Я вошел в парадную. Третий этаж. Странно. Дверь изуродована и опечатана. Засосало под ложечкой. Преодолевая охватившую меня дурноту, я позвонил в соседнюю квартиру.
- Кто? - отозвался женский голос, после длительного периода шарканья и шуршания.
- Я хотел бы узнать о ваших соседях.
Дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка. В образовавшейся щели показалось некрасивое женское лицо.
- А вы кто? - спросило оно, изучив мою потрепанную внешность.
- Я друг Милы.
- Она пропала.
- Как пропала? Что вы говорите?
- Такой ужас! Сегодня ночью кто-то ломился в их дверь. Я выйти, конечно, побоялась, но в полицию позвонила. Знаете, такой милый лейтенант. Я его чаем поила. Он так устало выглядел. Говорит...
- Где Мила? - нетерпеливо перебил я женщину.
- Я же вам рассказываю. Какой вы странный. Полиция приехала. Все в квартире побито. Меня туда приглашали. А в одной комнате вообще все вещи в щепки изрубили... А лейтенант, знаете ли, на моего покойного мужа похож. Такой приятный молодой человек...
- Где Мила? - закричал я.
Женщины отпрянула и с испуга захлопнула дверь. Я в сердцах пнул ногой в ее деревянную плоть. Добиться чего-либо от старой перечницы не представлялось возможным. Я медленно пошел вниз. Мысли растекались в разные стороны.
Глупо, невообразимо глупо. И жестоко. Почему она не захотела быть со мной? Она занималась физикой, но разве можно быть физиком, имея глаза поэта? Женщина... "Я такая, сякая..."- часто говорила она мне. "Ну, и что, отвечал я ей, - давай попробуй вот это". Она соглашалась, но, конечно, слова ничего не стоят. Соглашалась и спрашивала, дескать зачем я так тревожусь? Почему пытаюсь растормошить ее? А я просто любил. Любил... Все было бы по-другому будь она со мной. Я защитил бы, спас... Несчастный лирик.
Я остановился на последнем пролете. Тревога прорезала туман горьких мыслей, голова сделалась ясной. Я знал, я чувствовал... Меня ожидали. Стараясь не шуметь, я обнажил меч. Там, под лестницей, скрывался мой недруг. Факт, известный мне, верно очень расстроил бы его: "У него не было шансов". Я легко перемахнул через перила... Наверное, мое падение длилось мгновение, но для меня оно растянулось в вечность. Медленно приближался пол. Вот напряженное лицо человека во мраке. Он еще не подозревает, что возмездие почти свершилось. Он ждет моего медленного, безмятежного сошествия по лестнице. Я выворачиваю кисть, меч касается его горла и только после ноги становятся на потрескавшуюся плитку пола. Человек вздрогнул, вжался в стену. На искаженном лице смятение, в глазах - ужас.
- Привет, - миролюбиво поздоровался я, - извини, заставил тебя ждать.
Незнакомец ничего не ответил.
- Кто тебя послал? - жестко спросил я.
- Я, я-я... я не знаю... - заикаясь ответил человек, - ко мне подошли на улице... меня попросили.
- Только не трепись.
- Нет. Это правда. Он... Он дал много денег, - человек полез во внутренний карман плаща. Я резко перехватил его руку и осторожно вынул ее. В его ладони были смятые купюры.
- Вот, забери все, - взмолился человек, протягивая их мне.
- Он приказал убить меня?
- Нет, что ты, нет... Он велел передать человеку, который ко мне подойдет, записку. Она у меня в правом кармане.
Я протянул руку и вынул бумажку. Она была мерзка. С отвращением я прочитал:
"Здравствуй малыш. Если хочешь видеть свою подружку в здравии, положи меч в синюю машину, что стоит на углу этого дома. Сделал дело, гуляй смело!"
Я швырнул листок на пол и с яростью принялся топтать его.
- У тебя спички есть? - спросил я испуганного курьера. Он кивнул.
- Сожги ее.
Когда огонь пожрал бумагу, я вздохнул с облегчением.
- Как тебя зовут?
- Меня? Олег.
- Хорошее имя. Олег, желаешь заработать еще немного?
- Можно, - неуверенно согласился он.
- Давай твой плащ, - приказал я, снимая пальто, - и одевай это.
- Зачем?
- Делай что тебе говорят.
Мой новый знакомый повиновался.
- Сейчас ты возьмешь этот меч и отнесешь его в синюю машину на углу, объяснил я, вдевая меч в ножны. - Понял?
- В общем-то да. А зачем?
- Вот деньги, - протянул я тоненькую, но достойную пачку купюр, не ответив на его вопрос, - только до рукояти ни в коем случае не дотрагивайся.
Олег осторожно взял меч и вопросительно посмотрел на меня.
- Иди, - подтолкнул я его к выходу.
Он вышел и медленно двинулся к углу дома, опасливо держа меч на вытянутой руке перед собой. Остановившись около машины, осторожно положил его в открытое окно и пошел обратно. Неожиданно на другой стороне улицы появился человек. Так же незаметно образуется тень, когда Солнце вдруг выглядывает из-за облаков. Когда я понял, что за предмет он держит в руке, было уже поздно. Мягкое чмоканье не нарушило спокойствия улицы. Мой посланник, вскинув руки, повалился на асфальт. Убийца прыгнул за руль автомобиля и тот рванулся с места. Я выскочил из парадной. В тот же миг над удаляющейся машиной взметнулось пламя. Дрогнула земля под ногами. Взрывной волной меня опрокинуло. Зазвенели выбитые стекла. Огонь разбухал, пожирая металлическое тело, превращая его в искореженный скелет. Я поднялся и быстро побежал к нему. Недалеко целый и невредимый лежал мой меч.
"Два ноль в мою пользу", - сказал я, пряча его под плащ. Мне было жаль моих наивных врагов. Они полагали, я по своей воле владею страшным оружием, карающим непокорных и грешных.
"ТЫ ПРОИГРАЛ!" - было начертано на облаках.
"Я выиграл!" - воскликнул я, но... Я проиграл... Мне не нужен билет, я не увижу далекий незнакомый город, у меня не будет спокойной человеческой жизни... Господь сделал сильный ход. Я был скован умело поставленной королевой.
Странно устроена жизнь. Почему-то козырными картами в ней против нас чаще всего оказываются люди, которых мы любим. Возможно, так происходит потому, что любовь является с одной стороны проявлением слабости, а с другой - чувством глубоко эгоистичным, ибо в других мы любим прежде всего себя себя отсутствующего... Ладно уж, я счастливый человек. Немногим предоставляется возможность поменять свою никчемную жизнь на красивую смерть во имя высокого чувства. Выгодная, по-моему, сделка.
Я огляделся. Невдалеке лежал мой посланец. Я подошел к нему и опустился на колени рядом. Он был жив, но раны говорили о временности этого явления. Из больших глаз текли слезы.
- Не бойся, все будет хорошо, - спокойно сказал я ему. - Он есть. Бог. Я - ангел его. Уже сегодня будешь в царстве небесном.
- Мне понравилась твоя шутка, - прохрипел человек и в серых глазах отразилось серое небо.
Я поднялся. Безжизненное тело белым пятном разнообразило асфальт, гармонируя с жертвенным пламенем горящей машины. Улица пустынна, лишь в нескольких окнах испуганные любопытные лица. Я махнул рукой этим банальным рожицам и заспешил прочь от отыгранной сцены.
Город казался заброшенным и забытым. В пору политических волнений средний гражданин всегда сидит дома. Он боится погромов, повышения цен и гриппа. Опасается продемонстрировать нелояльность к будущей власти или выказать неуважение к настоящей. Таков он, средний гражданин. Во многом он похож на среднего ангела, который сейчас брел по обескровленным капиллярам переулков в сторону бульвара. Серый ангелочек - мне не избавиться от этого имиджа, как не избавиться от ржавых пятен крови на крыльях. Размышляя о все усложняющихся условиях своего существования, я не заметил, как оказался перед серой громадой древней башни. Она впечатляла. Мощный цилиндр с внушительным контрфорсом - сооружение воздвигнутое кем-то, когда-то рядом с морем. Символ идеи, превратившийся в растиражированный символ города, смотровую площадку для многочисленных в былые времена туристов. Давненько я не поднимался наверх. Я загорелся желанием сделать это сейчас, но дверь оказалась запертой - в смутное дни исправно функционируют только больницы и госпитали. Я уткнулся лбом в дерево двери, надеясь найти в нем силу тысяч рук, касавшихся его.
- Я могу вам помочь?
- Нет, не думаю, - ответил я спокойно, медленно оборачиваясь на голос.
- Как хотите, - сказал пожилой человек в пальто, роговых очках и фетровой шляпе, собираясь продолжить свой путь.
- Хочу, - вдруг сказал я, - Хочу подняться наверх, на башню. У меня был знакомый, который утверждал, что все связанное со смертью требует восклицательного знака в конце.
- Любопытно.
- Эта башня есть ни что иное, как палочка от восклицательного знака, стоящая над умирающим городом. Ей необходима точка для полноты - жирная, самоуверенная и значимая. Поднявшись наверх, я хотел представить собой такую точку.
- Но тогда получиться, что составленный вами восклицательный знак окажется перевернутым вверх ногами.
- А как же иначе? Разве этот город, агонизируя, не стал с ног на голову? Каково предложение, таков и знак препинания.
- Любопытно. Весьма любопытно, - заключил пожилой человек, - вы не похожи на пьяного и на ненормального тоже не похожи.
- Извините, не хотел вас огорчать.
- Вы скорее поэт, - решил незнакомец, вынимая из кармана ключи. Он отпер тяжелую дверь и вошел внутрь башни.
- Проходите - проходите, - позвал он меня за собой.
Я неуверенно вошел.
- Зовите меня Господином Смотрителем, - сказал мой новый знакомый, запирая за мной дверь.
- А меня - Ангелом.
- Хорошо, - с удивлением проговорил Господин Смотритель и добавил, Ангел.
Он смотрел на меня так, как будто увидел только что.
- Вы, правда, неординарный человек. Ну-с, прошу, вы желали подняться...
- Не составите мне компанию? - спросил я, ощущая необходимость в чьем-либо обществе.
- Хотелось бы, но мой ревматизм...
- Мы будем подниматься медленно - ваш ревматизм ничего не заметит.
- Если медленно и с Ангелом, то пойдемте, - согласился Господин Смотритель и мы принялись подниматься по крутой винтовой лестнице
- Вы, наверное, не всегда были Господином Смотрителем? - спросил я, когда мы добрались до второго этажа.
- А вы Ангелом? - старик хмуро посмотрел на меня, провел рукой по гладко выбритому лицу.
- Пойдемте. Как видите, вкус к авантюрам не пропадает с годами, сказал он. Мы двинулись дальше, старик продолжал:
- Конечно, меня звали по-разному. Звали Студентом, Доцентом, Доктором и всегда Товарищем. Сейчас я - Господин Смотритель. Я сам изобрел себе это имя, потому что считаю, также как и дочь короля Лира, что человек, даже самый близкий, стоит столько, сколько стоит.
- А я ничего не стою, Господин Смотритель, потому что не могу спасти близкого мне человека.
- Почему же? Вы стоите точки восклицательного знака. Ничего не стоят все те, кто составляют предложение в конце которого вы желаете встать.
Мы медленно поднимались к вершине башни. Толстые стены не пропускали сквозь свою старую кладку ничего от внешнего мира. Наш путь так затянулся, что мне стали казаться нереальными события последних дней. В круговых залах, нишах, узких проемах окон, забранных решеткой, я растерял непосильный груз несчастий.
- Почти пришли, - объявил старик, - когда мы остановились перед последним пролетом. - Приготовься, Ангел.
Мы не спеша преодолели последние ступени. Ветер набросился на нас, безжалостно сорвал с меня маску безмятежности, которую успели нацепить на мое лицо молчаливые этажи башни и успокоился.
Старик встал у странного флюгера, поднял голову к серому небу и заговорил:
- О, Великий Храм - святилище, драгоценное сердцу каждого верного Господу, ты источник неугасимого огня и нашей неугасимой веры. Только ты, стоящий над всем, победивший тлен и время, даешь нам силы и питаешь наш дух.
- Откуда?! Откуда вы знаете эти слова? - спросил я с удивлением.
- А что? Так, просто, пришло в голову. Вам что-то они напоминают?
- Да, видите ли... Жрец Мобедан...
- Мобедан? Есть легенда об этой башне с таким действующим лицом. Вообще, чего только не претерпела эта башня. Ее считали и оборонительным сооружением, и культовым. Одни утверждают, что ниша на каждом этаже сантехнический узел, другие - алтарь.
- А вы?
- Я? Сложно объяснить. Знаете, говорят, что днем на дне колодца можно увидеть звезды. Когда я поднимаюсь сюда, то почти всегда вижу огонь, признался старик.
- Вы тоже поэт, Господин Смотритель.
- Нет, нет. Я даже не пророк.
- Вы хотели бы им быть?
- Я старый, больной человек. Будь ты, Ангел, действительно посланником божьим, я попросил бы тебя избавить меня от всех болезней, показать свою силу. Легче было бы умирать - без мучений и с верой в бессмертие.
Я задумался. "Почему только смерть? - спросил я себя. - Я должен вершить добро, ведь я - орудие добра".
- Хорошо, Господин Смотритель. Если вы помните слова, которые сказали, когда поднялись сюда, то повторите их вновь, - попросил я его, приняв неожиданное решение.
Старик пожал плечами.
- О, Великий Храм - святилище, драгоценное сердцу каждого верного Господу, - принялся повторять он молитву древнего жреца, - ты источник неугасимого огня и нашей неугасимой...
Я отошел, медленно расстегнул плащ.
- ...даешь нам силы и питаешь наш дух, - сказал старик и с последними его словами я выхватил меч.
Клинок вспыхнул непривычным светом и небо вдруг отозвалось ему - рокот родился в его серых нагромождениях. Я замер пораженный и вдруг увидел огонь, ниспадающий на меня. Я закричал и растянулся на истоптанных плитах. Некоторое время я лежал недвижимым, не решаясь открыть глаза.
- Господин Смотритель, Господин Смотритель, - тихо позвал я старика, но тот не отозвался.
Я открыл глаза. Старик лежал рядом. Глаза его были закрыты. В выражение лица можно было отыскать и спокойствие, и благородство.
- Господин Смотритель, - еще раз позвал я его, но так же безуспешно.
Пораженный страшной догадкой, я бросился на его грудь. Сердце молчало.
"Господи, за что?! за что?!" - взмолился я, ткнувшись лбом в каменный пол. Ангел Света, ничего кроме смерти не несущий. Что ты делаешь со мной, Боже? Я уже стольких сделал несчастными. Я сам труп, самый настоящий труп.
Вдруг боль во мне утихла. Я поднялся и поднял меч. "Пора идти, иначе могу не успеть", - решил я, не отдавая отчета "куда" и "зачем". Я побежал вниз по лестнице, перескакивая через крутые ступени, оставляя позади человека, который просил ангела о избавлении от болезней и о спокойной смерти, и получил от него и то, и другое.
Я вышел из башни. Предложение было завершено - лучшего, чем мертвое тело, трудно найти для точки восклицательного знака. Я измерил башню взглядом в последний раз и быстро пошел в сторону Центрального универмага.
Пройдя через крепостные ворота, я замер. В голове была только одна мысль: "Успел". Куда успел и зачем было не ясно, поэтому, недолго поразмыслив, я решил остановить машину, полагая, что в теплом салоне будет легче определиться. Однако, оказалось, что мое намерение воплотить в жизнь не просто - не всякий водитель появится в смутные дни на улицах города слишком много желающих экспроприировать средства передвижения. Минут двадцать я голосовал без всякой надежды на успех. Никакого плана у меня не было, как и не было места для ночлега. Я уже думал не пойти ли мне в церковь святой Варвары и не заявить ли о своих имущественных правах, но побоялся оказаться на месте героя одного из прочитанных когда-то мною романов, который выходя из храма всегда говорил: "Бог. Как не придешь к нему - его всегда нет дома". В мои размышления вклинилась машина иностранной марки, неожиданно затормозившая рядом.
- Садись, - скомандовал человек за рулем.
- Понимаете...- засомневался я, но был награжден взглядом, заставившим меня молча повиноваться. Я сел рядом с водителем. Автомобиль мягко тронулся с места.
- Извините, дело в том...- вновь попытался объяснить я, но осекся на полуслове.
Лицо человека было несомненно мне знакомо. Нос с хищной горбинкой, карие глаза, бескровная нитка губ. Это же...
- Я человек сентиментальный, - улыбнулся водитель, лукаво взглянув на меня.
- Боже! Славик! - воскликнул я, готовый броситься на шею старому другу. Автомобиль, вздрогнув, остановился у тротуара. Мы обнялись.
- Я человек сентиментальный, - снова повторил Славик. Глаза его блестели.
- Жив, курилка, - прошептал я растроганно, - я тебя так долго искал...
- Все случилось слишком неожиданно... Завертелось, закрутилось... Долго рассказывать, - сбивчиво бормотал Славик. - Потом. Ответь только на один вопрос: ты зачем перекрасил волосы?
- Из кокетства. Ты давно здесь?
- Год. Ты бы мог на старой квартире оставить свой адрес.
- Думал, не для кого. Очень уж быстро рассыпалось...
- Брось... Сейчас поедем ко мне. Хорошо?
- С удовольствием, - обрадовался я.
- Я знал, чувствовал, что должно произойти что-то необычное, - радостно сказал Слава. - Все шло к этому. Вот утром был человек. Иначе, как вестником богов, его не назовешь.
- Что за человек, - равнодушно спросил я, не сомневаясь в ответе.
- Да, странный такой. Весь день о нем думал.
- В черном?
- В черном, - с удивлением подтвердил Слава.
- Молчал?
- Как рыба. Ты его знаешь?
- Нет. Пока нет. Бог с ним, с этим человеком. Лучше скажи, ты не женился случайно?
- Как-то не пришлось.
- Вот и мне тоже...
- Все еще увлекаешься физикой? - саркастически улыбаясь, спросил Славик. Он всегда подтрунивал над моими чувствами к Миле и над ее увлечением физической наукой.
- Ты не знаешь всего, - с горечью сказал я.
- Что-нибудь произошло? - лицо Славика приняло озабоченное выражение.
- Твой друг в большом дерьме, - просто объяснил я.
- Это не новость, - хмуро сказал он и добавил, - ни слова. Примешь душ и все расскажешь. Уже почти приехали.
Мы находились в одном из самых престижных районов города. Автомобиль въехал во двор старого дома, мавританский стиль которого навевал мне печальные воспоминания. Изгибы линий, игра геометрических тел, искра мысли далекого и часто неизвестного творца в конце концов заменяется в нашем сознании знакомым лицом и случается так, что восстает архитектурным колоссом перед тобой образ друга, - музыка прошлых событий, записанная в трещинах старых стен.
- Узнаешь? - спросил Слава, останавливая машину.
- Да. Здесь жил тот, чья подпись читалась просто - "Ленин". Он любил такие эпатирующие штучки.
- Любил?
- И сейчас, наверное любит, но только далеко от нас. Золотые годы были, Слава, - вздохнул я, вылезая из машины. Молодые, красивые... Бицепсы - во, рост - во, а сейчас...- я поморщился, - Тьфу.
- Это же ты мне говорил лет десять назад, однако угрозы стать уродом так и не выполнил.
- Хуже. Куда хуже, - с горечью сказал я. - Твой друг стал Ангелом. Хреновей занятия не найдешь.
- Кем, кем?
- Потом, - отмахнулся я.
Мы поднялись на второй этаж. Славик нажал на кнопку звонка у огромной бронированной двери. Послышались быстрые шажки. Дверь распахнулась. Миловидная блондинка в розовом пеньюаре удивленно уставилась на меня.
- Извините, - буркнула женщина и скрылась в глубине квартиры.
- Ты же говорил, что не женат, - удивился я.
- Это домработница, - неуверенно объяснил Славик и, поразмыслив, добавил, - она женщина со странностями. Не обращай внимания. Давай раздевайся. Чувствуй себя, как дома...
- Но не забывай, что ты в гостях, - сморозил я банальность, снимая плащ.
- Да-да, - задумчиво пробормотал Слава, а потом громко сказал, исчезая вслед за домработницей, - Лона Алексеевна, даю вам завтра отгул.
До моего слуха донесся шепот, что-то похожее на шлепок и чмоканье. Я решил не вникать в кадровую политику моего друга и переключил свое внимание на материальную составляющую его жизни. Уже по прихожей было ясно, что он на взлете. Я поставил меч в угол, прикрыл его плащом и подошел к зеркалу. Ничего хорошего его поверхность не отразила: русые волосы и темная, с рыжинкой, борода - довольно экстравагантно.
- Что стоишь? Проходи, - предложил, внезапно появившись, Слава.
- Может быть, я не вовремя?
- Перестань. Столько лет не виделись. Лона Алексеевна сейчас нам что-нибудь приготовит. Располагайся.
- Слав, ты где работаешь? - поинтересовался я, рассматривая великолепный "Людовик" в гостиной. - Случайно не в наркомате?
- Нет, к госструктурам отношения никогда не имел...
- Да я не об этом. Наркотиками не торгуешь?
- Бог с тобой, - обиделся Слава, - я коммерческий директор совместного предприятия.
- А-а, - протянул я, - дурная наследственность сказывается.
Семья моего друга была примером династии коммерческих директоров.
- Аперитивчику не желаете, - дипломатически предложил Славик, открывая бар.
Чудная мелодия поплыла по комнате. В такой день, да под "Элизу" Бетховена было грех не выпить. Я с благодарностью принял предложение. Домработница быстро собрала на стол, пожелала нам приятно провести время и удалилась. Славик тяжело вздохнул, когда хлопнула входная дверь. Но печаль его была недолгой. Чокаясь, мы ударились в воспоминания. Когда все "а помнишь" исчерпались, я был пьян.
- Слуш-ш-шайте, - обратился ко мне, как к генеральной ассамблее, Слава. - Ты про какое-то дерьмо говорил...
- Пр...пр-про какое именно? - с видом государственного человека спросил я.
- А черт его знает, - засмеялся Славик.
- Тсс, - приложил я палец к губам, - он все слышит.
- Кто?
- Бог.
Славик посмотрел на меня, как на ненормального.
- Давай выпьем, - предложил он, но я остановил его руку на пути к вавилонской башне спиртного.
- Щас покажу, щас... я вспомнил, - обрадовался я, поднимаясь и, пошатываясь, направился в прихожую.
Откинув плащ, я протянул руку к рукояти меча. Страшный удар потряс мое тело. Я повалился на пол, опрокинув чугунный антикварный столик. Россыпи звезд сияли перед глазами.
- Что случилось? - радостно спросил Славик, подходя ко мне. - О, какая красивая штука!
- Стой! - крикнул я, но он уже дотронулся до меча.
Волосы его встали дыбом. Невидимая сила приподняла тело Славика и швырнула его к стене. Упало, расколовшись, зеркало.
- Плохая примета, - огорчился я, осознавая свою абсолютную трезвость.
- Трезвость - норма жизни, - простонал Славик, поднимаясь, - Это что? Новое средство от алкоголизма?
- Это Меч Митры, - устало объяснил я.
- Тот, что из музея? - быстро сообразил мой друг.
- Я его унес, Славик... Я... А-а, - махнул я рукой. - Смотри.
Подняв меч, я двумя ударами рассек антикварный столик на четыре части.
- Семнадцатый век, - удрученно вздохнул Славик.
- Нет, ты ошибся на две тысячи лет, - поправил я его, любуясь движением бликов на клинке.
Ответом мне было молчание. Вытаращенные глаза моего друга, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
- Что? Глаза сияют и волосы искрятся? - печально улыбаясь, спросил я.
Славик с трудом склонил голову.
- Не бойся, это не белая горячка. Я же тебе говорил, что твой друг в ангелы заделался. Я - Ангел. Не жизнь, а сплошной дрэк.
- Не верю, но рассказывай, - дрожащим голосом предложил Слава, - но прежде положи эту штуку.
Я с сожалением поставил меч в угол. Мы вернулись в гостиную и я, обхватив голову руками, поведал другу грустные и невероятные события последних дней.
- Давай так, - решил Слава, когда я окончил рассказ, - разделим твою историю на две части. В содержание первой включим происки твоих недоброжелателей, твои преступления и киднап. А второй - оставим ангелов, духов и прочий мистический бред...
- Как ты можешь так говорить! Это не бред. Вовсе не бред, - возмутился я, вскакивая. - Ты же сам видел. Я тебе покажу...
- Не надо. Мне очень нравится моя мебель, - остановил меня Слава. Пойми меня правильно. Если бы ты не был моим другом, я посчитал бы тебя просто сумасшедшим. Я человек сентиментальный и постараюсь тебе помочь, но убеждений своих не изменю. Разве они мешают? Ты сам прекрасно знаешь, что для того, чтобы оператор нажимал на кнопки, не обязательно знать, для чего это нужно.
- В общем-то так, но...
- Самое большое твое "но" в том, что ты не знаешь своих врагов.
- Знаю! - запальчиво воскликнул я. - Ангелы тьмы, слуги Ахримана.
- Стоп, стоп, стоп, - остановил меня Славик, - еще раз повторяю: для меня существует только преступная группа, желающая от тебя чего-то. Из твоего рассказа явствует: это "что-то" - Меч Митры. Ты меня послушай, Тим. В этом городе, вернее сказать республике, у тебя резона оставаться нет. На тебя столько навешано, что отмыться будет сложновато.
- Знакомые слова. Чина говорил то же самое.
- Не напоминай мне об этом болтуне, - лицо Славика скривилось.- Так вот, - продолжал он, - выехать я тебе помогу, как и помогу устроиться в тихом, спокойном местечке.
- Но...
- Не перебивай. Я уже понял, что твое альтруистическое нутро беспокоит участь Милы...
- Беспокоит, - со вздохом согласился я.
- Так вот, выход один - отдай меч, Тим. Отдай...
- Они же меня все равно пришьют.
- Не пришьют. Это уже моя забота.
- Нет, Слава, - твердо сказал я, - мне не дадут этого сделать. Может быть ты и прав - все это мистический бред в самом деле, но этот меч стал частью меня. Вот скажи, что будет со мной, если мне отрубить голову?
- Не очень эстетическое зрелище получится, - с иронией ответил Слава.
- Нет, не могу.
- Тебе и в самом деле нужен психиатр.
- Не отдам, - отрезал я.
- Окончим на этом, - утомленно сказал Слава, - у меня голова от твоего вытрезвителя разболелась. Но ты подумай. Для переговоров мы твоих врагов найдем запросто. Я пущу слушок среди знакомых и через три дня...
- Я один раз уже отдавал меч и ты знаешь, что из этого вышло.
- Это ты так считаешь.
- Нет, - сердито стукнул я кулаком по столу. - Нет.
- Ладно. Утро вечера мудренее. Спать будешь в комнате для гостей. Там уже все приготовлено. Спокойной ночи.
- Кто? - отозвался женский голос, после длительного периода шарканья и шуршания.
- Я хотел бы узнать о ваших соседях.
Дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка. В образовавшейся щели показалось некрасивое женское лицо.
- А вы кто? - спросило оно, изучив мою потрепанную внешность.
- Я друг Милы.
- Она пропала.
- Как пропала? Что вы говорите?
- Такой ужас! Сегодня ночью кто-то ломился в их дверь. Я выйти, конечно, побоялась, но в полицию позвонила. Знаете, такой милый лейтенант. Я его чаем поила. Он так устало выглядел. Говорит...
- Где Мила? - нетерпеливо перебил я женщину.
- Я же вам рассказываю. Какой вы странный. Полиция приехала. Все в квартире побито. Меня туда приглашали. А в одной комнате вообще все вещи в щепки изрубили... А лейтенант, знаете ли, на моего покойного мужа похож. Такой приятный молодой человек...
- Где Мила? - закричал я.
Женщины отпрянула и с испуга захлопнула дверь. Я в сердцах пнул ногой в ее деревянную плоть. Добиться чего-либо от старой перечницы не представлялось возможным. Я медленно пошел вниз. Мысли растекались в разные стороны.
Глупо, невообразимо глупо. И жестоко. Почему она не захотела быть со мной? Она занималась физикой, но разве можно быть физиком, имея глаза поэта? Женщина... "Я такая, сякая..."- часто говорила она мне. "Ну, и что, отвечал я ей, - давай попробуй вот это". Она соглашалась, но, конечно, слова ничего не стоят. Соглашалась и спрашивала, дескать зачем я так тревожусь? Почему пытаюсь растормошить ее? А я просто любил. Любил... Все было бы по-другому будь она со мной. Я защитил бы, спас... Несчастный лирик.
Я остановился на последнем пролете. Тревога прорезала туман горьких мыслей, голова сделалась ясной. Я знал, я чувствовал... Меня ожидали. Стараясь не шуметь, я обнажил меч. Там, под лестницей, скрывался мой недруг. Факт, известный мне, верно очень расстроил бы его: "У него не было шансов". Я легко перемахнул через перила... Наверное, мое падение длилось мгновение, но для меня оно растянулось в вечность. Медленно приближался пол. Вот напряженное лицо человека во мраке. Он еще не подозревает, что возмездие почти свершилось. Он ждет моего медленного, безмятежного сошествия по лестнице. Я выворачиваю кисть, меч касается его горла и только после ноги становятся на потрескавшуюся плитку пола. Человек вздрогнул, вжался в стену. На искаженном лице смятение, в глазах - ужас.
- Привет, - миролюбиво поздоровался я, - извини, заставил тебя ждать.
Незнакомец ничего не ответил.
- Кто тебя послал? - жестко спросил я.
- Я, я-я... я не знаю... - заикаясь ответил человек, - ко мне подошли на улице... меня попросили.
- Только не трепись.
- Нет. Это правда. Он... Он дал много денег, - человек полез во внутренний карман плаща. Я резко перехватил его руку и осторожно вынул ее. В его ладони были смятые купюры.
- Вот, забери все, - взмолился человек, протягивая их мне.
- Он приказал убить меня?
- Нет, что ты, нет... Он велел передать человеку, который ко мне подойдет, записку. Она у меня в правом кармане.
Я протянул руку и вынул бумажку. Она была мерзка. С отвращением я прочитал:
"Здравствуй малыш. Если хочешь видеть свою подружку в здравии, положи меч в синюю машину, что стоит на углу этого дома. Сделал дело, гуляй смело!"
Я швырнул листок на пол и с яростью принялся топтать его.
- У тебя спички есть? - спросил я испуганного курьера. Он кивнул.
- Сожги ее.
Когда огонь пожрал бумагу, я вздохнул с облегчением.
- Как тебя зовут?
- Меня? Олег.
- Хорошее имя. Олег, желаешь заработать еще немного?
- Можно, - неуверенно согласился он.
- Давай твой плащ, - приказал я, снимая пальто, - и одевай это.
- Зачем?
- Делай что тебе говорят.
Мой новый знакомый повиновался.
- Сейчас ты возьмешь этот меч и отнесешь его в синюю машину на углу, объяснил я, вдевая меч в ножны. - Понял?
- В общем-то да. А зачем?
- Вот деньги, - протянул я тоненькую, но достойную пачку купюр, не ответив на его вопрос, - только до рукояти ни в коем случае не дотрагивайся.
Олег осторожно взял меч и вопросительно посмотрел на меня.
- Иди, - подтолкнул я его к выходу.
Он вышел и медленно двинулся к углу дома, опасливо держа меч на вытянутой руке перед собой. Остановившись около машины, осторожно положил его в открытое окно и пошел обратно. Неожиданно на другой стороне улицы появился человек. Так же незаметно образуется тень, когда Солнце вдруг выглядывает из-за облаков. Когда я понял, что за предмет он держит в руке, было уже поздно. Мягкое чмоканье не нарушило спокойствия улицы. Мой посланник, вскинув руки, повалился на асфальт. Убийца прыгнул за руль автомобиля и тот рванулся с места. Я выскочил из парадной. В тот же миг над удаляющейся машиной взметнулось пламя. Дрогнула земля под ногами. Взрывной волной меня опрокинуло. Зазвенели выбитые стекла. Огонь разбухал, пожирая металлическое тело, превращая его в искореженный скелет. Я поднялся и быстро побежал к нему. Недалеко целый и невредимый лежал мой меч.
"Два ноль в мою пользу", - сказал я, пряча его под плащ. Мне было жаль моих наивных врагов. Они полагали, я по своей воле владею страшным оружием, карающим непокорных и грешных.
"ТЫ ПРОИГРАЛ!" - было начертано на облаках.
"Я выиграл!" - воскликнул я, но... Я проиграл... Мне не нужен билет, я не увижу далекий незнакомый город, у меня не будет спокойной человеческой жизни... Господь сделал сильный ход. Я был скован умело поставленной королевой.
Странно устроена жизнь. Почему-то козырными картами в ней против нас чаще всего оказываются люди, которых мы любим. Возможно, так происходит потому, что любовь является с одной стороны проявлением слабости, а с другой - чувством глубоко эгоистичным, ибо в других мы любим прежде всего себя себя отсутствующего... Ладно уж, я счастливый человек. Немногим предоставляется возможность поменять свою никчемную жизнь на красивую смерть во имя высокого чувства. Выгодная, по-моему, сделка.
Я огляделся. Невдалеке лежал мой посланец. Я подошел к нему и опустился на колени рядом. Он был жив, но раны говорили о временности этого явления. Из больших глаз текли слезы.
- Не бойся, все будет хорошо, - спокойно сказал я ему. - Он есть. Бог. Я - ангел его. Уже сегодня будешь в царстве небесном.
- Мне понравилась твоя шутка, - прохрипел человек и в серых глазах отразилось серое небо.
Я поднялся. Безжизненное тело белым пятном разнообразило асфальт, гармонируя с жертвенным пламенем горящей машины. Улица пустынна, лишь в нескольких окнах испуганные любопытные лица. Я махнул рукой этим банальным рожицам и заспешил прочь от отыгранной сцены.
Город казался заброшенным и забытым. В пору политических волнений средний гражданин всегда сидит дома. Он боится погромов, повышения цен и гриппа. Опасается продемонстрировать нелояльность к будущей власти или выказать неуважение к настоящей. Таков он, средний гражданин. Во многом он похож на среднего ангела, который сейчас брел по обескровленным капиллярам переулков в сторону бульвара. Серый ангелочек - мне не избавиться от этого имиджа, как не избавиться от ржавых пятен крови на крыльях. Размышляя о все усложняющихся условиях своего существования, я не заметил, как оказался перед серой громадой древней башни. Она впечатляла. Мощный цилиндр с внушительным контрфорсом - сооружение воздвигнутое кем-то, когда-то рядом с морем. Символ идеи, превратившийся в растиражированный символ города, смотровую площадку для многочисленных в былые времена туристов. Давненько я не поднимался наверх. Я загорелся желанием сделать это сейчас, но дверь оказалась запертой - в смутное дни исправно функционируют только больницы и госпитали. Я уткнулся лбом в дерево двери, надеясь найти в нем силу тысяч рук, касавшихся его.
- Я могу вам помочь?
- Нет, не думаю, - ответил я спокойно, медленно оборачиваясь на голос.
- Как хотите, - сказал пожилой человек в пальто, роговых очках и фетровой шляпе, собираясь продолжить свой путь.
- Хочу, - вдруг сказал я, - Хочу подняться наверх, на башню. У меня был знакомый, который утверждал, что все связанное со смертью требует восклицательного знака в конце.
- Любопытно.
- Эта башня есть ни что иное, как палочка от восклицательного знака, стоящая над умирающим городом. Ей необходима точка для полноты - жирная, самоуверенная и значимая. Поднявшись наверх, я хотел представить собой такую точку.
- Но тогда получиться, что составленный вами восклицательный знак окажется перевернутым вверх ногами.
- А как же иначе? Разве этот город, агонизируя, не стал с ног на голову? Каково предложение, таков и знак препинания.
- Любопытно. Весьма любопытно, - заключил пожилой человек, - вы не похожи на пьяного и на ненормального тоже не похожи.
- Извините, не хотел вас огорчать.
- Вы скорее поэт, - решил незнакомец, вынимая из кармана ключи. Он отпер тяжелую дверь и вошел внутрь башни.
- Проходите - проходите, - позвал он меня за собой.
Я неуверенно вошел.
- Зовите меня Господином Смотрителем, - сказал мой новый знакомый, запирая за мной дверь.
- А меня - Ангелом.
- Хорошо, - с удивлением проговорил Господин Смотритель и добавил, Ангел.
Он смотрел на меня так, как будто увидел только что.
- Вы, правда, неординарный человек. Ну-с, прошу, вы желали подняться...
- Не составите мне компанию? - спросил я, ощущая необходимость в чьем-либо обществе.
- Хотелось бы, но мой ревматизм...
- Мы будем подниматься медленно - ваш ревматизм ничего не заметит.
- Если медленно и с Ангелом, то пойдемте, - согласился Господин Смотритель и мы принялись подниматься по крутой винтовой лестнице
- Вы, наверное, не всегда были Господином Смотрителем? - спросил я, когда мы добрались до второго этажа.
- А вы Ангелом? - старик хмуро посмотрел на меня, провел рукой по гладко выбритому лицу.
- Пойдемте. Как видите, вкус к авантюрам не пропадает с годами, сказал он. Мы двинулись дальше, старик продолжал:
- Конечно, меня звали по-разному. Звали Студентом, Доцентом, Доктором и всегда Товарищем. Сейчас я - Господин Смотритель. Я сам изобрел себе это имя, потому что считаю, также как и дочь короля Лира, что человек, даже самый близкий, стоит столько, сколько стоит.
- А я ничего не стою, Господин Смотритель, потому что не могу спасти близкого мне человека.
- Почему же? Вы стоите точки восклицательного знака. Ничего не стоят все те, кто составляют предложение в конце которого вы желаете встать.
Мы медленно поднимались к вершине башни. Толстые стены не пропускали сквозь свою старую кладку ничего от внешнего мира. Наш путь так затянулся, что мне стали казаться нереальными события последних дней. В круговых залах, нишах, узких проемах окон, забранных решеткой, я растерял непосильный груз несчастий.
- Почти пришли, - объявил старик, - когда мы остановились перед последним пролетом. - Приготовься, Ангел.
Мы не спеша преодолели последние ступени. Ветер набросился на нас, безжалостно сорвал с меня маску безмятежности, которую успели нацепить на мое лицо молчаливые этажи башни и успокоился.
Старик встал у странного флюгера, поднял голову к серому небу и заговорил:
- О, Великий Храм - святилище, драгоценное сердцу каждого верного Господу, ты источник неугасимого огня и нашей неугасимой веры. Только ты, стоящий над всем, победивший тлен и время, даешь нам силы и питаешь наш дух.
- Откуда?! Откуда вы знаете эти слова? - спросил я с удивлением.
- А что? Так, просто, пришло в голову. Вам что-то они напоминают?
- Да, видите ли... Жрец Мобедан...
- Мобедан? Есть легенда об этой башне с таким действующим лицом. Вообще, чего только не претерпела эта башня. Ее считали и оборонительным сооружением, и культовым. Одни утверждают, что ниша на каждом этаже сантехнический узел, другие - алтарь.
- А вы?
- Я? Сложно объяснить. Знаете, говорят, что днем на дне колодца можно увидеть звезды. Когда я поднимаюсь сюда, то почти всегда вижу огонь, признался старик.
- Вы тоже поэт, Господин Смотритель.
- Нет, нет. Я даже не пророк.
- Вы хотели бы им быть?
- Я старый, больной человек. Будь ты, Ангел, действительно посланником божьим, я попросил бы тебя избавить меня от всех болезней, показать свою силу. Легче было бы умирать - без мучений и с верой в бессмертие.
Я задумался. "Почему только смерть? - спросил я себя. - Я должен вершить добро, ведь я - орудие добра".
- Хорошо, Господин Смотритель. Если вы помните слова, которые сказали, когда поднялись сюда, то повторите их вновь, - попросил я его, приняв неожиданное решение.
Старик пожал плечами.
- О, Великий Храм - святилище, драгоценное сердцу каждого верного Господу, - принялся повторять он молитву древнего жреца, - ты источник неугасимого огня и нашей неугасимой...
Я отошел, медленно расстегнул плащ.
- ...даешь нам силы и питаешь наш дух, - сказал старик и с последними его словами я выхватил меч.
Клинок вспыхнул непривычным светом и небо вдруг отозвалось ему - рокот родился в его серых нагромождениях. Я замер пораженный и вдруг увидел огонь, ниспадающий на меня. Я закричал и растянулся на истоптанных плитах. Некоторое время я лежал недвижимым, не решаясь открыть глаза.
- Господин Смотритель, Господин Смотритель, - тихо позвал я старика, но тот не отозвался.
Я открыл глаза. Старик лежал рядом. Глаза его были закрыты. В выражение лица можно было отыскать и спокойствие, и благородство.
- Господин Смотритель, - еще раз позвал я его, но так же безуспешно.
Пораженный страшной догадкой, я бросился на его грудь. Сердце молчало.
"Господи, за что?! за что?!" - взмолился я, ткнувшись лбом в каменный пол. Ангел Света, ничего кроме смерти не несущий. Что ты делаешь со мной, Боже? Я уже стольких сделал несчастными. Я сам труп, самый настоящий труп.
Вдруг боль во мне утихла. Я поднялся и поднял меч. "Пора идти, иначе могу не успеть", - решил я, не отдавая отчета "куда" и "зачем". Я побежал вниз по лестнице, перескакивая через крутые ступени, оставляя позади человека, который просил ангела о избавлении от болезней и о спокойной смерти, и получил от него и то, и другое.
Я вышел из башни. Предложение было завершено - лучшего, чем мертвое тело, трудно найти для точки восклицательного знака. Я измерил башню взглядом в последний раз и быстро пошел в сторону Центрального универмага.
Пройдя через крепостные ворота, я замер. В голове была только одна мысль: "Успел". Куда успел и зачем было не ясно, поэтому, недолго поразмыслив, я решил остановить машину, полагая, что в теплом салоне будет легче определиться. Однако, оказалось, что мое намерение воплотить в жизнь не просто - не всякий водитель появится в смутные дни на улицах города слишком много желающих экспроприировать средства передвижения. Минут двадцать я голосовал без всякой надежды на успех. Никакого плана у меня не было, как и не было места для ночлега. Я уже думал не пойти ли мне в церковь святой Варвары и не заявить ли о своих имущественных правах, но побоялся оказаться на месте героя одного из прочитанных когда-то мною романов, который выходя из храма всегда говорил: "Бог. Как не придешь к нему - его всегда нет дома". В мои размышления вклинилась машина иностранной марки, неожиданно затормозившая рядом.
- Садись, - скомандовал человек за рулем.
- Понимаете...- засомневался я, но был награжден взглядом, заставившим меня молча повиноваться. Я сел рядом с водителем. Автомобиль мягко тронулся с места.
- Извините, дело в том...- вновь попытался объяснить я, но осекся на полуслове.
Лицо человека было несомненно мне знакомо. Нос с хищной горбинкой, карие глаза, бескровная нитка губ. Это же...
- Я человек сентиментальный, - улыбнулся водитель, лукаво взглянув на меня.
- Боже! Славик! - воскликнул я, готовый броситься на шею старому другу. Автомобиль, вздрогнув, остановился у тротуара. Мы обнялись.
- Я человек сентиментальный, - снова повторил Славик. Глаза его блестели.
- Жив, курилка, - прошептал я растроганно, - я тебя так долго искал...
- Все случилось слишком неожиданно... Завертелось, закрутилось... Долго рассказывать, - сбивчиво бормотал Славик. - Потом. Ответь только на один вопрос: ты зачем перекрасил волосы?
- Из кокетства. Ты давно здесь?
- Год. Ты бы мог на старой квартире оставить свой адрес.
- Думал, не для кого. Очень уж быстро рассыпалось...
- Брось... Сейчас поедем ко мне. Хорошо?
- С удовольствием, - обрадовался я.
- Я знал, чувствовал, что должно произойти что-то необычное, - радостно сказал Слава. - Все шло к этому. Вот утром был человек. Иначе, как вестником богов, его не назовешь.
- Что за человек, - равнодушно спросил я, не сомневаясь в ответе.
- Да, странный такой. Весь день о нем думал.
- В черном?
- В черном, - с удивлением подтвердил Слава.
- Молчал?
- Как рыба. Ты его знаешь?
- Нет. Пока нет. Бог с ним, с этим человеком. Лучше скажи, ты не женился случайно?
- Как-то не пришлось.
- Вот и мне тоже...
- Все еще увлекаешься физикой? - саркастически улыбаясь, спросил Славик. Он всегда подтрунивал над моими чувствами к Миле и над ее увлечением физической наукой.
- Ты не знаешь всего, - с горечью сказал я.
- Что-нибудь произошло? - лицо Славика приняло озабоченное выражение.
- Твой друг в большом дерьме, - просто объяснил я.
- Это не новость, - хмуро сказал он и добавил, - ни слова. Примешь душ и все расскажешь. Уже почти приехали.
Мы находились в одном из самых престижных районов города. Автомобиль въехал во двор старого дома, мавританский стиль которого навевал мне печальные воспоминания. Изгибы линий, игра геометрических тел, искра мысли далекого и часто неизвестного творца в конце концов заменяется в нашем сознании знакомым лицом и случается так, что восстает архитектурным колоссом перед тобой образ друга, - музыка прошлых событий, записанная в трещинах старых стен.
- Узнаешь? - спросил Слава, останавливая машину.
- Да. Здесь жил тот, чья подпись читалась просто - "Ленин". Он любил такие эпатирующие штучки.
- Любил?
- И сейчас, наверное любит, но только далеко от нас. Золотые годы были, Слава, - вздохнул я, вылезая из машины. Молодые, красивые... Бицепсы - во, рост - во, а сейчас...- я поморщился, - Тьфу.
- Это же ты мне говорил лет десять назад, однако угрозы стать уродом так и не выполнил.
- Хуже. Куда хуже, - с горечью сказал я. - Твой друг стал Ангелом. Хреновей занятия не найдешь.
- Кем, кем?
- Потом, - отмахнулся я.
Мы поднялись на второй этаж. Славик нажал на кнопку звонка у огромной бронированной двери. Послышались быстрые шажки. Дверь распахнулась. Миловидная блондинка в розовом пеньюаре удивленно уставилась на меня.
- Извините, - буркнула женщина и скрылась в глубине квартиры.
- Ты же говорил, что не женат, - удивился я.
- Это домработница, - неуверенно объяснил Славик и, поразмыслив, добавил, - она женщина со странностями. Не обращай внимания. Давай раздевайся. Чувствуй себя, как дома...
- Но не забывай, что ты в гостях, - сморозил я банальность, снимая плащ.
- Да-да, - задумчиво пробормотал Слава, а потом громко сказал, исчезая вслед за домработницей, - Лона Алексеевна, даю вам завтра отгул.
До моего слуха донесся шепот, что-то похожее на шлепок и чмоканье. Я решил не вникать в кадровую политику моего друга и переключил свое внимание на материальную составляющую его жизни. Уже по прихожей было ясно, что он на взлете. Я поставил меч в угол, прикрыл его плащом и подошел к зеркалу. Ничего хорошего его поверхность не отразила: русые волосы и темная, с рыжинкой, борода - довольно экстравагантно.
- Что стоишь? Проходи, - предложил, внезапно появившись, Слава.
- Может быть, я не вовремя?
- Перестань. Столько лет не виделись. Лона Алексеевна сейчас нам что-нибудь приготовит. Располагайся.
- Слав, ты где работаешь? - поинтересовался я, рассматривая великолепный "Людовик" в гостиной. - Случайно не в наркомате?
- Нет, к госструктурам отношения никогда не имел...
- Да я не об этом. Наркотиками не торгуешь?
- Бог с тобой, - обиделся Слава, - я коммерческий директор совместного предприятия.
- А-а, - протянул я, - дурная наследственность сказывается.
Семья моего друга была примером династии коммерческих директоров.
- Аперитивчику не желаете, - дипломатически предложил Славик, открывая бар.
Чудная мелодия поплыла по комнате. В такой день, да под "Элизу" Бетховена было грех не выпить. Я с благодарностью принял предложение. Домработница быстро собрала на стол, пожелала нам приятно провести время и удалилась. Славик тяжело вздохнул, когда хлопнула входная дверь. Но печаль его была недолгой. Чокаясь, мы ударились в воспоминания. Когда все "а помнишь" исчерпались, я был пьян.
- Слуш-ш-шайте, - обратился ко мне, как к генеральной ассамблее, Слава. - Ты про какое-то дерьмо говорил...
- Пр...пр-про какое именно? - с видом государственного человека спросил я.
- А черт его знает, - засмеялся Славик.
- Тсс, - приложил я палец к губам, - он все слышит.
- Кто?
- Бог.
Славик посмотрел на меня, как на ненормального.
- Давай выпьем, - предложил он, но я остановил его руку на пути к вавилонской башне спиртного.
- Щас покажу, щас... я вспомнил, - обрадовался я, поднимаясь и, пошатываясь, направился в прихожую.
Откинув плащ, я протянул руку к рукояти меча. Страшный удар потряс мое тело. Я повалился на пол, опрокинув чугунный антикварный столик. Россыпи звезд сияли перед глазами.
- Что случилось? - радостно спросил Славик, подходя ко мне. - О, какая красивая штука!
- Стой! - крикнул я, но он уже дотронулся до меча.
Волосы его встали дыбом. Невидимая сила приподняла тело Славика и швырнула его к стене. Упало, расколовшись, зеркало.
- Плохая примета, - огорчился я, осознавая свою абсолютную трезвость.
- Трезвость - норма жизни, - простонал Славик, поднимаясь, - Это что? Новое средство от алкоголизма?
- Это Меч Митры, - устало объяснил я.
- Тот, что из музея? - быстро сообразил мой друг.
- Я его унес, Славик... Я... А-а, - махнул я рукой. - Смотри.
Подняв меч, я двумя ударами рассек антикварный столик на четыре части.
- Семнадцатый век, - удрученно вздохнул Славик.
- Нет, ты ошибся на две тысячи лет, - поправил я его, любуясь движением бликов на клинке.
Ответом мне было молчание. Вытаращенные глаза моего друга, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
- Что? Глаза сияют и волосы искрятся? - печально улыбаясь, спросил я.
Славик с трудом склонил голову.
- Не бойся, это не белая горячка. Я же тебе говорил, что твой друг в ангелы заделался. Я - Ангел. Не жизнь, а сплошной дрэк.
- Не верю, но рассказывай, - дрожащим голосом предложил Слава, - но прежде положи эту штуку.
Я с сожалением поставил меч в угол. Мы вернулись в гостиную и я, обхватив голову руками, поведал другу грустные и невероятные события последних дней.
- Давай так, - решил Слава, когда я окончил рассказ, - разделим твою историю на две части. В содержание первой включим происки твоих недоброжелателей, твои преступления и киднап. А второй - оставим ангелов, духов и прочий мистический бред...
- Как ты можешь так говорить! Это не бред. Вовсе не бред, - возмутился я, вскакивая. - Ты же сам видел. Я тебе покажу...
- Не надо. Мне очень нравится моя мебель, - остановил меня Слава. Пойми меня правильно. Если бы ты не был моим другом, я посчитал бы тебя просто сумасшедшим. Я человек сентиментальный и постараюсь тебе помочь, но убеждений своих не изменю. Разве они мешают? Ты сам прекрасно знаешь, что для того, чтобы оператор нажимал на кнопки, не обязательно знать, для чего это нужно.
- В общем-то так, но...
- Самое большое твое "но" в том, что ты не знаешь своих врагов.
- Знаю! - запальчиво воскликнул я. - Ангелы тьмы, слуги Ахримана.
- Стоп, стоп, стоп, - остановил меня Славик, - еще раз повторяю: для меня существует только преступная группа, желающая от тебя чего-то. Из твоего рассказа явствует: это "что-то" - Меч Митры. Ты меня послушай, Тим. В этом городе, вернее сказать республике, у тебя резона оставаться нет. На тебя столько навешано, что отмыться будет сложновато.
- Знакомые слова. Чина говорил то же самое.
- Не напоминай мне об этом болтуне, - лицо Славика скривилось.- Так вот, - продолжал он, - выехать я тебе помогу, как и помогу устроиться в тихом, спокойном местечке.
- Но...
- Не перебивай. Я уже понял, что твое альтруистическое нутро беспокоит участь Милы...
- Беспокоит, - со вздохом согласился я.
- Так вот, выход один - отдай меч, Тим. Отдай...
- Они же меня все равно пришьют.
- Не пришьют. Это уже моя забота.
- Нет, Слава, - твердо сказал я, - мне не дадут этого сделать. Может быть ты и прав - все это мистический бред в самом деле, но этот меч стал частью меня. Вот скажи, что будет со мной, если мне отрубить голову?
- Не очень эстетическое зрелище получится, - с иронией ответил Слава.
- Нет, не могу.
- Тебе и в самом деле нужен психиатр.
- Не отдам, - отрезал я.
- Окончим на этом, - утомленно сказал Слава, - у меня голова от твоего вытрезвителя разболелась. Но ты подумай. Для переговоров мы твоих врагов найдем запросто. Я пущу слушок среди знакомых и через три дня...
- Я один раз уже отдавал меч и ты знаешь, что из этого вышло.
- Это ты так считаешь.
- Нет, - сердито стукнул я кулаком по столу. - Нет.
- Ладно. Утро вечера мудренее. Спать будешь в комнате для гостей. Там уже все приготовлено. Спокойной ночи.