— Отныне вы собственность ТИФФа, — объявил ему Эрик. — Следуйте за мной.
Оглянувшись на полковника, он спросил:
— А если он попытается убежать или набросится на меня?
— Они никогда так не делают, — откликнулся начальник лагеря, прикуривая сигару и навалившись на стену кабинета, явно пропадая от скуки. — Не хватает умственных способностей — это же просто насекомые, большие жуки с блестящими панцирями.
Вскоре Эрик уже стоял за колючей проволокой, ожидая заказанное по видеофону такси из Финикса.
— Знал бы, что все кончится так быстро, не стал бы отпускать тот потрепанный драндулет, — пробормотал он. Стоя рядом с огромным молчаливым ригом, он чувствовал странную неловкость. Ведь перед ним был враг, от него веяло войной, окопами, подбитыми кораблями землян. Тем более этот жук некогда был офицером и командиром, и по его приказам другие риги уничтожали людей.
Риг тем временем мушиными движениями почистил усики, атрофированные крылья и нижние конечности, не выпуская переговорное устройство, которое было зажато у него под мышкой.
— Рады, наверное, что освободились? — поинтересовался Эрик.
На экране устройства возникли бледные в солнечном свете слова:
НЕ ОСОБЕННО.
Наконец прибыло такси. Эрик с Дег Дал Илом полетели в сторону Тихуаны.
— Я знаю, что вы из разведки, — произнес Эрик. — Поэтому и выкупил вас.
Экран оставался темным, однако риг заметно затрепетал. Непрозрачные темные глаза потускнели еще больше, сделавшись совершенно непроницаемыми, словно покрытые пленкой, а фальшивые ложные глаза стали прыгать так, что чуть не выскакивали из орбит.
— Отважусь сообщить вам прямо сейчас, что я выполняю посредническую функцию для установления контакта между ригами и человечеством, — заговорил Эрик. — Сейчас мы приедем в ТИФФ...
Экран вспыхнул:
ОТВЕЗИТЕ МЕНЯ ОБРАТНО В ЛАГЕРЬ
— Понимаю, — сказал Эрик. — Вы не должны рассекречиваться. Но поверьте, сейчас нет необходимости хранить конспирацию. Я устрою вам конфиденциальную встречу с высокопоставленным чиновником ООН, вы сможете вести с ним переговоры, — после некоторого колебания он добавил: — Без ведома лильцев.
«Я сказал слишком много», — подумал Эрик и замолчал.
После непродолжительной паузы на экране возникли буквы
Я УЖЕ СОТРУДНИЧАЮ.
— Речь идет о другом...
Эрик осекся и решил отложить разговор. Остаток пути они провели молча: оба понимали, что разговаривать будут другие, от них зависит только организовать встречу высших представителей власти.
В Тихуане Эрик снял номер в отеле «Цезарь» на центральном проспекте. Портье, мексиканец, только поглядел на рига, но вопросов не задавал. Здесь были свободные порядки, и никто не лез в чужие дела; даже в военное время Тихуана не изменила традициям. Никому и дела не было, зачем он привез рига в отель. Главное — не мешать жить остальным.
Ночная Тихуана превращалась в город, в котором возможно все, и все вообразимое оказывалось здесь, как правило, осуществимым. Когда-то это были незаконные аборты, наркотики, продажная любовь и азартные игры; теперь это были контакты с врагом.
В номере он передал Дег Далу документы — справку об освобождении и квитанцию о покупке. Теперь, если бы возникли какие-то проблемы в отсутствие Эрика, бумаги сослужили бы ригу роль гражданского паспорта. Документами риг мог доказать, что он не беглец и не засланный шпион, то есть не то, чего больше всего боялись вездесущие агенты Звездной Лилии и на чем они строили политику отношений с землянами.
— Если что, немедленно свяжитесь со мной или ТИФФом, — предупредил Эрик. — Вам нельзя выходить отсюда; пищу заказывайте в номер, а сами на это время прячьтесь в ванной.
Риг повел усиками в ответ и кивнул, не прибегая к помощи ящика-переводчика.
Эрик оставил ему деньги — тоже на всякий случай.
— Если хотите, можете смотреть телевизор, но главное — никого не пускать и не отвечать на стук в дверь.
А КАК ЖЕ Я БУДУ ЗАКАЗЫВАТЬ ПИЩУ В НОМЕР?
Эрик задумался. В самом деле — как?
— Слушайте, имейте в виду — Звездная Лилия не должна ничего узнать об этом, — решительно сказал он.
Риг кивнул, и Эрик понял, что разведчик выполнит это условие даже ценой собственной жизни. В некотором смысле Дег Дал вызывал восхищение хладнокровием, решимостью и немногословием — истинными признаками профессионала.
Хотя немногословие могло быть вызвано тем, что в переговорном устройстве выдохлись батарейки. Поэтому Эрик на всякий случай уточнил:
— Вы ничего не хотите мне сказать на прощание? — и он ощутил неприятный осадок от этой встречи. Разговор у них никак не завязывался — то ли риг не признавал в нем разведчика, то ли не доверял до конца.
Наконец, словно бы нехотя, экран осветился:
ПРОЩАЙТЕ
— И все? — не веря глазам, спросил Эрик.
КАК ВАС ЗОВУТ?
— Прочтете в бумагах, которые я вам оставил, — ответил Эрик и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
На улице Эрик остановил древнее такси на колесах и сказал водителю (на этот раз никаких автоматов, в машине сидел живой человек) отвезти его в ТИФФ.
Когда он пятнадцать минут спустя входил в свой кабинет, мисс Перси растерянно захлопала ресницами:
— Как! Это вы, доктор Арома? Разве вы не в Шайенне?
— Джек Блэйр здесь? — заглянув в комнату по соседству, Эрик не нашел и следа своего помощника, однако в дальнем углу приметил Брюса Химмеля, известного «тележника» ТИФФа, уникума в своем роде.
— Чем закончилось разбирательство с библиотекой?
Химмель испуганно вскочил:
— Подал апелляцию на противоправные действия полиции. Они у меня еще попляшут. А... как вы оказались здесь, доктор? Какими ветрами?
— Мистер Арома, — позвала Тиль Перси. — Джека вызвал шеф.
— Вергилий здесь?
Секретарша кивнула.
— Доктор, какой у вас усталый вид. Наверное, в Шайенне много работы? Еще бы, такая ответственность... лечить самого секретаря ООН...
В голубых глазах мисс Перси светилась нескрываемая симпатия, а большая грудь подалась вперед, словно в материнском порыве.
— Выпьете чашечку кофе?
— Охотно.
Кажется, его роль миротворца между тремя могущественными расами Галактики на сегодня исчерпана. Даже четырьмя, если учитывать Вилли К с Бетельгейзе. Гора с плеч!
Оставалась последняя проблема — Кэт. То, о чем он не хотел думать, скрывал от себя, оттягивал, как мог, принятие решения.
«Где она?»
С этим вопросом он обратился к секретарше.
— Сейчас узнаю, доктор, — рассеянно повертев пуговку на кофточке, Перси заметила: — Осторожно, кофе у вас под рукой.
Взяв со стола секретарши бумагу и карандаш, Эрик записал по памяти формулу противоядия, которое могло вырвать Кэт и остальное человечество из цепких объятий JJ-180.
— Миссис Арома в изоляторе на пятом этаже, — сообщила мисс Перси, когда он допивал кофе. — Что с ней, доктор? Она больна? Что-нибудь серьезное?
Эрик передал ей сложенный листок бумаги:
— Для Ионы. Он знает, что с этим делать.
И двинулся к выходу.
— Передавайте привет! — запоздало воскликнула секретарша, когда Эрик находился уже за порогом.
Кэт сидела в кресле, скрестив босые ноги, одетая в белую пижаму, и читала какой-то женский журнал. Вид у нее был неважный, постаревший и подавленный, как у человека, который давно сидит на транквилизаторах.
— Тебе привет от Тиль, — сказал Эрик, приближаясь.
Кэт медленно, с трудом подняла глаза:
— Какие новости?
Она с явным трудом зафиксировала на нем взгляд.
— Я достал противоядие. Ты скоро будешь совсем-совсем здорова.
Кэт слабо улыбнулась.
— Правда? Спасибо, дорогой.
Это слово отчего-то чувствительно задело Эрика; он никогда не слышал от нее «дорогой» кроме как в ироническом ключе.
— Вижу, ты еще любишь меня... несмотря на то, что я тебе сделала, — с трудом проговорила Кэт.
— А ты думала, я стану сидеть сложа руки? — вскипел он.
Она считала, что Эрик старался ради нее, и понять не могла, что это делалось для всего человечества. В голове у него зрела речь, которую он мог бы прочесть в королевской шведской академии при вручении Нобелевской премии за разработку формулы противоядия от самого страшного наркотика на свете.
«Тот, кто использует этот наркотик против других, — преступник, заслуживающий веревки или пули».
Но вдруг вспомнил, что перед ним сидит именно такая преступница — его собственная жена, — которая чуть не отправила на тот свет их обоих благодаря любопытству и легкомыслию.
— Ладно, — сказал он. — Мне пора.
— Куда ты?
— В Шайенн. Меня ждут дела. Будь здорова. Но... учти, Кэт, — сказал он после некоторой паузы.
Она вопросительно прищурилась, остановив на нем блуждающий взор из-под чуть припухших век.
— Здоровье твое все равно необратимо разрушено. Ты спасена от наркотика, но не от последствий его употребления.
— Должно быть, я состарилась? — печально выдохнула Кэт.
— Ничего подобного, — солгал он.
— Сколько лет ты бы мне дал?
— Столько, сколько их тебе сейчас, — 35.
Она грустно покачала головой:
— Нет. Это не так. Я видела себя в зеркале.
Эрик сменил опасную тему:
— Те, кто был с тобой на этой... оргии, — они тоже должны получить противоядие. Позаботишься об этом?
— Само собой. Это же мои друзья. Брюси, Марм, Христиан, Илд, — она произносила имена, словно перечисляя надписи на гробовых плитах Эрик, — внезапно сказала она.
— Что?
— Я понимаю, что теперь ты не станешь жить со мной, когда я стала такая старая и некрасивая, — она замолчала.
— Хочешь развода?
«Может, это единственный шанс, и им стоит воспользоваться?»
Эрик невольно вспомнил своего страдающего двойника из две тысячи пятьдесят шестого года.
Кэт покачала головой.
— Нет. Не хочу.
— Почему?
— Я все еще люблю тебя. Я буду вести себя по-другому, и ты меня не узнаешь.
«Я и так с трудом узнаю тебя в этой постаревшей женщине», — озлобленно подумал Эрик, сердясь, впрочем, не столько на нее, сколько на собственную вечную нерешительность. Вот и сейчас он подает ей ложные надежды.
— Я обещаю, — добавила Кэт, и по щекам ее потекли слезы.
— Хочешь, чтобы я ответил честно?
— Да, — шмыгнула она носом. — По-другому и не надо. Ты всегда должен говорить только правду, и ничего кроме правды.
— Тогда отпусти меня.
Кэт вопросительно посмотрела на мужа. Выражение ее глаз было такое, словно он только что выстрелил ей в сердце.
Прежний яд вновь затеплился в ее взгляде, но утратил былую силу — выдохся. Вместе с ненавистью испарилась и ее любовь. А может, это и была ее любовь? Транквилизаторы изменили ее, перед ним сидела совсем не та Кэт.
Пожав плечами, она сказала почти равнодушно:
— Что ж, я этого заслужила.
— Так ты согласна? Мы можем начать бракоразводный процесс?
— При одном условии, — ответила Кэт, и в голосе ее явственно затаились подозрение и обида.
— В чем дело?
— Если здесь не замешена другая женщина.
— Женщина здесь не при чем, — Эрик вспомнил о Филлиде Аккерман; но она не считается: даже в мире Кэт, населенном призраками ревности и подозрений, эта фигура не имела значения.
— Учти, — добавила Кэт. — Если я что-нибудь узнаю, буду биться до последнего. Я опротестую развод и не стану ни в чем помогать твоему адвокату. И тогда тебе никогда от меня не избавиться — это я тебе обещаю. Клянусь, ты никогда...
— Вот и хорошо, — облегченно вздохнул доктор. — Будем считать, что с этим вопросом покончено.
— Видишь, Эрик, как все вышло, — слабеющим голосом произнесла Кэт. — В конце концов, моя наркомания помогла обрести тебе желанную свободу. Нет худа без добра.
Эрик присел на ручку кресла и опустил ей руку на плечо.
— Ты права. Все в порядке.
Вергилий встретил Эрика, выйдя навстречу из-за стола.
Не успел старик и рта раскрыть для выражения привычных любезных пошлостей, как Эрик оборвал его, захлопнув дверь.
— Вы можете вызвать Молинари сюда, как в тот раз, когда вы пригласили его на Марс?
— А в чем дело? — тревожно нахохлился его бывший работодатель.
Эрик поведал историю с ригом по имени Дег Дал Ил, не называя кодового имени. Он хоть и доверял Вергилию, но после общения с разведчиком нечто вроде профессиональной болезни перекинулось и на него — привычка к конспирации.
Выслушав его, Вергилий кивнул.
— Если он меня послушается — а он это непременно сделает, потому что мы старые друзья...
— Известите его — это крайне важно. Но как-нибудь так, не обостряя: видеофоны тоже могут прослушиваться.
— Ничего, мне достаточно намекнуть, ведь мы понимаем друг друга с полуслова.
— В таком случае я остаюсь здесь и никуда не еду, — решил Эрик. — Тем более сейчас он совершенно один в гостинице.
— Кто один?
— Риг.
— Непременно прихватите пистолет, доктор, — сказал Вергилий, снимая трубку видеофона. — Соедините меня с Секретарем Молинари, Вергилий Аккерман у аппарата.
Эрик впервые за долгое время расслабился, утопая в одном из роскошных начальственных кресел в кабинете Аккермана.
— Мистер Аккерман! — донесся срывающийся голос с другого конца провода; изображение мелькало и было неразборчивым, как во внезапно испортившемся телевизоре. — Мистер Аккерман, доктор Арома у вас?
— У меня, а в чем дело?
— Мы уже несколько часов не можем его отыскать. Передайте доктору...
Помехи и шипение по связи.
— Что такое? — взволнованно подскочил Эрик.
Тот же вопрос Вергилий прокричал в трубку, только другими словами, не стесняясь в выражениях, в том числе в адрес компании коммуникаций, осуществляющей такой вид связи.
Наконец звук появился вновь, и картинка на экране успокоилась.
— Мистер Молинари мертв, — опустошенным голосом сказал бледный как смерть оператор телефонной станции Белого Дома. — Вот уже два часа. Доктор Тигарден сообщил, что это был разрыв аорты.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Оглянувшись на полковника, он спросил:
— А если он попытается убежать или набросится на меня?
— Они никогда так не делают, — откликнулся начальник лагеря, прикуривая сигару и навалившись на стену кабинета, явно пропадая от скуки. — Не хватает умственных способностей — это же просто насекомые, большие жуки с блестящими панцирями.
Вскоре Эрик уже стоял за колючей проволокой, ожидая заказанное по видеофону такси из Финикса.
— Знал бы, что все кончится так быстро, не стал бы отпускать тот потрепанный драндулет, — пробормотал он. Стоя рядом с огромным молчаливым ригом, он чувствовал странную неловкость. Ведь перед ним был враг, от него веяло войной, окопами, подбитыми кораблями землян. Тем более этот жук некогда был офицером и командиром, и по его приказам другие риги уничтожали людей.
Риг тем временем мушиными движениями почистил усики, атрофированные крылья и нижние конечности, не выпуская переговорное устройство, которое было зажато у него под мышкой.
— Рады, наверное, что освободились? — поинтересовался Эрик.
На экране устройства возникли бледные в солнечном свете слова:
НЕ ОСОБЕННО.
Наконец прибыло такси. Эрик с Дег Дал Илом полетели в сторону Тихуаны.
— Я знаю, что вы из разведки, — произнес Эрик. — Поэтому и выкупил вас.
Экран оставался темным, однако риг заметно затрепетал. Непрозрачные темные глаза потускнели еще больше, сделавшись совершенно непроницаемыми, словно покрытые пленкой, а фальшивые ложные глаза стали прыгать так, что чуть не выскакивали из орбит.
— Отважусь сообщить вам прямо сейчас, что я выполняю посредническую функцию для установления контакта между ригами и человечеством, — заговорил Эрик. — Сейчас мы приедем в ТИФФ...
Экран вспыхнул:
ОТВЕЗИТЕ МЕНЯ ОБРАТНО В ЛАГЕРЬ
— Понимаю, — сказал Эрик. — Вы не должны рассекречиваться. Но поверьте, сейчас нет необходимости хранить конспирацию. Я устрою вам конфиденциальную встречу с высокопоставленным чиновником ООН, вы сможете вести с ним переговоры, — после некоторого колебания он добавил: — Без ведома лильцев.
«Я сказал слишком много», — подумал Эрик и замолчал.
После непродолжительной паузы на экране возникли буквы
Я УЖЕ СОТРУДНИЧАЮ.
— Речь идет о другом...
Эрик осекся и решил отложить разговор. Остаток пути они провели молча: оба понимали, что разговаривать будут другие, от них зависит только организовать встречу высших представителей власти.
В Тихуане Эрик снял номер в отеле «Цезарь» на центральном проспекте. Портье, мексиканец, только поглядел на рига, но вопросов не задавал. Здесь были свободные порядки, и никто не лез в чужие дела; даже в военное время Тихуана не изменила традициям. Никому и дела не было, зачем он привез рига в отель. Главное — не мешать жить остальным.
Ночная Тихуана превращалась в город, в котором возможно все, и все вообразимое оказывалось здесь, как правило, осуществимым. Когда-то это были незаконные аборты, наркотики, продажная любовь и азартные игры; теперь это были контакты с врагом.
В номере он передал Дег Далу документы — справку об освобождении и квитанцию о покупке. Теперь, если бы возникли какие-то проблемы в отсутствие Эрика, бумаги сослужили бы ригу роль гражданского паспорта. Документами риг мог доказать, что он не беглец и не засланный шпион, то есть не то, чего больше всего боялись вездесущие агенты Звездной Лилии и на чем они строили политику отношений с землянами.
— Если что, немедленно свяжитесь со мной или ТИФФом, — предупредил Эрик. — Вам нельзя выходить отсюда; пищу заказывайте в номер, а сами на это время прячьтесь в ванной.
Риг повел усиками в ответ и кивнул, не прибегая к помощи ящика-переводчика.
Эрик оставил ему деньги — тоже на всякий случай.
— Если хотите, можете смотреть телевизор, но главное — никого не пускать и не отвечать на стук в дверь.
А КАК ЖЕ Я БУДУ ЗАКАЗЫВАТЬ ПИЩУ В НОМЕР?
Эрик задумался. В самом деле — как?
— Слушайте, имейте в виду — Звездная Лилия не должна ничего узнать об этом, — решительно сказал он.
Риг кивнул, и Эрик понял, что разведчик выполнит это условие даже ценой собственной жизни. В некотором смысле Дег Дал вызывал восхищение хладнокровием, решимостью и немногословием — истинными признаками профессионала.
Хотя немногословие могло быть вызвано тем, что в переговорном устройстве выдохлись батарейки. Поэтому Эрик на всякий случай уточнил:
— Вы ничего не хотите мне сказать на прощание? — и он ощутил неприятный осадок от этой встречи. Разговор у них никак не завязывался — то ли риг не признавал в нем разведчика, то ли не доверял до конца.
Наконец, словно бы нехотя, экран осветился:
ПРОЩАЙТЕ
— И все? — не веря глазам, спросил Эрик.
КАК ВАС ЗОВУТ?
— Прочтете в бумагах, которые я вам оставил, — ответил Эрик и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
На улице Эрик остановил древнее такси на колесах и сказал водителю (на этот раз никаких автоматов, в машине сидел живой человек) отвезти его в ТИФФ.
Когда он пятнадцать минут спустя входил в свой кабинет, мисс Перси растерянно захлопала ресницами:
— Как! Это вы, доктор Арома? Разве вы не в Шайенне?
— Джек Блэйр здесь? — заглянув в комнату по соседству, Эрик не нашел и следа своего помощника, однако в дальнем углу приметил Брюса Химмеля, известного «тележника» ТИФФа, уникума в своем роде.
— Чем закончилось разбирательство с библиотекой?
Химмель испуганно вскочил:
— Подал апелляцию на противоправные действия полиции. Они у меня еще попляшут. А... как вы оказались здесь, доктор? Какими ветрами?
— Мистер Арома, — позвала Тиль Перси. — Джека вызвал шеф.
— Вергилий здесь?
Секретарша кивнула.
— Доктор, какой у вас усталый вид. Наверное, в Шайенне много работы? Еще бы, такая ответственность... лечить самого секретаря ООН...
В голубых глазах мисс Перси светилась нескрываемая симпатия, а большая грудь подалась вперед, словно в материнском порыве.
— Выпьете чашечку кофе?
— Охотно.
Кажется, его роль миротворца между тремя могущественными расами Галактики на сегодня исчерпана. Даже четырьмя, если учитывать Вилли К с Бетельгейзе. Гора с плеч!
Оставалась последняя проблема — Кэт. То, о чем он не хотел думать, скрывал от себя, оттягивал, как мог, принятие решения.
«Где она?»
С этим вопросом он обратился к секретарше.
— Сейчас узнаю, доктор, — рассеянно повертев пуговку на кофточке, Перси заметила: — Осторожно, кофе у вас под рукой.
Взяв со стола секретарши бумагу и карандаш, Эрик записал по памяти формулу противоядия, которое могло вырвать Кэт и остальное человечество из цепких объятий JJ-180.
— Миссис Арома в изоляторе на пятом этаже, — сообщила мисс Перси, когда он допивал кофе. — Что с ней, доктор? Она больна? Что-нибудь серьезное?
Эрик передал ей сложенный листок бумаги:
— Для Ионы. Он знает, что с этим делать.
И двинулся к выходу.
— Передавайте привет! — запоздало воскликнула секретарша, когда Эрик находился уже за порогом.
Кэт сидела в кресле, скрестив босые ноги, одетая в белую пижаму, и читала какой-то женский журнал. Вид у нее был неважный, постаревший и подавленный, как у человека, который давно сидит на транквилизаторах.
— Тебе привет от Тиль, — сказал Эрик, приближаясь.
Кэт медленно, с трудом подняла глаза:
— Какие новости?
Она с явным трудом зафиксировала на нем взгляд.
— Я достал противоядие. Ты скоро будешь совсем-совсем здорова.
Кэт слабо улыбнулась.
— Правда? Спасибо, дорогой.
Это слово отчего-то чувствительно задело Эрика; он никогда не слышал от нее «дорогой» кроме как в ироническом ключе.
— Вижу, ты еще любишь меня... несмотря на то, что я тебе сделала, — с трудом проговорила Кэт.
— А ты думала, я стану сидеть сложа руки? — вскипел он.
Она считала, что Эрик старался ради нее, и понять не могла, что это делалось для всего человечества. В голове у него зрела речь, которую он мог бы прочесть в королевской шведской академии при вручении Нобелевской премии за разработку формулы противоядия от самого страшного наркотика на свете.
«Тот, кто использует этот наркотик против других, — преступник, заслуживающий веревки или пули».
Но вдруг вспомнил, что перед ним сидит именно такая преступница — его собственная жена, — которая чуть не отправила на тот свет их обоих благодаря любопытству и легкомыслию.
— Ладно, — сказал он. — Мне пора.
— Куда ты?
— В Шайенн. Меня ждут дела. Будь здорова. Но... учти, Кэт, — сказал он после некоторой паузы.
Она вопросительно прищурилась, остановив на нем блуждающий взор из-под чуть припухших век.
— Здоровье твое все равно необратимо разрушено. Ты спасена от наркотика, но не от последствий его употребления.
— Должно быть, я состарилась? — печально выдохнула Кэт.
— Ничего подобного, — солгал он.
— Сколько лет ты бы мне дал?
— Столько, сколько их тебе сейчас, — 35.
Она грустно покачала головой:
— Нет. Это не так. Я видела себя в зеркале.
Эрик сменил опасную тему:
— Те, кто был с тобой на этой... оргии, — они тоже должны получить противоядие. Позаботишься об этом?
— Само собой. Это же мои друзья. Брюси, Марм, Христиан, Илд, — она произносила имена, словно перечисляя надписи на гробовых плитах Эрик, — внезапно сказала она.
— Что?
— Я понимаю, что теперь ты не станешь жить со мной, когда я стала такая старая и некрасивая, — она замолчала.
— Хочешь развода?
«Может, это единственный шанс, и им стоит воспользоваться?»
Эрик невольно вспомнил своего страдающего двойника из две тысячи пятьдесят шестого года.
Кэт покачала головой.
— Нет. Не хочу.
— Почему?
— Я все еще люблю тебя. Я буду вести себя по-другому, и ты меня не узнаешь.
«Я и так с трудом узнаю тебя в этой постаревшей женщине», — озлобленно подумал Эрик, сердясь, впрочем, не столько на нее, сколько на собственную вечную нерешительность. Вот и сейчас он подает ей ложные надежды.
— Я обещаю, — добавила Кэт, и по щекам ее потекли слезы.
— Хочешь, чтобы я ответил честно?
— Да, — шмыгнула она носом. — По-другому и не надо. Ты всегда должен говорить только правду, и ничего кроме правды.
— Тогда отпусти меня.
Кэт вопросительно посмотрела на мужа. Выражение ее глаз было такое, словно он только что выстрелил ей в сердце.
Прежний яд вновь затеплился в ее взгляде, но утратил былую силу — выдохся. Вместе с ненавистью испарилась и ее любовь. А может, это и была ее любовь? Транквилизаторы изменили ее, перед ним сидела совсем не та Кэт.
Пожав плечами, она сказала почти равнодушно:
— Что ж, я этого заслужила.
— Так ты согласна? Мы можем начать бракоразводный процесс?
— При одном условии, — ответила Кэт, и в голосе ее явственно затаились подозрение и обида.
— В чем дело?
— Если здесь не замешена другая женщина.
— Женщина здесь не при чем, — Эрик вспомнил о Филлиде Аккерман; но она не считается: даже в мире Кэт, населенном призраками ревности и подозрений, эта фигура не имела значения.
— Учти, — добавила Кэт. — Если я что-нибудь узнаю, буду биться до последнего. Я опротестую развод и не стану ни в чем помогать твоему адвокату. И тогда тебе никогда от меня не избавиться — это я тебе обещаю. Клянусь, ты никогда...
— Вот и хорошо, — облегченно вздохнул доктор. — Будем считать, что с этим вопросом покончено.
— Видишь, Эрик, как все вышло, — слабеющим голосом произнесла Кэт. — В конце концов, моя наркомания помогла обрести тебе желанную свободу. Нет худа без добра.
Эрик присел на ручку кресла и опустил ей руку на плечо.
— Ты права. Все в порядке.
Вергилий встретил Эрика, выйдя навстречу из-за стола.
Не успел старик и рта раскрыть для выражения привычных любезных пошлостей, как Эрик оборвал его, захлопнув дверь.
— Вы можете вызвать Молинари сюда, как в тот раз, когда вы пригласили его на Марс?
— А в чем дело? — тревожно нахохлился его бывший работодатель.
Эрик поведал историю с ригом по имени Дег Дал Ил, не называя кодового имени. Он хоть и доверял Вергилию, но после общения с разведчиком нечто вроде профессиональной болезни перекинулось и на него — привычка к конспирации.
Выслушав его, Вергилий кивнул.
— Если он меня послушается — а он это непременно сделает, потому что мы старые друзья...
— Известите его — это крайне важно. Но как-нибудь так, не обостряя: видеофоны тоже могут прослушиваться.
— Ничего, мне достаточно намекнуть, ведь мы понимаем друг друга с полуслова.
— В таком случае я остаюсь здесь и никуда не еду, — решил Эрик. — Тем более сейчас он совершенно один в гостинице.
— Кто один?
— Риг.
— Непременно прихватите пистолет, доктор, — сказал Вергилий, снимая трубку видеофона. — Соедините меня с Секретарем Молинари, Вергилий Аккерман у аппарата.
Эрик впервые за долгое время расслабился, утопая в одном из роскошных начальственных кресел в кабинете Аккермана.
— Мистер Аккерман! — донесся срывающийся голос с другого конца провода; изображение мелькало и было неразборчивым, как во внезапно испортившемся телевизоре. — Мистер Аккерман, доктор Арома у вас?
— У меня, а в чем дело?
— Мы уже несколько часов не можем его отыскать. Передайте доктору...
Помехи и шипение по связи.
— Что такое? — взволнованно подскочил Эрик.
Тот же вопрос Вергилий прокричал в трубку, только другими словами, не стесняясь в выражениях, в том числе в адрес компании коммуникаций, осуществляющей такой вид связи.
Наконец звук появился вновь, и картинка на экране успокоилась.
— Мистер Молинари мертв, — опустошенным голосом сказал бледный как смерть оператор телефонной станции Белого Дома. — Вот уже два часа. Доктор Тигарден сообщил, что это был разрыв аорты.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На крыше Белого Дома Эрика встретил Дон Фестенбург.
— Где вы были, доктор, — заикаясь от волнения, выговорил он. Фестенбург поспешил вперед, показывая дорогу.
Эрик, с искусственным сердцем в чемоданчике, торопился следом.
У дверей спальни Секретаря их ждал изможденный Тигарден.
— Куда же вы пропали, черт побери?
«Если бы ты знал, что я сделал для человечества за это время», — подумал Эрик, но вместо этого сказал:
— Заморозили?
— Да?
— Обмен веществ?
— Почти полностью остановлен. Послушайте, у меня инструкция, нарушать которую мы не имеем права.
Тигарден вручил доктору пачку листов бумаги — завещание Молинари.
Так и есть, запрет на трансплантацию, никаких искусственных органов, даже если жизнь секретаря будет под угрозой.
— Он случайно, не из секты Свидетелей Иеговы?
— Что, доктор?
— Ладно, проехали. Что мы можем сделать?
— Мы консультировались у верховного прокурора. Орган можно трансплантировать лишь по письменному разрешению пациента.
— Но почему? Зачем ему это понадобилось?
— Не знаю, — удрученно покачал головой Тигарден.
Вмешался Дон Фестенбург:
— Френик уже знает.
— И?
— Выразил соболезнование, — почти с ехидцей сказал «молодой да ранний».
— Сейчас не время заниматься политикой.
Эрик подошел к кровати, где в сплетении проводов и прозрачных трубок с физиорастворами лежало тело бывшего Секретаря ООН. Лицо покрывала специальная маска, считывающая мельчайшие импульсы головного мозга. Мозг следовало сохранить любой ценой: без него оживление окажется невозможным, в лучшем случае удастся разбудить человекоподобный овощ.
Но как его разбудить, если этот параноик собственной волей отменил единственное возможное средство — и тем отбросил медицину на столетие назад?
— Вице-президент Приндл готов к выступлению в прямом эфире, — снова напоминал о своем присутствии Дон Фестенбург.
— Текст речи уже у него. Точнее, два варианта, и от вас зависит, доктор, который ему читать.
— Вы их загодя составили? — хмуро поинтересовался Эрик.
— Мы же профессионалы, — несколько обиженно пожал плечами Дон Фестенбург.
— Что делать, доктор? — заныл Тигарден, которому, видимо, случившееся грозило большими неприятностями.
— Выведите двойника, — вдруг сказал Эрик.
— Двойника? — переспросил Дон Фестенбург.
— Двойника? — недоуменно произнес Тигарден.
— Да, — до Эрика стал доходить смысл политического завещания Молинари и предполагаемого Секретарем сценария развития событий. — Там это недвусмысленно указано. Исполните его волю.
— Конечно, можно вывести двойника, — начал Дон Фестенбург, — но...
— Сами увидите, что произойдет дальше.
Вскоре четверо сотрудников «Сикрет Сервис» удалились вместе с растерянным Фестенбургом.
— Но это же противозаконно, — заговорил Тигарден. — Это политический обман. Использовать робота на должности живого человека — это просто...
— Доктор Тигарден, ваша наивность удивляет меня. Неужели вы до сих пор не понимаете, почему Молинари запретил использовать искусственные органы? Он не мог пойти по стопам Вергилия, потому что тем самым нарушил бы собственный закон.
«Теперь ясно, — подумал он. — Приндл никакой не преемник Мола — лишь номинальная фигура для отвода глаз Френика, как и Дон Фестенбург, как бы ему ни хотелось занять секретарское кресло. Молинари — сам по себе династия, династия двойников».
— Так вот зачем его хранили в законсервированном состоянии, — ахнул Тигарден, который начал догадываться.
— Это всего лишь тайный сговор правительственного кабинета — сговор Молинари с самим собой. Сговор двойников.
— Но как же другое параллельное пространство останется без Секретаря? — запротестовал Тигарден.
— Вы еще не поняли? Двойник, которого сейчас разморозит Фестенбург, — из мира, в котором Молинари не был избран на свой пост. Вы же помните, он выиграл выборы с минимальным перевесом, значит, миров, где этот властный человек живет вхолостую, без вожделенной цели, должно быть предостаточно.
В том, другом мире, отсутствие Молинари не будет иметь большого значения: его двойникам там делать нечего, им прямой путь сюда. Он важен там, где избран Секретарем, где идет война, где лютует Френик, потому что это дело жизни Молинари.
Так что смерть ему теперь не страшна. Как только отживает одно его тело, на смену приходит новое — и еще один посвежевший политический деятель появляется на арене международной борьбы.
— И что дальше? — почти испуганно спросил Тигарден.
— Дальше? Что вы имеете в виду?
— Ну, когда и это тело износится... Я имею в виду, двойник...
— А дальше оно само позаботится о преемнике, — веско сказал Эрик. — Двойники будут множиться до бесконечности, как матрешки.
Впрочем, до бесконечности ли?
Но ведь Молинари в различных мирах старели с одинаковой скоростью, так что весь процесс растянется еще на три-четыре десятка лет, не больше.
Видимо, этого времени вполне хватит, чтобы спасти Землю, вывести ее из войны, и только это имело значение для Молинари. Он вовсе не пытался быть вечным или бессмертным, а просто хотел выполнить долг. Происходило примерно то же, что случилось с Франклином Делано Рузвельтом во вторую мировую войну.
Через час новый Джино Молинари вызвал Эрика в свой рабочий кабинет.
Румяный, сияющий Мол в новой с иголочки униформе сидел в роскошном кресле Генерального Секретаря.
— Значит, говорите, эти мерзавцы не хотели меня оживлять? — грозно спросил он и тут же рассмеялся. — Я знаю, Арома, что вам пришлось заставить их сделать это, сами бы они точно не решились. Видите, я не ошибся, приняв вас на работу. Вы и только вы отвечали за мой переход в мир иной. И Фестенбург тоже хорош, примерный малыш, пай — мальчик. Экий тихоня казался! Ну да я ему не по зубам.
Секретарь рыгнул — оказывается, гость из соседнего пространства успел отобедать в этом мире.
— А мне казалось, у него почти получилось опрокинуть вас.
— Меня? Ха-ха... Впрочем, почти удалось, — посерьезнел Молинари. — Ничего не поделаешь, такова политика. Но именно поэтому она является едва ли не самым интересным занятием на света. Остальное — обыденные будни, гарантированный результат, здесь же ты никогда не уверен, добился ты своего — или тебе только показалось. Да, между прочим, ролик уже идет по телевизору. Не хотите посмотреть еще раз, освежить впечатления?
— А как же вице-президент?
— В подвале, — расхохотался Молинари. — До нового звездного часа.
— В вашем мире...
— Мой мир здесь, — перебил Молинари. — Он закинул руки за голову, сцепив на затылке, чуть покачиваясь в кресле и прожигая Эрик взглядом, в котором не было ни боли, не усталости, ни отчаянья. И, тем не менее, это был все тот же Молинари.
— Но в параллельном временном континууме, откуда вы явились... — начал Эрик.
— Какая чепуха! — воскликнул Молинари.
— ...вы потерпели поражение в борьбе за пост Генерального секретаря, не так ли? — все же договорил Эрик. — Не подумайте плохого, я спрашиваю из чистого любопытства и не стану обсуждать это с кем-либо еще.
— А если станете, то «Сикрет сервис» выбросит вас с вертолета в атлантический океан с камнем на шее, — посулил Молинари. — Или с корабля в открытый космос.
— Я был избран, Арома, — продолжил Молинари. — Но эти олухи выперли меня из правительственного кабинета, состряпав импичмент, и все из-за неподписания пакта о мире с Звездной Лилией. Сами подумайте: кто поверит, что эти насекомоподобные риги, повсюду таскающие за собой переговорное устройство, словно ночной горшок...
— Но теперь-то вы понимаете, насколько необходимо землянам достичь взаимопонимания с ригами?
— Конечно. Теперь все как на ладони.
Глаза Мола потемнели — он стал внимательнее смотреть на собеседника.
— Э, что у вас на уме, доктор? А ну-ка, посмотрим! Как это говорили в ХХ веке? Постучим по крыше — вдруг что да вылетит?
— Я все приготовил в Тихуане для начала процесса переговоров.
— Какая еще Тихуана? Не поеду ни в какую Тихуану. Грязный городишко, притон с малолетками.
«Интересно, Мария Райнеке была любовницей Молинари и в другом, параллельном мире? — вдруг подумал Эрик. — Надо попытался как можно мягче сформулировать вопрос».
— Нас познакомил общий друг, — учтиво отозвался Молинари. — Вы понимаете, о ком я? О том, кого сейчас собираются хоронить, — или что они там еще собираются с ним делать: пепел развеять, чтобы навсегда замести следы? Один у меня уже есть — нафаршированный пулями в стеклянном гробу.
— И что теперь?
Молинари хищно оскалился:
— Скажу по секрет: я не второй из них — я третий.
Он приложил руку к уху:
— Ладно, давайте детали, что там у нас с ригами?
Эрик вкратце рассказал про Дег Дал Ила и предстоящую встречу.
— Теперь вам необходимо появиться в Тихуане, — закончил он рассказ.
— Если Корнинг, главный резидент контрразведки пришельцев, не добрался туда первым. Я немедленно дам приказ «Сикрет Сервис» нейтрализовать это исчадье Френика. Пока они будут заниматься освобождением главаря своей резидентуры, пройдет время. Совершим отвлекающий прием: обвиним его в том, что он сделал вашу жену наркоманкой. Каково? Неплохой предлог, чтобы упечь его на время?
— Хорошо, — ответил Эрик, чувствуя тяжесть земной ноши, которая буквально пригибала к земле.
— Что-то вы сегодня кислый, доктор, — заметил Молинари. — Вам не по душе мое предложение?
— Нет, все в порядке, просто устал.
— Дайте мне адрес этого рига.
Эрик назвал гостиницу и номер.
— Я прослежу, чтобы все было сделано как надо, — уверил его Молинари. — Отдохните, напейтесь или подыщите себе новую подружку. А то примите еще порцию JJ-180 и слетайте в будущее. В общем, найдите способ развлечься. Вам, кстати, удалось избавиться от зависимости?
Получив утвердительный ответ, Молинари покачал головой:
— Не ожидал. Мне казалось, это невозможно. Вышли на ригов?
— Нет, я получил противоядие из будущего.
— Как там развивается война?
— Оккупация.
— Большая территория?
— Почти вся, за исключением Шайенна.
— А что со мной? Впрочем, неважно. Да, как ваша жена, расскажите?
— Лекарство доставлено...
— Нет, я имел в виду ваши отношения.
— Какие могут быть отношения! Мы разводимся — дело решенное.
— Неплохо, — кивнул Молинари. — Давайте, пишите адрес вашего рига, я вам взамен дам другой.
Взяв ручку и бумагу, он черкнул несколько строк.
— Родня Марии, ее кузина. Играет второстепенные роли в сериалах. Ей девятнадцать. Не слишком молода для вас?
— Но это против всех правил...
— Забудьте, доктор. На этой планете закон — я, — он бросил записку Эрику. Бумажка так и осталась лежать на столе.
— В чем дело? — вспылил Молинари. — JJ-180 окончательно спек вам мозги? Или вам невдомек, что вы располагаете крошечным отрезком времени, которое представляет собой ваша жизнь, — и она ждет вас впереди, а не в прошлом, и не в параллельных пространствах? Или вы ждете возвращения прошлого года?
Эрик взял записку.
— Вы правы, так оно и есть, я постоянно жду прошлого года. Но, кажется, он окончательно потерялся и больше не вернется.
— Где вы были, доктор, — заикаясь от волнения, выговорил он. Фестенбург поспешил вперед, показывая дорогу.
Эрик, с искусственным сердцем в чемоданчике, торопился следом.
У дверей спальни Секретаря их ждал изможденный Тигарден.
— Куда же вы пропали, черт побери?
«Если бы ты знал, что я сделал для человечества за это время», — подумал Эрик, но вместо этого сказал:
— Заморозили?
— Да?
— Обмен веществ?
— Почти полностью остановлен. Послушайте, у меня инструкция, нарушать которую мы не имеем права.
Тигарден вручил доктору пачку листов бумаги — завещание Молинари.
Так и есть, запрет на трансплантацию, никаких искусственных органов, даже если жизнь секретаря будет под угрозой.
— Он случайно, не из секты Свидетелей Иеговы?
— Что, доктор?
— Ладно, проехали. Что мы можем сделать?
— Мы консультировались у верховного прокурора. Орган можно трансплантировать лишь по письменному разрешению пациента.
— Но почему? Зачем ему это понадобилось?
— Не знаю, — удрученно покачал головой Тигарден.
Вмешался Дон Фестенбург:
— Френик уже знает.
— И?
— Выразил соболезнование, — почти с ехидцей сказал «молодой да ранний».
— Сейчас не время заниматься политикой.
Эрик подошел к кровати, где в сплетении проводов и прозрачных трубок с физиорастворами лежало тело бывшего Секретаря ООН. Лицо покрывала специальная маска, считывающая мельчайшие импульсы головного мозга. Мозг следовало сохранить любой ценой: без него оживление окажется невозможным, в лучшем случае удастся разбудить человекоподобный овощ.
Но как его разбудить, если этот параноик собственной волей отменил единственное возможное средство — и тем отбросил медицину на столетие назад?
— Вице-президент Приндл готов к выступлению в прямом эфире, — снова напоминал о своем присутствии Дон Фестенбург.
— Текст речи уже у него. Точнее, два варианта, и от вас зависит, доктор, который ему читать.
— Вы их загодя составили? — хмуро поинтересовался Эрик.
— Мы же профессионалы, — несколько обиженно пожал плечами Дон Фестенбург.
— Что делать, доктор? — заныл Тигарден, которому, видимо, случившееся грозило большими неприятностями.
— Выведите двойника, — вдруг сказал Эрик.
— Двойника? — переспросил Дон Фестенбург.
— Двойника? — недоуменно произнес Тигарден.
— Да, — до Эрика стал доходить смысл политического завещания Молинари и предполагаемого Секретарем сценария развития событий. — Там это недвусмысленно указано. Исполните его волю.
— Конечно, можно вывести двойника, — начал Дон Фестенбург, — но...
— Сами увидите, что произойдет дальше.
Вскоре четверо сотрудников «Сикрет Сервис» удалились вместе с растерянным Фестенбургом.
— Но это же противозаконно, — заговорил Тигарден. — Это политический обман. Использовать робота на должности живого человека — это просто...
— Доктор Тигарден, ваша наивность удивляет меня. Неужели вы до сих пор не понимаете, почему Молинари запретил использовать искусственные органы? Он не мог пойти по стопам Вергилия, потому что тем самым нарушил бы собственный закон.
«Теперь ясно, — подумал он. — Приндл никакой не преемник Мола — лишь номинальная фигура для отвода глаз Френика, как и Дон Фестенбург, как бы ему ни хотелось занять секретарское кресло. Молинари — сам по себе династия, династия двойников».
— Так вот зачем его хранили в законсервированном состоянии, — ахнул Тигарден, который начал догадываться.
— Это всего лишь тайный сговор правительственного кабинета — сговор Молинари с самим собой. Сговор двойников.
— Но как же другое параллельное пространство останется без Секретаря? — запротестовал Тигарден.
— Вы еще не поняли? Двойник, которого сейчас разморозит Фестенбург, — из мира, в котором Молинари не был избран на свой пост. Вы же помните, он выиграл выборы с минимальным перевесом, значит, миров, где этот властный человек живет вхолостую, без вожделенной цели, должно быть предостаточно.
В том, другом мире, отсутствие Молинари не будет иметь большого значения: его двойникам там делать нечего, им прямой путь сюда. Он важен там, где избран Секретарем, где идет война, где лютует Френик, потому что это дело жизни Молинари.
Так что смерть ему теперь не страшна. Как только отживает одно его тело, на смену приходит новое — и еще один посвежевший политический деятель появляется на арене международной борьбы.
— И что дальше? — почти испуганно спросил Тигарден.
— Дальше? Что вы имеете в виду?
— Ну, когда и это тело износится... Я имею в виду, двойник...
— А дальше оно само позаботится о преемнике, — веско сказал Эрик. — Двойники будут множиться до бесконечности, как матрешки.
Впрочем, до бесконечности ли?
Но ведь Молинари в различных мирах старели с одинаковой скоростью, так что весь процесс растянется еще на три-четыре десятка лет, не больше.
Видимо, этого времени вполне хватит, чтобы спасти Землю, вывести ее из войны, и только это имело значение для Молинари. Он вовсе не пытался быть вечным или бессмертным, а просто хотел выполнить долг. Происходило примерно то же, что случилось с Франклином Делано Рузвельтом во вторую мировую войну.
Через час новый Джино Молинари вызвал Эрика в свой рабочий кабинет.
Румяный, сияющий Мол в новой с иголочки униформе сидел в роскошном кресле Генерального Секретаря.
— Значит, говорите, эти мерзавцы не хотели меня оживлять? — грозно спросил он и тут же рассмеялся. — Я знаю, Арома, что вам пришлось заставить их сделать это, сами бы они точно не решились. Видите, я не ошибся, приняв вас на работу. Вы и только вы отвечали за мой переход в мир иной. И Фестенбург тоже хорош, примерный малыш, пай — мальчик. Экий тихоня казался! Ну да я ему не по зубам.
Секретарь рыгнул — оказывается, гость из соседнего пространства успел отобедать в этом мире.
— А мне казалось, у него почти получилось опрокинуть вас.
— Меня? Ха-ха... Впрочем, почти удалось, — посерьезнел Молинари. — Ничего не поделаешь, такова политика. Но именно поэтому она является едва ли не самым интересным занятием на света. Остальное — обыденные будни, гарантированный результат, здесь же ты никогда не уверен, добился ты своего — или тебе только показалось. Да, между прочим, ролик уже идет по телевизору. Не хотите посмотреть еще раз, освежить впечатления?
— А как же вице-президент?
— В подвале, — расхохотался Молинари. — До нового звездного часа.
— В вашем мире...
— Мой мир здесь, — перебил Молинари. — Он закинул руки за голову, сцепив на затылке, чуть покачиваясь в кресле и прожигая Эрик взглядом, в котором не было ни боли, не усталости, ни отчаянья. И, тем не менее, это был все тот же Молинари.
— Но в параллельном временном континууме, откуда вы явились... — начал Эрик.
— Какая чепуха! — воскликнул Молинари.
— ...вы потерпели поражение в борьбе за пост Генерального секретаря, не так ли? — все же договорил Эрик. — Не подумайте плохого, я спрашиваю из чистого любопытства и не стану обсуждать это с кем-либо еще.
— А если станете, то «Сикрет сервис» выбросит вас с вертолета в атлантический океан с камнем на шее, — посулил Молинари. — Или с корабля в открытый космос.
— Я был избран, Арома, — продолжил Молинари. — Но эти олухи выперли меня из правительственного кабинета, состряпав импичмент, и все из-за неподписания пакта о мире с Звездной Лилией. Сами подумайте: кто поверит, что эти насекомоподобные риги, повсюду таскающие за собой переговорное устройство, словно ночной горшок...
— Но теперь-то вы понимаете, насколько необходимо землянам достичь взаимопонимания с ригами?
— Конечно. Теперь все как на ладони.
Глаза Мола потемнели — он стал внимательнее смотреть на собеседника.
— Э, что у вас на уме, доктор? А ну-ка, посмотрим! Как это говорили в ХХ веке? Постучим по крыше — вдруг что да вылетит?
— Я все приготовил в Тихуане для начала процесса переговоров.
— Какая еще Тихуана? Не поеду ни в какую Тихуану. Грязный городишко, притон с малолетками.
«Интересно, Мария Райнеке была любовницей Молинари и в другом, параллельном мире? — вдруг подумал Эрик. — Надо попытался как можно мягче сформулировать вопрос».
— Нас познакомил общий друг, — учтиво отозвался Молинари. — Вы понимаете, о ком я? О том, кого сейчас собираются хоронить, — или что они там еще собираются с ним делать: пепел развеять, чтобы навсегда замести следы? Один у меня уже есть — нафаршированный пулями в стеклянном гробу.
— И что теперь?
Молинари хищно оскалился:
— Скажу по секрет: я не второй из них — я третий.
Он приложил руку к уху:
— Ладно, давайте детали, что там у нас с ригами?
Эрик вкратце рассказал про Дег Дал Ила и предстоящую встречу.
— Теперь вам необходимо появиться в Тихуане, — закончил он рассказ.
— Если Корнинг, главный резидент контрразведки пришельцев, не добрался туда первым. Я немедленно дам приказ «Сикрет Сервис» нейтрализовать это исчадье Френика. Пока они будут заниматься освобождением главаря своей резидентуры, пройдет время. Совершим отвлекающий прием: обвиним его в том, что он сделал вашу жену наркоманкой. Каково? Неплохой предлог, чтобы упечь его на время?
— Хорошо, — ответил Эрик, чувствуя тяжесть земной ноши, которая буквально пригибала к земле.
— Что-то вы сегодня кислый, доктор, — заметил Молинари. — Вам не по душе мое предложение?
— Нет, все в порядке, просто устал.
— Дайте мне адрес этого рига.
Эрик назвал гостиницу и номер.
— Я прослежу, чтобы все было сделано как надо, — уверил его Молинари. — Отдохните, напейтесь или подыщите себе новую подружку. А то примите еще порцию JJ-180 и слетайте в будущее. В общем, найдите способ развлечься. Вам, кстати, удалось избавиться от зависимости?
Получив утвердительный ответ, Молинари покачал головой:
— Не ожидал. Мне казалось, это невозможно. Вышли на ригов?
— Нет, я получил противоядие из будущего.
— Как там развивается война?
— Оккупация.
— Большая территория?
— Почти вся, за исключением Шайенна.
— А что со мной? Впрочем, неважно. Да, как ваша жена, расскажите?
— Лекарство доставлено...
— Нет, я имел в виду ваши отношения.
— Какие могут быть отношения! Мы разводимся — дело решенное.
— Неплохо, — кивнул Молинари. — Давайте, пишите адрес вашего рига, я вам взамен дам другой.
Взяв ручку и бумагу, он черкнул несколько строк.
— Родня Марии, ее кузина. Играет второстепенные роли в сериалах. Ей девятнадцать. Не слишком молода для вас?
— Но это против всех правил...
— Забудьте, доктор. На этой планете закон — я, — он бросил записку Эрику. Бумажка так и осталась лежать на столе.
— В чем дело? — вспылил Молинари. — JJ-180 окончательно спек вам мозги? Или вам невдомек, что вы располагаете крошечным отрезком времени, которое представляет собой ваша жизнь, — и она ждет вас впереди, а не в прошлом, и не в параллельных пространствах? Или вы ждете возвращения прошлого года?
Эрик взял записку.
— Вы правы, так оно и есть, я постоянно жду прошлого года. Но, кажется, он окончательно потерялся и больше не вернется.