Дэвидсон Эйв. Сын Неба

суть проявление Ян, светлого начала; Земля же суть проявление Инь, начала
темного...
- Все это крайне интересно, - без малейшего интереса перебил Никколо,
перебирая свои лучшие нефритовые четки. - Но раз вы часто сюда приходите,
вы, наверное, сможете вывести нас из этого проклятого места.
- Проклятого? О нет, уверяю вас, - возразил ученый лекарь. -
Пустынного, да. Но полного совершенной красоты, какую можно найти только в
местах полного уединения и покоя... и к тому же богатого благословенными
лекарственными травами. Здесь произрастают редчайшие дикие гранаты, чья
сушеная кожура и горькая желтая кора как рукой снимают лихорадку. Растет
здесь и тигровый чертополох, чьи пышные лиловые цветки избавляют от
прилива крови к матке. В солнечных уголках, где скапливается дождевая
вода, растут высокие и сильные побеги конопли. Это благотворное растение
известно с древности - и император Шэнь-нун предписывал его употребление в
то же самое время, когда развивал культивацию шелковицы и шелковичного
червя. Конопляное масло, или ма-яо, превосходное снотворное и
болеутоляющее средство. Употребление в пищу семян конопли способствует
укреплению организма и задерживает старение. А курение цветков конопли
излечивает сто двадцать недугов, которые я теперь же с удовольствием вам
перечислю... - И лекарь приготовился загибать пальцы.
- Марон! Ради Бога, любезнейший, избавьте нас от перечисления ваших
недугов и укажите нам выход из этого лабиринта! - взмолился Маффео. - Ибо
мы исполняем важное поручение великого хана Хубилая и просто не
располагаем временем для усвоения столь эзотерических познаний.
- Постойте-постойте... - задумчиво проговорил Марко. - Великого хана
наверняка заинтересуют семена, употребление коих в пищу может задерживать
старение. Ибо в последнее время подобные материи сильно его беспокоили.
- Если ваш великий хан начинает догадываться, что его плоть
изнашивается точно так же, как плоть любого другого смертного, вам,
вероятно, следует поговорить с той госпожой, что спит в пещере.
- Что-что? Кто спит? Где? - вскричал Никколо, и его исчерченное
морщинами и утомленное скитаниями лицо просияло - наверное, впервые с
самого начала этого прискорбного путешествия.
- Надо же! - хихикнул оборванный травник. - Да неужто вы так долго
воздерживались от общения с женским полом, что ваши щеки начинают пылать
при одном упоминании о даме? Пожалуй, вам следует поспешить в рыночный
город, что по ту сторону этой пустоши. Там много постоялых дворов, где
куртизанки щедро одарят вас своим вниманием.
- Все городские удовольствия могут подождать до тех пор, пока мы не
повстречаемся с "той госпожой, что спит в пещере", которая знает, как
задержать старение. Ведь именно на ее розыски нас и послал Хубилай! -
Никколо говорил с таким радостным видом, будто только что нашел прямо на
дороге ярко-красный бир-мяньский рубин размером с зерно крупного дикого
граната.
- А, ну так место ее отдыха вон там, - сказал травник и махнул рукой
куда-то в сторону запада.
- А точнее? - спросил Марко.
- Ну, это где...
- Марон! Эти катайцы никогда ничего толком не объяснят! - вскипел
Маффео. - Проклятие! Мало того, что, когда надо говорить, они поют! Так
еще и в их песнях сам черт ногу сломит!
- А знаете что, - пряча лукавую улыбочку, начал Марко, - наш ученый
Ван, как мне думается, просто жаждет узнать названия ста двадцати
болезней, излечиваемых курением целебной конопли. Пожалуйста, составьте
нам компанию в пути до пещеры этой спящей госпожи. А пока мы едем, вы
вполне сможете перечислить ученому Вану названия всех ваших ста двадцати
недугов.
Оборванный травник отвесил венецианцу очень низкий поклон.
- Ничтожный лекарь Хуа То всегда рад поделиться своими скудными
познаниями с теми, кому они смогут принести пользу. А в особенности с теми
достопочтенными господами, которые рады будут разделить с ничтожным
лекарем Хуа То содержимое своих рисовых чашек.
Тяжко вздохнув, ученый Ван окинул всех вежливо-снисходительным
взглядом.

12

Сянь: Взаимодействие.
В горном озере отражается вершина.
Радостная женщина приносит удачу.

Оборванный травник Хуа То все водил их туда-сюда по лабиринту из
красного камня. Порой он так погружался в свои фармацевтические
рассуждения, что напрочь забывал, где они находятся. Отсюда вытекали
бесконечные возвраты из тупиков - и бесконечное нетерпение троих Поло.
- ...Итак, те, чей недуг находится под знаком угря, обитающего в местах
темных, узких и скользких, должны принимать порошок сушеного угря,
смешанный с бурыми морскими водорослями и увлажненный жиром куликов,
каковые встречаются в тех же местах, что и угри... пусть даже ветры и
дождь сильны во всех бухтах, - объяснял добросовестный травник, пока
ученый Ван то и дело учтиво прикрывал разинутый в отчаянном зевке рот.
Наконец они все-таки добрались до выступающего гребня, откуда
открывался вид на просторную желтоватую долину. На самой вершине гребня
росла одинокая сосна, за которой виднелся узкий вход в пещеру. А на
узловатых ветвях сосны резвилась короткохвостая обезьяна, чей белоснежный
мех поблескивал будто хрусталь.
- Значит, здесь? - спросил Никколо с плохо скрываемым интересом,
который он обычно приберегал для партии сапфиров с острова Церендиб,
каждый размером с яйцо хорошей колибри.
- Ага, здесь, - кивнул Хуа То, указывая на пещеру своей тросточкой с
набалдашником из слоновой кости - и с не меньшим интересом поглядывая на
пухлые мешки с провизией, словно там хранились особо ценные и редкие
травы. - Но сперва хорошо бы развести костер и немного подкрепиться - пока
наши пути не разошлись.
- Не разошлись? - переспросил Марко. - А почему они непременно должны
разойтись? По-моему, ученый Ван запомнил только сто восемь недугов,
излечиваемых благотворным курением конопли, - а кроме того, мы надеялись,
что вы сможете представить нас госпоже.
- О мой юный господин, - сказал Хуа То. - Я не рискну приблизиться не
только к грозной госпоже, но и к этой шустрой обезьяне, что охраняет вход
в пещеру. Так как насчет скромного, но питательного ужина?
После того как бродячий травник ушел своей дорогой, радостно
пережевывая вяленую баранину, плоды ююбы и просяные лепешки - ту самую
пищу, что уже стояла всем Поло поперек горла (хотя Маффео никогда не мог
отказаться от того, чтобы разделить с кем-нибудь небольшую трапезу), трое
венецианцев спешились. Затем вместе с ученым Ваном и татарином Петром не
спеша подошли к пещере.
- Стой! Кто идет? - вдруг выкрикнула короткохвостая белая обезьяна на
безупречной латыни.
- Марон! - воскликнул Маффео, все еще слизывая с пальцев крошки еды. -
Мало того, что в этих языческих краях люди предпочитают петь, а не
разговаривать, - тут еще и обезьяны болтают на языке самого папы!
- Прошу прощения, - с озадаченным видом возразил ученый Ван, - но эта
обезьяна разговаривает на весьма совершенном мандаринском наречии.
- Да нет же, - вмешался и Петр, - это татарское животное. Иначе с чего
ему говорить по-татарски?
- А может, эта обезьяна - еще один мираж? - предположил Никколо, устало
перебирая свои нефритовые четки; каждая бусина размером со спелый
миндальный орешек.
- Вот еще! Никакой я не мираж, - отозвалась белая обезьяна на том же
понятном для всех языке. - Ибо мираж кажется менее реальности, а я куда
больше того, чем кажусь...
- Но ведь и реальность, и кажимость - в той или иной степени иллюзия, -
возразил ученый Юань.
- Так кто же ты в таком случае? - спросил Марко.
- Можете звать меня Царем обезьян, если уж осмеливаетесь ко мне
обращаться, - ответила обезьяна. - Я родился из каменного яйца,
оживленного энергией солнечных лучей, - оно раскрылось, и я вышел на свет.
Благодаря моему уму и отваге я сделался Царем обезьян, и мы жили счастливо
в Пещере водного занавеса на Горе цветов и плодов. Но как-то раз я
почувствовал, что ледяная рука Ямы, быкоголового Властелина Смерти,
тянется меня забрать. Пытаясь избегнуть смертоносной хватки Ямы, я пересек
множество континентов в поисках бессмертия. Наконец один скромный дровосек
привел меня к бессмертному патриарху Суботи, который назвал меня
Знанием-Ниоткуда, научил семидесяти двум превращениям, а также открыл мне
тайны просветления и вечной жизни. После этого я получил прозвание Мудреца
из Пещеры водного занавеса... Но вы можете звать меня просто Царем обезьян
- если вообще осмеливаетесь ко мне обращаться.
- Марон! Мы, венецианцы, рискуем головами, странствуя ради каких-то
записей в графу дохода наших гроссбухов. А эти катайцы - и даже их
животные - шляются где ни попадя в поисках жизни вечной, - проворчал дядя
Маффео. - Может, они думают, что купечествовать для язычника означает
мухлевать со своими странными бумажными деньгами, подсчет которых тоже
более чем странен?
- Мы хотели бы поговорить с госпожой, что спит в этой пещере, - сказал
Никколо, нетерпеливо перебирая свои четки.
- Ха! Вы что, думаете, госпожа - это куртизанка с лотосовыми ножками,
принимающая обходительных визитеров? - захохотала белая обезьяна. -
Госпожа сейчас пребывает в глубокой и совершенной медитации. Если хотите с
ней поговорить, ждать придется довольно долго. Лично я прождал семьсот
лет, прежде чем она удостоила меня одним-единственным словом. Теперь я
терпеливо дожидаюсь второго. Прошло уже девятьсот лет, и пройдет, быть
может, еще девятьсот, - но ожидание того стоит, уверяю вас. Если обещаете
не действовать мне на нервы, разрешаю вам разбить лагерь вон в том ущелье,
установить палатки и дожидаться вместе со мной.
- Мы не можем ждать даже девятьсот дней, - возразил Марко. - Мы всего
лишь простые смертные. Поэтому нам надо войти в пещеру и поговорить с
госпожой прямо сейчас.
- Нет, этого я позволить не могу, - сурово ответил Царь обезьян. - Ибо
госпожа попросила меня охранять вход в пещеру от незваных гостей.
- Это как же она попросила, - усмехнулся дядя Маффео, - если всего-то
одним словом и разродилась?
- Такая госпожа способна и одним словом сказать очень многое.
- Но как может мелкая обезьяна вроде тебя охранять пещеру от целого
отряда воинов великого хана, имеющих при себе оружие великого хана и его
серебряную печать? Лучше перестань придуриваться и дай нам пройти, -
потребовал Маффео, дергая свою седую бороду так, будто это дверная ручка
Палаццо ди Поло в окутанной мглой Венеции.
- Хо! Так по-вашему я... я, кого сам Нефритовый император нарек
"Великим Мудрецом, равным небу"... я слишком мал, чтобы охранять эту
пещеру? - вскричал Царь обезьян. - Так смотрите же!
Вытащив из-за уха железную иглу, он проревел: "Расти!" И в тот же миг
сделался высок, как гора, с выпуклыми, будто гребни, мышцами. Красные
глаза его засверкали как молнии, а зубы - как боевые топоры. Железная игла
превратилась в чудовищной тяжести посох, украшенный золотыми обручами, что
доставал до самого неба. Стоило обезьяне захохотать, как земля вокруг
задрожала.
- Марон! Весьма эффектно, - признал Маффео, когда Царь обезьян
восстановил свои нормальные размеры. - Но все-таки ты один. А нас много.
Наши люди смогут тебя отвлечь - а мы тем временем проберемся в пещеру.
- Ха! - снова расхохоталась обезьяна. - Я же сказал, что владею
искусством семидесяти двух превращений, включая бесподобное "тело вне
тела". Вот, смотрите!
Вырвав у себя из груди пучок белых светящихся шерстинок, Царь обезьян
бросил их в воздух. Шерстинки мгновенно обернулись доброй сотней
короткохвостых обезьянок, которые тут же принялись что-то тараторить и
кувыркаться на узловатых ветвях одинокой сосны.
Потом обезьянки соскочили с дерева и засновали меж конских ног - столь
прыткие и ловкие, что достать их каким-то оружием казалось немыслимо.
Окружив троих Поло, обезьянки принялись дергать полы их халатов, а одна
даже осмелилась ухватить Никколо за нос...
- Прекрати! - выкрикнул Марко, едва удерживаясь от смеха при виде
обиженного выражения на строгом лице отца. - Да, у тебя и впрямь полно
всяких обезьяньих трюков. Но и мы, венецианцы, тоже владеем кое-какими
фокусами.
- Мы? - с сомнением переспросил сына Никколо.
- Конечно, - заверил его Марко. - Мы великие волшебники.
- Мы? Волшебники? - снова удивился Никколо, встревоженно перебирая свои
четки.
- Так покажите мне фокус! - проревел Царь обезьян, уже обративший всех
обезьянок обратно в шерстинки.
- Я покажу тебе, как я исчезаю, - сказал Марко и направился прямо к
сосне, что охраняла вход в пещеру. За ним осторожно последовали старшие
Поло, Петр и ученый Ван.
- Смотри, Марко, не спеши, - предостерег его отец.
- Ха! Это славный фокус - для смертного, - прикинула обезьяна. - Давай
показывай, как ты исчезаешь.
Тогда Марко подошел к темному проходу в пещеру - и исчез.
- Ну, кажется, я тоже могу исчезнуть, - усмехнулся Маффео Поло, шагнул
в пещеру - и был таков.
- А можно, мы все исчезнем? - с едва заметной улыбкой спросил Никколо,
пропуская в пещеру Петра и ученого Вана.
- Да ведь это никакой не фокус! - раздосадованно выкрикнул Царь
обезьян. - На самом деле вы не исчезли! Вы просто вошли в пещеру! Все вы
вошли в пещеру... Проклятие! Ведь вы вошли в пещеру! В пещеру госпожи! -
Он заскрежетал зубами и провыл: - Нечестно! Так нечестно!

13

Гуй-мэй: Невеста.
Гром тревожит радостное озеро.
Зыбкие начала ведут к нескончаемым концам.

Они оказались в высоком гроте, сводчатый потолок которого усеивали
светящиеся каменные сосульки. Никаких признаков жизни и никакого источника
света, если не считать странного свечения, что исходило от любопытной
груды камней в дальнем конце пещеры. Тяжелый воздух отдавал какой-то
приторной затхлостью.
А снаружи доносились глухие вопли беснующегося Царя обезьян:
- Вернитесь! Вернитесь! Вы пожалеете! Пожалеете...
Но путники осторожно двигались дальше - к светящейся шишковатой груде,
а с каменных сосулек им на головы что-то капало. И вдруг в пещере
зазвучала песнь, которую исполнял высокий женский голос столь
завораживающей красоты, что все пятеро замерли, охваченные каким-то
смутным томительным чувством.
Песнь оборвалась так же внезапно, как и началась, - и тот же
хрустальный голос наполнил пещеру вопросом:
- Как смели вы оторвать меня от вечной медитации?
- Простите, бессмертная госпожа, мы жалкие и ничтожные посланники
великого хана Хубилая - и нижайше просим вашу милость об аудиенции, -
сказал Марко, кланяясь и лихорадочно подыскивая слова для самых учтивых и
изысканных форм обращения.
- Великого хана? - с веселыми нотками переспросил голос из светящихся
скал. - Значит, степные варвары добрались до Трона Дракона?
- Да, госпожа, некоторое время назад. С тех пор как пала династия Южная
Сун на берегах волшебного Западного озера, монголы покорили весь Катай, -
пояснил Никколо Поло, ощущая странную надежду, что эта госпожа, чей голос
сверкал и переливался подобно орошенным чистой влагой голкондским алмазам,
скорее станет обсуждать с ними вопросы столь тонкие, как политика и
коммерция, а не мистическую восточную чепуху.
- Для феи Облачного Танца время мало что значит, - отозвался мелодичный
голос. - О столь приземленных материях я не задумывалась с тех пор, как
кончилась эра бессмертного Желтого императора.
- Да-да, госпожа фея, конечно-конечно, - вздохнул Никколо, чьи надежды
так быстро развеялись.
- Но выговор у вас не катайский... и в то же время вы не степняки, -
заметил голос. - Подойдите, я хочу получше вас разглядеть.
- С радостью, госпожа, - ответил Марко, страстно желая взглянуть на эту
фею Облачного Танца и почему-то надеясь, что она будет напоминать рыжую
итальянскую милашку.
- К вашим услугам, бессмертная фея, - с галантным поклоном добавил дядя
Маффео, надеясь, что лицо и фигура этой облачной плясуньи будут так же
любезны Хубилаю, как и ее мелодичный голос (а еще надеясь, что она, быть
может, пригласит их отобедать)...
И все сильно разочаровались. Подойдя ближе, путники увидели, что
светящаяся груда на самом деле тщательно выложена в манере традиционного
катайского сада камней. Неровные и выступающие ее части напоминали
скалистые холмы и горные пики. Вода, стекавшая с каменных сосулек,
образовывала у подножия груды безмятежное озерцо. На каменных выступах
располагались изящные павильончики красного дерева. Их крыши выложены были
полупрозрачным зеленым нефритом, а загнутые кверху свесы увенчаны по углам
миниатюрными лисами из белого нефрита. Внутри каждого павильона горел
крошечный каменный фонарик, который и покрывал все окружающее удивительным
глянцем.
А на вершине миниатюрного горного пика стояла семиярусная
восьмиугольная пагода коричного дерева, охраняемая парой голубых
лазуритовых лис. Свет игрушечной пагоды приглушался плотными и зловещими
завесами паутины. А по ту сторону искрящейся паутины путники разглядели
тонкие очертания сидящей в позе медитации крошечной полупрозрачной
фигурки.
- Марон! Да она короче моей руки, - прошептал Маффео. - Хубилай будет
недоволен.
Искрящийся смех прокатился по пещере.
- Уже много столетий я практикую "Путь, что по ту сторону слов". Я
приняла золотую и коричную пилюли и применила сокровенную алхимию для
трансмутации моего физического облика. Играя с бесчисленным множеством
юношей в игру Белого Тигра и Зеленого Дракона, я впитывала их жизненную
сущность и объединяла Инь и Ян. Наконец, я достигла бессмертия и теперь
представляю собой нечто вроде эмбриона, вечно подвергаясь перерождению. Я
плаваю над горными вершинами и облетаю луну. Мне не особенно нужна
телесная оболочка.
- Зато Хубилаю нужна... - пробормотал Маффео.
- Теперь, когда вы меня пробудили, я чувствую себя вяловато, - пропела
фея Облачного Танца. - Самое время восполнить мой запас Белого Тигра...
мужской жизненной сущности. За этим, наверное, вас и направили к моему
пристанищу...
И Марко тут же охватил странный озноб - будто холодный огонь пробежал
по всему его телу. Завороженный, он не сводил взгляда с миниатюрной пагоды
- и казалось, она растет прямо на глазах. Потом завеса паутины
раздвинулась, и венецианец увидел сидящую на бархатных подушках женщину.
Столь прекрасной женщины Марко в жизни видеть не доводилось. Красива, как
итальянка, - но с гибкой грацией уроженки Катая. В черных волосах,
окутывающих изящную фигуру, мерцают золотые блики. Под халатом из
просвечивающего персикового шелка виднеется нежная кожа. Сверкающие черные
глаза смотрят прямо на Марко - и словно притягивают к себе.
Холодный огонь пробежал по всему телу Марко, и в голове будто
взбурлило. Все мысли заняты были теперь только красотой этой женщины - и
стремлением заключить ее в объятия. Марко шагнул вперед, страстно желая
попасть в волшебную пагоду - к ее чарующей хозяйке...
- Остерегитесь, хозяин. - Голос Петра донесся словно откуда-то
издалека. - Остерегитесь, ибо фея эта, может статься, дух лисы, который
принимает облик прекрасной женщины, чтобы вытягивать жизненную энергию
мужчин - опустошать и уничтожать их.
Но Марко не обращал внимания на далекий голос Петра. Он уже готов был
рискнуть своей жизненной энергией - и самой жизнью - ради ласк этого
неземного создания. Горящие черные глаза женщины, казалось, тянут его все
дальше и дальше - будто хотят поглотить. И все же, когда желание достигло
своего апогея, в голове у Марко вдруг возникла странная картина. Дымящееся
поле боя, где посреди трупов лежит черная женщина. Лежит - и подмигивает
ему...
- Стой! - послышался вдруг тонкий пронзительный вскрик. А потом
какое-то небольшое существо бросилось к Марко и оттолкнуло его назад -
прерывая влекущий взгляд феи и разрушая ее чары.
Магическая пагода разом восстановила свои игрушечные размеры и укрылась
под завесой паутины. А всю пещеру заполнил громкий насмешливый хохот феи
Облачного Танца.
Все с интересом воззрились на маленькое существо, что спасло Марко от
голодных объятий феи. А оно оказалось золотистым, похожим на кошечку
сфинксом. Усевшись на выступ скалы, сказочное создание принялось
вылизывать свою шелковистую шкурку. На очаровательной мордашке сфинкса
светилась лукавая улыбка.
- Ну и ну, сфинкс! - удивился Никколо Поло. - Далеко же занесло тебя от
твоей родины в западных пустынях.
- Да уж не дальше, чем вас, - отозвался сфинкс, не переставая увлеченно
вылизывать свои крылья.
- Верно. Но ты-то как здесь оказался?
- Моим хозяином был купец из западных пустынных земель, что отправился
на восток с шелковым караваном. Во время слепящей песчаной бури его
верблюд отбился от остальных и, совсем потеряв дорогу, забрел в эту
пещеру. А тут госпожа обольстила его - так же, как собиралась обольстить
одного из вас.
- И где теперь твой хозяин? - поинтересовался Марко, все еще немного
ошарашенный чарами феи.
- О, это занятная загадка, ибо теперь он там, наверху... вместе с
остальными, - ответил сфинкс, взглядом указывая на сводчатый потолок
пещеры, где истекали своим холодным дождем каменные сосульки.
- И впрямь занятная загадка, любезный сфинкс, - заметил Марко. - Что-то
я не вижу, чтобы к потолку прилип какой-нибудь купец.
- Ты видишь окаменевшие останки обезумевших любовников феи, - сказал
сфинкс. - Существо их высосано, и они до сих пор истекают последними
остатками своих жизненных флюидов.
- Марон! - изумленно таращась на потолок, воскликнул Маффео. - Ты
хочешь сказать, что эти сосульки - измочаленные останки людей?
Никколо торопливо перекрестился и пробормотал несколько воззваний к
Святой Деве Марии.
- Иллюзия, - невозмутимо заметил ученый Ван. - Безусловно, иллюзия.
Взбешенный подлым коварством феи Облачного Танца, Марко выхватил из-за
пояса короткий меч и рубанул по паутинам, занавешивавшим вход в коричную
пагоду феи. Визгливый смех тут же перешел в яростный вопль... а потом фея
умолкла. И когда Марко вгляделся в ее светящееся обиталище, теперь
открытое для затхлого пещерного воздуха, то феи Облачного Танца там уже не
увидел. Она обратилась в груду сухих белых косточек, словно там оставили
разлагаться труп какой-то нежной пташки.
Марко вздрогнул - и наконец-то полностью очнулся. А в памяти снова
возникла картина дымящегося поля боя, виденного им во время скитаний, -
поля, на котором незадолго до того сражались две татарские орды. И когда
он, потрясенный до глубины души, брел по этому полю мимо обезображенных
трупов мужчин и даже детей - тут и там то отрубленная рука, то голова, то
лишенное членов туловище, - именно тогда Марко увидел, как ему подмигивает
черная женщина. Лежа на земле с обернутым вокруг бедер халатом, женщина
подмигивала ему. Марко никогда не слышал о чернокожих в этих краях, - но,
подойдя ближе, понял, что женщина на самом деле не черная, а скорее
лиловая. Темно-лиловая - как гниющий на солнце баклажан. Лиловая кожа до
предела растянулась на распухшей плоти - местами тонкая оболочка уже
рвалась и трескалась, обнажая желтый слой жира. Раньше Марко и не знал,
что человеческий жир желтый.
И еще Марко в ошеломленном ужасе заметил, что женщина на самом деле ему
не подмигивает. В глазах у нее шевелились личинки. И во рту, и в ноздрях.
Оттого и казалось, что она подмигивает. Вонзившаяся в нее стрела явно была
случайной - жирная до болезненности женщина нечаянно забрела на линию
огня. Никто не просил ее там быть - как никто не просил и Марко найти ее
там - мертвую, пристроившуюся среди трупов мужчин всевозможных
народностей. Надо было двигаться дальше. И все же Марко прекрасно помнил,
как притягивали его эти подмигивающие глаза...


- Все мы испытываем к тебе, благородный сфинкс, глубочайшую
признательность за избавление моего сына от несчастной судьбы быть
пожранным этой демонической феей, - низко поклонившись прелестному
созданию, произнес Никколо. - Как нам тебя отблагодарить?
- В ваших бородах до сих пор остались песчинки западных пустынь, и я
почувствовал их запах, - сказал сфинкс. - Тогда я подумал, что вы сможете
доставить меня домой, где я снова смогу погреться и понежиться под горячим
солнцем.
- Видит Бог, мы рады были бы доставить тебя домой, хотя и сами не
знаем, когда судьба - и великий хан - позволит нам вернуться на запад. Так
что пока можем предложить тебе, прелестный сфинкс, попутешествовать вместе
с нами. Слышал я, что сфинксы весьма умелы в разгадывании загадок. Может
статься, ты поможешь нам распутать тот клубок, что ждет нас на выходе из
этой страшной пещеры, - ответил Никколо, адресуясь к сказочному существу с
самыми похвальными словами, ибо всем известно, что сфинксы обожают лесть.
- Марон! Давайте-ка поскорее выберемся из этого жуткого места, -
пробормотал Маффео, старательно уворачиваясь от капель, что падали с
каменных сосулек.
- Ну, вы и впрямь великие волшебники, коль сумели целыми и невредимыми
выйти из этой пещеры, - заметил Царь обезьян, сидя на узловатой сосне и не
сводя своих красных глазок с только что появившихся из пещеры путников.
- Тебе уже не стоит дожидаться второго слова феи, - отозвался Марко,
засовывая свой покрытый паутиной меч обратно за пояс.
- Ха! - рассмеялась обезьяна. - Госпожа бессмертна и бесконечно
перерождается. Ее последней песни я еще не слышал... и вы, между прочим,
тоже.
Потом маленький крылатый сфинкс устроился в переметной суме у Марко, и