Диксон Гордон. Лалангамена (сборник)

   Он не был по природе осторожным человеком, и первые сорок восемь лет своей жизни почти умышленно следовал политике борьбы со скукой. Очертя голову он бросался на защиту слабых и обиженных, в каждой сомнительной ситуации полагаясь на свою сообразительность и быструю реакцию. Эта политика привела его к посту неофициального блюстителя порядка и — жарким полднем одного зловещего лета поставила лицом к лицу с немыслимой задачей укрощения Джошуа Портфилда и четырех его дружков, возбужденных немалым количеством виски. Из этого эпизода Грегг вышел с изувеченными руками и новой привычкой продумывать каждый свой поступок с тщательностью шахматиста.
   Возникшая сейчас ситуация не казалось очень опасной, но, на его взгляд, содержала чересчур много неизвестных факторов. Грегг потянулся за лежащей на дне повозки двустволкой, зарядил ее, взвел курки и, проклиная неуклюжесть едва сгибающихся рук, засунул ружье в сыромятные кожаные петли, прибитые под сиденьем. Не самое безопасное место, что и говорить, но выстрелы грозили задеть только тех, кто будет ехать рядом, а он мог предупредить их, если попутчики окажутся расположенными доброжелательно или хотя бы не слишком враждебно.
   Грегг щелкнул поводьями, и лошадь перешла на иноходь. Взгляд его был устремлен прямо вперед. Вскоре он увидел у развилки дорог двух всадников, остановившихся рядом с серебристым пятнышком, каким представлялась женщина его невооруженному взгляду. Грегг от всей души надеялся (ради своей незнакомки), что эти двое — из числа сравнительно порядочных работников ранчо, а не пара головорезов из развеселой свиты Портфилда. Приблизившись, он заметил, что всадники не спешились и не остановили лошадей, а взяли женщину в узкое кольцо и ездят вокруг нее. Из чего Грегг заключил, что ей не повезло, и в груди у него неприятно похолодело. Случись это, когда его руки были целы, Грегг пустил бы коня в галоп; теперь же он испытал желание повернуть вспять и удалиться подобру-поздорову. Он пошел на компромисс: позволил лошади неторопливо нести себя к месту событий.
   Подъехав ближе, Грегг заметил, что на женщине не мантилья, как он полагал, а, какое-то необычное серебристое одеяние с капюшоном, надвинутым на голову. Она поворачивалась то в одну, то в другую сторону, пытаясь увернуться от преследователей. Грегг перевел взгляд на всадников, и сердце его упало — он узнал Волфа Кейли и Сигги Соренсона. Белые волосы и борода Кейли, несмотря на неизменный «трантер» за поясом, никак не изобличали в нем аппетита и инстинктов стервятника. Соренсон, коренастый швед лет тридцати, бывший рудокоп, был не вооружен, но угрозу не меньшую, чем огнестрельное оружие, несли его огромные конечности. И тот и другой находились среди тех, кто двумя годами раньше проучил Грегга за вмешательство в дела Портфилда. Сейчас они делали вид, будто не замечают его присутствия, и продолжали кружить вокруг женщины, изредка наклоняясь в седле и пытаясь скинуть серебристый капюшон с ее лица Грегг остановился поодаль.
   — Что вы затеяли, ребята? — дружелюбно спросил он.
   При первых звуках его голоса женщина повернулась и Грегг увидел бледный овал ее лица. От резкого движения странное одеяние натянулось, и ошеломленный Грегг увидел, что она на последних месяцах беременности.
   — Поди прочь, Билли-мальчик, — небрежно бросил Кейли, не поворачивая головы.
   — Я думаю, вам лучше оставить даму в покое.
   — А я думаю, что ты скажешь, когда затрещат твои кости, — ответил Кейли. Он снова потянулся к капюшону женщины, и та едва увернулась от его руки.
   — Послушай, Волф, брось. — Грегг устремил взгляд на женщину. — Прошу прощения, мадам. Если вы направляетесь в город, то можете поехать со мной.
   — В город? Поехать? — Она говорила с каким-то странным акцентом. — Вы англичанин?
   У Грегга хватило времени удивиться, что его можно принять за англичанина, а не за американца на том лишь основании, что он разговаривает на английском языке.
   Потом вмешался Кейли:
   — Не суй свой нос куда не следует, Билли. Мы знаем, как поступать с мексиканками, прошмыгнувшими через границу.
   — Она не мексиканка.
   — Кто тебя спрашивает? — рявкнул Кейли, и его рука опустилась на рукоятку «трантера».
   Соренсон перестал кружить, подъехал к повозке Грегга и заглянул на дно. При виде восьми кувшинов, обложенных соломой, глаза его расширились.
   — Погляди-ка, Волф! — воскликнул он — Мистер Грегг везет в город все запасы своей пульке. Можно неплохо отметить этот случай.
   Кейли резко повернулся, его бородатое лицо выглядело почти добрым.
   — Дай-ка мне кувшинчик.
   Грегг незаметно опустил левую руку под сиденье.
   — С тебя восемьдесят пять.
   — Я не собираюсь платить восемьдесят пять за всякие помои! — Кейли угрожающе помотал головой и направил свою лошадь к повозке.
   — Это цена, которую мне дает Уэйли, но мы можем договориться, — рассудительно сказал Грегг — Я дам вам по кувшину в долг, и вы можете выпить, пока я отвезу даму в город. Ясно, что она заблудилась и…
   Грегг осекся, увидев, что он совершенно неправильно истолковал настроение Кейли.
   — Ты что о себе думаешь?! — взревел Кейли. Разговаривать со мной так, словно я мальчишка! Была бы моя воля, я бы прикончил тебя еще пару лет назад! В общем-то… — Рот Кейли превратился в узкую щель в белой бороде, светло-голубые глаза загорелись. Большой палец взвел курок не вытащенного еще из кобуры «трантера».
   Грегг обвел взглядом раскаленную землю и высившиеся вдали горы Сьерра-Мадре. Он понимал, что для принятия решения оставались считанные секунды. Кейли еще не был на линии огня спрятанной двустволки и, кроме того, сидя на лошади, находился слишком высоко. Но иного выхода не оставалось. Заставляя омертвевшую руку подчиниться своей воле, Грегг дотянулся до спускового крючка и резко дернул. В последнее мгновение Кейли догадался, что происходит, и попытался кинуться в сторону. Раздался оглушительный выстрел. Плотный клубок дроби прошил ногу Кейли прямо над лодыжкой и пропахал кровавую борозду в боку лошади. Обезумевшее животное взвилось, сверкая белками глаз сквозь черный пороховой дым, и упало вместе со всадником. С отчетливым, тошнотворным треском сломалась какая-то кость, и Кейли взревел от боли.
   — Не надо! — завопил Соренсон со вставшей на дыбы кобылы. — Не стреляй! — Он судорожно дернул шпорами, отъехал ярдов на пятьдесят и остановился с поднятыми в воздух руками.
   Грегг с трудом сообразил, что из-за шума, дыма и смятения швед не понимает, что произошло, не понимает, насколько беспомощен его противник. Отчаянный рев Кейли мешал Греггу сосредоточиться. Загадочная женщина высоко подняла плечи, словно пряча голову, и стояла, закрыв лицо руками.
   — Оставайся на месте! — крикнул Грегг Соренсону и повернулся к женщине: — Нам надо уходить.
   Она задрожала, но не сделала ни шагу. Грегг спрыгнул на землю, вытащил ружье из петель, подошел к женщине и повел ее к повозке. Она кротко подчинилась и позволила посадить себя на сиденье. Прямо за спиной Грегг услышал перестук копыт. Резко обернувшись, он увидел, что лошадь Кейли освободилась и помчалась галопом на восток, в направлении Портфилда.
   Кейли лежал, сжимая изувеченное бедро. Он перестал кричать и, похоже было, потихоньку приходил в себя. Грегг подошел к раненому и на всякий случай вытащил у него из-под пояса тяжелый пятизарядный револьвер со все еще взведенным курком.
   — Тебе повезло, что он не выстрелил, — заметил Грегг, осторожно спустив курок и засунув револьвер себе за пояс. Простреленная нога — не худшее, что могло случиться.
   — Считай себя на том свете, Грегг, — слабо прохрипел Кейли с закрытыми глазами. — Сейчас Джош в отъезде… но он скоро вернется… и привезет тебя ко мне… живым… и я…
   — Побереги силы, — посоветовал Грегг, стараясь не думать о своем будущем. — Джош рассчитывает, что его люди сами в состоянии постоять за себя.
   Он направился к повозке и вскарабкался на сиденье рядом с опустившей голову женщиной.
   — Сейчас я отвезу вас в город, но это все, что я могу для вас сделать, мадам. Куда вы направлялись?
   — Направлялись? — Она как будто усомнилась в слове, и Грегг убедился, что английский не родной ее язык, хотя на мексиканку или испанку она тоже не походила.
   — Куда вам надо попасть?
   — Мне нельзя в город.
   — Почему?
   — Принц меня там найдет. Мне нельзя в город.
   — Вот как?… — Грегг щелкнул поводьями, и повозка покатилась вперед. — Вас за что-то разыскивают?
   Она поколебалась, прежде чем ответить.
   — Да.
   — Что ж, вряд ли это так серьезно. К тому же они должны быть снисходительны. Я имею в виду, учитывая ваше положение…
   Пока Грегг мучился в поисках подходящих слов, женщина все еще заметно дрожавшей рукой откинула капюшон с лица Стали видны чудесные золотые волосы, и прояснился возраст лет двадцать пять. По бледной коже можно было предположить, что она выросла в городе. В нормальных условиях она поражала бы красотой, но сейчас ее черты были искажены страхом и пережитым потрясением и, вероятно, полным упадком сил. Ее серые глаза жадно ощупали его лицо.
   — Мне кажется, что вы хороший человек, — медленно сказал она. — Где вы живете?
   — В трех милях назад по тропе.
   — С вами никого нет?
   — Я живу один… — Прямота вопросов смутила Грегга, и он решил сменить тему. — Где ваш муж, мадам?
   — У меня нет мужа.
   Грегг отвел взгляд в сторону.
   — А-а… Ну что ж, пожалуй, нам лучше все-таки податься в город.
   — Нет! — Женщина привстала, словно собираясь спрыгнуть с повозки, затем схватилась за свой раздутый живот, медленно осела и всей тяжестью навалилась на плечо Грегга. Он с тревогой огляделся в поисках чего-нибудь, что могло бы ему помочь, но увидел только Соренсона, который вернулся к Кейли и опустился рядом с ним на колени. Кейли уже сидел, и оба следили за повозкой с ненавистью змей.
   Испуганный внезапностью, с какой жизнь вышла из-под контроля, Грегг выругался про себя и повернул лошадь к дому.
   Это было маленькое ветхое строение, начавшее свое существование десятью годами раньше в качестве простой лачуги, которой изредка пользовались ковбои с большого, но пришедшего в упадок ранчо. Грегг купил его вместе с куском земли в те дни, когда казалось, что он сам сможет стать хозяином. Позже он пристроил еще две комнаты, что придало строению несуразный залатанный вид. После рокового столкновения с людьми Портфилда, оставившего его калекой, едва способным управиться с грядкой овощей, Грегг продал почти всю землю прежнему владельцу, но дом сохранил. С точки зрения прежнего владельца, сделка была невыгодной, однако он пошел на нее — знак того, что местные жители ценят усилия Грегга по поддержанию закона и порядка.
   — Ну вот.
   Грегг помог женщине спуститься с повозки, вынужденный поддерживать большую часть, ее веса и немало обеспокоенный их близостью. Женщина оставалась для него полной загадкой, однако было ясно, что она не привыкла к грубому обращению. Он провел ее в дом и бережно усадил на самый удобный стул в большой комнате. Она откинулась на спинку, закрыв глаза и прижимая руки к животу.
   — Мадам, — с тревогой окликнул ее Грегг, — может, пора?… Я имею в виду… вам нужен доктор?
   — Нет! Не надо доктора!
   — Но если…
   — То время еще надо мной, — сказала она уже более твердым голосом.
   — Ну и хорошо — доктор живет милях в пятидесяти отсюда. До него почти как до ближайшего шерифа.
   Грегг посмотрел на женщину и с удивлением отметил, что ее туго обтягивающее одеяние, сверкавшее на солнце, как новенький серебряный доллар, теперь приобрело густой сине-серый цвет. Он внимательно пригляделся к материи но не заметил никаких швов. Его недоумение усилилось.
   — Я в жажде, — произнесла женщина. — У вас есть пить?
   — Я не разводил огня, так что кофе нет, но могу дать ключевой воды.
   — Воды, пожалуйста.
   — А еще есть виски и пульке. Я сам ее делаю. Вам бы не помешало.
   — Воды, пожалуйста.
   — Хорошо.
   Грегг подошел к дубовой бадье, снял крышку и зачерпнул холодной воды. Повернувшись, он увидел, что женщина изучает голые бревенчатые стены и грубую мебель со смесью отвращения и отчаяния. Ему стало ее жалко.
   — Это не дворец, — извинился он. — Но я живу тут один. Мне мало что надо.
   — У вас нет женщины?
   Снова Грегга поразил контраст между ее очевидной мягкостью и резкой прямотой вопросов. Он подумал мимолетно о Рут Джефферсон, работавшей в лавке в Коппер-Кросс. Сложись обстоятельства по-иному, Рут могла бы Стать здесь хозяйкой.
   — Да нет…
   Женщина взяла у него черпак и отпила.
   — Я хочу остаться с вами.
   — Конечно, вам надо передохнуть, — смущенно произнес Грегг в предчувствии того, что последует.
   — Я хочу остаться на шесть дней. — Женщина подняла на него прямой и спокойный взгляд. — Пока не родится мой сын.
   Грегг недоверчиво хмыкнул:
   — Это не больница, а я не повивальная бабка.
   — Я хорошо заплачу. — Она потянулась к своей накидке и извлекла пластинку желтого металла около восьми дюймов в длину и дюйма шириной, блестевшую масляным глянцем высокопробного золота. — По одной за каждый день. Всего будет шесть.
   — Ерунда какая-то… — пробормотал вконец сбитый с толку Грегг. — Я хочу сказать, что вы даже не знаете, будет ли шесть дней достаточно.
   — Мой сын родится послезавтра.
   — Кто может утверждать наверняка?…
   — Я могу.
   — Мадам, мне… — Грегг взвесил на ладони тяжелую металлическую пластинку. — Эта вещь стоит очень много денег… в банке.
   — Она не краденая, если вас это беспокоит.
   Грегг смущенно кашлянул, не желая противоречить гостье или допрашивать ее.
   — Я не имел в виду, что она украдена… Но сюда не слишком часто приезжают богатые дамы, чтобы рожать у меня детей. — Он криво улыбнулся. — По правде говоря, вы первая.
   — Учтиво сказано, — ответила она, в свою очередь слабо улыбнувшись. — Я понимаю, как все это для вас странно, но у меня нет права объяснять. Могу лишь заверить, что я не нарушала никаких законов.
   — Просто на какое-то время решили укрыться.
   — Пожалуйста, поймите, что в других местах обычаи могут отличаться от тех, что приняты в Мексике.
   — Прошу прощения, мадам, — удивленно поправил Грегг, эта территория принадлежит Америке с 1848 года.
   — Это вы меня простите. — Она заметно огорчилась. — Я никогда не была сильна в географии и нахожусь очень далеко от дома.
   У Грегга сложилось впечатление, что с ним хитрят, и он решил не поддаваться.
   — А как насчет Принца?
   Солнечный луч, отражавшийся на черпаке, который она держала в руке, дрогнул и расплылся кругами.
   — Я ошибалась, думая, что можно вовлечь вас, произнесла она. — Я уйду, как только передохну немного.
   — Куда? — Грегг усмехнулся, чувствуя себя вовлеченным независимо от ее или своего желания. — Мадам, вы, кажется, не понимаете, как далеко вы находитесь от чего угодно. Между прочим, как вы сюда попали?
   — Я уйду немедленно. — Она с трудом поднялась, и ее лицо побелело еще сильнее. — Благодарю вас за ту помощь, которую вы оказали. Надеюсь, вы не откажетесь принять этот кусочек золота…
   — Садитесь, — устало велел Грегг. — Если вы такая сумасшедшая, что хотите остаться и рожать здесь ребенка, то, полагаю, я достаточно сумасшедший, чтобы согласиться.
   — Спасибо. — Женщина тяжело опустилась на стул, и Грегг понял, что она близка к обмороку.
   — Не надо меня постоянно благодарить.
   Грегг говорил намеренно грубовато, пытаясь скрыть смущение. На самом деле, к своему собственному удивлению, ему было приятно, что молодая, красивая женщина готова довериться ему после столь кратковременного знакомства. «Мне кажется, что вы хороший человек», - сказала она. И в этот миг он отчетливо осознал, какой серой и изнурительной была его жизнь эти последние два года. Искалеченный, высушенный десятилетиями тяжкого труда, он должен был бы стать невосприимчивым ко всяким романтическим бредням особенно если учесть, что эта женщина скорее всего аристократка из иностранцев и не удостоила бы его взглядом при обычных обстоятельствах. Однако от факта, что он выступил на ее защиту и теперь подвергался большой опасности, уже не уйти. Женщина полагалась на него и была готова жить в его доме. Молодая, красивая и загадочная комбинация, которая казалась для него сейчас столь же неотразимой, какой была четверть века назад…
   — Пора подумать о практической стороне дела, — сказал он словно в отместку разгулявшейся фантазии. — Можете располагаться на моей постели. Она чистая, но нам все равно понадобится свежее белье. Я поеду в город и кое-чем подзапасусь.
   Женщина встревожилась:
   — Это необходимо?
   — Совершенно необходимо. Не беспокойтесь, я никому про вас не скажу.
   — Благодарю, — сказала она. — А эти двое мужчин, которых я встретила?
   — Что вы имеете в виду?
   — Они, наверное, догадываются, что я у вас. Они не станут говорить об этом?
   — Люди Портфилда не откровенничают с городскими, да и ни с кем из живущих здесь.
   Грегг вытащил из-за пояса револьвер Кейли и собрался положить его в ящик буфета, когда женщина протянула руку и попросила показать ей оружие. Слегка удивленный, он дал ей револьвер и заметил, как дрогнула ее рука, приняв тяжесть.
   — Это не женская игрушка, — прокомментировал он.
   — Очевидно. — Она подняла на него глаза. — Какова скорость пули на вылете?
   Грегг снова хмыкнул:
   — Вас не должны интересовать такие вещи.
   — Довольное странное замечание с вашей стороны, сказала она, и в ее голосе прозвучала доля прежней твердости, — когда я только что выразила свой интерес.
   — Извините, просто… — Грегг решил не напоминать про ужас, который охватил ее, когда он выстрелил из ружья. — Я не знаю скорости вылета, но вряд ли она высокая. Это старый капсульный пятизарядный револьвер, сейчас таких немного. Понять не могу, чего ради Кейли его таскает.
   — Ясно. — Она разочарованно вернула оружие. — От него нет никакого толка.
   Грегг взвесил револьвер на ладони.
   — Не поймите меня неправильно, мадам. Его неудобно заряжать, но против пули 54-го калибра не устоит ни один человек.
   Говоря, он не сводил глаз со своей гостьи, и ему показалось, что при последних словах на ее лице промелькнуло странное выражение.
   — Вы думаете о большом звере? — предположил он. — О медведе?
   Она оставила его вопрос без внимания.
   — У вас есть свое оружие?
   — Да, но я не ношу его. Таким образом я не ввязываюсь в неприятности. — Грегг вспомнил события предыдущего часа. — Обычно, — добавил он.
   — Какова скорость вылета пули у вашего оружия?
   — Откуда мне знать? — Греггу было все труднее совместить поведение женщины с ее непонятным интересом к техническим характеристикам огнестрельного оружия. — В наших краях так об оружии не судят. У меня, к примеру, «ремингтон» 44-го калибра, который всегда делает то, что я хочу, и этого мне вполне достаточно.
   Невзирая на раздражение, сквозившее в его голосе, женщина оглядела комнату и указала на массивную железную кухонную плиту, на которой он готовил.
   — Что произойдет, если вы выстрелите вот в это?
   — Куски свинца разлетятся по всей комнате.
   — Вы ее не прострелите?
   Грегг хохотнул.
   — Мадам, нет еще такого оружия, способного это сделать. Вы не могли бы поведать мне, откуда такое любопытство?
   Он уже начал привыкать к тому, как она отвечала меняя тему разговора.
   — Вас зовут Билли-мальчик?
   — Достаточно просто Билли. Раз уж мы собираемся перейти на имена.
   — Меня зовут Морна. — Она одарила его мимолетной улыбкой. — Нет смысла соблюдать формальности… в данных обстоятельствах.
   — Пожалуй, так. — Грегг почувствовал, как к щекам прилила кровь, и поспешно отвернулся.
   — Вам когда-нибудь доводилось принимать ребенка?
   — Это не моя специальность.
   — Не беспокойтесь чересчур, — сказала она. — Я вас научу.
   — Спасибо, — хрипло ответил Грегг. У него появились сомнения в благородном происхождении своей гостьи. Безусловно, об этом свидетельствовали ее внешность и теперь, когда она больше не боялась, — определенная властность поведения. Но она, казалось, не имела ни малейшего представления, что существуют вещи, которые можно обсуждать лишь с самыми близкими.
   Днем он отправился в город, поехав в объезд, подальше от ранчо Портфилда, и освободился от восьми галлонов пульке в сапуне Уэйли. Стояла невыносимая жара, пропитанная потом рубашка липла к спине, но он позволил себе лишь одну кружку пива, перед тем как идти к Рут Джефферсон в лавку ее двоюродного брата. Грегг нашел Рут в кладовке, когда она пыталась взвалить мешок бобов на нижнюю полку. Это была крепкая привлекательная женщина лет сорока, со все еще узкой талией и прямой осанкой, хотя годы вдовства и тяжелой работы проложили глубокие линии вокруг ее рта.
   — Добрый день, Билли, — сказал она, услышав его шаги, а затем обернулась и пристально посмотрела на него. — Ты что задумал, Билл Грегг?
   У Грегга дрогнуло сердце — именно это заставляло его всегда опасаться женщин.
   — Что ты имеешь в виду?
   — Я имею в виду, что ты нацепил галстук в этакую жару. И свою лучшую шляпу. И если не ошибаюсь, свои лучшие ботинки.
   — Давай-ка помогу тебе с мешком, — сказал он, подходя ближе.
   — Это чересчур тяжело для твоих рук.
   — Как-нибудь справлюсь. — Грегг нагнулся, неуклюже прижал мешок к груди, затем выпрямился и бросил его на полку. — Ну? Что я тебе говорил?!
   — Ты весь перепачкался, — неодобрительно сказала она и стала смахивать пыль платком.
   — Ерунда, не шуми.
   Несмотря на протесты, Грегг покорно застыл и позволил себя вычистить, наслаждаясь таким вниманием.
   — Мне нужна твоя помощь, Рут, — сказал он.
   Она кивнула.
   — Я твержу тебе это не один год.
   — По совершенно особому случаю. Я даже рассказать тебе не могу, покуда ты не пообещаешь хранить секрет.
   — Я так и знала! Я знала, что что-то случилось, как только ты сюда вошел!
   Грот добился желаемого обещания и стал описывать события. По мере его рассказа линии вокруг ее рта углублялись, в глазах появился жесткий блеск. Грегг с облегчением вздохнул, когда, едва закончил повествование, в магазин вошли две женщины и минут десять выбирали ткань. К тому времени Рут немного успокоилась, но Грегг видел, что она все еще кипятится.
   — Не понимаю тебя, Билли. Мне показалось, что ты кое-чему научился в последний раз, когда столкнулся с людьми Портфилда.
   — А что мне оставалось делать? — сказал он. — Я должен был ей помочь.
   — Этого-то я и боялась.
   — Ты хочешь сказать…
   — Билли Грегг, если я когда-нибудь узнаю, что ты спутался с какой-то девкой из сапуна, а теперь у тебя хватило наглости просить моей помощи при родах…
   — Рут! — Грегг был поражен до глубины души.
   — Легче поверить в это, чем в то, что ты мне наплел.
   Он вздохнул и вытащил из кармана слиток золота.
   — Стала бы она мне платить? Вот этим?
   — Думаю, нет, — согласилась Рут. — Но все-таки странно… Что это за имя — Морна? Откуда она?
   — А я почем знаю?
   — Да ты еще и побрился!.. — Она смотрела на него в растерянном изумлении. — Нет, мне просто необходимо повидать женщину, способную заставить Билли Грегга прихорашиваться. Интересно, что в ней такого, чего у меня…
   — Спасибо, Рут… Словно камень с души свалился. Грегг осмотрел просторное затемненное помещение, заполненное товарами. — Что мне надо взять с собой?
   — Я соберу все необходимое и отвезу к тебе перед ужином. Возьму двуколку Сэма.
   — Здорово. — Грегг благодарно улыбнулся. — Только езжай по западному пути.
   — Теперь убирайся отсюда и дай мне заняться делом, велела Рут. — Портфилдовские бродяги мне не помеха.
   — Хорошо. До встречи. — Грегг уже повернулся к выходу, когда его внимание привлекли рулоны ткани, лежавшие на прилавке. Он потрогал кусок шелковистой ткани и нахмурился. — Рут, тебе приходилось слышать о материи, которая серебрится на открытом воздухе и становится синей в помещении?
   — Никогда.
   — Так я и думал.
   Грегг подошел к двери, на мгновение задержался на пороге и вышел на зной и пыль главной улицы городка. Он взобрался на повозку, щелкнул поводьями и медленно покатился к поилке. Возле нее стоял молодой ковбой с поникшими пшеничными усами, терпеливо ждущий, пока напьется кобыла. Это был Кол Мэшэм, один из немногих сравнительно порядочных работников Джоша Портфилда. Грегг кивнул ему.
   — А, Билли… — Мэшэм кивнул в ответ и вынул изо рта трубку. — Говорят, повздорил поутру с Волфом Кейли?
   — Новости быстро расходятся.
   Мэшэм огляделся.
   — Тебе не мешает знать, Билли: Волфу совсем худо.
   — Да, я слышал, как затрещала его нога, когда на него упала лошадь. Я тоже обязан ему парочкой сломанных костей. — Грегг с завистью принюхался. — Недурной у тебя табачок.
   — Это не просто перелом, Билли. Говорят, нога вся распухла и почернела. И у него лихорадка.
   В разгар невыносимого полуденного зноя Греггу вдруг стало холодно.
   — Ты хочешь сказать, он умирает?
   — Похоже на то, Билли. — Мэшэм вновь огляделся по сторонам. — Никому не говори, что я тебе сказал, но через два-три дня вернется Джош. На твоем месте я бы не стал дожидаться.
   — Спасибо за совет, сынок.
   Грегг дождался, пока напилась лошадь, сел в повозку и тронул поводья. Лошадь покорно опустила голову, и вскоре повозка, покинув прохладную сень водопоя, выехала на жаркую улицу.