Страница:
– Меня не волнует, – сказал Грэм, – что вы думаете. Меня волнует только то, что вы делаете. Можете чувствовать какую угодно вражду – это не имеет значения до тех пор, пока вы уделяете моему проекту полное и пристальное внимание. Мне нужно, чтобы это было сделано поскорее… Кордон может умереть и без нас – или еще там что-нибудь. Нам нужно как-то назвать этот проект. Придумать кодовое название. Так как мы его назовем?
– Варавва, – сказал Варне.
– Я не уловил смысла, но название мне нравится, – отметил Грэм. – Прекрасно, отныне проект будет называться «операция Варавва». На это название мы обязательно будем ссылаться как при письменном, так и при устном обмене информацией.
– Варавва, – повторила Алиса Нойес. – Там была какая-то ситуация, где из двух человек казнили не того.
– Ого, – сказал Грэм. – Что же, для меня это по-прежнему звучит неплохо. – Он раздраженно потеребил нижнюю губу. – А как звали того человека, который был казнен без вины?
– Иисус из Назарета, – ответил Барнс.
– Вы что, проводите аналогию? – вопросил Грэм. – Этот Кордон похож на Христа?
– Дело уже сделано, – сказал Барнс. – Во всяком случае, позвольте мне еще кое-что отметить. Все произведения Кордона направлены против насилия и принуждения. Немыслимо, чтобы он попытался кого-то убить.
– В этом-то все и дело, – терпеливо объяснил Грэм. – Самая суть. Это дискредитирует все, что он написал. Я разоблачу его как лицемера; все его книжки и брошюры будут обесценены. Понимаете?
– Это аукнется, – сказал Барнс.
– Вам и в самом деле не нравятся мои способы решения проблем, – произнес Грэм, испытующе глядя на него.
– Я считаю, – сказал Барнс, – что в данном случае вы поступаете в высшей степени опрометчиво.
– Что это означает? – спросил Грэм.
– Недостаточно здраво.
– Вы хотите сказать, что я душевнобольной?
И тут директор Барнс сдался; он позволил своим тягостным мыслям взять верх и погрузился в молчание. Никто, казалось, этого не заметил.
– Итак, мы приступаем к проекту «Варавва», – бодро произнес Грэм и улыбнулся широкой радостной улыбкой.
Глава 9
Глава 10
– Варавва, – сказал Варне.
– Я не уловил смысла, но название мне нравится, – отметил Грэм. – Прекрасно, отныне проект будет называться «операция Варавва». На это название мы обязательно будем ссылаться как при письменном, так и при устном обмене информацией.
– Варавва, – повторила Алиса Нойес. – Там была какая-то ситуация, где из двух человек казнили не того.
– Ого, – сказал Грэм. – Что же, для меня это по-прежнему звучит неплохо. – Он раздраженно потеребил нижнюю губу. – А как звали того человека, который был казнен без вины?
– Иисус из Назарета, – ответил Барнс.
– Вы что, проводите аналогию? – вопросил Грэм. – Этот Кордон похож на Христа?
– Дело уже сделано, – сказал Барнс. – Во всяком случае, позвольте мне еще кое-что отметить. Все произведения Кордона направлены против насилия и принуждения. Немыслимо, чтобы он попытался кого-то убить.
– В этом-то все и дело, – терпеливо объяснил Грэм. – Самая суть. Это дискредитирует все, что он написал. Я разоблачу его как лицемера; все его книжки и брошюры будут обесценены. Понимаете?
– Это аукнется, – сказал Барнс.
– Вам и в самом деле не нравятся мои способы решения проблем, – произнес Грэм, испытующе глядя на него.
– Я считаю, – сказал Барнс, – что в данном случае вы поступаете в высшей степени опрометчиво.
– Что это означает? – спросил Грэм.
– Недостаточно здраво.
– Вы хотите сказать, что я душевнобольной?
И тут директор Барнс сдался; он позволил своим тягостным мыслям взять верх и погрузился в молчание. Никто, казалось, этого не заметил.
– Итак, мы приступаем к проекту «Варавва», – бодро произнес Грэм и улыбнулся широкой радостной улыбкой.
Глава 9
Услышав условленный стук, Клео Эпплтон открыла входную дверь. «Домой в середине дня? – удивилась она. – Должно быть, что-то случилось».
А затем она увидела рядом с мужем невысокую девушку лет под двадцать, хорошо одетую, заметно накрашенную, с белозубой улыбкой – словно Клео была ей давно знакома.
– Вы, должно быть, Клео, – сказала улыбающаяся девушка. – Очень рада видеть вас – особенно после того, что Ник о вас рассказал. – Они с Ником вошли в квартиру; девушка стала рассматривать обстановку, расцветку стен: все подмечая, она опытным взглядом оценивала декор. Клео от этого занервничала и почувствовала себя неловко… «Хотя все должно было быть наоборот. Кто же эта девушка?» – недоумевала она.
– Да, – кивнула Клео. – Я миссис Эпплтон.
Ник закрыл за ними дверь.
– Она прячется от своего парня, – сказал он жене. – Он попытался избить ее, а она убежала. Здесь он не сможет ее найти, потому что не знает, кто я и где живу, – так что здесь она в безопасности.
– Кофе? – спросила Клео.
– Кофе? – переспросил Ник.
– Я поставлю кофе, – сказала Клео. Она рассмотрела девушку и оценила ее привлекательность, даже несмотря на обилие косметики. И то, какая она была миниатюрная. «У этой девушки, наверное, возникали сложности с покупкой одежды такого маленького размера… Сложности, о которых я могла бы только мечтать», – подумала Клео.
– Меня зовут Шарлотта, – представилась девушка. Она уселась на кушетку в гостиной и стала расстегивать свои высокие сапожки. Широкая, уверенная улыбка так и не покидала ее лица; она смотрела снизу вверх на Клео чуть ли не с любовью. С любовью! К человеку, которого она видела первый раз в жизни.
– Я сказал ей, что она может у нас переночевать, – сообщил Ник.
– Хорошо, – отозвалась Клео. – Из кушетки можно сделать кровать. – Она зашла в отгороженную кухню и налила три чашки кофе. – Что тебе положить в кофе? – спросила она девушку.
– Пожалуйста, – сказала Шарлотта, легко поднимаясь и подходя к ней, – не стоит так уж обо мне беспокоиться. Мне ничего не нужно, кроме какого-то места, где я могла бы остаться на пару, дней, – места, о котором не знает Дэнни. И мы оторвались от него, мы стряхнули его в том движении. Так что на самом деле нет никакой возможности для… – Она развела руками. – Какой-нибудь сцены. Я обещаю.
– Ты так и не сказала, что тебе положить в кофе.
– Ничего.
Клео передала ей чашку.
– Замечательный кофе, – похвалила Шарлотта.
С двумя чашками в руках Клео вернулась в гостиную, отдала Нику его чашку и устроилась на черном пластиковом стуле. Ник с девушкой сидели бок о бок на кушетке – словно на смежных сиденьях в кинотеатре.
– Вы, конечно, вызвали полицию? – спросила Клео.
– Полицию? – с недоуменным выражением на лице переспросила Шарлотта. – Нет, конечно нет. Он все время так делает; я просто убегаю и жду – я знаю, сколько это продлится. А затем возвращаюсь. Полицию? Чтобы они арестовали его? Он же умрет в тюрьме. Ему необходима свобода; он обязательно должен летать по большим открытым пространствам, очень быстро, в своем скибе, «Пурпурной морской корове», как мы его зовем. – Затем она с серьезным видом отхлебнула кофе.
Клео задумалась. Ее чувства были смятенны и хаотичны. «Она какая-то странная, – подумала она. – Мы ее не знаем; мы даже не знаем, говорит ли она правду о своем приятеле. Может быть, тут что-то другое? Может быть, она скрывается от полиции? Но Нику она, похоже, нравится; похоже, он ей доверяет. А если она говорит правду, то мы просто обязаны позволить ей остаться. – И затем Клео подумала: – Она, без сомнения, прелестна. Может быть, Ник именно поэтому хочет, чтобы она осталась; возможно, у него к ней… – она подыскивала слово, – особый интерес? Если бы она не была так хороша собой, стал бы он приводить ее сюда, чтобы она осталась с нами? Но это не очень похоже на Ника. Разве что он сам не осознавал своих истинных чувств; он знал, что хочет помочь этой девушке, но сам толком не знал, почему. Наверное, мы должны рискнуть», – решила Клео.
– Мы будем очень рады, если ты останешься с нами столько, – сказала она вслух, – сколько тебе нужно.
Лицо Шарлотты при этом просто засияло от удовольствия.
– Я повешу твое пальто, – сказала Клео, когда девушка выскользнула из него – Ник галантно предложил ей свою помощь.
– Нет-нет, это совсем не нужно, – возразила Шарлотта.
– Если ты собираешься остаться здесь, – сказала Клео и взяла у Шарлотты пальто, – то тебе придется его повесить. – Она отнесла его к единственному платяному шкафу в квартире, открыла дверцу, потянулась за вешалкой – и заметила в одном из карманов пальто поспешно свернутую брошюру. – Кордонитская литература, – произнесла она вслух, вынув брошюру из кармана. – Ты Низший Человек.
Шарлотта перестала улыбаться; теперь она выглядела встревоженной – очевидно было, что мысли ее мечутся, пока она в спешке подыскивала слова для ответа.
– Значит, вся эта история насчет ее приятеля – ложь, – сказала Клео. – За ней гонятся сыщики – вот почему ты хочешь спрятать ее здесь. – Она вернула Шарлотте пальто и брошюру. – Ты не можешь здесь оставаться, – сказала она.
Ник пробормотал:
– Мне надо было бы предупредить тебя, но… – Он махнул рукой. – Я же знал, что именно так отреагируешь. И не ошибся.
– А насчет Дэнни – правда, – ровным, спокойным голосом произнесла Шарлотта. – Я прячусь именно от него. За мной не гонятся сыщики. А вы только что прошли выборочную проверку – Ник сказал мне. Эту квартиру теперь никто не станет проверять в ближайшие… черт возьми, месяцы. А может быть – и годы.
Клео стояла, протягивая Шарлотте пальто.
– Если она уйдет, – заявил Ник, – я уйду вместе с ней.
– На здоровье, – сказала Клео.
– Ты серьезно? – спросил Ник.
– Серьезно.
Шарлотта встала с кушетки.
– Я не собираюсь стоять между вами. Это нечестно… Я пойду. – Она повернулась к Нику. – Все равно спасибо, – сказала она. Затем она взяла у Клео свое пальто, накинула его и направилась к двери. – Я понимаю ваши чувства, Клео, – добавила она и улыбнулась своей яркой – но теперь крайне сдержанной – улыбкой. – Всего хорошего.
Ник быстро двинулся вслед за ней и, положив ей руку на плечо, остановил ее у двери.
– Нет, – сказала Шарлотта и с какой-то, казалось, необычной для женщины силой высвободилась. – Прощай, Ник. По крайней мере мы озадачили «Пурпурную морскую корову». Вот смех. Ты отличный пилот; много парней пытались стряхнуть скиб Дэнни с хвоста, но ты единственный, кому это и в самом деле удалось. – Она похлопала его по плечу и бодро вышла в коридор.
«Может быть, это и правда, насчет ее приятеля, – подумала Клео. – Может быть, он действительно пытался избить ее; возможно, нам следовало бы ее оставить. В любом случае. Даже несмотря на то… Но ведь они, – вспомнила она, – не предупредили меня: ни она, ни Ник. Что приравнивается ко лжи по оплошности. Я и представить себе не могла, – подумала она, – что Ник способен на такое. Ведь он поставил нас в опасное положение и даже не предупредил – я чисто случайно увидела ту брошюру у нее в кармане. Кроме того, – подумала она, – он действительно мог бы уйти с ней, как он заявляет. Тогда он точно должен быть как-то связан с ней, – догадалась она. – Ведь не могли они просто где-то столкнуться: никто не стал бы заходить так далеко, оказывая помощь совершенно чужому человеку… Разве что как в этом случае – чужой человек очарователен, миниатюрен и беспомощен. Да, таковы мужчины. У них в характере есть какая-то слабость, которая как раз и проявляется в подобных ситуациях. Они становятся неспособны думать и действовать разумно; они делают то, что им представляется «рыцарским». Не заботясь при этом ни о себе, ни, как здесь, о жене и ребенке».
– Ты можешь остаться, – сказала она Шарлотте, следуя за нею в коридор, где та с трудом пыталась снова натянуть свое пальто; Ник стоял в замешательстве, словно не мог больше следить за ситуацией – а значит, и участвовать в ней.
– Нет, – ответила Шарлотта. – Всего хорошего. – И она во весь дух полетела по коридору, словно пугливая птаха.
– Будь ты проклята! – бросил Клео Ник.
– Будь ты сам проклят, – огрызнулась Клео, – за то, что пытался протащить ее сюда, чтобы нас всех загребли. Будь ты проклят, что не предупредил меня.
– Я рассказал бы тебе при первой же возможности, – отозвался он.
– Не собираешься ли за ней? – спросила Клео. – Ты ведь сказал, что уйдешь.
Он уперся в нее взглядом, лицо его исказилось от гнева, а глаза сузились и наполнились тьмой.
– Ты обрекла ее на сорок лет трудового лагеря на Луне; она будет бродить по улицам, не имея ни денег, ни места, куда пойти, – в конце концов какая-нибудь патрульная машина остановится, и они допросят ее.
– Ничего, она девушка толковая – сумеет избавиться от этих брошюр, – сказала Клео.
– Они все равно заберут ее. Найдут за что.
– Тогда прояви настойчивость и убедись, что с ней все в порядке. Забудь о нас; забудь обо мне и о Бобби и беги посмотреть, не стряслось ли с ней чего. Вперед! Иди!
«Он так сжал зубы, – подумала она, – словно собирается меня ударить. Смотри-ка, чему он уже успел научиться от своей новой подружки – жестокости».
Однако он не ударил ее. Вместо этого он повернулся и бросился по коридору вслед за Шарлоттой.
– Ты подонок! – завопила ему вдогонку Клео, которую уже совершенно не заботило, что кто-нибудь из соседей может ее услышать. Затем, вернувшись в квартиру, она плотно прихлопнула дверь и задвинула ночную защелку – так что теперь Ник даже со своим ключом не смог бы ее открыть.
Ник и Чарли шли рука об руку в суматохе улицы со множеством магазинов – по переполненному тротуару – и молчали.
– Я разбила твой брак, – некоторое время спустя сказала Чарли.
– Ничего подобного, – возразил Ник. И это была правда; его появление в своей квартире с этой девушкой лишь вытолкнуло на поверхность то, что уже давно таилось в глубине. «Мы жили, трясясь от страха, – подумал он, – жизнью, полной ненужных забот и нелепых испугов. Боялись, что Бобби не пройдет тестирования; боялись полиции. А теперь – эту «Пурпурную морскую корову», – подумал он. – Все, что нам нужно, – заботиться о том, чтобы она не накрыла нас». Подумав об этом, он рассмеялся.
– Чего ты смеешься? – спросила Чарли.
– Я представил, как Дэнни бомбит нас на бреющем полете. Словно одна из тех старинных штук, что использовали во Второй мировой войне. И как все бросаются врассыпную, думая, что началась война с Северо-Западной Германией.
Так они гуляли рука об руку; каждый на некоторое время погрузился в собственные мысли. Затем Чарли неожиданно заявила:
– Ник, тебе совсем не обязательно со мной болтаться. Давай обрежем веревочку – ты вернешься к Клео; она будет рада тебя видеть. Я знаю женщин – знаю, как они отходчивы; особенно, когда угроза – в данном случае, я – уже миновала. Идет?
Вероятно, это было и правильно, но он не ответил; он пока еще не выбрался из неразберихи своих мыслей. Что с ним сегодня в целом произошло? Он узнал, что его босс Эрл Дзета был Низшим Человеком; он составил Дзете компанию в выпивке спиртного; они отправились в квартиру Чарли – или Дэнни; там произошла драка, и он выбрался оттуда с Чарли, спасая ее, совершенно незнакомую ему девушку, при поддержке своего массивного, здоровенного босса.
А затем эта история с Клео.
– Ты уверена, что ПДР не знает про твою квартиру? – спросил он у Чарли. «Другими словами, – подумал он, – взят ли я уже на подозрение?»
– Мы очень осторожны, – ответила Чарли.
– В самом деле? Ты оставила в пальто брошюру – как раз чтобы Клео ее нашла. Это было не слишком предусмотрительно.
– Я была не в себе. После того, как мы удрали от «Пурпурной морской коровы». Обычно я никогда так не делаю.
– Они у тебя еще есть с собой? Может, в сумочке?
– Нет.
Он взял у нее сумочку и осмотрел ее. Действительно. Затем он на ходу обшарил карманы ее пальто. И в пальто нет. Впрочем, произведения Кордона распространялись и в виде микрофильмов; у нее вполне могло быть несколько штук с собой – если ее прихватят, то ребятки из ПДР обязательно их найдут.
«Думаю, мне не стоит ей доверять, – решил он, – После того случая с Клео. Ясно, что если это случилось с ней один раз… Возможно, – продолжал он размышлять, – сыщики следят за квартирой, контролируя ее каким-нибудь способом. Кто входит, кто выходит. Я вошел, я вышел. Значит, если дело обстоит именно так, я уже в списке. Так что уже слишком поздно возвращаться к Бобби и Клео».
– Ты что-то очень помрачнел, – беззаботным, радостным тоном обратилась к нему Чарли.
– Боже мой, Боже, – отозвался он, – я переступил черту.
– Да, ты Низший Человек.
– От этого кто угодно помрачнеет.
– Это должно наполнить тебя радостью, – возразила Чарли.
– Я не хочу отправиться в трудовой лагерь для интернированных на…
– Ник, но ведь все может закончиться и по-другому. Провони вернется, и все будет в порядке. – Сжимая его руку, она гордо вскинула голову и взглянула на него как-то по-птичьи. – Не унывай – держи хвост морковкой! Выгляди счастливым! И будь счастливым!
«Моя семья, – подумал он, – разрушена не без ее участия. Нам некуда пойти – в мотеле нас запросто найдут – и… Дзета, – вспомнил он. – Дзета может помочь мне. И ответственность в большой степени лежит на нем: именно с Дзеты начались все сегодняшние авантюры».
– Эй, – подмигнула ему Чарли, когда он потащил ее к педопереходу. – Куда это мы идем?
– На Единую главную стоянку подержанных скибов, – ответил Ник.
– А, ты хочешь сказать, к Эрлу Дзете. Он, может быть, все еще в квартире – воюет с Дэнни. Хотя нет – думаю, Дэнни должен был бы к этому времени выбраться оттуда; по крайней мере, мы так думали, когда ты вел скиб, – оттого, что заметили его на крыше. Вот здорово – теперь я еще немного смогу насладиться твоими способностями к пилотированию. Ты знаешь, что если сравнить тебя с Дэнни – а он-то действительно хорош за рычагом управления, – то ты гораздо лучше. Разве я тебе не говорила? По-моему, говорила. – Она, похоже, занервничала. Ей вдруг явно стало не по себе.
– В чем дело? – спросил он, когда они встали на поднимающийся эскалатор, который доставил бы их до стоянки пятидесятого яруса, где Ник парковал свой скиб.
– Знаешь, – ответила она, – я боюсь, что Дэнни будет там караулить. Болтаться вокруг, прятаться, наблюдать. Просто наблюдать. – Она яростно прорычала это слово, поразив Ника – ему до сей поры еще не приходилось видеть ее такой. – Нет, – сказала она, – я не могу туда лететь. Отправляйся один. Высади меня где-нибудь – или я просто перейду на опускающийся эскалатор и… – Она махнула рукой. – Уйду из твоей жизни. – Она снова засмеялась – точно так же, как и до этого. – Но мы все равно можем остаться друзьями. Мы можем завязать переписку. – Она рассмеялась. – Мы всегда будем знать друг о друге – даже если никогда уже не встретимся. Наши души сцепились, а когда души сцепляются, то одного уже нельзя убить, не убив другого. – Она неудержимо хохотала – теперь уже явно истерически; закрыв лицо ладонями, она хихикала из-под них. – Этому учит Кордон, и это просто смех; просто черт знает как смешно.
Ник взял ее руки и отвел от лица. Глаза ее излучали блеск – маленькие звездочки, светившие ему в глаза, заглядывавшие в самую глубину их, словно ответ она получала не из его слов, а из выражения его глаз.
– Думаешь, я рехнулась? – спросила она.
– Несомненно.
– Вот мы тут с тобой, в этом ужасном положении, и Кордона собираются казнить, и все, что мне остается, – это смеяться. – Теперь она уже перестала хохотать, но с видимым усилием; рот ее подергивался, словно она сдерживала смех. – Я знаю одно место, где мы сможем раздобыть спиртное, – сказала она. – Давай сходим туда – тогда мы действительно славно оттянемся.
– Нет, – отрезал он. – Я уже достаточно оттянулся.
– Так ведь ты из-за того все и сделал – ушел со мной и оставил Клео. Из-за того спиртного, что дал тебе Дзета.
– Правда? – задумался он. Возможно, так оно и было. Ему хорошо было известно, что алкоголь вызывает личностные изменения, а он, безусловно, действовал не как обычно. Впрочем, и сама ситуация была необычной; что можно было бы считать его «обычной» реакцией на случившееся с ним сегодня?
«Я должен овладеть этой ситуацией, – подумал он. – Я должен подчинить себе эту девушку – или оставить ее».
– Мне не нравится, когда мной распоряжаются, – сказала Чарли. – По-моему, ты собираешься мной распоряжаться, указывать мне, что можно делать, а что – нельзя. Как это делает Дэнни. И как делал мой отец. Когда-нибудь мне придется рассказать тебе кое-что о том, что проделывал со мной отец… Может быть, тогда тебе станет понятнее. Кое-что… кое-что ужасное, что он заставлял меня делать. Связанное с сексом.
– Ого, – отозвался Ник. «Что могло бы объяснить ее гомосексуальные наклонности, если только Дэнни не ошибался в своей характеристике».
– Я думаю, мы сделаем вот что, – заявила Чарли, – я возьму тебя с собой в кордонитский печатный центр.
– Ты знаешь, где он располагается? – недоверчиво спросил Ник. – Тогда сыщики отдали бы свои лучшие зубы за то, чтобы…
– Знаю. Им очень хотелось бы меня поймать. А о центре я узнала благодаря Дэнни. Он куда больший делец, чем тебе могло показаться.
– А он может предположить, что ты туда направишься?
– Он не знает, что мне известно о центре. Как-то раз я следила за ним – думала, что он спит с какой-нибудь другой девушкой, но все оказалось не так: он был в печатном центре. Я ускользнула оттуда и притворилась, что вообще не выходила из квартиры; был уже поздний вечер, и я притворилась спящей. – Она взяла его руку и сжала ее. – Этот центр особенно интересен тем, что выпускает кордонитские материалы для детей. Вроде: «Правильно! Это лошадь! И когда люди были свободны, они ездили на лошадях!» В таком духе.
– Говори потише, – попросил Ник. На поднимающемся эскалаторе ехали и другие люди, а юный звонкий голос Чарли, усиленный ее восторженностью, разносился по сторонам.
– А кордонитская типография разве не вершина во всей структуре организации? – спросил он.
– Нет никакой организации – есть только взаимные дружеские связи. Нет, одна из типографий – это не вершина; вершина – это приемная станция.
– Приемная станция? И что же она принимает?
– Послания от Кордона.
– Из Брайтфортской тюрьмы?
– В его тело вшит передатчик, – объяснила Чарли, – который они до сих пор не обнаружили – даже с помощью рентгена. Они обнаружили два других, но не этот, и через него мы получаем ежедневные размышления Кордона, его все более глубокие мысли и идеи, которые типографии тут же начинают как можно быстрее тиражировать. А оттуда материал поступает в распределительные центры, где его берут толкачи, выносят и пытаются найти на него покупателей. Как ты сам можешь догадаться, – добавила она, – среди толкачей очень высока смертность.
– А сколько у вас всего типографий? – спросил он.
– Не знаю. Не так много.
– Знают ли власти…
– Пидоры – ой, извиняюсь, работники ПДР – время от времени обнаруживают какую-нибудь из типографий. Но тогда мы устраиваем новую – так что их общее количество практически не меняется. – Она помедлила, задумавшись. – Пожалуй, нам лучше отправиться в такси, чем в твоем скибе. Если ты не возражаешь.
– Для этого есть особые причины?
– Я не уверена. Может быть, твой личный номер был отслежен; обычно мы стараемся добираться до типографий на наемном транспорте. Самое подходящее – такси.
– Это далеко отсюда? – спросил он.
– Ты хочешь сказать, где-нибудь далеко за городом? Нет, это в самом центре, в самой деловой его части. Пошли. – Она перескочила на опускающийся эскалатор, и Ник последовал за ней. Вскоре они достигли уличного яруса; девушка сразу же принялась вглядываться в потоки машин в поисках такси.
А затем она увидела рядом с мужем невысокую девушку лет под двадцать, хорошо одетую, заметно накрашенную, с белозубой улыбкой – словно Клео была ей давно знакома.
– Вы, должно быть, Клео, – сказала улыбающаяся девушка. – Очень рада видеть вас – особенно после того, что Ник о вас рассказал. – Они с Ником вошли в квартиру; девушка стала рассматривать обстановку, расцветку стен: все подмечая, она опытным взглядом оценивала декор. Клео от этого занервничала и почувствовала себя неловко… «Хотя все должно было быть наоборот. Кто же эта девушка?» – недоумевала она.
– Да, – кивнула Клео. – Я миссис Эпплтон.
Ник закрыл за ними дверь.
– Она прячется от своего парня, – сказал он жене. – Он попытался избить ее, а она убежала. Здесь он не сможет ее найти, потому что не знает, кто я и где живу, – так что здесь она в безопасности.
– Кофе? – спросила Клео.
– Кофе? – переспросил Ник.
– Я поставлю кофе, – сказала Клео. Она рассмотрела девушку и оценила ее привлекательность, даже несмотря на обилие косметики. И то, какая она была миниатюрная. «У этой девушки, наверное, возникали сложности с покупкой одежды такого маленького размера… Сложности, о которых я могла бы только мечтать», – подумала Клео.
– Меня зовут Шарлотта, – представилась девушка. Она уселась на кушетку в гостиной и стала расстегивать свои высокие сапожки. Широкая, уверенная улыбка так и не покидала ее лица; она смотрела снизу вверх на Клео чуть ли не с любовью. С любовью! К человеку, которого она видела первый раз в жизни.
– Я сказал ей, что она может у нас переночевать, – сообщил Ник.
– Хорошо, – отозвалась Клео. – Из кушетки можно сделать кровать. – Она зашла в отгороженную кухню и налила три чашки кофе. – Что тебе положить в кофе? – спросила она девушку.
– Пожалуйста, – сказала Шарлотта, легко поднимаясь и подходя к ней, – не стоит так уж обо мне беспокоиться. Мне ничего не нужно, кроме какого-то места, где я могла бы остаться на пару, дней, – места, о котором не знает Дэнни. И мы оторвались от него, мы стряхнули его в том движении. Так что на самом деле нет никакой возможности для… – Она развела руками. – Какой-нибудь сцены. Я обещаю.
– Ты так и не сказала, что тебе положить в кофе.
– Ничего.
Клео передала ей чашку.
– Замечательный кофе, – похвалила Шарлотта.
С двумя чашками в руках Клео вернулась в гостиную, отдала Нику его чашку и устроилась на черном пластиковом стуле. Ник с девушкой сидели бок о бок на кушетке – словно на смежных сиденьях в кинотеатре.
– Вы, конечно, вызвали полицию? – спросила Клео.
– Полицию? – с недоуменным выражением на лице переспросила Шарлотта. – Нет, конечно нет. Он все время так делает; я просто убегаю и жду – я знаю, сколько это продлится. А затем возвращаюсь. Полицию? Чтобы они арестовали его? Он же умрет в тюрьме. Ему необходима свобода; он обязательно должен летать по большим открытым пространствам, очень быстро, в своем скибе, «Пурпурной морской корове», как мы его зовем. – Затем она с серьезным видом отхлебнула кофе.
Клео задумалась. Ее чувства были смятенны и хаотичны. «Она какая-то странная, – подумала она. – Мы ее не знаем; мы даже не знаем, говорит ли она правду о своем приятеле. Может быть, тут что-то другое? Может быть, она скрывается от полиции? Но Нику она, похоже, нравится; похоже, он ей доверяет. А если она говорит правду, то мы просто обязаны позволить ей остаться. – И затем Клео подумала: – Она, без сомнения, прелестна. Может быть, Ник именно поэтому хочет, чтобы она осталась; возможно, у него к ней… – она подыскивала слово, – особый интерес? Если бы она не была так хороша собой, стал бы он приводить ее сюда, чтобы она осталась с нами? Но это не очень похоже на Ника. Разве что он сам не осознавал своих истинных чувств; он знал, что хочет помочь этой девушке, но сам толком не знал, почему. Наверное, мы должны рискнуть», – решила Клео.
– Мы будем очень рады, если ты останешься с нами столько, – сказала она вслух, – сколько тебе нужно.
Лицо Шарлотты при этом просто засияло от удовольствия.
– Я повешу твое пальто, – сказала Клео, когда девушка выскользнула из него – Ник галантно предложил ей свою помощь.
– Нет-нет, это совсем не нужно, – возразила Шарлотта.
– Если ты собираешься остаться здесь, – сказала Клео и взяла у Шарлотты пальто, – то тебе придется его повесить. – Она отнесла его к единственному платяному шкафу в квартире, открыла дверцу, потянулась за вешалкой – и заметила в одном из карманов пальто поспешно свернутую брошюру. – Кордонитская литература, – произнесла она вслух, вынув брошюру из кармана. – Ты Низший Человек.
Шарлотта перестала улыбаться; теперь она выглядела встревоженной – очевидно было, что мысли ее мечутся, пока она в спешке подыскивала слова для ответа.
– Значит, вся эта история насчет ее приятеля – ложь, – сказала Клео. – За ней гонятся сыщики – вот почему ты хочешь спрятать ее здесь. – Она вернула Шарлотте пальто и брошюру. – Ты не можешь здесь оставаться, – сказала она.
Ник пробормотал:
– Мне надо было бы предупредить тебя, но… – Он махнул рукой. – Я же знал, что именно так отреагируешь. И не ошибся.
– А насчет Дэнни – правда, – ровным, спокойным голосом произнесла Шарлотта. – Я прячусь именно от него. За мной не гонятся сыщики. А вы только что прошли выборочную проверку – Ник сказал мне. Эту квартиру теперь никто не станет проверять в ближайшие… черт возьми, месяцы. А может быть – и годы.
Клео стояла, протягивая Шарлотте пальто.
– Если она уйдет, – заявил Ник, – я уйду вместе с ней.
– На здоровье, – сказала Клео.
– Ты серьезно? – спросил Ник.
– Серьезно.
Шарлотта встала с кушетки.
– Я не собираюсь стоять между вами. Это нечестно… Я пойду. – Она повернулась к Нику. – Все равно спасибо, – сказала она. Затем она взяла у Клео свое пальто, накинула его и направилась к двери. – Я понимаю ваши чувства, Клео, – добавила она и улыбнулась своей яркой – но теперь крайне сдержанной – улыбкой. – Всего хорошего.
Ник быстро двинулся вслед за ней и, положив ей руку на плечо, остановил ее у двери.
– Нет, – сказала Шарлотта и с какой-то, казалось, необычной для женщины силой высвободилась. – Прощай, Ник. По крайней мере мы озадачили «Пурпурную морскую корову». Вот смех. Ты отличный пилот; много парней пытались стряхнуть скиб Дэнни с хвоста, но ты единственный, кому это и в самом деле удалось. – Она похлопала его по плечу и бодро вышла в коридор.
«Может быть, это и правда, насчет ее приятеля, – подумала Клео. – Может быть, он действительно пытался избить ее; возможно, нам следовало бы ее оставить. В любом случае. Даже несмотря на то… Но ведь они, – вспомнила она, – не предупредили меня: ни она, ни Ник. Что приравнивается ко лжи по оплошности. Я и представить себе не могла, – подумала она, – что Ник способен на такое. Ведь он поставил нас в опасное положение и даже не предупредил – я чисто случайно увидела ту брошюру у нее в кармане. Кроме того, – подумала она, – он действительно мог бы уйти с ней, как он заявляет. Тогда он точно должен быть как-то связан с ней, – догадалась она. – Ведь не могли они просто где-то столкнуться: никто не стал бы заходить так далеко, оказывая помощь совершенно чужому человеку… Разве что как в этом случае – чужой человек очарователен, миниатюрен и беспомощен. Да, таковы мужчины. У них в характере есть какая-то слабость, которая как раз и проявляется в подобных ситуациях. Они становятся неспособны думать и действовать разумно; они делают то, что им представляется «рыцарским». Не заботясь при этом ни о себе, ни, как здесь, о жене и ребенке».
– Ты можешь остаться, – сказала она Шарлотте, следуя за нею в коридор, где та с трудом пыталась снова натянуть свое пальто; Ник стоял в замешательстве, словно не мог больше следить за ситуацией – а значит, и участвовать в ней.
– Нет, – ответила Шарлотта. – Всего хорошего. – И она во весь дух полетела по коридору, словно пугливая птаха.
– Будь ты проклята! – бросил Клео Ник.
– Будь ты сам проклят, – огрызнулась Клео, – за то, что пытался протащить ее сюда, чтобы нас всех загребли. Будь ты проклят, что не предупредил меня.
– Я рассказал бы тебе при первой же возможности, – отозвался он.
– Не собираешься ли за ней? – спросила Клео. – Ты ведь сказал, что уйдешь.
Он уперся в нее взглядом, лицо его исказилось от гнева, а глаза сузились и наполнились тьмой.
– Ты обрекла ее на сорок лет трудового лагеря на Луне; она будет бродить по улицам, не имея ни денег, ни места, куда пойти, – в конце концов какая-нибудь патрульная машина остановится, и они допросят ее.
– Ничего, она девушка толковая – сумеет избавиться от этих брошюр, – сказала Клео.
– Они все равно заберут ее. Найдут за что.
– Тогда прояви настойчивость и убедись, что с ней все в порядке. Забудь о нас; забудь обо мне и о Бобби и беги посмотреть, не стряслось ли с ней чего. Вперед! Иди!
«Он так сжал зубы, – подумала она, – словно собирается меня ударить. Смотри-ка, чему он уже успел научиться от своей новой подружки – жестокости».
Однако он не ударил ее. Вместо этого он повернулся и бросился по коридору вслед за Шарлоттой.
– Ты подонок! – завопила ему вдогонку Клео, которую уже совершенно не заботило, что кто-нибудь из соседей может ее услышать. Затем, вернувшись в квартиру, она плотно прихлопнула дверь и задвинула ночную защелку – так что теперь Ник даже со своим ключом не смог бы ее открыть.
Ник и Чарли шли рука об руку в суматохе улицы со множеством магазинов – по переполненному тротуару – и молчали.
– Я разбила твой брак, – некоторое время спустя сказала Чарли.
– Ничего подобного, – возразил Ник. И это была правда; его появление в своей квартире с этой девушкой лишь вытолкнуло на поверхность то, что уже давно таилось в глубине. «Мы жили, трясясь от страха, – подумал он, – жизнью, полной ненужных забот и нелепых испугов. Боялись, что Бобби не пройдет тестирования; боялись полиции. А теперь – эту «Пурпурную морскую корову», – подумал он. – Все, что нам нужно, – заботиться о том, чтобы она не накрыла нас». Подумав об этом, он рассмеялся.
– Чего ты смеешься? – спросила Чарли.
– Я представил, как Дэнни бомбит нас на бреющем полете. Словно одна из тех старинных штук, что использовали во Второй мировой войне. И как все бросаются врассыпную, думая, что началась война с Северо-Западной Германией.
Так они гуляли рука об руку; каждый на некоторое время погрузился в собственные мысли. Затем Чарли неожиданно заявила:
– Ник, тебе совсем не обязательно со мной болтаться. Давай обрежем веревочку – ты вернешься к Клео; она будет рада тебя видеть. Я знаю женщин – знаю, как они отходчивы; особенно, когда угроза – в данном случае, я – уже миновала. Идет?
Вероятно, это было и правильно, но он не ответил; он пока еще не выбрался из неразберихи своих мыслей. Что с ним сегодня в целом произошло? Он узнал, что его босс Эрл Дзета был Низшим Человеком; он составил Дзете компанию в выпивке спиртного; они отправились в квартиру Чарли – или Дэнни; там произошла драка, и он выбрался оттуда с Чарли, спасая ее, совершенно незнакомую ему девушку, при поддержке своего массивного, здоровенного босса.
А затем эта история с Клео.
– Ты уверена, что ПДР не знает про твою квартиру? – спросил он у Чарли. «Другими словами, – подумал он, – взят ли я уже на подозрение?»
– Мы очень осторожны, – ответила Чарли.
– В самом деле? Ты оставила в пальто брошюру – как раз чтобы Клео ее нашла. Это было не слишком предусмотрительно.
– Я была не в себе. После того, как мы удрали от «Пурпурной морской коровы». Обычно я никогда так не делаю.
– Они у тебя еще есть с собой? Может, в сумочке?
– Нет.
Он взял у нее сумочку и осмотрел ее. Действительно. Затем он на ходу обшарил карманы ее пальто. И в пальто нет. Впрочем, произведения Кордона распространялись и в виде микрофильмов; у нее вполне могло быть несколько штук с собой – если ее прихватят, то ребятки из ПДР обязательно их найдут.
«Думаю, мне не стоит ей доверять, – решил он, – После того случая с Клео. Ясно, что если это случилось с ней один раз… Возможно, – продолжал он размышлять, – сыщики следят за квартирой, контролируя ее каким-нибудь способом. Кто входит, кто выходит. Я вошел, я вышел. Значит, если дело обстоит именно так, я уже в списке. Так что уже слишком поздно возвращаться к Бобби и Клео».
– Ты что-то очень помрачнел, – беззаботным, радостным тоном обратилась к нему Чарли.
– Боже мой, Боже, – отозвался он, – я переступил черту.
– Да, ты Низший Человек.
– От этого кто угодно помрачнеет.
– Это должно наполнить тебя радостью, – возразила Чарли.
– Я не хочу отправиться в трудовой лагерь для интернированных на…
– Ник, но ведь все может закончиться и по-другому. Провони вернется, и все будет в порядке. – Сжимая его руку, она гордо вскинула голову и взглянула на него как-то по-птичьи. – Не унывай – держи хвост морковкой! Выгляди счастливым! И будь счастливым!
«Моя семья, – подумал он, – разрушена не без ее участия. Нам некуда пойти – в мотеле нас запросто найдут – и… Дзета, – вспомнил он. – Дзета может помочь мне. И ответственность в большой степени лежит на нем: именно с Дзеты начались все сегодняшние авантюры».
– Эй, – подмигнула ему Чарли, когда он потащил ее к педопереходу. – Куда это мы идем?
– На Единую главную стоянку подержанных скибов, – ответил Ник.
– А, ты хочешь сказать, к Эрлу Дзете. Он, может быть, все еще в квартире – воюет с Дэнни. Хотя нет – думаю, Дэнни должен был бы к этому времени выбраться оттуда; по крайней мере, мы так думали, когда ты вел скиб, – оттого, что заметили его на крыше. Вот здорово – теперь я еще немного смогу насладиться твоими способностями к пилотированию. Ты знаешь, что если сравнить тебя с Дэнни – а он-то действительно хорош за рычагом управления, – то ты гораздо лучше. Разве я тебе не говорила? По-моему, говорила. – Она, похоже, занервничала. Ей вдруг явно стало не по себе.
– В чем дело? – спросил он, когда они встали на поднимающийся эскалатор, который доставил бы их до стоянки пятидесятого яруса, где Ник парковал свой скиб.
– Знаешь, – ответила она, – я боюсь, что Дэнни будет там караулить. Болтаться вокруг, прятаться, наблюдать. Просто наблюдать. – Она яростно прорычала это слово, поразив Ника – ему до сей поры еще не приходилось видеть ее такой. – Нет, – сказала она, – я не могу туда лететь. Отправляйся один. Высади меня где-нибудь – или я просто перейду на опускающийся эскалатор и… – Она махнула рукой. – Уйду из твоей жизни. – Она снова засмеялась – точно так же, как и до этого. – Но мы все равно можем остаться друзьями. Мы можем завязать переписку. – Она рассмеялась. – Мы всегда будем знать друг о друге – даже если никогда уже не встретимся. Наши души сцепились, а когда души сцепляются, то одного уже нельзя убить, не убив другого. – Она неудержимо хохотала – теперь уже явно истерически; закрыв лицо ладонями, она хихикала из-под них. – Этому учит Кордон, и это просто смех; просто черт знает как смешно.
Ник взял ее руки и отвел от лица. Глаза ее излучали блеск – маленькие звездочки, светившие ему в глаза, заглядывавшие в самую глубину их, словно ответ она получала не из его слов, а из выражения его глаз.
– Думаешь, я рехнулась? – спросила она.
– Несомненно.
– Вот мы тут с тобой, в этом ужасном положении, и Кордона собираются казнить, и все, что мне остается, – это смеяться. – Теперь она уже перестала хохотать, но с видимым усилием; рот ее подергивался, словно она сдерживала смех. – Я знаю одно место, где мы сможем раздобыть спиртное, – сказала она. – Давай сходим туда – тогда мы действительно славно оттянемся.
– Нет, – отрезал он. – Я уже достаточно оттянулся.
– Так ведь ты из-за того все и сделал – ушел со мной и оставил Клео. Из-за того спиртного, что дал тебе Дзета.
– Правда? – задумался он. Возможно, так оно и было. Ему хорошо было известно, что алкоголь вызывает личностные изменения, а он, безусловно, действовал не как обычно. Впрочем, и сама ситуация была необычной; что можно было бы считать его «обычной» реакцией на случившееся с ним сегодня?
«Я должен овладеть этой ситуацией, – подумал он. – Я должен подчинить себе эту девушку – или оставить ее».
– Мне не нравится, когда мной распоряжаются, – сказала Чарли. – По-моему, ты собираешься мной распоряжаться, указывать мне, что можно делать, а что – нельзя. Как это делает Дэнни. И как делал мой отец. Когда-нибудь мне придется рассказать тебе кое-что о том, что проделывал со мной отец… Может быть, тогда тебе станет понятнее. Кое-что… кое-что ужасное, что он заставлял меня делать. Связанное с сексом.
– Ого, – отозвался Ник. «Что могло бы объяснить ее гомосексуальные наклонности, если только Дэнни не ошибался в своей характеристике».
– Я думаю, мы сделаем вот что, – заявила Чарли, – я возьму тебя с собой в кордонитский печатный центр.
– Ты знаешь, где он располагается? – недоверчиво спросил Ник. – Тогда сыщики отдали бы свои лучшие зубы за то, чтобы…
– Знаю. Им очень хотелось бы меня поймать. А о центре я узнала благодаря Дэнни. Он куда больший делец, чем тебе могло показаться.
– А он может предположить, что ты туда направишься?
– Он не знает, что мне известно о центре. Как-то раз я следила за ним – думала, что он спит с какой-нибудь другой девушкой, но все оказалось не так: он был в печатном центре. Я ускользнула оттуда и притворилась, что вообще не выходила из квартиры; был уже поздний вечер, и я притворилась спящей. – Она взяла его руку и сжала ее. – Этот центр особенно интересен тем, что выпускает кордонитские материалы для детей. Вроде: «Правильно! Это лошадь! И когда люди были свободны, они ездили на лошадях!» В таком духе.
– Говори потише, – попросил Ник. На поднимающемся эскалаторе ехали и другие люди, а юный звонкий голос Чарли, усиленный ее восторженностью, разносился по сторонам.
– А кордонитская типография разве не вершина во всей структуре организации? – спросил он.
– Нет никакой организации – есть только взаимные дружеские связи. Нет, одна из типографий – это не вершина; вершина – это приемная станция.
– Приемная станция? И что же она принимает?
– Послания от Кордона.
– Из Брайтфортской тюрьмы?
– В его тело вшит передатчик, – объяснила Чарли, – который они до сих пор не обнаружили – даже с помощью рентгена. Они обнаружили два других, но не этот, и через него мы получаем ежедневные размышления Кордона, его все более глубокие мысли и идеи, которые типографии тут же начинают как можно быстрее тиражировать. А оттуда материал поступает в распределительные центры, где его берут толкачи, выносят и пытаются найти на него покупателей. Как ты сам можешь догадаться, – добавила она, – среди толкачей очень высока смертность.
– А сколько у вас всего типографий? – спросил он.
– Не знаю. Не так много.
– Знают ли власти…
– Пидоры – ой, извиняюсь, работники ПДР – время от времени обнаруживают какую-нибудь из типографий. Но тогда мы устраиваем новую – так что их общее количество практически не меняется. – Она помедлила, задумавшись. – Пожалуй, нам лучше отправиться в такси, чем в твоем скибе. Если ты не возражаешь.
– Для этого есть особые причины?
– Я не уверена. Может быть, твой личный номер был отслежен; обычно мы стараемся добираться до типографий на наемном транспорте. Самое подходящее – такси.
– Это далеко отсюда? – спросил он.
– Ты хочешь сказать, где-нибудь далеко за городом? Нет, это в самом центре, в самой деловой его части. Пошли. – Она перескочила на опускающийся эскалатор, и Ник последовал за ней. Вскоре они достигли уличного яруса; девушка сразу же принялась вглядываться в потоки машин в поисках такси.
Глава 10
Такси неторопливо выплыло из потока и остановилось у бровки тротуара рядом с ними. Дверца отъехала в сторону, и они сели.
– К Феллеровскому Торговому центру, – сказала Чарли водителю. – На Шестнадцатой авеню.
– Угу, – пробормотал водитель, поднимая машину вверх и снова оказываясь в потоке движения, на этот раз – в противоположном.
– Но ведь Торговый центр… – начал было Ник, но Чарли незаметно пихнула его локтем по ребрам; он понял намек и замолчал.
Десятью минутами спустя они высадились из такси. Ник расплатился, и такси поплыло дальше, словно яркая детская игрушка.
– Феллеровский Торговый, – сказала Чарли, разглядывая благородную архитектуру здания. – Одно из старейших и наиболее уважаемых предприятий розничной торговли во всем городе. Ты думал, что это будет какой-нибудь торговый склад рядом с заправочной станцией где-то на задворках. Кишащий крысами. – Она взяла его за руку и повела через автоматически открывающиеся двери на устланный коврами пол знаменитого на весь мир магазина.
К ним подошел превосходно одетый продавец.
– Добрый вечер, – приветливо поздоровался он.
– Для меня отложены кое-какие вещи, – сказала Чарли. – Синтетические страусиные шкуры, четыре штуки. Моя фамилия Берроуз. Джулия Берроуз.
– Не будете ли вы любезны пройти сюда? – пригласил ее продавец, поворачиваясь и с достоинством направляясь к служебным помещениям магазина.
– Благодарю вас, – ответила Чарли. И снова заехала Нику по ребрам, на этот раз без всякой причины. А потом захихикала над ним.
Тяжелая металлическая дверь скользнула в сторону, открывая вход в небольшую комнатку, где на ровных деревянных полках было разложено множество образцов различных товаров. Дверь, через которую они только что вошли, едва слышно скользнула обратно, плотно закрывшись. Продавец немного подождал, поглядывая на часы, затем аккуратно завел их – и дальняя стена комнатки плавно разделилась, открывая за собой помещение значительно больших размеров. Тяжелый стук донесся до ушей Ника – как он теперь видел, основное печатное оборудование было в работе. Хотя и слабо разбираясь в печатной технологии, он ясно понял: это оборудование было наиновейшим, самым лучшим и невообразимо дорогим. Печатные станки Низших Людей ни в коем случае не состояли из мимеографических аппаратов.
Четверо солдат в серой униформе и противогазах окружили их; у каждого в руках была смертоносная трубка Хоппа.
– Кто вы такие? – спросил один из них, сержант, – спросил предельно резко. Как на допросе.
– Я девушка Дэнни, – ответила Чарли.
– Кто это – «Дэнни»?
– Вы его знаете. – Жестикулируя, Чарли добавила: – Он занят в этой сфере на уровне распределения.
Сканер раскачивался взад-вперед, изучая их.
Солдаты посовещались, говоря что-то в подведенные ко рту микрофоны и прислушиваясь к наушникам-кнопочкам, закрепленным у каждого в правом ухе.
– Порядок, – сказал наконец главный среди них – сержант. Его внимание было снова обращено к Нику и Чарли. – Что вам здесь нужно? – повелительно спросил он.
– Место, где мы могли бы ненадолго остаться, – ответила Чарли.
– К Феллеровскому Торговому центру, – сказала Чарли водителю. – На Шестнадцатой авеню.
– Угу, – пробормотал водитель, поднимая машину вверх и снова оказываясь в потоке движения, на этот раз – в противоположном.
– Но ведь Торговый центр… – начал было Ник, но Чарли незаметно пихнула его локтем по ребрам; он понял намек и замолчал.
Десятью минутами спустя они высадились из такси. Ник расплатился, и такси поплыло дальше, словно яркая детская игрушка.
– Феллеровский Торговый, – сказала Чарли, разглядывая благородную архитектуру здания. – Одно из старейших и наиболее уважаемых предприятий розничной торговли во всем городе. Ты думал, что это будет какой-нибудь торговый склад рядом с заправочной станцией где-то на задворках. Кишащий крысами. – Она взяла его за руку и повела через автоматически открывающиеся двери на устланный коврами пол знаменитого на весь мир магазина.
К ним подошел превосходно одетый продавец.
– Добрый вечер, – приветливо поздоровался он.
– Для меня отложены кое-какие вещи, – сказала Чарли. – Синтетические страусиные шкуры, четыре штуки. Моя фамилия Берроуз. Джулия Берроуз.
– Не будете ли вы любезны пройти сюда? – пригласил ее продавец, поворачиваясь и с достоинством направляясь к служебным помещениям магазина.
– Благодарю вас, – ответила Чарли. И снова заехала Нику по ребрам, на этот раз без всякой причины. А потом захихикала над ним.
Тяжелая металлическая дверь скользнула в сторону, открывая вход в небольшую комнатку, где на ровных деревянных полках было разложено множество образцов различных товаров. Дверь, через которую они только что вошли, едва слышно скользнула обратно, плотно закрывшись. Продавец немного подождал, поглядывая на часы, затем аккуратно завел их – и дальняя стена комнатки плавно разделилась, открывая за собой помещение значительно больших размеров. Тяжелый стук донесся до ушей Ника – как он теперь видел, основное печатное оборудование было в работе. Хотя и слабо разбираясь в печатной технологии, он ясно понял: это оборудование было наиновейшим, самым лучшим и невообразимо дорогим. Печатные станки Низших Людей ни в коем случае не состояли из мимеографических аппаратов.
Четверо солдат в серой униформе и противогазах окружили их; у каждого в руках была смертоносная трубка Хоппа.
– Кто вы такие? – спросил один из них, сержант, – спросил предельно резко. Как на допросе.
– Я девушка Дэнни, – ответила Чарли.
– Кто это – «Дэнни»?
– Вы его знаете. – Жестикулируя, Чарли добавила: – Он занят в этой сфере на уровне распределения.
Сканер раскачивался взад-вперед, изучая их.
Солдаты посовещались, говоря что-то в подведенные ко рту микрофоны и прислушиваясь к наушникам-кнопочкам, закрепленным у каждого в правом ухе.
– Порядок, – сказал наконец главный среди них – сержант. Его внимание было снова обращено к Нику и Чарли. – Что вам здесь нужно? – повелительно спросил он.
– Место, где мы могли бы ненадолго остаться, – ответила Чарли.