— Вы перенесли несколько безнадежных раков, и...
Молинари в тревоге посмотрел на него.
— Вы в самом деле так думаете, доктор? Она просто не понимает, насколько это опасно, — продолжал он, будто не замечая подковырок.
Из коридора отозвался приглушенным голосом человек из «Сикрет Сервис»:
— Доктор, тут болезнь на уровне третьем, и с вами хочет переговорить доктор Тигарден. Один из поваров Белого Дома... Доктор Тигарден хочет, чтобы вы освидетельствовали.
— Уже иду, — отозвался Эрик, поднимаясь с постели секретаря.
В амбулатории Белого Дома он отыскал доктора Тигардена.
— Вы мне просто необходимы, — заверещал тот. — Никуда не денешься без искусственников...
— Что вы имеете в виду?
— Вы же хирург по пересадке?
— Ну...
— Трансплантолог?
— О чем мы говорим?
— Ладно, не будем, — рассмеялся доктор Тигарден. — Кстати, вы в курсе: у нас случай острой ангины, angina pectoris. Сердечко-то у вас, небось, припасено, — подмигнул коллега.
— Ну-ну, — пробормотал Эрик, — Небось, найдется. А в чем дело?
— Пару недель назад был приступ. Дорминил, дважды в день. Похоже, пошло на поправку... но вот сегодня опять... результат перед вами.
Эрик догадался, к чему клонит начальник медицинской службы Секретаря.
— Но какая связь между ангиной и болями в сердце? — спросил Эрик. — Разве вам самому не кажется это странным?
— Просто два человека заболели одновременно. Понимаете... — зачастил Тигарден, уводя Эрика к кушетке.
И понес какую-то ерунду. Эрику в самом деле стало казаться, что Секретаря окружают преступники, а не врачи, которые втемяшивают ему в голову все, что придется.
— Понимаете, там в самом деле ангина, только совершенно невозможно понять, отчего ею же заболел секретарь. Причем подобное происходит регулярно.
— То есть Секретарь заболевает от окружающих болезней, даже если они не заразные?
— Поймите, — мудро взглянул на него сквозь очки Тигарден. — С этой проблемой вам предстоит иметь дело всегда. Даже если вы пересадите ему новое сердце.
«Надо будет просмотреть медкарты всех служащих Белого Дома», — пронеслось у Эрика в голове. Он нажал на пульт, приводя в действие трансплантационного робанта.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Молинари в тревоге посмотрел на него.
— Вы в самом деле так думаете, доктор? Она просто не понимает, насколько это опасно, — продолжал он, будто не замечая подковырок.
Из коридора отозвался приглушенным голосом человек из «Сикрет Сервис»:
— Доктор, тут болезнь на уровне третьем, и с вами хочет переговорить доктор Тигарден. Один из поваров Белого Дома... Доктор Тигарден хочет, чтобы вы освидетельствовали.
— Уже иду, — отозвался Эрик, поднимаясь с постели секретаря.
В амбулатории Белого Дома он отыскал доктора Тигардена.
— Вы мне просто необходимы, — заверещал тот. — Никуда не денешься без искусственников...
— Что вы имеете в виду?
— Вы же хирург по пересадке?
— Ну...
— Трансплантолог?
— О чем мы говорим?
— Ладно, не будем, — рассмеялся доктор Тигарден. — Кстати, вы в курсе: у нас случай острой ангины, angina pectoris. Сердечко-то у вас, небось, припасено, — подмигнул коллега.
— Ну-ну, — пробормотал Эрик, — Небось, найдется. А в чем дело?
— Пару недель назад был приступ. Дорминил, дважды в день. Похоже, пошло на поправку... но вот сегодня опять... результат перед вами.
Эрик догадался, к чему клонит начальник медицинской службы Секретаря.
— Но какая связь между ангиной и болями в сердце? — спросил Эрик. — Разве вам самому не кажется это странным?
— Просто два человека заболели одновременно. Понимаете... — зачастил Тигарден, уводя Эрика к кушетке.
И понес какую-то ерунду. Эрику в самом деле стало казаться, что Секретаря окружают преступники, а не врачи, которые втемяшивают ему в голову все, что придется.
— Понимаете, там в самом деле ангина, только совершенно невозможно понять, отчего ею же заболел секретарь. Причем подобное происходит регулярно.
— То есть Секретарь заболевает от окружающих болезней, даже если они не заразные?
— Поймите, — мудро взглянул на него сквозь очки Тигарден. — С этой проблемой вам предстоит иметь дело всегда. Даже если вы пересадите ему новое сердце.
«Надо будет просмотреть медкарты всех служащих Белого Дома», — пронеслось у Эрика в голове. Он нажал на пульт, приводя в действие трансплантационного робанта.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
После операции, на которую потребовалось всего полчаса, доктор Эрик Арома в сопровождении двух сотрудников спецслужб проследовал в апартаменты Марии Райнеке.
— Не обращайте внимания, она сумасшедшая, — предупредили телохранители.
— В самом деле?
— Но никто, кроме нее, не может вывести его из комы.
— Не удивляйтесь, когда ее увидите, — повторил старший охранник — Это ребенок...
Дверь открылась. За ней стояла совершенно неземная женщина. Маленькая, смуглая, с разбросанными косичками, в мужской шелковой рубашке красного цвета. В руке она держала ножницы: очевидно, занималась маникюром. Ногти у Марии были длинные и ухоженные.
— Ваш папа... — чуть не вырвалось у Эрика.
— Поняла, — сказала Мария. — Ему снова плохо. Минуту, — она удалилась за пальто.
— Я же говорил, — сказал человек слева. — Типичная старшеклассница. — Он покачал головой: — Другого бы за это посадили...
— Заткнись, — пробормотал второй. — Не то посадят тебя.
Мария Райнеке возникла на пороге в темно — голубом морском бушлате с большими пуговицами.
— Ну что, ребята, время расстаться, — приветствовала она охрану. — Вашим ушам необязательно слышать, о чем мы с доктором станем говорить.
Ухмыляясь, сопровождающие удалились. Эрик остался в коридоре наедине с девушкой в военно-морском бушлате, обтягивающих ноги леггинсах и домашних тапочках.
В полном молчании они проследовали по коридору.
— Ну как он? — спросила Мария.
— Вообще-то здоров, — вырвалось у Эрика.
— Но умирает. Думаю, это когда-нибудь кончится.
Она замолчала, словно о чем-то задумалась.
— Впрочем, тогда и меня не станет, вместе со всей его прекрасной семейкой. Будет такая чистка, что не позавидуешь. А вы его новый врач?
— Пытаюсь быть им.
— Он все время умирает. Это невозможно. Ему, наверное, просто не хватает этого.
— Не хватает чего? — переспросил Эрик.
— Ну этого, — красноречивым жестом она обозначила удар в грудь.
— Клинка милосердия?
— Не за этим ли вас призвали, доктор? Или вы сами не знаете, зачем пришли? Смущены? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.
— Нет, — сказал Эрик через некоторое время. — Не смущен.
— Тогда вы знаете, что делать. Вы трансплантолог, как я слышала? Пересадите ему что-нибудь. Может быть, ухо вместо сердца? Я читала о вас в «Таймс». Но там пишут обо всех... Впрочем, я прочитываю этот орган от корки до корки. Особенно, как вы понимаете, то, что касается научных и медицинских проблем.
— Вы еще посещаете школу? — осторожно спросил Эрик.
— Вас еще что-нибудь интересует? — рассмеялась Мария. — Школу я закончила, но дальше учиться не собираюсь. Меня не интересует то, что называется «высшим образованием».
— И что, в таком случае, дальше?
— Что? — уставилась она на него.
— Но вы же собираетесь чему-то посвятить жизнь?
— Уже посвятила, — сказала она. — И потом, я умею предсказывать будущее. Полагаю, такой способности достаточно для карьеры? — совершенно спокойным голосом отвечала она.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Не испытывайте меня, доктор, я знаю наверняка. Живя рядом с Молинари, и не такому научишься.
— Тогда вам, вероятно, известно, зачем я здесь, — заглянув ей в глаза, заметил Эрик.
— То, зачем вы здесь, меня не касается, — ответила Мария. Делайте свою работу, — она усмехнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Я потрясен, — признался он, покачав головой.
— Вот видите, вы сами предсказали собственное будущее. Не спрашивайте меня о том, что знаете наперед. Здесь полно желающих сделать то, что предстоит вам, оттого Джино вечно страдает бледной немочью.
— Это вы называете «бледной немочью»? — переспросил Эрик.
— Ну да. Или болезненная истерия, как вам больше понравится. Только поэтому его еще не убили. Они ждут, когда он завянет окончательно, а он поддерживает эту надежду.
Она рассмеялась.
— Что я вам буду говорить, он же был у вас на осмотре. Там ничего нет.
— А вы сами заглядывали в его медицинскую карту?
— Еще бы.
— В таком случае, вам должно быть известно, что Джино Молинари трижды болел раком.
— Да ну, — отмахнулась Мария. — Истерическим, что ли?
— Насколько мне известно, таких случаев пока не зарегистрировано, — заговорил Эрик. Уж поверьте мне как профессионалу. Диагноза «истерический рак»...
— Вы верите медицинским справочникам или предпочитаете доверять собственным глазам? — девушка уставилась на него, глаза в глаза. — Если хотите выжить здесь, будьте реалистом. Думаете, Тигарден обрадован вашим появлением? Доктор, не обольщайтесь, у вас много врагов.
— Пока не заметил, — проговорил Эрик.
— В таком случае вам придется плохо, если вы не замечаете того, кто стоит у вас за спиной. Т...
Она оборвала себя: впереди стояла охрана из «Сикрет Сервис».
— Знаете, отчего у Джино эти боли? Ему просто хочется, чтобы о нем позаботились. Чтобы с ним обращались, как с малым ребенком. Хочет вернуться в детство, как будто это возможно, чтобы не принимать на себя ответственности взрослого возраста. Понимаете?
— Теоретически — да, — откликнулся Эрик.
За стройными рядами охраны ожидал Джино Молинари, безмолвно лежащий в кровати.
— А ну вставай, — приказала она. — Чего разлегся, скотина?
Открыв глаза, Джино зашевелился.
— А, это ты. Прости, я тут немного прихворнул...
— Хватит! — оборвала Мария. — Подъем! Позорище! Чего ты ждешь, чтобы тебя пожалели? Я и весь народ?
Через некоторое время Джино откликнулся:
— Не думал, что ты прибудешь так скоро.
Он заметил присутствие Эрика.
— Вы слышали ее, доктор? Так всегда: она приходит в самые трудные моменты моей жизни и говорит, что ей вздумается. Может быть, от этого мне так плохо. Она сведет меня в... — он с опаской потрогал изнывающий живот.
— Какие боли... слушайте, что вы в меня вкололи?
«Тебе бы к патологоанатому обратиться», — подумал вконец раздосадованный Эрик.
— Так, если ты в порядке... — начала Мария.
— В порядке, — простонал Молинари. — Сейчас я встану, оставь меня на минуту, Бога ради. — Он зашевелился, пытаясь выбраться из постели. — Сейчас, встаю, если ты так этого хочешь...
— Видите? — обернулась Мария к Эрику. — Только я могу вырвать его из кровати.
— Поздравьте с выздоровлением, — пробормотал Джино, обретая ненадежную позу прямоходящего. — Зачем мне медики, когда есть ты? Но в этот раз мне помог доктор Арома. Его чудесный укол...
И он прошествовал мимо них к шкафу, откуда извлек халат.
— Это он про меня, — прокомментировала Мария. — Хотя сам знает, что я права.
Она скрестила руки на груди, глядя, как облачается секретарь.
— Она здесь всеми заправляет, — пробормотал Молинари, кивнув в сторону Марии.
— И вы всегда ее слушаете? — спросил Эрик.
Молинари рассмеялся.
— Попробуй ее не послушать. Естественно. А вы считаете, должно быть наоборот?
— И что тогда? Небо перевернется?
— Она это может, — усмехнулся Молинари. — С нее станется. Ее особенный талант, который психологи и прорицатели называют «предвидением», заключается в том, что она женщина. Как и ваша, кстати, жена. Мне без Марии не обойтись — она должна постоянно присутствовать. Пусть ругает — она все равно права, потому что помогает мне встать на ноги.
— Симулянт, — прокомментировала Мария. — Я знала это с самого начала.
— Пойдемте со мной, доктор, — обратился к Эрику Молинари. — Есть что посмотреть.
Сопровождаемые охраной из «Сикрет Сервис», они пересекли коридор. Комната, в которую они попали, была демонстрационным залом: на противоположной стороне располагался громадный экран.
— Моя речь, — сказал Молинари, занимая место в кинозале. Он махнул рукой и механик включил видеопроектор. — Завтра это будет транслироваться по всем каналам. Мне нужно ваше мнение.
— Вам нужно мнение доктора?
— Да, именно. Не диктора же.
«Зачем ему потребовалось мое мнение?» — наблюдая, как на экране вырастает изображение Секретаря, подумал Эрик.
Молинари был снят в парадной форме главнокомандующего, с соответствующими регалиями, наградами, шевронами и аксельбантами. Венчала парадный наряд маршальская каска с козырьком, который частично скрывал широкоскулое лицо. Этот мужественный суровый облик совершенно не походил на зрелище, только что виденное Эриком в постели. Джино Молинари предстал с экрана подобным скале, походя на одно из своих изваяний, расставленных по всей планете. Таким Эрик помнил Молинари в молодости, когда Джино только вступил в должность, и груз ответственности еще не раздавил его.
Мол на экране заговорил, и голос его был тем самым голосом из прошлого, десятилетней давности, еще до начала страшной войны.
Молинари со смехом откинулся в кресле.
— Ничего себе зрелище? Ну, как я выгляжу?
— Невероятно, — проговорил Эрик.
С экрана уверенно катилась речь прирожденного политика и оратора, уверенная и спокойная. То, что сейчас восседало рядом, не шло ни в какое сравнение. Молинари на экране не обращался за помощью — он приказывал и руководил, он знал, что делать в период кризиса. Откуда? Как мог инвалид-ипохондрик, сидевший сейчас в кресле рядом с Эриком, обладать такой мощной ментальной энергией, позволявшей ему управлять целой планетой?
Для Эрика это было загадкой, к которой — сейчас, во всяком случае, — он не мог подобрать ответа.
— Это не я, — сказал Молинари. — Двойник.
— Кто он? Откуда взялся?
— Никто. Из ниоткуда. Это робант, изготовленный по заказу фирмой «Дженерал электроникс». Это его первая речь. Забавно полюбоваться на самого себя со стороны: вот они, былые годы.
— Я бы сказал, что ваш двойник больше похож на вас...
— Чем я на Генерального Секретаря? — рассмеялся Молинари. — Это точно. Хотите, открою государственную тайну? Об этом знают лишь четверо, не считая, естественно, «Дженерал электроникс». Однако они никогда не выдадут тайны. Вот она, загадка власти, перед вами. Любое правительство использует подобные штуки. Почитайте историю — это называется политический имидж. Я использую робанта-оратора для достижения нужного эффекта, — взмахнул рукой Секретарь и похлопал Эрика по спине.
Внезапно он посерьезнел.
— Никуда не денешься. Это реальность.
— А кто пишет речи?
— Я. Обрисовываю ситуацию, где мы находимся, точнее — по пути куда. Разум я еще не утратил, — Молинари постучал себя пальцем по лбу. — Но мне действительно нужна помощь.
— Помощь, — повторил Эрик.
— Я бы хотел, чтобы вы встретились с одним молодым человеком. Великолепный начинающий молодой адвокат, состоит в моем штате советников. Он работает без вознаграждения; имя его Дон Фестенбург. Этот человек умеет извлекать смысл из реальности.
— Он и готовит ваши речи?
— Я иногда затягиваю, — продолжал Молинари, как бы не замечая вопроса. — Ну, это известно всем. Но Фестенбург умеет сократить. Он сам составлял программу выступления для этого робанта. Эта речь — мой будущий политический имидж.
Синтетический двойник Молинари на экране между тем продолжал:
— ...и, собрав волю в кулак, представляя славу наших объединенных наций, мы, земляне, представляем собой больше чем просто планету, с которой предстоит считаться не только нашим противникам, но и союзникам, которые...
— Я предпочел бы не смотреть на это, — решил Эрик. Молинари пожал плечами.
— Может быть, вас возмущает подобное зрелище. — он посмотрел на Эрика. — Впрочем, вы, как вижу, приверженец моего идеализированного образа прошлых лет. Предпочитаете оставаться в неведении и заблуждении, — рассмеялся Секретарь. — Впрочем, доктор, как адвокат и священник, должен выстоять перед потрясением, которое иногда преподносит реальность, то есть то, что представляет собой жизнь. Ведь правда жизни — ваш хлеб насущный.
Молинари решительным движением склонился к Эрику, кресло под ним протестующе скрипнуло, отзываясь на непомерный вес Секретаря.
— Я слишком стар и уже не могу блистать речами, вообще непонятно, чем еще могу блистать, кроме как протертыми штанами. Но как вы полагаете, разве это не решение проблемы: внезапное омоложение Секретаря? Или было бы лучше просто сдаться без боя, уступив союзникам?
— Нет, — согласился Эрик. — Это не решило бы проблемы землян.
— Потому я и использую механического двойника, говорящего речи, приготовленные Доном Фестенбургом. Впрочем, пожалуй, для первого раза достаточно.
Лицо Секретаря вновь стало непроницаемым.
— В самом деле, — пробормотал Эрик. — Вполне достаточно.
Похлопав доктора по плечу, Молинари доверительно сказал:
— Никто в Лилии не знает о том, что у меня есть двойник. И Дон Фестенбург не должен знать, понимаете, доктор? Я должен производить на них впечатление. Оставаться человеком-загадкой. Эта речь уже находится в пути в соседние галактики, и скоро Звездная Лилия увидит ее. Хотите правду, доктор? Эта речь на самом деле должна произвести впечатление на их народ, а не на землян. Вас это поразило? Отвечайте честно.
— Еще бы, — сказал Эрик. — Не меньше, чем наше положение, которое вы сейчас осветили.
— Да, — ответил грустным взглядом Секретарь. — Возможно, так оно и есть. Но вы еще не понимаете всего, если бы вы только имели представление...
— Хватит, пожалуй. На сегодня достаточно.
Между тем копия Джино Молинари на экране продолжала в чем-то убеждать народ, призывать к чему-то невидимую аудиторию телезрителей.
— Конечно, конечно, — поторопился Молинари. — Извините, что в первый день нашей совместной работы несколько перегрузил вас своими проблемами. — И снова посмотрел на экран, словно любуясь собой из прошлого.
На кухне Кэт с трудом подняла нож, пытаясь разрезать фиолетовую луковицу, но обнаружила, что это выше ее сил. Она порезала палец и уставилась на него, глядя, как алые капли стекают на запястье. Она уже не могла справиться даже с обычными кухонными приборами. «Чертов наркотик!» С каждой минутой он брал над нею все большую власть.
«И как я теперь смогу приготовить ужин?» — с бессильной досадой подумала Кэт.
Стоявший за спиной Иона сочувственно сказал.
— Надо что-то с вами делать, Кэт.
Он посмотрел вслед женщине, удаляющейся в ванную за пластырем.
— Смотрите, вы и пластыри рассыпали. Даже с этим не можете справиться.
— А вы лучше помогите.
Она молча смотрела, как Иона заклеивает ей палец.
— Это JJ-180, — вырвалось у нее.
Иона вздрогнул:
— В таком случае, я вряд ли смогу вам помочь. Это новый препарат, и против него не выработано противоядия. Придется обзвонить филиалы, не волнуйтесь, мы подключим к этому всех, в том числе и Вергилия.
— Поговорите с ним сейчас.
— Потерпите до завтра. Ваше чувство времени...
— Я не выдержу до завтра. Подохну, понимаете? — озлобленно бросила Кэт.
— Хорошо, — после некоторой паузы сказал Иона. — Я позвоню ему.
— Видеофон прослушивается.
— Кем?
— Агентами Звездной Лилии.
— Это бредовая идея, вызванная наркотиком. У вас паранойя, милочка.
— Я боюсь, — дрожала она. Ее стало трясти от страха. — Они способны на все. Я думала, хоть вы поможете, но от вас никакого толку. Поймите, если сидеть сложа руки и ничего не делать...Что мне поможет, если я буду бездействовать?
— Успокойтесь, вы просто перевозбудились, охвачены паникой. Это характерные признаки поражения мозга JJ-180. Отнеситесь к ситуации трезво. Если это в самом деле JJ-180.
— Вы думаете, я шучу?
— Спокойно, спокойно.
Иона осторожно взял Кэт под руку и проводил до кушетки в гостиной.
— Надеюсь, с вами все будет в порядке, — на побледневшем лице Ионы выступил пот и застыла тревога. — Дайте мне полчаса, Кэт. Господи, если с вами что-то случится, Эрик мне не простит.
Дверь за Аккерманом захлопнулась; он даже не попрощался.
Кэт осталась одна.
Она тут же подошла к видеофону и набрала номер.
— Такси.
Назвав адрес, она повесила трубку.
Через секунду, набросив плащ, она покинула дом, выйдя на ночной тротуар.
Когда подъехало такси-автомат, она назвала адрес из визитки, врученной ей Корнингом.
«Если удастся прочистить мозги новой дозой, я смогу сообразить, что делать дальше и как выйти из этого положения. А теперь я даже не соображаю, что со мной происходит. В таком состоянии ничего хорошего не придумаешь — каждая мысль может оказаться ложной. Я должна прийти в нормальное состояние. Сейчас же все может окончится лишь одним, — с неожиданным отчаянием подумала она. — Я могу либо сидеть сложа руки, либо наложить руки на себя». Еще несколько часов она продержится, — может быть, — а потом поминай как звали, Иона уже не успеет помочь.
Хорошо, что она сказала ему про JJ-180, иначе бы ей от него не избавиться. А теперь она свободна от назойливых приставаний и может ехать к Корнингу. Правда, зная, что с ней происходит, они уж точно не отпустят ее в Шайенн к Эрику. Может, лучше всего сорваться туда прямо сейчас, не возвращаясь домой? Как только удастся разжиться капсулами. И гори оно все синим пламенем!
Надо же, как ее развезло после одной дозы. Или двух? Сколько она принимала? И что будет дальше, когда начнутся новые ломки?
Будущее было мрачным настолько, что не хотелось о нем думать. Будущее — не для нее, ей остался только путь в прошлое.
— Приехали, мисс.
Такси приземлилось на посадочной стоянке, расположенной на одной из крыш.
— С вас доллар двадцать центов и двадцать пять центов на чай.
— Подавись ты своими чаевыми, — сказала Кэт, открывая сумочку. Руки у нее тряслись, и она едва смогла отсчитать деньги.
— Охотно, мисс, — с готовностью откликнулся автомат.
Уплатив, она выбралась из машины. В каком захолустье обитают эти лильцы! Какая-то тусклая вывеска указывала на вход. Наверное, пытаются замаскироваться под обычных землян. Единственным утешением было то, что пришельцы из звездной Лилии так же проигрывали в войне. В данный момент, учащая шаги, Кэт испытывала к ним не только ненависть, но и презрение.
В таком расположении духа она была готова к встрече.
Позвонив в дверь, Кэт подождала.
Открыл сам Корнинг. У него за спиной она заметила еще нескольких пришельцев. Видимо, проходило совещание, а она их потревожила. Опять не вовремя!
— Миссис Арома, — Корнинг обернулся к остальным. — Не правда ли, восхитительная фамилия? Заходите, Кэт. — Он распахнул перед ней дверь.
— Вынесите мне сюда, — она осталась в коридоре, не переступая порога. — Я зашла по дороге в Шайенн. Думаю, вам приятно это услышать. Так что не будем понапрасну тратить время. — Она протянула руку.
Тень жалости — невероятно! — скользнула по лицу Корнинга. Однако это не укрылось от глаз Кэт, и ничто в этот день не потрясло ее сильнее. Если даже пришелец сочувствует ей... сердце Кэт сжалось. «Докатилась! Должно быть, я на верной дороге к концу. Сколько мне осталось?»
— Моя привычка к наркотику — вещь поправимая, — заявила она, не позволяя пришельцу наслаждаться ее страданиями. — Вы, как я недавно узнала, обманывали меня: JJ-180 синтезирован на Земле, а не нашими врагами. И рано или поздно мне помогут. Так что вы мне не страшны.
Кэт ждала, пока Корнинг вынесет капсулы. Ей хотелось сбить с него спесь; он определенно несколько стушевался;
Один из пришельцев, лениво посмотрев на нее, заметил:
— Вы можете сплавлять этот наркотик нам хоть десятилетиями, но в Звездной Лилии никто на него не купится.
— Верно, — сказала она. — В этом и состоит ваше отличие от людей. Наружность у нас одинаковая, но мы внутри слабы, а вы крепки. Господи, как же я вас ненавижу! Куда же он запропастился?
— Сейчас вернется, — успокоил пришелец и заметил товарищу: — А она забавная.
— Забавная, как зверек. Тебе нравятся забавные зверюшки? Может, поэтому ты подписался служить на Земле?
Вернулся Корнинг.
— Кэт, я дам вам три капсулы. Больше одной за раз не принимайте, иначе из-за токсичности препарата может наступить остановка сердца.
— Ладно, — она взяла капсулы. — Принесите стакан воды или чего-нибудь, чтобы запить.
Он вынес ей стакан и подождал, неприязненно наблюдая, как она глотает капсулу.
— Я принимаю только для того, чтобы прочистить мозги и найти выход, — пояснила она. — У меня есть друзья, которые помогут мне. Но в Шайенн я поеду, потому что таков наш договор. Вы можете назвать кого-нибудь, у кого я там смогу доставать дозу?
— У нас там нет никого, кто мог бы вам помочь. Боюсь, придется вернуться, как только закончатся эти три капсулы.
— Значит, до Шайенна ваши щупальца пока не дотянулись.
— Думаю, нет, — хладнокровно отвечал Корнинг, которого ничуть не испугала ее атака.
— Прощайте, — сказала Кэт, отходя от двери. — Боже, до чего вы омерзительны. Для чего вся эта конспирация, чего вы добиваетесь, — она осеклась, понимая, что все слова напрасны. — Вергилий Аккерман уже знает о том, что со мной приключилось, и уж он этого так не оставит. Ему плевать на вас, потому что он большой человек.
— Все правильно, — закивал Корнинг. — Поддерживайте в себе эту утешительную иллюзию. Все равно вы никому ничего не расскажете, потому что тогда не получите капсул. Не следовало говорить об этом и с Аккерманом, но за это я вас прощаю: вы ведь были в ужасном состоянии, страдая без дозы. Мы знали, что этот момент наступит. Вас охватила паника. В общем, удачи, Кэт. Думаю, мы скоро о вас услышим.
— Ты не будешь давать ей дальнейших инструкций? — выглянул из-за плеча Корнинга другой пришелец, в противогазе, напоминающем харю земноводного.
— Ей уже пора, — отмахнулся Корнинг. — С нее хватит. Видишь, в каком она состоянии?
— Ну тогда поцелуй ее на прощание, Или, если это не доставит ей удовольствие...
Дверь захлопнулась у Кэт перед носом.
Секунду она постояла и пустилась в обратный путь. Странно, она все больше терялась в действительности, наступала какая-то дезориентация. Если ей удастся добраться до такси, это будет чудом. Главное — залезть в такси. «Господи! — пронеслось в голове. — Что же они со мной делают? Мне надо лечиться, но я не смогу, пока не кончатся эти капсулы. И тогда я приду за новыми». Капсулы были словно живыми существами, и в то же время несли в себе разрушение. «Что за мерзость, — подумала она, — выбираясь на крышу и высматривая в ночном небе красный маячок автотакси».
Вскоре Кэт удалось поймать машину, забраться внутрь и направить водителя в Шайенн, — когда наркотик начал действовать. Первое чувство было обескураживающим. Все в мире вдруг показалось ей странным.
Порез исчез. Кэт озадаченно осмотрела палец: никаких следов. Ни шрама, ни царапины. Палец был таким, как прежде, словно время вернулось назад, не было и пластыря, который наклеивал Иона.
— Посмотрите, — сказала женщина системе управления, протягивая руку. — Вы видите какие-нибудь следы? Невероятно, но часа полтора назад я порезалась.
— Нет, мисс, — сообщило такси, выруливая над ровной пустыней Аризоны и направляясь к северу, в сторону Юты. — Ваша рука совершенно цела.
— Не обращайте внимания, она сумасшедшая, — предупредили телохранители.
— В самом деле?
— Но никто, кроме нее, не может вывести его из комы.
— Не удивляйтесь, когда ее увидите, — повторил старший охранник — Это ребенок...
Дверь открылась. За ней стояла совершенно неземная женщина. Маленькая, смуглая, с разбросанными косичками, в мужской шелковой рубашке красного цвета. В руке она держала ножницы: очевидно, занималась маникюром. Ногти у Марии были длинные и ухоженные.
— Ваш папа... — чуть не вырвалось у Эрика.
— Поняла, — сказала Мария. — Ему снова плохо. Минуту, — она удалилась за пальто.
— Я же говорил, — сказал человек слева. — Типичная старшеклассница. — Он покачал головой: — Другого бы за это посадили...
— Заткнись, — пробормотал второй. — Не то посадят тебя.
Мария Райнеке возникла на пороге в темно — голубом морском бушлате с большими пуговицами.
— Ну что, ребята, время расстаться, — приветствовала она охрану. — Вашим ушам необязательно слышать, о чем мы с доктором станем говорить.
Ухмыляясь, сопровождающие удалились. Эрик остался в коридоре наедине с девушкой в военно-морском бушлате, обтягивающих ноги леггинсах и домашних тапочках.
В полном молчании они проследовали по коридору.
— Ну как он? — спросила Мария.
— Вообще-то здоров, — вырвалось у Эрика.
— Но умирает. Думаю, это когда-нибудь кончится.
Она замолчала, словно о чем-то задумалась.
— Впрочем, тогда и меня не станет, вместе со всей его прекрасной семейкой. Будет такая чистка, что не позавидуешь. А вы его новый врач?
— Пытаюсь быть им.
— Он все время умирает. Это невозможно. Ему, наверное, просто не хватает этого.
— Не хватает чего? — переспросил Эрик.
— Ну этого, — красноречивым жестом она обозначила удар в грудь.
— Клинка милосердия?
— Не за этим ли вас призвали, доктор? Или вы сами не знаете, зачем пришли? Смущены? — спросила она, пристально глядя ему в глаза.
— Нет, — сказал Эрик через некоторое время. — Не смущен.
— Тогда вы знаете, что делать. Вы трансплантолог, как я слышала? Пересадите ему что-нибудь. Может быть, ухо вместо сердца? Я читала о вас в «Таймс». Но там пишут обо всех... Впрочем, я прочитываю этот орган от корки до корки. Особенно, как вы понимаете, то, что касается научных и медицинских проблем.
— Вы еще посещаете школу? — осторожно спросил Эрик.
— Вас еще что-нибудь интересует? — рассмеялась Мария. — Школу я закончила, но дальше учиться не собираюсь. Меня не интересует то, что называется «высшим образованием».
— И что, в таком случае, дальше?
— Что? — уставилась она на него.
— Но вы же собираетесь чему-то посвятить жизнь?
— Уже посвятила, — сказала она. — И потом, я умею предсказывать будущее. Полагаю, такой способности достаточно для карьеры? — совершенно спокойным голосом отвечала она.
— Вы уверены в этом?
— Конечно. Не испытывайте меня, доктор, я знаю наверняка. Живя рядом с Молинари, и не такому научишься.
— Тогда вам, вероятно, известно, зачем я здесь, — заглянув ей в глаза, заметил Эрик.
— То, зачем вы здесь, меня не касается, — ответила Мария. Делайте свою работу, — она усмехнулась, обнажив ровные белые зубы.
— Я потрясен, — признался он, покачав головой.
— Вот видите, вы сами предсказали собственное будущее. Не спрашивайте меня о том, что знаете наперед. Здесь полно желающих сделать то, что предстоит вам, оттого Джино вечно страдает бледной немочью.
— Это вы называете «бледной немочью»? — переспросил Эрик.
— Ну да. Или болезненная истерия, как вам больше понравится. Только поэтому его еще не убили. Они ждут, когда он завянет окончательно, а он поддерживает эту надежду.
Она рассмеялась.
— Что я вам буду говорить, он же был у вас на осмотре. Там ничего нет.
— А вы сами заглядывали в его медицинскую карту?
— Еще бы.
— В таком случае, вам должно быть известно, что Джино Молинари трижды болел раком.
— Да ну, — отмахнулась Мария. — Истерическим, что ли?
— Насколько мне известно, таких случаев пока не зарегистрировано, — заговорил Эрик. Уж поверьте мне как профессионалу. Диагноза «истерический рак»...
— Вы верите медицинским справочникам или предпочитаете доверять собственным глазам? — девушка уставилась на него, глаза в глаза. — Если хотите выжить здесь, будьте реалистом. Думаете, Тигарден обрадован вашим появлением? Доктор, не обольщайтесь, у вас много врагов.
— Пока не заметил, — проговорил Эрик.
— В таком случае вам придется плохо, если вы не замечаете того, кто стоит у вас за спиной. Т...
Она оборвала себя: впереди стояла охрана из «Сикрет Сервис».
— Знаете, отчего у Джино эти боли? Ему просто хочется, чтобы о нем позаботились. Чтобы с ним обращались, как с малым ребенком. Хочет вернуться в детство, как будто это возможно, чтобы не принимать на себя ответственности взрослого возраста. Понимаете?
— Теоретически — да, — откликнулся Эрик.
За стройными рядами охраны ожидал Джино Молинари, безмолвно лежащий в кровати.
— А ну вставай, — приказала она. — Чего разлегся, скотина?
Открыв глаза, Джино зашевелился.
— А, это ты. Прости, я тут немного прихворнул...
— Хватит! — оборвала Мария. — Подъем! Позорище! Чего ты ждешь, чтобы тебя пожалели? Я и весь народ?
Через некоторое время Джино откликнулся:
— Не думал, что ты прибудешь так скоро.
Он заметил присутствие Эрика.
— Вы слышали ее, доктор? Так всегда: она приходит в самые трудные моменты моей жизни и говорит, что ей вздумается. Может быть, от этого мне так плохо. Она сведет меня в... — он с опаской потрогал изнывающий живот.
— Какие боли... слушайте, что вы в меня вкололи?
«Тебе бы к патологоанатому обратиться», — подумал вконец раздосадованный Эрик.
— Так, если ты в порядке... — начала Мария.
— В порядке, — простонал Молинари. — Сейчас я встану, оставь меня на минуту, Бога ради. — Он зашевелился, пытаясь выбраться из постели. — Сейчас, встаю, если ты так этого хочешь...
— Видите? — обернулась Мария к Эрику. — Только я могу вырвать его из кровати.
— Поздравьте с выздоровлением, — пробормотал Джино, обретая ненадежную позу прямоходящего. — Зачем мне медики, когда есть ты? Но в этот раз мне помог доктор Арома. Его чудесный укол...
И он прошествовал мимо них к шкафу, откуда извлек халат.
— Это он про меня, — прокомментировала Мария. — Хотя сам знает, что я права.
Она скрестила руки на груди, глядя, как облачается секретарь.
— Она здесь всеми заправляет, — пробормотал Молинари, кивнув в сторону Марии.
— И вы всегда ее слушаете? — спросил Эрик.
Молинари рассмеялся.
— Попробуй ее не послушать. Естественно. А вы считаете, должно быть наоборот?
— И что тогда? Небо перевернется?
— Она это может, — усмехнулся Молинари. — С нее станется. Ее особенный талант, который психологи и прорицатели называют «предвидением», заключается в том, что она женщина. Как и ваша, кстати, жена. Мне без Марии не обойтись — она должна постоянно присутствовать. Пусть ругает — она все равно права, потому что помогает мне встать на ноги.
— Симулянт, — прокомментировала Мария. — Я знала это с самого начала.
— Пойдемте со мной, доктор, — обратился к Эрику Молинари. — Есть что посмотреть.
Сопровождаемые охраной из «Сикрет Сервис», они пересекли коридор. Комната, в которую они попали, была демонстрационным залом: на противоположной стороне располагался громадный экран.
— Моя речь, — сказал Молинари, занимая место в кинозале. Он махнул рукой и механик включил видеопроектор. — Завтра это будет транслироваться по всем каналам. Мне нужно ваше мнение.
— Вам нужно мнение доктора?
— Да, именно. Не диктора же.
«Зачем ему потребовалось мое мнение?» — наблюдая, как на экране вырастает изображение Секретаря, подумал Эрик.
Молинари был снят в парадной форме главнокомандующего, с соответствующими регалиями, наградами, шевронами и аксельбантами. Венчала парадный наряд маршальская каска с козырьком, который частично скрывал широкоскулое лицо. Этот мужественный суровый облик совершенно не походил на зрелище, только что виденное Эриком в постели. Джино Молинари предстал с экрана подобным скале, походя на одно из своих изваяний, расставленных по всей планете. Таким Эрик помнил Молинари в молодости, когда Джино только вступил в должность, и груз ответственности еще не раздавил его.
Мол на экране заговорил, и голос его был тем самым голосом из прошлого, десятилетней давности, еще до начала страшной войны.
Молинари со смехом откинулся в кресле.
— Ничего себе зрелище? Ну, как я выгляжу?
— Невероятно, — проговорил Эрик.
С экрана уверенно катилась речь прирожденного политика и оратора, уверенная и спокойная. То, что сейчас восседало рядом, не шло ни в какое сравнение. Молинари на экране не обращался за помощью — он приказывал и руководил, он знал, что делать в период кризиса. Откуда? Как мог инвалид-ипохондрик, сидевший сейчас в кресле рядом с Эриком, обладать такой мощной ментальной энергией, позволявшей ему управлять целой планетой?
Для Эрика это было загадкой, к которой — сейчас, во всяком случае, — он не мог подобрать ответа.
— Это не я, — сказал Молинари. — Двойник.
— Кто он? Откуда взялся?
— Никто. Из ниоткуда. Это робант, изготовленный по заказу фирмой «Дженерал электроникс». Это его первая речь. Забавно полюбоваться на самого себя со стороны: вот они, былые годы.
— Я бы сказал, что ваш двойник больше похож на вас...
— Чем я на Генерального Секретаря? — рассмеялся Молинари. — Это точно. Хотите, открою государственную тайну? Об этом знают лишь четверо, не считая, естественно, «Дженерал электроникс». Однако они никогда не выдадут тайны. Вот она, загадка власти, перед вами. Любое правительство использует подобные штуки. Почитайте историю — это называется политический имидж. Я использую робанта-оратора для достижения нужного эффекта, — взмахнул рукой Секретарь и похлопал Эрика по спине.
Внезапно он посерьезнел.
— Никуда не денешься. Это реальность.
— А кто пишет речи?
— Я. Обрисовываю ситуацию, где мы находимся, точнее — по пути куда. Разум я еще не утратил, — Молинари постучал себя пальцем по лбу. — Но мне действительно нужна помощь.
— Помощь, — повторил Эрик.
— Я бы хотел, чтобы вы встретились с одним молодым человеком. Великолепный начинающий молодой адвокат, состоит в моем штате советников. Он работает без вознаграждения; имя его Дон Фестенбург. Этот человек умеет извлекать смысл из реальности.
— Он и готовит ваши речи?
— Я иногда затягиваю, — продолжал Молинари, как бы не замечая вопроса. — Ну, это известно всем. Но Фестенбург умеет сократить. Он сам составлял программу выступления для этого робанта. Эта речь — мой будущий политический имидж.
Синтетический двойник Молинари на экране между тем продолжал:
— ...и, собрав волю в кулак, представляя славу наших объединенных наций, мы, земляне, представляем собой больше чем просто планету, с которой предстоит считаться не только нашим противникам, но и союзникам, которые...
— Я предпочел бы не смотреть на это, — решил Эрик. Молинари пожал плечами.
— Может быть, вас возмущает подобное зрелище. — он посмотрел на Эрика. — Впрочем, вы, как вижу, приверженец моего идеализированного образа прошлых лет. Предпочитаете оставаться в неведении и заблуждении, — рассмеялся Секретарь. — Впрочем, доктор, как адвокат и священник, должен выстоять перед потрясением, которое иногда преподносит реальность, то есть то, что представляет собой жизнь. Ведь правда жизни — ваш хлеб насущный.
Молинари решительным движением склонился к Эрику, кресло под ним протестующе скрипнуло, отзываясь на непомерный вес Секретаря.
— Я слишком стар и уже не могу блистать речами, вообще непонятно, чем еще могу блистать, кроме как протертыми штанами. Но как вы полагаете, разве это не решение проблемы: внезапное омоложение Секретаря? Или было бы лучше просто сдаться без боя, уступив союзникам?
— Нет, — согласился Эрик. — Это не решило бы проблемы землян.
— Потому я и использую механического двойника, говорящего речи, приготовленные Доном Фестенбургом. Впрочем, пожалуй, для первого раза достаточно.
Лицо Секретаря вновь стало непроницаемым.
— В самом деле, — пробормотал Эрик. — Вполне достаточно.
Похлопав доктора по плечу, Молинари доверительно сказал:
— Никто в Лилии не знает о том, что у меня есть двойник. И Дон Фестенбург не должен знать, понимаете, доктор? Я должен производить на них впечатление. Оставаться человеком-загадкой. Эта речь уже находится в пути в соседние галактики, и скоро Звездная Лилия увидит ее. Хотите правду, доктор? Эта речь на самом деле должна произвести впечатление на их народ, а не на землян. Вас это поразило? Отвечайте честно.
— Еще бы, — сказал Эрик. — Не меньше, чем наше положение, которое вы сейчас осветили.
— Да, — ответил грустным взглядом Секретарь. — Возможно, так оно и есть. Но вы еще не понимаете всего, если бы вы только имели представление...
— Хватит, пожалуй. На сегодня достаточно.
Между тем копия Джино Молинари на экране продолжала в чем-то убеждать народ, призывать к чему-то невидимую аудиторию телезрителей.
— Конечно, конечно, — поторопился Молинари. — Извините, что в первый день нашей совместной работы несколько перегрузил вас своими проблемами. — И снова посмотрел на экран, словно любуясь собой из прошлого.
На кухне Кэт с трудом подняла нож, пытаясь разрезать фиолетовую луковицу, но обнаружила, что это выше ее сил. Она порезала палец и уставилась на него, глядя, как алые капли стекают на запястье. Она уже не могла справиться даже с обычными кухонными приборами. «Чертов наркотик!» С каждой минутой он брал над нею все большую власть.
«И как я теперь смогу приготовить ужин?» — с бессильной досадой подумала Кэт.
Стоявший за спиной Иона сочувственно сказал.
— Надо что-то с вами делать, Кэт.
Он посмотрел вслед женщине, удаляющейся в ванную за пластырем.
— Смотрите, вы и пластыри рассыпали. Даже с этим не можете справиться.
— А вы лучше помогите.
Она молча смотрела, как Иона заклеивает ей палец.
— Это JJ-180, — вырвалось у нее.
Иона вздрогнул:
— В таком случае, я вряд ли смогу вам помочь. Это новый препарат, и против него не выработано противоядия. Придется обзвонить филиалы, не волнуйтесь, мы подключим к этому всех, в том числе и Вергилия.
— Поговорите с ним сейчас.
— Потерпите до завтра. Ваше чувство времени...
— Я не выдержу до завтра. Подохну, понимаете? — озлобленно бросила Кэт.
— Хорошо, — после некоторой паузы сказал Иона. — Я позвоню ему.
— Видеофон прослушивается.
— Кем?
— Агентами Звездной Лилии.
— Это бредовая идея, вызванная наркотиком. У вас паранойя, милочка.
— Я боюсь, — дрожала она. Ее стало трясти от страха. — Они способны на все. Я думала, хоть вы поможете, но от вас никакого толку. Поймите, если сидеть сложа руки и ничего не делать...Что мне поможет, если я буду бездействовать?
— Успокойтесь, вы просто перевозбудились, охвачены паникой. Это характерные признаки поражения мозга JJ-180. Отнеситесь к ситуации трезво. Если это в самом деле JJ-180.
— Вы думаете, я шучу?
— Спокойно, спокойно.
Иона осторожно взял Кэт под руку и проводил до кушетки в гостиной.
— Надеюсь, с вами все будет в порядке, — на побледневшем лице Ионы выступил пот и застыла тревога. — Дайте мне полчаса, Кэт. Господи, если с вами что-то случится, Эрик мне не простит.
Дверь за Аккерманом захлопнулась; он даже не попрощался.
Кэт осталась одна.
Она тут же подошла к видеофону и набрала номер.
— Такси.
Назвав адрес, она повесила трубку.
Через секунду, набросив плащ, она покинула дом, выйдя на ночной тротуар.
Когда подъехало такси-автомат, она назвала адрес из визитки, врученной ей Корнингом.
«Если удастся прочистить мозги новой дозой, я смогу сообразить, что делать дальше и как выйти из этого положения. А теперь я даже не соображаю, что со мной происходит. В таком состоянии ничего хорошего не придумаешь — каждая мысль может оказаться ложной. Я должна прийти в нормальное состояние. Сейчас же все может окончится лишь одним, — с неожиданным отчаянием подумала она. — Я могу либо сидеть сложа руки, либо наложить руки на себя». Еще несколько часов она продержится, — может быть, — а потом поминай как звали, Иона уже не успеет помочь.
Хорошо, что она сказала ему про JJ-180, иначе бы ей от него не избавиться. А теперь она свободна от назойливых приставаний и может ехать к Корнингу. Правда, зная, что с ней происходит, они уж точно не отпустят ее в Шайенн к Эрику. Может, лучше всего сорваться туда прямо сейчас, не возвращаясь домой? Как только удастся разжиться капсулами. И гори оно все синим пламенем!
Надо же, как ее развезло после одной дозы. Или двух? Сколько она принимала? И что будет дальше, когда начнутся новые ломки?
Будущее было мрачным настолько, что не хотелось о нем думать. Будущее — не для нее, ей остался только путь в прошлое.
— Приехали, мисс.
Такси приземлилось на посадочной стоянке, расположенной на одной из крыш.
— С вас доллар двадцать центов и двадцать пять центов на чай.
— Подавись ты своими чаевыми, — сказала Кэт, открывая сумочку. Руки у нее тряслись, и она едва смогла отсчитать деньги.
— Охотно, мисс, — с готовностью откликнулся автомат.
Уплатив, она выбралась из машины. В каком захолустье обитают эти лильцы! Какая-то тусклая вывеска указывала на вход. Наверное, пытаются замаскироваться под обычных землян. Единственным утешением было то, что пришельцы из звездной Лилии так же проигрывали в войне. В данный момент, учащая шаги, Кэт испытывала к ним не только ненависть, но и презрение.
В таком расположении духа она была готова к встрече.
Позвонив в дверь, Кэт подождала.
Открыл сам Корнинг. У него за спиной она заметила еще нескольких пришельцев. Видимо, проходило совещание, а она их потревожила. Опять не вовремя!
— Миссис Арома, — Корнинг обернулся к остальным. — Не правда ли, восхитительная фамилия? Заходите, Кэт. — Он распахнул перед ней дверь.
— Вынесите мне сюда, — она осталась в коридоре, не переступая порога. — Я зашла по дороге в Шайенн. Думаю, вам приятно это услышать. Так что не будем понапрасну тратить время. — Она протянула руку.
Тень жалости — невероятно! — скользнула по лицу Корнинга. Однако это не укрылось от глаз Кэт, и ничто в этот день не потрясло ее сильнее. Если даже пришелец сочувствует ей... сердце Кэт сжалось. «Докатилась! Должно быть, я на верной дороге к концу. Сколько мне осталось?»
— Моя привычка к наркотику — вещь поправимая, — заявила она, не позволяя пришельцу наслаждаться ее страданиями. — Вы, как я недавно узнала, обманывали меня: JJ-180 синтезирован на Земле, а не нашими врагами. И рано или поздно мне помогут. Так что вы мне не страшны.
Кэт ждала, пока Корнинг вынесет капсулы. Ей хотелось сбить с него спесь; он определенно несколько стушевался;
Один из пришельцев, лениво посмотрев на нее, заметил:
— Вы можете сплавлять этот наркотик нам хоть десятилетиями, но в Звездной Лилии никто на него не купится.
— Верно, — сказала она. — В этом и состоит ваше отличие от людей. Наружность у нас одинаковая, но мы внутри слабы, а вы крепки. Господи, как же я вас ненавижу! Куда же он запропастился?
— Сейчас вернется, — успокоил пришелец и заметил товарищу: — А она забавная.
— Забавная, как зверек. Тебе нравятся забавные зверюшки? Может, поэтому ты подписался служить на Земле?
Вернулся Корнинг.
— Кэт, я дам вам три капсулы. Больше одной за раз не принимайте, иначе из-за токсичности препарата может наступить остановка сердца.
— Ладно, — она взяла капсулы. — Принесите стакан воды или чего-нибудь, чтобы запить.
Он вынес ей стакан и подождал, неприязненно наблюдая, как она глотает капсулу.
— Я принимаю только для того, чтобы прочистить мозги и найти выход, — пояснила она. — У меня есть друзья, которые помогут мне. Но в Шайенн я поеду, потому что таков наш договор. Вы можете назвать кого-нибудь, у кого я там смогу доставать дозу?
— У нас там нет никого, кто мог бы вам помочь. Боюсь, придется вернуться, как только закончатся эти три капсулы.
— Значит, до Шайенна ваши щупальца пока не дотянулись.
— Думаю, нет, — хладнокровно отвечал Корнинг, которого ничуть не испугала ее атака.
— Прощайте, — сказала Кэт, отходя от двери. — Боже, до чего вы омерзительны. Для чего вся эта конспирация, чего вы добиваетесь, — она осеклась, понимая, что все слова напрасны. — Вергилий Аккерман уже знает о том, что со мной приключилось, и уж он этого так не оставит. Ему плевать на вас, потому что он большой человек.
— Все правильно, — закивал Корнинг. — Поддерживайте в себе эту утешительную иллюзию. Все равно вы никому ничего не расскажете, потому что тогда не получите капсул. Не следовало говорить об этом и с Аккерманом, но за это я вас прощаю: вы ведь были в ужасном состоянии, страдая без дозы. Мы знали, что этот момент наступит. Вас охватила паника. В общем, удачи, Кэт. Думаю, мы скоро о вас услышим.
— Ты не будешь давать ей дальнейших инструкций? — выглянул из-за плеча Корнинга другой пришелец, в противогазе, напоминающем харю земноводного.
— Ей уже пора, — отмахнулся Корнинг. — С нее хватит. Видишь, в каком она состоянии?
— Ну тогда поцелуй ее на прощание, Или, если это не доставит ей удовольствие...
Дверь захлопнулась у Кэт перед носом.
Секунду она постояла и пустилась в обратный путь. Странно, она все больше терялась в действительности, наступала какая-то дезориентация. Если ей удастся добраться до такси, это будет чудом. Главное — залезть в такси. «Господи! — пронеслось в голове. — Что же они со мной делают? Мне надо лечиться, но я не смогу, пока не кончатся эти капсулы. И тогда я приду за новыми». Капсулы были словно живыми существами, и в то же время несли в себе разрушение. «Что за мерзость, — подумала она, — выбираясь на крышу и высматривая в ночном небе красный маячок автотакси».
Вскоре Кэт удалось поймать машину, забраться внутрь и направить водителя в Шайенн, — когда наркотик начал действовать. Первое чувство было обескураживающим. Все в мире вдруг показалось ей странным.
Порез исчез. Кэт озадаченно осмотрела палец: никаких следов. Ни шрама, ни царапины. Палец был таким, как прежде, словно время вернулось назад, не было и пластыря, который наклеивал Иона.
— Посмотрите, — сказала женщина системе управления, протягивая руку. — Вы видите какие-нибудь следы? Невероятно, но часа полтора назад я порезалась.
— Нет, мисс, — сообщило такси, выруливая над ровной пустыней Аризоны и направляясь к северу, в сторону Юты. — Ваша рука совершенно цела.