Страница:
– Могу я взглянуть на ваш идентабель? – спросила Клео.
– Будьте так любезны. – Порывшись в пухлых карманах своего пальто, он выудил оттуда чуть ли не пригоршню пластиковых карточек. Потом высыпал их на стол рядом с Клео. – Выберите, какой вам нужно.
– Сразу три идентабеля? – недоверчиво пробормотала женщина. – Но у вас не может быть больше одного. Это противозаконно.
– А где Ник? – спросил Шир.
– Он ушел с Бобби. В Федеральное бюро служебных стандартов.
– А, так у вас сынишка. – Он криво усмехнулся. – Видите, сколько воды утекло с тех пор, как я последний раз виделся с Ником? А кто мальчик? Новый? Аномал?
– Новый, – ответила Клео. Затем прошла в другой конец гостиной – к видеофону.
– Куда вы звоните? – поинтересовался Шир.
– В Бюро. Узнать, ушли ли оттуда Ник и Бобби.
Шир тоже подошел к видеофону.
– Там их даже не вспомнят, – сказал он. – Даже не поймут, о чем вы спрашиваете. Неужели вы не знаете, что там за люди? – Тут он выдернул вилку видеофона из сети. – Вот, прочтите мою книгу. – Снова ощупав свои разнокалиберные карманы, он вытащил на свет мятую книжку – всю в пятнах, с порванной обложкой – и протянул ее Клео.
– Господи, да не нужна она мне. – Клео брезгливо поморщилась.
– Нет, возьмите. Прочтите ее, и тогда вы поймете, что мы должны делать, чтобы избавиться от тирании Новых и Аномалов. Тирании, которая калечит нашу жизнь, которая обращает в насмешку все наши стремления. – Шир вертел засаленную книжку в руках, пытаясь найти нужную страницу. – Можно мне теперь чашку кофе? – жалобно попросил он. – А то мне что-то никак не найти нужную цитату, потребуется некоторое время.
Клео на секунду задумалась, затем прошла в крохотную кухоньку вскипятить воду для растворимого эрзац-кофе.
– Можете остаться еще на пять минут, – сказала она затем Ширу. – Если за это время Ник не вернется, вам придется уйти.
– Вы боитесь, что вас здесь кто-то со мной застанет? – спросил Шир.
– Нет, я… мне уже просто не по себе, – ответила Клео.
«Потому что я знаю, кто ты такой, – подумала она. – И я уже видела такие мятые, засаленные книжонки. Занудные книжонки, которые таскают всюду в грязных карманах и листают тайком, втихомолку».
– Вы член РИД, – сказала она вслух.
Шир криво ухмыльнулся.
– РИД слишком пассивен. Они хотят действовать только через избирательные урны.
Теперь он отыскал требовавшуюся ему цитату, но занятие это, похоже, так его утомило, что показывать ее Клео он не стал; коротышка просто стоял, сжимая в руках свою книжицу.
– Я отсидел два года в государственной тюрьме, – чуть погодя сказал он. – Позвольте мне выпить чашку кофе, и я уйду; я не стану дожидаться Ника. Наверное, он все равно ничего не сможет для меня сделать.
– А что он, по-вашему, мог бы сделать? Ник не работает в правительстве; нет у него никаких…
– Нет, мне не это нужно. Меня официально освободили; я отбыл свой срок. Нельзя ли мне остаться здесь? У меня совсем нет денег, и мне некуда пойти. Я уже перебрал в уме всех, кого только удалось припомнить и кто смог бы мне помочь, и методом исключения добрался до Ника. – Шир взял у Клео чашку кофе, в ответ опять протягивая ей книжку. – Спасибо, – пробормотал он, жадно отхлебывая. – А знаете вы, между прочим, – продолжил Шир, вытирая рот, – что вся структура власти на этой планете непременно рухнет от гнили? От внутренней гнили – так что однажды мы сможем смести ее одним щелчком. Достаточно лишь расставить тут и там несколько ключевых людей – Старых, разумеется, Людей. Разместить их как внутри, так и вне аппарата Государственной службы. И тогда… – Он энергично смахнул ладонью воображаемого врага. – Все это есть в моей книге. Обязательно сохраните ее и прочтите. Прочтите, как Новые Люди и Аномалы манипулируют нами путем контроля над всеми средствами информации и…
– Вы сумасшедший, – вставила Клео.
– Нет, уже нет, – замотал головой Шир. Черты его крысиной мордочки выразили мгновенное и эмоциональное несогласие. – Три года назад, сразу после ареста, меня подвергли клиническим исследованиям и официально признали сумасшедшим. Паранойя, так мне сказали. Но перед тем как освободиться, я прошел такое множество психотестов, что теперь могу доказать свою вменяемость. – Он опять зашарил в своих многочисленных карманах. – У меня даже есть официальное тому подтверждение. Я всегда ношу его с собой.
– Вас надо бы снова проверить, – заметила Клео.
«Черт побери, – подумала она. – Да собирается ли Ник вообще домой возвращаться?»
– Наше правительство, – заявил Шир, – разрабатывает программу стерилизации всех мужчин из Старых Людей. Вы об этом слышали?
– Слышала, но не верю. – Клео уже вдоволь наслушалась подобных несуразных сплетен. Все они обычно оказывались неправдой… или, по крайней мере, большинство из них. – Вы это говорите, – сказала она, – чтобы оправдать насилие и жестокость, вашу собственную нелегальную деятельность.
– Мы располагаем ксерокопией этого законопроекта. Его уже подписали семнадцать Советников из…
Тут сам собой включился телевизор.
– Передаем последние известия. Передовые отряды Третьей армии докладывают, что «Серый динозавр», корабль, на котором гражданин Торс Провони покинул Солнечную систему, обнаружен на орбите Проксимы Центавра без признаков жизни на борту. В настоящее время буксирные суда осуществляют стыковку с этим, по всей видимости, заброшенным звездолетом, и следует ожидать, что тело Провони будет обнаружено в течение ближайшего часа. Оставайтесь у ваших экранов и ждите дальнейших известий. – Передав сообщение, телевизор сам собой отключился.
Странная, почти конвульсивная дрожь пробежала по телу Дарби Шира. Лицо его исказила гримаса, правая рука сжалась в кулак, и этим кулаком он стал колотить по воздуху. А затем, сверкая глазами, повернулся к Клео.
– Им никогда его не взять, – прошипел он сквозь зубы. – И я вам скажу почему. Торс Провони, Старый Человек, лучший из нас – он превосходит любого из Новых Людей и Аномалов. Он непременно вернется в Солнечную систему с подмогой. Как и обещал. Где-нибудь обязательно должна быть эта подмога, и он ее найдет – даже если на это потребуется восемьдесят лет. Ведь он вовсе не ищет какую-то планету, которую мы смогли бы колонизировать. Нет, он отправился за подмогой. – Дарби Шир испытующе разглядывал Клео. – Вы об этом не знали, так? И немудрено. Мало кто об этом знает. Наше правительство контролирует всю информацию – в том числе и о Провони. Но в этом-то все и дело. Провони не оставит нас на произвол судьбы. Он не позволит править нами мутировавшим проходимцам, что всюду выставляют свои так называемые «способности» в качестве предлога для того, чтобы захватить всю власть на Земле и удерживать ее до скончания века. – Коротышка тяжело и шумно дышал. Крысиная мордочка исказилась от напряжения, а в стеклянных глазах застыл фанатизм.
– Да-да, – кивнула Клео и неприязненно отвернулась.
– Вы мне не верите? – возгласил Шир.
– Я верю, – ответила Клео, – что вы преданный сторонник Провони. Да, этому я охотно верю.
«И еще я верю, – подумала она, – что ты снова официальный параноик, как и пару лет назад».
– Привет. – Ник вместе с тащившимся позади Бобби вошел в квартиру. Внимание его тут же привлек Дарби Шир. – Это еще кто? – спросил он.
– Ну как, Бобби прошел? – спросила в ответ Клео.
– Думаю, да, – ответил Ник. – На следующей неделе нам пришлют почтовое уведомление. Если б мы провалились, нам, наверное, прямо сейчас бы и сказали.
– Я провалился, – промямлил Бобби.
– Ты меня помнишь? – спросил Дарби Шир у Ника. – Ведь столько лет прошло. А я тебя узнаю, – с мольбой в голосе сказал затем Дарби, словно предлагая и Нику его узнать. – Пятнадцать лет назад. Окружной архив. Мы оба были ассистентами у Браннера Лошадиной Морды.
– Ты Дарби Шир, – вспомнил Ник и протянул руку для пожатия.
«Надо же, – подумал Николас Эпплтон, – бедняга совсем опустился. Какая прискорбная перемена! Впрочем, пятнадцать лет – срок немалый».
– А ты совсем не изменился, – сказал Дарби Шир, протягивая свою излохмаченную книжонку Нику. – Я вербую сторонников. К примеру, только что пытался завербовать твою жену.
Увидев книжку, Бобби заявил:
– Он Низший Человек. – В голосе мальчика прозвучало волнение. – Можно мне посмотреть? – спросил он, протягивая руку за книжкой.
– Уходи отсюда, – сказал Ник Дарби Ширу.
– А тебе не кажется, что ты мог бы… – начал было Шир, но Ник тут же гневно его перебил:
– Знаю я, кто ты такой. – Схватив Дарби Шира за отворот рваного пальто, Ник с силой толкнул его по направлению к двери. – Я знаю, что ты скрываешься от людей из Подразделения действенного реагирования. Убирайся.
– Ему нужно где-то остановиться, – вмешалась Клео. – Он хотел на какое-то время остаться здесь, у нас.
– Нет, – отрезал Ник. – Ни за что.
– Ты боишься? – спросил Дарби Шир.
– Да, – кивнул Ник. Еще бы. Ведь всякий, уличенный в распространении пропаганды Низших Людей, – и всякий, так или иначе с ними связанный, – в дальнейшем автоматически лишался права проходить тестирование для Государственной службы. Если б ПДР поймало здесь Дарби Шира, жизнь Бобби оказалась бы исковеркана. Кроме того, все они могли бы понести наказание. И на неопределенный срок отправились бы в один из лагерей для интернированных. Причем без всякой возможности судебного пересмотра.
– Не бойся, – тихо произнес Дарби Шир. – Не оставляй надежду.
Он как будто немного подтянулся. «Какой же он все-таки плюгавый, – подумал Ник. – И безобразный».
– Помни обещание Торса Провони, – продолжал Дарби Шир. – И помни еще вот что: твой мальчик в любом случае не получит ранга Государственной службы. Так что терять тебе нечего.
– Мы можем потерять свободу, – возразил Ник. Тем не менее он заколебался. И пока не стал окончательно выталкивать Дарби Шира из квартиры в общий коридор. «А что, если Провони и впрямь вернется? – в сто первый раз спросил он самого себя. – Нет, не верю. Провони должны вот-вот поймать».
– Нет, – сказал он вслух, – я не желаю иметь с тобой ничего общего. Калечь свою собственную жизнь. Это пожалуйста. А отсюда – уходи.
Наконец он вытолкнул коротышку в коридор. Несколько дверей распахнулись, и разнообразные жильцы – кого-то из них Ник знал, кого-то нет – с интересом воззрились на происходящее.
Дарби Шир пристально посмотрел на старого приятеля, затем с невозмутимым видом сунул руку во внутренний карман своего потрепанного пальто. Он вдруг показался выше ростом. Похоже было, он уже куда лучше владеет собой – и всей ситуацией.
– Весьма рад за вас, гражданин Эпплтон, – произнес Шир, доставая изящное черное удостоверение и раскрывая его перед Ником. – Рад, что вы избрали именно такую линию поведения. Я произвожу в этом здании выборочные проверки – по случайным адресам, так сказать. – Он показал Нику свой официальный идентабель, тускло мерцавший под искусственным освещением. – Разрешите представиться. Офидант ПДР Дарби Шир.
– О господи, – в ужасе вымолвила Клео. Она подошла к своему мужу; за ней тут же последовал и Бобби. – Но ведь мы все сказали верно? Да? Правда?
– Абсолютно верно, – подтвердил Шир. – Ваши реакции были совершенно адекватными. Всего хорошего.
Он положил гладкие корочки обратно во внутренний карман пальто, надел на свою крысиную мордочку милую улыбку – и, так ее и не снимая, проскользнул сквозь кольцо зевак. Одно мгновение – и Дарби Шир уже исчез. Осталось только кольцо взбудораженных зрителей. А еще – Ник, его жена и ребенок.
Захлопнув входную дверь, Ник повернулся к Клео.
– Ни на миг нельзя расслабляться, – хрипло пробормотал он.
«А ведь совсем чуть-чуть не хватило, – вдруг дошло до него. – Еще секунда-другая, и я предложил бы ему остаться. По старой памяти. В конце концов, мы же были приятелями. Когда-то».
«Наверное, – подумал Ник затем, – именно потому его и выбрали проверять меня и мою семью на лояльность. Господи помилуй». Буквально трясясь от страха, он нетвердой походкой направился в ванную – к аптечке, где хранился запас таблеток.
– Чуток флуфеназина гидрохлорида, – пробормотал Ник, протягивая руку к спасительному пузырьку.
– Ты сегодня уже три таких таблетки принял, – наставительным тоном заметила Клео. – Хватит. Остановись.
– Все будет в порядке, – ответил Ник. Затем, наполнив водой стаканчик, с тупой поспешностью проглотил круглую таблетку.
И почувствовал прилив глухой злобы. Ник испытал временную вспышку гнева на Новых Людей и Аномалов, на Государственную службу и Председателя Совета – короче, на всю Систему. Наконец флуфеназина гидрохлорид подействовал. Злоба улетучилась.
Но все же не до конца.
– Как думаешь, наша квартира прослушивается? – спросил он у Клео.
– Прослушивается? – Она пожала плечами. – Конечно нет. А то нас всех давно бы забрали из-за той жути, которую без конца болтает Бобби.
– Не знаю, долго ли я еще смогу это терпеть, – пробормотал Ник.
– Ты о чем? – поинтересовалась Клео.
Ник не ответил. Но глубоко в душе он знал, кого и что он имеет в виду. Знал это и его сын. Тут они держались вместе… «Но сколько еще, – задумался Ник, – сохранятся наши отношения? Ладно, – сказал он себе. – Пока я еще посмотрю, пройдет ли Бобби тестирование для Государственной службы. А потом решу, что мне делать. Господи помилуй, – тут же ужаснулся он. – О чем это я думаю? Что со мной такое?»
– А книга-то осталась, – заметил Бобби. Нагнувшись, он подобрал мятую книжонку, оставленную Дарби Широм. – Можно мне почитать? – спросил он у отца. Потом, пролистав ее, добавил: – Похоже, настоящая. Наверное, полиция отобрала ее у какого-нибудь задержанного Низшего Человека.
– Прочти, если хочешь, – раздраженно ответил Ник.
Глава 3
Глава 4
– Будьте так любезны. – Порывшись в пухлых карманах своего пальто, он выудил оттуда чуть ли не пригоршню пластиковых карточек. Потом высыпал их на стол рядом с Клео. – Выберите, какой вам нужно.
– Сразу три идентабеля? – недоверчиво пробормотала женщина. – Но у вас не может быть больше одного. Это противозаконно.
– А где Ник? – спросил Шир.
– Он ушел с Бобби. В Федеральное бюро служебных стандартов.
– А, так у вас сынишка. – Он криво усмехнулся. – Видите, сколько воды утекло с тех пор, как я последний раз виделся с Ником? А кто мальчик? Новый? Аномал?
– Новый, – ответила Клео. Затем прошла в другой конец гостиной – к видеофону.
– Куда вы звоните? – поинтересовался Шир.
– В Бюро. Узнать, ушли ли оттуда Ник и Бобби.
Шир тоже подошел к видеофону.
– Там их даже не вспомнят, – сказал он. – Даже не поймут, о чем вы спрашиваете. Неужели вы не знаете, что там за люди? – Тут он выдернул вилку видеофона из сети. – Вот, прочтите мою книгу. – Снова ощупав свои разнокалиберные карманы, он вытащил на свет мятую книжку – всю в пятнах, с порванной обложкой – и протянул ее Клео.
– Господи, да не нужна она мне. – Клео брезгливо поморщилась.
– Нет, возьмите. Прочтите ее, и тогда вы поймете, что мы должны делать, чтобы избавиться от тирании Новых и Аномалов. Тирании, которая калечит нашу жизнь, которая обращает в насмешку все наши стремления. – Шир вертел засаленную книжку в руках, пытаясь найти нужную страницу. – Можно мне теперь чашку кофе? – жалобно попросил он. – А то мне что-то никак не найти нужную цитату, потребуется некоторое время.
Клео на секунду задумалась, затем прошла в крохотную кухоньку вскипятить воду для растворимого эрзац-кофе.
– Можете остаться еще на пять минут, – сказала она затем Ширу. – Если за это время Ник не вернется, вам придется уйти.
– Вы боитесь, что вас здесь кто-то со мной застанет? – спросил Шир.
– Нет, я… мне уже просто не по себе, – ответила Клео.
«Потому что я знаю, кто ты такой, – подумала она. – И я уже видела такие мятые, засаленные книжонки. Занудные книжонки, которые таскают всюду в грязных карманах и листают тайком, втихомолку».
– Вы член РИД, – сказала она вслух.
Шир криво ухмыльнулся.
– РИД слишком пассивен. Они хотят действовать только через избирательные урны.
Теперь он отыскал требовавшуюся ему цитату, но занятие это, похоже, так его утомило, что показывать ее Клео он не стал; коротышка просто стоял, сжимая в руках свою книжицу.
– Я отсидел два года в государственной тюрьме, – чуть погодя сказал он. – Позвольте мне выпить чашку кофе, и я уйду; я не стану дожидаться Ника. Наверное, он все равно ничего не сможет для меня сделать.
– А что он, по-вашему, мог бы сделать? Ник не работает в правительстве; нет у него никаких…
– Нет, мне не это нужно. Меня официально освободили; я отбыл свой срок. Нельзя ли мне остаться здесь? У меня совсем нет денег, и мне некуда пойти. Я уже перебрал в уме всех, кого только удалось припомнить и кто смог бы мне помочь, и методом исключения добрался до Ника. – Шир взял у Клео чашку кофе, в ответ опять протягивая ей книжку. – Спасибо, – пробормотал он, жадно отхлебывая. – А знаете вы, между прочим, – продолжил Шир, вытирая рот, – что вся структура власти на этой планете непременно рухнет от гнили? От внутренней гнили – так что однажды мы сможем смести ее одним щелчком. Достаточно лишь расставить тут и там несколько ключевых людей – Старых, разумеется, Людей. Разместить их как внутри, так и вне аппарата Государственной службы. И тогда… – Он энергично смахнул ладонью воображаемого врага. – Все это есть в моей книге. Обязательно сохраните ее и прочтите. Прочтите, как Новые Люди и Аномалы манипулируют нами путем контроля над всеми средствами информации и…
– Вы сумасшедший, – вставила Клео.
– Нет, уже нет, – замотал головой Шир. Черты его крысиной мордочки выразили мгновенное и эмоциональное несогласие. – Три года назад, сразу после ареста, меня подвергли клиническим исследованиям и официально признали сумасшедшим. Паранойя, так мне сказали. Но перед тем как освободиться, я прошел такое множество психотестов, что теперь могу доказать свою вменяемость. – Он опять зашарил в своих многочисленных карманах. – У меня даже есть официальное тому подтверждение. Я всегда ношу его с собой.
– Вас надо бы снова проверить, – заметила Клео.
«Черт побери, – подумала она. – Да собирается ли Ник вообще домой возвращаться?»
– Наше правительство, – заявил Шир, – разрабатывает программу стерилизации всех мужчин из Старых Людей. Вы об этом слышали?
– Слышала, но не верю. – Клео уже вдоволь наслушалась подобных несуразных сплетен. Все они обычно оказывались неправдой… или, по крайней мере, большинство из них. – Вы это говорите, – сказала она, – чтобы оправдать насилие и жестокость, вашу собственную нелегальную деятельность.
– Мы располагаем ксерокопией этого законопроекта. Его уже подписали семнадцать Советников из…
Тут сам собой включился телевизор.
– Передаем последние известия. Передовые отряды Третьей армии докладывают, что «Серый динозавр», корабль, на котором гражданин Торс Провони покинул Солнечную систему, обнаружен на орбите Проксимы Центавра без признаков жизни на борту. В настоящее время буксирные суда осуществляют стыковку с этим, по всей видимости, заброшенным звездолетом, и следует ожидать, что тело Провони будет обнаружено в течение ближайшего часа. Оставайтесь у ваших экранов и ждите дальнейших известий. – Передав сообщение, телевизор сам собой отключился.
Странная, почти конвульсивная дрожь пробежала по телу Дарби Шира. Лицо его исказила гримаса, правая рука сжалась в кулак, и этим кулаком он стал колотить по воздуху. А затем, сверкая глазами, повернулся к Клео.
– Им никогда его не взять, – прошипел он сквозь зубы. – И я вам скажу почему. Торс Провони, Старый Человек, лучший из нас – он превосходит любого из Новых Людей и Аномалов. Он непременно вернется в Солнечную систему с подмогой. Как и обещал. Где-нибудь обязательно должна быть эта подмога, и он ее найдет – даже если на это потребуется восемьдесят лет. Ведь он вовсе не ищет какую-то планету, которую мы смогли бы колонизировать. Нет, он отправился за подмогой. – Дарби Шир испытующе разглядывал Клео. – Вы об этом не знали, так? И немудрено. Мало кто об этом знает. Наше правительство контролирует всю информацию – в том числе и о Провони. Но в этом-то все и дело. Провони не оставит нас на произвол судьбы. Он не позволит править нами мутировавшим проходимцам, что всюду выставляют свои так называемые «способности» в качестве предлога для того, чтобы захватить всю власть на Земле и удерживать ее до скончания века. – Коротышка тяжело и шумно дышал. Крысиная мордочка исказилась от напряжения, а в стеклянных глазах застыл фанатизм.
– Да-да, – кивнула Клео и неприязненно отвернулась.
– Вы мне не верите? – возгласил Шир.
– Я верю, – ответила Клео, – что вы преданный сторонник Провони. Да, этому я охотно верю.
«И еще я верю, – подумала она, – что ты снова официальный параноик, как и пару лет назад».
– Привет. – Ник вместе с тащившимся позади Бобби вошел в квартиру. Внимание его тут же привлек Дарби Шир. – Это еще кто? – спросил он.
– Ну как, Бобби прошел? – спросила в ответ Клео.
– Думаю, да, – ответил Ник. – На следующей неделе нам пришлют почтовое уведомление. Если б мы провалились, нам, наверное, прямо сейчас бы и сказали.
– Я провалился, – промямлил Бобби.
– Ты меня помнишь? – спросил Дарби Шир у Ника. – Ведь столько лет прошло. А я тебя узнаю, – с мольбой в голосе сказал затем Дарби, словно предлагая и Нику его узнать. – Пятнадцать лет назад. Окружной архив. Мы оба были ассистентами у Браннера Лошадиной Морды.
– Ты Дарби Шир, – вспомнил Ник и протянул руку для пожатия.
«Надо же, – подумал Николас Эпплтон, – бедняга совсем опустился. Какая прискорбная перемена! Впрочем, пятнадцать лет – срок немалый».
– А ты совсем не изменился, – сказал Дарби Шир, протягивая свою излохмаченную книжонку Нику. – Я вербую сторонников. К примеру, только что пытался завербовать твою жену.
Увидев книжку, Бобби заявил:
– Он Низший Человек. – В голосе мальчика прозвучало волнение. – Можно мне посмотреть? – спросил он, протягивая руку за книжкой.
– Уходи отсюда, – сказал Ник Дарби Ширу.
– А тебе не кажется, что ты мог бы… – начал было Шир, но Ник тут же гневно его перебил:
– Знаю я, кто ты такой. – Схватив Дарби Шира за отворот рваного пальто, Ник с силой толкнул его по направлению к двери. – Я знаю, что ты скрываешься от людей из Подразделения действенного реагирования. Убирайся.
– Ему нужно где-то остановиться, – вмешалась Клео. – Он хотел на какое-то время остаться здесь, у нас.
– Нет, – отрезал Ник. – Ни за что.
– Ты боишься? – спросил Дарби Шир.
– Да, – кивнул Ник. Еще бы. Ведь всякий, уличенный в распространении пропаганды Низших Людей, – и всякий, так или иначе с ними связанный, – в дальнейшем автоматически лишался права проходить тестирование для Государственной службы. Если б ПДР поймало здесь Дарби Шира, жизнь Бобби оказалась бы исковеркана. Кроме того, все они могли бы понести наказание. И на неопределенный срок отправились бы в один из лагерей для интернированных. Причем без всякой возможности судебного пересмотра.
– Не бойся, – тихо произнес Дарби Шир. – Не оставляй надежду.
Он как будто немного подтянулся. «Какой же он все-таки плюгавый, – подумал Ник. – И безобразный».
– Помни обещание Торса Провони, – продолжал Дарби Шир. – И помни еще вот что: твой мальчик в любом случае не получит ранга Государственной службы. Так что терять тебе нечего.
– Мы можем потерять свободу, – возразил Ник. Тем не менее он заколебался. И пока не стал окончательно выталкивать Дарби Шира из квартиры в общий коридор. «А что, если Провони и впрямь вернется? – в сто первый раз спросил он самого себя. – Нет, не верю. Провони должны вот-вот поймать».
– Нет, – сказал он вслух, – я не желаю иметь с тобой ничего общего. Калечь свою собственную жизнь. Это пожалуйста. А отсюда – уходи.
Наконец он вытолкнул коротышку в коридор. Несколько дверей распахнулись, и разнообразные жильцы – кого-то из них Ник знал, кого-то нет – с интересом воззрились на происходящее.
Дарби Шир пристально посмотрел на старого приятеля, затем с невозмутимым видом сунул руку во внутренний карман своего потрепанного пальто. Он вдруг показался выше ростом. Похоже было, он уже куда лучше владеет собой – и всей ситуацией.
– Весьма рад за вас, гражданин Эпплтон, – произнес Шир, доставая изящное черное удостоверение и раскрывая его перед Ником. – Рад, что вы избрали именно такую линию поведения. Я произвожу в этом здании выборочные проверки – по случайным адресам, так сказать. – Он показал Нику свой официальный идентабель, тускло мерцавший под искусственным освещением. – Разрешите представиться. Офидант ПДР Дарби Шир.
– О господи, – в ужасе вымолвила Клео. Она подошла к своему мужу; за ней тут же последовал и Бобби. – Но ведь мы все сказали верно? Да? Правда?
– Абсолютно верно, – подтвердил Шир. – Ваши реакции были совершенно адекватными. Всего хорошего.
Он положил гладкие корочки обратно во внутренний карман пальто, надел на свою крысиную мордочку милую улыбку – и, так ее и не снимая, проскользнул сквозь кольцо зевак. Одно мгновение – и Дарби Шир уже исчез. Осталось только кольцо взбудораженных зрителей. А еще – Ник, его жена и ребенок.
Захлопнув входную дверь, Ник повернулся к Клео.
– Ни на миг нельзя расслабляться, – хрипло пробормотал он.
«А ведь совсем чуть-чуть не хватило, – вдруг дошло до него. – Еще секунда-другая, и я предложил бы ему остаться. По старой памяти. В конце концов, мы же были приятелями. Когда-то».
«Наверное, – подумал Ник затем, – именно потому его и выбрали проверять меня и мою семью на лояльность. Господи помилуй». Буквально трясясь от страха, он нетвердой походкой направился в ванную – к аптечке, где хранился запас таблеток.
– Чуток флуфеназина гидрохлорида, – пробормотал Ник, протягивая руку к спасительному пузырьку.
– Ты сегодня уже три таких таблетки принял, – наставительным тоном заметила Клео. – Хватит. Остановись.
– Все будет в порядке, – ответил Ник. Затем, наполнив водой стаканчик, с тупой поспешностью проглотил круглую таблетку.
И почувствовал прилив глухой злобы. Ник испытал временную вспышку гнева на Новых Людей и Аномалов, на Государственную службу и Председателя Совета – короче, на всю Систему. Наконец флуфеназина гидрохлорид подействовал. Злоба улетучилась.
Но все же не до конца.
– Как думаешь, наша квартира прослушивается? – спросил он у Клео.
– Прослушивается? – Она пожала плечами. – Конечно нет. А то нас всех давно бы забрали из-за той жути, которую без конца болтает Бобби.
– Не знаю, долго ли я еще смогу это терпеть, – пробормотал Ник.
– Ты о чем? – поинтересовалась Клео.
Ник не ответил. Но глубоко в душе он знал, кого и что он имеет в виду. Знал это и его сын. Тут они держались вместе… «Но сколько еще, – задумался Ник, – сохранятся наши отношения? Ладно, – сказал он себе. – Пока я еще посмотрю, пройдет ли Бобби тестирование для Государственной службы. А потом решу, что мне делать. Господи помилуй, – тут же ужаснулся он. – О чем это я думаю? Что со мной такое?»
– А книга-то осталась, – заметил Бобби. Нагнувшись, он подобрал мятую книжонку, оставленную Дарби Широм. – Можно мне почитать? – спросил он у отца. Потом, пролистав ее, добавил: – Похоже, настоящая. Наверное, полиция отобрала ее у какого-нибудь задержанного Низшего Человека.
– Прочти, если хочешь, – раздраженно ответил Ник.
Глава 3
Два дня спустя в почтовом ящике Эпплтонов оказалось официальное правительственное уведомление. С затрепетавшим от волнения сердцем Ник торопливо вскрыл конверт. Все верно – это были результаты тестирования. Пролистав несколько страничек – прилагавшуюся ксерокопию письменной работы Бобби, – он наконец добрался до заключения.
– Он провалился, – выдохнул Ник.
– Я так и знал, – сказал Бобби. – Потому, прежде всего, и не хотел идти на тестирование.
Клео всхлипнула.
Ник ничего не сказал и даже ничего не подумал. Лишь ощутил тупую опустошенность. Ледяная рука, холоднее самой смерти, сжала его сердце, истребляя в нем все чувства.
– Он провалился, – выдохнул Ник.
– Я так и знал, – сказал Бобби. – Потому, прежде всего, и не хотел идти на тестирование.
Клео всхлипнула.
Ник ничего не сказал и даже ничего не подумал. Лишь ощутил тупую опустошенность. Ледяная рука, холоднее самой смерти, сжала его сердце, истребляя в нем все чувства.
Глава 4
Подняв трубку видеофона первой линии связи, Уиллис Грэм, Председатель Совета чрезвычайного комитета общественной безопасности, шутливо спросил:
– Ну что, комиссар, как там у вас дела с поимкой Провони? – Грэм хихикнул. Конечно, одному богу ведомо, где теперь Провони. Может статься, он давно уже загнулся где-нибудь на безвоздушном астероиде у черта на рогах.
– Вы имеете в виду заявление для печати, сэр? – каменным голосом осведомился комиссар полиции Ллойд Барнс.
Грэм рассмеялся:
– Да-да, расскажите мне, о чем там сейчас болтают пресса и телевидение.
Разумеется, даже не вставая с постели, он мог включить телевизор. Однако ему доставляло удовольствие вытягивать крупицы сведений о ситуации с Торсом Провони из этого напыщенного ничтожества – комиссара полиции. Уже один цвет физиономии Барнса обычно давал интересную информацию. А кроме того, будучи Аномалом высшего порядка, Грэм имел возможность непосредственно наслаждаться хаосом, что воцарялся в голове комиссара, когда речь заходила о чем-либо связанном с поисками беглого изменника Провони.
В конце концов, именно Ллойд Барнс десять лет тому назад освободил Провони из федеральной тюрьмы. Как восстановленного в правах.
– Похоже, Провони снова собирается ускользнуть у нас из-под носа, – уныло сообщил Барнс.
– А почему вы не объявите, что он мертв? Такое известие оказало бы громадное психологическое воздействие на население. В том числе и на слои, где это было бы наиболее желательно.
– Если он снова объявится, будут поставлены под угрозу самые основы нашей власти. Стоит ему только появиться…
– Кстати, где мой завтрак? – перебил Грэм. – Распорядитесь, чтобы его принесли.
– Есть, сэр, – раздраженно буркнул Барнс. – Что пожелаете? Яичницу с гренками? Или с жареной ветчиной?
– А что, правда есть ветчина? – удивился Грэм. – Тогда пусть будет ветчина и яичница из трех яиц. Только проследите, чтобы никаких эрзацев.
Не слишком довольный навязанной ему ролью лакея, Барнс пробормотал свое «есть, сэр» и исчез с экрана.
Уиллис Грэм откинулся на подушки. Человек из его личной прислуги тут же обнаружил свое присутствие и слегка приподнял подушки для большего удобства. «Где же наконец эта чертова газета?» – спросил себя Грэм и протянул за ней руку. Другой слуга, мгновенно подметив этот жест, проворно снабдил хозяина тремя последними номерами «Таймс».
Некоторое время Грэм бегло просматривал первые разделы знаменитой старинной газеты – ныне находившейся под полным контролем правительства.
– Так-так, Эрик Кордон, – наконец произнес он и жестом показал, что собирается диктовать. Немедленно появился стенограф с переносным транскрибером в руках. – Всем членам Совета, – начал Грэм. – По причинам, указанным комиссаром Барнсом, казни Провони мы пока требовать не можем. Однако в нашей власти нанести удар Эрику Кордону. В том смысле, что мы можем его казнить. Эта казнь станет великим облегчением.
«Почти таким же, – подумал он, – как если б мы угрохали самого Торса Провони». Во всей подпольной сети Эрик Кордон был самым выдающимся организатором и оратором. А кроме Кордона существовало еще, разумеется, множество его книг.
Кордон был подлинным интеллектуалом из Старых Людей – физиком-теоретиком, способным вызвать живой отклик в среде тех разочарованных Старых Людей, что еще тосковали по прошлому. Появись у него такая возможность, человек, подобный Кордону, непременно перевел бы стрелки часов на пятьдесят лет назад. Впрочем, несмотря на его красноречие, он был скорее человеком мысли, а не действия – в отличие от Торса Провони, ярко выраженного борца, что во всеуслышание провозгласил призыв «найти подмогу», о чем его друг Кордон сообщал в своих бесчисленных речах, книжках и потрепанных брошюрах. Да, Кордон был популярен, но в отличие от Провони не представлял собой общественной угрозы. И даже пустоту, которой предстояло остаться после его казни, он на самом деле никогда толком и не заполнял. Несмотря на всю свою привлекательность для Старых Людей, Кордон определенно был лишь мелкой рыбешкой.
Однако большинство Старых Людей этого не сознавали. Эрика Кордона окружал ореол героя. Провони представлял собой некую абстрактную надежду; Кордон же реально существовал. Причем он работал, писал и говорил именно здесь, на Земле.
Подняв трубку видеофона второй линии связи, Грэм произнес:
– Дайте мне, пожалуйста, на большой экран Кордона, мисс Найт. – Повесив трубку, он поудобнее устроился на кровати и снова сунул нос в газетные статьи.
– А что же диктовка, господин Председатель Совета? – некоторое время спустя осведомился стенограф.
– Ах да. – Грэм отпихнул газету в сторону. – Где я остановился?
– «В том смысле, что мы можем его казнить. Эта казнь…»
– Далее, – сказал Грэм и откашлялся. – Считаю необходимым, чтобы главы всех отделов… вы записываете? Так вот, чтобы главы всех отделов узнали и осмыслили причины, стоящие за моим желанием покончить с этим… как бишь его…
– Эриком Кордоном, – вставил стенограф.
– Ну да, – кивнул Грэм. – Уничтожить Эрика Кордона мы должны по следующим соображениям. Кордон является связующим звеном между Старыми Людьми на Земле и Торсом Провони. Пока жив Кордон, люди как бы чувствуют присутствие Провони. Лишившись же Кордона, они потеряют всякий контакт с этим шныряющим где-то в космосе жалким мерзавцем. В известном смысле Кордон – это голос Провони, пока сам Провони отсутствует. Разумеется, я допускаю, что эта акция может вызвать ответный всплеск недовольства. Да, Старые Люди способны какое-то время побунтовать. Но с другой стороны, это же может побудить Низших Людей выйти из подполья, что позволит нам наконец до них добраться. В определенном смысле я намерен спровоцировать преждевременную демонстрацию силы со стороны Низших Людей. Да, сразу же после объявления о смерти Кордона последуют мощные всплески негодования, но в конечном счете…
Тут он умолк. На большом экране, занимавшем всю дальнюю стену огромной спальни, стало проступать лицо. Худое интеллигентное лицо со впалыми щеками. А подбородок не слишком волевой, отметил для себя Грэм, когда Кордон начал говорить и подбородок этот задвигался. Очки без оправы, жидкие волосы, тщательно зачесанные поверх лысой макушки.
– Звук, – потребовал Грэм, так как губы Кордона продолжали шевелиться беззвучно.
– …удовольствием, – гулко прогудел Кордон – звук включили слишком громко. – Мне известно, как вы заняты, сэр. Однако, если вы желаете со мной говорить… – Кордон сделал элегантный жест. – Что ж, я готов.
– Где он сейчас, черт возьми? – спросил Грэм у одного из слуг.
– В Брайтфортской тюрьме, сэр.
– Вас хорошо кормят? – осведомился Грэм, обращаясь к лицу на громадном экране.
– О да, вполне, – улыбнулся Кордон, обнажая зубы столь ровные, что они казались – да наверняка, впрочем, и были – искусственными.
– И вам разрешают писать?
– У меня есть все необходимое, – ответил Кордон.
– Скажите мне, Кордон, – настойчиво поинтересовался Грэм, – зачем вы пишете и говорите всю эту дьявольщину? Сами же знаете, что это неправда.
– Правда у каждого своя. – Кордон усмехнулся – скупо и невесело.
– Помните приговор, вынесенный вам пять месяцев тому назад? – спросил Грэм. – Приговор, согласно которому вам полагалось шестнадцать лет тюремного заключения за измену Родине. Так вот, черт вас побери. Судьи пересмотрели его и изменили меру вашего наказания. Теперь вам решили назначить смертную казнь.
Мрачное выражение лица Кордона нисколько не изменилось.
– Он меня слышит? – спросил Грэм у слуги.
– О да, сэр. Все в порядке, он вас слышит.
– Итак, Кордон, мы собираемся вас казнить, – продолжил Грэм. – Вам известно, что я могу читать ваши мысли; я знаю, как вы напуганы.
Он говорил правду; внутренне Кордон трепетал. И Грэм это чувствовал – даже несмотря на чисто электронный характер их контакта, а также на то, что Кордон в действительности находился от него за две тысячи миль. Подобные псионические способности всегда поражали Старых, а порой и Новых Людей.
Кордон не ответил. Однако до него, очевидно, дошло, что Грэм начал телепатически его прослушивать.
– В глубине души, – сказал Грэм, – вы думаете: «Почему бы мне не изменить моей партии? Ведь Провони мертв…»
– Я не думаю, что Провони мертв, – запротестовал Кордон. На лице его появилась оскорбленная мина – первое проявление искренности с самого начала беседы.
– Нет, думаете. Подсознательно, – возразил Грэм. – Вы даже сами этого не осознаете.
– Все равно. Даже если б Торс был мертв…
– Да перестаньте, – поморщился Грэм. – Мы оба знаем, что, будь Провони мертв, вы мигом прикрыли бы вашу пропагандистскую кампанию и смылись с глаз общественности на всю вашу последующую интеллектуальную жизнь, будь она проклята.
Справа от Грэма вдруг запищал зуммер аппарата связи.
– Извините, – сказал Грэм и нажал на кнопку.
– Здесь адвокат вашей жены, господин Председатель Совета. Вы дали указание впустить его независимо от того, чем вы будете заняты. Так мне его впустить или…
– Впустите его, – перебил Грэм. Кордону он сказал: – За час до вашей предполагаемой казни мы вас известим. Скорее всего, это сделает комиссар Барнс. А сейчас я занят. Всего хорошего. – Он повесил трубку, и экран стал постепенно тускнеть.
Главная дверь спальни распахнулась, и в комнату бодрым шагом вошел высокий и стройный, превосходно одетый мужчина с небольшой бородкой и дипломатом в руках. Гораций Денфельд. Иначе он никогда и не выглядел.
– Знаете, какие мысли я только что прочел в голове у Эрика Кордона? – спросил у адвоката Грэм. – Подсознательно он жалеет о том, что вообще примкнул к Низшим Людям. Вот он каков, их вождь! Если у них и впрямь есть вождь. Я намерен покончить с ними раз и навсегда, причем начну с Кордона. Вы одобряете мое распоряжение о его казни?
Поудобней расположившись в кресле, Денфельд раскрыл дипломат.
– В согласии с пожеланиями Ирмы и моей профессиональной консультацией мы изменили некоторые – не самые значительные – пункты вашего с ней договора о выплатах при раздельном проживании. – Он вручил Грэму папку. – Не торопитесь, господин Председатель Совета.
– Как думаете, что произойдет после смерти Кордона? – спросил Грэм, раскрывая папку и начиная бегло просматривать стандартные листы бумаги; особое внимание он уделял абзацам, исправленным красным фломастером.
– И представить себе не могу, сэр, – с готовностью отозвался Денфельд.
– «Не самые значительные пункты», – не отрываясь от документов, с горечью передразнил Грэм. – Господи Иисусе, она повысила содержание ребенка с двух сотен попсов в месяц до четырех. – Он зашелестел страницами, чувствуя, как уши его буквально вспыхнули от гнева – и от гнетущей тревоги. – И алименты возрастают с трех тысяч до пяти. Да еще… – Грэм добрался до последнего листа, испещренного красными черточками и вписанными фломастером суммами. – Так-так. Половина моих транспортных расходов – вот что ей потребовалось! И все до последнего попса, что я получаю за платные выступления! – Его шея взмокла от теплого, липкого пота.
– Ну что, комиссар, как там у вас дела с поимкой Провони? – Грэм хихикнул. Конечно, одному богу ведомо, где теперь Провони. Может статься, он давно уже загнулся где-нибудь на безвоздушном астероиде у черта на рогах.
– Вы имеете в виду заявление для печати, сэр? – каменным голосом осведомился комиссар полиции Ллойд Барнс.
Грэм рассмеялся:
– Да-да, расскажите мне, о чем там сейчас болтают пресса и телевидение.
Разумеется, даже не вставая с постели, он мог включить телевизор. Однако ему доставляло удовольствие вытягивать крупицы сведений о ситуации с Торсом Провони из этого напыщенного ничтожества – комиссара полиции. Уже один цвет физиономии Барнса обычно давал интересную информацию. А кроме того, будучи Аномалом высшего порядка, Грэм имел возможность непосредственно наслаждаться хаосом, что воцарялся в голове комиссара, когда речь заходила о чем-либо связанном с поисками беглого изменника Провони.
В конце концов, именно Ллойд Барнс десять лет тому назад освободил Провони из федеральной тюрьмы. Как восстановленного в правах.
– Похоже, Провони снова собирается ускользнуть у нас из-под носа, – уныло сообщил Барнс.
– А почему вы не объявите, что он мертв? Такое известие оказало бы громадное психологическое воздействие на население. В том числе и на слои, где это было бы наиболее желательно.
– Если он снова объявится, будут поставлены под угрозу самые основы нашей власти. Стоит ему только появиться…
– Кстати, где мой завтрак? – перебил Грэм. – Распорядитесь, чтобы его принесли.
– Есть, сэр, – раздраженно буркнул Барнс. – Что пожелаете? Яичницу с гренками? Или с жареной ветчиной?
– А что, правда есть ветчина? – удивился Грэм. – Тогда пусть будет ветчина и яичница из трех яиц. Только проследите, чтобы никаких эрзацев.
Не слишком довольный навязанной ему ролью лакея, Барнс пробормотал свое «есть, сэр» и исчез с экрана.
Уиллис Грэм откинулся на подушки. Человек из его личной прислуги тут же обнаружил свое присутствие и слегка приподнял подушки для большего удобства. «Где же наконец эта чертова газета?» – спросил себя Грэм и протянул за ней руку. Другой слуга, мгновенно подметив этот жест, проворно снабдил хозяина тремя последними номерами «Таймс».
Некоторое время Грэм бегло просматривал первые разделы знаменитой старинной газеты – ныне находившейся под полным контролем правительства.
– Так-так, Эрик Кордон, – наконец произнес он и жестом показал, что собирается диктовать. Немедленно появился стенограф с переносным транскрибером в руках. – Всем членам Совета, – начал Грэм. – По причинам, указанным комиссаром Барнсом, казни Провони мы пока требовать не можем. Однако в нашей власти нанести удар Эрику Кордону. В том смысле, что мы можем его казнить. Эта казнь станет великим облегчением.
«Почти таким же, – подумал он, – как если б мы угрохали самого Торса Провони». Во всей подпольной сети Эрик Кордон был самым выдающимся организатором и оратором. А кроме Кордона существовало еще, разумеется, множество его книг.
Кордон был подлинным интеллектуалом из Старых Людей – физиком-теоретиком, способным вызвать живой отклик в среде тех разочарованных Старых Людей, что еще тосковали по прошлому. Появись у него такая возможность, человек, подобный Кордону, непременно перевел бы стрелки часов на пятьдесят лет назад. Впрочем, несмотря на его красноречие, он был скорее человеком мысли, а не действия – в отличие от Торса Провони, ярко выраженного борца, что во всеуслышание провозгласил призыв «найти подмогу», о чем его друг Кордон сообщал в своих бесчисленных речах, книжках и потрепанных брошюрах. Да, Кордон был популярен, но в отличие от Провони не представлял собой общественной угрозы. И даже пустоту, которой предстояло остаться после его казни, он на самом деле никогда толком и не заполнял. Несмотря на всю свою привлекательность для Старых Людей, Кордон определенно был лишь мелкой рыбешкой.
Однако большинство Старых Людей этого не сознавали. Эрика Кордона окружал ореол героя. Провони представлял собой некую абстрактную надежду; Кордон же реально существовал. Причем он работал, писал и говорил именно здесь, на Земле.
Подняв трубку видеофона второй линии связи, Грэм произнес:
– Дайте мне, пожалуйста, на большой экран Кордона, мисс Найт. – Повесив трубку, он поудобнее устроился на кровати и снова сунул нос в газетные статьи.
– А что же диктовка, господин Председатель Совета? – некоторое время спустя осведомился стенограф.
– Ах да. – Грэм отпихнул газету в сторону. – Где я остановился?
– «В том смысле, что мы можем его казнить. Эта казнь…»
– Далее, – сказал Грэм и откашлялся. – Считаю необходимым, чтобы главы всех отделов… вы записываете? Так вот, чтобы главы всех отделов узнали и осмыслили причины, стоящие за моим желанием покончить с этим… как бишь его…
– Эриком Кордоном, – вставил стенограф.
– Ну да, – кивнул Грэм. – Уничтожить Эрика Кордона мы должны по следующим соображениям. Кордон является связующим звеном между Старыми Людьми на Земле и Торсом Провони. Пока жив Кордон, люди как бы чувствуют присутствие Провони. Лишившись же Кордона, они потеряют всякий контакт с этим шныряющим где-то в космосе жалким мерзавцем. В известном смысле Кордон – это голос Провони, пока сам Провони отсутствует. Разумеется, я допускаю, что эта акция может вызвать ответный всплеск недовольства. Да, Старые Люди способны какое-то время побунтовать. Но с другой стороны, это же может побудить Низших Людей выйти из подполья, что позволит нам наконец до них добраться. В определенном смысле я намерен спровоцировать преждевременную демонстрацию силы со стороны Низших Людей. Да, сразу же после объявления о смерти Кордона последуют мощные всплески негодования, но в конечном счете…
Тут он умолк. На большом экране, занимавшем всю дальнюю стену огромной спальни, стало проступать лицо. Худое интеллигентное лицо со впалыми щеками. А подбородок не слишком волевой, отметил для себя Грэм, когда Кордон начал говорить и подбородок этот задвигался. Очки без оправы, жидкие волосы, тщательно зачесанные поверх лысой макушки.
– Звук, – потребовал Грэм, так как губы Кордона продолжали шевелиться беззвучно.
– …удовольствием, – гулко прогудел Кордон – звук включили слишком громко. – Мне известно, как вы заняты, сэр. Однако, если вы желаете со мной говорить… – Кордон сделал элегантный жест. – Что ж, я готов.
– Где он сейчас, черт возьми? – спросил Грэм у одного из слуг.
– В Брайтфортской тюрьме, сэр.
– Вас хорошо кормят? – осведомился Грэм, обращаясь к лицу на громадном экране.
– О да, вполне, – улыбнулся Кордон, обнажая зубы столь ровные, что они казались – да наверняка, впрочем, и были – искусственными.
– И вам разрешают писать?
– У меня есть все необходимое, – ответил Кордон.
– Скажите мне, Кордон, – настойчиво поинтересовался Грэм, – зачем вы пишете и говорите всю эту дьявольщину? Сами же знаете, что это неправда.
– Правда у каждого своя. – Кордон усмехнулся – скупо и невесело.
– Помните приговор, вынесенный вам пять месяцев тому назад? – спросил Грэм. – Приговор, согласно которому вам полагалось шестнадцать лет тюремного заключения за измену Родине. Так вот, черт вас побери. Судьи пересмотрели его и изменили меру вашего наказания. Теперь вам решили назначить смертную казнь.
Мрачное выражение лица Кордона нисколько не изменилось.
– Он меня слышит? – спросил Грэм у слуги.
– О да, сэр. Все в порядке, он вас слышит.
– Итак, Кордон, мы собираемся вас казнить, – продолжил Грэм. – Вам известно, что я могу читать ваши мысли; я знаю, как вы напуганы.
Он говорил правду; внутренне Кордон трепетал. И Грэм это чувствовал – даже несмотря на чисто электронный характер их контакта, а также на то, что Кордон в действительности находился от него за две тысячи миль. Подобные псионические способности всегда поражали Старых, а порой и Новых Людей.
Кордон не ответил. Однако до него, очевидно, дошло, что Грэм начал телепатически его прослушивать.
– В глубине души, – сказал Грэм, – вы думаете: «Почему бы мне не изменить моей партии? Ведь Провони мертв…»
– Я не думаю, что Провони мертв, – запротестовал Кордон. На лице его появилась оскорбленная мина – первое проявление искренности с самого начала беседы.
– Нет, думаете. Подсознательно, – возразил Грэм. – Вы даже сами этого не осознаете.
– Все равно. Даже если б Торс был мертв…
– Да перестаньте, – поморщился Грэм. – Мы оба знаем, что, будь Провони мертв, вы мигом прикрыли бы вашу пропагандистскую кампанию и смылись с глаз общественности на всю вашу последующую интеллектуальную жизнь, будь она проклята.
Справа от Грэма вдруг запищал зуммер аппарата связи.
– Извините, – сказал Грэм и нажал на кнопку.
– Здесь адвокат вашей жены, господин Председатель Совета. Вы дали указание впустить его независимо от того, чем вы будете заняты. Так мне его впустить или…
– Впустите его, – перебил Грэм. Кордону он сказал: – За час до вашей предполагаемой казни мы вас известим. Скорее всего, это сделает комиссар Барнс. А сейчас я занят. Всего хорошего. – Он повесил трубку, и экран стал постепенно тускнеть.
Главная дверь спальни распахнулась, и в комнату бодрым шагом вошел высокий и стройный, превосходно одетый мужчина с небольшой бородкой и дипломатом в руках. Гораций Денфельд. Иначе он никогда и не выглядел.
– Знаете, какие мысли я только что прочел в голове у Эрика Кордона? – спросил у адвоката Грэм. – Подсознательно он жалеет о том, что вообще примкнул к Низшим Людям. Вот он каков, их вождь! Если у них и впрямь есть вождь. Я намерен покончить с ними раз и навсегда, причем начну с Кордона. Вы одобряете мое распоряжение о его казни?
Поудобней расположившись в кресле, Денфельд раскрыл дипломат.
– В согласии с пожеланиями Ирмы и моей профессиональной консультацией мы изменили некоторые – не самые значительные – пункты вашего с ней договора о выплатах при раздельном проживании. – Он вручил Грэму папку. – Не торопитесь, господин Председатель Совета.
– Как думаете, что произойдет после смерти Кордона? – спросил Грэм, раскрывая папку и начиная бегло просматривать стандартные листы бумаги; особое внимание он уделял абзацам, исправленным красным фломастером.
– И представить себе не могу, сэр, – с готовностью отозвался Денфельд.
– «Не самые значительные пункты», – не отрываясь от документов, с горечью передразнил Грэм. – Господи Иисусе, она повысила содержание ребенка с двух сотен попсов в месяц до четырех. – Он зашелестел страницами, чувствуя, как уши его буквально вспыхнули от гнева – и от гнетущей тревоги. – И алименты возрастают с трех тысяч до пяти. Да еще… – Грэм добрался до последнего листа, испещренного красными черточками и вписанными фломастером суммами. – Так-так. Половина моих транспортных расходов – вот что ей потребовалось! И все до последнего попса, что я получаю за платные выступления! – Его шея взмокла от теплого, липкого пота.