Изложение проекта оказалось более трудоемким делом, чем она предполагала, особенно если учесть, что все эти тонкости, связанные с планированием деятельности корпорации, были отнюдь не ее сферой. Очень полезными могли оказаться данные отдела маркетинга, имеющиеся в штаб-квартире, но и этого Сэмми была лишена. То, что описывала Саманта, носило весьма приблизительный характер — одни наметки, — но сама идея лежала на поверхности, отчаянно-смелая, волнующая, захватывающая дух!
   Ее доклад начинался с краткого, но необходимого в данном случае обзора происходящего в мире парижской высокой моды с упоминанием того, о чем знали или догадывались все, кто работал в этой области: знаменитые парижские кутюрье зарабатывают деньги продажей прав на использование их моделей и торговлей через сеть собственных бутиков. Сами же дома «от кутюр» приносят существенные убытки, но сохраняются для поддержания престижа и торговой марки.
   В своем предложении Сэмми ссылалась на известную историю о том, что короли американского рынка массовой моды Ральф Лорен, Келвин Кляйн и Оскар де ла Рента, судя по слухам, последние несколько лет внимательно следят за происходящим в Париже, но пока никто не устраивал здесь демонстраций готовой одежды. То есть не было ни одного показа, организация которого стоила бы значительных денежных затрат.
   Сэмми в своем докладе указывала: все, что необходимо для американского производителя готового платья, — найти способ проникнуть в мир парижской высокой моды изнутри, то есть лучше всего, использовав дом «от кутюр», принадлежащий американскому хозяину. Основная идея и состояла в том, что старый, всеми позабытый Дом моды Лувель мог отлично послужить в этом смысле Джеку Сторму. Если хорошо подобрать и привезти из Нью-Йорка творческий персонал, привлечь модельеров самого высокого класса, а также применить передовые методы организации работы, все может получиться великолепно. Ну и конечно, необходимы определенные капиталовложения. У Джека Сторма все это было в наличии, или он мог все достать.
   Неужели это совершенно безумная идея? Сэмми ужасно волновалась, засовывая отчет в большой конверт и запечатывая его. Она рассчитывала, что, получив ее доклад, они сразу же сообщат об этом. Самое важное, чтобы доклад попал к Джеку, как только он вернется.
   Саманта надела на машинку пластмассовый футляр, собрала карандаши и испорченные листы бумаги; в бывшем кабинете рекламных агентов она устроила немалый беспорядок. Бросив мусор в корзинку, которую следовало вынести на лестничную площадку, Сэмми уже протянула руку, чтобы выключить настольную лампу, как вдруг послышался непонятный шум. Этого шороха, звука легких крадущихся шагов за дверью оказалось достаточно, чтобы она поставила мусорную корзину на место и замерла, напряженно прислушиваясь.
   Освещенный кабинет вселял ощущение некоторой уверенности и безопасности посреди громадного, темного, пустого дома. Может, этот звук ничего не значит — в большинстве старинных домов по ночам слышатся поскрипывания и легкие шорохи. А уж если человек устал, успокоила себя Сэмми, звуки кажутся гораздо громче. Прошло несколько секунд, все было тихо, и она приказала себе забыть об этой ерунде.
   Саманта снова подняла корзинку, но снова замерла, потому что вспомнила о человеке, который вполне мог оказаться здесь посреди ночи, — о Чипе.
   Но не вернется же он сюда ради нее? Это нелепо. Неужели ему мало Соланж Дюмер и ее дочери, черт его дери?
   Сэмми выключила настольную лампу над машинкой и стояла в темноте, внимательно прислушиваясь. Даже если снаружи кто-то есть, не исключено, что это Альберт, ночной сторож. Правда, старик редко добирался посреди ночи до третьего этажа. Насколько знала Сэмми, он обитал в какой-то конуре на первом этаже и, как она подозревала, большую часть времени спал. Во всяком случае, она видела его всего один или два раза.
   Но что же ей делать, если это все-таки Чип бродит по пустому зданию и, может быть, ищет ее?
   Обычно Сэмми включала свет на лестнице, прежде чем выключить настольную лампу в кабинете. Сейчас она радовалась, что не успела это сделать. Конечно, она ничего не видела в кромешной тьме, но и ее невозможно было рассмотреть.
   Она уверяла себя, что запросто справится с Чипом. Скажем, поначалу сделает вид, что принимает его приставания за чистую монету, мрачно планировала она. Только на сей раз действительно позвонит в полицию. Телефон стоит как раз на столе.
   В темноте каждый звук раздавался с удвоенной силой, даже ее собственное дыхание. Прошло несколько долгих минут, и Сэмми поняла, что не может оставаться здесь вечно. Напряженно всматриваясь в темноту, она почувствовала резь в глазах, которые сами собой закрывались от усталости. Саманта осторожно обошла вокруг стола, нащупала дверную ручку и медленно приоткрыла дверь кабинета.
   Через маленькое окошко в крыше проникал тусклый лунный свет, слабо отражающийся на мраморных ступенях. Сэмми тихо выскользнула из дверей, сделала шаг вперед и прижалась спиной к стене.
   Неужели Чип все-таки прячется где-то наверху или, может, пытается проникнуть в ее квартирку? Ему, видимо, не хватает Сэмми для полноты коллекции! Крадется посреди ночи по дому, надеясь опять затеять с ней шашни, и это после того, как уже успел «позаботиться» о двух дамочках!
   Может, он сексуальный маньяк? От этой мысли Сэмми похолодела. С подобным нельзя было не считаться. Но тогда ночью его поведение вовсе не напоминало насильника. Напротив, он…
   «Забудь об этом, — приказала она себе. — Выбрось из головы Чипа, забудь, насколько он хорош в постели и все такое. Если он действительно там, то должен получить по заслугам». Она отошла от стены и посмотрела наверх. Если кто-то и поджидает ее там, до поры до времени ее прикрывает поворот лестницы перед площадкой третьего этажа.
   В ночной темноте усталые глаза Сэм различали какие-то неясные очертания предметов, тени, странные двигающиеся фигуры и снова тени, которые растворялись во мраке или принимали новые очертания. Что же это такое? Неужели галлюцинации? Саманта слишком устала, чтобы разбираться.
   Наконец последний крадущийся призрак испарился где-то наверху, и Сэмми с облегчением вздохнула. Видения в дрожащем свете луны мелькнули около выхода на крышу и исчезли. Она еще не знала, что сделает при следующей встрече с Аланом де Бо, но была твердо уверена, что обязательно что-нибудь придумает, чтобы отплатить ему за шуточки и дурацкие истории.
   Это не Чип! Это призраки монахов-бенедиктинцев!
   В усталом мозгу Саманты ночные тени превратились в черные рясы монахов из склепа, о которых рассказывал Алан де Бо. Словно чернильная клякса, что-то расплывалось и меняло форму прямо у нее на глазах. Сначала казалось, что перед ней только один призрак в сутане с черным капюшоном, потом теней стало две. Не успела Саманта и глазом моргнуть, как они исчезли.
   Самое время выйти из игры. Если уж ей начали являться призраки, она действительно утомлена до предела. Саманта повернула выключатель, и все внутри Дома моды Лувель внезапно обрело реальные очертания. Никаких привидений, но, значит, и никакого Чипа.
   Она настолько устала, что даже ощутила некоторое разочарование.
   — Боже, я терпеть не могу это местечко, — заявила вместо приветствия Брукси. — Здесь полно туристов!
   Журналистка сидела за укрывшимся под большим зонтом столиком одного из бесчисленных уличных кафе, разбросанных по террасам Форума Центрального рынка, гигантского современного комплекса в стиле модерн посреди старого Парижа.
   — Я уже сделала заказ, — добавила она. — Вы опаздывали, и я не знала, сколько еще придется ждать.
   Сэмми уселась на металлический стульчик и заглянула в меню.
   — Мне нужно было кое-что отправить по почте, а там оказалась длинная очередь. Что здесь есть вкусненького? — поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.
   Центральный рынок входил в список достопримечательностей Парижа, которые ей предлагал осмотреть Алан де Бо. Сэмми было немного жаль, что она впервые видит это чудо без него. Утром в привычной уже упаковке от «Лашом» принесли очаровательный букет гардений, к которому была приложена записка с извинениями: его не будет в городе несколько дней, как только вернется — позвонит.
   Саманта откинулась на спинку стула и принялась внимательно рассматривать террасы, с высоты которых, словно каньоны, прекрасно просматривались торговые ряды, идущие там же, где некогда находился старый парижский рынок. Ее взору открылось великолепное сооружение из стекла и алюминия с мраморными лестницами и эскалаторами. Форум Центрального рынка включил в себя абсолютно все: магазинчики, рестораны, станции метро, закусочные и выставочные залы — невероятную смесь ультрасовременных деталей и типично парижской витиеватой архитектуры. Бетонные террасы соединили крытые плексигласом галереи, изогнутые алюминиевые крепления которых, плавно переливаясь друг в друга, напоминали Сэмми пороги гигантского водопада. Все это великолепие венчали окружающие Форум тюльпа-нообразные башни и башенки. Тысячи квадратных метров огромного комплекса странным образом контрастировали с крышами мансард и бегущими вниз разбитыми каменными мостовыми раскинувшегося вокруг района, возникшего еще в восемнадцатом веке.
   — Смотрится так, словно кто-то пытался построить Диснейленд и забросил эту затею, — сказала Брук-си, в очередной раз поднося бутерброд ко рту. Откусив большой кусок, она мрачно уставилась на Саманту. — Я не продала их, — заявила она с набитым ртом.
   — Что не продала? — Сэмми попыталась привлечь внимание официанта.
   — Фотографии, которые сделала в Доме моды Лу-вель. И сейчас я на мели.
   В замызганной блузке из лилового атласа Брукси сегодня выглядела неряшливее, чем обычно. На круглом лице, казалось, появились какие-то разводы, будто она не сняла толстый слой вчерашнего грима. Торчащие во все стороны черные волосы с оранжевыми кончиками следовало бы покрыть новым слоем лака. Сэм не могла понять, где Брукси провела прошлую ночь.
   — Фотоагент из «Штерна» интересовался, сделаны ли снимки у «Валентине», «Мортесье», «Сен-Лорана» или где-то еще. Ведь я снимала в помещении, и это могло произойти где угодно. Так вот, я ответила так, как мы договорились: «Один из парижских домов высокой моды». Тогда он спрашивает, что за туфту я хочу ему всучить? Ведь покупка гардероба не событие, если только принцесса Джеки не покупает туалеты у кого-то из великих, — вот что он мне сказал. А если принц собирается держать ее на привязи где-то в Испании до тех пор, пока она не отделается от наркотиков, так следует ехать туда. Этот гад прекрасно знает, что мне неизвестно, куда именно ее отправят. Испания — огромная страна, — жалобно шмыгнула носом Брукси. — К тому же, даже если бы я это знала, у меня нет ни гроша на билет.
   — Мне очень жаль, Брукси.
   — Вам очень жаль? Послушайте, это я уже проходила. Я даже не пыталась обращаться во французские газеты. А мне действительно нужны деньги, и прямо сейчас. — Брукси нетерпеливо задвигалась на своем стуле. — Вы даже представить себе не можете, как необходимо мне было продать эти фотографии. Как раз сейчас наступило некоторое затишье в информации о моде. Так всегда бывает перед тем, как в июле все закрутится-завертится. Сейчас все делается за закрытыми дверями. В дома высокой моды даже еду из кафе для сотрудников приносят только свои люди — настолько все боятся, что украдут какой-нибудь эскиз. А уж если кто-нибудь из внештатников решится и раздобудет нечто сенсационное, что тут творится с официальной прессой!
   — Точно так же и в Нью-Йорке, — уклончиво сказала Саманта, попросив официанта принести еще один бутерброд и бокал вина, и откинулась на спинку стула. — До тех пор, пока не начнутся показы осенних коллекций, все замирает.
   — Да-да, ладно, но послушайте, мне необходимо что-то «жареное». — Брукси, кажется, не на шутку рассердилась. — Ну же, Сэмми, что-нибудь вроде рассказа о Джексоне Сторме и Доме моды Лувель.
   Саманта разглядывала эмалированную поверхность столика, повторяя про себя, что хочет добиться только одного: чтобы все получилось и Брукси не предприняла какой-то неверный шаг. Например, ей сейчас вовсе ни к чему безумная история, связанная с Софи, или мадам Дюмер, или с кем-либо из заказчиков Дома моды Лувель. Подшивка бланков с заказами, где указывались имена клиентов, на которую она едва бросила взгляд, больше всего напоминала список приглашенных на костюмированный бал: баронесса Мордит, графиня Ирина Хортобаги, принцесса Монте-Матес, маркиза Альфонсина Л'Эспинуа. Перечень сшитых для них нарядов производил не меньшее впечатление. Изысканные вечерние наряды, бальные платья для молоденьких девушек, подвенечные платья… Брукси утверждает, что «Лувель» копирует свои модели с других парижских домов «от кутюр» и продает этой компании чудаков. Сейчас Наннет и Сильвия работают над гардеробом принцессы Медивани — консервативного толка «школьными» платьицами темных тонов, пальто покроя «принцесса», — все слишком по-детски для дикарки-подростка в панковском прикиде, которую недавно телохранители втащили в салон на глазах Саманты и Брукси.
   — Послушайте, вы и сами не собираетесь сидеть в тени, знаете ли. — Брукси оттолкнула пустую тарелку и придвинула к себе десерт — яблочный пирог. — Уже ползут слухи о том, что Алан де Бо посетил «Максим» в сопровождении фантастически красивой блондинки, похожей на одну американскую модель, потому что на ней были черные джинсы и черная атласная блуза. И он повел ее на третий этаж «Максима», куда имеют доступ только избранные. Послушайте, вы ведь можете рассказать, — попросила она быстро, — какой он, Алан де Бо? Я имею в виду, что испытываешь, когда идешь в «Максим» с самим великим BCBG? У вас что-нибудь было?
   Саманта уже имела опыт общения с прессой, хотя и весьма доброжелательной — в бытность Сэм Ларедо. Она знала, что Брукси работает на нее, но все-таки замялась.
   — Нет-нет, у нас ничего не было. Господи, Брукси, не пиши ни о чем таком! Я едва знаю Алана де Бо. И что такое BCBG?
   — BCBG — bon chic, bon genre — шик и стиль. Сливки общества, прекрасное происхождение. Это означает, что он обладатель такой снобистской мелочи, которую американцы и не заметили бы, но французы очень чтут, — титула герцога. Кстати, он своим титулом не пользуется, вы знаете? Сейчас вообще в моде быть трудолюбивым технократом, управленцем высшего звена, инженером, компьютерным мудрецом, чем-то в этом роде. Иметь квартиру в Париже и дом в деревне, летать на самолете, принадлежащем компании, владеть виллой на Ривьере, ну и все остальное. Но когда Алан де Бо начинает появляться с кем-то — это горяченькая новость! — Она помолчала и ехидно заметила: — А вы знаете, что у Алана де Бо что-то было с другой шикарной дочкой Медивани — принцессой Катрин, когда она пару лет назад потрясала Париж своими выходками. Герцог де Бо и принцесса мотались с какой-то бешеной компашкой — одного поля ягоды с веселыми ребятишками из Монако, лондонской золотой молодежью и прочими — до тех пор, пока они постепенно не начали «сгорать» один за другим. Ну, например, принцесса Катрин, спасаясь от наркомании, прошла курс лечения в одной из больниц здесь, в Париже, а Алан де Бо на время уехал в Штаты. Сэмми, потеряв всякий аппетит, отложила в сторону бутерброд. Встреча с Брукси неожиданно приняла оборот, которого она не ожидала.
   — Послушай, Брукси, что ты…
   — Я просто рассказываю тебе, Сэмми, — подчеркивая каждое слово, произнесла журналистка. — Ты приезжаешь сюда, чтобы выполнить какое-то задание Джексона Сторма, которое предпочитаешь держать от всех в секрете, потом Алан де Бо приглашает тебя в «Максим», а я сижу здесь, перекусываю с тобой, и предполагается, что мне следует вести себя так, словно ничего не происходит? Послушай, ну когда же ты собираешься дать мне волю? Я ведь корреспондентствую в Париже не ради собственного удовольствия, пойми ради бога!
   — Брукси, не ори так громко, — попросила Сэмми, оглядываясь по сторонам. — У меня есть кое-что для тебя, но мне необходима твоя помощь. Джексон Сторм собирается…
   — Минуточку, — прервала ее Брукси, хватая за руку. — Боже, вон они! Ты их видишь?
   Террасой ниже по проходу, тянущемуся вдоль цветочных прилавков и серпантина туннелей из алюминия и плексигласа, шли, глядя друг на друга и держась за руки, мужчина и женщина, безразличные к любопытным взглядам прохожих.
   — Это Жиль Васс, — прошептала Брукси, — новый и самый модный дизайнер у Мортесье. Он, видимо, совершенно спятил, ведь с ним Лизиан! О черт, а у меня нет с собой камеры!
   — А в чем дело? — поинтересовалась Сэмми, все еще размышляя над тем, что услышала об Алане де Бо и старшей дочери принца Медивани. Неужели у него действительно была какая-то связь со скандально известной принцессой Катрин? Принцессой, которая то и дело давала повод для самых сенсационных сообщений на страницах «Стар» и «Нэшнл инквайерер».
   — Этот Васе — просто душка, — болтала тем временем Брукси. — Черт возьми, ну разве он не хорош? Ему всего двадцать один. А она на семь лет старше — ни больше ни меньше. Лизиан подростком работала у Галано. — Она перегнулась через спинку стула, чтобы лучше видеть парочку, как раз проходящую под их террасой. — Господи, диву даешься, как им удается так выглядеть! Оба чертовски интересны! И зачем они сюда явились? — Брукси затаила дыхание. — Через час пол-Парижа доложит Руди Мортесье, что Жиль гулял с Лизиан по Центральному рынку.
   Дом моды Мортесье, припомнила Саманта, внимательно глядя на нижнюю террасу, занимает третье или четвертое место, следуя за Диором, Сен-Лораном и Карденом. Руди Мортесье славился во всем мире своими классическими туалетами «от кутюр». Но это никак не вязалось со словами Брукси. С какой стати пол-Парижа будет названивать Руди из-за того, что его молодой дизайнер прогуливается по Центральному рынку с красавицей моделью из Дома Галано?
   Парочка остановилась и посмотрела в сторону кафе. По жесту молодого человека можно было догадаться, что он предлагает своей спутнице зайти перекусить. На нем был простой черный свитер с высоким воротом и узкие черные брюки, подчеркивающие стройную сухопарую фигуру, но внимание привлекала не одежда, а лицо — черные, словно проведенные по линейке брови над коротким точеным носом, высокие скулы и тонкие подвижные губы, свидетельствующие о страстности и чувственности, свойственным юности. Рядом с ним стояла настоящая французская красавица: миловидное личико с классически правильными чертами лица и темными немного грустными глазами — воплощение нежности, скрытое под маской безмятежности холодное, мечтательное очарование.
   — Руди Мортесье раскопал этого Жиля Васса где-то в Туре, в магазинчике-ателье, принадлежащем его матери, — сообщила Брукси, почти не разжимая губ. — Привез его в Париж около двух лет назад, как когда-то давно Диор нашел Живанши и Сен-Лорана. У парня настоящий талант. Сейчас он делает примерно шестьдесят процентов вещей для каждой новой коллекции Дома моды. Посмотри, как он великолепен. Недаром бедный Руди по уши в него влюблен.
   Сэмми наблюдала, как симпатичный юноша обнял подругу и нежно поцеловал ее в губы.
   — Кто в кого влюблен? — ничего не понимая, спросила она.
   — Парень оказался не так уж прост, — скороговоркой продолжала Брукси. — Он понял, что происходит. В результате каждое утро парижского мира высокой моды начиналось с телефонных звонков и обсуждения «дела Васса». Сначала Руди подарил этому красавцу «Ягуар», потом длинную соболью шубу из Москвы, которую Жиль почти никогда не надевает. Поскольку Жиль играет в футбол, Руди достал несколько полных комплектов настоящей футбольной экипировки. Руди заказал специально для Жиля великолепный пистолет — хромированную «беретту» — и украшения, ты не поверишь, какой стоимости! Руди из кожи вон лезет, чтобы завоевать его. Что за дела! Ведь делал же тот пацан эскизы для ателье своей матери! В Туре! Что же за этим кроется? И наконец это произошло!
   — Что произошло? — не поняла окончательно сбитая с толку Саманта.
   Брукси наблюдала, как парочка исчезла где-то на лестнице, поднимаясь в то кафе, где сидели они.
   — Вот над этим-то все и ломают голову. Если тебя интересует мое мнение, думаю, что паренек и малыш Руди сошлись, потому что какое-то время Мортесье был просто безумно счастлив. А потом Васс влюбился в Лизиан, топ-модель Галано — может быть, лучшую в Париже. Первое, что стало известно: Жиль и Лизиан живут вместе в ее квартире.
   Несколько секунд Сэмми удивленно смотрела на Брукси.
   — Мортесье собирается его уволить?
   — Да нет, Руди все еще влюблен в этого мальчишку. К тому же Руди такой милашка, настоящий добряк, он ни за что так не поступит. Кроме того, Жиль сделал большую часть его последней коллекции. И все еще заходит порой ужинать к Руди в Пасси, ну и все такое… Но он предпочитает никому не попадаться на глаза вместе с Лизиан. Если не считать сегодняшнего дня. Вот я и удивляюсь, что бы это значило?
   — Ты собираешься писать об этом?
   Брукси уставилась на Саманту широко открытыми от удивления зелеными глазами.
   — О чем? О том, что существует любовный треугольник, в который вовлечены трое представителей мира высокой моды? Это не новость — это парижская жизнь. — Зеленые глаза вдруг превратились в щелочки. — Мне нужен твой материал — вот что я хочу, Сэмми. История про Джексона Сторма, знаешь ли. Что-то значительное: Джексон Сторм собирается завоевать парижский рынок высокой моды. — Она еще раз внимательно взглянула на Сэмми и продолжила: — Ведь Сторм зачем-то приобрел «Лувель» так, что никто об этом не знал, правда? И тебя он прислал сюда, чтобы все выяснить, потому что джинсовая кампания в Нью-Йорке неожиданно провалилась и тебе уже не было смысла там оставаться, правильно?
   — Подожди, Брукси, — прервала ее Сэмми. — Я должна тебе кое-что рассказать, но это не совсем…
   — «Сэм Ларедо» ничего не показывает в июле в Нью-Йорке, — не слушала ее Брукси. — Линия «Вестерн джинс» исключена из списка Нью-йоркского института готовой одежды, как и все, что производило у Короля Сторма вещи в стиле «Дикий Запад»: купальники, сапоги, детская одежда, «Сэм Ларедо» — абсолютно все! Об этом сообщили в понедельник в «Вуменс вэа дейли».
   «Вуменс вэа дейли»? Сэм удивленно уставилась на Брукси. Она уже пару недель не читала газет и журналов, касающихся мира моды. Она даже не знала, какие издания на английском языке можно купить в Париже. Немного погодя Саманта прошептала:
   — Что ты хочешь этим сказать? Как это «Сэм Ларедо» нет в списке?
   Журналистка пожала плечами.
   — Джексон Сторм сворачивает производство джинсовой одежды, вот и все. И не он один. В этом году ковбойский стиль не в чести.
   Саманта застыла, глядя на недоеденный бутерброд и пытаясь сосредоточиться. Не может быть! Только не это! В прошлом году закрытый просмотр коллекции джинсовой одежды Джексона Сторма в зале «Шерри Незерленд» стал настолько из ряда вон выходящим явлением, что занял первые страницы специального воскресного выпуска «Нью-Йорк тайме», посвященного вопросам моды. Оптовые покупатели и представители прессы, работающие для Нью-йоркского института готовой одежды, многие из которых всего через неделю собирались вылететь на показы в Париж, толпились в танцевальном зале «Шерри Незерленд», а команда специалистов по связям с общественностью и рекламе сбилась с ног, потому что для собравшейся публики не хватило ни стульев, ни заранее припасенной икры и шампанского. И что же? Неужели в этом году показ вообще отменен? А ей никто и слова не удосужился сказать!
   — Ты дашь мне интересный материал, Сэмми, — продолжала тем временем Брукси. — Если Джексон Сторм готовится к столь значительному шагу, это станет сенсацией года, новостью из новостей, а не просто модной байкой! Это пройдет в «Тайме», «Уолл-стрит джорнэл», «Вашингтон пост», да везде! — Она облокотилась на стол. — Ты меня слушаешь? Мне неважно, что происходит со Стормом в Нью-Йорке. Я хочу иметь материал здесь, в Париже, и получить его от тебя, Сэмми! Боже ж мой, мне следовало догадаться, что ты — по-прежнему его номер один! Ведь он не выбросил бы тебя на свалку в любом случае, правда?
   Сэмми быстро встала, резко отодвинув стул.
   Брукси тоже поднялась, не давая ей уйти.
   — Мне нужны деньги. Я провалюсь в тартарары, если ты не дашь материал! — закричала она. — Ты знаешь, каково остаться без денег в Париже? Ты не можешь зайти к друзьям, ты не можешь временно пожить за счет брата, у которого есть постоянная работа, ты не можешь переехать к подруге — их здесь просто нет!
   — Пожалуйста.
   Саманта попыталась обойти журналистку. Бедная. Голодная. Нуждающаяся в деньгах. Эти слова из ее собственного недавнего прошлого причиняли боль. Она остановилась и повернулась к Брукси. Все, что она собиралась сказать за этим ленчем, встало на свои места.
   — Я дам тебе информацию, — медленно проговорила она. — Но надо доработать кое-какие детали, вот и все. — Сэмми заметила, что глаза журналистки заблестели от радости. — Ты получишь этот материал, Брукси, обещаю. И это будет лучше, чем ты можешь себе представить!