– Присматривайте за раной, милорд, и если будет нагноение, снова пошлите за мной.
Он ушел так же быстро, как и появился, а Маркус стал беспокойно расхаживать по комнате, ни на минуту не отводя взгляда от Элизабет. Кто-то пытался забрать ее у него, а он еще и облегчил ему задачу. Это было абсолютно недопустимо и требовало немедленного возмездия, но пока он мог только в отчаянии смотреть на бледную и стонущую Элизабет и думать о том, что могло произойти куда худшее…
Оставшуюся часть ночи Маркус поддерживал огонь в камине и постоянно проверял повязки, а когда рассвет окрасил небо, в комнату вернулся лорд Лэнгстон.
Рассеянно взглянув на дочь, Лэнгстон перевел взгляд покрасневших глаз на Маркуса. От него исходил сильный запах спиртного и цветочных духов, его парик съехал набок.
– Почему бы вам не лечь спать, лорд Лэнгстон? – Маркус с отвращением покачал головой.
Старик тяжело оперся о прикроватный столик.
– А вам? Не слишком ли вы невозмутимы для человека, чуть было не потерявшего невесту?
– Я предпочитаю пребывать в здравом уме, – сухо заметил Маркус, – а не напиваться.
– Вы знаете, что Элизабет – точная копия матери? Обе редкие красавицы.
Маркус устало вздохнул и взмолился о терпении.
– Знаю, милорд. А еще мне очень многое хотелось бы вам сказать, но не сейчас. Если не возражаете, мне нужно кое-что обдумать, и я предпочел бы сделать это в тишине.
Граф презрительно хмыкнул:
– Уэстфилд, вам наплевать на меня, и я это знаю. Но вы не понимаете, в каком положении я нахожусь, и никогда не сможете понять, потому что не любите мою дочь так, как я любил жену.
– Не смейте говорить, что Элизабет ничего для меня не значит! – Голос Маркуса звенел от напряжения.
– А почему бы и нет? То же самое вы думаете обо мне. – С этими словами граф оставил комнату, и тишина, наступившая после его ухода, показалась Маркусу оглушительной.
Как он мог проявить такую беспечность? И удастся ли ему теперь сохранить то хрупкое доверие, которого он добился с таким трудом?
Маркус откинул голову и горестно вздохнул. Он никогда не позволял себе думать о том, что может снова потерять ее, и не позволит теперь. Элизабет нужна ему, нужна как никогда.
Глава 15
Глава 16
Он ушел так же быстро, как и появился, а Маркус стал беспокойно расхаживать по комнате, ни на минуту не отводя взгляда от Элизабет. Кто-то пытался забрать ее у него, а он еще и облегчил ему задачу. Это было абсолютно недопустимо и требовало немедленного возмездия, но пока он мог только в отчаянии смотреть на бледную и стонущую Элизабет и думать о том, что могло произойти куда худшее…
Оставшуюся часть ночи Маркус поддерживал огонь в камине и постоянно проверял повязки, а когда рассвет окрасил небо, в комнату вернулся лорд Лэнгстон.
Рассеянно взглянув на дочь, Лэнгстон перевел взгляд покрасневших глаз на Маркуса. От него исходил сильный запах спиртного и цветочных духов, его парик съехал набок.
– Почему бы вам не лечь спать, лорд Лэнгстон? – Маркус с отвращением покачал головой.
Старик тяжело оперся о прикроватный столик.
– А вам? Не слишком ли вы невозмутимы для человека, чуть было не потерявшего невесту?
– Я предпочитаю пребывать в здравом уме, – сухо заметил Маркус, – а не напиваться.
– Вы знаете, что Элизабет – точная копия матери? Обе редкие красавицы.
Маркус устало вздохнул и взмолился о терпении.
– Знаю, милорд. А еще мне очень многое хотелось бы вам сказать, но не сейчас. Если не возражаете, мне нужно кое-что обдумать, и я предпочел бы сделать это в тишине.
Граф презрительно хмыкнул:
– Уэстфилд, вам наплевать на меня, и я это знаю. Но вы не понимаете, в каком положении я нахожусь, и никогда не сможете понять, потому что не любите мою дочь так, как я любил жену.
– Не смейте говорить, что Элизабет ничего для меня не значит! – Голос Маркуса звенел от напряжения.
– А почему бы и нет? То же самое вы думаете обо мне. – С этими словами граф оставил комнату, и тишина, наступившая после его ухода, показалась Маркусу оглушительной.
Как он мог проявить такую беспечность? И удастся ли ему теперь сохранить то хрупкое доверие, которого он добился с таким трудом?
Маркус откинул голову и горестно вздохнул. Он никогда не позволял себе думать о том, что может снова потерять ее, и не позволит теперь. Элизабет нужна ему, нужна как никогда.
Глава 15
Элизабет вздрогнула и проснулась. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать знакомый балдахин над кроватью, а еще через мгновение она ощутила опьяняющий цветочный аромат.
Повернув голову, Элизабет различила затуманенным взором заполнившие все пространство комнаты вазы с пышными розами. Посреди этого розового изобилия в кресле у ее кровати дремал Маркус; на нем были льняная рубашка с расстегнутым воротником и желто-коричневые бриджи из мягкой ткани; густые черные волосы стягивала ленточка на затылке. Вид у Маркуса был такой, будто он расположился у себя дома.
Разглядывая его, Элизабет ощутила собственническую гордость, одновременно встревожившую ее и доставившую удовольствие. Ощущение было таким сильным, что она тут же подняла руку и протерла слипающиеся глаза, а потом попыталась сесть.
Боль обожгла бедро, и она вскрикнула, но Маркус тут же оказался рядом.
– Подожди.
Он осторожно поднял ее и подложил под спину подушки, а затем присел рядом на постель и налил стакан воды из графина.
Элизабет сделала глоток и благодарно улыбнулась.
– Как ты себя чувствуешь?
Она поморщилась:
– Бедро…
Маркус вздохнул и отвернулся.
– Этого следовало ожидать.
Элизабет нежно прикоснулась к его руке.
– Спасибо за цветы.
Маркус не успел ответить: ему помешал негромкий стук в дверь. А вскоре в комнате появилась Маргарет, и за ней Уильям.
– Слава Богу, ты проснулась! – Маргарет приветливо улыбнулась Элизабет. – И как ты себя чувствуешь?
– Ужасно, – призналась Элизабет.
– Но ты хотя бы помнишь, что случилось тем вечером?
Все взгляды устремились на Элизабет.
– Вечером? – Элизабет задумалась. – Н… не знаю. А сколько же я спала?
– Почти два дня.
– О Господи! – Элизабет покачала головой. – Понимаете, все произошло так быстро. Леди Грейтон оступилась и принялась обвинять нашего садовника в том, что он запустил розы. Потом со мной поздоровались, я оглянулась, и кто-то оттащил меня в кусты.
– Ну-ну, дальше!
– А дальше я ничего не помню.
Маргарет вздохнула.
– В этой истории меня утешает только одно – все могло быть гораздо хуже.
– А по-моему, хуже некуда, – буркнул Уильям. – Тебя ударили ножом, и счастье еще, что не попали в артерию.
Элизабет напрягла память.
– По-моему, нападавший не собирался причинять мне какой-либо вред, но другой человек…
Услышав слова Элизабет, Маркус замер.
– Что это за другой человек?
Элизабет откинулась на подушки.
– По-моему, того, кто первым напал на меня, кто-то спугнул…
– Скорее всего Уэстфилд с Баркли, – предположила Маргарет.
– Нет, кто-то еще. Мужской голос, потом удар… и я потеряла сознание.
Маргарет обошла кровать и присела, Уильям же направился к открытой двери, за которой находилась гостиная.
– Уэстфилд, на два слова.
Желая услышать, не вспомнит ли Элизабет что-нибудь еще, Маркус помотал головой:
– Я предпочел бы…
– Пожалуйста, – настаивал Уильям.
Коротко кивнув, Маркус поднялся и последовал за Уильямом. Дверь за ними с грохотом захлопнулась.
Когда Уильям жестом предложил присесть, Маркус понял, что им предстоит долгий разговор.
– Баркли, мне и правда нужно…
– Это я виноват в том, что произошло с Элизабет.
Маркус замер.
– О чем это ты?
Уильям опустился в кресло напротив.
– Хоторна убили не уличные грабители, как все думают.
Притворившись удивленным, Маркус опустился на канапе в ожидании продолжения.
Мгновение Уильям колебался, видимо, не зная, с чего начать.
– Многого я не могу сказать, – заговорил он наконец, – однако, поскольку вы с Элизабет скоро поселитесь вместе, тебе следует знать, с чем ты столкнешься, когда станешь ее мужем. – Он тяжело вздохнул. – Хоторн владел тайными сведениями, из-за которых его убили, так что это не был несчастный случай.
Маркус насторожился.
– Какими именно сведениями?
– Об этом я не могу тебе сказать, но моя собственная безопасность и безопасность жены была предметом моего постоянного беспокойства в течение последних четырех лет. После свадьбы нечто подобное ждет тебя и Элизабет: мы с ней единственные, кто достаточно хорошо знал Хоторна, и поэтому представляем опасность для его убийц.
Некоторое время Маркус терпеливо ожидал продолжения, а когда его не последовало, осторожно произнес:
– Допустим, ты прав, но мне по-прежнему непонятно, почему именно себя ты винишь в этом ударе кинжалом.
– Я знал об опасности, но ничего не предпринял, чтобы ее предотвратить.
Маркус вздохнул – он прекрасно понимал, что испытывает Уильям.
Неожиданно Уильям заговорил снова.
– Я не думаю, что беспорядок, который мы видели в комнате Элизабет, ее рук дело, – твердо произнес он. – Хотя она говорит, что дело обстояло именно так.
– Не думаешь? – На этот раз Маркус был и правда поражен.
– Нет. Ее комнату обыскали. Именно поэтому я и проследил за ней до Эссекса – потому что боялся за нее. Признаюсь, те десять дней были самыми ужасными в моей жизни. Когда я нашел вас вместе, мне хотелось избить каждого из вас за то, что вы заставили меня поседеть раньше времени.
– Ах, Баркли… – Маркус вздохнул, не в силах избавиться от тяжкого чувства вины. – Прости. Прости меня, если можешь.
Уильям устало кивнул.
– Не знаю, как ты отыскал ее раньше меня: у меня есть связи и…
– Я догадался, – быстро нашелся Маркус.
– Элизабет явно знает: с момента смерти Хоторна она ведет себя довольно скрытно.
– Наверное, потеря супруга и все такое…
– Конечно, я это учитываю. – Уильям понизил голос. – Но хотя Хоторн и был хорошим человеком, нельзя не сказать о некоторых странностях.
Маркус подался вперед:
– Странности, говоришь? И какие же?
– Хоторн то вел себя спокойно, как и ты сейчас, то принимался расхаживать и бормотать что-то себе под нос. Должен тебе сказать, временами это становилось невыносимым.
– Я знаком с несколькими людьми, которые ведут себя подобным образом, – осторожно заметил Маркус. – Один из них – наш король.
Уильям прищурился:
– Ладно, оставим Хоторна. Что ты намерен делать теперь, после того как убедился, что кто-то покушается на жизнь твоей будущей супруги?
– Разумеется, моя задача – не допустить продолжения. С этой угрозой необходимо покончить. Тебе следовало рассказать мне все раньше.
Уильям поморщился:
– Я не мог найти повод, чтобы рассказать тебе все это. Что говорят в такой ситуации? Слишком много вопросов и недостаточно ответов. Нас знают в обществе, и я полагал, множество свидетелей убережет Элизабет, но теперь ясно, что это не так. И все же надо быть сумасшедшим, чтобы попытаться напасть на таком шумном светском сборище. А еще кинжал!
Маркус напрягся.
– Да? И что с ним такое?
Уильям покраснел.
– Ничего, просто…
Маркус поднялся и, быстро пройдя к себе в комнату, вернулся с кинжалом, а затем, поворачивая в руках, стал внимательно его разглядывать.
Золотую рукоять кинжала покрывал сложный узор из виноградных листьев, а у основания была выгравирована монограмма – инициалы «НТМ». Найджел Терренс Мор, покойный виконт Хоторн.
Маркус поднял голову и вопросительно посмотрел на Уильяма:
– Где он был? Какие будут соображения?
– Думаю, тот, кто убил Хоторна, забрал у него все ценное. Кинжал Хоторн всегда носил с собой, и он был с ним в вечер убийства.
Задумавшись, Маркус попытался сложить мозаику, но, как он ни пытался, ничего не получалось.
Кристофер Сент-Джон вернул Элизабет брошь, которая находилась у Хоторна в момент убийства. Теперь появился еще один предмет, пропавший тем вечером.
Все следы вели прямиком к Сент-Джону, но нападения на Элизабет были совершенно не в его характере. Сент-Джон обладал недюжинным умом и особой точностью, а оба нападения на Элизабет не увенчались успехом. Такого пират не допустил бы и однажды, не говоря уже о повторном провале. Возможно, все-таки это дело рук Сент-Джона, но Маркуса не покидало ощущение, что чего-то в этой картине недостает. Например, зачем рисковать и нападать на Элизабет на балу в присутствии сотен людей, зная, что на торжество она не станет брать с собой дневник?
Но если Сент-Джон ни при чем, значит, существует кто-то еще, кому известно о существовании дневника и кто готов на убийство ради того, чтобы заполучить его.
К сожалению, Маркус не мог довериться Уильяму, уважая пожелания Элизабет, а значит, придется действовать без него.
Вздох, донесшийся от двери, напугал обоих: одетая в ночную рубашку и халат, Элизабет с ужасом всматривалась в кинжал; ее лицо было бледным, как полотно.
Бросив кинжал в ящик стола, Маркус заторопился к ней.
– Тебе еще нельзя ходить! – озабоченно произнес он.
– Где вы это нашли? – прошептала Элизабет едва слышно.
– Это клинок, которым тебя ранили.
Колени Элизабет подогнулись, но Маркус успел подхватить ее и, не теряя времени, отнес обратно в комнату. Уильям, опустив голову, шел за ними.
– Эта вещь принадлежала Хоторну, – прошептала Элизабет, снова оказавшись в постели.
– Я знаю.
– Я все выясню. – Уильям резко поднял голову. – Элизабет, пожалуйста, не волнуйся, я…
– Ты этого не сделаешь! – воскликнула она.
Уильям расправил плечи.
– Я поступлю так, как посчитаю нужным.
– Нет. Ты больше не обязан защищать меня и должен заботиться о супруге. Как я буду смотреть в глаза Маргарет, если из-за меня с тобой что-нибудь случится?
– Уэстфилд мало что может, а у меня гораздо больше возможностей собрать нужные сведения.
– Лорд Уэстфилд обладает властью, влиянием, и у него тоже есть нужные связи. Предоставь ему заниматься этим вопросом. Я не хочу, чтобы ты хоть как-то участвовал в этом, понял?
– Ты ведешь себя странно, – неодобрительно заметил Уильям.
– Не вмешивайся в это, пожалуйста…
Уильям направился к двери.
– Но я должен что-то сделать, иначе просто сойду с ума. Ты сделала бы для меня не меньше. – Он вышел и громко хлопнул дверью.
Некоторое время Элизабет молча смотрела на дверь, а когда подняла голову, оказалось, что она плачет.
– Маркус, ты должен его остановить.
Маркус пожал плечами:
– Я сделаю все, что смогу, но учти – твой брат такой же упрямый, как и ты.
Наскоро перекусив, Маркус сел в карету и отправился за Эйвери Джеймсом, а затем вместе они поехали на другой конец города на встречу с лордом Элдриджем.
Задумчиво поглядывая из окна кареты, Маркус почти не обращал внимания на суету лондонских улиц и крики продавцов, расхваливавших свои товары. Ему необходимо было обдумать очень многое, и прежде всего найти причину столь большого количества неудач.
Когда они добрались до конторы лорда Элдриджа, Маркус представил подробности, которые не смог бы отобразить в письменном виде.
– Во-первых, Уэстфилд, – начал Элдридж, когда Маркус закончил, – я не могу оставить за тобой это поручение. Твой предстоящий брак с Элизабет уничтожает всякую надежду на объективность.
Маркус побарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла.
– Но только я смогу защитить ее наилучшим образом.
– Мы так мало знаем об опасности. Самой лучшей защитой было бы держать леди Хоторн взаперти, однако наша цель не только ее безопасность. Прежде чем протестовать, рассмотри другие варианты. Можно ли схватить преступника, не выманив его из убежища?
– Так вы хотите использовать Элизабет в качестве приманки.
– Если потребуется. – Элдридж перевел взгляд на Эйвери. – Джеймс, что ты думаешь по поводу нападения на леди Хоторн?
– Никак не пойму, кому это понадобилось и зачем нападать на леди Хоторн, когда у нее нет при себе дневника. Какова цель этих действий, ума не приложу.
Маркус перестал барабанить пальцами по столу.
– Они хотят потребовать выкуп: женщина в обмен на дневник. Брошь и кинжал свидетельствуют о том, что эти люди были на месте убийства Хоторна, следовательно, они знают и об участии в этом деле Баркли.
– После случая с брошью я уверен, что Сент-Джон как-то связан с этим. – Элдридж поднялся и выглянул на улицу. – У людей, которым было приказано следить за ним, нет сведений о том, где он находился в вечер помолвки, а время нападения довольно близко ко времени бала, и это вызывает подозрения. Хотя все могли проделать мелкие сошки, по-моему, столь деликатным делом этот самоуверенный человек должен был заняться сам.
– Согласен, – угрюмо кивнул Маркус. – Сент-Джон не из тех, кто сторонится грязной работы. По правде говоря, он ее предпочитает всему остальному.
– У меня идея. Есть человек, который может нам помочь, – внезапно объявил Эйвери. – Это он отпугнул того, кто напал на леди Хоторн.
Маркус помотал головой:
– На балу никто не обнаружил себя, а я не могу расспрашивать каждого из гостей, не объяснив причину такого интереса.
Элдридж сцепил руки за спиной и покачался на каблуках.
– Как было бы хорошо, если бы мы поняли, что за сведения содержит этот дневник! В них и кроется ключ ко всему происходящему. – Он помолчал, затем негромко добавил: – Сегодня утром приходил лорд Баркли – он пришел в поисках Джеймса.
Эйвери кивнул:
– Я поговорю с ним, когда он явится ко мне. Надеюсь, Баркли позволит мне заняться этим делом от его имени.
– Ха! – Маркус чуть не рассмеялся. – Эти Честерфилды – народ упрямый. Я не рассчитывал бы на то, что он быстро успокоится.
– Уильям был хорошим агентом, – задумчиво произнес Элдридж. – Я потерял его, когда он женился. Если этот случай вернет его в строй… – Он выразительно вздохнул.
– Когда-то вы говорили мне, что приобрести молодых глупых агентов, любящих приключения, очень легко, – напомнил Маркус.
Элдридж быстро повернулся:
– Да, но замены опыту нет. Чтобы исполнить задание, в первую очередь необходимо испытывать эмоциональную отстраненность. Баркли будет этого не хватать; подозреваю, что и тебе, Уэстфилд, тоже. Вполне возможно, что твоя эмоциональная привязанность к леди Хоторн опасна для ее жизни.
Эйвери нервно кашлянул, а Маркус усмехнулся:
– Так оно и есть, но это больше не повторится.
Еще совсем недавно Маркус полагал, что находится выше этого, но теперь он знал, что это не так. Для них обоих будет лучше держаться друг от друга подальше. Ему придется отказаться от Элизабет ради того, чтобы сохранить ей жизнь. Она уже доказала, что не нуждается в нем – поначалу тайным бегством, а потом еще раз, с легкостью прекратив их роман. Вне всякого сомнения, она утеряна для него безвозвратно.
Маркус встал:
– Я продолжу работать с дневником. Свадьба будет еще только через две недели, а потом Элизабет поселится в моем доме, где для нее гораздо безопаснее.
Эйвери тоже поднялся:
– Я поговорю с лордом Баркли и выясню, что можно сделать, чтобы он не вмешивался в это дело.
– Хорошо, и держите меня в курсе событий, – распорядился Элдридж. – Похоже, пока мы не узнаем больше о дневнике, нам остается или ждать, или, используя леди Хоторн, выманить того, кто напал на нее.
Солнечный свет переливался в лужах, оставшихся после дождя, прошедшего ранним утром. Это был важный день, день свадьбы, и Маркус, отвернувшись от окна, торопился закончить туалет. Он заказал камзол и бриджи жемчужно-серого цвета с серебристой жилеткой, богато вышитой шелковой нитью. Камердинеру стоило немало сил довести внешность Маркуса до совершенства от макушки напудренного парика до каблуков, украшенных бриллиантами, а процесс одевания занял более часа.
Завершив туалет, Маркус прошел в смежную гостиную, потом в женскую спальню. Большинство личных вещей Элизабет уже было доставлено, и он удобно разместил их, стараясь, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Прикосновение к вещам Элизабет казалось Маркусу настолько интимным, что он не позволил делать это слугам.
В последний раз осмотрев комнату, Маркус удостоверился, что все находится именно там, где должно быть, и тут взгляд его остановился на секретере, на котором стоял миниатюрный портрет лорда Хоторна. Взяв портрет, Маркус поднес его ближе к глазам. Отчего-то ему казалось, что этот потрет видел нечто, пропущенное им самим.
Как это часто случалось в последние дни, он погрузился в размышления. Насколько иным могло бы быть его будущее, если бы симпатичный виконт был жив. Даже когда Элизабет вышла замуж, Маркус всегда думал о ней как о своей женщине, а когда он вернулся в Англию, она уже овдовела.
Вернув портрет на место, рядом с портретами Уильяма, Маргарет и Рэндалла Честерфилда, Маркус вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он сел в карету и прибыл к церкви одним из первых. Элизабет уже готовилась к церемонии в специальной комнате. По правде говоря, Маркус опасался, что она не сможет прибыть на церемонию вовремя, а не произнеся свои и не услышав ее обеты, он не сможет испытать удовлетворения, которого так жаждал.
Любезно улыбаясь, Маркус непринужденно разговаривал с родственниками, друзьями и важными гостями по мере их прибытия. Ради безопасности среди гостей находилось множество агентов, включая Тобота и Джеймса, прибывших одновременно и теперь сидевших вместе.
Будучи от природы любопытным, Маркус не мог не обращать внимания на публику, прикидывая, кто из присутствующих живет той же жизнью агента, что и он.
Заметил Маркус и подчеркнутую сдержанность пэров и их жен. Интересно, сошли бы они с ума от беспокойства, как это произошло с ним, если бы их супругам угрожали? Беспокоились ли они при каждом вздохе о безопасности своих жен? Маркус откровенно сомневался в этом. Такое влечение было неестественным. Не будь этого, ему удалось бы защитить Элизабет, и сейчас он не чувствовал бы себя загнанным зверем.
Странно, но единственным средством для обретения покоя оказалась женитьба. Теперь наконец рассудок успокоится. Элизабет будет принадлежать ему, и мир будет знать это, как и те, кто собирается навредить ей.
Больше никакого бегства, никакого преследования, никакого крушения надежд. Он хотел уверенности и еще раз уверенности, и сегодня он ее получит.
Повернув голову, Элизабет различила затуманенным взором заполнившие все пространство комнаты вазы с пышными розами. Посреди этого розового изобилия в кресле у ее кровати дремал Маркус; на нем были льняная рубашка с расстегнутым воротником и желто-коричневые бриджи из мягкой ткани; густые черные волосы стягивала ленточка на затылке. Вид у Маркуса был такой, будто он расположился у себя дома.
Разглядывая его, Элизабет ощутила собственническую гордость, одновременно встревожившую ее и доставившую удовольствие. Ощущение было таким сильным, что она тут же подняла руку и протерла слипающиеся глаза, а потом попыталась сесть.
Боль обожгла бедро, и она вскрикнула, но Маркус тут же оказался рядом.
– Подожди.
Он осторожно поднял ее и подложил под спину подушки, а затем присел рядом на постель и налил стакан воды из графина.
Элизабет сделала глоток и благодарно улыбнулась.
– Как ты себя чувствуешь?
Она поморщилась:
– Бедро…
Маркус вздохнул и отвернулся.
– Этого следовало ожидать.
Элизабет нежно прикоснулась к его руке.
– Спасибо за цветы.
Маркус не успел ответить: ему помешал негромкий стук в дверь. А вскоре в комнате появилась Маргарет, и за ней Уильям.
– Слава Богу, ты проснулась! – Маргарет приветливо улыбнулась Элизабет. – И как ты себя чувствуешь?
– Ужасно, – призналась Элизабет.
– Но ты хотя бы помнишь, что случилось тем вечером?
Все взгляды устремились на Элизабет.
– Вечером? – Элизабет задумалась. – Н… не знаю. А сколько же я спала?
– Почти два дня.
– О Господи! – Элизабет покачала головой. – Понимаете, все произошло так быстро. Леди Грейтон оступилась и принялась обвинять нашего садовника в том, что он запустил розы. Потом со мной поздоровались, я оглянулась, и кто-то оттащил меня в кусты.
– Ну-ну, дальше!
– А дальше я ничего не помню.
Маргарет вздохнула.
– В этой истории меня утешает только одно – все могло быть гораздо хуже.
– А по-моему, хуже некуда, – буркнул Уильям. – Тебя ударили ножом, и счастье еще, что не попали в артерию.
Элизабет напрягла память.
– По-моему, нападавший не собирался причинять мне какой-либо вред, но другой человек…
Услышав слова Элизабет, Маркус замер.
– Что это за другой человек?
Элизабет откинулась на подушки.
– По-моему, того, кто первым напал на меня, кто-то спугнул…
– Скорее всего Уэстфилд с Баркли, – предположила Маргарет.
– Нет, кто-то еще. Мужской голос, потом удар… и я потеряла сознание.
Маргарет обошла кровать и присела, Уильям же направился к открытой двери, за которой находилась гостиная.
– Уэстфилд, на два слова.
Желая услышать, не вспомнит ли Элизабет что-нибудь еще, Маркус помотал головой:
– Я предпочел бы…
– Пожалуйста, – настаивал Уильям.
Коротко кивнув, Маркус поднялся и последовал за Уильямом. Дверь за ними с грохотом захлопнулась.
Когда Уильям жестом предложил присесть, Маркус понял, что им предстоит долгий разговор.
– Баркли, мне и правда нужно…
– Это я виноват в том, что произошло с Элизабет.
Маркус замер.
– О чем это ты?
Уильям опустился в кресло напротив.
– Хоторна убили не уличные грабители, как все думают.
Притворившись удивленным, Маркус опустился на канапе в ожидании продолжения.
Мгновение Уильям колебался, видимо, не зная, с чего начать.
– Многого я не могу сказать, – заговорил он наконец, – однако, поскольку вы с Элизабет скоро поселитесь вместе, тебе следует знать, с чем ты столкнешься, когда станешь ее мужем. – Он тяжело вздохнул. – Хоторн владел тайными сведениями, из-за которых его убили, так что это не был несчастный случай.
Маркус насторожился.
– Какими именно сведениями?
– Об этом я не могу тебе сказать, но моя собственная безопасность и безопасность жены была предметом моего постоянного беспокойства в течение последних четырех лет. После свадьбы нечто подобное ждет тебя и Элизабет: мы с ней единственные, кто достаточно хорошо знал Хоторна, и поэтому представляем опасность для его убийц.
Некоторое время Маркус терпеливо ожидал продолжения, а когда его не последовало, осторожно произнес:
– Допустим, ты прав, но мне по-прежнему непонятно, почему именно себя ты винишь в этом ударе кинжалом.
– Я знал об опасности, но ничего не предпринял, чтобы ее предотвратить.
Маркус вздохнул – он прекрасно понимал, что испытывает Уильям.
Неожиданно Уильям заговорил снова.
– Я не думаю, что беспорядок, который мы видели в комнате Элизабет, ее рук дело, – твердо произнес он. – Хотя она говорит, что дело обстояло именно так.
– Не думаешь? – На этот раз Маркус был и правда поражен.
– Нет. Ее комнату обыскали. Именно поэтому я и проследил за ней до Эссекса – потому что боялся за нее. Признаюсь, те десять дней были самыми ужасными в моей жизни. Когда я нашел вас вместе, мне хотелось избить каждого из вас за то, что вы заставили меня поседеть раньше времени.
– Ах, Баркли… – Маркус вздохнул, не в силах избавиться от тяжкого чувства вины. – Прости. Прости меня, если можешь.
Уильям устало кивнул.
– Не знаю, как ты отыскал ее раньше меня: у меня есть связи и…
– Я догадался, – быстро нашелся Маркус.
– Элизабет явно знает: с момента смерти Хоторна она ведет себя довольно скрытно.
– Наверное, потеря супруга и все такое…
– Конечно, я это учитываю. – Уильям понизил голос. – Но хотя Хоторн и был хорошим человеком, нельзя не сказать о некоторых странностях.
Маркус подался вперед:
– Странности, говоришь? И какие же?
– Хоторн то вел себя спокойно, как и ты сейчас, то принимался расхаживать и бормотать что-то себе под нос. Должен тебе сказать, временами это становилось невыносимым.
– Я знаком с несколькими людьми, которые ведут себя подобным образом, – осторожно заметил Маркус. – Один из них – наш король.
Уильям прищурился:
– Ладно, оставим Хоторна. Что ты намерен делать теперь, после того как убедился, что кто-то покушается на жизнь твоей будущей супруги?
– Разумеется, моя задача – не допустить продолжения. С этой угрозой необходимо покончить. Тебе следовало рассказать мне все раньше.
Уильям поморщился:
– Я не мог найти повод, чтобы рассказать тебе все это. Что говорят в такой ситуации? Слишком много вопросов и недостаточно ответов. Нас знают в обществе, и я полагал, множество свидетелей убережет Элизабет, но теперь ясно, что это не так. И все же надо быть сумасшедшим, чтобы попытаться напасть на таком шумном светском сборище. А еще кинжал!
Маркус напрягся.
– Да? И что с ним такое?
Уильям покраснел.
– Ничего, просто…
Маркус поднялся и, быстро пройдя к себе в комнату, вернулся с кинжалом, а затем, поворачивая в руках, стал внимательно его разглядывать.
Золотую рукоять кинжала покрывал сложный узор из виноградных листьев, а у основания была выгравирована монограмма – инициалы «НТМ». Найджел Терренс Мор, покойный виконт Хоторн.
Маркус поднял голову и вопросительно посмотрел на Уильяма:
– Где он был? Какие будут соображения?
– Думаю, тот, кто убил Хоторна, забрал у него все ценное. Кинжал Хоторн всегда носил с собой, и он был с ним в вечер убийства.
Задумавшись, Маркус попытался сложить мозаику, но, как он ни пытался, ничего не получалось.
Кристофер Сент-Джон вернул Элизабет брошь, которая находилась у Хоторна в момент убийства. Теперь появился еще один предмет, пропавший тем вечером.
Все следы вели прямиком к Сент-Джону, но нападения на Элизабет были совершенно не в его характере. Сент-Джон обладал недюжинным умом и особой точностью, а оба нападения на Элизабет не увенчались успехом. Такого пират не допустил бы и однажды, не говоря уже о повторном провале. Возможно, все-таки это дело рук Сент-Джона, но Маркуса не покидало ощущение, что чего-то в этой картине недостает. Например, зачем рисковать и нападать на Элизабет на балу в присутствии сотен людей, зная, что на торжество она не станет брать с собой дневник?
Но если Сент-Джон ни при чем, значит, существует кто-то еще, кому известно о существовании дневника и кто готов на убийство ради того, чтобы заполучить его.
К сожалению, Маркус не мог довериться Уильяму, уважая пожелания Элизабет, а значит, придется действовать без него.
Вздох, донесшийся от двери, напугал обоих: одетая в ночную рубашку и халат, Элизабет с ужасом всматривалась в кинжал; ее лицо было бледным, как полотно.
Бросив кинжал в ящик стола, Маркус заторопился к ней.
– Тебе еще нельзя ходить! – озабоченно произнес он.
– Где вы это нашли? – прошептала Элизабет едва слышно.
– Это клинок, которым тебя ранили.
Колени Элизабет подогнулись, но Маркус успел подхватить ее и, не теряя времени, отнес обратно в комнату. Уильям, опустив голову, шел за ними.
– Эта вещь принадлежала Хоторну, – прошептала Элизабет, снова оказавшись в постели.
– Я знаю.
– Я все выясню. – Уильям резко поднял голову. – Элизабет, пожалуйста, не волнуйся, я…
– Ты этого не сделаешь! – воскликнула она.
Уильям расправил плечи.
– Я поступлю так, как посчитаю нужным.
– Нет. Ты больше не обязан защищать меня и должен заботиться о супруге. Как я буду смотреть в глаза Маргарет, если из-за меня с тобой что-нибудь случится?
– Уэстфилд мало что может, а у меня гораздо больше возможностей собрать нужные сведения.
– Лорд Уэстфилд обладает властью, влиянием, и у него тоже есть нужные связи. Предоставь ему заниматься этим вопросом. Я не хочу, чтобы ты хоть как-то участвовал в этом, понял?
– Ты ведешь себя странно, – неодобрительно заметил Уильям.
– Не вмешивайся в это, пожалуйста…
Уильям направился к двери.
– Но я должен что-то сделать, иначе просто сойду с ума. Ты сделала бы для меня не меньше. – Он вышел и громко хлопнул дверью.
Некоторое время Элизабет молча смотрела на дверь, а когда подняла голову, оказалось, что она плачет.
– Маркус, ты должен его остановить.
Маркус пожал плечами:
– Я сделаю все, что смогу, но учти – твой брат такой же упрямый, как и ты.
Наскоро перекусив, Маркус сел в карету и отправился за Эйвери Джеймсом, а затем вместе они поехали на другой конец города на встречу с лордом Элдриджем.
Задумчиво поглядывая из окна кареты, Маркус почти не обращал внимания на суету лондонских улиц и крики продавцов, расхваливавших свои товары. Ему необходимо было обдумать очень многое, и прежде всего найти причину столь большого количества неудач.
Когда они добрались до конторы лорда Элдриджа, Маркус представил подробности, которые не смог бы отобразить в письменном виде.
– Во-первых, Уэстфилд, – начал Элдридж, когда Маркус закончил, – я не могу оставить за тобой это поручение. Твой предстоящий брак с Элизабет уничтожает всякую надежду на объективность.
Маркус побарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла.
– Но только я смогу защитить ее наилучшим образом.
– Мы так мало знаем об опасности. Самой лучшей защитой было бы держать леди Хоторн взаперти, однако наша цель не только ее безопасность. Прежде чем протестовать, рассмотри другие варианты. Можно ли схватить преступника, не выманив его из убежища?
– Так вы хотите использовать Элизабет в качестве приманки.
– Если потребуется. – Элдридж перевел взгляд на Эйвери. – Джеймс, что ты думаешь по поводу нападения на леди Хоторн?
– Никак не пойму, кому это понадобилось и зачем нападать на леди Хоторн, когда у нее нет при себе дневника. Какова цель этих действий, ума не приложу.
Маркус перестал барабанить пальцами по столу.
– Они хотят потребовать выкуп: женщина в обмен на дневник. Брошь и кинжал свидетельствуют о том, что эти люди были на месте убийства Хоторна, следовательно, они знают и об участии в этом деле Баркли.
– После случая с брошью я уверен, что Сент-Джон как-то связан с этим. – Элдридж поднялся и выглянул на улицу. – У людей, которым было приказано следить за ним, нет сведений о том, где он находился в вечер помолвки, а время нападения довольно близко ко времени бала, и это вызывает подозрения. Хотя все могли проделать мелкие сошки, по-моему, столь деликатным делом этот самоуверенный человек должен был заняться сам.
– Согласен, – угрюмо кивнул Маркус. – Сент-Джон не из тех, кто сторонится грязной работы. По правде говоря, он ее предпочитает всему остальному.
– У меня идея. Есть человек, который может нам помочь, – внезапно объявил Эйвери. – Это он отпугнул того, кто напал на леди Хоторн.
Маркус помотал головой:
– На балу никто не обнаружил себя, а я не могу расспрашивать каждого из гостей, не объяснив причину такого интереса.
Элдридж сцепил руки за спиной и покачался на каблуках.
– Как было бы хорошо, если бы мы поняли, что за сведения содержит этот дневник! В них и кроется ключ ко всему происходящему. – Он помолчал, затем негромко добавил: – Сегодня утром приходил лорд Баркли – он пришел в поисках Джеймса.
Эйвери кивнул:
– Я поговорю с ним, когда он явится ко мне. Надеюсь, Баркли позволит мне заняться этим делом от его имени.
– Ха! – Маркус чуть не рассмеялся. – Эти Честерфилды – народ упрямый. Я не рассчитывал бы на то, что он быстро успокоится.
– Уильям был хорошим агентом, – задумчиво произнес Элдридж. – Я потерял его, когда он женился. Если этот случай вернет его в строй… – Он выразительно вздохнул.
– Когда-то вы говорили мне, что приобрести молодых глупых агентов, любящих приключения, очень легко, – напомнил Маркус.
Элдридж быстро повернулся:
– Да, но замены опыту нет. Чтобы исполнить задание, в первую очередь необходимо испытывать эмоциональную отстраненность. Баркли будет этого не хватать; подозреваю, что и тебе, Уэстфилд, тоже. Вполне возможно, что твоя эмоциональная привязанность к леди Хоторн опасна для ее жизни.
Эйвери нервно кашлянул, а Маркус усмехнулся:
– Так оно и есть, но это больше не повторится.
Еще совсем недавно Маркус полагал, что находится выше этого, но теперь он знал, что это не так. Для них обоих будет лучше держаться друг от друга подальше. Ему придется отказаться от Элизабет ради того, чтобы сохранить ей жизнь. Она уже доказала, что не нуждается в нем – поначалу тайным бегством, а потом еще раз, с легкостью прекратив их роман. Вне всякого сомнения, она утеряна для него безвозвратно.
Маркус встал:
– Я продолжу работать с дневником. Свадьба будет еще только через две недели, а потом Элизабет поселится в моем доме, где для нее гораздо безопаснее.
Эйвери тоже поднялся:
– Я поговорю с лордом Баркли и выясню, что можно сделать, чтобы он не вмешивался в это дело.
– Хорошо, и держите меня в курсе событий, – распорядился Элдридж. – Похоже, пока мы не узнаем больше о дневнике, нам остается или ждать, или, используя леди Хоторн, выманить того, кто напал на нее.
Солнечный свет переливался в лужах, оставшихся после дождя, прошедшего ранним утром. Это был важный день, день свадьбы, и Маркус, отвернувшись от окна, торопился закончить туалет. Он заказал камзол и бриджи жемчужно-серого цвета с серебристой жилеткой, богато вышитой шелковой нитью. Камердинеру стоило немало сил довести внешность Маркуса до совершенства от макушки напудренного парика до каблуков, украшенных бриллиантами, а процесс одевания занял более часа.
Завершив туалет, Маркус прошел в смежную гостиную, потом в женскую спальню. Большинство личных вещей Элизабет уже было доставлено, и он удобно разместил их, стараясь, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Прикосновение к вещам Элизабет казалось Маркусу настолько интимным, что он не позволил делать это слугам.
В последний раз осмотрев комнату, Маркус удостоверился, что все находится именно там, где должно быть, и тут взгляд его остановился на секретере, на котором стоял миниатюрный портрет лорда Хоторна. Взяв портрет, Маркус поднес его ближе к глазам. Отчего-то ему казалось, что этот потрет видел нечто, пропущенное им самим.
Как это часто случалось в последние дни, он погрузился в размышления. Насколько иным могло бы быть его будущее, если бы симпатичный виконт был жив. Даже когда Элизабет вышла замуж, Маркус всегда думал о ней как о своей женщине, а когда он вернулся в Англию, она уже овдовела.
Вернув портрет на место, рядом с портретами Уильяма, Маргарет и Рэндалла Честерфилда, Маркус вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, он сел в карету и прибыл к церкви одним из первых. Элизабет уже готовилась к церемонии в специальной комнате. По правде говоря, Маркус опасался, что она не сможет прибыть на церемонию вовремя, а не произнеся свои и не услышав ее обеты, он не сможет испытать удовлетворения, которого так жаждал.
Любезно улыбаясь, Маркус непринужденно разговаривал с родственниками, друзьями и важными гостями по мере их прибытия. Ради безопасности среди гостей находилось множество агентов, включая Тобота и Джеймса, прибывших одновременно и теперь сидевших вместе.
Будучи от природы любопытным, Маркус не мог не обращать внимания на публику, прикидывая, кто из присутствующих живет той же жизнью агента, что и он.
Заметил Маркус и подчеркнутую сдержанность пэров и их жен. Интересно, сошли бы они с ума от беспокойства, как это произошло с ним, если бы их супругам угрожали? Беспокоились ли они при каждом вздохе о безопасности своих жен? Маркус откровенно сомневался в этом. Такое влечение было неестественным. Не будь этого, ему удалось бы защитить Элизабет, и сейчас он не чувствовал бы себя загнанным зверем.
Странно, но единственным средством для обретения покоя оказалась женитьба. Теперь наконец рассудок успокоится. Элизабет будет принадлежать ему, и мир будет знать это, как и те, кто собирается навредить ей.
Больше никакого бегства, никакого преследования, никакого крушения надежд. Он хотел уверенности и еще раз уверенности, и сегодня он ее получит.
Глава 16
– Кажется, ты дрожишь, – прошептала Маргарет.
– Потому что мне холодно.
Маргарет сочувственно улыбнулась:
– Расслабься, ты выглядишь просто великолепно!
Элизабет придирчиво оглядела себя в зеркале. Она выбрала бледно-голубое платье из шелковой тафты с рукавами по локоть, с открытой нижней юбкой, и, кажется, не ошиблась.
Окончив осмотр, Элизабет вздохнула: поклявшись когда-то, что этот день никогда не наступит, она была совершенно не готова поверить в реальность происходящего.
– Твое настроение улучшится, когда ты встанешь рядом с ним, – пообещала Маргарет.
– Да, если не станет хуже.
Однако четверть часа спустя, когда Элизабет шла по боковому проходу, опираясь на руку отца, вид графа Ашфорда так заворожил ее, что она мигом забыла все свои страхи. Маркус был великолепен и смотрел на Элизабет так, что она видела его изумрудные глаза даже со значительного расстояния.
Тем не менее между ними оставалось нечто большее, чем просто физическое пространство. Репутация Маркуса и служба у Элдриджа являлись особенно большими помехами. Неизвестно, смогут ли они преодолеть их. Маркус намекал на верность и согласился подумать о том, чтобы уйти из агентства, но твердого обещания не давал. Если он не изменится, она может возненавидеть его, но и если женится на ней из желания отомстить, союз их тоже обречен…
– Ты уверена, что выбрала правильный путь? – Услышав голос отца, Элизабет оглянулась: отец смотрел прямо перед собой, отчужденный, как всегда.
– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась она.
– Я надеялся, что ты захочешь выйти замуж для того, чтобы быть счастливой. – Он вздохнул и искоса взглянул на нее. – Я с удовольствием терпел бы муки тысячу лет ради того, чтобы все это время со мной была твоя мать.
Сердце Элизабет сжалось.
– Отец…
– Мы можем повернуть все обратно, Элизабет. Меня тревожат побуждения Уэстфилда.
На мгновение дыхание Элизабет прервалось, шаги замедлились. Неожиданная поддержка на случай быстрого отступления была очень соблазнительной.
И все же она не сдастся!
Элизабет вздернула подбородок:
– Спасибо, отец. Я уверена, что поступаю правильно.
Маркус взглянул на младшего брата, стоявшего рядом у алтаря. Пол усмехнулся и поднял бровь в молчаливом вопросе: он будто спрашивал, есть ли у Маркуса сомнения.
И в тот же момент под сводами церкви пронесся возглас восхищения. При виде Элизабет у Маркуса перехватило дыхание, а когда зазвучала музыка, ответа уже не требовалось.
Вдовствующая графиня Уэстфилд чувствовала себя на седьмом небе: она обожала Элизабет с момента первой встречи, происшедшей много лет назад, и никогда не сомневалась, что женщина, подвигнувшая ее старшего сына на брак, не может быть обыкновенной. Маркусу так и не удалось внушить ей, что это он тащит невесту к алтарю, а не наоборот.
Как раз когда Маркус подумал об этом, ровные шаги Элизабет замедлились, и она стала оглядываться, словно пойманная в силки птица; однако теперь это не имело значения, поскольку церемония уже началась.
Маркус повторял обеты с твердостью и убежденностью, приводившими публику в восторг; Элизабет же выговаривала слова медленно и с большой тщательностью, словно боялась споткнуться. Маркус видел, как она дрожит, чувствовал холод ее руки и не сомневался, что она едва держится на ногах. Сжав ее руку, он, как мог, постарался передать ей свою уверенность.
Когда все было кончено, Маркус прижал Элизабет к себе и поцеловал ее, удивляясь тому усердию, с которым Элизабет вернула поцелуй. При взгляде на жену в его душе закипели необузданные эмоции, но он подавил их и отвернулся, решив, что даст волю чувствам, как только они окажутся одни.
Элизабет вздохнула. Они так давно не были вместе! Сама мысль о предстоящей ночи заставляла ее дрожать от нетерпения.
Несмотря на нескончаемое желание, к которому она привыкла, ее все еще пугала мысль о том, что она замужем за человеком с более сильной волей. Этот человек столь решительно добивался осуществления задуманного, что не позволял никому стоять у себя на пути. Сможет ли она повлиять на него, сумеет ли убедить его сменить род занятий, или на это глупо даже надеяться?
Приняв ванну, Элизабет отпустила горничную и подошла к постели, на которой уже были приготовлены ночная рубашка и халат. Обе вещи были специально заказаны для приданого. Восхищаясь ими, Элизабет провела пальцами по тонкому материалу и драгоценным кружевам, а потом стала разглядывать обручальное кольцо, в котором отражалось пламя свечи. Ее особенно радовало, что это Маркус подарил ей массивное кольцо с большим бриллиантом в центре и множеством рубинов вокруг. На ободке кольца был выгравирован герб Уэстфилдов.
– Потому что мне холодно.
Маргарет сочувственно улыбнулась:
– Расслабься, ты выглядишь просто великолепно!
Элизабет придирчиво оглядела себя в зеркале. Она выбрала бледно-голубое платье из шелковой тафты с рукавами по локоть, с открытой нижней юбкой, и, кажется, не ошиблась.
Окончив осмотр, Элизабет вздохнула: поклявшись когда-то, что этот день никогда не наступит, она была совершенно не готова поверить в реальность происходящего.
– Твое настроение улучшится, когда ты встанешь рядом с ним, – пообещала Маргарет.
– Да, если не станет хуже.
Однако четверть часа спустя, когда Элизабет шла по боковому проходу, опираясь на руку отца, вид графа Ашфорда так заворожил ее, что она мигом забыла все свои страхи. Маркус был великолепен и смотрел на Элизабет так, что она видела его изумрудные глаза даже со значительного расстояния.
Тем не менее между ними оставалось нечто большее, чем просто физическое пространство. Репутация Маркуса и служба у Элдриджа являлись особенно большими помехами. Неизвестно, смогут ли они преодолеть их. Маркус намекал на верность и согласился подумать о том, чтобы уйти из агентства, но твердого обещания не давал. Если он не изменится, она может возненавидеть его, но и если женится на ней из желания отомстить, союз их тоже обречен…
– Ты уверена, что выбрала правильный путь? – Услышав голос отца, Элизабет оглянулась: отец смотрел прямо перед собой, отчужденный, как всегда.
– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась она.
– Я надеялся, что ты захочешь выйти замуж для того, чтобы быть счастливой. – Он вздохнул и искоса взглянул на нее. – Я с удовольствием терпел бы муки тысячу лет ради того, чтобы все это время со мной была твоя мать.
Сердце Элизабет сжалось.
– Отец…
– Мы можем повернуть все обратно, Элизабет. Меня тревожат побуждения Уэстфилда.
На мгновение дыхание Элизабет прервалось, шаги замедлились. Неожиданная поддержка на случай быстрого отступления была очень соблазнительной.
И все же она не сдастся!
Элизабет вздернула подбородок:
– Спасибо, отец. Я уверена, что поступаю правильно.
Маркус взглянул на младшего брата, стоявшего рядом у алтаря. Пол усмехнулся и поднял бровь в молчаливом вопросе: он будто спрашивал, есть ли у Маркуса сомнения.
И в тот же момент под сводами церкви пронесся возглас восхищения. При виде Элизабет у Маркуса перехватило дыхание, а когда зазвучала музыка, ответа уже не требовалось.
Вдовствующая графиня Уэстфилд чувствовала себя на седьмом небе: она обожала Элизабет с момента первой встречи, происшедшей много лет назад, и никогда не сомневалась, что женщина, подвигнувшая ее старшего сына на брак, не может быть обыкновенной. Маркусу так и не удалось внушить ей, что это он тащит невесту к алтарю, а не наоборот.
Как раз когда Маркус подумал об этом, ровные шаги Элизабет замедлились, и она стала оглядываться, словно пойманная в силки птица; однако теперь это не имело значения, поскольку церемония уже началась.
Маркус повторял обеты с твердостью и убежденностью, приводившими публику в восторг; Элизабет же выговаривала слова медленно и с большой тщательностью, словно боялась споткнуться. Маркус видел, как она дрожит, чувствовал холод ее руки и не сомневался, что она едва держится на ногах. Сжав ее руку, он, как мог, постарался передать ей свою уверенность.
Когда все было кончено, Маркус прижал Элизабет к себе и поцеловал ее, удивляясь тому усердию, с которым Элизабет вернула поцелуй. При взгляде на жену в его душе закипели необузданные эмоции, но он подавил их и отвернулся, решив, что даст волю чувствам, как только они окажутся одни.
* * *
Готовясь к брачной ночи и не спеша занимаясь туалетом, Элизабет оглядела комнату. Ее окружали те же вещи, что и дома, но теперь в другом месте. Стены комнаты обтягивал бледно-розовый дамасский шелк, а через две двери находилась комната, где она впервые занималась любовью с Маркусом.Элизабет вздохнула. Они так давно не были вместе! Сама мысль о предстоящей ночи заставляла ее дрожать от нетерпения.
Несмотря на нескончаемое желание, к которому она привыкла, ее все еще пугала мысль о том, что она замужем за человеком с более сильной волей. Этот человек столь решительно добивался осуществления задуманного, что не позволял никому стоять у себя на пути. Сможет ли она повлиять на него, сумеет ли убедить его сменить род занятий, или на это глупо даже надеяться?
Приняв ванну, Элизабет отпустила горничную и подошла к постели, на которой уже были приготовлены ночная рубашка и халат. Обе вещи были специально заказаны для приданого. Восхищаясь ими, Элизабет провела пальцами по тонкому материалу и драгоценным кружевам, а потом стала разглядывать обручальное кольцо, в котором отражалось пламя свечи. Ее особенно радовало, что это Маркус подарил ей массивное кольцо с большим бриллиантом в центре и множеством рубинов вокруг. На ободке кольца был выгравирован герб Уэстфилдов.