– Так вы обсуждали детей? – Она взглянула на Маркуса. – Чьих детей?
Маркус улыбнулся. Каждый день он заставлял себя поверить в то, что Элизабет – это дар, отпущенный ему свыше.
Уильям крепко обнял сестру.
– У тебя красивый сын, – с улыбкой заметила Элизабет. – Но к тому моменту, как я пришла, он заснул. Мне не терпится подержать его на руках, когда мы оба будем не такими усталыми.
Кивнув, Уильям зевнул и направился к двери.
– Тогда до утра.
Дверь тихо закрылась, и Элизабет взглянула на Маркуса:
– Мы никогда не говорили о детях.
Он шагнул к ней.
– В этом нет необходимости. Дети появятся тогда, когда появятся, и ни мгновением раньше.
Элизабет отвернулась и закусила губу.
– Любимая, что тебя огорчает?
– Не хочу это обсуждать. Давай просто пойдем спать, я устала.
– Скажи, – настаивал он, целуя ее в лоб.
– Возможно… – Элизабет опустила глаза. – Возможно, я бесплодная.
Маркус удивленно взглянул на нее:
– Откуда такие странные мысли?
– Сам подумай. Целый год я была замужем за Хоторном и…
– Полагаю, он не прикладывал к этому особых усилий, – усмехнулся Маркус.
– За последние несколько месяцев ты приложил усилий более чем достаточно, а месячные у меня наступают с завидной регулярностью.
Маркус недоуменно уставился на опущенную голову Элизабет, потом начал расшнуровывать ее платье.
– Поверь, ты волнуешься безо всякой причины.
– Не знаю, не знаю. С каждым месяцем я все больше боюсь, что подвела тебя. – Она прижалась щекой к его бархатному сюртуку.
– А я с каждым месяцем все больше радуюсь тому, что ты пробыла со мной немного дольше.
– Пожалуйста, не остри.
– Но почему? У меня два брата, и род Ашфордов вне опасности.
– Ты определенно хочешь иметь собственных наследников, а мой долг – дать тебе их.
– Хватит грустить. – Маркус повернул жену спиной и продолжил ее раздевать. – Мне нужна только ты, ты одна.
– Но, Маркус…
– Я люблю тебя и всегда любил.
Внезапно Маркус почувствовал, что Элизабет плачет.
– Если нам суждено всегда быть лишь вдвоем, я умру самым счастливым из мужчин, не сомневайся.
Элизабет повернулась, обняла его и протянула губы, залитые слезами, к его губам.
– Я не заслуживаю тебя, – всхлипнула она, ероша пальцами его волосы.
Маркус ответил на ее атаку сокрушающими объятиями, будучи не в состоянии говорить после того, как произнес то, что когда-то поклялся не произносить и даже не думать. Они прижимались, наступали друг на друга с таким напором, что им мгновенно стало жарко.
Руки Элизабет скользнули под сюртук, стянули его и ухватились за пуговицы из слоновой кости на жилете.
– Элизабет!
Она была повсюду, стягивала одежду и дергала за застежку на бриджах до тех пор, пока Маркус не помог ей. Он понимал ее, возможно, лучше, чем она сама себя: Элизабет оказалась в ловушке, была поймана чувствами, которых избегала с момента их встречи. Теперь она бежала снова, но на этот раз к нему, а не от него.
– Сними это, – воскликнула Элизабет, разрывая корсаж, – сними это с меня!
Маркус схватил болтающиеся полы и раскрыл платье. Не снимая корсета, сорочки и горы нижних юбок, Элизабет утянула его на пол и обняла ногами бедра Маркуса.
Он рассмеялся, восхищаясь ее решимостью и животным желанием, а Элизабет, взяв член, тут же ввела его в себя и сжала скользкими шелковистыми краями.
– Господи! – выдохнул Маркус.
Каждый раз, занимаясь с Элизабет любовью, он желал, чтобы удовольствие никогда не утихало. Если его семя никогда не пустит корни, он сможет жить даже с этим.
Элизабет замерла, тяжело дыша: талия и грудь ее были зажаты нижним бельем. Она с восхищением смотрела на мужа, распростертого под ней: Маркус Ашфорд, известный своей непреклонностью, раскраснелся, глаза его горели, чувственные губы раздвинулись.
Не в силах устоять, Элизабет положила руку ему на затылок и приблизила губы к его губам. Вкус его губ, темный и опасный, ощущение его языка, шелковистого и горячего, заставили ее вздрогнуть и крепко сдавить член, трепетавший внутри.
Маркус застонал и нежно обнял ее. Потом он поднял бедра, устремляясь в ее глубины широкой головкой члена.
Полная горячего сладострастного желания, Элизабет приподнялась и пошевелила бедрами, потом опустилась, забирая его столь глубоко, что ей хотелось извиваться от удовольствия. Каждое прикосновение, каждый стон, вылетавший из горла Маркуса, говорили о том, как сильно он ее любит и как сильно она ему нужна. Элизабет знала, что он смотрит на нее. Он любил слышать ее крики, чувствовать ее желание. Ее тело волнообразно колебалось над ним, словно отдельно от разума, и растворяло в желании. Неослабевающая хватка корсета изменила ощущения, заставила ее тело быть болезненно восприимчивым.
– Возьми то, что тебе надо, – хрипло произнес Маркус. – Позволь мне дать это тебе.
Кончики ее пальцев коснулись низа его живота, и под льняной рубашкой Элизабет почувствовала твердые мышцы, гибкие от упражнений. Их взгляды встретились.
– Держи меня! – Маркус прижался губами к ее губам, проник языком в рот в ритме долгих глубоких движений члена. Элизабет была такой влажной, такой возбужденной, что каждый толчок отзывался по комнате влажным звуком.
Ради этого можно было умереть. Элизабет знала, что это правда, потому что в его объятиях она и правда умерла, а затем возродилась вновь.
Проснувшись поздно утром, Элизабет обнаружила, что находится в комнате одна. Она приняла ванну и оделась, надеясь найти Маркуса прежде, чем попадет к Маргарет и ее младенцу.
Спускаясь по лестнице, она увидела лорда Элдриджа и Эйвери – они стояли вместе с Маркусом в холле и о чем-то разговаривали.
Помедлив немного, Элизабет двинулась дальше, и Маркус встретил ее внизу лестницы.
– Доброе утро, любимая. – Его теплый и признательный взгляд говорил о многом.
– Есть новости?
– Мне придется уехать с Элдриджем. Сент-Джона видели в Лондоне, кроме того, нам надо заняться другими вещами.
Элизабет улыбнулась лорду Элдриджу и Эйвери:
– Доброе утро, милорд! Мистер Джеймс!
Гости приветствовали ее дружным поклоном.
Снова переключившись на Маркуса, Элизабет вгляделась в его лицо и заметила глубокие складки у губ.
– Ты что-то недоговариваешь?
Он помотал головой:
– Просто я волнуюсь из-за того, что приходится покидать тебя. Эйвери останется здесь, но я предпочел бы охранять тебя сам. Каждый раз, когда я отсутствую, происходит нечто плохое и…
Элизабет успокоила его, приложив палец к губам:
– Тсс! Рядом остается мистер Джеймс, и со мной все будет в порядке. Да и Уильям тоже здесь.
– Я не успокоюсь, даже если здесь будет королевская гвардия.
– Тогда останься и пошли с Элдриджем мистера Джеймса.
– Не могу. Я подал в отставку, и есть вещи, которые необходимо сделать прежде, чем я уйду из агентства.
Элизабет прикрыла рот рукой; слезы застлали ей глаза. Он сдержал обещание!
– Скажи, что это – слезы счастья.
– Я люблю тебя, – выдохнула она.
Его губы сложились в довольную улыбку.
– Вернусь, как только смогу, а пока держись подальше от неприятностей, пожалуйста.
Выйдя из Честерфилд-Холла, Маркус и Элдридж сели на лошадей.
– Ты что-нибудь говорил леди Уэстфилд? – поинтересовался Элдридж, когда они тронулись.
– Нет. Лишние волнения ей ни к чему.
– Ты считаешь волнения из-за угрозы твоей жизни лишними?
Маркус фыркнул:
– Сент-Джон давно убил бы меня, если бы захотел, но он знает, что леди Уэстфилд угрожает нечто более значительное. Все же существует вероятность того, что я тоже являюсь мишенью, однако мне в это слабо верится.
Не успел он договорить, как прогремел выстрел и жгучая боль пронзила плечо Маркуса. Для него это оказалось полнейшей неожиданностью; его лошадь заржала, и он кулем свалился на землю, после чего полдюжины человек бросились на него из засады. Когда над ним навис Толбот с кинжалом в руке, Маркус наконец понял, как глубоко он ошибался. Элдридж сказал, что Толбот хорошо работает в паре с Эйвери Джеймсом, а он оставил Элизабет на попечение того, кто желал ей зла.
И вот теперь он лежал на спине и смотрел, как деревья, затенявшие улочку, стали зеленым фоном для лезвия, приближавшегося к его горлу со смертельной точностью.
Однако самый большой страх он испытывал не из-за приближающейся смерти, а из-за того, что Элизабет по-прежнему нуждается в нем, а он уже ничем не сможет ей помочь.
Глава 23
Эпилог
Маркус улыбнулся. Каждый день он заставлял себя поверить в то, что Элизабет – это дар, отпущенный ему свыше.
Уильям крепко обнял сестру.
– У тебя красивый сын, – с улыбкой заметила Элизабет. – Но к тому моменту, как я пришла, он заснул. Мне не терпится подержать его на руках, когда мы оба будем не такими усталыми.
Кивнув, Уильям зевнул и направился к двери.
– Тогда до утра.
Дверь тихо закрылась, и Элизабет взглянула на Маркуса:
– Мы никогда не говорили о детях.
Он шагнул к ней.
– В этом нет необходимости. Дети появятся тогда, когда появятся, и ни мгновением раньше.
Элизабет отвернулась и закусила губу.
– Любимая, что тебя огорчает?
– Не хочу это обсуждать. Давай просто пойдем спать, я устала.
– Скажи, – настаивал он, целуя ее в лоб.
– Возможно… – Элизабет опустила глаза. – Возможно, я бесплодная.
Маркус удивленно взглянул на нее:
– Откуда такие странные мысли?
– Сам подумай. Целый год я была замужем за Хоторном и…
– Полагаю, он не прикладывал к этому особых усилий, – усмехнулся Маркус.
– За последние несколько месяцев ты приложил усилий более чем достаточно, а месячные у меня наступают с завидной регулярностью.
Маркус недоуменно уставился на опущенную голову Элизабет, потом начал расшнуровывать ее платье.
– Поверь, ты волнуешься безо всякой причины.
– Не знаю, не знаю. С каждым месяцем я все больше боюсь, что подвела тебя. – Она прижалась щекой к его бархатному сюртуку.
– А я с каждым месяцем все больше радуюсь тому, что ты пробыла со мной немного дольше.
– Пожалуйста, не остри.
– Но почему? У меня два брата, и род Ашфордов вне опасности.
– Ты определенно хочешь иметь собственных наследников, а мой долг – дать тебе их.
– Хватит грустить. – Маркус повернул жену спиной и продолжил ее раздевать. – Мне нужна только ты, ты одна.
– Но, Маркус…
– Я люблю тебя и всегда любил.
Внезапно Маркус почувствовал, что Элизабет плачет.
– Если нам суждено всегда быть лишь вдвоем, я умру самым счастливым из мужчин, не сомневайся.
Элизабет повернулась, обняла его и протянула губы, залитые слезами, к его губам.
– Я не заслуживаю тебя, – всхлипнула она, ероша пальцами его волосы.
Маркус ответил на ее атаку сокрушающими объятиями, будучи не в состоянии говорить после того, как произнес то, что когда-то поклялся не произносить и даже не думать. Они прижимались, наступали друг на друга с таким напором, что им мгновенно стало жарко.
Руки Элизабет скользнули под сюртук, стянули его и ухватились за пуговицы из слоновой кости на жилете.
– Элизабет!
Она была повсюду, стягивала одежду и дергала за застежку на бриджах до тех пор, пока Маркус не помог ей. Он понимал ее, возможно, лучше, чем она сама себя: Элизабет оказалась в ловушке, была поймана чувствами, которых избегала с момента их встречи. Теперь она бежала снова, но на этот раз к нему, а не от него.
– Сними это, – воскликнула Элизабет, разрывая корсаж, – сними это с меня!
Маркус схватил болтающиеся полы и раскрыл платье. Не снимая корсета, сорочки и горы нижних юбок, Элизабет утянула его на пол и обняла ногами бедра Маркуса.
Он рассмеялся, восхищаясь ее решимостью и животным желанием, а Элизабет, взяв член, тут же ввела его в себя и сжала скользкими шелковистыми краями.
– Господи! – выдохнул Маркус.
Каждый раз, занимаясь с Элизабет любовью, он желал, чтобы удовольствие никогда не утихало. Если его семя никогда не пустит корни, он сможет жить даже с этим.
Элизабет замерла, тяжело дыша: талия и грудь ее были зажаты нижним бельем. Она с восхищением смотрела на мужа, распростертого под ней: Маркус Ашфорд, известный своей непреклонностью, раскраснелся, глаза его горели, чувственные губы раздвинулись.
Не в силах устоять, Элизабет положила руку ему на затылок и приблизила губы к его губам. Вкус его губ, темный и опасный, ощущение его языка, шелковистого и горячего, заставили ее вздрогнуть и крепко сдавить член, трепетавший внутри.
Маркус застонал и нежно обнял ее. Потом он поднял бедра, устремляясь в ее глубины широкой головкой члена.
Полная горячего сладострастного желания, Элизабет приподнялась и пошевелила бедрами, потом опустилась, забирая его столь глубоко, что ей хотелось извиваться от удовольствия. Каждое прикосновение, каждый стон, вылетавший из горла Маркуса, говорили о том, как сильно он ее любит и как сильно она ему нужна. Элизабет знала, что он смотрит на нее. Он любил слышать ее крики, чувствовать ее желание. Ее тело волнообразно колебалось над ним, словно отдельно от разума, и растворяло в желании. Неослабевающая хватка корсета изменила ощущения, заставила ее тело быть болезненно восприимчивым.
– Возьми то, что тебе надо, – хрипло произнес Маркус. – Позволь мне дать это тебе.
Кончики ее пальцев коснулись низа его живота, и под льняной рубашкой Элизабет почувствовала твердые мышцы, гибкие от упражнений. Их взгляды встретились.
– Держи меня! – Маркус прижался губами к ее губам, проник языком в рот в ритме долгих глубоких движений члена. Элизабет была такой влажной, такой возбужденной, что каждый толчок отзывался по комнате влажным звуком.
Ради этого можно было умереть. Элизабет знала, что это правда, потому что в его объятиях она и правда умерла, а затем возродилась вновь.
Проснувшись поздно утром, Элизабет обнаружила, что находится в комнате одна. Она приняла ванну и оделась, надеясь найти Маркуса прежде, чем попадет к Маргарет и ее младенцу.
Спускаясь по лестнице, она увидела лорда Элдриджа и Эйвери – они стояли вместе с Маркусом в холле и о чем-то разговаривали.
Помедлив немного, Элизабет двинулась дальше, и Маркус встретил ее внизу лестницы.
– Доброе утро, любимая. – Его теплый и признательный взгляд говорил о многом.
– Есть новости?
– Мне придется уехать с Элдриджем. Сент-Джона видели в Лондоне, кроме того, нам надо заняться другими вещами.
Элизабет улыбнулась лорду Элдриджу и Эйвери:
– Доброе утро, милорд! Мистер Джеймс!
Гости приветствовали ее дружным поклоном.
Снова переключившись на Маркуса, Элизабет вгляделась в его лицо и заметила глубокие складки у губ.
– Ты что-то недоговариваешь?
Он помотал головой:
– Просто я волнуюсь из-за того, что приходится покидать тебя. Эйвери останется здесь, но я предпочел бы охранять тебя сам. Каждый раз, когда я отсутствую, происходит нечто плохое и…
Элизабет успокоила его, приложив палец к губам:
– Тсс! Рядом остается мистер Джеймс, и со мной все будет в порядке. Да и Уильям тоже здесь.
– Я не успокоюсь, даже если здесь будет королевская гвардия.
– Тогда останься и пошли с Элдриджем мистера Джеймса.
– Не могу. Я подал в отставку, и есть вещи, которые необходимо сделать прежде, чем я уйду из агентства.
Элизабет прикрыла рот рукой; слезы застлали ей глаза. Он сдержал обещание!
– Скажи, что это – слезы счастья.
– Я люблю тебя, – выдохнула она.
Его губы сложились в довольную улыбку.
– Вернусь, как только смогу, а пока держись подальше от неприятностей, пожалуйста.
Выйдя из Честерфилд-Холла, Маркус и Элдридж сели на лошадей.
– Ты что-нибудь говорил леди Уэстфилд? – поинтересовался Элдридж, когда они тронулись.
– Нет. Лишние волнения ей ни к чему.
– Ты считаешь волнения из-за угрозы твоей жизни лишними?
Маркус фыркнул:
– Сент-Джон давно убил бы меня, если бы захотел, но он знает, что леди Уэстфилд угрожает нечто более значительное. Все же существует вероятность того, что я тоже являюсь мишенью, однако мне в это слабо верится.
Не успел он договорить, как прогремел выстрел и жгучая боль пронзила плечо Маркуса. Для него это оказалось полнейшей неожиданностью; его лошадь заржала, и он кулем свалился на землю, после чего полдюжины человек бросились на него из засады. Когда над ним навис Толбот с кинжалом в руке, Маркус наконец понял, как глубоко он ошибался. Элдридж сказал, что Толбот хорошо работает в паре с Эйвери Джеймсом, а он оставил Элизабет на попечение того, кто желал ей зла.
И вот теперь он лежал на спине и смотрел, как деревья, затенявшие улочку, стали зеленым фоном для лезвия, приближавшегося к его горлу со смертельной точностью.
Однако самый большой страх он испытывал не из-за приближающейся смерти, а из-за того, что Элизабет по-прежнему нуждается в нем, а он уже ничем не сможет ей помочь.
Глава 23
– А ты прекрасно выглядишь.
Маргарет зарделась.
– Господи, Элизабет, как ты можешь говорить такое? Должно быть, я похожа на привидение, поскольку после родов не спала ни одной ночи как следует, волосы мои вечно в беспорядке, и я…
– Ты просто сияешь, – перебила ее Элизабет.
Глядя с обожанием на новорожденного сына, Маргарет улыбнулась:
– Я и не верила, что возможно любить кого-то так, как я люблю этого ребенка. Дорогая, когда у вас с Уэстфилдом будут дети…
Элизабет печально кивнула и повернулась.
– Не буду мешать – тебе пора кормить моего племянника.
– Да, но тебе совсем не обязательно уходить.
– И все же я пойду. – Элизабет вздохнула. – Вчера мы очень поздно приехали, и я все еще чувствую усталость. Если не возражаешь, я только посплю немного и вернусь.
– А где лорд Уэстфилд?
– Уехал по каким-то делам и, думаю, скоро вернется.
– Что ж, хорошо. – Маргарет кивнула. – Отдохни и возвращайся, а то мне не хватает женского общества.
Позевывая, Элизабет удалилась к себе в комнату. Она очень волновалась. Хотя Маркус утверждал, что ничего особенно не происходит, она не могла не переживать за него.
Остановившись в галерее перед своей комнатой, Элизабет нахмурилась, увидев, что дверь приоткрыта. Войдя, она увидела, что какой-то человек роется в ящиках ее секретера, и сердито окликнула его.
Человек не спеша повернулся к ней, и Элизабет, увидев в его руке нож, тяжело сглотнула.
– Что это вы делаете здесь, мистер Джеймс? – только и смогла выговорить она.
Услышав выстрелы, Толбот вздрогнул, а его глаза расширились от ужаса. Темно-красная жидкость, сочась из отверстия в груди, намочила его жилет, рука с ножом опустилась, и он рухнул на землю, заставив Маркуса откатиться в сторону, а потом дернулся и перестал дышать.
Поднявшись посреди рукопашной схватки, Маркус с удивлением смотрел на происходящее вокруг. Вооруженные люди, среди которых он никого не мог узнать, сражались насмерть, и сталь, ударяясь о сталь, издавала звуки смерти.
Хотя левая рука Маркуса висела как плеть, правая была вполне дееспособна, и он, в мгновение ока вынув саблю, приготовился защищаться.
– Успокойтесь, приятель, – неожиданно раздался за его спиной насмешливый голос, и Маркус, повернувшись, столкнулся лицом к лицу с Сент-Джоном. – Вы не в состоянии драться, – сухо заметил пират, отбрасывая в сторону дымящийся пистолет.
Маркус с отвращением посмотрел на него:
– И давно у вас служат Джеймс и Толбот?
Сент-Джон поморщился:
– Они никогда у меня не служили, хотя я имею свои глаза и уши в агентстве. Однако это не те люди, которых вы назвали.
Маркус замер, пытаясь оценить реальное положение дел, с которым столь неожиданно столкнулся. Он повернулся, ища глазами Элдриджа, но того нигде не было. Только теперь все стало проясняться.
Сент-Джон фыркнул:
– Надеюсь, теперь вы понимаете, какова правда. Я рассказал бы вам об этом раньше, но вы бы вряд ли мне поверили.
В этот момент к их ногам упал окровавленный человек, и оба быстро отскочили.
– Уэстфилд, предоставьте моим людям разобраться с этим вопросом, а вам нужно перевязать рану, пока вы не истекли кровью, и затем найти леди Уэстфилд.
Маркус скинул сюртук на залитую кровью землю и позволил Сент-Джону перевязать себя, наблюдая при этом, как пираты убирают мертвые тела с ужасающей небрежностью.
– И давно вам об этом известно?
– Уже не один год.
– А дневник?
Закрепив повязку, отчего Маркус поморщился, Сент-Джон молча отступил.
– Вы сможете сидеть верхом?
– Меня ранили, но я не инвалид.
– Тогда едем – я объясню все по дороге.
– Признавайтесь, где дневник, миледи! – потребовал Эйвери у Элизабет, и в его руке сверкнул нож.
– В безопасности.
– Никто из нас в настоящее время не находится в безопасности.
– О чем вы, не понимаю…
Эйвери быстро шагнул к ней:
– Сейчас не время кокетничать. Мне нужно, чтобы вы быстро подумали. Доверьтесь мне или умрете.
– Нет.
– Тогда не знаю, что делать. Я видел, как несколько человек приблизились к дому со стороны сада и стали осматривать окрестности.
– Неужели пираты? – с ужасом воскликнула Элизабет. – Господи, лорд и леди Баркли, ребенок…
Эйвери быстро схватил ее за локоть и подвел к двери.
– Лорд Лэнгстон уехал, Уэстфилд и Элдридж тоже. Бандиты смогут захватить вас без больших усилий: они уже обыскивали вашу комнату и знают, как попасть внутрь.
– Кто на это отважится?
Неожиданно дверной проем закрыла грозная фигура в парике, отрезая Элизабет путь к бегству. Эйвери молча указал подбородком в сторону двери:
– Он.
Маркус разглядел четырех человек спереди и трех сзади. Ослабленный потерей крови, он знал, что не сможет разделаться со всеми, поэтому лишь беспомощно наблюдал, как люди Сент-Джона, расположившись по периметру, ожидают сигнала для нападения.
– Элдридж знал все почти с самого сначала, – тихо проговорил Сент-Джон на ухо Маркусу. – Он сразу же отметил сходство между мной и братом, поэтому встретился с Хоторном, угрожая рассказать, зачем тот поступил в агентство, если…
– Если?
– Если мы не станем сотрудничать. Схема предполагалась следующая: Элдридж будет давать информацию, мы – использовать ее, а потом он получит половину доходов.
– О Господи!
Маркус с ненавистью взглянул на Честерфилд-Холл. Четыре года жизни были отданы лжи!
– Я доверял ему, – мрачно признался он.
– А Хоторн – нет, потому-то он и вел дневник.
– И что в нем?
– Ничего. – Сент-Джон пожал плечами. – Хоторн знал, что рано или поздно нас заменят на других, поэтому грозил дневником, в котором якобы содержалось свидетельство вины Элдриджа и указывались места, где спрятана добыча. Журнал должен был служить гарантией безопасности, угрозой того, что, если с нами что-нибудь случится, вероломство Элдриджа будет раскрыто и он утратит все свое состояние.
– В итоге, спасаясь, вы подставили мою жену.
– Я несу ответственность за обыск в ее комнате, но нападения – не моих рук дело. Они стали предостережением для меня. Я давно убил бы Элдриджа, но тот поклялся, что леди Уэстфилд заплатит жизнью, если он умрет от моей руки. Также он угрожал раскрыть измену Хоторна, а я не мог этого позволить. Оба мы ждали того дня, когда один сможет без вреда для себя убить другого.
Маркус с тревогой наблюдал, как пираты переносят тела людей Элдриджа к ближайшей роще.
– Почему вас не убили, когда обнаружился дневник?
– Потому что Элдридж боится, что я единственный, кто может расшифровать записи Хоторна. – Сент-Джон рассмеялся. – Он позволил вам попытаться это сделать, и, думаю, если бы вам это удалось, он убил бы вас и обвинил в этом меня. Впрочем, нам пора.
Покинув укрытие, они побежали к дому.
– Слишком тихо, – пробормотал Маркус, когда они вошли внутрь.
Им приходилось двигаться осторожно, так как они не знали, какие ловушки ожидают их впереди.
– Уэстфилд.
Оба замерли. Виконт Баркли, стоя в дверном проеме, не мигая смотрел на них.
– Ты не хочешь мне ничего сказать?
Маркус молча показал рану.
– Господи, что это с тобой?
– Элдридж.
Уильям содрогнулся.
– Элдридж?
Маркус не двинулся с места, но Уильям достаточно знал его, чтобы не сомневаться в ответе.
– Тебе нужен хирург. – Он беспомощно оглянулся.
– Мне нужна моя жена. Элдридж здесь, в этом доме.
– Нет! – Уильям испуганно взглянул наверх и указал на Сент-Джона: – Ты считаешь его достойным доверия?
– Не знаю, кому здесь доверять, но этот человек только что спас мне жизнь.
Ожидание затягивалось, и Маркус понял, что не может больше ждать. Прошло слишком много времени, Элдридж опережал их, а это означало, что Элизабет грозит серьезная опасность.
Наконец он решился и, отбросив предосторожность, помчался вверх по лестнице.
– Лорд Элдридж? – Элизабет нахмурилась. – А где Уэстфилд?
– Лорд Уэстфилд занят другим делом. Если вы желаете к нему присоединиться, берите дневник и идите за мной.
Элизабет не двигалась, пытаясь понять, каковы его намерения. Потом она увидела крохотные темные брызги на светлом бархате сюртука Элдриджа, и ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
Она решительно шагнула вперед:
– Что… Что вы сделали?
Элдридж удивленно поднял бровь, и в ту же секунду Эйвери, воспользовавшись моментом, сбил его с ног. Двое мужчин сперва боролись на полу, потом выкатились в коридор и ударились о противоположную стену.
Не сразу придя в себя, Элизабет вдруг подумала, что шум может разбудить ребенка, и эта мысль придала ей сил. Она быстро оглядела комнату в поисках подходящего оружия.
– Бегите! – крикнул Эйвери, прижимая к полу нож, который чуть было не вонзил в него Элдридж.
Больше медлить было нельзя. Подобрав юбки, Элизабет промчалась мимо мужчин, сцепившихся в смертельной схватке, и побежала по коридору к комнате Маргарет.
Повернув за угол, она ударилась обо что-то и вскрикнула от ужаса. Затем упала, и тут же что-то тяжелое придавило ее сверху.
– Элизабет!
Казалось, от удара об пол из легких Элизабет вышел весь воздух. Распростертая под мужем, она с трудом подняла голову и увидела башмаки Уильяма, опрометью бегущего в свою комнату.
– Предоставьте Элдриджа мне, – холодно бросил Сент-Джон, проходя мимо.
Элизабет взглянула на мужа: лицо Маркуса было пугающе бледным, губы слегка дрожали, но взгляд выражал непоколебимую решимость.
– Он сказал, что тебя схватили! – хрипло прошептал Маркус.
– Схватили? Да меня чуть не убили!
Заметив повязку, которой было обмотано плечо Маркуса, Элизабет вздрогнула.
– Господи, тебя ранили!
– Пустяки. С тобой все в порядке? – Маркус, поднявшись, помог Элизабет встать и привлек ее к себе.
Элизабет кивнула, слезы покатились по ее щекам.
– Мистер Джеймс спас мне жизнь – он удержал Элдриджа, а я убежала. Элдридж хотел заполучить дневник, и у него был нож…
Маркус погладил Элизабет по щеке:
– Тсс… Иди к брату и не отходи от него.
– А ты? Тебе нужна помощь, у тебя кровь… Ты не в том состоянии, чтобы гоняться за преступниками, а я умею управляться с пистолетом лучше большинства мужчин.
– Боюсь, в данный момент тебе придется подчиниться. Иди, милая, и сделай, как я говорю. Я скоро вернусь, и ты тогда сможешь хлопотать надо мной, сколько пожелаешь.
В коридоре раздался звон скрестившихся клинков, и это решило исход спора.
– Будь осторожен. – Элизабет нехотя двинулась по коридору, а когда она оглянулась, Маркуса в нем уже не было.
Маркус смотрел, как Элизабет уходит, и благодарил за это Бога. Все, во что он верил, все, что он считал незыблемым и неизменным, рассыпалось от одного удара, кроме нее. Отчаянно желая найти в ней прибежище и положить конец остальному, он повернулся и огромными шагами помчался на звук сражения.
Свернув за угол, Маркус обнаружил Сент-Джона, двигавшегося в тесном пространстве с большим изяществом. Рука пирата, державшая клинок, орудовала с такой скоростью, что за ней было трудно уследить. Его противником был Элдридж: он потерял парик, и теперь волосы его были растрепаны, лицо раскраснелось. Он явно проигрывал битву, но Маркуса интересовало не это: внимание его привлек Эйвери, стоявший в стороне с кинжалом в руке. Они работали вместе несколько лет, и до этого он воспринимал Эйвери как друга. Теперь наконец для обоих настал час истины.
Сент-Джон сделал выпад, и Элдридж не успел отразить удар. Маркус молча смотрел, как лезвие погружается в бедро Элдриджа и тот падает на колени.
Пират тут же схватил противника за горло, но тот и не думал сдаваться.
– Ты не можешь убить меня, – прохрипел Элдридж. – Я нужен тебе.
В этот момент Эйвери шагнул вперед и занес над Сент-Джоном руку с кинжалом.
– Нет! – крикнул Маркус. – Не делай этого!
Эйвери остановился, но не обернулся.
– Боюсь, у меня нет выбора.
Маркус еще раз попытался изменить ход событий: сжав клинок здоровой рукой, он взмахнул им, нацеливая лезвие так, чтобы ранить, но не убить. Однако резкая боль в ране заставила его руку дрогнуть, и он сделал роковой выпад.
Привалившись спиной к стене, Эйвери медленно сполз на пол, и с губ его закапала кровь. Руки его тут же окрасились в ярко-красный цвет, когда он прижал их к тому месту на груди, куда Маркус нанес удар. Элдридж неподвижно лежал рядом. Клинок Сент-Джона глубоко вошел в его сердце.
Вздохнув, Маркус нагнулся:
– Ах, Эйвери, почему?
– Милорд, – выдохнул Эйвери, – вам известен ответ. Тюрьма не для таких, как я.
– Ты спас мою жену, и я не оставил бы тебя.
Между губами Эйвери возник кровавый пузырь.
– Я очень привязался к ней…
Достав из кармана платок, Маркус вытер рот Эйвери, и тот, прохрипев слова благодарности, закрыл глаза.
Маркус перевел взгляд на Элдриджа.
– Там были еще… люди, – прохрипел Эйвери словно с того света.
– Она в безопасности?
– Да, в безопасности. – Дыхание Эйвери прервалось, и он застыл в объятиях смерти.
Поднявшись на ноги, Маркус устало взглянул на Сент-Джона.
– Вы спасли мне жизнь, – тихо произнес тот.
– Считайте, что я уплатил долг за аналогичную услугу. Что вы собираетесь с ним делать?
– Бедняга пал жертвой уличных разбойников. – Сент-Джон вынул клинок из обмякшего тела. – Мои люди позаботятся о том, чтобы его нашли в подходящее время в подходящем виде.
Маркус кивнул:
– Забирайте ваш дневник, и чтобы я никогда больше не видел эту гадость.
– Договорились, Уэстфилд. Думаю, король поверит описанию событий, если будете говорить вы с Баркли. А потом сорняки выкорчуют из агентства, и угроза в отношении меня будет исключена.
– Согласен. – Маркус вздохнул. Он знал, что этот день будет преследовать его всю жизнь.
– Дорогой?
Маркус повернулся на чудесный звук голоса жены: Элизабет стояла в нескольких футах от него, сжимая в руке пистолет. При виде ее, такой маленькой, но решительно настроенной, он наконец смог вздохнуть свободно, предвидя, что уже скоро сможет найти в ее объятиях утешение.
Маргарет зарделась.
– Господи, Элизабет, как ты можешь говорить такое? Должно быть, я похожа на привидение, поскольку после родов не спала ни одной ночи как следует, волосы мои вечно в беспорядке, и я…
– Ты просто сияешь, – перебила ее Элизабет.
Глядя с обожанием на новорожденного сына, Маргарет улыбнулась:
– Я и не верила, что возможно любить кого-то так, как я люблю этого ребенка. Дорогая, когда у вас с Уэстфилдом будут дети…
Элизабет печально кивнула и повернулась.
– Не буду мешать – тебе пора кормить моего племянника.
– Да, но тебе совсем не обязательно уходить.
– И все же я пойду. – Элизабет вздохнула. – Вчера мы очень поздно приехали, и я все еще чувствую усталость. Если не возражаешь, я только посплю немного и вернусь.
– А где лорд Уэстфилд?
– Уехал по каким-то делам и, думаю, скоро вернется.
– Что ж, хорошо. – Маргарет кивнула. – Отдохни и возвращайся, а то мне не хватает женского общества.
Позевывая, Элизабет удалилась к себе в комнату. Она очень волновалась. Хотя Маркус утверждал, что ничего особенно не происходит, она не могла не переживать за него.
Остановившись в галерее перед своей комнатой, Элизабет нахмурилась, увидев, что дверь приоткрыта. Войдя, она увидела, что какой-то человек роется в ящиках ее секретера, и сердито окликнула его.
Человек не спеша повернулся к ней, и Элизабет, увидев в его руке нож, тяжело сглотнула.
– Что это вы делаете здесь, мистер Джеймс? – только и смогла выговорить она.
Услышав выстрелы, Толбот вздрогнул, а его глаза расширились от ужаса. Темно-красная жидкость, сочась из отверстия в груди, намочила его жилет, рука с ножом опустилась, и он рухнул на землю, заставив Маркуса откатиться в сторону, а потом дернулся и перестал дышать.
Поднявшись посреди рукопашной схватки, Маркус с удивлением смотрел на происходящее вокруг. Вооруженные люди, среди которых он никого не мог узнать, сражались насмерть, и сталь, ударяясь о сталь, издавала звуки смерти.
Хотя левая рука Маркуса висела как плеть, правая была вполне дееспособна, и он, в мгновение ока вынув саблю, приготовился защищаться.
– Успокойтесь, приятель, – неожиданно раздался за его спиной насмешливый голос, и Маркус, повернувшись, столкнулся лицом к лицу с Сент-Джоном. – Вы не в состоянии драться, – сухо заметил пират, отбрасывая в сторону дымящийся пистолет.
Маркус с отвращением посмотрел на него:
– И давно у вас служат Джеймс и Толбот?
Сент-Джон поморщился:
– Они никогда у меня не служили, хотя я имею свои глаза и уши в агентстве. Однако это не те люди, которых вы назвали.
Маркус замер, пытаясь оценить реальное положение дел, с которым столь неожиданно столкнулся. Он повернулся, ища глазами Элдриджа, но того нигде не было. Только теперь все стало проясняться.
Сент-Джон фыркнул:
– Надеюсь, теперь вы понимаете, какова правда. Я рассказал бы вам об этом раньше, но вы бы вряд ли мне поверили.
В этот момент к их ногам упал окровавленный человек, и оба быстро отскочили.
– Уэстфилд, предоставьте моим людям разобраться с этим вопросом, а вам нужно перевязать рану, пока вы не истекли кровью, и затем найти леди Уэстфилд.
Маркус скинул сюртук на залитую кровью землю и позволил Сент-Джону перевязать себя, наблюдая при этом, как пираты убирают мертвые тела с ужасающей небрежностью.
– И давно вам об этом известно?
– Уже не один год.
– А дневник?
Закрепив повязку, отчего Маркус поморщился, Сент-Джон молча отступил.
– Вы сможете сидеть верхом?
– Меня ранили, но я не инвалид.
– Тогда едем – я объясню все по дороге.
– Признавайтесь, где дневник, миледи! – потребовал Эйвери у Элизабет, и в его руке сверкнул нож.
– В безопасности.
– Никто из нас в настоящее время не находится в безопасности.
– О чем вы, не понимаю…
Эйвери быстро шагнул к ней:
– Сейчас не время кокетничать. Мне нужно, чтобы вы быстро подумали. Доверьтесь мне или умрете.
– Нет.
– Тогда не знаю, что делать. Я видел, как несколько человек приблизились к дому со стороны сада и стали осматривать окрестности.
– Неужели пираты? – с ужасом воскликнула Элизабет. – Господи, лорд и леди Баркли, ребенок…
Эйвери быстро схватил ее за локоть и подвел к двери.
– Лорд Лэнгстон уехал, Уэстфилд и Элдридж тоже. Бандиты смогут захватить вас без больших усилий: они уже обыскивали вашу комнату и знают, как попасть внутрь.
– Кто на это отважится?
Неожиданно дверной проем закрыла грозная фигура в парике, отрезая Элизабет путь к бегству. Эйвери молча указал подбородком в сторону двери:
– Он.
Маркус разглядел четырех человек спереди и трех сзади. Ослабленный потерей крови, он знал, что не сможет разделаться со всеми, поэтому лишь беспомощно наблюдал, как люди Сент-Джона, расположившись по периметру, ожидают сигнала для нападения.
– Элдридж знал все почти с самого сначала, – тихо проговорил Сент-Джон на ухо Маркусу. – Он сразу же отметил сходство между мной и братом, поэтому встретился с Хоторном, угрожая рассказать, зачем тот поступил в агентство, если…
– Если?
– Если мы не станем сотрудничать. Схема предполагалась следующая: Элдридж будет давать информацию, мы – использовать ее, а потом он получит половину доходов.
– О Господи!
Маркус с ненавистью взглянул на Честерфилд-Холл. Четыре года жизни были отданы лжи!
– Я доверял ему, – мрачно признался он.
– А Хоторн – нет, потому-то он и вел дневник.
– И что в нем?
– Ничего. – Сент-Джон пожал плечами. – Хоторн знал, что рано или поздно нас заменят на других, поэтому грозил дневником, в котором якобы содержалось свидетельство вины Элдриджа и указывались места, где спрятана добыча. Журнал должен был служить гарантией безопасности, угрозой того, что, если с нами что-нибудь случится, вероломство Элдриджа будет раскрыто и он утратит все свое состояние.
– В итоге, спасаясь, вы подставили мою жену.
– Я несу ответственность за обыск в ее комнате, но нападения – не моих рук дело. Они стали предостережением для меня. Я давно убил бы Элдриджа, но тот поклялся, что леди Уэстфилд заплатит жизнью, если он умрет от моей руки. Также он угрожал раскрыть измену Хоторна, а я не мог этого позволить. Оба мы ждали того дня, когда один сможет без вреда для себя убить другого.
Маркус с тревогой наблюдал, как пираты переносят тела людей Элдриджа к ближайшей роще.
– Почему вас не убили, когда обнаружился дневник?
– Потому что Элдридж боится, что я единственный, кто может расшифровать записи Хоторна. – Сент-Джон рассмеялся. – Он позволил вам попытаться это сделать, и, думаю, если бы вам это удалось, он убил бы вас и обвинил в этом меня. Впрочем, нам пора.
Покинув укрытие, они побежали к дому.
– Слишком тихо, – пробормотал Маркус, когда они вошли внутрь.
Им приходилось двигаться осторожно, так как они не знали, какие ловушки ожидают их впереди.
– Уэстфилд.
Оба замерли. Виконт Баркли, стоя в дверном проеме, не мигая смотрел на них.
– Ты не хочешь мне ничего сказать?
Маркус молча показал рану.
– Господи, что это с тобой?
– Элдридж.
Уильям содрогнулся.
– Элдридж?
Маркус не двинулся с места, но Уильям достаточно знал его, чтобы не сомневаться в ответе.
– Тебе нужен хирург. – Он беспомощно оглянулся.
– Мне нужна моя жена. Элдридж здесь, в этом доме.
– Нет! – Уильям испуганно взглянул наверх и указал на Сент-Джона: – Ты считаешь его достойным доверия?
– Не знаю, кому здесь доверять, но этот человек только что спас мне жизнь.
Ожидание затягивалось, и Маркус понял, что не может больше ждать. Прошло слишком много времени, Элдридж опережал их, а это означало, что Элизабет грозит серьезная опасность.
Наконец он решился и, отбросив предосторожность, помчался вверх по лестнице.
– Лорд Элдридж? – Элизабет нахмурилась. – А где Уэстфилд?
– Лорд Уэстфилд занят другим делом. Если вы желаете к нему присоединиться, берите дневник и идите за мной.
Элизабет не двигалась, пытаясь понять, каковы его намерения. Потом она увидела крохотные темные брызги на светлом бархате сюртука Элдриджа, и ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
Она решительно шагнула вперед:
– Что… Что вы сделали?
Элдридж удивленно поднял бровь, и в ту же секунду Эйвери, воспользовавшись моментом, сбил его с ног. Двое мужчин сперва боролись на полу, потом выкатились в коридор и ударились о противоположную стену.
Не сразу придя в себя, Элизабет вдруг подумала, что шум может разбудить ребенка, и эта мысль придала ей сил. Она быстро оглядела комнату в поисках подходящего оружия.
– Бегите! – крикнул Эйвери, прижимая к полу нож, который чуть было не вонзил в него Элдридж.
Больше медлить было нельзя. Подобрав юбки, Элизабет промчалась мимо мужчин, сцепившихся в смертельной схватке, и побежала по коридору к комнате Маргарет.
Повернув за угол, она ударилась обо что-то и вскрикнула от ужаса. Затем упала, и тут же что-то тяжелое придавило ее сверху.
– Элизабет!
Казалось, от удара об пол из легких Элизабет вышел весь воздух. Распростертая под мужем, она с трудом подняла голову и увидела башмаки Уильяма, опрометью бегущего в свою комнату.
– Предоставьте Элдриджа мне, – холодно бросил Сент-Джон, проходя мимо.
Элизабет взглянула на мужа: лицо Маркуса было пугающе бледным, губы слегка дрожали, но взгляд выражал непоколебимую решимость.
– Он сказал, что тебя схватили! – хрипло прошептал Маркус.
– Схватили? Да меня чуть не убили!
Заметив повязку, которой было обмотано плечо Маркуса, Элизабет вздрогнула.
– Господи, тебя ранили!
– Пустяки. С тобой все в порядке? – Маркус, поднявшись, помог Элизабет встать и привлек ее к себе.
Элизабет кивнула, слезы покатились по ее щекам.
– Мистер Джеймс спас мне жизнь – он удержал Элдриджа, а я убежала. Элдридж хотел заполучить дневник, и у него был нож…
Маркус погладил Элизабет по щеке:
– Тсс… Иди к брату и не отходи от него.
– А ты? Тебе нужна помощь, у тебя кровь… Ты не в том состоянии, чтобы гоняться за преступниками, а я умею управляться с пистолетом лучше большинства мужчин.
– Боюсь, в данный момент тебе придется подчиниться. Иди, милая, и сделай, как я говорю. Я скоро вернусь, и ты тогда сможешь хлопотать надо мной, сколько пожелаешь.
В коридоре раздался звон скрестившихся клинков, и это решило исход спора.
– Будь осторожен. – Элизабет нехотя двинулась по коридору, а когда она оглянулась, Маркуса в нем уже не было.
Маркус смотрел, как Элизабет уходит, и благодарил за это Бога. Все, во что он верил, все, что он считал незыблемым и неизменным, рассыпалось от одного удара, кроме нее. Отчаянно желая найти в ней прибежище и положить конец остальному, он повернулся и огромными шагами помчался на звук сражения.
Свернув за угол, Маркус обнаружил Сент-Джона, двигавшегося в тесном пространстве с большим изяществом. Рука пирата, державшая клинок, орудовала с такой скоростью, что за ней было трудно уследить. Его противником был Элдридж: он потерял парик, и теперь волосы его были растрепаны, лицо раскраснелось. Он явно проигрывал битву, но Маркуса интересовало не это: внимание его привлек Эйвери, стоявший в стороне с кинжалом в руке. Они работали вместе несколько лет, и до этого он воспринимал Эйвери как друга. Теперь наконец для обоих настал час истины.
Сент-Джон сделал выпад, и Элдридж не успел отразить удар. Маркус молча смотрел, как лезвие погружается в бедро Элдриджа и тот падает на колени.
Пират тут же схватил противника за горло, но тот и не думал сдаваться.
– Ты не можешь убить меня, – прохрипел Элдридж. – Я нужен тебе.
В этот момент Эйвери шагнул вперед и занес над Сент-Джоном руку с кинжалом.
– Нет! – крикнул Маркус. – Не делай этого!
Эйвери остановился, но не обернулся.
– Боюсь, у меня нет выбора.
Маркус еще раз попытался изменить ход событий: сжав клинок здоровой рукой, он взмахнул им, нацеливая лезвие так, чтобы ранить, но не убить. Однако резкая боль в ране заставила его руку дрогнуть, и он сделал роковой выпад.
Привалившись спиной к стене, Эйвери медленно сполз на пол, и с губ его закапала кровь. Руки его тут же окрасились в ярко-красный цвет, когда он прижал их к тому месту на груди, куда Маркус нанес удар. Элдридж неподвижно лежал рядом. Клинок Сент-Джона глубоко вошел в его сердце.
Вздохнув, Маркус нагнулся:
– Ах, Эйвери, почему?
– Милорд, – выдохнул Эйвери, – вам известен ответ. Тюрьма не для таких, как я.
– Ты спас мою жену, и я не оставил бы тебя.
Между губами Эйвери возник кровавый пузырь.
– Я очень привязался к ней…
Достав из кармана платок, Маркус вытер рот Эйвери, и тот, прохрипев слова благодарности, закрыл глаза.
Маркус перевел взгляд на Элдриджа.
– Там были еще… люди, – прохрипел Эйвери словно с того света.
– Она в безопасности?
– Да, в безопасности. – Дыхание Эйвери прервалось, и он застыл в объятиях смерти.
Поднявшись на ноги, Маркус устало взглянул на Сент-Джона.
– Вы спасли мне жизнь, – тихо произнес тот.
– Считайте, что я уплатил долг за аналогичную услугу. Что вы собираетесь с ним делать?
– Бедняга пал жертвой уличных разбойников. – Сент-Джон вынул клинок из обмякшего тела. – Мои люди позаботятся о том, чтобы его нашли в подходящее время в подходящем виде.
Маркус кивнул:
– Забирайте ваш дневник, и чтобы я никогда больше не видел эту гадость.
– Договорились, Уэстфилд. Думаю, король поверит описанию событий, если будете говорить вы с Баркли. А потом сорняки выкорчуют из агентства, и угроза в отношении меня будет исключена.
– Согласен. – Маркус вздохнул. Он знал, что этот день будет преследовать его всю жизнь.
– Дорогой?
Маркус повернулся на чудесный звук голоса жены: Элизабет стояла в нескольких футах от него, сжимая в руке пистолет. При виде ее, такой маленькой, но решительно настроенной, он наконец смог вздохнуть свободно, предвидя, что уже скоро сможет найти в ее объятиях утешение.
Эпилог
Лондон, апрель 1771 года
Погода для прогулки по парку была просто превосходная, и Маркус наслаждался погожим днем. Лошадь нетерпеливо гарцевала под ним, а он управлял ею одной рукой, приветственно прикладывая другую к полям шляпы.
– Добрый вечер, лорд Уэстфилд.
Маркус повернулся, и знакомое ландо поравнялось с ним.
– Леди Баркли.
Маргарет улыбнулась:
– Могу я узнать, как поживает леди Уэстфилд?
– Конечно, но, к сожалению, сейчас она спит. Знаете, мне очень не хватает ее общества.
– Надеюсь, она здорова?
– О да, хотя немного устала. Мы только что вернулись в Лондон, и путешествие было утомительным. – Маркус слегка замялся. На самом деле это он не дал ей поспать на постоялом дворе.
Элизабет становилась все красивее и все желаннее. Маркус часто думал о портрете ее матери, который висел над камином в парадной гостиной Честерфилд-Холла. Когда-то ему хотелось, чтобы такое же счастье озаряло лицо Элизабет, и вот теперь он мог поклясться, что счастья на ее лице было гораздо больше.
Всего лишь год назад Маркус думал, как удовлетворить желание Элизабет и положить конец своим мучениям. Сейчас же он понимал, что прошлое никогда не повторится и останется лишь воспоминанием. Он ежедневно благодарил Бога за то, что смог прогнать и ее демонов; вместе они обрели покой, а этим он очень дорожил.
– Рада слышать, что у Элизабет все в порядке. Мой сын очень хотел бы снова увидеться с тетушкой, а она обещала заехать на этой неделе.
– Она обязательно это сделает.
Они поговорили еще немного и распрощались. Выбрав безлюдную тропу, Маркус предоставил лошади возможность самой выбирать аллюр, потом свернул к Гросвенор-сквер, надеясь, что Элизабет достаточно выспалась.
Подъезжая к дому, Маркус увидел незнакомого человека и сразу заволновался.
Бросив поводья конюху, он заторопился в дом.
– Добрый вечер, милорд, – приветствовал Маркуса слуга, принимая у него перчатки и шляпу.
– Очевидно, не очень добрый, раз здесь был врач.
– Верно, леди Уэстфилд больна, милорд.
– Вдовствующая?
Маркус и сам знал, что это не так: за завтраком матушка являла собой пример здоровья, а Элизабет была рассеянна всю неделю.
Не в силах преодолеть тревогу, Маркус, перепрыгивая через ступеньки, поднялся по лестнице и осторожно вошел в комнату. Остановившись на пороге будуара, он уловил запах болезни, витавший в воздухе, несмотря на распахнутые настежь окна.
Элизабет неподвижно лежала на кушетке; кожу ее покрывали мелкие бисеринки пота, хотя на ней было лишь нижнее белье.
Маркусу сразу стало очевидно, что Элизабет смертельно больна.
Служанка, хлопотавшая над своей хозяйкой, сделала книксен и быстро удалилась, а Маркус упал на колени рядом с кушеткой и откинул со лба Элизабет влажные волосы. Ему хотелось прижать жену к себе и не отпускать никогда.
От прикосновения его руки Элизабет застонала.
– Что тебя беспокоит? – ласково спросил он.
– Ничего. Я все время думала о тебе. Где ты был?
– Катался в парке.
– И соблазнял всех женщин Лондона? – На лице Элизабет появилась слабая улыбка.
Не принимая ее игривого тона, Маркус нахмурился:
– Никогда больше не ревнуй, иначе я разозлюсь.
– А вот этого лучше не делать. Я полностью тебе доверяю. В ближайшем будущем, когда я не смогу быть рядом…
– Не сможешь… Господи! – Маркус заключил жену в объятия. – Скажи же наконец, что случилось. Я найду лучших врачей, обращусь к королю…
Хихикнув, Элизабет закрыла ему рот рукой.
– Повитухи будет достаточно.
– Повитухи? – Маркус замер, потом взглянул на ее живот. – Повитухи?
– Ну да. Как видишь, ты не зря трудился.
Глаза Маркуса медленно наполнялись удивлением.
– Элизабет! – Он нежно обнял ее. – У меня нет слов.
– Скажи, что ты счастлив, вот и все.
– Счастлив? Я просто вне себя от счастья!
Элизабет внезапно заплакала. Она несколько недель подозревала беременность, по мере того как грудь ее становилась нежнее, а тело все больше уставало. Скрывать утреннюю дурноту было непросто, но до сегодняшнего дня ей это удавалось. В конце концов она обратилась к доктору, когда уже была полностью уверена, что услышит самую желанную новость на свете.
– Я знаю, что ты хочешь сказать; особенно меня трогает то, что ты любил меня, даже зная, что, возможно, у нас не будет детей.
Уютно устроившись у мужа на коленях, Элизабет стала размышлять о том, как станет теперь отличаться ее жизнь от той, которую она вела весь предшествующий год. Эта жизнь будет спокойной и по-настоящему счастливой.
– Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя, дорогой мой муж! – Элизабет с улыбкой потянулась к Маркусу и крепко поцеловала его, после чего, чувствуя себя в безопасности в его объятиях, затихла и постепенно погрузилась в сон, продолжая мечтать об их с Маркусом счастливом будущем.
Погода для прогулки по парку была просто превосходная, и Маркус наслаждался погожим днем. Лошадь нетерпеливо гарцевала под ним, а он управлял ею одной рукой, приветственно прикладывая другую к полям шляпы.
– Добрый вечер, лорд Уэстфилд.
Маркус повернулся, и знакомое ландо поравнялось с ним.
– Леди Баркли.
Маргарет улыбнулась:
– Могу я узнать, как поживает леди Уэстфилд?
– Конечно, но, к сожалению, сейчас она спит. Знаете, мне очень не хватает ее общества.
– Надеюсь, она здорова?
– О да, хотя немного устала. Мы только что вернулись в Лондон, и путешествие было утомительным. – Маркус слегка замялся. На самом деле это он не дал ей поспать на постоялом дворе.
Элизабет становилась все красивее и все желаннее. Маркус часто думал о портрете ее матери, который висел над камином в парадной гостиной Честерфилд-Холла. Когда-то ему хотелось, чтобы такое же счастье озаряло лицо Элизабет, и вот теперь он мог поклясться, что счастья на ее лице было гораздо больше.
Всего лишь год назад Маркус думал, как удовлетворить желание Элизабет и положить конец своим мучениям. Сейчас же он понимал, что прошлое никогда не повторится и останется лишь воспоминанием. Он ежедневно благодарил Бога за то, что смог прогнать и ее демонов; вместе они обрели покой, а этим он очень дорожил.
– Рада слышать, что у Элизабет все в порядке. Мой сын очень хотел бы снова увидеться с тетушкой, а она обещала заехать на этой неделе.
– Она обязательно это сделает.
Они поговорили еще немного и распрощались. Выбрав безлюдную тропу, Маркус предоставил лошади возможность самой выбирать аллюр, потом свернул к Гросвенор-сквер, надеясь, что Элизабет достаточно выспалась.
Подъезжая к дому, Маркус увидел незнакомого человека и сразу заволновался.
Бросив поводья конюху, он заторопился в дом.
– Добрый вечер, милорд, – приветствовал Маркуса слуга, принимая у него перчатки и шляпу.
– Очевидно, не очень добрый, раз здесь был врач.
– Верно, леди Уэстфилд больна, милорд.
– Вдовствующая?
Маркус и сам знал, что это не так: за завтраком матушка являла собой пример здоровья, а Элизабет была рассеянна всю неделю.
Не в силах преодолеть тревогу, Маркус, перепрыгивая через ступеньки, поднялся по лестнице и осторожно вошел в комнату. Остановившись на пороге будуара, он уловил запах болезни, витавший в воздухе, несмотря на распахнутые настежь окна.
Элизабет неподвижно лежала на кушетке; кожу ее покрывали мелкие бисеринки пота, хотя на ней было лишь нижнее белье.
Маркусу сразу стало очевидно, что Элизабет смертельно больна.
Служанка, хлопотавшая над своей хозяйкой, сделала книксен и быстро удалилась, а Маркус упал на колени рядом с кушеткой и откинул со лба Элизабет влажные волосы. Ему хотелось прижать жену к себе и не отпускать никогда.
От прикосновения его руки Элизабет застонала.
– Что тебя беспокоит? – ласково спросил он.
– Ничего. Я все время думала о тебе. Где ты был?
– Катался в парке.
– И соблазнял всех женщин Лондона? – На лице Элизабет появилась слабая улыбка.
Не принимая ее игривого тона, Маркус нахмурился:
– Никогда больше не ревнуй, иначе я разозлюсь.
– А вот этого лучше не делать. Я полностью тебе доверяю. В ближайшем будущем, когда я не смогу быть рядом…
– Не сможешь… Господи! – Маркус заключил жену в объятия. – Скажи же наконец, что случилось. Я найду лучших врачей, обращусь к королю…
Хихикнув, Элизабет закрыла ему рот рукой.
– Повитухи будет достаточно.
– Повитухи? – Маркус замер, потом взглянул на ее живот. – Повитухи?
– Ну да. Как видишь, ты не зря трудился.
Глаза Маркуса медленно наполнялись удивлением.
– Элизабет! – Он нежно обнял ее. – У меня нет слов.
– Скажи, что ты счастлив, вот и все.
– Счастлив? Я просто вне себя от счастья!
Элизабет внезапно заплакала. Она несколько недель подозревала беременность, по мере того как грудь ее становилась нежнее, а тело все больше уставало. Скрывать утреннюю дурноту было непросто, но до сегодняшнего дня ей это удавалось. В конце концов она обратилась к доктору, когда уже была полностью уверена, что услышит самую желанную новость на свете.
– Я знаю, что ты хочешь сказать; особенно меня трогает то, что ты любил меня, даже зная, что, возможно, у нас не будет детей.
Уютно устроившись у мужа на коленях, Элизабет стала размышлять о том, как станет теперь отличаться ее жизнь от той, которую она вела весь предшествующий год. Эта жизнь будет спокойной и по-настоящему счастливой.
– Ты даже представить не можешь, как я люблю тебя, дорогой мой муж! – Элизабет с улыбкой потянулась к Маркусу и крепко поцеловала его, после чего, чувствуя себя в безопасности в его объятиях, затихла и постепенно погрузилась в сон, продолжая мечтать об их с Маркусом счастливом будущем.