Дейли Джанет. Под сенью виноградных лоз

   Клей посмотрел на него с любопытством.
   – Да я только словом с ней перемолвился. – Он не отрывал глаз от лица кузена. – Ты что, продолжаешь дуться на меня из-за жены? Прости, бывшей жены. Ты ведь развелся с Адриен?
   Брак Сэма с Адриен Боллард распался спустя шесть месяцев после женитьбы еще до того, как он застал ее с Клеем при весьма двусмысленных обстоятельствах. Этот случай, естественно, не послужил сближению двоюродных братьев.
   – Ты ни капельки не переменился, Клей, – Сэм поставил стакан на мраморную поверхность столика по соседству с фарфоровой статуэткой. – Все та же дешевка.
   Клей только ухмыльнулся в ответ. Сэм пристально посмотрел ему в глаза и отошел. Он предпочитал находиться в одиночестве.
 
   Хью шепнул Келли на ухо:
   – А вот и еще один участник треугольника – барон Фужер. Заговори о его библиотеке в Шато-Нуар, и он будет навеки твой.
   Келли улыбнулась про себя. Не впервые Хью наставлял ее таким образом, предоставляя информацию о важной персоне, с которой ее знакомил. Это, с одной стороны, создавало иллюзию близкого знакомства с человеком, облегчало контакт, а с другой – давало пищу для беседы, не сводя ее к банальным темам вроде погоды.
   Барон Эмиль Жерар Кретьен Фужер поначалу разочаровал Келли, совершенно не соответствуя ее представлению о французском аристократе. Конечно, кольцо с печаткой, вечерний костюм ручной работы, туфли из великолепной кожи, тщательно отполированные ногти – все эти внешние атрибуты присутствовали, но на этом все и заканчивалось. У этого невысокого полноватого мужчины на шестом десятке, с намечающейся лысиной был рассеянный вид погруженного в думы степенного академика. Келли мысленно поблагодарила Хью – упоминание о библиотеке могло стать ключом к беседе.
   – Очень рад познакомиться с вами, мисс Дуглас. – Барон приветствовал ее с привычной учтивостью, но даже улыбка не делала его лицо менее серьезным. Келли подумала, что, должно быть, многие ошибаются, принимая его внутреннюю сосредоточенность за равнодушие.
   – Для меня это большая честь, барон Фужер, – ответила Келли, прибавив: – Так же, как и для всего Нью-Йорка.
   Он рассеянно кивнул и тут с некоторым опозданием вспомнил о стоявшей рядом женщине.
   – Простите, я не познакомил вас. Моя жена, баронесса Натали Евгения Магдалена Фужер. Мадемуазель Дуглас. А с нашим хозяином, мсье Таунсендом, вы уже знакомы.
   Келли повернулась к его жене, стройной невысокой женщине, лет на двадцать моложе мужа.
   – Очень рада познакомиться с вами, баронесса Фужер.
   – Зовите меня Натали. – Живая, с ясной, как и ее глаза, улыбкой, темные, собранные в пучок волосы открывали маленькие изящные ушки, в которых покачивались серьги с бриллиантами и рубинами. Шифоновое платье, переливающееся всеми цветами радуги, говорило о ее пристрастии к насыщенной цветовой гамме. – Мы ведь в Америке, – продолжила баронесса. – Здесь не придают значения титулам. А я могу называть вас Келли?
   – Мне будет приятно, – с готовностью отозвалась девушка. Контраст между характерами мужа и жены бросался в глаза.
   – Ваш город чудесен, – сказала баронесса Келли. – Как, должно быть, приятно жить здесь.
   – Как когда, – сдержанно отозвалась Келли. – Вы впервые в Нью-Йорке?
   – Нет, я уже дважды была здесь, но ваш город неисчерпаем, он никогда не наскучит, – заявила Натали Фужер, не замечая, что барон уже не участвует в беседе. Но от внимания Келли не ускользнул отсутствующий взгляд барона.
   – Так многие считают. Нью-Йорк может утомить вас, но наскучить – никогда, – заявила Келли, и баронесса согласно засмеялась. Серебристый смех ее звучал очень мелодично. Барон бросил на них рассеянный взгляд, не понимая, чему смеются.
   – Вы очень метко заметили, Келли. И я бы сказала – остроумно.
   – Просто наблюдение местного жителя, – отшутилась Келли и проговорила, обращаясь к барону: – Я слышала, барон, что у вас в Шато-Нуар совершенно уникальная библиотека?
   При упоминании о библиотеке глаза барона зажглись, выражение лица стало почти одухотворенным.
   – В моем собрании действительно есть прекрасные и редкие издания. Но это не моя заслуга. Библиотека собиралась в течение долгих лет. Столетий. Она подлинный источник наслаждения для меня.
   И, сев на свой любимый конек, он начал перечислять произведения величайших мировых писателей и философов – некоторых Келли помнила еще со времен колледжа.
   – Вы должны побывать в Шато-Нуар, и я покажу вам сокровища моей коллекции, – закончил барон, и слова его звучали как приказ.
   Прежде чем Келли успела ответить, к ним подошел Гил Ратледж и ласково обнял барона за плечи.
   – Эмиль, – приветливо начал он, – я вижу, ты уже познакомился с прелестной мисс Дуглас.
   – Совершенно справедливо.
   Гил ослепительно улыбнулся Келли.
   – Барон говорил вам, что мы познакомились, когда он еще ходил в коротких штанишках?
   Келли улыбнулась, пытаясь представить этого стоящего перед ней ученого мужа маленьким мальчиком.
   – Нет, не говорил.
   – Это было в сорок пятом, – поспешил начать свой рассказ Гил. – Война в Европе закончилась, а за сутки до этого первая атомная бомба была сброшена на Японию. В то время я в чине лейтенанта находился во Франции. Мне как раз предоставили месячный отпуск, и дедушка Эмиля пригласил меня провести его в Шато-Нуар.
   – «Шато-Нуар» сорок пятого года, – пробормотал Хью почти благоговейно. – Поистине царское вино.
   – Горжусь тем, что присутствовал при его рождении, – заметил Гил. – Его будущее величие можно было угадать еще в процессе брожения. А через несколько лет, когда выдержка вина закончилась, дедушка Эмиля, проявив поистине королевскую щедрость, прислал мне в подарок ящик с драгоценным содержимым. «В память о вашем пребывании в Шато-Нуар», – писал он. У меня до сих пор сохранилось несколько бутылок. Я открываю их только в исключительных случаях. – Он повернулся к Эмилю. – Возможно, нам вскоре представится случай откупорить одну, Эмиль.
   – Возможно, – кратко отозвался барон.
 
   Клей Ратледж со своего места незаметно наблюдал за оживленной беседой барона и Келли Дуглас. Он следил за ней восхищенным взглядом, и только судорожно сжатые губы говорили о том, что его больно ранили прощальные слова Сэма.
   Когда к ним подошел отец, взгляд Клея переместился на него. Отец был готов на все, только бы сорвать сделку Кэтрин с бароном. Еще много лет назад Клей понял, что у Гила Ратледжа в жизни только одна цель – превзойти Кэтрин в искусстве виноделия. Бабушка всегда присутствовала в их жизни – даже после того, как отлучила отца от себя и выставила его с молодой женой и ребенком из собственного дома. Это Клей помнил с юных лет. И понимал, и разделял ненависть к ней отца.
   Тем временем жена барона рассмеялась каким-то словам Келли. Клей окинул ее оценивающим взглядом, заметив, как улыбка на ее лице сменилась вежливым интересом, когда в беседу вступил муж. Натали была второй женой барона. Значительно моложе своего мужа, она любила светские удовольствия и прочие развлечения и, как заподозрил Клей еще в прошлый раз, мечтала о страстной любви, которую ее тишайший муж не мог ей дать.
   Клей подумал о союзе, которого так отчаянно жаждал отец. Здесь можно было при желании убить двух зайцев. Отец мог бы заниматься делами с бароном, а он – любовью с его женой.
   Подождав, когда Келли и Таунсенд отошли, смешавшись с другими гостями, Клей присоединился к барону и отцу. Обменявшись приветствиями, он минуту-другую поболтал с бароном о винном аукционе и о винах бордо, отобранных для аукциона бароном. Потом, слегка повернув голову в сторону Натали Фужер, улыбнулся ей и кивнул – ничего больше.
   Барон рассеянно скользнул по ним взглядом, затем вдруг встрепенулся, словно кто-то напомнил ему о хороших манерах.
   – Вы ведь знакомы? – спросил он жену.
   – Да. – Она слегка улыбнулась. – Виделись два-три раза.
   – Сегодня – третий, – как бы между прочим вставил Клей.
   – Мы слишком часто выезжаем. Трудно всех запомнить, – сделал попытку оправдаться барон.
   – Я понимаю, – кивнул Клей.
   Гил, заговорив, отвлек внимание барона. Клей немного отошел в сторону – казалось, он не хочет мешать беседе, но сам поглядывал на Натали, а она, в свою очередь, украдкой наблюдала за ним. Он видел, как в ямочке на ее шее учащенно пульсирует жилка, и не сомневался, что его присутствие волнует ее. Инстинкт и опыт подсказали ему, что лучший путь к ее сердцу – держаться спокойно и серьезно, говоря больше интонацией, чем словами.
   – Вам нравится Нью-Йорк? – спросил он ее.
   – Здесь очень интересно. Вы не находите? – Она продолжала изучать его, выражение ее лица говорило, что ее увлекает скорее не беседа, а он.
   – Если вам скучно и одиноко, то место мало что может изменить. – Клей держался невозмутимо, но старался, чтобы его поза, голос, взгляд выдавали, как трудно ему дается эта сдержанность.
   – Думаю, у мужчины здесь достаточно много способов приятно развлечься, – проговорила она как бы вскользь.
   – А если хочется невозможного? – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Как, например, вам.
   Глаза ее удивленно расширились. На какое-то мгновение баронесса потеряла контроль над собой, весь жар ее сердца, жажда любви отразились на ее лице, она почти принадлежала ему, но опасная минута прошла, и она овладела собой.
   – Многие хотели бы оказаться на моем месте, мсье Ратледж.
   – Не сомневаюсь, – ответил он и вновь повернулся к отцу и барону, не желая форсировать события. Он явно вызвал ее интерес. Пока этого достаточно. Завтра у барона свидание с Кэтрин, а всем известно, что на деловые встречи он является без жены. Значит, она будет предоставлена самой себе. Или ему.
 
   Келли проскользнула в дверь слабо освещенной библиотеки. После утомительного часа, проведенного среди людей, где ей приходилось все время болтать и улыбаться, она нуждалась в отдыхе. Она всегда чувствовала себя не особенно уютно на больших сборищах, тем более в качестве гостьи.
   Келли подошла к окну, за которым светился огнями Эмпайр-Стейт-Билдинг, а в отдалении высились башни-близнецы Всемирного торгового центра. Открыв сумочку, она достала сигареты и закурила.
   – Разве вы не знаете? Курение вредно для здоровья.
   С улыбкой на лице она обернулась и увидела прямо перед собой Сэма Ратледжа. Сердце ее бешено забилось, нервы напряглись. Сэм удобно устроился в мягком низком кресле. Неуловимая усмешка на губах, туго обтянутые бронзовой кожей скулы.
   Защелкнув сумку, она затянулась, пустив дым в потолок.
   – Вредны также яйца, свиные ребрышки, пышки и еще – вредно бродить ночью по городу. – Сделав над собой усилие, она улыбнулась.
   – Вы забыли об алкоголе.
   – Если начать перечислять все, что не советуют делать врачи, список будет бесконечным.
   – Ваша правда. – Поднявшись с кресла, он подошел к ней и встал рядом.
   Она была высокого роста, но он был выше. Чтобы посмотреть ему в глаза, ей пришлось бы запрокинуть голову – Келли это не нравилось. С большинством мужчин она была одного роста. Она чувствовала, как в ней нарастает напряжение, и сопротивлялась этому.
   Сэм прислонился плечом к стеклу, бросив взгляд в сторону открытой двери, за которой мелькали силуэты нарядных гостей. Шум голосов проникал в комнату. Он перевел взгляд на Келли. Металлические нити, вплетенные в кружевную ткань ее золотистого платья, мерцали в полутьме комнаты. Ему вдруг стало интересно, есть ли у нее под платьем белье…
   – Вам, наверное, захотелось побыть в тишине? – спросил он, отхлебывая пиво.
   Она улыбнулась и кивнула.
   – Сегодня у меня был трудный день.
   – Догадываюсь.
   – У вас, впрочем, тоже, – прибавила Келли. Внешне она выглядела спокойной, но в ее взгляде таилась какая-то затаенная тревога. Почему? Это была вторая вещь, которую ему захотелось выяснить. – Вы прилетели сегодня?
   – Вчера. Кэтрин необходимо было отдохнуть перед аукционом.
   Подняв голову, Келли встретилась с ним взглядом. Темные спокойные глаза, в которых чувствуется внутренняя сила. Келли не сомневалась, что он будет защищать до конца то, что ему принадлежит.
   Ощущая некоторое внутреннее беспокойство, Келли отвела глаза.
   – Ваша жена приехала с вами?
   – Я не женат.
   Келли посмотрела на него с удивлением.
   – Мне казалось, я где-то читала, что вы женились.
   – Давние дела. Мы разошлись.
   – Никогда не знаю, что говорить в таких случаях. – Она крутила в руках сигарету. – Проявить сочувствие и сказать, как мне печально это слышать, или, напротив, радоваться.
   – Радуйтесь. – Он улыбнулся. – Я радуюсь.
   – Хорошо. Я рада за вас.
   – Спасибо.
   – Похоже, что Кэтрин прекрасно проводит время. – Келли на какое-то мгновение увидела главу семейства Ратледж среди плотно обступивших ее людей. – Она все время окружена людьми. – Келли это устраивало: достаточно поймать взгляд Кэтрин, улыбнуться и кивнуть – и правила этикета были соблюдены.
   – Кэтрин рада любой возможности поговорить о виноделии. Думаю, в этом нет ничего удивительного. Для всех Ратледжей жизнь – это каберне. – Он криво усмехнулся.
   Его шутка рассмешила Келли. Посмотрев на него с интересом, она не удержалась и сказала:
   – Но ведь вы тоже Ратледж.
   Улыбка сильней проступила на его лице, а в глазах заиграли озорные огоньки.
   – Кэтрин сказала бы, что я из тех сортов каберне, которые долго созревают, в которых слишком много дубильных веществ. Она любит сравнивать людей с разными винами. Для нее вина – как живые существа со своими характерами. Вот вас, например… – Он задумался, изучающе глядя на нее, взгляд его стал слишком уж откровенным. – Думаю, ей было бы трудно охарактеризовать вас. Хотя вы скорее принадлежите к сухим винам, чем к сладким. Пожалуй, белое сухое…
   – Надеюсь, вы ошибаетесь, – перебила его Келли с нарочито легкомысленной интонацией. – Эти вина долго не живут.
   – Все зависит от сорта винограда и года сбора. Некоторые из них прекрасно сохраняются.
   – Что ж, тогда все в порядке. – Она стряхнула пепел в хрустальную пепельницу. – Надеюсь, Кэтрин не рассердили мои вопросы в интервью?
   – Думаю, что нет, иначе вы бы уже знали об этом, – успокоил ее Сэм, понимая, что Келли сознательно уходит от разговоров о себе. – Я думаю, она почувствовала в этих вопросах вызов, а это ей всегда нравится. Как и любому виноделу. Иначе не следует связывать свою жизнь с винами.
   – Значит, и вам тоже нравится?
   – Конечно. – И тут же сам задал вопрос: – А вы долго жили в Напа-Вэлли до переезда?
   – Не очень. – Она медленно выпустила дым. – В Айове подростку неплохо живется. Свежий воздух. Никакого смога, загрязнения атмосферы. Все друг друга знают, все время что-нибудь да происходит – футбол по пятницам, катание на санях, конкурсы в День поминовения, летние спортивные игры, ярмарки, уборка урожая…
   – Вы тоже в детстве собирали кукурузу?
   – Намекаете на мой рост? – Она вызывающе посмотрела на него.
   – Просто пытался представить вас в синих джинсах, ковбойке, в соломенной шляпе и, наверное, короткие косички. – Он наклонился к ее лицу. – У вас очень белая кожа, веснушки не досаждают?
   – Вовсе нет. Я обычно становлюсь красной, как вареный рак.
   – Видимо, вы и вправду собирали кукурузу.
   – Только одно лето. Потом я устроилась работать на местную станцию, сначала секретарем и одновременно курьером, спустя два месяца меня стали выпускать в эфир как диск-жокея, если надо было кого-нибудь заменить. Ну и, наконец, мне дали собственные часы.
   – С таким-то голосом… Ничего удивительного.
   – Голос, конечно, помог. Но к тому времени я уже могла заменить звукооператора, ведущего «Новостей», метеоролога, пробовала интервьюировать. Приходилось программу составлять и рекламой заниматься.
   – Наверное, тогда же стали подумывать о телевидении? Я имею в виду, когда стали вести «Новости» на радио.
   – Не совсем. – Келли заметила, что Сэм не притрагивался к пиву, а просто держал в руке стакан, иногда перекатывая в нем жидкость. – Ведь это была маленькая радиостанция, – напомнила она. – Прочтешь последние новости с телетайпа – вот и все. Мы называли это «жареным», «прямо со сковородки». Тогда я мечтала работать в газете, писать. Телевидением я заинтересовалась только на втором курсе колледжа, проходя стажировку на местной телестанции. Там мне и предложили место репортера – еще до окончания колледжа. Я согласилась. – Она повела плечами. – Остальное – уже отдельная история.
   Рассказывая о своей работе на радио, Келли говорила с удовольствием, но когда она упомянула о телевидении, Сэм почувствовал, как ее голос изменился, потеплел, выражение лица стало мягче, а глаза заблестели. Сомнений не было: Келли Дуглас обожала свою работу. Эти чувства были знакомы Сэму, так как напоминали ему ту радость и удовлетворение, которые дарила ему работа на виноградниках и в винодельне.
   – Семья, должно быть, гордится вами.
   – У меня никого нет. – Келли загасила сигарету в пепельнице. – Мама умерла, когда мне только исполнилось восемь, а отца я потеряла вскоре после окончания школы. А больше у меня никого не было – ни братьев, ни сестер, никого.
   – Вам, наверное, пришлось несладко.
   – Жизнь вообще трудная штука, но альтернатива – еще хуже.
   – Верно, – согласился он, и улыбка слегка тронула его губы. И тут же спросил, склонив на плечо голову: – А чем занимался ваш отец?
   – Всем понемногу. Как говорят в Айове: вез, что предлагали.
   Сэм понимающе кивнул, но по прорезавшей лоб складке чувствовалось, что его мысли уже заняты другим.
   – Как я понял, родились вы в Напа-Вэлли. В какой ее части? В Сент-Хелен? Рутерфорде? Напа? Калистога-Спрингс?
   Стоило ему начать перечислять города в долине, как Келли почувствовала, что надо срочно что-то придумать, чтобы остановить его. Скрестив на груди руки, она запрокинула голову, окинув его удивленным взглядом.
   – Это что? Допрос? – Слова ее прозвучали упреком. – Если вам интересно, сколько мне лет, я и так скажу: двадцать девять. Рост – пять футов восемь дюймов, вес – сто двадцать пять фунтов, волосы каштановые, глаза зеленые, не замужем. Училась в университете Айовы, окончила его пятнадцатой на курсе. Люблю пастельные тона, одежду от Калвина Клейна, музыку Кола Портера, особенно если поет Синатра. Предпочитаю йогурт «Йоплет», а не «Дэннон», обожаю немецкий шоколадный торт и не люблю острые жирные блюда. Пью минералку «Эвиан», а не «Перье», иногда позволяю себе пропустить стаканчик вина, но никогда не пью ничего крепкого. Курю, хотя борюсь с этой привычкой. Может, я что-то упустила?
   – Неужели у вас нет никакого хобби? – В его глазах она прочитала нечто среднее между восхищением и удивлением.
   – Вы настойчивы, – заявила Келли, досадуя, что ее усилия положить конец вопросам напрасны.
   – Просто любопытен, – поправил ее Сэм, усмехаясь, – Очевидно, вы не любите разговоры о вашей личной жизни. И очень умело отшиваете особо назойливых. – Он отстранился от окна. – Я не хотел вас обидеть.
   – А я вовсе не обижена. – Она поразилась, как он легко раскусил ее уловки.
   – Вот и хорошо. – Он упорно не сводил с нее глаз. – Человеку, как вы, который постоянно на людях, уединение необходимо.
   – Это правда.
   Он широко улыбнулся.
   – Так какое же у вас хобби? Вы так и не сказали. Келли беспокоил его пристальный взгляд, но она ответила почти без колебаний:
   – Не знаю, можно ли это считать хобби, но я люблю реставрировать старую мебель. Раздобуду что-нибудь в царапинах и выбоинах, сниму лак, зачищу, выровню, отполирую и вновь покрою лаком, чтобы вещь заиграла и стала как новая. Началось это по необходимости: мне нужно было обставить квартиру, которую я сняла, переехав в Сент-Луис. А теперь делаю это для собственного удовольствия. Сейчас, например, я восстанавливаю старинный столик с черепаховым покрытием, который откопала на распродаже на аукционе неподалеку от моего дома на Грэмерси-Парк. Сам он из красного дерева. Я уже удалила с него старую краску, отчистила, теперь следующий этап – покрыть несколькими слоями воска.
   – Ясно. – Он с пониманием улыбнулся ей. Келли почувствовала волнение.
   – Что еще сказать? Это занятие доставляет мне удовольствие. – Келли старалась говорить непринужденно.
   – Понятно. – Он замолчал и, потянувшись, взял ее правую руку и, повернув ладонью кверху, стал внимательно разглядывать нежную розовую кожу. – Я полагаю, что всю работу – чистку, полировку и прочее – вы производите в перчатках.
   От ласкового прикосновения у нее перехватило дыхание и по телу пробежали мурашки. Ни разу ни одно мужское прикосновение так не волновало ее. Несправедливо, что виной этому был Сэм Ратледж, и в его глазах она видела, что и он испытывает нечто подобное.
   – Действительно, для работы я надеваю перчатки. – Келли высвободила руку, пытаясь справиться с охватившим ее волнением.
   – Странно, – пробормотал он.
   – Что именно? – Она стиснула ремешок вечерней сумочки, мучительно соображая, как бы побыстрее завершить беседу.
   – Я тоже люблю старые вещи. Только в моем случае это аэропланы.
   – Аэропланы? – не смогла удержать удивления Келли. – Вы умеете летать?
   Он кивнул.
   – Летаю, когда есть время, но это случается нечасто. У меня есть «Малыш». – Видя ее недоуменный взгляд, Сэм пояснил: – Старый двухместный биплан с открытой кабиной.
   – Биплан? Вроде того, на котором летает Снупи в поисках Красного Барона? – спросила она с улыбкой, вспомнив персонажа из мультяшки.
   Сэм улыбнулся в ответ.
   – Малыш не до такой степени старомоден, но некоторое сходство есть. Мой биплан построен лет сорок назад для фигурных полетов. Купил я его в жутком состоянии. Возился с ним все свободное время в течение двух лет, и теперь на нем снова можно летать.
   – Представляю, какая это была радость для вас, когда он оторвался от земли. – Келли было знакомо это чувство гордости и удовлетворения, которое испытал в тот момент Сэм.
   – Большая радость, – согласился он.
   Она смотрела на него в задумчивости.
   – Никогда бы не подумала, что вы увлекаетесь авиаспортом. Скорее уж теннисом, бадминтоном или поло. Все эти виды спорта больше подходят для мужчины из винодельческого клана. Наверное, там, в воздухе, вы испытываете огромное чувство свободы.
   Он согласно кивнул.
   – Свободы, власти. И более того, ощущение абсолютного владения ситуацией. Того, что начинаешь особенно ценить, когда трудишься на земле, завися от причуд матушки-природы.
   – Понимаю вас. – Из гостиной донесся взрыв хохота. Келли посмотрела в сторону двери. – Кто-то от души веселится.
   – Похоже на то.
   Она воспользовалась подходящей ситуацией.
   – Думаю, мне пора возвращаться к остальным.
   – Кэтрин, наверное, тоже потеряла меня. Вернемся вместе.
   Молча наклонив голову в знак согласия, Келли пошла к двери, ощущая некоторый дискомфорт от того, что Сэм идет следом за ней. Выйдя в гостиную, она, обернувшись, послала ему улыбку и, кивнув на прощание, направилась к ближайшей группе гостей.
   Но ее тут же перехватил Хью.
   – Келли, а я уже подумал, что ты совсем покинула нас.
   – Честно говоря, я тебя ищу как раз для того, чтобы сказать: я скоро ухожу. Очень скоро.
   – Я не удивлен, зная твой сегодняшний день. – Глаза Хью светились пониманием. Келли захотелось обнять его. – Я вызову тебе такси.
   – Не стоит связываться с такси. – Рядом с ними стоял Сэм Ратледж. Оказывается, он никуда не отошел, как она надеялась. – Мы на машине. Я мог бы отвезти мисс Дуглас домой.
   – Спасибо, но, право, в этом нет необходимости, – стала отказываться Келли, повернувшись к нему.
   – Необходимости, может, и нет, но если позволите, то это доставит мне удовольствие, – спокойно заметил он.
   – Воспользуйся предложением, – сказал Хью. – Когда я последний раз садился в такси, оно еще раскачивалось от предыдущего пассажира.
   – А если Кэтрин захочет раньше ехать домой… – начала было Келли.
   – Почему я должна захотеть уехать раньше? – вступила в разговор Кэтрин Ратледж, на лице которой не было никаких следов усталости. – И куда?
   – В гостиницу, – ответил Сэм.
   – Зачем? Никто пока не разъезжается, – спокойно заметила она.
   – Кроме мисс Дуглас, – объяснил Сэм. – И поэтому я предложил отвезти ее домой в нашей машине, но она беспокоится, что ты можешь захотеть покинуть прием до моего возвращения.
   – Очень любезно с вашей стороны, мисс Дуглас, но вам вовсе не стоит волноваться по этому поводу. Я прекрасно провожу время и не собираюсь пока уезжать. И настаиваю, чтобы Джонатан проводил вас домой.
   – Джонатан? – удивленно наморщила лоб Келли. – Разве речь шла не о Сэме?
   – Разве я сказала Джонатан? – Кэтрин пребывала в замешательстве лишь мгновение, а затем небрежно отмахнулась. – Ну конечно, я имею в виду Сэма. Он отвезет вас.
   У Келли не оставалось выбора. Поблагодарив Кэтрин, она прихватила пальто и вышла из квартиры. Сэм шел рядом. После навеваемой кондиционерами прохлады летняя ночь казалась особенно душной. Окинув взглядом ряд машин перед подъездом, Сэм жестом указал на одну.
   – Вон наш автомобиль. – Он сделал знак шоферу, и тот распахнул заднюю дверцу.
   Скользнув на сиденье, Келли расправила складки своего атласного пальто. Никакой надежды на то, что Сэм отправит ее домой одну с шофером, не оставалось – этот гигант протиснулся за ней следом и теперь сидел рядом. Келли назвала водителю свой адрес и устроилась поудобнее на сиденье.