Деревянко Илья. Запах крови

   – Дальше не беспокойся! – холодно улыбнулся Рептилия. – У меня имеются в запасе собственные методы лечения. Нетрадиционные, правда, но гарантирующие стопроцентное исцеление от любых болезней!
   – Тачки готовы, – доложил вернувшийся со двора Паша.
   – Отлично, – потер ладони пахан. – Грузи пассажиров в «Газель». Предварительно заклей им скотчем пасти да свяжи конечности. Гена сядет за руль, ты в кузов. Я с Лехой поеду впереди на «Ниве». Покажу дорогу. Есть тут неподалеку одно чудное местечко!..
   Кретов вышел на улицу.
   – Степа, присмотри, пожалуйста, за женщинами, – на прощание попросил я Демьяненко. – Не стоит им спускаться вниз...

ГЛАВА 2

   На краю лесной поляны у конца широкой просеки стояли «Нива» и «Газель» с включенными фарами. В темном небе постепенно таяла луна. Время близилось к утру. Изрядно подмораживало. Посреди поляны ярко пылал костер. Вокруг уныло толпились голые черные деревья с облетевшей листвой. Я сидел на корточках около огня и медленно поворачивал над пламенем острие десантного ножа. Рептилия, скрестив руки на груди, стоял чуть поодаль. Возле ног пахана лежали на земле Борода и второй пленник – согласно найденным у него в кармане документам, Совко Виталий Николаевич 1960 года рождения. Паша с Геной держались ближе к машинам. Перемотанные бинтами, сохранившие из одежды только штаны, Совко с Безбородовым лязгали зубами от холода и страха.
   – Ну, готово? – нарушил тишину Кретов.
   – Угу, – буркнул я, протягивая Витьке нож.
   – Приступаем к процедурам! – хищно проурчал он, срывая с губ пленников полоски скотча. Первым подвергся пытке бывший соратник пахана. Когда раскаленная добела сталь коснулась его шеи, Борода жутко закричал.
   – Ори, ори, гадина! – ехидно посоветовал Рептилия. – Громче, блин, ори! Не стесняйся! Никто посторонний тебя не услышит, а мне по кайфу! Давай, Васек, поупражняй голосовые связки!
   – Смотри не перестарайся, – шепнул я на ухо Кретову. – Как бы не загнулись раньше срока!
   Рептилия злорадно расхохотался и прижег нервный центр на позвоночнике Совко. Виталий надсадно завыл.
   – Достаточно! – твердо сказал я. – Отложи перышко^[26], Витя. Перейдем непосредственно к допросу. Надеюсь, наши «друзья» созрели для задушевной беседы? – Я окинул пристальным взглядом искаженные гримасами боли физиономии Совко и Безбородова. – В принципе запираться вам нет смысла! Взяты с поличным. Но, конечно, если вы мазохисты и желаете вдоволь помучиться... – Тут я многозначительно посмотрел на костер.
   – Нет!.. Нет!.. Не надо!!! Мы все расскажем! Не жгите больше! – наперебой загалдели оба пленника.
   Из их путаного визгливого дуэта вырисовывалась следующая картина: Виталий Совко, в далеком прошлом офицер Советской Армии, являлся одним из нанятых Головлевым профессиональных убийц. В свое время он успел повоевать в Нагорном Карабахе в качестве наемника на стороне азербайджанцев и отмотать срок в тюряге, где познакомился с Безбородовым.
   Досрочно освободившись «за примерное поведение», Виталий освоил профессию ликвидатора^[27], немало преуспев на данном поприще и ухитрившись ни разу не угодить в поле зрения правоохранительных органов. Последним его заказом стала «голова майора Скрябина». В составе группы «охотников», состоящей из четырех особей славянского происхождения, он более месяца рыскал по Москве, но безрезультатно. «Дичь» будто в воду канула. Заказчик нервничал, изрыгал проклятия и неустанно увеличивал размеры вознаграждения. К настоящему моменту я «стоил» миллион долларов живой и шестьсот тысяч мертвый. Пять дней назад, измотанный бесплодными поисками, Совко надумал маленько развеяться и направился в престижный ночной клуб «Монолит» в районе Тишинского рынка, где неожиданно столкнулся с давним знакомцем по нарам Безбородовым.
   Бывшие сокамерники отпраздновали встречу с размахом, употребив вовнутрь изрядное количество горячительных напитков. Ближе к утру захмелевший Виталий горестно пожаловался Бороде на «сплошные обломы», полосу невезения и фактически уплывший из рук миллион долларов наличными. Василий живо заинтересовался подробностями и, узнав, что такая громадная сумма назначена за человека, которого он неоднократно видел в доме Рептилии, затрясся «золотой лихорадкой». Жадный до денег, Борода колебался недолго, прежде чем решился «сдать» пахана вместе с дорогостоящим гостем. В общей сложности на «душевные терзания» ушло минут пять. Свою долю Безбородов определил в пятьсот тысяч долларов – дескать, без его непосредственного участия Виталию никогда не удастся захватить меня не только живым, но даже мертвым. «В особняке шесть охранников плюс Скрябин, плюс Рептилия, плюс еще какой-то нехилый мужик, – без устали втолковывал он Совко. – Не жлобись, Виталик. Лишь я один могу незаметно проникнуть на территорию, обезвредить собак и дежурную смену».
   В конце концов убийца сдался. Договорившись о цене, Борода посоветовал приятелю взять группе в подмогу минимум три человека, иначе, мол, не справиться, невзирая на внезапность нападения... Дополнительный резерв Совко навербовал из числа знакомых мокрушников и по требованию сквалыжного Бороды должен был расплачиваться с ними из собственного кармана. Сегодня ночью возглавляемый Безбородовым и Совко отряд «охотников» пешком подобрался к усадьбе Рептилии. Машины они предусмотрительно оставили в трехстах метрах от дома, на проселочной дороге, дабы шумом моторов не встревожить обитателей особняка.
   Борода проник во двор через потайной, доселе мне неизвестный подземный ход, предназначенный на случай непредвиденных обстоятельств, из автомата с глушителем перестрелял волкодавов и по-тихому отпер ворота. Затем, воспользовавшись заранее изготовленным дубликатом ключей, вошел в вестибюль. Дежурные охранники схватились было за оружие, однако, узнав приближенного пахана, расслабились, опустили стволы и... мгновенно умерли, срезанные автоматной очередью предателя. Оставив одного со снайперской винтовкой на улице контролировать окрестности, убийцы зарезали спящих в комнате отдыха четверых пацанов, попытались подняться на верхние этажи, но неожиданно натолкнулись на ожесточенное сопротивление... Остальное я знал и без них.
   – Скажи-ка, дружок, – по завершении основной части допроса ласково обратился я к Совко, – кому-нибудь известно, кудавы направились?
   – Нет! – выдавил ликвидатор. – Конкуренция!
   – А Головлев?
   На сизых губах мокрушника мелькнуло слабое подобие улыбки.
   – Не держи меня за лоха! – просипел он. – Если б банкир узнал, то прислал бы сюда целую армию... подстраховки ради! Тогда б от обещанного «лимона» остался шиш с маслом.
   – Логично, – согласился я и полюбопытствовал: – В случае успешного завершения операции ты вправду отдал бы иудушке половину навара?
   – Хрена лысого! – злобно оскалился Совко. – Замочил бы придурка, не отходя от кассы!
   – Вот видишь, Василий, чем чревата измена? – назидательно сказал я Бороде, вытаскивая пистолет. – И шефа ты предал, и товарищей погубил, и сам не жилец! При любом раскладе! А деньги тебе, мудаку, изначально не светили!
   – Постой, Леха! Опусти волыну! Не торопись! – зашипел белый от ненависти Рептилия. – Теперь иуда мой, и «концерт» далек от завершения!.. Проволоку! Лопаты! Рукавицы! – отрывисто бросил он Паше с Геной.
   «Быки» сноровисто притащили требуемое.
   – Ройте могилу, поглубже! – распорядился пахан.
   Амбалы, испуганно косясь на шефа, торопливо приступили к работе. Рептилия натянул брезентовые рукавицы, повернул Совко с Безбородовым лицом к лицу, плотно прижал их друг к другу и скрутил колючей проволокой.
   – Ну-с, Васятка, пришла пора расплачиваться за содеянное, – сняв рукавицы, сказал Кретов, извлек из-за пазухи «глок-22» и, старательно прицелившись, выстрелил Совко в темя.
   Кровавая каша, выплеснувшись из размозженного черепа, густо облепила голову Бороды. Предателя незамедлительно вырвало.
   – Мочи скорее, не тяни! – задыхаясь, простонал он.
   – Нет! – безжалостно отрезал пахан. – На легкую смерть можешь не рассчитывать! Тебя, курва^[28], закопают живьем!
   Безбородов зарыдал в голос. Я брезгливо поморщился. Меня мутило от омерзительного зрелища, но в то же самое время я отчетливо понимал, что Кретов поступает так отнюдь не из садистских побуждений. Просто-напросто он хочет преподать жестокий урок остальным. Слухи о постигшей предателя страшной участи быстро разнесутся по группировке и заставят крепко призадуматься потенциальных ренегатов. Ничего не попишешь! С волками жить – по-волчьи выть... Однако противно! Господи, скорее бы все это кончилось!
   – Витя! Витя! Пощади!!! – истошно взвизгивал Безбородов. – Мы ж с тобой пуд соли вместе съели! Не хорони заживо! Пристрели хотя бы! Умоляю, пристрели!!! Ви-и-и-итя!!!
   Рептилия угрюмо молчал. Бледные до синевы Паша с Геной лихорадочно орудовали лопатами. Комья подмерзшей земли летели куда попало. В глазах «быков» отпечатался животный ужас.
   – Ви-и-итя!!! Бра-а-ат!!! Смилуйся!!! – продолжал надрываться Борода.
   – Сучий выкидыш тебе брат! – мертвым голосом произнес Кретов. – И заткни вафельник, чмырь! Иначе я тебе казнь пострашнее придумаю!
   Судорожно всхлипывая и давясь блевотиной, предатель умолк.
   – Я-м-ма г-г-готова! – сильно заикаясь, доложил Паша.
   – Бросайте туда обоих и засыпайте! – хрипло скомандовал пахан. – Потом утрамбуйте поплотнее да замаскируйте сверху мусором. Ну, чо рты раззявили? Действуйте, блин!

* * *

   На обратном пути Витька внезапно съехал на обочину ухабистой проселочной дороги и заглушил мотор. Приблизительно в двухстах метрах впереди виднелась кучка неказистых избушек крохотной безымянной деревушки.
   – Езжайте к дому. Я буду позже! – негромко сказал он подскочившему к машине встревоженному Паше и, положив руки на колонку рулевого управления, прижался к ним лицом.
   Ночь сменялась холодным, неуютным утром. В окрестностях было безлюдно. По земле скользили зыбкие серые тени. Где-то вдали тоскливо выла собака. В ветвях обступивших проселок деревьев сварливо каркало проснувшееся воронье. Широкие плечи Кретова мелко подрагивали. Внимательно присмотревшись, я понял, что он беззвучно плачет, притворился, будто не замечаю слабости товарища, и закурил сигарету.
   Прошла минута, вторая, третья, четвертая...
   – Страшно мне! – медленно подняв голову, простонал Рептилия. По щекам пахана катились крупные слезы. – С-страшно!!! – прерывающимся голосом повторил он. – Сам себя бояться начинаю! Устал от жесточи! Сердце коростой обросло! Мерзко с Безбородовым вышло... Господи! До чего ж теперь тошно!!! Аж с души воротит! Не молчи, Алексей! Скажи хоть словечко! Ну пожалуйста! Изверг я, да?
   – Не мне тебя судить. Наши грехи тамсочтутся, – тихо сказал я, подняв палец вверх. Кретов утер слезы и неподвижно уставился в окно.
   – Смотри!!! Смотри!!! – вдруг воскликнул он, указывая на пустынную дорогу. – Там... там... – Витька осекся. Глаза его округлились от ужаса. – Б-борода с-стоит! М-манит к с-себе! – после длительной паузы, заикаясь, выдавил он.
   – Обыкновенная тень от дерева. Тебе померещилось, – успокаивающе молвил я.
   – Нет! Нет! – лихорадочно шептал Кретов. – Это он!.. Перепачканный землей! С синим лицом! С вывалившимся наружу языком! Он собирается забрать меня с собой в ад!!! – Пахан явно находился на грани умопомешательства.
   – Молчать, болван! – гаркнул я, резко встряхивая Рептилию за шиворот. – Кончай нести ахинею! Нет там никакой Бороды и быть не может! Глюки у тебя, понятно?! Вот выпей водки, полегчает, – понизив голос, посоветовал я, достал из бардачка алюминиевую фляжку и протянул Витьке.
   Кретов послушно сделал пару глотков и обессиленно откинулся на спинку сиденья.
   – У меня не оставалось иного выхода, – по прошествии некоторого времени уже нормальным тоном произнес он. – Нужно было преподать остальным наглядный незабываемый урок, дабы пресечь на корню возможность повторного предательства. Понимаешь?
   – Естественно! – подтвердил я. – Кстати, именно поэтому я и не вмешивался! Ладно, дружище, поехали отсюда. Тебе необходимо отдохнуть!..

* * *

   Порученец Иван добросовестно выполнил возложенные на него обязанности. В вестибюле не осталось ни малейших следов ночного побоища, если не считать выщербин от пуль на обшитых деревом стенах. Особняк кишел вооруженными «быками». Видимо, Иван, перестраховываясь, вызвал дополнительное подкрепление. У порога нас встретил измученный, осунувшийся Степан.
   – Где женщины? – с ходу спросил я.
   – Напоил их снотворным, а то визжали как резаные. В настоящий момент спят все трое в одной комнате на третьем этаже. Поодиночке боялись в постель ложиться!
   – А Коля?
   – Более или менее... – слабо улыбнулся Демьяненко. – Напуган, конечно, но старается виду не подавать. Мужчина!
   – Слушай, Степа! – шепнул я. – Займись Витькой, он малость не в себе... Сильнейший нервный срыв. Вколи ему большую дозу транквилизаторов. Пусть капитально выспится, иначе того гляди рехнется! Только ты его ни о чем не расспрашивай! Просто уколи – и все.
   – Хорошо, – понимающе кивнул Степан. – А тебе ввести лекарство?
   – Нет необходимости, – гордо отказался я.
   – Ой ли? – усомнился Демьяненко. – Ты, мил человек, похож на выходца с того света и...
   – Прекрати! – отрезал я. – Обойдусь без твоих препаратов!
   Обиженно хмыкнув, Демьяненко удалился, а я прошел в свою комнату, наглухо зашторил окна, выкурил сигарету, не раздеваясь, прилег на кровать и с грехом пополам уснул...

* * *

   Напрасно я не позволил Степану накачать себя под завязку успокоительным. Быть может, тогда мне удалось бы поспать крепко, без сновидений, а так сон получился беспокойный, прерывистый, да и снилась невероятная гадость, а именно – бывшая теща Ирина Васильевна (жену Ирку назвали в честь мамочки). Большей дуры и стервы я в жизни не видывал! Некий чудовищный гибрид из гоголевской Коробочки, бабы-яги и шипящей, истекающей ядом кобры. Именно благодаря ей наш брак в 1993 году распался. Перед моим отправлением в очередную «горячую» командировку Ирина Васильевна «мудро» посоветовала доченьке дать в газету объявление: я, такая-то и такая-то (подробный перечень внешних данных), познакомлюсь с обеспеченным иностранцем любого возраста. Черновик случайно попался мне на глаза. Сперва я обалдел, затем пришел в бешенство.
   «Благоверная», заливаясь крокодиловыми слезами, немедля свалила всю вину на мамашу. Дескать, она надоумила. Но самое интересное– реакция Ирины Васильевны...
   – Чем ты, Леша, собственно, недоволен? – надменно прошамкала теща, поджав расшлепанные губы. – Тебя могут запросто убить на войне, а моей девочке необходимо заблаговременно позаботиться о будущем, подыскать нового мужа и не такого, как ты, а богатого, надежного!..
   – Ну су-у-ука! – только и сказал я, повернулся, ушел и в тот же день подал заявление на развод.
   Между прочим, мамочкины наставления вышли Ирочке боком. Иностранца по объявлению она действительно нашла (то ли француза, то ли бельгийца), но вот незадача! Иностранец оказался не больно-то обеспеченный, жадный, капризный да в придачу страдающий припадками буйства (следствие перенесенной в детстве черепно-мозговой травмы). Ирка жила при нем на птичьих правах, дыхнуть без разрешения боялась... Да хрен с ней! За что боролась, на то и напоролась!.. Сейчас во сне Ирина Васильевна, по обыкновению растрепанная, неряшливая, сидела враскорячку на перевернутом мусорном ведре и писала нечто вроде доноса, используя вместо бумаги женские гигиенические прокладки, а вместо авторучки – испачканную в менструальной крови зубочистку.
   – Мой бывший зять Скрябин Алексей – законченная сволочь, – корябая окровавленной зубочисткой по прокладке, гнусаво бубнила старая карга. – Бросил мою дочь без каких-либо серьезных оснований. Обрек несчастную девочку на жалкое положение наложницы у скотины Ксавье (так вроде бы звали вожделенного иностранца). Профукал престижную, высокооплачиваемую работу у господина Головлева, на которой при должном усердии мог несметно разбогатеть, и, главное, являясь по природе закоренелым эгоистом, не желает купить мне норковую шубу! (Подобного рода махровый маразм был как раз в духе Ирины Васильевны, а потому я ничуть не удивлялся и лишь гадливо морщился, стараясь держаться от нее подальше.)
   – Норковую шубу! – слюняво причмокивая, повторила мерзкая ведьма и изрекла, возвысив голос: – За безобразное поведение, несовместимое со званием офицера, Алексея Скрябина следует в судебном порядке обязать жениться на мне! С судьей я договорилась. Вопрос практически решен!
   – Не-е-ет!!! Никогда!!! Лучше сдохну!!! – дико заорал я и проснулся в холодном поту.
   – Боже милостивый! – постепенно отходя от кошмара, пробормотал я. – Крыша съезжает конкретно! Эдакая пакость мерещится! Впрочем, оно неудивительно. Ночка выдалась не из приятных!
   Относительно успокоившись, я поднялся с кровати, подошел к окну и отодвинул тяжелую штору. По глазам резанул яркий солнечный луч. День был в самом разгаре – ясный, без туч на небе, но ветреный, холодный. Слоняющиеся по двору охранники зябко поеживались. «Потенциальные мертвецы в случае нападения профессионалов или очередной измены, – глядя на них с жалостью, подумал я. – Нет, дальше так не годится... Надо напасть самому. Слава богу, сил уже достаточно!..»

ГЛАВА 3

   Поздний (в четыре часа пополудни) завтрак, или, точнее выражаясь, кофепитие (есть никому не хотелось), происходил в кабинете Кретова. За столом сидели трое: Витька, я и Степан. Все как один бледные, помятые, пасмурные. В воздухе плавали сизые клубы табачного дыма.
   Не чищенную со вчерашнего дня пепельницу переполняли окурки. Оконные стекла запотели. Речь шла об устранении хозяина банка «Омега».
   – Буду «зачищать» Головлева, – прояснив мутную после тяжелого, нездорового сна голову солидной порцией кофе и выкурив подряд пару сигарет, сказал я друзьям. – Промедление смерти подобно. Во-первых, Петр Сергеевич далеко не дурак, в конечном счете он сумеет самостоятельно вычислить мое местонахождение и пришлет не восемь убийц, а целую роту! Во-вторых, невзирая на давешний аттракцион с Бородой, нельзя полностью сбрасывать со счетов вероятность повторной измены. Жадность, как известно, ослепляет. Некоторые люди летят на запах денег, словно мотыльки на огонь, о последствиях либо вовсе не думают, либо рассчитывают благополучно выкрутиться. Такой уж у них менталитет!.. К сожалению, подобную гнусь зачастую распознаешь лишь задним числом, и удар приходит оттуда, откуда абсолютно не ждешь, – тут я невольно вспомнил 1993 год, состряпанное бывшей супругой объявление, циничные разглагольствования Ирины Васильевны и яростно стиснул зубы. – Оборотни поганые! – процедил я. – Ненавижу!!!
   – Э-э-э, брат, да ты, видать, напрямую сталкивался с... – понимающе начал Рептилия, однако Степан, знавший причину моего развода, резко дернул его за рукав, и пахан, догадавшись, что затронул неприятную, болезненную для меня тему, осекся на полуслове.
   – Итак, Головлев, – справившись с душевной болью, тихо продолжил я. – Плюс некий Курочкин, заместитель и подельник иуды...
   – Я с тобой! – решительно заявил Кретов. – Мы, Алексей, отныне одной веревочкой повязаны! Шесть моих лучших парней погибли от лап этих негодяев, к тому же давний афганский грех искупать надо! И прочие грехи! – после короткой мрачной паузы добавил он.
   – Заметано! – протянул я руку Витьке. – Твоя помощь мне весьма пригодится. В одиночку работать сложно, учитывая соотношение сил, а на пару, даст бог, справимся!
   – Погодь, погодь! – возмущенно встрепенулся Демьяненко. – На пару? Меня вы, значит, побоку?! Игнорируете?!
   – А-а?! – хором изумились мы с Витькой.
   Степан закаменел лицом.
   – Я желаю участвовать! – с расстановкой произнес он.
   – У тебя жена, ребенок! – осторожно напомнил я. – Дело крайне опасное. Противник многократно превосходит нас численностью, связями, материально-техническими ресурсами. Шансы выжить невелики!
   – У многих мужиков, кто в настоящее время воюет в Чечне, тоже есть жены, дети! – вспыхнул Демьяненко. – Навыки, полученные в Афгане, я не забыл. Твоя, Скрябин, заслуга! Круто натаскивал подчиненных! Насчет возможности летального исхода... Гм-м... Продолжительность нашей жизни определяется не нами, а там, наверху. Все мы под богом ходим! Кстати, касаемо связей. У меня имеется немало полезных знакомств среди бывших пациентов.
   – Каких знакомств? – заинтересовался я.
   Степан неторопливо перечислил ряд известных, влиятельных людей, в том числе из правоохранительных органов.
   – Ух ты! – восхищенно присвистнул я. – Просто класс! Тогда, Степа, вот тебе первое поручение: наведи подробнейшие справки о Головлеве. Меня интересуют любые самые мелкие детали, но в первую очередь постарайся выяснить имена его злейших врагов. Петр Сергеевич, помнится, панически боялся заказного убийства. И мне хотелось бы знать, когоон опасался... Только в лоб о Головлеве не спрашивай, особенно у представителей «органов». Действуй исподволь, ненавязчиво... Иначе после ликвидации банкира мы можем попасть под подозрение!
   – Не держи меня за идиота! Сам знаю! – проворчал Степан, выходя из комнаты.
   – Ну-с, дружище, совершим небольшую прогулочку. Проведаем мою квартиру в Дегунине, – улыбнулся я Витьке и, встретив недоуменный взгляд Кретова, разъяснил: – Там чеченская засада. По крайней мере была месяц назад. Если она до сих пор не снята – замочим зверей, повезет – захватим «языка», поищем некоторые полезные вещички, припрятанные мной на черный день, а заодно оборудуем помещение должным образом... У тебя «жучки» есть?
   Витька с готовностью кивнул.
   – А тут я подробно перечислил некоторые специфические электронные приспособления.
   – Найдем, – пообещал Кретов, поднимаясь на ноги. – На худой конец Ивана озадачу. Он вроде фурычит в радиотехнике!
   – Постой, это не все, – сказал я. – Помимо прочего нам потребуется два удостоверения – МВД или ФСБ и гримерные принадлежности. Сумеешь добыть?
   – Без проблем! – ухмыльнулся пахан.

* * *

   Задуманная мною операция преследовала сразу несколько целей: выяснить нынешнее состояние дел в стане неприятеля, взять квартиру под негласный контроль (посредством установки подслушивающих устройств), внести в ряды врагов определенное замешательство, нанести им очередной урон в живой силе и, главное, попытаться вернуть десяток ампул пентонала натрия^[29], приобретенных мною по случаю в августе сего года у Димы Денисенко – бывшего одноклассника и экс-офицера ФСБ, недавно изгнанного со службы за чрезмерное пристрастие к «зеленому змию». Купил я пентонал так, на всякий пожарный случай, тем более спившийся Дима запросил недорого, упаковку с ампулами спрятал в тщательно замаскированном тайнике, до поры почти забыл о нем, но теперь очень и очень надеялся, что чичи не сумели отыскать мою заначку. Ввиду намечающихся боевых действий «сыворотка правды» была нам жизненно необходима для получения исчерпывающей информации от тех, кого удастся захватить в плен. Не все раскалываются с ходу до жопы, как трусливые Сулейман, Абдулла или Михаил Синявский, а применять пытки я не люблю. Грязное, противное занятие! Да и не дают они стопроцентной гарантии. Среди врагов разные субъекты попадаются. Иной гад бывает настолько упрям, что скорее сдохнет от болевого шока, нежели сознается. Другой, напротив, со страху перед болью наплетет невесть чего, лишь бы не мучили^[30]. Кроме того, некоторые факты или события люди попросту забывают! Возможно, он и готов рассказать, да вот беда – запамятовал! «Сыворотка» же успешно вытягивает из подсознания, казалось бы, давно забытые факты... Милицейские удостоверения, а также гримерные принадлежности долго искать не пришлось. Рептилия подобно большинству криминальных авторитетов всегда имел в запасе и то, и другое. Причем с избытком! Выбирай – не хочу!
   Изучив фотографию на старательно подобранной для меня ксиве^[31] (возраст и даже черты лица приблизительно совпадали), я вооружился ножницами, подровнял отросшую за месяц шевелюру, воспользовавшись импортной, быстро сохнущей краской для волос, превратился из блондина в жгучего брюнета, вставил в глаза карего цвета контактные линзы, приклеил под нос пышные черные усы и стал действительно немного похож на прежнего владельца документа. Витька преобразился в рыжего увальня. Покончив с изменением внешности, мы обрядились в неброскую гражданскую одежду. (Оперативники, под которых мы с Кретовым намеревались косить, всегда ходят в штатском.) Под рубашки натянули неразличимые при поверхностном осмотре пулезащитные кевларовые жилеты.