Дэвидсон Эйв. Сын Неба

- Зовут меня Тан-Вол, и кувшин теплого вина куда милей мне теплой
женщины. Трудно утолить мою воловью жажду, и трудно раздобыть мне деньги.
Сегодня вечером отправился я на поиски моего старого доброго друга,
уважаемого чиновника Сон Цзяня, в надежде занять у него пару-другую монет
на кувшин-другой славного напитка. Прослышал я, что Сон получил немного
денег.
Тут Тан-Вол принялся шастать взад-вперед по помосту, как бы высматривая
Сон Цзяня, а потом уныло пропел:
- Видать, мамаша Ян успела перехватить его первой. Надеется примирить
Сона со своей дочкой По-ши, холодной и неверной его наложницей.
И Тан-Вол убрался со сцены. Занавес с деревенской сценкой тут же
заменили другим, где изображалась спальня По-ши. Вот резная кровать
черного дерева под красным шелковым балдахином, вот вешалка для одежды,
лакированный столик и керамическая ванна. В центре сцены, занятые ссорой,
стояли чиновник Сон Цзянь и его неверная наложница По-ши. Все это
по-прежнему сопровождалось музыкальным безобразием.
На густо загримированном Соне был длинный халат алого шелка, полы
которого украшали роскошно вышитые белые журавли. Обмахиваясь круглым
веером белого шелка, Сон гневно запел:
- Твоя мать настояла, чтобы я пришел повидаться с тобой и выпить
немного вина, но ты так холодна со мной, что я просто без толку трачу
время.
Высокая и стройная По-ши носила парчовый халат персикового цвета, на
просторных рукавах которого были вышиты цветки персика. Густые волосы
красавицы с помощью элегантных гребней слоновой кости уложены были в
низкую прическу. Лицо - напудрено до белизны, составляя контраст с ярко
нарумяненными щеками и подчеркнуто черными глазами и бровями. Длинные
ногти по тону гармонировали с цветом халата. Пальцы По-ши наигранно
подрагивали, когда она пропела:
- Тогда верни мне договор купли-продажи, чтобы я могла выйти замуж за
того, кого люблю!
- С радостью передам твой договор этому несчастному, - пропел в ответ
Сон Цзянь.
- И передай мне всю свою собственность! - потребовала По-ши.
- Что я, по-твоему, дурак? - рассмеялся Сон.
- Конечно, дурак. Иначе не стал бы снимать свой пояс, когда
присаживался выпить. Ведь я припрятала содержимое твоего кошелька -
включая золотой слиток и письмо от главаря мятежников из болот Лян-шаня,
где он благодарит тебя за былые заслуги. Увидев утром это письмо, твой
начальник, уважаемый судья, сильно удивится.
Теперь уже задрожали пальцы у Сона.
- Я всегда хорошо относился к тебе и к твоей матери. Можешь забрать
договор... и золото... только верни мне письмо! Иначе судья поменяет мой
прискорбный чиновничий стол на еще более прискорбную тюремную камеру!
Громко рассмеявшись, По-ши отказалась вернуть компрометирующее письмо.
Тогда, в панике, Сон набросился на женщину, и они схватились. Актеры
успели исполнить несколько невероятных акробатических прыжков и кульбитов
- а потом Сон вытащил из-за пояса нож и перерезал горло своей неверной
любовнице. Действие это, впрочем, хоть и фатальное, не помешало По-ши
исполнить весьма продолжительную жалобную песнь...


Потягивая рисовое вино, Марко Поло во все глаза следил за экзотическим
представлением. Еще подростком в родной Венеции он любил смотреть комедии
уличных актеров, а порой даже мечтал о том, чтобы примкнуть к какой-нибудь
беззаботной бродячей труппе.
В особенности внимание Марко привлекала молодая женщина, игравшая роль
По-ши. Черты лица вроде бы катаянки - но глаза и нос более выразительны.
Да и ростом выше большинства катайских женщин. В густых черных волосах
мелькал рыжеватый оттенок. Двигалась актриса со змеиной грацией. А самое
приятное - ножки ее были нормального размера в отличие от уродливо (по
мнению Марко) перебинтованных лотосовых ступней придворных катаянок
высшего сословия.


Для второго действия снова сменили занавес. Теперь там изображался
фамильный храм Сона, с большим золотым Буддой на алтаре. Музыканты
ударились в нестройные буддийские мотивы. Отчаявшийся Сон Цзянь прятался в
нише под алтарем - а тем временем важно вышагивающий полицейский чиновник
явился арестовать его за убийство По-ши.
Только молящего о снисхождении Сона увели прочь, как на сцену
выпрыгнула чернобородая фигура. Тот же атлетичный актер, что играл
Тана-Вола, теперь переоделся в главаря мятежников, Черного Смерча,
намалевав на бородатом лице яростную черно-красно-белую маску. На нем были
кожаный шлем, куртка и штаны. Грозно топая босыми ногами по помосту, он
выступил вперед с двумя громадными боевыми топорами, чьи обоюдоострые
лезвия буквально слепили глаза. Потом, мечась по сцене и бешено крутя
своими топорами подобно смерчу, от которого он и получил свое прозвище,
главарь мятежников во всем блеске показал искусство неистового боя
"кун-фу". Когда Черный Смерч освободил Сон Цзяня и помог ему скрыться в
болотах Лян-шань, музыканты (особенно тот, что с трещотками) учинили такой
гвалт, что старшие Поло начали опасаться за свои барабанные перепонки.
Третье действие разворачивалось в дремучем лесу на склоне
туманно-голубой горы. Музыканты неистово били в барабаны, пока Сон Цзянь в
одиночку пробирался через зловещую чащу. Внезапно ему предстал призрак
По-ши в хмурой рогатой маске ведьмы, размалеванной синими и зелеными
полосками. Упираясь в Сона выпученными черными глазами, бывшая наложница
скрежетала острыми волчьими клыками. Длинные волосы ее были распущены - и,
бешено мотнув головой, ведьма откинула их назад. А потом, вцепившись
трясущимися руками в Сона, с нечеловеческой силой поволокла его вслед за
собой в преисподнюю.
Как раз в преисподней и проходило четвертое и последнее действие пьесы.
На занавесе позади сцены изображались окруженные языками пламени десять
быкоголовых судей Властелина Смерти. Сон Цзянь стоял перед вратами
преисподней, умоляя стража его отпустить. Стража играл тот же могучий
актер, которого зрители уже видели в ролях Тана-Вола и Черного Смерча, но
теперь у него был простой конопляный халат, вьющаяся седая борода и
длинные волосы отшельника.
- Меня зовут Хэ Янь, - пропел он. - При жизни я был отшельником, что
сторожил врата столицы древнего царства Вэй. Однажды наследный принц
оказал мне дружеские почести, и я поведал ему тайный способ, как защитить
его царство от злого властителя Цао. Когда жизнь принца оказалась в
опасности, я сам перерезал себе горло - из преданности тому, кто удостоил
меня уважения, - и улетел в преисподнюю на спине белого журавля. Воистину
смешон мне твой ужас при виде этого места...
- Марон! Да ведь так зовут странствующего рыцаря, что прибился к нашему
отряду! - вырвалось у дяди Маффео.
- Во всяком случае, это одно из его имен, - уточнил Никколо...
Вдруг на сцену выскочила фигура в свободной шелковой блузе и шароварах,
с веселой обезьяньей маской на лице - и принялась выдавать
головокружительные акробатические прыжки и перевороты. Марко сразу узнал
актрису, игравшую роль По-ши.
- Я Мудрец из Пещеры водного занавеса, - пропела обезьяна, - и я требую
поведать мне причину беспорядков, из-за которых прервались мои глубокие
размышления.
- О Великий Мудрец, равный небу, этот слабовольный человечишка
заявляет, что ему здесь не место, - с низким поклоном ответил страж.
- Почему же ты не проверишь по небесной книге? - вопросил Царь обезьян.
- Там должно быть указание, предписано ему прибыть сюда сегодня или тут
какая-то дьявольская ошибка.
Недовольный страж сверился со своим толстенным фолиантом и выяснил, что
Сон Цзяня и в самом деле нет среди тех, кому назначено встретить смерть в
этот день. Тогда заносчивая обезьяна освободила Сона - под музыкальное
бесчинство и общий восторг публики, - чтобы тот соединился со своими
друзьями, мятежными изгоями из болот Лян-шань...


Когда восторги и музыка стихли, Марко кивком подозвал одного из слуг и
прошептал ему на ухо:
- Я хотел бы увидеться с той рыжеволосой актрисой. Быть может, она
поужинает у меня в комнате?

16

Сяо-го: Переразвитие малого.
Гром грохочет над горой.
Певчая птица летит низко.

Марко отвели в непритязательную комнату с кафельным полом и видом на
задний дворик, где цвели сливовые деревья. На резной деревянной кровати
лежал соломенный матрас, а поверх него - толстые стеганые одеяла и синие
шелковые покрывала с вышитыми пионами. Оловянный светильник стоял на
струганом лакированном столе красного дерева, по обе стороны от которого
располагались два одинаковых стула. Рядом с бело-голубой фаянсовой ванной
на низеньком деревянном столике лежало жесткое полотенце. Все помещение
наполнял аромат жасмина из голубой глазурованной вазы на том же низеньком
столике. Марко давно не приходилось отдыхать в столь уютной комнатке - и
он со вздохом глубокого облегчения снял свои запыленные в странствиях
кожаные башмаки и подбитый мехом плащ.
Слуга наполнил ванну теплой водой, чтобы Марко мог вымыть лицо, руки и
ноги. Потом положил на лакированный стол две пары палочек слоновой кости и
поставил туда же две лакированные фарфоровые чашечки для вина. Дождавшись,
пока слуга удалится, Марко с удовольствием вымылся.
Вскоре слуга вернулся с белым лакированным подносом в форме цветка
лотоса. На подносе, в чаше с теплой водой, стоял сиреневый глазурованный
кувшин, полный вина из цветков сливы. На небольших фарфоровых тарелочках
разложена была разнообразная закуска из маринованных овощей, соленых
орешков и зерен, кремовых консервированных яиц, ломтиков холодного
цыпленка и рыбы, хрустящих пончиков с рубленой бараниной и луком-резанцем.
Вскоре после того, как слуга с поклоном удалился, послышался легкий стук в
дверь. Марко поторопился открыть.
За дверью стояла приглашенная им актриса. Глаза девушка опустила долу.
На ней был изумрудно-зеленый стеганый халат поверх салатной шелковой блузы
и длинной юбки и зеленые же атласные туфельки. Густые черные волосы,
уложенные с помощью пары простых гребней слоновой кости над ее лебединой
шейкой, поблескивали в свете лампы. Проскользнув в комнату, девушка
стыдливо присела на самый краешек лакированного стула.
Марко разлил по чашечкам теплое вино. Оба выпили и, пользуясь
палочками, закусили.
- Мне очень понравилось представление, - начал Марко, стараясь нарушить
неловкое молчание. - Но после таких сложнейших трюков вы, должно быть,
проголодались. Несравненное удовольствие доставила мне обезьяна, которую
вы играли... Между прочим, мы недавно встретили этого плута у пещеры
бессмертной феи в безлюдных северо-западных степях.
- Здесь многие утверждают, что видели Царя обезьян - и его трюки. Сама
я его никогда не видела, но, говорят, мое жалкое подражание довольно
искусно, - красивым, звучным голосом ответила девушка. - Кстати, тут
поблизости как раз та самая пещера Царя драконов, освещенная единственной
сияющей жемчужиной, откуда в стародавние времена Царь обезьян выкрал свой
громадный посох.
- Как хотелось бы мне взглянуть на эту пещеру! - воскликнул Марко,
позабыв на время о подчеркнуто сдержанных катайских манерах.
- Возможно, я смогу ее вам показать... когда-нибудь... если получу
разрешение моего уважаемого хозяина, - ответила девушка все с той же
робостью и неловкостью.
- Меня зовут Мар-ко По-ло, и я из далекой латинской земли, что зовется
Венецией, - решил, наконец, познакомиться Марко. - Мои отец и дядя -
оказавшиеся в Катае купцы, где великий хан своей милостью предоставил нам
скромные должности сборщиков солевого налога.
- А меня зовут Си-шэнь, - сказала девушка. - Хотя иногда, за гибкость
моего тела, меня еще зовут Змеиной Грацией. Фамилии у меня нет, и
происхождение мое неизвестно. Помню себя только катайской девочкой-рабыней
при караване, пересекавшем пыльные пустыни на шелковых путях. Так что я,
можно сказать, дитя верблюжьего кизяка. Говорят, отец мой был искателем
приключений из травянистых гуннских степей. Наверное, оттого я так высока
и рыжеволоса... Хотя кто знает? Как сироту меня еще озорной девчонкой
продали этой доброй труппе бродячих актеров. С ними я с тех пор и живу,
совершенствуя жалкие акробатические трюки, чтобы наполнить свою рисовую
чашку. - Тут она еле заметно поклонилась и протянула вперед гибкие руки -
словно эту чашку в них и держала.
- Так значит, тебе знакомо, каково не иметь постоянного пристанища? -
спросил Марко, не сводя с девушки разгоревшихся от вина глаз. - Каково не
принадлежать ни Европе, ни Катаю... всегда быть чужаком, сторонним
наблюдателем... каково глядеть через деревянные решетки на теплый свет
ламп в чужих домах - не имея ни собственного дома, ни собственной семьи?
- Да, хорошо знакомо, - просто ответила девушка. И тут, к удивлению
Марко, две слезинки из ее раскосых черных глаз покатились по белоснежной
коже щек.
Марко протянул руку, чтобы стереть эти слезинки, - и девушка сжала его
загорелую ладонь своими маленькими пальчиками, увенчанными персикового
цвета ногтями. Рука ее была прохладной и шелковистой. Такими же показались
Марко и ее ароматные губы, когда он наклонился их поцеловать. Потом еще
поцелуй - уже более страстный. И еще - пока жар от вина все нарастал и пел
свою зазывную песнь. И еще - когда Марко заметил, что печаль девушки
испаряется, а в глазах проглядывает ответное чувство. И еще - когда это
чувство уже всецело овладело ими обоими...
Марко бывал со множеством женщин - самых разных народностей, во многих
странах. Но ни одна из них так ему не подходила - не предчувствовала
каждого движения его тела и души. Впрочем, и Си-шэнь, или Змеиная Грация,
тоже бывала со многими мужчинами, ибо бродячей актрисе всегда приходится
откликаться на первый же зов мужчины, играть для него и под сценическим
занавесом, и в постели. Но Марко тем не менее почувствовал ее
пробуждающуюся привязанность...


Как-то раз, когда они с великим ханом кормили того древнего карпа в
окольцованном ивами пруду Великого Уединения в императорском парке,
Хубилай сказал Марко:
- Ты, По-ло, сильный юноша. Да и твои отец и дядя, хоть и немолоды, все
еще крепки и обладают прекрасным здоровьем. Каждый из вас вполне может
иметь жену и давать ей все, в чем только может нуждаться женщина. Разве не
так?
- Так, о повелитель.
- Но до сих пор никто из вас так и не упомянул о своей жене. Неужели
никто из вас не женат?
- Никто, о повелитель, - ответил тогда Марко. - Мой отец был женат на
моей матери в Венеции, но она умерла, когда я был еще совсем мал.
- Н-да, вот жалость. Моя мать тоже давно лежит под погребальным
курганом.
Последовало молчание, а потом великий хан в очередной раз умышленно
сменил настроение...
- Вздор! - вскричал Хубилай, и на его широкой багровой физиономии
появилось знакомое Марко лукавое выражение. - Чепуха! Надо же, чуть было
кольцо от досады не проглотил! - Великий хан имел в виду полость под
самоцветом, куда многие осмотрительные люди кладут яд. - Надо же было
подумать, что вы, все трое, можете вдруг оказаться кастратами. И даже хуже
того. Что ты, мессир Марко, можешь мне лгать. Нет-нет - не протестуй. Я
понимаю. Никколо, Маффео и Марко По-ло - все они полноценные мужчины. И
все же ни одна из тех женщин, с которыми вы имеете дело, не связана с вами
церемонией, называемой вами... браком. Не так ли?
- Так, о повелитель.
- Ага! Вот видишь! - Великий хан сильно порадовался своей
прозорливости. - Я и это знаю! Меня мать учила - она тоже была
христианкой. Правда, несторианского толка. Нет священника? Значит -
никакого брака. В смысле, того, что вы называете браком. Но почему вам
нельзя провести этот обряд с несторианским священником? Ведь он тоже
христианин.
Марко вздохнул. Тяжко вздохнул при одной мысли о женитьбе на одной из
тех детоподобных женщин с непоправимо искалеченными ступнями, что
появлялись при дворе. Вслух же он сказал:
- Потому что несториане считаются еретиками, о повелитель.
Император нахмурил брови. Потом лицо его прояснилось, и он махнул
рукой.
- "Считаются еретиками". Значит, по-вашему, несторианские христиане -
еретики? Ах-ах! Какая любопытная теория! А вот как мне объясняла мать. Вы
говорите, что та великая святая, Мариам, была матерью вашего божества. А
они говорят, что та великая святая, Мариам, была всего-навсего матерью
тела, в котором пребывало ваше божество. Что, не так? Вот видишь, я и это
знаю! Знаю! А еще вы, франки... в смысле, латиняне... поклоняетесь
образам, подобно буддистам. А несториане, мусульмане и иудеи - нет.
Хуи-хуи и мусульмане едят верблюжатину, но не конину. А иудеи ни той ни
другой не едят. Не едят они и баранины, и говядины - пока не извлекут из
бедра сухожилие и не выбросят его. Зачем они это делают? Вот глупцы! Ведь
если питаться сухожилиями, станешь крепким и жилистым. Это же очевидно! А
они говорят, что какой-то там Муса, отец их пророков, запрещает им это
делать. Что ты на это скажешь, По-ло?
Не вполне понимая собственных слов, но помня, что их говорил старый,
очень старый отец Павел, Марко ответил:
- Закон Моисея был пригвожден к кресту, и теперь он мертв и нечестив.
Лицо великого хана, только что задумчивое, вдруг оживилось.
- Скорее! Скорее! Брось Старому Будде кусок лепешки, а пока будет
брать, брось пару кусков поменьше вон тем двум карпам - иначе им так
ничего и не достанется...
Марко бросил куски рисовой лепешки прямо в разинутые рты древних
карпов, что притаились под огромной плакучей ивой.
Затем великий хан подвел итог:
- Моя мать очень почитала крест, и я часто давал ей денег для ее
священников и ладан, чтобы они его жгли. И как хорошо, что я это делал! Ее
бог будет мною доволен! А как там на самом деле с его святой матерью
Мариам - не столь важно. Однако я очень недоволен твоим папой! Да-да!
Пришли он сотню не еретических священников, как я того просил, я мог бы
женить тебя на подходящей даме - и создать подходящий для меня союз!


Очнувшись от полусонных воспоминаний, Марко протянул руку и приласкал
женщину, что лежала бок о бок с ним под стегаными одеялами. Сиреневый
рассвет уже просачивался сквозь оконные решетки. Марко приподнялся на
одном локте, нежно улыбнулся Си-шэнь и предложил:
- Давай быстренько оденемся и ускользнем отсюда, пока никто не
проснулся. Я хочу, чтобы ты показала мне пещеру Царя драконов... и чтобы
никому из нас не пришлось просить разрешения уйти.
- Я не могу уйти, не предупредив хозяина... Если он узнает... - Но тут
девушка откинула голову и весело рассмеялась. - Хотя почему я боюсь, что
он дознается? Ведь моя скромная обязанность - развлекать. А если посещение
пещеры развлечет тебя, Мар-ко По-ло, то все будет в порядке!
Торопливо натянув разбросанные по всему полу одежды, они заспешили к
стойлам - оседлать лохматого пони Марко. Только собрались ехать, как
что-то с негромким стуком вдруг опустилось рядом...
- Какое прелестное создание! - воскликнула Си-шэнь и протянула руку,
чтобы погладить крылатого сфинкса, слетевшего с ветвей цветущего сливового
дерева, где он провел ночь.
- Прелестное видится прелестным, - с загадочной улыбкой отозвался
сфинкс. - Быть может, молодой хозяин, мне отправиться с вами?
- Это просьба или загадка? - рассмеялся Марко.
- Где пещеры, там и загадки, - заметил сфинкс, легко запрыгивая в
переметную суму. И они выехали с постоялого двора. Марко сидел в седле, а
Си-шэнь - сзади, держась руками за его пояс, а ногами со змеиной гибкостью
обхватывая круп лохматого пони. А улыбающийся сфинкс то и дело высовывал
из переметной сумы свою золотистую голову, чтобы Си-шэнь его погладила.
Хрустальная пещера Царя драконов находилась в северо-западной
оконечности города, где торчащие будто зубы демона холмы встречались с
рассветными туманами, что поднимались от реки, составлявшей часть
городского рва. Привязав пони. Марко вместе с Си-шэнь и сфинксом по крутой
тропке пробрались через густые заросли бамбука и очутились перед
загороженным тростником входом в большую пещеру.
В центре пещеры, в странном углублении, покоилась громадная светящаяся
жемчужина размером с человеческую голову, оценить которую было бы не под
силу даже самому мессиру Никколо Поло. Переливающаяся жемчужина освещала
колонны, остроконечные пики и необычные скальные образования.
- Так значит, здесь плутоватый Царь обезьян и похитил у Царя драконов
железный посох? - спросил Марко.
- Не послышалось ли мне презренное имя бесчестной обезьяны? -
пророкотал поразительно низкий бас, а где-то глубоко-глубоко в недрах
пещеры заворочалось нечто невообразимо огромное.
- Мы всего лишь ничтожные путешественники, господин дракон, - торопливо
выкрикнул в ответ Марко, - и пришли насладиться красотами твоей пещеры.
- Ха! Некогда эта сырая пещера была частью величественного
кораллово-хрустального дворца Царя драконов в океанской пучине,
охраняемого гигантскими креветками, что восседали на боевых крабах и имели
при себе армию жалящих медуз. Купол матери-жемчужины поддерживался мощным
железным столпом, которым регулировались глубины всех рек и морей. А потом
явился этот шустрый Царь обезьян и попросил у меня какое-нибудь оружие. Я
предложил ему все, что имелось в моем арсенале, - но проходимца устраивал
только тот мощный железный столп, который он и украл, чтобы использовать
как посох. И когда подлая обезьяна стащила опорный столп, бурные воды
затопили мой замок и вышвырнули его на сухую землю. Тут, в окружении
высохших останков моей армии и моего дворца, я и живу. И только жемчужина,
лежащая в той нише, где прежде был столп, напоминает мне о былом величии.
А вы - вы видели ту гнусную обезьяну? Да? Видели? О, даже сам рассказ о
моем несчастье приводит меня в ярость! Слышите? В ярость! - Тут дракон так
заревел, что даже стены пещеры задрожали.
- Не пора ли нам отсюда? А, молодой хозяин? - спросил сфинкс, когда со
стен начали сыпаться камни... и на сей раз это уже была точно не загадка,
а настоятельная просьба.
Стремглав выскочив из содрогающейся пещеры, все трое сбежали вниз по
склону. Потом вскочили на коня и зашлись возбужденным смехом.
- Неужели наши приключения могут продолжаться и продолжаться... без
конца? - выкрикнул Марко, когда они поскакали прочь.
- Могут... если очень захочешь, - шепнула ему на ухо Си-шэнь.
- Но как? - спросил Марко, пожимая ладонь девушки, что держала его за
пояс.
- Мой хозяин - тот самый здоровяк, которого ты видел на представлении,
- говорит, что хочет продать меня в наложницы, подобно несчастной По-ши.
Ему срочно нужны деньги для выплаты игорных долгов. И еще он говорит, что
запросто может натренировать новую акробатку, а из меня, пока моя сила и
молодость не пришли в упадок, нужно извлечь выгоду. С тех пор как он завел
эти речи, я живу в постоянном страхе. Но мои горестные слезы могут
обратиться слезами счастья - если тем, кто меня купит, станешь ты!
- Увы, жизнь со мной будет долгим и тяжким странствием, - со вздохом
ответил Марко.
- Дитя верблюжьего кизяка не страшится странствий, - ответила Си-шэнь.
Долгое-долгое мгновение Марко размышлял. Женщина, которая смогла бы
разделить все тяготы его скитаний. Он даже не смел надеяться встретить
такую. А теперь - точно не мог надеяться встретить другую такую вновь.
- Так я и сделаю! - выкрикнул он. - Да!
Карие глаза девушки заблестели от радости под золотыми лучами
восходящего солнца.
- Я немедленно скажу отцу, чтобы он переговорил с твоим хозяином!
А потом Марко повернулся в седле, чтобы поцеловать Си-шэнь - еще... и
еще.

17

Кунь: Исполнение.
Желтая земля сверху; желтая земля снизу.
Стойкая кобылица находит друзей на юго-западе.

- Нет, Марко! Даже и речи быть не может! - заявил своему сыну мессир
Никколо Поло. - Это путешествие слишком опасно для женщины - а она слишком
опасна для нас. Одна женщина среди стольких мужчин неизбежно навлечет
беду.
Все трое Поло стояли во внутреннем дворике постоялого двора, наблюдая
за репетицией актеров. Си-шэнь, в желтой шелковой куртке и шароварах, с
перевязанными желтой лентой в два змеиных хвоста волосами, практиковалась
в акробатике. Сначала она легла лицом вниз на соломенный мат в центре
помоста и неправдоподобно выгнула вверх голову, руки и ноги. Потом одной
рукой стала осторожно устанавливать тарелки, блюдца и наполненные водой
чашки на поднятую голову, подошвы и ладонь другой руки, пока над ней не
воздвиглись колеблющиеся и позвякивающие горки посуды. Слуги постоялого
двора и играющие поблизости в шахматы торговцы изумленно глазели на
девушку, тыкали пальцами и хохотали. Наконец, с той же предельной
осторожностью, Си-шэнь опустила всю посуду на землю.
- Марон! Надо же, как искусна! - воскликнул Маффео. - Но не бросает ли
ее искусство вызов грубым вкусам? Не потакает ли им? И разве ты, Марко, не
встречался - и не проводил время - со многими обворожительными гетерами на
всех тех дорогах, которыми мы следовали? - Дядя Маффео хитро подмигнул
племяннику и сунул в рот пригоршню соленых зерен.
- Да, встречался, - ответил Марко. - И достаточно со многими, чтобы
понять, что она... особенная... не такая, как все.
- Для разговора об "особенных", сынок, у нас будет время, когда мы
вернемся домой, - с непривычной теплотой в голосе сказал Никколо,
перебирая свои нефритовые четки. - Что, если Хубилай скоро нас отпустит?