— Будущее — еще не реальность, — отрезал Эрик. — В газете не говорится ни о суде, ни о заключении. Только обвинение. Вполне вероятно, что я избежал и суда, и ареста, поскольку знал о них. Опять же, Сталин аналогичным образом поступил с врачами в последний год жизни.
— Не учите меня! История — моя специальность, занимайтесь своим делом! Я знаю, о чем вы, и о том, как Сталин дурачил Ленина, мне тоже известно, и о заговоре врачей, параноидальном вымысле Сталина, построенном во время его неизлечимой болезни. Ну хорошо, — смягчился Дон Фестенбург. — Признаю, ваша взяла. Газету я подделал.
Эрик проницательно улыбнулся.
— И я не Секретарь ООН, — продолжал Дон Фестенбург. — Но вам никогда не узнать, что случилось в будущем, потому что вы не захотели пойти на контакт. Гадайте сами.
И он враждебно оскалился, глядя на Эрика.
— Я так и знал, — ответил тот. — Я глупец, потому что предпочитаю оставаться в неведении о будущем.
«Тем более о его многообразных вариантах».
— Вы имели шанс возвратиться с совершенно невероятным оружием — знанием — и спасти себя, жену, Молинари. А так... Если вы доживете до следующего календаря... Посмотрим.
Впервые Эрик заколебался. Ведь он даже не узнал, о какой малости просил Дон Фестенбург взамен! Но уже поздно, противоядие растоптано, остальное — пустая болтовня.
Встав из-за стола, Эрик выглянул за окно на Шайенн.
Город лежал в руинах.
И пока он стоял, не в силах оторвать взгляда от страшного зрелища, реальность комнаты стала таять, отступать, как море во время отлива, сколько ни пытался он ее удержать.
— Удачи, доктор, — ехидно сказал Дон Фестенбург, превращаясь в зыбкий туман, сливаясь с частицами рассыпающейся на глазах комнаты.
Эрик попытался сделать шаг навстречу этому туману и вихрю — и почувствовал, что ноги не слушаются, он теряет равновесие... виски сдавила невыносимая боль, и Эрик увидел, что сидит в привычном окружении столиков и посетителей кафетерия Белого Дома.
Вокруг столпились люди. Они странно смотрели: соболезнуя, но со страхом — и не подходили близко.
— Благодарю вас, — проговорил Эрик, кое-как поднимаясь на ноги.
Толпа понемногу разошлась, оставив его наедине с Кэт.
— Тебя не было около трех минут, — сказала она.
Эрик не ответил: не было желания разговаривать и вообще иметь с ней хоть какое-то дело. Тошнило, ноги дрожали, голова раскалывалась. Наверное, то же происходит при отравлении угарным газом, как это описывается в старинных учебниках по медицине. Такое чувство, как будто надышался смертью.
— Могу я чем-то помочь? — спросила Кэт, которой как будто полегчало от вида его страданий. — Я знаю, что такое первый отходняк.
— Я отведу тебя в медизолятор, — сказал Эрик и схватил Кэт за руку, на которой болталась дамская сумочка.
— Должно быть, там у тебя запасные дозы? — прорычал он, вырывая сумочку.
Секунду спустя две капсулы лежали у него на ладони. Сунув их в карман, Эрик вернул Кэт сумочку.
— Спасибо, — сказала она, вложив в слово всю иронию, на которую сейчас была способна.
— Тебе спасибо, дорогая. Мы оба доказали друг другу свою любовь. Наступила новая фаза наших супружеских отношений.
И он увлек ее из кафетерия. Кэт шла, не сопротивляясь.
«Хорошо, что я не стал вступать в сделку с Фестенбургом, — думал Эрик. — Но он не перестанет преследовать меня: такие легко не отступают».
Однако теперь у Эрика было преимущество: он знал о политических амбициях Фестенбурга, который даже форму себе сшил, как у Молинари.
Вполне вероятно, что советник Генерального Секретаря пока не дошел до этих честолюбивых мыслей, но то, что он открылся Эрику в будущем, было его главной и уже непоправимой политической ошибкой. Особенно если учесть, что еще не сошел со сцены другой политический стратег с недюжинными способностями.
Которого звали Джино Молинари.
Поместив жену в изолятор, Эрик набрал на видеофоне номер Иона Аккермана.
— Значит, ты уже знаешь о Кэт, — горестно сказал Иона. Вид у него был похоронный.
— Я не собираюсь узнавать, зачем ты сделал это, — сказал Эрик. — Я звоню, чтобы...
— Что сделал? — поразился Иона. — Неужели она сказала, что я достал ей эту дурь? Это неправда, Эрик. Зачем мне, сам подумай.
— Мы не будем сейчас обсуждать это, не время. Для начала скажи, известно ли Вергилию что-либо об этом JJ-180?
— Да, но не больше, чем мне.
— Тогда соедини меня с ним.
Иона с явной неохотой переключил Эрика на офис Вергилия. На экране возник старик, неискренне оскалившийся, увидев, кто его вызывает.
— Эрик! Читал о тебе в газетах — ты делаешь чудеса! Уже спас кому-то жизнь, подумать только, какой молодец. Я всегда верил в тебя. Теперь, если будешь спасать по жизни каждый день... — Вергилий восторженно захихикал.
— С Кэт случилось несчастье.
— В чем дело? — забеспокоился Вергилий, чье лицо моментально покинуло довольное выражение.
— Она села на JJ-180.
— Какой ужас! Чем могу помочь? Кэт нам всем дорога. Ты же доктор, Эрик, сделай что-нибудь для нее...
Эрик прервал поток соболезнований:
— Скажите, как связаться с филиалом, где производят JJ-180.
— Ну конечно! Корпорация «Фундук» в Детройте. Сейчас гляну, с кем ты сможешь поговорить там... Да хоть с самим Бертом Фундуком. Минутку, ко мне зашел Иона, он хочет что-то сказать.
На экране снова возник Иона, заслонив предка.
— Я хотел сказать, Эрик, как только я узнал, что случилось с Кэт, я связался с «Фундук Корпорейшн», и они выслали кого-то. Курьеры сейчас на пути в Шайенн. Я думал, Кэт еще появится здесь после исчезновения. Держи нас с Вергилием в курсе. Удачи!
Он исчез, очевидно, с чувством исполненного долга.
Эрик спустился в вестибюль и спросил, не прибывал ли представитель «Фундук Корпорейшн».
— Да-да, доктор Арома, конечно, — ответила девушка, просмотрев списки посетителей. — Только что прибыли двое, искали вас. Мистер Берт Фундук и мисс Бэчис — если я верно прочитала, фамилия написана неразборчиво. Да, кажется, так, Бэчис. Они направлены в ваши апартаменты.
Добравшись до своего жилья, Эрик увидел, что двери распахнуты и в небольшой гостиной сидят двое: мужчина средних лет в долгополом пальто и блондинка лет под сорок в очках и с умным выражением лица.
— Мистер Фундук? — спросил Эрик.
Мужчина и женщина встали, завидев Эрика на пороге.
— Очень приятно, доктор Арома, — Берт Фундук сердечно потряс ему руку. — Перед вами Хильда Бэчис, из Бюро по контролю за наркотиками. Там уже знают, что случилось с вашей супругой, доктор, таков закон. Однако...
Тут затараторила мисс Бэчис:
— Мы не собираемся заключать ее под арест или как-то наказывать, доктор, мы лишь собираемся помочь ей, как и вы. Мы хотели осмотреть ее, но подумали, будет лучше, если мы сначала поговорим с вами, а затем спустимся в изолятор.
Фундук перебил мисс Бэчис:
— При ней большой запас... кгм... вспомогательного средства? Я имею в виду, JJ-180?
— У нее ничего нет, — быстро ответил Эрик.
— Позвольте объяснить, дорогой доктор, — сказал Фундук, беря Эрика под руку и отводя в сторону. — Между привычкой и аддикцией существует значимая разница...
— Я доктор, — напомнил Эрик.
По-прежнему ломило виски, давило в груди — последствия приема наркотика.
— Тогда вы должны понимать, что наркотик задействован в системе клеточного метаболизма печени, и без JJ-180 все просто застопорится. Иными словами, сейчас жизнь для нее без этого препарата невозможна. Если она перестанет принимать его, то... — Фундук развел руками. — Сколько она приняла?
— Пару — тройку капсул.
— Вы так пренебрежительно говорите об этом, молодой человек...
— Хорошо, две или три.
— В таком случае без наркотика она продержится максимум сутки, — подсчитал Фундук.
— А с ним?
— Худо-бедно протянет месяца четыре. Но к тому времени, доктор, есть надежда найти противоядие. Не думайте, что мы стоим на месте; мы даже испытывали искусственные трансплантанты, способные заменить печень в процессе метаболизма и...
— Значит, ей понадобится... стратегический запас? — мрачно пошутил Эрик и подумал о себе: а ему сколько осталось кувыркаться в будущем?
— Сами понимаете, доктор, JJ-180 изобретен не для медицинских целей, это оружие войны. Он должен вызывать смертельную зависимость с первой дозы, необратимые изменения в нервной системе и мозговом веществе. Он лишен вкуса, цвета и запаха, каким и должен быть идеальный яд. Все добровольцы, принимавшие участие в опытах, мгновенно привыкали и были обречены, после чего препарат решили перевести в разряд отравляющих веществ, используемых против врага. Но... — Фундук взглянул на Эрика. — Ваша жена не пострадала в результате несчастного случая — и не принимала участие в научных экспериментах. Она, как я понимаю, экспериментировала на себе добровольно?
Он бросил взгляд на мисс Бэкис.
— Она не могла достать наркотик через ТИФФ, — сказала очкастая Бэкис.
— Верно, — подтвердил Фундук. — Туда не поступало ни грамма, несмотря на то, что это центральная фирма. Согласно пакту о мире, мы должны представлять нашим союзникам экземпляры любого нового оружия или отравляющего вещества. Поступило распоряжение от ООН направить JJ-180 в звездную систему Лилии.
Мисс Бэкис продолжила:
— Небольшое количество JJ-180 в секретном порядке было направлено в звездную систему Лилии в пяти контейнерах, каждый на отдельном транспорте. Четыре из них достигли Империи, один подорвался на мине ригов. С тех пор распространяются слухи (на которые обратила внимание наша разведка в Империи), что агенты Лилии доставили наркотик обратно на Землю, чтобы использовать против людей, свалив все на ригов.
Эрик кивнул:
— На них это похоже.
— Таким образом, ваша супруга входила в контакт с имперской разведкой, поэтому не может находиться в Шайенне, — продолжала блондинка в очках. — Мы уже сообщили об этом «Сикрет Сервис». Ее отправят обратно в Тихуану или Сан-Диего. Иного выхода нет, она может оказаться завербованным агентом, или, что хуже всего, — аддиктивным агентом. Наркоман способен на все. Вероятно, она затем сюда и приехала.
— Но как же она проживет без...
— Мы подумали об этом, — ответил Фундук. — Самый верный способ оградить ее от контактов с имперской разведкой — снабдить из наших запасов. Поверьте, доктор, ваша жена — не первая жертва. Но наши запасы не безграничны. Да, и еще одно, доктор. Есть сведения, что ригам также удалось захватить мизерную часть вещества JJ-180 с корабля, подорвавшегося на мине. И они работают над противоядием.
Гостиная погрузилась в молчание.
— Так что, вполне возможно, спасение от JJ-180 есть, но существует оно не на Земле.
— Наркотик позволяет перемещаться в будущее, — медленно проговорил Эрик.
Гости переглянулись.
— Да, — кивнул Фундук — Это сверхсекретная информация, но вы, видимо, получили ее от жены. Ваша супруга обладает весьма редким даром; как правило, все уходят в прошлое.
— Нам рассказывали другие... пострадавшие, — поторопился объяснить Эрик, опасаясь выдать себя.
— Теоретически все возможно. Переместиться в будущее, достать противоядие, которое рано или поздно будет найдено, возможно, даже раздобыть формулу препарата. Запомнить ее и вернуться в настоящее — именно запомнить, поскольку вещи из прошлого не возвращаются, они логически должны исчезать бесследно. Вернуться и передать формулу нашим химикам, в «Фундук Корпорейшн». Все просто, не так ли? Получается, сам наркотик создает эффект, позволяющий избавиться от зависимости, некую неизвестную пока молекулу, заменяющую его в процессе метаболизма в печени. Но первое, что, на мой взгляд, вызывает возражение, — такого противоядия может вовсе не существовать в природе, ни сейчас, ни в будущем. Ведь до сих пор нет противоядия от опиумных производных, героин по-прежнему нелегален и смертельно опасен, как и век назад. Но есть и другое возражение, гораздо более веское. Я присутствовал на всех фазах испытания JJ-180, так вот, по моему глубокому убеждению, все эти перемещения во времени — не более чем иллюзия. Я не верю, что это реальное будущее или прошлое.
— Тогда что же?
— JJ-180 с самого начала замышлялся как дезориентирующий галлюциноген. И псевдореальность, которую он создает, вызвана отклонениями. Причина — разрушение мозга и нервной системы или стимуляция определенных участков головного мозга. Вы сами знаете, доктор, — под влиянием галлюциногенного препарата человек не просто думает, что он видит, — скажем, апельсиновое дерево, но видит его на самом деле: для него это реально существующий опыт, такой же, как наше присутствие в вашей гостиной. Но имейте в виду, еще никто не приносил из прошлого ни одного артефакта, ни одного доказательства, что он там побывал. Он просто исчезал или...
Вмешалась мисс Бэкис:
— Тут я не согласна, мистер Фундук. Мне приходилось разговаривать со многими жертвами JJ-180, и они рассказывали о прошлом в таких деталях, знать которых просто не могли.
— Вы хотите сказать...
— Я ничего не утверждаю, но и отмахиваться от этого мы не должны. Извините, что прервала.
— Скрытые воспоминания, сохранившиеся на подсознательном уровне. — раздраженно буркнул Фундук. — Наследственная память, кармическая память...
— JJ-180 может дать ригам в руки больше, чем они потеряют, — заметил Эрик. — Что же это за оружие? Понятна ваша вера в то, что наркотик просто галлюциноген, мистер Фундук. Иначе как вы сможете продать его под видом военного заказа правительству?
— Аргумент ad hominem*[6], — откликнулся Фундук, нимало не смущенный. — Я удивлен, доктор. — Он помрачнел. — Может, вы и правы. Откуда мне знать? Я никогда не принимал JJ-180, и вообще мы больше никому не давали его, даже добровольцам, с тех пор как открыли его аддиктивные свойства. — Он пожал плечами. — JJ-180 продолжают давать ригам в концлагерях, иначе не определить, как он воздействует на них.
— И как же?
— По большей части так же, как и на людей. Привыкание, разрушение нервной системы, необычайно сильные и яркие галлюцинации, имеющие отношение к перемещению во времени, от которых они начинают с апатией относиться к реальному миру.
И добавил как будто про себя:
— Такие вот вещи приходится делать в военное время. Невольно вспоминаются нацисты.
— Но мы должны победить в войне, — встряла мисс Бэкис.
— Конечно, — поддакнул Фундук. — Вы чертовски правы, мисс Бэкис. — И уставился взглядом в пол.
— Мистеру Арома необходимо выдать запас препарата, — напомнила она.
Кивнув, Фундук залез в карман пальто.
— Вот, — он извлек металлическую коробку вроде той, в какой раньше кипятили многоразовые шприцы, Эрик видел подобную в музее медицины.
— Мы не имеем права выдать препарат вашей жене легально. Мы даем его вам как врачу, а как вы поступите с ним дальше — дело вашей врачебной этики. Здесь хватит, чтобы поддержать ее... до самого конца, — с запинкой выговорил он.
Избегая встречаться с Эриком взглядом, он протянул коробку.
Эрик взял, заметив:
— Вижу, вам не доставляет радости изобретение компании.
— Какая может быть радость? Радость испытывают только риги, пока живут на этом препарате... вы бы только посмотрели на них.
— «Но жизнь коротка», — напомнил Эрик.
— «И жестока и отвратительна», — завершил цитату Фундук. — Но я не могу предаваться такому фатализму, доктор.
— И как скоро после принятия JJ-180 наблюдаются симптомы ломки?
— От двенадцати до двадцати четырех часов между дозами, — объяснила мисс Бэкис. — Потом застопоривается система обмена. Весьма неприятное ощущение, мягко говоря.
— Непереносимое! — вмешался Фундук. — Настоящая агония. Наркоман умирает, в отличие от большинства людей, несколько раз за жизнь, хотя рождается только единожды — остальное иллюзия. Кто из нас способен перенести смертельную агонию хотя бы однажды?
— Джино Молинари, — сказал Эрик. — Но это уникум.
Сунув коробку с JJ-180 в нагрудный карман, он подумал о двадцати четырех часах, остающихся ему до принятия новой дозы. Однако ломка может начаться уже сегодня вечером.
«Значит, в перспективе риги могут обладать секретом исцеления.. Стоит ли обратиться к ним?»
В любом случае, когда идет война, индивидуальная жизнь не имеет особенного значения. Так что Эрик почти простил Кэт за ее поступок, и теперь думал, как спасти их обоих.
И не только их.
Можно винить войну, так легче. Но Эрик знал, что война здесь не при чем.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
— Не учите меня! История — моя специальность, занимайтесь своим делом! Я знаю, о чем вы, и о том, как Сталин дурачил Ленина, мне тоже известно, и о заговоре врачей, параноидальном вымысле Сталина, построенном во время его неизлечимой болезни. Ну хорошо, — смягчился Дон Фестенбург. — Признаю, ваша взяла. Газету я подделал.
Эрик проницательно улыбнулся.
— И я не Секретарь ООН, — продолжал Дон Фестенбург. — Но вам никогда не узнать, что случилось в будущем, потому что вы не захотели пойти на контакт. Гадайте сами.
И он враждебно оскалился, глядя на Эрика.
— Я так и знал, — ответил тот. — Я глупец, потому что предпочитаю оставаться в неведении о будущем.
«Тем более о его многообразных вариантах».
— Вы имели шанс возвратиться с совершенно невероятным оружием — знанием — и спасти себя, жену, Молинари. А так... Если вы доживете до следующего календаря... Посмотрим.
Впервые Эрик заколебался. Ведь он даже не узнал, о какой малости просил Дон Фестенбург взамен! Но уже поздно, противоядие растоптано, остальное — пустая болтовня.
Встав из-за стола, Эрик выглянул за окно на Шайенн.
Город лежал в руинах.
И пока он стоял, не в силах оторвать взгляда от страшного зрелища, реальность комнаты стала таять, отступать, как море во время отлива, сколько ни пытался он ее удержать.
— Удачи, доктор, — ехидно сказал Дон Фестенбург, превращаясь в зыбкий туман, сливаясь с частицами рассыпающейся на глазах комнаты.
Эрик попытался сделать шаг навстречу этому туману и вихрю — и почувствовал, что ноги не слушаются, он теряет равновесие... виски сдавила невыносимая боль, и Эрик увидел, что сидит в привычном окружении столиков и посетителей кафетерия Белого Дома.
Вокруг столпились люди. Они странно смотрели: соболезнуя, но со страхом — и не подходили близко.
— Благодарю вас, — проговорил Эрик, кое-как поднимаясь на ноги.
Толпа понемногу разошлась, оставив его наедине с Кэт.
— Тебя не было около трех минут, — сказала она.
Эрик не ответил: не было желания разговаривать и вообще иметь с ней хоть какое-то дело. Тошнило, ноги дрожали, голова раскалывалась. Наверное, то же происходит при отравлении угарным газом, как это описывается в старинных учебниках по медицине. Такое чувство, как будто надышался смертью.
— Могу я чем-то помочь? — спросила Кэт, которой как будто полегчало от вида его страданий. — Я знаю, что такое первый отходняк.
— Я отведу тебя в медизолятор, — сказал Эрик и схватил Кэт за руку, на которой болталась дамская сумочка.
— Должно быть, там у тебя запасные дозы? — прорычал он, вырывая сумочку.
Секунду спустя две капсулы лежали у него на ладони. Сунув их в карман, Эрик вернул Кэт сумочку.
— Спасибо, — сказала она, вложив в слово всю иронию, на которую сейчас была способна.
— Тебе спасибо, дорогая. Мы оба доказали друг другу свою любовь. Наступила новая фаза наших супружеских отношений.
И он увлек ее из кафетерия. Кэт шла, не сопротивляясь.
«Хорошо, что я не стал вступать в сделку с Фестенбургом, — думал Эрик. — Но он не перестанет преследовать меня: такие легко не отступают».
Однако теперь у Эрика было преимущество: он знал о политических амбициях Фестенбурга, который даже форму себе сшил, как у Молинари.
Вполне вероятно, что советник Генерального Секретаря пока не дошел до этих честолюбивых мыслей, но то, что он открылся Эрику в будущем, было его главной и уже непоправимой политической ошибкой. Особенно если учесть, что еще не сошел со сцены другой политический стратег с недюжинными способностями.
Которого звали Джино Молинари.
Поместив жену в изолятор, Эрик набрал на видеофоне номер Иона Аккермана.
— Значит, ты уже знаешь о Кэт, — горестно сказал Иона. Вид у него был похоронный.
— Я не собираюсь узнавать, зачем ты сделал это, — сказал Эрик. — Я звоню, чтобы...
— Что сделал? — поразился Иона. — Неужели она сказала, что я достал ей эту дурь? Это неправда, Эрик. Зачем мне, сам подумай.
— Мы не будем сейчас обсуждать это, не время. Для начала скажи, известно ли Вергилию что-либо об этом JJ-180?
— Да, но не больше, чем мне.
— Тогда соедини меня с ним.
Иона с явной неохотой переключил Эрика на офис Вергилия. На экране возник старик, неискренне оскалившийся, увидев, кто его вызывает.
— Эрик! Читал о тебе в газетах — ты делаешь чудеса! Уже спас кому-то жизнь, подумать только, какой молодец. Я всегда верил в тебя. Теперь, если будешь спасать по жизни каждый день... — Вергилий восторженно захихикал.
— С Кэт случилось несчастье.
— В чем дело? — забеспокоился Вергилий, чье лицо моментально покинуло довольное выражение.
— Она села на JJ-180.
— Какой ужас! Чем могу помочь? Кэт нам всем дорога. Ты же доктор, Эрик, сделай что-нибудь для нее...
Эрик прервал поток соболезнований:
— Скажите, как связаться с филиалом, где производят JJ-180.
— Ну конечно! Корпорация «Фундук» в Детройте. Сейчас гляну, с кем ты сможешь поговорить там... Да хоть с самим Бертом Фундуком. Минутку, ко мне зашел Иона, он хочет что-то сказать.
На экране снова возник Иона, заслонив предка.
— Я хотел сказать, Эрик, как только я узнал, что случилось с Кэт, я связался с «Фундук Корпорейшн», и они выслали кого-то. Курьеры сейчас на пути в Шайенн. Я думал, Кэт еще появится здесь после исчезновения. Держи нас с Вергилием в курсе. Удачи!
Он исчез, очевидно, с чувством исполненного долга.
Эрик спустился в вестибюль и спросил, не прибывал ли представитель «Фундук Корпорейшн».
— Да-да, доктор Арома, конечно, — ответила девушка, просмотрев списки посетителей. — Только что прибыли двое, искали вас. Мистер Берт Фундук и мисс Бэчис — если я верно прочитала, фамилия написана неразборчиво. Да, кажется, так, Бэчис. Они направлены в ваши апартаменты.
Добравшись до своего жилья, Эрик увидел, что двери распахнуты и в небольшой гостиной сидят двое: мужчина средних лет в долгополом пальто и блондинка лет под сорок в очках и с умным выражением лица.
— Мистер Фундук? — спросил Эрик.
Мужчина и женщина встали, завидев Эрика на пороге.
— Очень приятно, доктор Арома, — Берт Фундук сердечно потряс ему руку. — Перед вами Хильда Бэчис, из Бюро по контролю за наркотиками. Там уже знают, что случилось с вашей супругой, доктор, таков закон. Однако...
Тут затараторила мисс Бэчис:
— Мы не собираемся заключать ее под арест или как-то наказывать, доктор, мы лишь собираемся помочь ей, как и вы. Мы хотели осмотреть ее, но подумали, будет лучше, если мы сначала поговорим с вами, а затем спустимся в изолятор.
Фундук перебил мисс Бэчис:
— При ней большой запас... кгм... вспомогательного средства? Я имею в виду, JJ-180?
— У нее ничего нет, — быстро ответил Эрик.
— Позвольте объяснить, дорогой доктор, — сказал Фундук, беря Эрика под руку и отводя в сторону. — Между привычкой и аддикцией существует значимая разница...
— Я доктор, — напомнил Эрик.
По-прежнему ломило виски, давило в груди — последствия приема наркотика.
— Тогда вы должны понимать, что наркотик задействован в системе клеточного метаболизма печени, и без JJ-180 все просто застопорится. Иными словами, сейчас жизнь для нее без этого препарата невозможна. Если она перестанет принимать его, то... — Фундук развел руками. — Сколько она приняла?
— Пару — тройку капсул.
— Вы так пренебрежительно говорите об этом, молодой человек...
— Хорошо, две или три.
— В таком случае без наркотика она продержится максимум сутки, — подсчитал Фундук.
— А с ним?
— Худо-бедно протянет месяца четыре. Но к тому времени, доктор, есть надежда найти противоядие. Не думайте, что мы стоим на месте; мы даже испытывали искусственные трансплантанты, способные заменить печень в процессе метаболизма и...
— Значит, ей понадобится... стратегический запас? — мрачно пошутил Эрик и подумал о себе: а ему сколько осталось кувыркаться в будущем?
— Сами понимаете, доктор, JJ-180 изобретен не для медицинских целей, это оружие войны. Он должен вызывать смертельную зависимость с первой дозы, необратимые изменения в нервной системе и мозговом веществе. Он лишен вкуса, цвета и запаха, каким и должен быть идеальный яд. Все добровольцы, принимавшие участие в опытах, мгновенно привыкали и были обречены, после чего препарат решили перевести в разряд отравляющих веществ, используемых против врага. Но... — Фундук взглянул на Эрика. — Ваша жена не пострадала в результате несчастного случая — и не принимала участие в научных экспериментах. Она, как я понимаю, экспериментировала на себе добровольно?
Он бросил взгляд на мисс Бэкис.
— Она не могла достать наркотик через ТИФФ, — сказала очкастая Бэкис.
— Верно, — подтвердил Фундук. — Туда не поступало ни грамма, несмотря на то, что это центральная фирма. Согласно пакту о мире, мы должны представлять нашим союзникам экземпляры любого нового оружия или отравляющего вещества. Поступило распоряжение от ООН направить JJ-180 в звездную систему Лилии.
Мисс Бэкис продолжила:
— Небольшое количество JJ-180 в секретном порядке было направлено в звездную систему Лилии в пяти контейнерах, каждый на отдельном транспорте. Четыре из них достигли Империи, один подорвался на мине ригов. С тех пор распространяются слухи (на которые обратила внимание наша разведка в Империи), что агенты Лилии доставили наркотик обратно на Землю, чтобы использовать против людей, свалив все на ригов.
Эрик кивнул:
— На них это похоже.
— Таким образом, ваша супруга входила в контакт с имперской разведкой, поэтому не может находиться в Шайенне, — продолжала блондинка в очках. — Мы уже сообщили об этом «Сикрет Сервис». Ее отправят обратно в Тихуану или Сан-Диего. Иного выхода нет, она может оказаться завербованным агентом, или, что хуже всего, — аддиктивным агентом. Наркоман способен на все. Вероятно, она затем сюда и приехала.
— Но как же она проживет без...
— Мы подумали об этом, — ответил Фундук. — Самый верный способ оградить ее от контактов с имперской разведкой — снабдить из наших запасов. Поверьте, доктор, ваша жена — не первая жертва. Но наши запасы не безграничны. Да, и еще одно, доктор. Есть сведения, что ригам также удалось захватить мизерную часть вещества JJ-180 с корабля, подорвавшегося на мине. И они работают над противоядием.
Гостиная погрузилась в молчание.
— Так что, вполне возможно, спасение от JJ-180 есть, но существует оно не на Земле.
— Наркотик позволяет перемещаться в будущее, — медленно проговорил Эрик.
Гости переглянулись.
— Да, — кивнул Фундук — Это сверхсекретная информация, но вы, видимо, получили ее от жены. Ваша супруга обладает весьма редким даром; как правило, все уходят в прошлое.
— Нам рассказывали другие... пострадавшие, — поторопился объяснить Эрик, опасаясь выдать себя.
— Теоретически все возможно. Переместиться в будущее, достать противоядие, которое рано или поздно будет найдено, возможно, даже раздобыть формулу препарата. Запомнить ее и вернуться в настоящее — именно запомнить, поскольку вещи из прошлого не возвращаются, они логически должны исчезать бесследно. Вернуться и передать формулу нашим химикам, в «Фундук Корпорейшн». Все просто, не так ли? Получается, сам наркотик создает эффект, позволяющий избавиться от зависимости, некую неизвестную пока молекулу, заменяющую его в процессе метаболизма в печени. Но первое, что, на мой взгляд, вызывает возражение, — такого противоядия может вовсе не существовать в природе, ни сейчас, ни в будущем. Ведь до сих пор нет противоядия от опиумных производных, героин по-прежнему нелегален и смертельно опасен, как и век назад. Но есть и другое возражение, гораздо более веское. Я присутствовал на всех фазах испытания JJ-180, так вот, по моему глубокому убеждению, все эти перемещения во времени — не более чем иллюзия. Я не верю, что это реальное будущее или прошлое.
— Тогда что же?
— JJ-180 с самого начала замышлялся как дезориентирующий галлюциноген. И псевдореальность, которую он создает, вызвана отклонениями. Причина — разрушение мозга и нервной системы или стимуляция определенных участков головного мозга. Вы сами знаете, доктор, — под влиянием галлюциногенного препарата человек не просто думает, что он видит, — скажем, апельсиновое дерево, но видит его на самом деле: для него это реально существующий опыт, такой же, как наше присутствие в вашей гостиной. Но имейте в виду, еще никто не приносил из прошлого ни одного артефакта, ни одного доказательства, что он там побывал. Он просто исчезал или...
Вмешалась мисс Бэкис:
— Тут я не согласна, мистер Фундук. Мне приходилось разговаривать со многими жертвами JJ-180, и они рассказывали о прошлом в таких деталях, знать которых просто не могли.
— Вы хотите сказать...
— Я ничего не утверждаю, но и отмахиваться от этого мы не должны. Извините, что прервала.
— Скрытые воспоминания, сохранившиеся на подсознательном уровне. — раздраженно буркнул Фундук. — Наследственная память, кармическая память...
— JJ-180 может дать ригам в руки больше, чем они потеряют, — заметил Эрик. — Что же это за оружие? Понятна ваша вера в то, что наркотик просто галлюциноген, мистер Фундук. Иначе как вы сможете продать его под видом военного заказа правительству?
— Аргумент ad hominem*[6], — откликнулся Фундук, нимало не смущенный. — Я удивлен, доктор. — Он помрачнел. — Может, вы и правы. Откуда мне знать? Я никогда не принимал JJ-180, и вообще мы больше никому не давали его, даже добровольцам, с тех пор как открыли его аддиктивные свойства. — Он пожал плечами. — JJ-180 продолжают давать ригам в концлагерях, иначе не определить, как он воздействует на них.
— И как же?
— По большей части так же, как и на людей. Привыкание, разрушение нервной системы, необычайно сильные и яркие галлюцинации, имеющие отношение к перемещению во времени, от которых они начинают с апатией относиться к реальному миру.
И добавил как будто про себя:
— Такие вот вещи приходится делать в военное время. Невольно вспоминаются нацисты.
— Но мы должны победить в войне, — встряла мисс Бэкис.
— Конечно, — поддакнул Фундук. — Вы чертовски правы, мисс Бэкис. — И уставился взглядом в пол.
— Мистеру Арома необходимо выдать запас препарата, — напомнила она.
Кивнув, Фундук залез в карман пальто.
— Вот, — он извлек металлическую коробку вроде той, в какой раньше кипятили многоразовые шприцы, Эрик видел подобную в музее медицины.
— Мы не имеем права выдать препарат вашей жене легально. Мы даем его вам как врачу, а как вы поступите с ним дальше — дело вашей врачебной этики. Здесь хватит, чтобы поддержать ее... до самого конца, — с запинкой выговорил он.
Избегая встречаться с Эриком взглядом, он протянул коробку.
Эрик взял, заметив:
— Вижу, вам не доставляет радости изобретение компании.
— Какая может быть радость? Радость испытывают только риги, пока живут на этом препарате... вы бы только посмотрели на них.
— «Но жизнь коротка», — напомнил Эрик.
— «И жестока и отвратительна», — завершил цитату Фундук. — Но я не могу предаваться такому фатализму, доктор.
— И как скоро после принятия JJ-180 наблюдаются симптомы ломки?
— От двенадцати до двадцати четырех часов между дозами, — объяснила мисс Бэкис. — Потом застопоривается система обмена. Весьма неприятное ощущение, мягко говоря.
— Непереносимое! — вмешался Фундук. — Настоящая агония. Наркоман умирает, в отличие от большинства людей, несколько раз за жизнь, хотя рождается только единожды — остальное иллюзия. Кто из нас способен перенести смертельную агонию хотя бы однажды?
— Джино Молинари, — сказал Эрик. — Но это уникум.
Сунув коробку с JJ-180 в нагрудный карман, он подумал о двадцати четырех часах, остающихся ему до принятия новой дозы. Однако ломка может начаться уже сегодня вечером.
«Значит, в перспективе риги могут обладать секретом исцеления.. Стоит ли обратиться к ним?»
В любом случае, когда идет война, индивидуальная жизнь не имеет особенного значения. Так что Эрик почти простил Кэт за ее поступок, и теперь думал, как спасти их обоих.
И не только их.
Можно винить войну, так легче. Но Эрик знал, что война здесь не при чем.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
По пути в изолятор перед Эриком вынырнул Джино Молинари. Секретарь ООН сидел в инвалидной коляске, укрытый пледом, его глаза пригвоздили Эрика к месту.
— Ваша квартира прослушивается, — известил Молинари доктора. — Беседа с Фундуком и Бэкис записана и передана мне в распечатке.
— Так скоро? — чуть не вырвалось у Эрика. Слава Богу, он ни словом не помянул о том, что тоже сел на JJ-180.
— Уберите ее отсюда, — застонал Молинари. — Она шпионка. Помните? «На зло, на подлость, на обман — на все способен наркоман»? — его трясло. — На самом деле ее уже нет.
— Как? — от этих слов Эрик чуть не вышиб Секретаря из кресла.
— Ее уже нет здесь. Я отдал распоряжение, «Сикрет Сервис» унесли ее на вертолетную площадку. Нет, вы видите, что они делают? Используют против нас оружие, которым мы с ними поделились. Надо было с самого начала отравить JJ-180 их водохранилища. Но что вы сделали, доктор? Я взял вас сюда, а вы притащили за собой жену-шпионку. Теперь она способна хоть на политическое убийство, хоть на диверсию. Мне все известно о фрогедадрине, я принимал участие в разработке названия для препарата. От немецкого «Froh», что значит радость, греческого «гедо» — корень слова, означающего наслаждение, и «дринк», конечно, по-английски, напиток... — он оборвал сам себя, капризно оттопырив полные губы. — Доктор, вы будете меня лечить или убивать?
— Не знаю.
В голове у Эрика все смешалось: JJ-180, Кэт, Молинари...
— Вид у вас неважный. Не переживайте, вы не при чем, она сама сделала выбор. Ну как, вам лучше? — он пытливо заглянул Эрику в глаза.
— Со мной... все в порядке, — отрывисто кивнул Эрик.
— Как у свиньи в заднице. Вы выглядите ничем не лучше ее. Знаете, не удержался от соблазна лично посмотреть на вашу жену. У дамочки вид — краше в гроб кладут. Даже если ей пересадить новую печень и перелить свежую кровь, не поможет. Уже пробовали — безрезультатно, да вам, наверное, рассказывали.
— Вы говорили с Кэт?
— Я? О чем я буду разговаривать со шпионкой? — Молинари непонимающе уставился на него. — Ну да, поговорили немного. Можно сказать, обменялись парой слов. Очень коротко, буквально конспективно, по пути к вертолетной площадке, пока ее катили на носилках. Понимаете, доктор, меня просто разобрало любопытство, какая жена может быть у такого, как вы, человека. Должен вам сказать, ну вы и мазохист! Это же чистая гарпия, Арома, чудовище! Как вы мне и рассказывали. Знаете, что она говорит?
Он ухмыльнулся:
— Она сама сказала — я даже не спрашивал, — что вы тоже наркоман. Заложила с потрохами. С такой дамочкой хлопот не оберешься, верно?
— Верно, — угрюмо отвечал Эрик.
— Что вы на меня так смотрите? Вас раздражает то, что я говорю правду? Так знайте, она сделала все возможное, чтобы испортить вам карьеру в Белом Доме. Эрик, если бы я поверил, что вы наркоман, то вышвырнул бы вас отсюда в два счета. Поймите, вы мне нужны. В военное время я убиваю, это моя работа. Мы уже говорили на эту тему: может быть, скоро придет время, когда и вы мне окажете подобную услугу...
— Пока они не улетели, я должен дать ей наркотик, иначе она погибнет, — сказал Эрик. — Разрешите идти, Секретарь?.
— Нет, — капризно сказал Молинари. — Я не договорил. Министр Френик еще не уехал, вы должны быть в курсе. Он в восточном крыле, в изоляции.
Молинари протянул руку.
— Дайте капсулу JJ-180, доктор. И забудем, о чем мы говорили.
«Теперь я знаю, что у тебя на уме, — подумал Эрик. — Но у тебя нет ни единого шанса — это не Ренессанс».
— Я вручу ему лично...
— Нет, — ответил Эрик. — Я отказываюсь.
— Почему? — Молинари склонил голову набок.
— Это самоубийство. Причем для всех землян сразу.
— Знаете, как русские поступили с Берией? Он не расставался с пистолетом, проносил его в Кремль, хотя это было запрещено. Оружие лежало у него в портфеле; русские выкрали портфель и застрелили Берию из его собственного пистолета. Думаете, политика сложное дело? Гениальные решения просты: только обывателю это невдомек. Главный недостаток так называемого «среднего человека»... — тут Молинари остановился, хватаясь за сердце. — Кажется, оно опять остановилось... Опять пошло, но секунду определенно стояло.
— Я отвезу вас в спальню, — Эрик зашел сзади и взялся за ручки коляски. Мол не протестовал; сидел ссутулясь, растирая массивную грудь, ощупывал себя и трогал в разных местах с нарастающим страхом, остальное было забыто. Он не думал ни о чем, кроме болезни, своего больного, обессилевшего тела. На время тело стало вселенной Секретаря.
При помощи двух медсестер Эрик водрузил Молинари в кровать.
— Слушайте, Арома, — зашептал Молинари, откинувшись на подушки. — Я могу достать его и без вас, только скажу — и Фундук принесет мне сколько надо. Вергилий Аккерман мой личный друг. И не надо объяснять мне мою работу, я знаю, что должен делать Секретарь.
Он со стоном закрыл глаза.
— О Господи, коронарная артерия чуть не лопнула. Нет, наверное, все-таки лопнула, я чувствую, как по груди растекается кровь. Зовите Тигардена, — он вновь застонал и отвернулся лицом к стене. — Что за день! Но я все-таки достал Френика. — И тут же, открыв глаза, добавил: — Я знаю, это была глупая идея. А что оставалось? — Он подождал ответа. — Молчите? То-то. Потому что нет никакого другого выхода, нет его, — вновь глаза его закрылись. — Как мне плохо. Похоже, в этот раз я по-настоящему умираю, и вы уже не сможете спасти меня своим волшебным чемоданчиком.
— Сейчас я вызову доктора Тигардена, — Эрик бросился к двери.
Молинари неожиданно поднял голову.
— А ведь я знаю, доктор, что вы наркоман, потому что безошибочно распознаю ложь, — и снова опустился на подушку. — . Ваша жена не наговаривала на вас.
Помолчав, Эрик спросил:
— И что теперь?
— Поглядим, доктор, — пообещал Молинари, окончательно отворачиваясь лицом к стенке.
Передав капсулы на борт вертолета, Эрик сел в корабль-экспресс до Детройта.
Сорок пять минут спустя приземлился и взял такси до корпорации «Фундук». Теперь Джино Молинари, а не наркотик, торопил его, и не было времени дожидаться вечера.
— Приехали, сэр, — почтительно сказал автомат.
Дверца распахнулась.
— Вон то серое одноэтажное здание, увитое диким виноградом.
— Подождите меня, я скоро, — сказал Эрик. — У вас есть стакан воды?
— Пожалуйста, — из лотка переднего сиденья выскользнул бумажный стаканчик.
Не покидая машины, Эрик проглотил капсулу JJ-180 из запасов Кэт.
Прошло несколько минут.
— Так вы не выходите, сэр? — обратился к нему автомат. — Может, я привез вас не туда?
Эрик подождал еще. Наконец, почувствовав, что наркотик начинает действовать, вылез из такси и двинулся к зданию «Фундук Корпорэйшн» по дорожке, обсаженной калифорнийскими секвойями.
Внезапно здание сверкнуло, словно зеркало, на миг поймавшее луч света, небо искривилось, как тягучее расплавленное стекло. Эрик двигался теперь с трудом, точно вокруг был не воздух, а прозрачное невидимое масло. Шаги его, как и все вокруг, стали беззвучными и мягкими, точно тело целиком состояло из резины.
«Галлюцинации — все равно что другой мир, — пронеслось в голове. — И все же Фундук был неправ, потому что я знаю: это не галлюцинация, а реальный мир».
Ветка зацепила рукав, и Эрик обнаружил, что завяз в клумбе, раздавив бегонию. Перед ним по-прежнему вставал из земли серый бок здания, небо над которым покрывали привычные перистые облака, сносимые южным ветром. Что изменилось? Эрик выбрался из клумбы на тропу, вытер ботинок и оглянулся. Такси больше не ждало его, местность стала смутно неузнаваемой.
Входные двери распахнулись, и Эрик оказался в роскошном офисе с кожаными диванами и креслами, столиками, заваленными иллюстрированными журналами, толстыми коврами с постоянно меняющимся узором и бесцветными силуэтами оргтехники: компьютеров, факсов и прочего. Помещение полнилось привычным рабочим шумом.
Как только доктор собрался сесть, в офис вошло существо с шестью конечностями. Риг. Покрытый отливающим синевой хитином, он двигался на двух выгибающихся назад ногах, остальные четыре конечности исполняли роль рук. Рудиментарные крылышки были сложены на спине. Риг издал нечто вроде свиста, видимо, означавшее приветствие, и пригласил следовать за ним. В соседней комнате трещавший всеми четырьмя конечностями по клавиатуре компьютера другой риг поднялся навстречу вошедшим. Оправив что-то на голове, он извлек из-под стола и поставил перед Эриком коробку с экраном.
По экрану пробежала строка:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КОРПОРАЦИЮ ФУНДУК.
Секретарша, понял Эрик. Но как ей ответить?
Риг ждал, терпеливо жужжа. В его теле все беспокойно двигалось: мушиные фасеточные глаза то и дело ритмично выныривали на стебельках из глазниц и прятались в черепе, вновь вылетая оттуда, точно пробки из бутылки. Доктор Арома знал, что это были ложные глаза: настоящие находились в сгибах локтей.
— Ваша квартира прослушивается, — известил Молинари доктора. — Беседа с Фундуком и Бэкис записана и передана мне в распечатке.
— Так скоро? — чуть не вырвалось у Эрика. Слава Богу, он ни словом не помянул о том, что тоже сел на JJ-180.
— Уберите ее отсюда, — застонал Молинари. — Она шпионка. Помните? «На зло, на подлость, на обман — на все способен наркоман»? — его трясло. — На самом деле ее уже нет.
— Как? — от этих слов Эрик чуть не вышиб Секретаря из кресла.
— Ее уже нет здесь. Я отдал распоряжение, «Сикрет Сервис» унесли ее на вертолетную площадку. Нет, вы видите, что они делают? Используют против нас оружие, которым мы с ними поделились. Надо было с самого начала отравить JJ-180 их водохранилища. Но что вы сделали, доктор? Я взял вас сюда, а вы притащили за собой жену-шпионку. Теперь она способна хоть на политическое убийство, хоть на диверсию. Мне все известно о фрогедадрине, я принимал участие в разработке названия для препарата. От немецкого «Froh», что значит радость, греческого «гедо» — корень слова, означающего наслаждение, и «дринк», конечно, по-английски, напиток... — он оборвал сам себя, капризно оттопырив полные губы. — Доктор, вы будете меня лечить или убивать?
— Не знаю.
В голове у Эрика все смешалось: JJ-180, Кэт, Молинари...
— Вид у вас неважный. Не переживайте, вы не при чем, она сама сделала выбор. Ну как, вам лучше? — он пытливо заглянул Эрику в глаза.
— Со мной... все в порядке, — отрывисто кивнул Эрик.
— Как у свиньи в заднице. Вы выглядите ничем не лучше ее. Знаете, не удержался от соблазна лично посмотреть на вашу жену. У дамочки вид — краше в гроб кладут. Даже если ей пересадить новую печень и перелить свежую кровь, не поможет. Уже пробовали — безрезультатно, да вам, наверное, рассказывали.
— Вы говорили с Кэт?
— Я? О чем я буду разговаривать со шпионкой? — Молинари непонимающе уставился на него. — Ну да, поговорили немного. Можно сказать, обменялись парой слов. Очень коротко, буквально конспективно, по пути к вертолетной площадке, пока ее катили на носилках. Понимаете, доктор, меня просто разобрало любопытство, какая жена может быть у такого, как вы, человека. Должен вам сказать, ну вы и мазохист! Это же чистая гарпия, Арома, чудовище! Как вы мне и рассказывали. Знаете, что она говорит?
Он ухмыльнулся:
— Она сама сказала — я даже не спрашивал, — что вы тоже наркоман. Заложила с потрохами. С такой дамочкой хлопот не оберешься, верно?
— Верно, — угрюмо отвечал Эрик.
— Что вы на меня так смотрите? Вас раздражает то, что я говорю правду? Так знайте, она сделала все возможное, чтобы испортить вам карьеру в Белом Доме. Эрик, если бы я поверил, что вы наркоман, то вышвырнул бы вас отсюда в два счета. Поймите, вы мне нужны. В военное время я убиваю, это моя работа. Мы уже говорили на эту тему: может быть, скоро придет время, когда и вы мне окажете подобную услугу...
— Пока они не улетели, я должен дать ей наркотик, иначе она погибнет, — сказал Эрик. — Разрешите идти, Секретарь?.
— Нет, — капризно сказал Молинари. — Я не договорил. Министр Френик еще не уехал, вы должны быть в курсе. Он в восточном крыле, в изоляции.
Молинари протянул руку.
— Дайте капсулу JJ-180, доктор. И забудем, о чем мы говорили.
«Теперь я знаю, что у тебя на уме, — подумал Эрик. — Но у тебя нет ни единого шанса — это не Ренессанс».
— Я вручу ему лично...
— Нет, — ответил Эрик. — Я отказываюсь.
— Почему? — Молинари склонил голову набок.
— Это самоубийство. Причем для всех землян сразу.
— Знаете, как русские поступили с Берией? Он не расставался с пистолетом, проносил его в Кремль, хотя это было запрещено. Оружие лежало у него в портфеле; русские выкрали портфель и застрелили Берию из его собственного пистолета. Думаете, политика сложное дело? Гениальные решения просты: только обывателю это невдомек. Главный недостаток так называемого «среднего человека»... — тут Молинари остановился, хватаясь за сердце. — Кажется, оно опять остановилось... Опять пошло, но секунду определенно стояло.
— Я отвезу вас в спальню, — Эрик зашел сзади и взялся за ручки коляски. Мол не протестовал; сидел ссутулясь, растирая массивную грудь, ощупывал себя и трогал в разных местах с нарастающим страхом, остальное было забыто. Он не думал ни о чем, кроме болезни, своего больного, обессилевшего тела. На время тело стало вселенной Секретаря.
При помощи двух медсестер Эрик водрузил Молинари в кровать.
— Слушайте, Арома, — зашептал Молинари, откинувшись на подушки. — Я могу достать его и без вас, только скажу — и Фундук принесет мне сколько надо. Вергилий Аккерман мой личный друг. И не надо объяснять мне мою работу, я знаю, что должен делать Секретарь.
Он со стоном закрыл глаза.
— О Господи, коронарная артерия чуть не лопнула. Нет, наверное, все-таки лопнула, я чувствую, как по груди растекается кровь. Зовите Тигардена, — он вновь застонал и отвернулся лицом к стене. — Что за день! Но я все-таки достал Френика. — И тут же, открыв глаза, добавил: — Я знаю, это была глупая идея. А что оставалось? — Он подождал ответа. — Молчите? То-то. Потому что нет никакого другого выхода, нет его, — вновь глаза его закрылись. — Как мне плохо. Похоже, в этот раз я по-настоящему умираю, и вы уже не сможете спасти меня своим волшебным чемоданчиком.
— Сейчас я вызову доктора Тигардена, — Эрик бросился к двери.
Молинари неожиданно поднял голову.
— А ведь я знаю, доктор, что вы наркоман, потому что безошибочно распознаю ложь, — и снова опустился на подушку. — . Ваша жена не наговаривала на вас.
Помолчав, Эрик спросил:
— И что теперь?
— Поглядим, доктор, — пообещал Молинари, окончательно отворачиваясь лицом к стенке.
Передав капсулы на борт вертолета, Эрик сел в корабль-экспресс до Детройта.
Сорок пять минут спустя приземлился и взял такси до корпорации «Фундук». Теперь Джино Молинари, а не наркотик, торопил его, и не было времени дожидаться вечера.
— Приехали, сэр, — почтительно сказал автомат.
Дверца распахнулась.
— Вон то серое одноэтажное здание, увитое диким виноградом.
— Подождите меня, я скоро, — сказал Эрик. — У вас есть стакан воды?
— Пожалуйста, — из лотка переднего сиденья выскользнул бумажный стаканчик.
Не покидая машины, Эрик проглотил капсулу JJ-180 из запасов Кэт.
Прошло несколько минут.
— Так вы не выходите, сэр? — обратился к нему автомат. — Может, я привез вас не туда?
Эрик подождал еще. Наконец, почувствовав, что наркотик начинает действовать, вылез из такси и двинулся к зданию «Фундук Корпорэйшн» по дорожке, обсаженной калифорнийскими секвойями.
Внезапно здание сверкнуло, словно зеркало, на миг поймавшее луч света, небо искривилось, как тягучее расплавленное стекло. Эрик двигался теперь с трудом, точно вокруг был не воздух, а прозрачное невидимое масло. Шаги его, как и все вокруг, стали беззвучными и мягкими, точно тело целиком состояло из резины.
«Галлюцинации — все равно что другой мир, — пронеслось в голове. — И все же Фундук был неправ, потому что я знаю: это не галлюцинация, а реальный мир».
Ветка зацепила рукав, и Эрик обнаружил, что завяз в клумбе, раздавив бегонию. Перед ним по-прежнему вставал из земли серый бок здания, небо над которым покрывали привычные перистые облака, сносимые южным ветром. Что изменилось? Эрик выбрался из клумбы на тропу, вытер ботинок и оглянулся. Такси больше не ждало его, местность стала смутно неузнаваемой.
Входные двери распахнулись, и Эрик оказался в роскошном офисе с кожаными диванами и креслами, столиками, заваленными иллюстрированными журналами, толстыми коврами с постоянно меняющимся узором и бесцветными силуэтами оргтехники: компьютеров, факсов и прочего. Помещение полнилось привычным рабочим шумом.
Как только доктор собрался сесть, в офис вошло существо с шестью конечностями. Риг. Покрытый отливающим синевой хитином, он двигался на двух выгибающихся назад ногах, остальные четыре конечности исполняли роль рук. Рудиментарные крылышки были сложены на спине. Риг издал нечто вроде свиста, видимо, означавшее приветствие, и пригласил следовать за ним. В соседней комнате трещавший всеми четырьмя конечностями по клавиатуре компьютера другой риг поднялся навстречу вошедшим. Оправив что-то на голове, он извлек из-под стола и поставил перед Эриком коробку с экраном.
По экрану пробежала строка:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В КОРПОРАЦИЮ ФУНДУК.
Секретарша, понял Эрик. Но как ей ответить?
Риг ждал, терпеливо жужжа. В его теле все беспокойно двигалось: мушиные фасеточные глаза то и дело ритмично выныривали на стебельках из глазниц и прятались в черепе, вновь вылетая оттуда, точно пробки из бутылки. Доктор Арома знал, что это были ложные глаза: настоящие находились в сгибах локтей.