— Поэтому ты и решил, что нужен мне, — отозвалась Лиа.
   — Да, и к тому же с тобой веселее, чем с Ким. Чтобы прийти к этой мысли, мне потребовалось много времени, но я решил: мы останемся мужем и женой. В любом случае это разумно, да и сложностей будет меньше.
   — А что же Ким? — спросила Лиа. Уэс опустил глаза.
   — Я свыкся с мыслью, что люблю ее, но вряд ли это было так на самом деле. Думаю, что я вообще никогда не любил ни одну женщину. Подозреваю, что Ким больше интересовалась моим состоянием, чем мной. — Он стиснул зубы. — Я с ней договорился: каждый месяц она будет получать от меня изрядную сумму до тех пор, пока не выйдет замуж. Она — красавица и без труда найдет себе мужа.
   Минуту он помолчал.
   — Что же ты молчишь, Лиа? Я думал, ты хочешь стать моей женой, поэтому, видно, и соблазнила меня при первой встрече?
   Лиа поднялась с земли и отошла в сторону.
   — Правильно ли я тебя поняла, Уэс? Меня ты не любишь, и Ким ты не любил, но из нас двоих ты предпочел меня, потому что так будет проще. Не придется пройти через развод, а потом вступать в новый брак, к тому же со мной веселее. И мне ты нужен, чтобы я защитилась от самой себя. Дело обстоит примерно так? Он нахмурился.
   — Пожалуй. Только в твоих устах это звучит как расчетливость. Думаю, вместе нам с тобой будет хорошо. Вдвоем мы построим дом побольше, чем у моего брата, и потом, ты способна к деторождению, так что детей у нас будет много.
   — А мои зубы ты тоже проверишь? Он встал.
   — Кажется, ты сходишь с ума. Я даю тебе то, что ты хотела, а ты вдруг сходишь с ума. Я что — должен встать на колено и поклясться тебе в вечной любви? Пожалуй, я и впрямь не знаю, что это такое. Мне казалось, что я влюблен в Ким, но теперь знаю одно: мне надоели ее беспомощность и слезливость, и мне хочется чего-то другого.
   Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
   — И что же будет со мной, когда ты решишь, что тебе нужно нечто большее, чем веселье и моя потребность в тебе? Ты вернешься к Ким или найдешь себе другую?
   — Ты… ты обвиняешь меня в непостоянстве? В ответ она улыбнулась:
   — Как любая женщина, которая пытается выбрать для себя платье нужного цвета.
   Он шагнул к ней, но Лиа отступила.
   — Я не хочу оставаться твоей женой — мне не нужна твоя большая ферма, и уж меньше всего мне нужны твои дети. Может, ты и решил, что я подхожу тебе, но мне-то ты не нравишься. Я не хочу строить свою судьбу с человеком, который в любую минуту способен бросить меня. Мне не нужен муж, который строит планы на будущее только после купания в луже грязи. А что если ты упадешь в реку с другой женщиной? Нет! Я не могу жить с таким непостоянным, как ты. И теперь я намерена рассказать всем, что мы собираемся расторгнуть брак.
   Она повернулась, но Уэс с силой стиснул ее плечо.
   — Ничего подобного ты не объявишь! — крикнул он, тяжело дыша. — Я принял решение, мне оно досталось нелегко. Я думал об этом уже давно.
   — Я тоже принимаю свое решение не впопыхах. Я с первых же дней предвидела, что мы разведемся, и смирилась с этим. Мы начнем процедуру расторжения брака в твоем городе Суитбрайар, и когда все закончится, я уеду. Может быть, я вообще покину Кентукки.
   Его рука сжалась на плече Лии.
   — Ты предпочитаешь это браку со мной? — удивленно спросил он.
   — У меня нет особого выбора. Может быть, я смогу избавиться от репутации легкомысленной женщины, что тянется за мной. И я никогда не смогу жить с человеком, который был настолько легкомысленным и бесчестным. Мне была уготована судьба жить, задаваясь вопросом, — найдется ли для меня и ребенка такой человек, который сможет нас содержать.
   Уэсли был поражен.
   — Никто, ни один мужчина или женщина никогда в жизни не говорили, что я недостоин доверия. Я никогда не относился к своим обязанностям легкомысленно.
   — Скажи об этом Ким, — ответила она и отвернулась.
   — Черт тебя побери! — прорычал он и, схватив ее за плечи, повернул к себе. — Если бы ты была мужчиной, я бы вызвал тебя на поединок за такие слова. Но ты… ты останешься моей женой, ясно? Более того, завтра мы вдвоем отправимся на охоту и будем вести себя как муж и жена. Мы поедем вместе, будем есть вместе и спать вместе.
   Она попыталась вырваться из его рук:
   — Не трогай меня!
   — Я намерен трогать все твое тело, и тебе придется привыкнуть к этому. Ты — моя жена и отныне веди себя, как подобает жене.
   — Я тебя ненавижу, — прошипела она.
   — Я тоже не испытываю особой любви к тебе.
   — Я тебе не покорюсь. Я никогда не буду твоей женой.
   Его руки опустились, в глазах появилось жесткое выражение:
   — Вряд ли у тебя в этих обстоятельствах есть выбор. Как моя жена, ты являешься моей собственностью. Завтра на рассвете ты уедешь со мной, даже если придется привязать тебя к седлу. Тебе это ясно, упрямый котенок?
   — Я сделаю то, что ты хочешь, раз у тебя есть законное право и право силы для того, чтобы принуждать меня, но на каждом шагу я буду бороться с тобой. Тебе придется добиваться от меня всего силой, и уж поверь: радости это тебе не доставит. Ясно это тебе, упрямый грубиян?
   Он откинул голову и недобро рассмеялся.
   — Ты дашь мне все, — вкрадчиво заявил он. — Когда мы уедем из леса, ты будешь умолять меня о том, чтобы я прикоснулся к тебе.
   Она улыбнулась в ответ:
   — Ты о себе более высокого мнения, чем другие. Я ничего не выпрашиваю.
   Прищурившись, Уэсли посмотрел на нее.
   — Скажем так: мы останемся в сыром, холодном и страшном лесу до тех пор, пока ты не бросишься в мои объятия — и в мою постель, — радуясь и желая меня всем своим теплым телом. Так что если хочешь увидеть еще раз дом или хотя бы мягкую постель, тебе придется отдаться мне.
   Она удивленно посмотрела на него:
   — Ты забыл, как я росла? Я совсем недавно узнала, что такое уют, к которому ты привык с самого рождения. Я могу выдержать гораздо дольше, чем ты.
   Уэсли взял ее за подбородок, повернул лицом к себе, медленно склонился и ласково поцеловал. У него были теплые, влажные губы, и против собственного желания Лиа прижалась к нему. Он резко отстранился:
   — Ты можешь мне противиться, Лиа? Можешь ли ты сопротивляться, когда мы разобьем лагерь на удаленном холме, где пищат дикие кошки и выходят к огню медведи? Так запомни: я всегда рад буду видеть тебя в своей постели.
   Она враждебно взглянула ему в глаза, но прикосновение его пальцев к лицу было ей приятно. Она вырвалась из его рук.
   — Жена, ступай и готовься к завтрашней поездке, распорядился он, а потом повернулся и ушел.
   «Что за нелепость» — размышляла Лиа, оставшись одна. Целомудренная Ким не сможет дать то, что ему нужно, но Уэс был уверен, что получит это от Симмонс. Как видно, он начал сознавать, что Ким так никогда и не станет добрым партнером в постели, а поскольку кодекс джентльмена не позволил бы ему развестись с ней только потому, что ему захотелось обладать другой женщиной, он и решил остаться с ней. Она была отбросом с болот, так что с ней можно обращаться бесцеремонно, не обязательно принимать во внимание ее желания. Вот с такой леди, как Ким, он вынужден был вести себя по другому.
   — Мужчины! — произнесла она вслух. Уэсли думает, что может менять женщин как одежду. Но она заставит его изменить свои взгляды. Он считает, будто она соблазнила его ради замужества. Несмотря на все ее уверения, он продолжает в это верить. Но может быть, это лучше, чем если бы он понял подлинную причину того, зачем она бросилась в его объятия. Да как ей могло прийти в голову, что она влюблена в него?
   Она гордо выпрямилась, понимая, что ей предстоит подвергнуться пытке — встречи с остальными. Должно быть, Джастин и Ким были очень на нее сердиты.
   Медленно и неохотно она направилась в лагерь. Первое, что она увидела, был Джастин, ударивший Уэсли в подбородок. Джон Хэммонд и Оливер схватили Уэсли за руки.
   — Ты мог бы в самом начале рассказать мне все, — кричал Джастин. — А ты заставил Лию страдать! Она этого не заслуживает. Она была твоей женой, и ты заставлял ее многие месяцы смотреть, как пресмыкаешься перед Кимберли.
   Остановившись у подножия холма, Лиа улыбнулась, ей было приятно, что ее защищают.
   — Лиа! — крикнул Джастин и бросился вниз под гору к ней. Он взял ее за плечи и взглянул ей в глаза. — Неужели это правда? — прошептал он. — И вся эта история постоянно терзала тебя? Ты могла бы раньше сказать мне об этом.
   Когда он собрался обнять ее, на плечо Джастина легла рука Уэсли.
   — Не прикасайся к моей жене, Старк! Если хочешь, чтобы голова уцелела, убери руки.
   Лиа встала между ними, чтобы не допустить драки.
   — Джастин, — громко заявила она. — По закону он мой муж и имеет право менять свое мнение столько раз, сколько ему захочется. Сегодня он меня домогается, а завтра я опять могу стать свободной.
   — Лиа! — предупредил ее Уэс.
   — Прости меня, Джастин. Жаль, что у меня не хватило смелости сказать тебе это раньше. Но я боялась… — Она опустила голову, не в силах продолжать.
   — Мне все понятно, Лиа, — ответил Джастин. — Это его вина. Стэнфорд, ты недостоин такой женщины.
   Уэсли по-хозяйски положил руку ей на плечо.
   — Достоин ли я или недостоин, но она моя и останется моей.

Глава 14

   Шагая рядом с Уэсли, Лиа пробиралась по наполненному разными звуками лесу. Она озиралась по сторонам, пытаясь разглядеть, что скрывается за деревьями и кустарником. Раздавшийся на удалении шум напугал ее. Шедший впереди нее Уэсли даже не повернулся, когда она вскрикнула.
   Все утро он на ходу оглядывался каждый раз, когда Лиа восклицала от испуга, заносчиво улыбался и затем отворачивался. Лиа поклялась, что отныне будет молчать, но ей это никак не удавалось. Никогда еще ей не приходилось быть так далеко от людей. Она выросла в окружении братьев и сестер и впервые покинула их, когда стала жить на плантации Уэсли, где людей было еще больше. По пути в Кентукки они всегда были на виду у множества путешественников, их окружали шум и знакомые звуки.
   И вот впервые в жизни она оказалась одна, или почти одна. Теперь она не воспринимала Уэсли как разумное существо. В тот день они упаковали мешки рано утром.
   — Каких лошадей ты собираешься взять? — спросил Джон Хэммонд.
   — Мы направляемся туда, где лошади не пройти, ответил Уэсли и взвалил мешок на спину.
   Не проронив ни слова и даже не взглянув на Уэсли, Лиа забросила на спину небольшой мешок. Она дала себе клятву, что страха не выкажет.
   Кимберли держалась поближе к Джону; в тот день она встала непривычно рано — обычно она вылезала из постели только тогда, когда завтрак уже был готов. Лиа не знала, хотелось ли Ким быть рядом с Джоном, или же он сам этого потребовал. Но Лиа была слишком глубоко погружена в свои заботы, чтобы беспокоиться еще и о Ким.
   — Вы готовы, миссис Стэнфорд? — спросил Уэс. Лиа не повернула головы, но когда Уэсли зашагал вперед, последовала за ним.
   Они шли много часов. Лиа утомилась; уже давно из вида скрылся последний лагерь и не доносились звуки, характерные для жилья. Казалось, на земле остались только она и шагавший впереди мужчина в одежде из оленьей кожи.
   — Ты сможешь забраться наверх? — остановившись, спросил Уэс.
   Лиа посмотрела в ту сторону, куда он показывал, — на крутой склон, ведший к входу в пещеру. Она коротко кивнула, по-прежнему не поднимая на него глаз.
   — Дай мне свой мешок.
   — Я понесу сама, — ответила она и пошла вперед. Уэсли ухватился за ее мешок и начал снимать его.
   — Я же сказал, чтобы ты отдала мне мешок, и не шутил при этом. Будешь и дальше упрямствовать перекину тебя через плечо и понесу.
   По-прежнему не глядя на него, Лиа сбросила лямки и отдала мешок Уэсли. Подъем давался ей нелегко, особенно из-за ее длинной юбки. Но каждый раз, когда ей приходилось трудно, Уэс сразу оказывался рядом: освобождал застрявший подол ее юбки, придерживал за талию, а один раз подтолкнул вверх, упираясь в ее ягодицы.
   Добравшись до вершины, она не стала благодарить его, а остановилась на выступе скалы, прислонилась к каменной стене и вгляделась в пещеру, где царил мрак.
   — Как ты думаешь, внутри есть медведи? — спросила она шепотом.
   — Может быть, — ответил Уэс равнодушно и опустил оба мешка на землю. — Сейчас проверю.
   — Будь… Будь осторожен, — прошептала Лиа.
   — Что, беспокоишься за меня? Она посмотрела ему в глаза:
   — Не хочу остаться здесь одна.
   — Пожалуй, я это заслужил, — буркнул он и вынул из ножен тяжелый нож, а из мешка свечу.
   — Не взять ли тебе ружье? — спросила она испуганно.
   — При схватке на близком расстоянии от ружья нет толка. Может, ты меня поцелуешь перед тем, как я пойду в пещеру?
   — Может быть, поблагодарить тебя за то, что ты привел нас неизвестно куда, прямо к медвежьей берлоге? А если внутри ждет целая семья медведей и мы оба погибнем?
   Глаза Уэса блеснули:
   — Если бы только я мог умереть с твоим поцелуем на устах…
   — Иди! Надо с этим покончить. Лицо Уэсли стало серьезным, когда он направился к пещере.
   — Она больше, чем я думал. — Его голос звучал как из бочки.
   — Здесь на стенах рисунки индейцев и следы костров.
   Она слышала, как Уэс ходит по пещере, и когда он опять заговорил, то голос его слышался издалека:
   — Не похоже, чтобы здесь жили медведи. Немного костей есть. Думаю, здесь жило немало людей.
   Несколько минут он молчал, и напряжение немного отпустило Лию. Она приблизилась к входу в пещеру. До нее доносились звуки его шагов и иногда мелькал огонек свечи.
   — Здесь безопасно? — крикнула она.
   — Вполне. Здесь все спокойно.
   И тут началось. Сначала Уэсли сказал: «Эге», потом закричал:
   «Беги, Лиа! Прячься!»
   Этот крик поднял в Лие волну ужаса, и она, окаменев, замерла прямо перед широким входом в пещеру.
   Мелькнула бахрома на одежде, когда Уэсли выскочил из пещеры, а по пятам за ним гнался старый черный медведь, его жирная шкура колыхалась на бегу.
   Медведь промчался мимо Лии так близко, что она ощутила его запах. Но она не пошевельнулась.
   Медведь даже не заметил ее, а погнался за Уэсом. Лишь ее глаза следили за происходящим; Уэс пробирался вниз по склону сквозь заросли.
   — Лиа, лезь на дерево! — крикнул он на бегу.
   «Дерево, — пронеслось у Лии в мозгу. — Что это дерево? На что оно похоже?»
   Пока она раздумывала, слева донесся шум упавшего в воду тела.
   «Шевелись, Лиа, — приказала она себе, но не шелохнулась. — Шевелись!»
   Наконец она опомнилась. Не обратив внимания на приказ Уэса влезть на дерево, она бросилась в ту сторону, откуда донесся шум. Тяжело дыша, она остановилась около небольшого водоема, окруженного камнями. Стояла полная тишина, не было видно ни Уэсли, ни медведя. Только слышалось пение птиц, сияло предвечернее солнце и пахло разными травами.
   Внезапно ее схватили за щиколотки и потянули вниз. Инстинктивно она стала отбиваться.
   — Прекрати — прошипел Уэс. Больше Лиа никого не видела. Когда она перестала сопротивляться, Уэс потянул ее в воду.
   — Что?.. — выдохнула она, но тотчас же Уэс положил руку ей на голову и толкнул под воду.
   Возмутившись, она задержала дыхание и сквозь прозрачную воду увидела, как сам он нырнул.
   Он указал ей рукой, и она повернула голову. Прямо над ними стоял медведь. Он принюхивался. Уэс жестом показал, чтобы Лиа следовала за ним, и она поплыла.
   Он подплыл к противоположному берегу водоема и вынырнул, скрываясь за нависшим над берегом кустарником. Тяжело дыша, Лиа тоже вынырнула, и Уэс поднес палец к губам.
   Скосив глаза, Лиа увидела, что медведь по-прежнему стоит на месте. Отплыв подальше от него, она оказалась рядом с Уэсли. Он раскрыл свои объятия и притянул ее к себе, прижав спиной к своей груди. Она не сопротивлялась, потому что медведь мог ее услышать.
   Уэсли прихватил зубами мочку ее уха и начал покусывать. Она попыталась вырваться. Он выпустил ее ухо и многозначительно кивнул в сторону медведя.
   Взглядом Лиа пыталась показать ему, что скорее готова попасть медведю на съедение, но Уэс не давал ей пошевелиться.
   Он начал ласкать ее шею губами, подбираясь выше, к волосам.
   Нагретая солнцем за день вода была теплой и успокаивала утомленные мышцы Лии. Уэс продолжал ласкать ее шею и щеку, и Лиа откинулась на него, повернула голову и подставила ему щеку.
   — Медведь ушел, — прошептал он.
   — М-м-м? — промычала Лиа, не открывая глаз. Уэсли провел зубами по чувствительному месту у нее на шее. Лиа слегка наклонила голову. Казалось, ее тело стало таким же мягким и подвижным, как окружающая вода.
   — Медведь ушел, — повторил Уэс и коснулся мочки ее уха кончиком языка. — А не закончить ли нам это дело на берегу? Конечно, мы могли бы продолжить и в воде. Мне бы этого хотелось.
   Она резко повернулась, всколыхнув воду:
   — Да как ты смеешь'….
   — Да как я смею! — Он засмеялся. — Зачем ты продолжаешь себя обманывать? Стоит мне только прикоснуться к тебе, и ты моя. Не уходи. Давай останемся в воде. Я никогда…
   Лиа, изо всех сил стараясь выбраться на берег, чтобы не казаться смешной, повернулась к нему; ее глаза метали молнии.
   — Если ты собираешься рассказать мне о своих предыдущих победах, лучше помолчи. Меня не интересует, что ты делал или не делал. И должна тебе сказать, что отзываюсь на прикосновение каждого мужчины, как и на твое. Все мы, женщины Симмонс, рождены с этим. Я думала, тебе это известно. В конце концов, разве твой интерес ко мне объясняется не моей дурной славой?
   — Будь ты проклята, Лиа! — прошипел Уэс, не отходя от нее. — Ну чего ради ты все время твердишь о себе такое? Я видел тебя с Джастином. Готов спорить, что он тебя даже не коснулся.
   — И проспоришь свои деньги.
   Подобрав юбку, она выбралась из воды на берег и стала отжимать намокшую одежду.
   Уэсли остановился рядом с ней; мокрая оленья кожа облегала его могучее тело.
   — Лиа, я получу от тебя то, что хочу.
   Она не удостоила его взглядом, и он отступил в сторону. — Заночуем здесь, — заявил он.
   Когда Уэсли ушел, плечи ее поникли. Не подобрав волочившуюся по земле юбку, она подошла к камню и села. Лиа не могла сдаться, не могла позволить себе этого. Сколько раз она уже теряла его? Они переспали, а он бросил ей деньги и ушел. Они поженились, а он оставил ее, избитую и беременную. Вернувшись же из Кентукки, он не желал ее видеть, твердил, что ему нужна Кимберли, и опять отшвырнул Лию.
   «Три раза», — подумала Лиа. Трижды он бросал ее, а теперь она должна верить ему? Что значит это для него — играть с ней, наблюдать, как она устремляется к нему, а потом опять бросать ее? Зачем это ему? Чтобы потешить свое мужское самолюбие? Для него это означало удовольствие всего лишь на одну ночь. А ведь для Лии он был мечтой. Ведь она столько лет любила его всем сердцем! Когда отец избил ее, она лежала, страдая от боли, и думала о том, как однажды Уэсли Стэнфорд придет и спасет ее. Она плакала, потеряв их ребенка, но верила, что будут и другие дети — дети Уэсли. Но теперь, хорошо зная его, Лиа боялась, что он от нее откажется, как только она забеременеет: ведь тогда пользы от нее больше не будет.
   А что произойдет, когда они выйдут из леса и поедут к нему в город Суитбрайар? Уэсли готов был признаться нескольким близким друзьям, что Лиа его жена, ну а если он не захочет объявить об этом перед жителями целого города? Как видно, она, Симмонс, должна прятаться в лесу, скрываться, ей не место в порядочном обществе.
   Разумеется, Уэсли — мужчина, о чем он не уставал напоминать, а Лиа безнравственная женщина. Поэтому он увел ее в лес, чтобы издеваться над ней, предоставив на выбор либо свою постель, либо многие месяцы жизни в лесу. А что будет, когда она сдастся? Ну конечно, он вернется на свою чистенькую ферму, и ему ничего не стоит заявить, что она хитростью соблазнила его и вынудила жениться на ней, что она — беспутная женщина и что любой местный судья примет решение о расторжении брака. Уэс освободится, а Лиа останется…
   Она глубоко вздохнула и поднялась с камня. Лиа же вновь останется с разбитым сердцем. А ведь так многое способно разбить женское сердце, однако вскоре его раны залечиваются. Если она опять увлечется Уэсли, а он оставит ее, сможет ли она собраться с силами в четвертый раз? Она должна противостоять ему. Она не позволит ему вновь отшвырнуть ее. За деревьями Лиа увидела отблески костра и поняла, что Уэсли разбил лагерь. Вздрогнув, она направилась к костру.
 
   — Кофе будешь? — спросил Уэс и протянул ей дымящуюся кружку.
   Она покачала головой и потянулась к сковородке, которую он держал в руке.
   — Нет. — Он убрал руку. — Отдыхай, а я приготовлю ужин.
   — Не смеши меня, — резко бросила она. — Мужчины готовить не умеют.
   — Не умеют? Ладно, моя красивая женушка, посиди, и я докажу тебе, как ты ошибаешься.
   Лиа села на землю, опустив глаза. Уэсли жарил грудинку, передвигая ее по сковородке, и следил за Лией.
   — Я тебе когда-нибудь рассказывал про Париж?
   — Про Париж? — Она подняла на него глаза. — Я никогда не слышала про город Париж в Виргинии. Уэсли улыбнулся ей. Мокрое платье облегло ее фигуру, но он знал, что когда оно высохнет, то станет просторным и свободным. Улыбаясь, он вспомнил платье с глубоким вырезом, которое она надела в гостинице вечером. В Париже она смотрелась бы хорошо, особенно в шляпке, оттеняющей ее темные волосы.
   — Париж находится за океаном, в стране под названием Франция.
   — Прости — я не получила такое образование, как ты. Мой отец не считал нужным посылать своих детей-рабов в школу.
   Он не слушал ее.
   — Как-то вечером мы впятером ужинали в отдельном кабинете. — Он умолк. — Нет, пожалуй, это я рассказывать не буду. — Он посмотрел на нее. — А может быть, тебе интересно узнать о том, как мой брат Тревис ухаживал за Риган?
   — Да, конечно, — отозвалась Лиа. Она с радостью выслушает рассказ о своей подруге.
   — Тогда иди и надень сухую одежду. За ужином я расскажу тебе эту историю.
   Потом они ели бобы, грудинку, бисквиты с кофе, а тем временем Уэс с множеством, как показалось Лие, преувеличений рассказывал невероятную историю о том, каким образом Тревис добился возвращения своей жены. В рассказе упоминались сотни роз, несчетное количество записок с предложением выйти замуж и, наконец, цирк, где, по словам Тревиса, он рисковал жизнью и стал главным участником представления.
   — Сколько роз? — спросила Лиа.
   — Тревис говорит — тысячи, но Риган при этих словах всем своим видом дает понять, что это выдумка, так что точно никому не известно.
   — Я никогда не видела слона.
   — После этого Тревис привез домой целый фургон навоза и сказал, будто табак на нем вырастает вдвое выше.
   — Это действительно так? — спросила Лиа, широко раскрыв глаза.
   — Особой разницы я не заметил. Ну а теперь, когда ты выслушала сказку на ночь, пора ложиться.
   Лиа поежилась, и по блеску глаз Уэса ей было ясно, что он это заметил.
   — Я постелил тебе отдельно, — сказал он холодно. — Сам я лягу с противоположной стороны. Если тебе станет страшно, позови меня. У меня сон чуткий.
   С этими словами он выплеснул из чашки остатки кофе и направился к стопке своих одеял.
   Лиа молча пошла к своей постели, благодаря судьбу за то, что он не пытается залучить ее в свою постель.
   Уэсли долго лежал без сна, глядя на звезды. Его оскорбляло то, что она вздрагивала каждый раз, когда он оказывался рядом. Его озадачило ее отношение. Ей же хотелось выйти за него замуж. Тревис считает, тогда она легла с ним, думая, что любит его. Теперь же, когда она его добилась и он решил остаться с ней, она ведет себя так, будто он заразный. Этого он понять не мог.
   Конечно, сначала он, может быть, и был с ней резок. Но дело в том, что он пришел в ярость, потеряв Ким, а Лиа, как ему тогда казалось, была одной из тех женщин, которых он всегда презирал, которые ни в ком не нуждались. Но по пути в Кентукки он увидел, что Лиа сама нуждается в поддержке. Ей нужен человек, который защитит ее от того, кто попытается использовать ее в своих интересах. Ким заставила Лию обслуживать себя. Джастин рассчитывал, что Лиа им увлечется. Да и он взял себе за правило во всех делах полагаться на нее. Она постоянно безропотно выполняла всю работу, потому что слова «нет» не было в ее лексиконе. Можно подумать, будто она считает себя рабой всего человечества.
   Сначала Уэс заметил Ким, что она взваливает на Лию слишком много дел. Ким тогда очень удивилась и ответила, что Лиа сама хотела выполнять всю работу. Уэс сразу понял, что говорить с Ким бесполезно. Именно тогда он и начал сознавать, что Ким не способна вести сколько-нибудь серьезный разговор. По вечерам он садился с ней, пытаясь рассказать ей о себе, и замечал, как глаза ее начинают блуждать по сторонам. Не раз в середине фразы она вдруг вскакивала на ноги. И тогда взгляд Уэсли устремлялся к Лие, которая сидела рядом с Джастином и внимательно выслушивала каждое его слово. И Уэсли часто думал:
   «Ведь она моя жена!»
   Когда Ким стала ему надоедать? Пожалуй, это началось в тот раз, когда она вопила так пронзительно, что все сбежались, думая, что ее укусила змея. Оказалось, ее ужалила в руку пчела. Лиа спокойно положила питьевую соду на место укуса, а Уэсли увел дрожащую и плачущую Ким в фургон, где она тут же легла спать. Позже Уэсли увидел, как Лиа пытается положить что-то себе на шею. Он не сразу уговорил ее показать, что это. Оказалось, она ненароком прислонилась к кустам дикой жимолости, и у нее на шее остались три следа от пчелиных укусов.