Страница:
– А нас? – еле слышно прошептал Кретов. – Чтоожидает нас с тобой?
– Не знаю, – после длительной паузы глухо отозвался я. – Господь рассудит! На все его воля...
ГЛАВА 5
ГЛАВА 6
– Не знаю, – после длительной паузы глухо отозвался я. – Господь рассудит! На все его воля...
ГЛАВА 5
В особняк Рептилии мы вернулись ближе к утру. Катя не спала. Сидя на кровати в нашей комнате, она зябко куталась в белую пуховую шаль. Заслышав мои шаги, девушка медленно обернулась. Выглядела она плохо: хорошенькое личико поблекло, заострилось. Глаза приобрели затравленное выражение. Кровавая бойня, произошедшая в доме всего сутки назад, и, главное, неожиданность вторжения врагов в, казалось бы, абсолютно безопасное убежище не могли не отразиться на душевном состоянии этого юного существа. По дороге я долго раздумывал, как поступить с Катей, и, посоветовавшись с Кретовым, принял решение.
– Поговорим! – предложил я, присаживаясь рядом с Катей и бережно обнимая ее за плечи. – Ситуация изменилась. События приобретают непредвиденный оборот... Короче, тебе придется ненадолго уехать...
– Ты разлюбил меня! Нашел другую женщину! – горько заплакала девушка. – Спешишь избавиться от опостылевшей игрушки! А я... я... не могу без тебя! Понимаешь – не могу!!! Пожалуйста, Алексей, не выгоняй! Я не буду тебе мешать! Обещаю! Даже ревновать не стану! – Плач Кати перешел в рыдания. Хрупкие плечи судорожно вздрагивали.
– Успокойся, милая! – ласково произнес я, крепко прижимая девушку к себе. – «Другая женщина» мне даром не нужна! Я люблю тебя. Люблю, как никого прежде! Клянусь!!! Именно потому и прошу тебя уехать на время вместе с семьей Степана. Им тоже опасно тут оставаться. Вы отправитесь в Санкт-Петербург, к родной сестре Кретова Марии. О деньгах не беспокойся. Вот... – я протянул Кате туго набитый целлофановый пакет, – здесь восемь тысяч долларов. Хватит надолго! Потом, когда все закончится, я приеду за тобой, и мы обязательно поженимся... если ты не передумаешь!
– Передумаю?! С какой стати?! – осушив слезы, удивленно вскинулась девушка.
– Мало ли... В жизни всякое бывает. Может, другого жениха найдешь. Понадежнее! – вспомнив выкинутый бывшей супругой фортель, вымученно усмехнулся я и в ту же секунду схлопотал звонкую пощечину.
– Как ты смеешь такобо мне думать?! – гневно закричала Катя. – По-твоему, я дрянная, меркантильная сучка?!
– Нет-нет! – предусмотрительно прикрывая лицо ладонью, поспешил заверить я. – Прости, малышка! Черт за язык дернул! От усталости я малость того... осоловел, потому и несу разный вздор! Не обижайся на старого дурака!
Катя порывисто обняла меня за шею тонкими холодными руками.
– Я не имею права покидать тебя в минуту опасности, – горячо зашептала она. – Я должна находиться рядом! Помогать!
– Лучшая помощь – отъезд в Петербург, – терпеливо, словно маленькому ребенку, принялся втолковывать я. – Пойми, солнышко, ты мое самое уязвимое место! Помнишь ночное нападение на дом? Оно может снова повториться! И если ты, не дай бог, погибнешь или окажешься в заложницах – мне конец! Сердце разорвется! В Питере же они до тебя не доберутся. Руки у меня будут развязаны... Да, одна просьба! Ходи регулярно в православный храм, молись за мою грешную душу... И за Витькину тоже, – немного помолчав, добавил я.
Взвесив предварительно все «за» и «против», Демьяненко выбрал из числа потенциальных информаторов наиболее, по его мнению, осведомленного (некоего К.), заманил его в ресторан, напоил вусмерть, умело выудил из размякшего от спиртного К. нужные сведения, но в процессе «работы с агентурой» и сам порядком надрался. Держался он на ногах не вполне твердо, тщетно боролся со зверской икотой и, с грехом пополам отрапортовав, немедленно завалился спать. Зато «добыча» Степана оказалась поистине бесценна! По словам К., злейшим врагом Головлева являлся олигарх Н., тот, с которым упорно пытался наладить контакт Вахидов. Причина столь лютой вражды была гнусна и примитивна, как навозный червяк. В период кавказской войны 1994—1996 годов Головлев совместно с Н. прокручивали через свои финансовые структуры огромные денежные средства, выделяемые правительством Черномырдина «на восстановление Чечни»[43]. Естественно, при самом непосредственном участии высокопоставленных правительственных чиновников.
Часть денег шла на «подогрев» чиновников-покровителей, часть – чеченским сепаратистам (для покупки оружия и оплаты услуг наемникам), остальное оседало на счетах компаньонов. До поры до времени бизнес на крови шел успешно, принося подельникам баснословные доходы. Однако в один прекрасный день обуянный жадностью Головлев «кинул» Н. на кругленькую сумму... Остальное понятно без комментариев. Потому-то Петр Сергеевич и боялся заказного убийства. Господин Н. не прощал подобных раскладов и, по непроверенным слухам, уже спровадил на тот свет нескольких крупных бизнесменов, имевших глупость тронуть его за больное место – за кошелек. Когда я переварил услышанное, план дальнейших действий сложился в моей голове в считанные секунды. Восхищенный открывающимися впереди блестящими перспективами, я довольно потер руки, весело улыбнулся... и тут в комнату ворвался возбужденный, запыхавшийся Иван с аудиокассетой в руке. По выражению его лица я сразу понял – произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Слушай, майор! – выдохнул порученец, вставляя кассету в магнитофон.
Поскольку Иван использовал новейшую высококлассную аппаратуру, разговор записался качественно, без помех. Так как среди посланцев Вахидова были не только чеченцы, но и ваххабиты из бывших «братских», а ныне самостийных республик разваленного дерьмократами СССР, беседовали они в основном по-русски.
– Никого нэт! – услышал я чей-то удивленный голос с сильным южным акцентом. – Пропалы! Вах!
– Исключительно тонкое наблюдение! – ехидно заметил кто-то на чистом русском языке. – Действительно пропали! А мы-то и не подозревали!
– Ты, Махмуд, небось воображал, будто нас отправили сюда просто проветриться? Думал, Казбек не выходит вторые сутки на связь потому, что увлекся игрой в нарды? – Из ехидного голос превратился в грубый, скрипучий, злой. – Или с головой в телевизор ушел? Мультики смотрит? Бабские сериалы?
– Не ругайся, Ширвани, – примирительно произнес третий визитер и быстро заговорил по-чеченски: – Чего взять с безмозглого азербата? Не дразни понапрасну чурку деревенскую. Они обидчивые! Кроме того, Махмуд хоть и дурак по жизни, но хороший подрывник! Один из лучших учеников Хаттаба! А ближайшая наша задача – сам знаешь...
– Лечо, ты пачэму сэкрэтнычаешь? – громогласно возмутился Махмуд. – Я азербайджанец, Мустафа – таджик! Мы нэ понимаэм по-чэчэнскы! Вы нам нэ довэраэтэ?! Да?! Вах-вах, нэхарашо!
– Не обижайся, Махмуд, – нежно заворковал Лечо. – У нас нет от тебя секретов, а на родную речь я перешел непроизвольно, по привычке. Разве с тобой такое иногда не случается?
– Э-э, брат! Все нормально! – успокоился азербайджанец.
– Обыщите помещение! – уже нормальным тоном распорядился Ширвани (вероятно, главный в компании террористов).
– Надо попытаться выяснить, чтоздесь произошло!
Послышались шаги, возня, шорохи, невнятное бормотание...
– Нашел свежую гильзу от пистолетного патрона! – по прошествии некоторого времени взволнованно сообщил Лечо. – А на обоях на той стене несколько капель крови!
– Все ясно! – угрюмо изрек Ширвани. – Скрябина работа! Заскочил на минутку к себе домой, так, любопытства ради, и заодно уничтожил засаду!
– Не может быть! – воскликнул Лечо.
– Очень даже может! – с ядовитой ненавистью заверил Ширвани. – Вспомни, скольких наших он безнаказанно угробил! Это какой-то шайтан, а не человек! Недаром за него назначили награду в миллион долларов! Проклятье!!! Придется немедленно доложить Аслану Алиевичу!
Поскрипывая зубами в бессильной ярости, чеченец набрал номер на телефоне. Выслушав подчиненного, Вахидов долго молчал.
– Сегодня ночью взорвете егодом, – наконец прохрипел он.
– Мы ж планировали одноподъездную десятиэтажную башню в Чертанове, – попытался возразить Ширвани. – Больше трупов получится. Да и подготовительные мероприятия почти завершены: подвал арендован, пути подхода-отхода изучены. Осталось лишь завезти гексоген...
– Заткнись, мальчишка! – бешено рявкнул Вахидов и, кое-как совладав с собой, продолжил: – Ты многого не знаешь. Во-первых, склад с гексогеном и тротилом вчера накрылся. Новая партия прибудет не скоро. Если вообще прибудет! Трудно работать! Повальные проверки на дорогах, в местах получения товара... Во-вторых, русские фээсбэшники нынче умные стали! «Башни» с арендованными подвалами у них под особым контролем. Подвезешь ты туда партию «сахара» да попадешься с поличным. Я наметил акцию похитрее – с применением компактной взрывчатки и в доме принципиально иной конструкции. Скрябинский как раз подходит. Стандартная пятиподъездная панельная пятиэтажка. По поводу же трупов... Гм-м... В чертановской «башне» восемьдесят квартир, а тут целых сто! Улавливаешь разницу? И главное, в такихдомах меньше всего ожидают наших гостинцев. Следовательно, вероятность успеха значительно возрастает! Теперь запоминай: используем пластит[44]. Тебе потребуется два мешка примерно по восемьдесят килограммов каждый. Взрывчатку заложишь в подвале под несущими стенами. Один мешок точно... подчеркиваю – точномежду вторым и третьим подъездами. Второй – между третьим и четвертым. Техническую подготовку взрыва обеспечит Махмуд. Часовые механизмы пусть установит на четыре утра! Эффект будет потрясающий! Дерьмовая хибара сложится словно карточный домик. Гы-гы-гы!!! Пластит возьмешь на складе у Сашки Басовского. Он в курсе. Адрес ты знаешь. Ехать недалеко. Да, еще... К Басовскому подкатывай не раньше десяти вечера. К тому времени склад официально закроется, все посторонние уйдут. Кто останется – наши, проверенные. Загрузи мешки в багажники двух легковушек (одну позаимствуешь у Сашки) и двигай обратно, готовь операцию. По исполнении доложишь! Все!!! – Вахидов повесил трубку.
– Приказание взорвать дом Скрябина, – обратился к подельникам Ширвани. – Сегодня ночью. При помощи пластита. Взрывчатка на складе Басовского. Это близко отсюда. Заберем ее вечером, после десяти, а пока... предлагаю отправиться в ресторан. Не знаю, как вы, но лично я здорово проголодался!
– И я!.. Вах, кушать хочу! Шашлык закажем! – одобрительно загалдели террористы. Затопали четыре пары ног, хлопнула входная дверь...
Иван выключил магнитофон. Глаза порученца Рептилии горели, как у разъяренного тигра. – Ну Басовский, ну сволота!!! – сквозь зубы процедил он. – Собственноручно удавлю курву!!!
– Вы знакомы? – поразился я.
– Да-а!!! – Лицо Ивана исказилось в свирепой гримасе. – Александр Ефимович Басовский, – порученец замысловато выматерился, – крупный оптовик, специализирующийся на перепродаже товаров бытовой химии: стиральных порошков, пятновыводителей, мыла и т. д. Находится у нас под «крышей». Вежливый такой тип, умильный, покладистый! Платит исправно, без задержек. Витя частенько ставил его в пример прочим коммерсантам: «Вот, мол, смотрите, как надо вести себя с братвой!» А он, оказывается, с грязными чичами завязан! Дома со спящими людьми взрывать помогает! Тва-а-а-арь!!!
– Выходит, тебе известно, где располагается склад? – спросил я.
– Естественно!!!
– Тогда зови Рептилию! Сделаем одно доброе дело!
– Поговорим! – предложил я, присаживаясь рядом с Катей и бережно обнимая ее за плечи. – Ситуация изменилась. События приобретают непредвиденный оборот... Короче, тебе придется ненадолго уехать...
– Ты разлюбил меня! Нашел другую женщину! – горько заплакала девушка. – Спешишь избавиться от опостылевшей игрушки! А я... я... не могу без тебя! Понимаешь – не могу!!! Пожалуйста, Алексей, не выгоняй! Я не буду тебе мешать! Обещаю! Даже ревновать не стану! – Плач Кати перешел в рыдания. Хрупкие плечи судорожно вздрагивали.
– Успокойся, милая! – ласково произнес я, крепко прижимая девушку к себе. – «Другая женщина» мне даром не нужна! Я люблю тебя. Люблю, как никого прежде! Клянусь!!! Именно потому и прошу тебя уехать на время вместе с семьей Степана. Им тоже опасно тут оставаться. Вы отправитесь в Санкт-Петербург, к родной сестре Кретова Марии. О деньгах не беспокойся. Вот... – я протянул Кате туго набитый целлофановый пакет, – здесь восемь тысяч долларов. Хватит надолго! Потом, когда все закончится, я приеду за тобой, и мы обязательно поженимся... если ты не передумаешь!
– Передумаю?! С какой стати?! – осушив слезы, удивленно вскинулась девушка.
– Мало ли... В жизни всякое бывает. Может, другого жениха найдешь. Понадежнее! – вспомнив выкинутый бывшей супругой фортель, вымученно усмехнулся я и в ту же секунду схлопотал звонкую пощечину.
– Как ты смеешь такобо мне думать?! – гневно закричала Катя. – По-твоему, я дрянная, меркантильная сучка?!
– Нет-нет! – предусмотрительно прикрывая лицо ладонью, поспешил заверить я. – Прости, малышка! Черт за язык дернул! От усталости я малость того... осоловел, потому и несу разный вздор! Не обижайся на старого дурака!
Катя порывисто обняла меня за шею тонкими холодными руками.
– Я не имею права покидать тебя в минуту опасности, – горячо зашептала она. – Я должна находиться рядом! Помогать!
– Лучшая помощь – отъезд в Петербург, – терпеливо, словно маленькому ребенку, принялся втолковывать я. – Пойми, солнышко, ты мое самое уязвимое место! Помнишь ночное нападение на дом? Оно может снова повториться! И если ты, не дай бог, погибнешь или окажешься в заложницах – мне конец! Сердце разорвется! В Питере же они до тебя не доберутся. Руки у меня будут развязаны... Да, одна просьба! Ходи регулярно в православный храм, молись за мою грешную душу... И за Витькину тоже, – немного помолчав, добавил я.
* * *
Катя, Витькина любовница Света и Людмила с сыном вылетели в Петербург 25 октября, в понедельник, дневным авиарейсом. Заботы об отправке взял на себя Кретов. Наше с Витькой предложение об эвакуации «мирного населения» Степан воспринял с невероятным энтузиазмом, а к середине вторника 26 октября представил обещанную информацию о Головлеве.Взвесив предварительно все «за» и «против», Демьяненко выбрал из числа потенциальных информаторов наиболее, по его мнению, осведомленного (некоего К.), заманил его в ресторан, напоил вусмерть, умело выудил из размякшего от спиртного К. нужные сведения, но в процессе «работы с агентурой» и сам порядком надрался. Держался он на ногах не вполне твердо, тщетно боролся со зверской икотой и, с грехом пополам отрапортовав, немедленно завалился спать. Зато «добыча» Степана оказалась поистине бесценна! По словам К., злейшим врагом Головлева являлся олигарх Н., тот, с которым упорно пытался наладить контакт Вахидов. Причина столь лютой вражды была гнусна и примитивна, как навозный червяк. В период кавказской войны 1994—1996 годов Головлев совместно с Н. прокручивали через свои финансовые структуры огромные денежные средства, выделяемые правительством Черномырдина «на восстановление Чечни»[43]. Естественно, при самом непосредственном участии высокопоставленных правительственных чиновников.
Часть денег шла на «подогрев» чиновников-покровителей, часть – чеченским сепаратистам (для покупки оружия и оплаты услуг наемникам), остальное оседало на счетах компаньонов. До поры до времени бизнес на крови шел успешно, принося подельникам баснословные доходы. Однако в один прекрасный день обуянный жадностью Головлев «кинул» Н. на кругленькую сумму... Остальное понятно без комментариев. Потому-то Петр Сергеевич и боялся заказного убийства. Господин Н. не прощал подобных раскладов и, по непроверенным слухам, уже спровадил на тот свет нескольких крупных бизнесменов, имевших глупость тронуть его за больное место – за кошелек. Когда я переварил услышанное, план дальнейших действий сложился в моей голове в считанные секунды. Восхищенный открывающимися впереди блестящими перспективами, я довольно потер руки, весело улыбнулся... и тут в комнату ворвался возбужденный, запыхавшийся Иван с аудиокассетой в руке. По выражению его лица я сразу понял – произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Слушай, майор! – выдохнул порученец, вставляя кассету в магнитофон.
* * *
«Центр контроля», принимающий и записывающий на пленку радиосигналы микрофонов, установленных в моей квартире, принес-таки плоды. Три часа назад в квартиру пожаловали «гости».Поскольку Иван использовал новейшую высококлассную аппаратуру, разговор записался качественно, без помех. Так как среди посланцев Вахидова были не только чеченцы, но и ваххабиты из бывших «братских», а ныне самостийных республик разваленного дерьмократами СССР, беседовали они в основном по-русски.
– Никого нэт! – услышал я чей-то удивленный голос с сильным южным акцентом. – Пропалы! Вах!
– Исключительно тонкое наблюдение! – ехидно заметил кто-то на чистом русском языке. – Действительно пропали! А мы-то и не подозревали!
– Ты, Махмуд, небось воображал, будто нас отправили сюда просто проветриться? Думал, Казбек не выходит вторые сутки на связь потому, что увлекся игрой в нарды? – Из ехидного голос превратился в грубый, скрипучий, злой. – Или с головой в телевизор ушел? Мультики смотрит? Бабские сериалы?
– Не ругайся, Ширвани, – примирительно произнес третий визитер и быстро заговорил по-чеченски: – Чего взять с безмозглого азербата? Не дразни понапрасну чурку деревенскую. Они обидчивые! Кроме того, Махмуд хоть и дурак по жизни, но хороший подрывник! Один из лучших учеников Хаттаба! А ближайшая наша задача – сам знаешь...
– Лечо, ты пачэму сэкрэтнычаешь? – громогласно возмутился Махмуд. – Я азербайджанец, Мустафа – таджик! Мы нэ понимаэм по-чэчэнскы! Вы нам нэ довэраэтэ?! Да?! Вах-вах, нэхарашо!
– Не обижайся, Махмуд, – нежно заворковал Лечо. – У нас нет от тебя секретов, а на родную речь я перешел непроизвольно, по привычке. Разве с тобой такое иногда не случается?
– Э-э, брат! Все нормально! – успокоился азербайджанец.
– Обыщите помещение! – уже нормальным тоном распорядился Ширвани (вероятно, главный в компании террористов).
– Надо попытаться выяснить, чтоздесь произошло!
Послышались шаги, возня, шорохи, невнятное бормотание...
– Нашел свежую гильзу от пистолетного патрона! – по прошествии некоторого времени взволнованно сообщил Лечо. – А на обоях на той стене несколько капель крови!
– Все ясно! – угрюмо изрек Ширвани. – Скрябина работа! Заскочил на минутку к себе домой, так, любопытства ради, и заодно уничтожил засаду!
– Не может быть! – воскликнул Лечо.
– Очень даже может! – с ядовитой ненавистью заверил Ширвани. – Вспомни, скольких наших он безнаказанно угробил! Это какой-то шайтан, а не человек! Недаром за него назначили награду в миллион долларов! Проклятье!!! Придется немедленно доложить Аслану Алиевичу!
Поскрипывая зубами в бессильной ярости, чеченец набрал номер на телефоне. Выслушав подчиненного, Вахидов долго молчал.
– Сегодня ночью взорвете егодом, – наконец прохрипел он.
– Мы ж планировали одноподъездную десятиэтажную башню в Чертанове, – попытался возразить Ширвани. – Больше трупов получится. Да и подготовительные мероприятия почти завершены: подвал арендован, пути подхода-отхода изучены. Осталось лишь завезти гексоген...
– Заткнись, мальчишка! – бешено рявкнул Вахидов и, кое-как совладав с собой, продолжил: – Ты многого не знаешь. Во-первых, склад с гексогеном и тротилом вчера накрылся. Новая партия прибудет не скоро. Если вообще прибудет! Трудно работать! Повальные проверки на дорогах, в местах получения товара... Во-вторых, русские фээсбэшники нынче умные стали! «Башни» с арендованными подвалами у них под особым контролем. Подвезешь ты туда партию «сахара» да попадешься с поличным. Я наметил акцию похитрее – с применением компактной взрывчатки и в доме принципиально иной конструкции. Скрябинский как раз подходит. Стандартная пятиподъездная панельная пятиэтажка. По поводу же трупов... Гм-м... В чертановской «башне» восемьдесят квартир, а тут целых сто! Улавливаешь разницу? И главное, в такихдомах меньше всего ожидают наших гостинцев. Следовательно, вероятность успеха значительно возрастает! Теперь запоминай: используем пластит[44]. Тебе потребуется два мешка примерно по восемьдесят килограммов каждый. Взрывчатку заложишь в подвале под несущими стенами. Один мешок точно... подчеркиваю – точномежду вторым и третьим подъездами. Второй – между третьим и четвертым. Техническую подготовку взрыва обеспечит Махмуд. Часовые механизмы пусть установит на четыре утра! Эффект будет потрясающий! Дерьмовая хибара сложится словно карточный домик. Гы-гы-гы!!! Пластит возьмешь на складе у Сашки Басовского. Он в курсе. Адрес ты знаешь. Ехать недалеко. Да, еще... К Басовскому подкатывай не раньше десяти вечера. К тому времени склад официально закроется, все посторонние уйдут. Кто останется – наши, проверенные. Загрузи мешки в багажники двух легковушек (одну позаимствуешь у Сашки) и двигай обратно, готовь операцию. По исполнении доложишь! Все!!! – Вахидов повесил трубку.
– Приказание взорвать дом Скрябина, – обратился к подельникам Ширвани. – Сегодня ночью. При помощи пластита. Взрывчатка на складе Басовского. Это близко отсюда. Заберем ее вечером, после десяти, а пока... предлагаю отправиться в ресторан. Не знаю, как вы, но лично я здорово проголодался!
– И я!.. Вах, кушать хочу! Шашлык закажем! – одобрительно загалдели террористы. Затопали четыре пары ног, хлопнула входная дверь...
Иван выключил магнитофон. Глаза порученца Рептилии горели, как у разъяренного тигра. – Ну Басовский, ну сволота!!! – сквозь зубы процедил он. – Собственноручно удавлю курву!!!
– Вы знакомы? – поразился я.
– Да-а!!! – Лицо Ивана исказилось в свирепой гримасе. – Александр Ефимович Басовский, – порученец замысловато выматерился, – крупный оптовик, специализирующийся на перепродаже товаров бытовой химии: стиральных порошков, пятновыводителей, мыла и т. д. Находится у нас под «крышей». Вежливый такой тип, умильный, покладистый! Платит исправно, без задержек. Витя частенько ставил его в пример прочим коммерсантам: «Вот, мол, смотрите, как надо вести себя с братвой!» А он, оказывается, с грязными чичами завязан! Дома со спящими людьми взрывать помогает! Тва-а-а-арь!!!
– Выходит, тебе известно, где располагается склад? – спросил я.
– Естественно!!!
– Тогда зови Рептилию! Сделаем одно доброе дело!
ГЛАВА 6
Убедившись в причастности господина Басовского к готовящемуся соратниками Вахидова жуткому террористическому акту, Кретов пошатнулся, посинел и ухватился за сердце. Всерьез испугавшись, что Витьку хватит инсульт или инфаркт, я ринулся к телефону вызывать «Скорую». Однако Кретов остановил меня на полпути слабым движением ладони.
– Не надо врачей! – одними губами попросил он. – Сейчас... сам... отойду... Не впервой!
И действительно, обошлось! Синева постепенно исчезла, уступив место меловой бледности. Пахан обессиленно рухнул в кресло, дрожащими пальцами нащупал в кармане сигареты, но закуривать не стал и, бесцельно повертев нераспечатанную пачку в руках, выронил ее на колени.
– Боже милостивый! – потерянно пробормотал он. – Сюрприз за сюрпризом! Борода, к которому я относился как к брату, на поверку оказался гнилой курвой. Басовский – вроде бы наиболее порядочный из наших подопечных – якшается с чеченской сволочью, причастен к массовым убийствам ни в чем не повинных мирных жителей: женщин, детей, стариков... Нет, не могу, не хочу поверить!!! Лех, а Лех! Может, происходящее – дурной сон? Мы с тобой нализались до поросячьего визга и видим один и тот же кошмар? А?! – Пахан обвел комнату затуманенным, отрешенным взором.
– Нет, Витек, это не сон, а дерьмовая реальность, – грустно вздохнул я. – К сожалению, предателями становятся подчас те, от кого меньше всего ожидаешь подобного!.. Самые близкие люди. – Вспомнив свою бывшую женушку, я до боли стиснул кулаки.
– Да-да! – шептал Кретов. – Именно так! Господи боже, до чего же тошнотворные времена настали!.. Кругом ложь, грязь... культ денег!..
– По счастью, мы заблаговременно узнали о готовящемся злодеянии и получили возможность его предотвратить, – осторожно вставил Иван.
– Предотвратим! Обязательно предотвратим! – лихорадочно оживился Рептилия. – Сотрем к чертовой матери чеченов вместе с Басовским. – Пахан вскочил на ноги и возбужденно зашагал взад-вперед по комнате, нервически подергивая уголками рта. – В асфальт свиней закатаем! Сию же секунду, блин!!! Ваня, зови пацанов!!! – брызжа слюной, выкрикивал он.
– Не горячись, дружище! – предостерегающе поднял я руку. – Поспешность нужна только при ловле блох. Действовать будем спокойно, без лишних эмоций, наверняка. Присядь, пожалуйста, и постарайся успокоиться. У меня есть конкретное предложение!
– До каких работаешь? – пока он открывал тяжелые железные ворота, будто бы невзначай полюбопытствовал я.
– До двенадцати! – нехотя буркнул узкоглазый.
«Значит, замешан. Придется убрать», – подумал я, вспомнив слова Вахидова: «...Подкатывай не раньше десяти вечера. К тому времени все посторонние уйдут. Кто останется – наши, проверенные!..»
Александр Ефимович Басовский оказался кругленьким лоснящимся курчавым человечком лет сорока пяти – пятидесяти. Оптовик производил впечатление отъявленного неряхи. Модный костюм из дорогой ткани сидел на нем мешковато, на воротнике виднелись обильные следы перхоти, на галстуке красовалось сальное пятно... Впрочем, неказистая внешность Басовского отчасти возмещалась утонченными светскими манерами и приятным бархатным баритоном. Выразив вежливое удивление столь поздним, незапланированным визитом «крыши», он одарил всех троих лучезарной улыбкой, провел в кабинет, усадил за стол, заботливо предложил кофе с коньяком или «чего пожелаете из напитков». Тем не менее я заметил, что, невзирая на кажущееся радушие, Александр Ефимович отнюдь не рад нашему появлению. Более того, он изрядно нервничает, потеет и постоянно украдкой поглядывает на часы. Согласно разработанному плану, Иван тянул время, непринужденно болтая о различных пустяках. Мы с Кретовым хранили упорное молчание. Я неторопливо покуривал сигарету, Витька, стараясь не проявить прежде срока распирающей его ярости, сосредоточенно рассматривал ногти на руках. Когда короткая стрелка часов достигла цифры 10, Басовский наконец не выдержал.
– Извините, ребята, но я сегодня очень занят! – слегка подрагивающим голосом заявил он. – Нельзя ли ближе к делу, или давайте отложим разговор на завтра!
– Чем же ты занят, дорогой? – с великолепно разыгранной ленцой поинтересовался порученец.
– Свидание с любимой женщиной! – зыркнув на циферблат, непринужденно соврал оптовик, попытался по-новой улыбнуться и... застыл, разинув рот. В лоб ему уставилось дуло пистолета Рептилии. Палец пахана мелко подрагивал на спусковом крючке.
– Нам прекрасно известна твоя «любимая женщина», вернее – четверо любимых чурок мужского пола, – тихо, раздельно произнес Кретов. – Ты собираешься передать им два мешка пластита общим весом порядка ста шестидесяти килограммов. Пластит предназначен для взрыва многоквартирного жилого дома. «Черные» прибудут с минуты на минуту! Вот ты и вертишься как уж под вилами! Па-а-адла!!!
Розовенькая упитанная мордочка Басовского приобрела цвет цементного раствора. Толстенькие короткопалые ручонки задрожали. Остренький носик покрылся испариной.
– Боишься, сукин сын! – злорадно констатировал Иван, поднимаясь из-за стола и приближаясь вплотную к оптовику. – Не хочешь небось подыхать?! Но придется!
– Не-е-ет!!! – пискнул Александр Ефимович. – Не надо! Умоляю!!! Я же вам крайне полезен! Ежемесячно солидный куш отстегиваю! И во многом благодаря чеченцам. – Внезапно бухнувшись на колени, торгаш зачастил: – Они неплохо платят за услуги! Убив меня, вы автоматически лишаетесь солидного стабильного дохода!.. И-и-и-и!!! – Порученец резко ударил Басовского носком ботинка по почкам, и торопливая речь оптовика сменилась верещанием ушибленного поросенка.
– Твои деньги пахнут кровью! Нам они не нужны! А вот отрезанная да заспиртованная в банке курчавая башка сгодится в качестве сувенира! – Голос Рептилии был поистине страшен. От неподвижного взгляда пахана веяло могильным холодом. Белое застывшее лицо напоминало маску смерти. Уткнувшись лбом в пол, Александр Ефимович разразился бурными рыданиями, икая, взвизгивая и тоненько похрюкивая. Выпяченный кверху пухлый зад трясся словно желе.
– Обожди, Витя, не стреляй, – поняв, что «фрукт созрел», громко сказал я. – Барыга может еще понадобиться!
– Конечно!!! Обязательно!!! Всенепременно!!! – подняв зареванную рожицу, с надеждой залопотал коммерсант. – Заплачу сколько пожелаете!
– Глохни, гнида! – отрезал я. – От тебя требуется совсем другое! Прочисти уши и старательно запоминай: когда подъедут твои черножопые приятели, ты спокойно, без нытья и без визга пригласишь сюда руководителя группы по имени Ширвани. Остальные пускай обождут во дворе, у третьего от ворот ангара. И не дай бог вздумаешь хитрить! «Черных» мы однозначно замочим (склад окружен плотным кольцом наших людей), а вот тебя, подонка, ждет такая ужасная участь!.. Гм-м, пожалуй, не стоит заранее вдаваться в подробности. Иначе ты того гляди загнешься от нервного шока! Усвоил, шушера?
– Да, да, усвоил! Не извольте беспокоиться! – часто шмыгая носом, суетливо подтвердил Басовский. – Все исполню в лучшем виде!
– То-то же, – проворчал я и посоветовал: – Утри харю, чмошник, да глотни коньячка для храбрости!
Жадно осушив две рюмки подряд, оптовик немного успокоился. Даже вновь порозовел. Согласившись заманить террористов в ловушку, он, вероятно, рассчитывал на снисхождение... Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Александр Ефимович снял трубку, а я нажал на аппарате специальную кнопку, приводящую в действие устройство, позволяющее слышать обе стороны.
– Прибыли люди за товаром, – лаконично сообщил узкоглазый охранник.
– Пусть старший зайдет ко мне в кабинет, а остальные подождут у «мыльного» ангара, – относительно твердо распорядился Басовский.
– Эй, колобок! Это что за номера?! – спустя десять секунд услышал я сердитый голос Ширвани, очевидно, выхватившего у охранника трубку. – На хрена волынку тянешь?! Уговор предельно ясен: заезжаем, загружаемся да отваливаем. Времени в обрез!
– Поступили новые указания от шефа, – следуя моим инструкциям, весьма убедительно солгал оптовик. – Возникли непредвиденные обстоятельства. Необходимо срочно переговорить с глазу на глаз. Таков приказ. Хочешь, выполняй – хочешь, нет. Отвечать придется тебе!
– Ладно, жди! – хмуро буркнул чеченец, вешая трубку.
– Спрячьтесь в смежной комнате, – доставая из кармана длинный шелковый шнурок и становясь сбоку от дверного косяка, сказал я Витьке с Иваном. – Разберусь самостоятельно, без пролития крови. А ты, толстый, усаживайся за стол, обложись бумагами да изображай счастливую рожу... Живее, мать твою!!!
По прошествии нескольких минут на лестнице послышались упругие шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возник среднего роста поджарый мужчина в точно такой же, как у меня, кожаной куртке, с «макаровым-особым» в правой руке. Видимо, в последний момент террорист все же заподозрил неладное. Шагнув вперед, он настороженно уставился на кофейное блюдечко с забытым Рептилией дымящимся окурком, учуял подвох (господин Басовский, оберегая здоровье, не курил), вскинул пистолет, но... было слишком поздно! Я молниеносно захлестнул на горле Ширвани удавку, одновременно с силой всадив ему колено в позвоночник. Чеченец умер быстро, беззвучно и практически безболезненно[45].
– Первый! – сказал я, отшвырнув от себя труп и подняв выпавшее из руки мертвеца оружие. – Иван, покарауль господина барыгу. Мы же займемся остальными... Я отвлеку внимание чурок, ты, Витя, зайдешь с тыла...
– Паршивый скатын! – уловил я обрывок возмущенной реплики Махмуда, адресованной, судя по всему, Басовскому.
– Нэкрасиво получаэтся! – вторил азербайджанцу таджик Мустафа (чеченец Лечо, подобно покойному Ширвани, изъяснялся по-русски без акцента).
– Лечо, пойди сюда! – предусмотрительно держась в тени и старательно имитируя интонации задушенного мной главаря, негромко позвал я по-чеченски. Одна из фигур послушно направилась ко мне, не дойдя десяти метров, замерла в изумлении и, получив пулю в сердце, свалилась на землю. Махмуда с Мустафой уложил выстрелами в спину подкравшийся сзади Рептилия.
– Отпрыгались, козлы!.. – сунув за пазуху ствол, облегченно вздохнул он. – Хвала всевышнему, ты додумался установить в хате микрофоны, иначе... представить страшно! Порядка трех сотен людей безвинно бы погибли[46].
– Точно, – поддакнул я и, заметив проржавевшую крышку заброшенного канализационного люка, предложил: – Давай спрячем дохлятину. Не стоит «джигитам» тут валяться. Вдруг чье-нибудь внимание привлекут, допустим, «узкопленочного» охранника с проходной?
– Резонно! – согласился Кретов.
Вооружившись найденной в машине террористов монтировкой, он с трудом, провозившись не менее пяти минут, открыл люк. Я напихал под одежду убитых кирпичей. Затем мы подтащили трупы к смердящей дыре, по очереди сбросили их вниз и, неплотно прикрыв крышку, вернулись обратно в кабинет Басовского. Там ничего не изменилось. Трусливо таращась на пистолет в руках Ивана, коммерсант дробно стучал зубами, а порученец Рептилии, судя по выражению его лица, героически боролся с искушением «собственноручно удавить курву».
– Не надо врачей! – одними губами попросил он. – Сейчас... сам... отойду... Не впервой!
И действительно, обошлось! Синева постепенно исчезла, уступив место меловой бледности. Пахан обессиленно рухнул в кресло, дрожащими пальцами нащупал в кармане сигареты, но закуривать не стал и, бесцельно повертев нераспечатанную пачку в руках, выронил ее на колени.
– Боже милостивый! – потерянно пробормотал он. – Сюрприз за сюрпризом! Борода, к которому я относился как к брату, на поверку оказался гнилой курвой. Басовский – вроде бы наиболее порядочный из наших подопечных – якшается с чеченской сволочью, причастен к массовым убийствам ни в чем не повинных мирных жителей: женщин, детей, стариков... Нет, не могу, не хочу поверить!!! Лех, а Лех! Может, происходящее – дурной сон? Мы с тобой нализались до поросячьего визга и видим один и тот же кошмар? А?! – Пахан обвел комнату затуманенным, отрешенным взором.
– Нет, Витек, это не сон, а дерьмовая реальность, – грустно вздохнул я. – К сожалению, предателями становятся подчас те, от кого меньше всего ожидаешь подобного!.. Самые близкие люди. – Вспомнив свою бывшую женушку, я до боли стиснул кулаки.
– Да-да! – шептал Кретов. – Именно так! Господи боже, до чего же тошнотворные времена настали!.. Кругом ложь, грязь... культ денег!..
– По счастью, мы заблаговременно узнали о готовящемся злодеянии и получили возможность его предотвратить, – осторожно вставил Иван.
– Предотвратим! Обязательно предотвратим! – лихорадочно оживился Рептилия. – Сотрем к чертовой матери чеченов вместе с Басовским. – Пахан вскочил на ноги и возбужденно зашагал взад-вперед по комнате, нервически подергивая уголками рта. – В асфальт свиней закатаем! Сию же секунду, блин!!! Ваня, зови пацанов!!! – брызжа слюной, выкрикивал он.
– Не горячись, дружище! – предостерегающе поднял я руку. – Поспешность нужна только при ловле блох. Действовать будем спокойно, без лишних эмоций, наверняка. Присядь, пожалуйста, и постарайся успокоиться. У меня есть конкретное предложение!
* * *
К хозяйству господина Басовского мы подъехали в половине десятого. В машине сидели я, Кретов и Иван. Расположенный на окраине жилого массива оптовый склад представлял собой довольно большой прямоугольный участок земли, обнесенный бетонным забором с колючей проволокой. Внутри ограды было беспорядочно разбросано несколько металлических ангаров и белело двухэтажное здание конторы. На проходной дежурил смуглый, крепко сложенный узкоглазый охранник, вооруженный помповым «винчестером».– До каких работаешь? – пока он открывал тяжелые железные ворота, будто бы невзначай полюбопытствовал я.
– До двенадцати! – нехотя буркнул узкоглазый.
«Значит, замешан. Придется убрать», – подумал я, вспомнив слова Вахидова: «...Подкатывай не раньше десяти вечера. К тому времени все посторонние уйдут. Кто останется – наши, проверенные!..»
Александр Ефимович Басовский оказался кругленьким лоснящимся курчавым человечком лет сорока пяти – пятидесяти. Оптовик производил впечатление отъявленного неряхи. Модный костюм из дорогой ткани сидел на нем мешковато, на воротнике виднелись обильные следы перхоти, на галстуке красовалось сальное пятно... Впрочем, неказистая внешность Басовского отчасти возмещалась утонченными светскими манерами и приятным бархатным баритоном. Выразив вежливое удивление столь поздним, незапланированным визитом «крыши», он одарил всех троих лучезарной улыбкой, провел в кабинет, усадил за стол, заботливо предложил кофе с коньяком или «чего пожелаете из напитков». Тем не менее я заметил, что, невзирая на кажущееся радушие, Александр Ефимович отнюдь не рад нашему появлению. Более того, он изрядно нервничает, потеет и постоянно украдкой поглядывает на часы. Согласно разработанному плану, Иван тянул время, непринужденно болтая о различных пустяках. Мы с Кретовым хранили упорное молчание. Я неторопливо покуривал сигарету, Витька, стараясь не проявить прежде срока распирающей его ярости, сосредоточенно рассматривал ногти на руках. Когда короткая стрелка часов достигла цифры 10, Басовский наконец не выдержал.
– Извините, ребята, но я сегодня очень занят! – слегка подрагивающим голосом заявил он. – Нельзя ли ближе к делу, или давайте отложим разговор на завтра!
– Чем же ты занят, дорогой? – с великолепно разыгранной ленцой поинтересовался порученец.
– Свидание с любимой женщиной! – зыркнув на циферблат, непринужденно соврал оптовик, попытался по-новой улыбнуться и... застыл, разинув рот. В лоб ему уставилось дуло пистолета Рептилии. Палец пахана мелко подрагивал на спусковом крючке.
– Нам прекрасно известна твоя «любимая женщина», вернее – четверо любимых чурок мужского пола, – тихо, раздельно произнес Кретов. – Ты собираешься передать им два мешка пластита общим весом порядка ста шестидесяти килограммов. Пластит предназначен для взрыва многоквартирного жилого дома. «Черные» прибудут с минуты на минуту! Вот ты и вертишься как уж под вилами! Па-а-адла!!!
Розовенькая упитанная мордочка Басовского приобрела цвет цементного раствора. Толстенькие короткопалые ручонки задрожали. Остренький носик покрылся испариной.
– Боишься, сукин сын! – злорадно констатировал Иван, поднимаясь из-за стола и приближаясь вплотную к оптовику. – Не хочешь небось подыхать?! Но придется!
– Не-е-ет!!! – пискнул Александр Ефимович. – Не надо! Умоляю!!! Я же вам крайне полезен! Ежемесячно солидный куш отстегиваю! И во многом благодаря чеченцам. – Внезапно бухнувшись на колени, торгаш зачастил: – Они неплохо платят за услуги! Убив меня, вы автоматически лишаетесь солидного стабильного дохода!.. И-и-и-и!!! – Порученец резко ударил Басовского носком ботинка по почкам, и торопливая речь оптовика сменилась верещанием ушибленного поросенка.
– Твои деньги пахнут кровью! Нам они не нужны! А вот отрезанная да заспиртованная в банке курчавая башка сгодится в качестве сувенира! – Голос Рептилии был поистине страшен. От неподвижного взгляда пахана веяло могильным холодом. Белое застывшее лицо напоминало маску смерти. Уткнувшись лбом в пол, Александр Ефимович разразился бурными рыданиями, икая, взвизгивая и тоненько похрюкивая. Выпяченный кверху пухлый зад трясся словно желе.
– Обожди, Витя, не стреляй, – поняв, что «фрукт созрел», громко сказал я. – Барыга может еще понадобиться!
– Конечно!!! Обязательно!!! Всенепременно!!! – подняв зареванную рожицу, с надеждой залопотал коммерсант. – Заплачу сколько пожелаете!
– Глохни, гнида! – отрезал я. – От тебя требуется совсем другое! Прочисти уши и старательно запоминай: когда подъедут твои черножопые приятели, ты спокойно, без нытья и без визга пригласишь сюда руководителя группы по имени Ширвани. Остальные пускай обождут во дворе, у третьего от ворот ангара. И не дай бог вздумаешь хитрить! «Черных» мы однозначно замочим (склад окружен плотным кольцом наших людей), а вот тебя, подонка, ждет такая ужасная участь!.. Гм-м, пожалуй, не стоит заранее вдаваться в подробности. Иначе ты того гляди загнешься от нервного шока! Усвоил, шушера?
– Да, да, усвоил! Не извольте беспокоиться! – часто шмыгая носом, суетливо подтвердил Басовский. – Все исполню в лучшем виде!
– То-то же, – проворчал я и посоветовал: – Утри харю, чмошник, да глотни коньячка для храбрости!
Жадно осушив две рюмки подряд, оптовик немного успокоился. Даже вновь порозовел. Согласившись заманить террористов в ловушку, он, вероятно, рассчитывал на снисхождение... Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Александр Ефимович снял трубку, а я нажал на аппарате специальную кнопку, приводящую в действие устройство, позволяющее слышать обе стороны.
– Прибыли люди за товаром, – лаконично сообщил узкоглазый охранник.
– Пусть старший зайдет ко мне в кабинет, а остальные подождут у «мыльного» ангара, – относительно твердо распорядился Басовский.
– Эй, колобок! Это что за номера?! – спустя десять секунд услышал я сердитый голос Ширвани, очевидно, выхватившего у охранника трубку. – На хрена волынку тянешь?! Уговор предельно ясен: заезжаем, загружаемся да отваливаем. Времени в обрез!
– Поступили новые указания от шефа, – следуя моим инструкциям, весьма убедительно солгал оптовик. – Возникли непредвиденные обстоятельства. Необходимо срочно переговорить с глазу на глаз. Таков приказ. Хочешь, выполняй – хочешь, нет. Отвечать придется тебе!
– Ладно, жди! – хмуро буркнул чеченец, вешая трубку.
– Спрячьтесь в смежной комнате, – доставая из кармана длинный шелковый шнурок и становясь сбоку от дверного косяка, сказал я Витьке с Иваном. – Разберусь самостоятельно, без пролития крови. А ты, толстый, усаживайся за стол, обложись бумагами да изображай счастливую рожу... Живее, мать твою!!!
По прошествии нескольких минут на лестнице послышались упругие шаги. Дверь распахнулась, и на пороге возник среднего роста поджарый мужчина в точно такой же, как у меня, кожаной куртке, с «макаровым-особым» в правой руке. Видимо, в последний момент террорист все же заподозрил неладное. Шагнув вперед, он настороженно уставился на кофейное блюдечко с забытым Рептилией дымящимся окурком, учуял подвох (господин Басовский, оберегая здоровье, не курил), вскинул пистолет, но... было слишком поздно! Я молниеносно захлестнул на горле Ширвани удавку, одновременно с силой всадив ему колено в позвоночник. Чеченец умер быстро, беззвучно и практически безболезненно[45].
– Первый! – сказал я, отшвырнув от себя труп и подняв выпавшее из руки мертвеца оружие. – Иван, покарауль господина барыгу. Мы же займемся остальными... Я отвлеку внимание чурок, ты, Витя, зайдешь с тыла...
* * *
Снаружи разгуливал вовсю холодный осенний ветер. В отдалении виднелись пестрящие огоньками освещенных окон многоэтажные коробки жилых домов. Высоко в небе висела унылая ущербная луна (шли последние сутки октябрьского полнолуния 1999 года). Неподалеку от конторы высились большой штабель кирпича и груда песка. Наверное, Александр Ефимович планировал провести в своем хозяйстве какие-то строительные или реставрационные работы... Раздосадованные непредвиденной задержкой, Лечо, Махмуд и Мустафа нетерпеливо переминались с ноги на ногу возле указанного им ангара.– Паршивый скатын! – уловил я обрывок возмущенной реплики Махмуда, адресованной, судя по всему, Басовскому.
– Нэкрасиво получаэтся! – вторил азербайджанцу таджик Мустафа (чеченец Лечо, подобно покойному Ширвани, изъяснялся по-русски без акцента).
– Лечо, пойди сюда! – предусмотрительно держась в тени и старательно имитируя интонации задушенного мной главаря, негромко позвал я по-чеченски. Одна из фигур послушно направилась ко мне, не дойдя десяти метров, замерла в изумлении и, получив пулю в сердце, свалилась на землю. Махмуда с Мустафой уложил выстрелами в спину подкравшийся сзади Рептилия.
– Отпрыгались, козлы!.. – сунув за пазуху ствол, облегченно вздохнул он. – Хвала всевышнему, ты додумался установить в хате микрофоны, иначе... представить страшно! Порядка трех сотен людей безвинно бы погибли[46].
– Точно, – поддакнул я и, заметив проржавевшую крышку заброшенного канализационного люка, предложил: – Давай спрячем дохлятину. Не стоит «джигитам» тут валяться. Вдруг чье-нибудь внимание привлекут, допустим, «узкопленочного» охранника с проходной?
– Резонно! – согласился Кретов.
Вооружившись найденной в машине террористов монтировкой, он с трудом, провозившись не менее пяти минут, открыл люк. Я напихал под одежду убитых кирпичей. Затем мы подтащили трупы к смердящей дыре, по очереди сбросили их вниз и, неплотно прикрыв крышку, вернулись обратно в кабинет Басовского. Там ничего не изменилось. Трусливо таращась на пистолет в руках Ивана, коммерсант дробно стучал зубами, а порученец Рептилии, судя по выражению его лица, героически боролся с искушением «собственноручно удавить курву».