Страница:
— Примерьте вот это. — Он поднял руку в повелительном жесте, и хозяйка магазина Лаура быстро отобрала несколько платьев, переброшенных через спинку кресла.
— Да, и это, из оранжевого крепа, — распорядился он, потянув за рукав. — Я вас очень прошу, наденьте это для меня, очень хочется увидеть, как это смотрится! — тихо, но настойчиво попросил Алан.
Сэмми взглянула на него, не скрывая удивления. Золотистые искорки в его глазах доказали Сэмми, что он говорит вполне серьезно. Ну разве можно ему отказать, даже если речь идет о платьях, которые она никогда в жизни не носила!
— Вы увидите, какое получится безобразие, — с милой гримаской предупредила Сэмми.
И действительно, когда она неохотно вышла из примерочной в ярко-оранжевом платье, летящий подол которого заканчивался сантиметрах в десяти от ее грубых ковбойских ботинок, Алан, откинув светловолосую голову, громко засмеялся.
— Очень мило с вашей стороны, — возмутилась Саманта, уперев руки в бока. — Разве это не ваша идея?
— Нет… нет… извините. — Алан постарался сдержать смех. — Просто нужно кое-что подогнать. Лаура займется этим.
Хозяйка магазина стояла в дверях салона с только что появившимся молодым человеком в фирменном парикмахерском халате. Он с интересом рассматривал Саманту.
— Лаура хотела бы кое-что изменить, начиная с ваших ботинок. Пожалуйста, — быстро попросил Алан, — доставьте мне удовольствие. Если хотите, называйте это маленьким экспериментом.
У Саманты появилось ощущение, что все было подстроено заранее, причем Алан получает явное наслаждение от всего происходящего. Она натянуто улыбнулась своему спутнику.
— Опять одна из ваших шуточек, а? Ведь эти люди надеются, что мы что-нибудь купим.
— Они будут заниматься нами столько, сколько мы захотим, — беззаботно ответил де Бо, — стоит мне только сказать. К тому же это идея Лауры, — он повернулся и посмотрел через зал, — пригласить парикмахера. Конечно, с моего разрешения.
— Алан, — обеспокоенно начала Сэмми, но выражение его лица остановило ее. Она и раньше замечала этот взгляд, как бы говорящий: перед тобой человек, не привыкший, чтобы ему перечили. Саманта сдалась. — Только пусть не делает короткую стрижку, ладно? — Она еще не забыла последний эксперимент с прической Сэм Ларедо.
Похоже, молодой парикмахер, усаживая ее в неустойчивое маленькое кресло перед зеркалом, чувствовал себя приблизительно так же.
— Нью-Йорк, — разочарованно бормотал он, беря в охапку неровные пряди ее соломенных волос и внимательно изучая их. — Нью-Йорк, Беверли-Хилз — c'est incroyable[36].
— Не обрезайте, — предупредила Сэмми. — Алан, скажите ему…
Ей не следовало беспокоиться. Совершенно очевидно, Алан распорядился придерживаться консервативного стиля. Однако молодой француз, набрав полный рот шпилек и приступив к работе, продолжал ворчать. Лаура принесла из обувного отдела босоножки кремового цвета, прекрасно подошедшие к оранжевому платью.
— Послушайте, — начала было Саманта, недовольная тем, какой оборот принимает поездка за покупками. — Я собиралась приобрести всего несколько вещиц…
— Потерпите… — успокоил ее Алан. — С вами не случится ничего ужасного. Лаура знает, чего я хочу.
«Чего хочет он?» — удивилась Сэмми, глядя в зеркало, в то время как парикмахер собрал ее волосы наверху и принялся слегка подрезать кончики. Стены главного зала магазина были розовыми, ковер из искусственного меха напоминал дохлого кролика, вход в примерочную закрывал ярко-розовый бархатный занавес, стянутый золотыми лентами с кистями. «Кончится все тем, что я буду выглядеть под стать», — подумала Сэмми, упрямо закусив нижнюю губу.
Саманте пришлось стоять на полу в одних чулках, пока парикмахер, все еще что-то бормоча себе под нос, при помощи электрощипцов придавал — прядь за прядью — нужную форму ее волосам, закручивая их в небольшой пучок на затылке. Более короткие пряди он волнами уложил так, что они обрамляли лицо и легкой челкой спускались на один глаз. Тем временем молодая продавщица булавками подколола подол платья, а Лаура, опустившись на колени, помогла надеть босоножки на высоких каблуках.
Сэмми, до сих пор стоявшая зажмурившись, чуть-чуть приоткрыла один глаз. На первый взгляд все получилось не так уж плохо. Если так можно выразиться, когда тебя превращают в нечто неузнаваемое. В зеркале отражалась совершенно новая, незнакомая женщина. Длинноногая, порывистая, игривая Сэм исчезла, ну, или временно отошла на задний план. Шикарная и более естественная прическа сменила экстравагантную стрижку — творение Реджеди Энн, — подчеркнув красиво очерченные скулы и прекрасной формы носик, внезапно открыв классические линии подбородка и шеи. Но самое большое чудо пышная шапка блестящих волос сотворила с ее огромными серыми глазами: довольно бесхитростный прямой взгляд неожиданно стал более холодным и искушенным, слегка загадочным. Удивленная Сэмми подумала, что превратилась в элегантную блондинку, стройную, яркую и — что, видимо, было неизбежно — очень «французскую».
«Боже правый!» — только и подумала она, взглянув в зеркало.
Саманта все еще рассматривала свое отражение, когда Алан поднялся и широкими шагами направился прямо к ней. Положив обе руки ей на плечи и глядя на нее в зеркало, он тихо сказал:
— А теперь скажи, что ты не выглядишь восхитительно! — От добродушного ехидства не осталось и следа, он был весьма серьезен. — Взгляни на себя, дорогая. Ты прелестна, по-настоящему красива!
«Восхитительно? Прелестно? Нет. Совершенно иначе — да». Сэмми чувствовала некоторую неловкость, рассматривая незнакомку в зеркале. Глаза Алана горели таким откровенным желанием, что Саманта невольно удивилась.
— Это не я, — прошептала она изумленно. — Это кто-то другой.
— Да нет, ты. И гораздо более настоящая, чем прежде.
В зеркале Саманта видела отражение мужчины, обхватившего ее шею ладонями, склонившего к ней голову и вдыхающего запах ее волос.
— Саманта, — услышала она шепот, — я тебя обожаю. Я хочу, чтобы ты была моей. — Он поднял голову и посмотрел на нее, его необыкновенные глаза сверкали. — У меня есть дом в Фонтенбло, где мы будем совершенно одни. Скажи, что позволишь мне увезти тебя туда на несколько дней. Прямо сейчас.
Сэмми не знала, что ответить. Это предложение прозвучало как гром среди ясного неба. Она была потрясена, хотя давно ждала от Алана этих слов. Неужели я действительно так ему нравлюсь, смущенно думала Саманта. Невозможно отрицать, что ее теперешняя внешность гораздо больше соответствует общепринятому понятию красивой женщины. И Алан де Бо хочет, чтобы она поехала с ним. Что же ее смущает?
Их взгляды, отразившись в зеркале, встретились. «Сделай что-нибудь, — подсказывал ей разум. — Ведь это то, чего ты хотела, разве не так?» По выражению ее лица Алан, видимо, решил, что она согласна. Скорее всего он ни минуты и не сомневался в этом.
— Я не могу поцеловать тебя сейчас, — прошептал он, прижавшись к ее волосам: Лаура и парикмахер стояли у них за спиной. — Но я очень тебя хочу, моя дорогая, поверь.
Саманта смотрела, как он легко коснулся губами блестящей волны ее волос. До тех пор, пока она желанна, она может ждать, подумала Саманта, закрывая глаза. Мир вокруг внезапно окрасился в розово-золотистые тона.
Наконец-то.
Телефон надрывался от звонков, когда она ворвалась в квартиру со своими сумками и пакетиками. Покупок оказалось так много, что самые большие коробки пришлось оставить внизу. Их позже принесет ночной сторож.
Саманта все еще не могла поверить. Алан де Бо наконец признался, что хочет ее, повторяла она, швыряя на пол пакеты и коробки из бутика Лауры и бросаясь в спальню к телефону. Алан лишь быстро поцеловал ее после того, как помог занести в дом бесчисленные свертки, легонько коснулся щеки теплыми губами, но его прекрасные глаза сказали ей все. Сэмми схватила трубку.
— Сэмми? — раздался очень знакомый голос, явно американца. — Сэмми? Это Питер Фрэнк. Я уже часа два пытаюсь дозвониться.
— Пит?
Питер Фрэнк — вице-президент Джексона Сторма, ответственный за развитие производства и хозяйственную деятельность. Она не очень хорошо его знала, но несколько раз они встречались на совещаниях.
— Как дела в Нью-Йорке? — Сэмми не сомневалась, что этот звонок — хороший знак. Но почему Питер Фрэнк, а не Минди Феррагамо или Джек? — Как там все? — Она решила, что лучше спросить напрямую. — Джек вернулся?
— Сэмми, детка, я не в Нью-Йорке. — Молодцеватый голос Пита гудел ей прямо в ухо. — Я звоню из аэропорта Шарля де Голля, торчу в телефонной будке и жду рейс на Нью-Йорк. Сэмми, — продолжал он, — я неделю просидел на фабрике в Лионе, пытаясь разобраться с их производственными проблемами, но мне очень хотелось поговорить с тобой перед отлетом. Ты ведь хорошо проводишь время в Париже, правда?
Питер Фрэнк в аэропорту Шарля де Голля? Вице-президент Сторма, ответственный за развитие производства, неделю провел во Франции, дважды был проездом в Париже, но не нашел времени, чтобы встретиться с ней? Единственное, чего она удостоилась: телефонный звонок в последнюю минуту.
Саманту охватило отвратительное ощущение, что что-то происходит не так. Все пережитое за последние недели снова железными тисками сжало ее душу.
— Пит, что ты слышал… — Говорить и думать одновременно — последнее дело. — Пит, ты слышал о моем докладе? Я отправила его Минди неделю назад и надеялась получить ответ из Нью-Йорка в ближайшие дни.
— Замечательный доклад, радость моя. Всем он нравится. Не переживай. Сэмми, объявили мой рейс, придется закончить разговор. Всем… — начал Пит, но голос его затих, словно он отвернулся от трубки, пытаясь что-то рассмотреть. — Продолжай присылать доклады, Сэмми. Извини, что не позвонил раньше. Джек был… — в голосе прозвучала некоторая неуверенность, — очень занят с тех пор, как вернулся.
Неужели это Джек приказал Питеру Фрэнку позвонить? Если ей необходимы доказательства того, как обстоят дела, телефонный звонок Пита перед самым отлетом из Парижа все расставил на свои места.
— Пит, — в отчаянии воскликнула Сэмми, вспомнив, что именно он отвечает за планирование и развитие производства, — Дом моды Лувель открывает огромные перспективы перед «Джексон Сторм интернэшнл» в Париже. Я направила Джеку предложения по этому поводу. — Она понимала, что говорит слишком быстро, мешая все в одну кучу, но ведь уже объявили посадку. — Надо, чтобы кто-то…
Голос на противоположном конце линии прервал ее:
— Сэмми, подожди… Сэмми, выслушай меня, хорошо? Знаешь, мне самому противно говорить тебе об этом, но, детка, не звони больше в офис Минди. От этого не будет никакого толку. Таково указание самой Минди: не звони. Не беспокой ни Джулию, ни кого-либо другого. Ты поняла? Я ясно выразился?
После долгой паузы Сэм выдавила:
— Да.
— Хорошо. — Саманте показалось, что Пит вздохнул с облегчением. — И не посылай Джеку никаких докладов. Он не станет их читать. Все ужасно заняты подготовкой к июльским показам и рекламной кампанией. Но даже если появится время… прошу, никого не беспокой Слушай, Сэмми… Господи, ты что, плачешь?
— Я не плачу. — Она кусала губы, пытаясь сдержать слезы.
— Ты знаешь, как это бывает. — Питу Фрэнку явно было неловко. — Черт, если ты прежде не знала, как Джек поступает в подобных случаях, то теперь поняла, правда? Не жалей ни о чем, Сэмми. Постарайся выйти из этого положения с высоко поднятой головой, потому что позже ты сама будешь этому рада.
После еще одной долгой паузы она спросила:
— Мне прямо сейчас возвращаться в Нью-Йорк, Питер?
— Ты можешь поступать как хочешь, Сэмми, — спокойно ответил он. — Но если ты даже вернешься в Нью-Йорк, то не вернешься в корпорацию Джексона Сторма.
14
— Да, и это, из оранжевого крепа, — распорядился он, потянув за рукав. — Я вас очень прошу, наденьте это для меня, очень хочется увидеть, как это смотрится! — тихо, но настойчиво попросил Алан.
Сэмми взглянула на него, не скрывая удивления. Золотистые искорки в его глазах доказали Сэмми, что он говорит вполне серьезно. Ну разве можно ему отказать, даже если речь идет о платьях, которые она никогда в жизни не носила!
— Вы увидите, какое получится безобразие, — с милой гримаской предупредила Сэмми.
И действительно, когда она неохотно вышла из примерочной в ярко-оранжевом платье, летящий подол которого заканчивался сантиметрах в десяти от ее грубых ковбойских ботинок, Алан, откинув светловолосую голову, громко засмеялся.
— Очень мило с вашей стороны, — возмутилась Саманта, уперев руки в бока. — Разве это не ваша идея?
— Нет… нет… извините. — Алан постарался сдержать смех. — Просто нужно кое-что подогнать. Лаура займется этим.
Хозяйка магазина стояла в дверях салона с только что появившимся молодым человеком в фирменном парикмахерском халате. Он с интересом рассматривал Саманту.
— Лаура хотела бы кое-что изменить, начиная с ваших ботинок. Пожалуйста, — быстро попросил Алан, — доставьте мне удовольствие. Если хотите, называйте это маленьким экспериментом.
У Саманты появилось ощущение, что все было подстроено заранее, причем Алан получает явное наслаждение от всего происходящего. Она натянуто улыбнулась своему спутнику.
— Опять одна из ваших шуточек, а? Ведь эти люди надеются, что мы что-нибудь купим.
— Они будут заниматься нами столько, сколько мы захотим, — беззаботно ответил де Бо, — стоит мне только сказать. К тому же это идея Лауры, — он повернулся и посмотрел через зал, — пригласить парикмахера. Конечно, с моего разрешения.
— Алан, — обеспокоенно начала Сэмми, но выражение его лица остановило ее. Она и раньше замечала этот взгляд, как бы говорящий: перед тобой человек, не привыкший, чтобы ему перечили. Саманта сдалась. — Только пусть не делает короткую стрижку, ладно? — Она еще не забыла последний эксперимент с прической Сэм Ларедо.
Похоже, молодой парикмахер, усаживая ее в неустойчивое маленькое кресло перед зеркалом, чувствовал себя приблизительно так же.
— Нью-Йорк, — разочарованно бормотал он, беря в охапку неровные пряди ее соломенных волос и внимательно изучая их. — Нью-Йорк, Беверли-Хилз — c'est incroyable[36].
— Не обрезайте, — предупредила Сэмми. — Алан, скажите ему…
Ей не следовало беспокоиться. Совершенно очевидно, Алан распорядился придерживаться консервативного стиля. Однако молодой француз, набрав полный рот шпилек и приступив к работе, продолжал ворчать. Лаура принесла из обувного отдела босоножки кремового цвета, прекрасно подошедшие к оранжевому платью.
— Послушайте, — начала было Саманта, недовольная тем, какой оборот принимает поездка за покупками. — Я собиралась приобрести всего несколько вещиц…
— Потерпите… — успокоил ее Алан. — С вами не случится ничего ужасного. Лаура знает, чего я хочу.
«Чего хочет он?» — удивилась Сэмми, глядя в зеркало, в то время как парикмахер собрал ее волосы наверху и принялся слегка подрезать кончики. Стены главного зала магазина были розовыми, ковер из искусственного меха напоминал дохлого кролика, вход в примерочную закрывал ярко-розовый бархатный занавес, стянутый золотыми лентами с кистями. «Кончится все тем, что я буду выглядеть под стать», — подумала Сэмми, упрямо закусив нижнюю губу.
Саманте пришлось стоять на полу в одних чулках, пока парикмахер, все еще что-то бормоча себе под нос, при помощи электрощипцов придавал — прядь за прядью — нужную форму ее волосам, закручивая их в небольшой пучок на затылке. Более короткие пряди он волнами уложил так, что они обрамляли лицо и легкой челкой спускались на один глаз. Тем временем молодая продавщица булавками подколола подол платья, а Лаура, опустившись на колени, помогла надеть босоножки на высоких каблуках.
Сэмми, до сих пор стоявшая зажмурившись, чуть-чуть приоткрыла один глаз. На первый взгляд все получилось не так уж плохо. Если так можно выразиться, когда тебя превращают в нечто неузнаваемое. В зеркале отражалась совершенно новая, незнакомая женщина. Длинноногая, порывистая, игривая Сэм исчезла, ну, или временно отошла на задний план. Шикарная и более естественная прическа сменила экстравагантную стрижку — творение Реджеди Энн, — подчеркнув красиво очерченные скулы и прекрасной формы носик, внезапно открыв классические линии подбородка и шеи. Но самое большое чудо пышная шапка блестящих волос сотворила с ее огромными серыми глазами: довольно бесхитростный прямой взгляд неожиданно стал более холодным и искушенным, слегка загадочным. Удивленная Сэмми подумала, что превратилась в элегантную блондинку, стройную, яркую и — что, видимо, было неизбежно — очень «французскую».
«Боже правый!» — только и подумала она, взглянув в зеркало.
Саманта все еще рассматривала свое отражение, когда Алан поднялся и широкими шагами направился прямо к ней. Положив обе руки ей на плечи и глядя на нее в зеркало, он тихо сказал:
— А теперь скажи, что ты не выглядишь восхитительно! — От добродушного ехидства не осталось и следа, он был весьма серьезен. — Взгляни на себя, дорогая. Ты прелестна, по-настоящему красива!
«Восхитительно? Прелестно? Нет. Совершенно иначе — да». Сэмми чувствовала некоторую неловкость, рассматривая незнакомку в зеркале. Глаза Алана горели таким откровенным желанием, что Саманта невольно удивилась.
— Это не я, — прошептала она изумленно. — Это кто-то другой.
— Да нет, ты. И гораздо более настоящая, чем прежде.
В зеркале Саманта видела отражение мужчины, обхватившего ее шею ладонями, склонившего к ней голову и вдыхающего запах ее волос.
— Саманта, — услышала она шепот, — я тебя обожаю. Я хочу, чтобы ты была моей. — Он поднял голову и посмотрел на нее, его необыкновенные глаза сверкали. — У меня есть дом в Фонтенбло, где мы будем совершенно одни. Скажи, что позволишь мне увезти тебя туда на несколько дней. Прямо сейчас.
Сэмми не знала, что ответить. Это предложение прозвучало как гром среди ясного неба. Она была потрясена, хотя давно ждала от Алана этих слов. Неужели я действительно так ему нравлюсь, смущенно думала Саманта. Невозможно отрицать, что ее теперешняя внешность гораздо больше соответствует общепринятому понятию красивой женщины. И Алан де Бо хочет, чтобы она поехала с ним. Что же ее смущает?
Их взгляды, отразившись в зеркале, встретились. «Сделай что-нибудь, — подсказывал ей разум. — Ведь это то, чего ты хотела, разве не так?» По выражению ее лица Алан, видимо, решил, что она согласна. Скорее всего он ни минуты и не сомневался в этом.
— Я не могу поцеловать тебя сейчас, — прошептал он, прижавшись к ее волосам: Лаура и парикмахер стояли у них за спиной. — Но я очень тебя хочу, моя дорогая, поверь.
Саманта смотрела, как он легко коснулся губами блестящей волны ее волос. До тех пор, пока она желанна, она может ждать, подумала Саманта, закрывая глаза. Мир вокруг внезапно окрасился в розово-золотистые тона.
Наконец-то.
Телефон надрывался от звонков, когда она ворвалась в квартиру со своими сумками и пакетиками. Покупок оказалось так много, что самые большие коробки пришлось оставить внизу. Их позже принесет ночной сторож.
Саманта все еще не могла поверить. Алан де Бо наконец признался, что хочет ее, повторяла она, швыряя на пол пакеты и коробки из бутика Лауры и бросаясь в спальню к телефону. Алан лишь быстро поцеловал ее после того, как помог занести в дом бесчисленные свертки, легонько коснулся щеки теплыми губами, но его прекрасные глаза сказали ей все. Сэмми схватила трубку.
— Сэмми? — раздался очень знакомый голос, явно американца. — Сэмми? Это Питер Фрэнк. Я уже часа два пытаюсь дозвониться.
— Пит?
Питер Фрэнк — вице-президент Джексона Сторма, ответственный за развитие производства и хозяйственную деятельность. Она не очень хорошо его знала, но несколько раз они встречались на совещаниях.
— Как дела в Нью-Йорке? — Сэмми не сомневалась, что этот звонок — хороший знак. Но почему Питер Фрэнк, а не Минди Феррагамо или Джек? — Как там все? — Она решила, что лучше спросить напрямую. — Джек вернулся?
— Сэмми, детка, я не в Нью-Йорке. — Молодцеватый голос Пита гудел ей прямо в ухо. — Я звоню из аэропорта Шарля де Голля, торчу в телефонной будке и жду рейс на Нью-Йорк. Сэмми, — продолжал он, — я неделю просидел на фабрике в Лионе, пытаясь разобраться с их производственными проблемами, но мне очень хотелось поговорить с тобой перед отлетом. Ты ведь хорошо проводишь время в Париже, правда?
Питер Фрэнк в аэропорту Шарля де Голля? Вице-президент Сторма, ответственный за развитие производства, неделю провел во Франции, дважды был проездом в Париже, но не нашел времени, чтобы встретиться с ней? Единственное, чего она удостоилась: телефонный звонок в последнюю минуту.
Саманту охватило отвратительное ощущение, что что-то происходит не так. Все пережитое за последние недели снова железными тисками сжало ее душу.
— Пит, что ты слышал… — Говорить и думать одновременно — последнее дело. — Пит, ты слышал о моем докладе? Я отправила его Минди неделю назад и надеялась получить ответ из Нью-Йорка в ближайшие дни.
— Замечательный доклад, радость моя. Всем он нравится. Не переживай. Сэмми, объявили мой рейс, придется закончить разговор. Всем… — начал Пит, но голос его затих, словно он отвернулся от трубки, пытаясь что-то рассмотреть. — Продолжай присылать доклады, Сэмми. Извини, что не позвонил раньше. Джек был… — в голосе прозвучала некоторая неуверенность, — очень занят с тех пор, как вернулся.
Неужели это Джек приказал Питеру Фрэнку позвонить? Если ей необходимы доказательства того, как обстоят дела, телефонный звонок Пита перед самым отлетом из Парижа все расставил на свои места.
— Пит, — в отчаянии воскликнула Сэмми, вспомнив, что именно он отвечает за планирование и развитие производства, — Дом моды Лувель открывает огромные перспективы перед «Джексон Сторм интернэшнл» в Париже. Я направила Джеку предложения по этому поводу. — Она понимала, что говорит слишком быстро, мешая все в одну кучу, но ведь уже объявили посадку. — Надо, чтобы кто-то…
Голос на противоположном конце линии прервал ее:
— Сэмми, подожди… Сэмми, выслушай меня, хорошо? Знаешь, мне самому противно говорить тебе об этом, но, детка, не звони больше в офис Минди. От этого не будет никакого толку. Таково указание самой Минди: не звони. Не беспокой ни Джулию, ни кого-либо другого. Ты поняла? Я ясно выразился?
После долгой паузы Сэм выдавила:
— Да.
— Хорошо. — Саманте показалось, что Пит вздохнул с облегчением. — И не посылай Джеку никаких докладов. Он не станет их читать. Все ужасно заняты подготовкой к июльским показам и рекламной кампанией. Но даже если появится время… прошу, никого не беспокой Слушай, Сэмми… Господи, ты что, плачешь?
— Я не плачу. — Она кусала губы, пытаясь сдержать слезы.
— Ты знаешь, как это бывает. — Питу Фрэнку явно было неловко. — Черт, если ты прежде не знала, как Джек поступает в подобных случаях, то теперь поняла, правда? Не жалей ни о чем, Сэмми. Постарайся выйти из этого положения с высоко поднятой головой, потому что позже ты сама будешь этому рада.
После еще одной долгой паузы она спросила:
— Мне прямо сейчас возвращаться в Нью-Йорк, Питер?
— Ты можешь поступать как хочешь, Сэмми, — спокойно ответил он. — Но если ты даже вернешься в Нью-Йорк, то не вернешься в корпорацию Джексона Сторма.
14
Саманта принялась перетаскивать в дизайнерскую охапки платьев со склада. Она понимала, что рано или поздно кто-нибудь в Доме моды Лувель обнаружит, чем она занимается, но это ее не очень беспокоило. Спускаясь вниз в третий раз, она столкнулась с Соланж Дюмер, поджидавшей ее у подножия узкой лестницы.
Директриса, матовую кожу и темно-рыжие волосы которой, как обычно, подчеркивало черное платье с длинными рукавами, стояла, уперев руки в бока. Лицо ее походило на злобную белую маску.
— Mais d'ou venez-vous?[37] — потребовала объяснений мадам Дюмер.
— Не начинайте склоку, — предупредила Сэмми, пытаясь проскользнуть мимо — Я уверена, вы только делаете вид, что не понимаете по-английски, а у меня сейчас нет времени играть с вами в игрушки
— De quoi vous оссирег-vous?[38] — Голос директрисы почти сорвался на визг, она попыталась вцепиться в платья, которые несла Саманта.
Сэмми остановилась.
— Я переношу платья со склада в дизайнерскую, чтобы хорошенько их рассмотреть. И буду заниматься этим всю первую половину дня. Если у вас в связи с этим возникают проблемы, позвоните в Нью-Йорк Джексону Сторму.
«Посмотрим, что у тебя из этого выйдет, — добавила она про себя. — Если уж мне дали пинка, так и тебе тоже дадут, леди».
Соланж Дюмер уставилась на Саманту сузившимися от гнева глазами, губы ее сжались в тонкую красную линию. Внутренняя борьба в душе француженки отражалась на ее лице. Она сделала несколько шагов и с очевидным усилием произнесла.
— Что вы делаете с этими платьями? — Несмотря на сильный акцент, ее английский был вполне сносен — Вы должны оставить платья, где они есть!
Сэмми подавила смешок.
— Не могу, — лаконично отрезала она, как умеют это делать только на американском Западе. — Они мне нужны.
Она направилась к лифту.
За ее спиной раздался перестук высоких каблучков.
— Я demandez… требую! — кричала директриса.
Сэм рывком распахнула лифт, вошла внутрь и, прижав подбородком ворох платьев, протянула освободившуюся руку, чтобы захлопнуть дверцу.
— Мадам Дюмер, у меня нет времени писать докладные записки. Джексон Сторм собирается организовать здесь, в Доме моды Лувель, ретроспективный показ моделей мадемуазель Клод. Срок — третья неделя июля, когда все парижские Дома моды демонстрируют новые коллекции. — Она нажала кнопку второго этажа. — Надеюсь, вы окажете мне полное содействие. — проговорила Саманта через металлическую сетку двери. — Я подготовлю список того, что мне необходимо, и отдам его вам несколько позже.
Кабина лифта, как обычно, опустилась примерно на полметра, дернулась, замерла и только потом начала медленно двигаться. На площадке четвертого этажа осталась онемевшая директриса Дома моды Лувель, медленно исчезающая из виду.
…Брукси Гудман, несмотря на предупреждение, завопила в полный голос.
— Да ты что?! — Она смахнула со стула кипу платьев, плюхнулась на него, с отсутствующим видом запустила пальцы в торчащую во все стороны шевелюру с оранжево-рыжими прядями и принялась оглядываться по сторонам. — Боже ж мой, Сэмми, на мгновение мне показалось, что ты говорила что-то о показе, который Джексон Сторм собирается устроить здесь.
— Именно это я и сказала. — Сэм подняла простенький жакет из кремовой фланели и принюхалась. Попахивало плесенью. Подержав жакет в вытянутой руке, она бросила его в кучу «возможных» вещей. — Джексон Сторм собирается показать ретроспективу работ мадемуазель Клод в Доме моды Лувель в июле во время основных показов.
— Нет. — Брукси решительно затрясла головой. — Я сегодня явно не в себе. Я, кажется, по-прежнему слышу, что Джексон Сторм собирается устроить шоу. Черт, знаешь, у меня сегодня что-то с головкой!
Сэм подняла темно-синее атласное платье для коктейля, встряхнула его и внимательно оглядела маленькие сборки-панье по бокам, корсет и тысячи мелких складок драпировки, украшающей грудь. «Переливчатый синий — цвет пятидесятых, если тогда вообще был моден какой-то один цвет», — подумала она, отбрасывая платье в кипу «забракованных» вещей.
Последние несколько ночей она мало спала, мысли о сотнях великолепных эскизов и платьях, хранящихся на складе, не давали ей покоя. Саманта потерла глаза тыльной стороной ладони и часто заморгала. Один звонок из Нью-Йорка мог положить конец всем ее планам. Один визит кого-нибудь из администрации Джексона Сторма — и все пойдет прахом. Теперь ей приходилось очень тщательно взвешивать каждый шаг и его возможные последствия.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор держала это в секрете? — недоверчиво спросила Брукси. — И еще ты хочешь сказать, что это реально?
Она смотрела по сторонам, недоверчиво разглядывая кипы платьев, разбросанных на столах, стульях и полу дизайнерской.
— Так над этим ты и работала — над ретроспективой? Но почему, ради всего святого, именно ретроспектива? Джек Сторм собирается прислать свою команду для работы? Боже ж мой, июль! У тебя не так уж много времени!
— Весь исходный материал находился здесь, — осторожно пояснила Саманта. — Просто идея получила свое развитие.
— Июль, — повторила Брукси, и глаза ее сузились. — Ты ведь даже приглашения не сможешь разослать, Сэмми! Джек Сторм, должно быть, не в себе! Как вы вообще собираетесь попасть в график синдиката? Его составляют за несколько месяцев!
— Нет необходимости попадать в этот график. — Сэмми опять занялась платьями. — И не такая уж это сумасшедшая идея, как может показаться. Ретроспектива работ Клод Лувель — замечательный проект. Он сделает прекрасную рекламу корпорации Джексона Сторма и Дому моды Лувель, но не вызовет никаких существенных изменений в Париже, так что нет необходимости добиваться включения в график синдиката. Послушай, Брукси, — продолжала рассуждать Саманта, — когда в Нью-Йорке в июле проходит неделя моды и все крупнейшие дома показывают свои коллекции, отовсюду съезжаются многочисленные коммивояжеры — торговцы шарфами, аксессуарами, бижутерией-и устраивают свои рекламные мероприятия в часы, свободные от основных показов, запланированных Нью-йоркским институтом готовой одежды. Почему нельзя сделать то же самое здесь? Все, что нам необходимо, это общий список показов, подготовленный Парижским синдикатом.
— Джексон Сторм — коммивояжер? С ретроспективой работ парижского модельера, о которой уже лет тридцать-сорок никто ничего не слышал? — В голосе Брукси звучало недоверие. — Вне графика синдиката? Во время недели моды в Париже? Ты меня разыгрываешь!
— Все получится.
Сэмми и сама понимала, когда позволяла себе задуматься, насколько безумна ее идея. Но она уже приняла решение, что не станет сидеть в Париже сложа руки и дожидаться, когда настанет пора отправляться домой. Во-первых, у нее хватало организаторских способностей. А во-вторых, она решила, что больше не позволит манипулировать собой. Сейчас все упиралось в то, чтобы привлечь на свою сторону Брукси.
— Клод Лувель была великим модельером. — Саманта встряхнула юбку от костюма и бросила ее в ту же кучу, что и простенький жакет. — Можешь назвать это историческим фактом.
— Это следует назвать сумасбродством, — решительно заявила Брукси. — На организацию шоу в Париже уходит не меньше года, Сэмми. Боже ж мой, Джек Сторм, человек, всю жизнь занимающийся модой, должен это знать!
— Год уходит на то, чтобы подготовить все от начала до конца: разработать новые модели, сшить и выбросить на рынок! — поправила Сэмми. — Платья Клод Лувель уже готовы. Кроме небольшой чистки и ремонта, надо только подготовить сценарий и организовать сам показ. — Она нагнулась, чтобы поднять платья, которые Брукси сбросила со стула. — Все, что нам необходимо, — это список приглашенных и график синдиката.
Брукси изумленно уставилась на Сэмми.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь, Сэмми? Ты говоришь, что Джек Сторм хочет втиснуться в график показов коллекций в Париже в июле! С какой-то невероятной ретроспективой, где-то между Карденом и Жи-ванши, Сен-Лораном и не знаю кем еще? — Она скептически хмыкнула. — Что он должен изобрести, чтобы заставить публику вообще прийти в Дом моды Лувель? Бесплатное угощение? Приз на входе: получение в течение целого года всего, что производится с маркой «Сэм Ларедо»? — Брукси вскочила. — Ты понимаешь, насколько сумасбродна вся эта затея? Не могу поверить, что это затеял Джек Сторм! Что за всем этим кроется?
Брукси вдруг замерла посреди комнаты и уставилась куда-то в пространство, пораженная совершенно новой мыслью.
— Если все провалится, он может закрыть Дом моды Лувель и заявить, что это просто рекламный фокус?
Сэмми тихонько вздохнула:
— Это будет ретроспектива работ великолепного старого мастера. Пока я не могу ничего добавить.
Конечно, это не было ложью, но не было и чистой правдой. Однако Брукси незачем знать, что Джек Сторм ретроспективу не благословил.
— Что касается Клод Лувель, возможно, она никогда не была великим модельером, но какое это имеет значение? Кто сейчас помнит… э, Мэгги Руф? Ши-парелли? — Она напряженно старалась вспомнить имена кутюрье прошлого. — Или… э… Майнбохер?
— Шипарелли помнят многие. Пару лет назад, когда открывали Форум Центрального рынка, устроили большой ретроспективный показ ее работ.
Сэмми понимала, насколько необходима ей Брукси. Без помощи журналистки эту затею не осуществить. К тому же она не знала, кого в Париже можно нанять в последнюю минуту для подготовки шоу. Брукси была совершенно права, напомнив о сроках. Просто чудо, если им удастся все подготовить за несколько недель.
— Я тебе заплачу. — Сэмми подняла черный атласный пеньюар.
«Никогда не вдавайся в объяснения, — когда-то учил ее Джек, — просто называй цену».
— Я хочу нанять тебя для подготовки ретроспективу в качестве консультанта по вопросам рекламы, координатора и агента по связям с общественностью — все, что обычно принято в таких случаях.
Саманта уже успела заглянуть в Парижский банк, уточнила, сколько осталось на счете денег, и знала, что конкретно может предложить Брукси.
— Тысяча долларов за список приглашенных и копию графика показов, утвержденные синдикатом. Брукси едва не поперхнулась.
— Тысяча долларов? — Минуту она взвешивала предложение, потом отрицательно покачала головой: — Сэмми, я не могу достать в синдикате список приглашенных. Ты что, думаешь, я из ЦРУ? Это же секретная информация.
Саманта склонилась над рабочим столом, повторно сортируя уже отобранную одежду.
— О'кей, тысяча двести за список. — К этому она была готова. — И еще тысяча — за все остальное: составление пресс-релизов, подбор манекенщиц, поиск сценариста для шоу.
Брукси снова уставилась в пустоту.
— К июлю? Без помощи команды из Нью-Йорка? — Она уже начинала втягиваться в авантюру. — Послушай, Сэмми, а что, эта Клод Лувель действительно так хороша? Я имею в виду, есть ли смысл смотреть на все эти тряпки? В список приглашенных синдикатом включены журналисты практически всех важнейших газет Америки, плюс «Вог», плюс «Харперс», плюс вся французская пресса и другие средства массовой информации, международные службы… Это серьезное мероприятие. Джек Сторм может попасть впросак.
— Она действительно так хороша, поверь мне. — Сэмми выпрямилась и оттолкнула в сторону кипу платьев. — К тому же какая разница? Ты сама сказала: Ретроспектива, организованная Джексоном Стормом, не более чем мероприятие, рассчитанное на привлечение внимания публики. Даже если бы платья Клод Лувель прогнили насквозь — а это не так, — ты не хуже меня знаешь, что для продвижения бизнеса необходима рекламная шумиха, статьи в газетах, суета. Эта ретроспектива, что бы из нее ни вышло, заставит весь мир говорить о Джексоне Сторме из Нью-Йорка. Ну а если все провалится, Джек всегда может сказать, что он просто хотел выказать уважение истории парижской моды, и мы сдадим костюмы в музей. — Она взглянула Брукси прямо в глаза. — Ты участвуешь или нет?
— Э-эх! — Брукси по-прежнему сомневалась, глядя в пол. — Ничего из этого не получится: слишком мало времени, слишком сумасшедшая идея. Черт, Сэмми, почему бы тебе просто не позвонить Сторму и не сказать, чтобы он бросил эту затею? Ну нельзя же настолько терять рассудок!
— Моделирование одежды и торговля ею вообще сплошное сумасшествие.
Брукси резко подняла голову, так что взметнулись торчащие во все стороны оранжево-рыжие лохмы, и пожала плечами.
— Полторы тысячи за список приглашенных и две тысячи за все остальное, — решительно заявила журналистка.
Это было несколько больше, чем планировала Сэмми, но все-таки приемлемо. Она протянула руку, чтобы закрепить сделку рукопожатием, и сказала:
— Я выпишу тебе чек.
Наконец-то. Теперь им предстояло набросать план предстоящей работы. Сэмми не выпускала Брукси из дизайнерской до тех пор, пока почти не прошло обеденное время.
Они прервались и поднялись в квартиру Сэмми, чтобы съесть по бутерброду. Обе настолько устали, что ели молча, напряженно думая над тем, что еще предстоит сделать.
За утро Брукси успела проделать нечеловеческий объем работы, набросав в общих чертах план ретроспективы от начала до конца. Но чем отчетливее становился проект, тем больше появлялось неотложных дел. Прежде всего возникла проблема с поиском манекенщиц в разгар июльских показов. «Беттина» и «Софи Литвак», крупнейшие агентства, получали заказы Домов высокой моды за несколько месяцев до начала показов. Следовательно, предстояло обратиться в модельное агентство второго, а то и третьего класса.
Директриса, матовую кожу и темно-рыжие волосы которой, как обычно, подчеркивало черное платье с длинными рукавами, стояла, уперев руки в бока. Лицо ее походило на злобную белую маску.
— Mais d'ou venez-vous?[37] — потребовала объяснений мадам Дюмер.
— Не начинайте склоку, — предупредила Сэмми, пытаясь проскользнуть мимо — Я уверена, вы только делаете вид, что не понимаете по-английски, а у меня сейчас нет времени играть с вами в игрушки
— De quoi vous оссирег-vous?[38] — Голос директрисы почти сорвался на визг, она попыталась вцепиться в платья, которые несла Саманта.
Сэмми остановилась.
— Я переношу платья со склада в дизайнерскую, чтобы хорошенько их рассмотреть. И буду заниматься этим всю первую половину дня. Если у вас в связи с этим возникают проблемы, позвоните в Нью-Йорк Джексону Сторму.
«Посмотрим, что у тебя из этого выйдет, — добавила она про себя. — Если уж мне дали пинка, так и тебе тоже дадут, леди».
Соланж Дюмер уставилась на Саманту сузившимися от гнева глазами, губы ее сжались в тонкую красную линию. Внутренняя борьба в душе француженки отражалась на ее лице. Она сделала несколько шагов и с очевидным усилием произнесла.
— Что вы делаете с этими платьями? — Несмотря на сильный акцент, ее английский был вполне сносен — Вы должны оставить платья, где они есть!
Сэмми подавила смешок.
— Не могу, — лаконично отрезала она, как умеют это делать только на американском Западе. — Они мне нужны.
Она направилась к лифту.
За ее спиной раздался перестук высоких каблучков.
— Я demandez… требую! — кричала директриса.
Сэм рывком распахнула лифт, вошла внутрь и, прижав подбородком ворох платьев, протянула освободившуюся руку, чтобы захлопнуть дверцу.
— Мадам Дюмер, у меня нет времени писать докладные записки. Джексон Сторм собирается организовать здесь, в Доме моды Лувель, ретроспективный показ моделей мадемуазель Клод. Срок — третья неделя июля, когда все парижские Дома моды демонстрируют новые коллекции. — Она нажала кнопку второго этажа. — Надеюсь, вы окажете мне полное содействие. — проговорила Саманта через металлическую сетку двери. — Я подготовлю список того, что мне необходимо, и отдам его вам несколько позже.
Кабина лифта, как обычно, опустилась примерно на полметра, дернулась, замерла и только потом начала медленно двигаться. На площадке четвертого этажа осталась онемевшая директриса Дома моды Лувель, медленно исчезающая из виду.
…Брукси Гудман, несмотря на предупреждение, завопила в полный голос.
— Да ты что?! — Она смахнула со стула кипу платьев, плюхнулась на него, с отсутствующим видом запустила пальцы в торчащую во все стороны шевелюру с оранжево-рыжими прядями и принялась оглядываться по сторонам. — Боже ж мой, Сэмми, на мгновение мне показалось, что ты говорила что-то о показе, который Джексон Сторм собирается устроить здесь.
— Именно это я и сказала. — Сэм подняла простенький жакет из кремовой фланели и принюхалась. Попахивало плесенью. Подержав жакет в вытянутой руке, она бросила его в кучу «возможных» вещей. — Джексон Сторм собирается показать ретроспективу работ мадемуазель Клод в Доме моды Лувель в июле во время основных показов.
— Нет. — Брукси решительно затрясла головой. — Я сегодня явно не в себе. Я, кажется, по-прежнему слышу, что Джексон Сторм собирается устроить шоу. Черт, знаешь, у меня сегодня что-то с головкой!
Сэм подняла темно-синее атласное платье для коктейля, встряхнула его и внимательно оглядела маленькие сборки-панье по бокам, корсет и тысячи мелких складок драпировки, украшающей грудь. «Переливчатый синий — цвет пятидесятых, если тогда вообще был моден какой-то один цвет», — подумала она, отбрасывая платье в кипу «забракованных» вещей.
Последние несколько ночей она мало спала, мысли о сотнях великолепных эскизов и платьях, хранящихся на складе, не давали ей покоя. Саманта потерла глаза тыльной стороной ладони и часто заморгала. Один звонок из Нью-Йорка мог положить конец всем ее планам. Один визит кого-нибудь из администрации Джексона Сторма — и все пойдет прахом. Теперь ей приходилось очень тщательно взвешивать каждый шаг и его возможные последствия.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор держала это в секрете? — недоверчиво спросила Брукси. — И еще ты хочешь сказать, что это реально?
Она смотрела по сторонам, недоверчиво разглядывая кипы платьев, разбросанных на столах, стульях и полу дизайнерской.
— Так над этим ты и работала — над ретроспективой? Но почему, ради всего святого, именно ретроспектива? Джек Сторм собирается прислать свою команду для работы? Боже ж мой, июль! У тебя не так уж много времени!
— Весь исходный материал находился здесь, — осторожно пояснила Саманта. — Просто идея получила свое развитие.
— Июль, — повторила Брукси, и глаза ее сузились. — Ты ведь даже приглашения не сможешь разослать, Сэмми! Джек Сторм, должно быть, не в себе! Как вы вообще собираетесь попасть в график синдиката? Его составляют за несколько месяцев!
— Нет необходимости попадать в этот график. — Сэмми опять занялась платьями. — И не такая уж это сумасшедшая идея, как может показаться. Ретроспектива работ Клод Лувель — замечательный проект. Он сделает прекрасную рекламу корпорации Джексона Сторма и Дому моды Лувель, но не вызовет никаких существенных изменений в Париже, так что нет необходимости добиваться включения в график синдиката. Послушай, Брукси, — продолжала рассуждать Саманта, — когда в Нью-Йорке в июле проходит неделя моды и все крупнейшие дома показывают свои коллекции, отовсюду съезжаются многочисленные коммивояжеры — торговцы шарфами, аксессуарами, бижутерией-и устраивают свои рекламные мероприятия в часы, свободные от основных показов, запланированных Нью-йоркским институтом готовой одежды. Почему нельзя сделать то же самое здесь? Все, что нам необходимо, это общий список показов, подготовленный Парижским синдикатом.
— Джексон Сторм — коммивояжер? С ретроспективой работ парижского модельера, о которой уже лет тридцать-сорок никто ничего не слышал? — В голосе Брукси звучало недоверие. — Вне графика синдиката? Во время недели моды в Париже? Ты меня разыгрываешь!
— Все получится.
Сэмми и сама понимала, когда позволяла себе задуматься, насколько безумна ее идея. Но она уже приняла решение, что не станет сидеть в Париже сложа руки и дожидаться, когда настанет пора отправляться домой. Во-первых, у нее хватало организаторских способностей. А во-вторых, она решила, что больше не позволит манипулировать собой. Сейчас все упиралось в то, чтобы привлечь на свою сторону Брукси.
— Клод Лувель была великим модельером. — Саманта встряхнула юбку от костюма и бросила ее в ту же кучу, что и простенький жакет. — Можешь назвать это историческим фактом.
— Это следует назвать сумасбродством, — решительно заявила Брукси. — На организацию шоу в Париже уходит не меньше года, Сэмми. Боже ж мой, Джек Сторм, человек, всю жизнь занимающийся модой, должен это знать!
— Год уходит на то, чтобы подготовить все от начала до конца: разработать новые модели, сшить и выбросить на рынок! — поправила Сэмми. — Платья Клод Лувель уже готовы. Кроме небольшой чистки и ремонта, надо только подготовить сценарий и организовать сам показ. — Она нагнулась, чтобы поднять платья, которые Брукси сбросила со стула. — Все, что нам необходимо, — это список приглашенных и график синдиката.
Брукси изумленно уставилась на Сэмми.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь, Сэмми? Ты говоришь, что Джек Сторм хочет втиснуться в график показов коллекций в Париже в июле! С какой-то невероятной ретроспективой, где-то между Карденом и Жи-ванши, Сен-Лораном и не знаю кем еще? — Она скептически хмыкнула. — Что он должен изобрести, чтобы заставить публику вообще прийти в Дом моды Лувель? Бесплатное угощение? Приз на входе: получение в течение целого года всего, что производится с маркой «Сэм Ларедо»? — Брукси вскочила. — Ты понимаешь, насколько сумасбродна вся эта затея? Не могу поверить, что это затеял Джек Сторм! Что за всем этим кроется?
Брукси вдруг замерла посреди комнаты и уставилась куда-то в пространство, пораженная совершенно новой мыслью.
— Если все провалится, он может закрыть Дом моды Лувель и заявить, что это просто рекламный фокус?
Сэмми тихонько вздохнула:
— Это будет ретроспектива работ великолепного старого мастера. Пока я не могу ничего добавить.
Конечно, это не было ложью, но не было и чистой правдой. Однако Брукси незачем знать, что Джек Сторм ретроспективу не благословил.
— Что касается Клод Лувель, возможно, она никогда не была великим модельером, но какое это имеет значение? Кто сейчас помнит… э, Мэгги Руф? Ши-парелли? — Она напряженно старалась вспомнить имена кутюрье прошлого. — Или… э… Майнбохер?
— Шипарелли помнят многие. Пару лет назад, когда открывали Форум Центрального рынка, устроили большой ретроспективный показ ее работ.
Сэмми понимала, насколько необходима ей Брукси. Без помощи журналистки эту затею не осуществить. К тому же она не знала, кого в Париже можно нанять в последнюю минуту для подготовки шоу. Брукси была совершенно права, напомнив о сроках. Просто чудо, если им удастся все подготовить за несколько недель.
— Я тебе заплачу. — Сэмми подняла черный атласный пеньюар.
«Никогда не вдавайся в объяснения, — когда-то учил ее Джек, — просто называй цену».
— Я хочу нанять тебя для подготовки ретроспективу в качестве консультанта по вопросам рекламы, координатора и агента по связям с общественностью — все, что обычно принято в таких случаях.
Саманта уже успела заглянуть в Парижский банк, уточнила, сколько осталось на счете денег, и знала, что конкретно может предложить Брукси.
— Тысяча долларов за список приглашенных и копию графика показов, утвержденные синдикатом. Брукси едва не поперхнулась.
— Тысяча долларов? — Минуту она взвешивала предложение, потом отрицательно покачала головой: — Сэмми, я не могу достать в синдикате список приглашенных. Ты что, думаешь, я из ЦРУ? Это же секретная информация.
Саманта склонилась над рабочим столом, повторно сортируя уже отобранную одежду.
— О'кей, тысяча двести за список. — К этому она была готова. — И еще тысяча — за все остальное: составление пресс-релизов, подбор манекенщиц, поиск сценариста для шоу.
Брукси снова уставилась в пустоту.
— К июлю? Без помощи команды из Нью-Йорка? — Она уже начинала втягиваться в авантюру. — Послушай, Сэмми, а что, эта Клод Лувель действительно так хороша? Я имею в виду, есть ли смысл смотреть на все эти тряпки? В список приглашенных синдикатом включены журналисты практически всех важнейших газет Америки, плюс «Вог», плюс «Харперс», плюс вся французская пресса и другие средства массовой информации, международные службы… Это серьезное мероприятие. Джек Сторм может попасть впросак.
— Она действительно так хороша, поверь мне. — Сэмми выпрямилась и оттолкнула в сторону кипу платьев. — К тому же какая разница? Ты сама сказала: Ретроспектива, организованная Джексоном Стормом, не более чем мероприятие, рассчитанное на привлечение внимания публики. Даже если бы платья Клод Лувель прогнили насквозь — а это не так, — ты не хуже меня знаешь, что для продвижения бизнеса необходима рекламная шумиха, статьи в газетах, суета. Эта ретроспектива, что бы из нее ни вышло, заставит весь мир говорить о Джексоне Сторме из Нью-Йорка. Ну а если все провалится, Джек всегда может сказать, что он просто хотел выказать уважение истории парижской моды, и мы сдадим костюмы в музей. — Она взглянула Брукси прямо в глаза. — Ты участвуешь или нет?
— Э-эх! — Брукси по-прежнему сомневалась, глядя в пол. — Ничего из этого не получится: слишком мало времени, слишком сумасшедшая идея. Черт, Сэмми, почему бы тебе просто не позвонить Сторму и не сказать, чтобы он бросил эту затею? Ну нельзя же настолько терять рассудок!
— Моделирование одежды и торговля ею вообще сплошное сумасшествие.
Брукси резко подняла голову, так что взметнулись торчащие во все стороны оранжево-рыжие лохмы, и пожала плечами.
— Полторы тысячи за список приглашенных и две тысячи за все остальное, — решительно заявила журналистка.
Это было несколько больше, чем планировала Сэмми, но все-таки приемлемо. Она протянула руку, чтобы закрепить сделку рукопожатием, и сказала:
— Я выпишу тебе чек.
Наконец-то. Теперь им предстояло набросать план предстоящей работы. Сэмми не выпускала Брукси из дизайнерской до тех пор, пока почти не прошло обеденное время.
Они прервались и поднялись в квартиру Сэмми, чтобы съесть по бутерброду. Обе настолько устали, что ели молча, напряженно думая над тем, что еще предстоит сделать.
За утро Брукси успела проделать нечеловеческий объем работы, набросав в общих чертах план ретроспективы от начала до конца. Но чем отчетливее становился проект, тем больше появлялось неотложных дел. Прежде всего возникла проблема с поиском манекенщиц в разгар июльских показов. «Беттина» и «Софи Литвак», крупнейшие агентства, получали заказы Домов высокой моды за несколько месяцев до начала показов. Следовательно, предстояло обратиться в модельное агентство второго, а то и третьего класса.