Одна из самых примитивных основ воспитания Оглоеда, по сэру Брайену, заключается в том, что перво-наперво конь должен подойти к всаднику, как только тот пожелает сесть в седло. Конному воину иначе и нельзя. Если конь сбросил рыцаря, но остался цел и невредим, рыцарю, чтобы вновь оседлать скакуна, придется подозвать его, но в шуме и криках баталии, лязге мечей о латы конь может просто не расслышать голос хозяина. Зато свист конь услышит и узнает всегда и в любой обстановке.
   Поэтому Джим пыжился как мог, чтобы приучить Оглоеда подходить на свист; к удивлению Энджи, слуг да и самого себя, он достиг успеха. Может, конь и сейчас подойдет на его свист. Только бы драконы умели свистеть. Но делать больше нечего. Джим сложил не привыкшие к подобному обращению драконьи губы в трубочку и дунул.
   Сначала ничего не получилось. Затем так неожиданно, что он и сам был поражен, из драконьего рта вырвался привычный призывный свист.
   Оглоед навострил уши и тревожно зашевелился. Он вытаращился на дракона, стоящего на тропе, но Джим из предосторожности не осмеливался взглянуть на лошадь прямо. Он свистнул еще раз.
   Он свистнул пять раз подряд, в конце концов Оглоед потихоньку бочком подошел к дракону, и Джим схватил когтистой лапой свисающий повод. Наконец добился своего. Он мог вести Оглоеда до самого дома Каролинуса. Кстати, можно сделать еще кое-что: намотать пояс на луку седла и пусть лошадь тащит узел с одеждой и доспехами. Джим дал коню понюхать лохмотья; Оглоед, похоже, не имел ничего против их запаха, так что не протестовал, когда дракон громадными лапами зацепил пояс за переднюю луку седла.
   Джим осторожно повернулся и потянул за поводья. Сначала Оглоед стоял как вкопанный, но потом сдался и пошел за Джимом.
   До резиденции Каролинуса в Звенящей Воде было недалеко. Приближаясь к этому месту, Джим вдруг почувствовал спокойствие; оно медленно нарастало, пока не поглотило его целиком. Так случалось с каждым, кто подходил к дому Каролинуса, и Джиму не пришлось долго удивляться этому.
   Он узнал, что это место было спокойным не только само по себе, благодаря магической энергии Каролинуса оно останется таким вопреки любым обстоятельствам, Джим не сомневался: даже лесной пожар, едва ли возможный здесь (под сенью царственных вязов почти не было кустарника), вряд ли сможет повредить Звенящей Воде; невидимая заботливая рука отведет огонь в сторону от дома С.Каролинуса и маленькой поляны вокруг него.
   Наконец дракон и конь вышли к опушке. Через крошечный просвет между деревьями виднелся ручей и небольшой водопад.
   Поближе к домику находился бассейн с фонтаном. Когда Джим с Оглоедом шли к обиталищу мага, из воды маленькие рыбки выпрыгивали и, описывая изящные дуги, столь же грациозно ныряли обратно в бассейн. На мгновение Джиму почудилось, что он видит настоящих миниатюрных русалок, но, наверное, виною было его воображение.
   И фонтан, и ручей звались Звенящей Водою. Вода и в самом деле звенела, но звук напоминал не столько о колокольчиках, сколько о перезвоне хрустальных бокалов. За безупречно ровной гравийной дорожкой (Джиму еще ни разу не удалось застать Каролинуса за тем, как он разравнивает ее) были разбиты цветочные клумбы: астры, тюльпаны, цинтии, розы и майские ландыши цвели разом, выказывая явное безразличие к временам года и естественному порядку вещей.
   В одной из клумб торчал столб; на белой табличке, приколоченной к нему, черными буквами четко было выведено: «С.Каролинус». Джим улыбнулся и отпустил Оглоеда попастись на полях, всю поверхность которых устилал густой ковер молодой травы, а сам двинулся к дому. Он знал – здесь Оглоед не заблудится.
   Волшебник жил в скромном двухэтажном доме с острой крышей. Стены, похоже, были сложены из одинаковых серых камней, а крышу покрывала черепица небесного цвета. Красная кирпичная труба поднималась над голубой кровлей. Джим подошел к зеленой парадной двери и поднялся на единственную выкрашенную красной краской ступеньку.
   Он хотел было постучаться, но увидел, что дверь чуть приоткрыта. Внутри дома слышался чей-то голос; кто-то раздраженно выкрикивал совершенно непонятные, но какие-то весьма режущие ухо слова.
   Голос принадлежал Каролинусу. Маг был в гневе.
   Джим вдруг заколебался. Вряд ли в число добродетелей Каролинуса входило терпение. До Джима дошло, что лучше бы ему отправиться восвояси: едва ли волшебнику захочется вникать в проблемы Джима, когда у него самого, похоже, дел хватает.
   Но чувство тревоги, охватившее Джима, почти мгновенно отступило перед всеобъемлющим спокойствием Звенящей Воды. Он переступил с лапы на лапу и робко постучал в дверь. Никто не откликнулся, и он постучал еще раз, так как на первый стук явно не обратили никакого внимания. Наконец, поскольку Каролинусу, похоже, было плевать на всех визитеров, Джим толкнул дверь и протиснулся внутрь.
   Он очутился в единственной комнате. Она вся – от земляного пола до потолка – была загромождена всякой всячиной. Ни единого лучика света не проникало через окно, хотя ставни были открыты, а шторы раздернуты. Кромешную тьму комнаты разгоняли разве что блики на сводчатом потолке.
   Каролинус – худощавый старик с жиденькой, всклокоченной седой бороденкой, одетый в красный халат и черную вязаную шапочку, склонился над какой-то светящейся сферой цвета слоновой кости и размером с баскетбольный мяч. Из отверстий в поверхности сферы вырывались лучики; они-то и отбрасывали блики на потолке. Каролинус ругал шар на незнакомом Джиму языке.
   – Ээ… – нерешительно произнес Джим.
   Поток проклятий – а чем еще могли быть тирады Каролинуса? – тотчас иссяк, волшебник оторвался от сферы и свирепо уставился на гостя.
   – Для драконов неприемный… – яростно начал он, но осекся и не слишком дружелюбно добавил: – В чем дело, Джеймс?!
   – Ну, что ж, – сказал Джим робко. – Если я пришел не вовремя…
   – А кто вообще приходит ко мне вовремя? – огрызнулся Каролинус. – Ты пришел потому, что у тебя неприятности, так ведь? Не отпирайся! Никто не желает просто навестить меня! У тебя неприятности, разве нет?
   – Ну да… – сказал Джим.
   – А без «ну» ты говорить можешь? – поинтересовался Каролинус.
   – Конечно, – ответил Джим. Настроение немного испортилось. От природы он был вполне добродушен, однако Каролинус порою мог вывести из себя даже святого.
   – Тогда умоляю… – начал Каролинус. – Видишь, у меня и своих дел хватает.
   – Я до некоторой степени представляю, – начал Джим, – о чем ты говоришь, но я действительно не знал, что ты занят.
   – Не знал? – переспросил Каролинус. – Думаю, любой дурак мог бы понять – даже магистр искусств.
   Этим словам он придал явно саркастический оттенок. При знакомстве с Каролинусом Джим имел неосторожность упомянуть о том, что получил степень магистра искусств в одном университете Среднего Запада, где он защитил диссертацию по истории средних веков. Но позже Джим узнал, что звание магистра искусств в этом мире, особенно в среде волшебников, является признаком куда более высокого положения и куда большего совершенства, чем та ученая степень, которую он получил в Мичиганском университете.
   – Видишь, мой планетарий работает неправильно, – продолжил Каролинус,
   – картина неба повернута куда-то не туда. Это ясно с первого взгляда, но я никак не могу понять, в чем тут дело. Уверен, Полярная звезда должна быть не здесь, – он указал на дальний угол комнаты. – Но где же она должна быть?
   – На севере, – простодушно ответил Джим.
   – Конечно, на… – Каролинус запнулся, уставился на Джима и фыркнул. Он опять склонился над сферой из слоновой кости и повернул ее приблизительно на четверть оборота.
   Световые пятна на потолке заняли новое положение. Каролинус поднял глаза на них и с облегчением вздохнул.
   – Конечно, это просто дело времени; я бы и сам справился, – сказал он. На миг его голос прозвучал почти дружелюбно.
   Он перевел взгляд на Джима.
   – Ну, теперь, – продолжил Каролинус в характерном для него рассудительном тоне, – что же привело тебя ко мне?
   – Ты не возражаешь, если мы выйдем наружу, побеседуем там? – по-прежнему робко спросил Джим. Он был слишком велик для этой комнаты; низкий потолок и полная темнота довершили дело: перед глазами, то наезжая на него, то убегая прочь, постоянно мельтешило что-то нелепое; к тому же Каролинус вновь впал в дурное расположение духа.
   – Что ж, ничего против я не имею, – сказал Каролинус. – Ступай первым, я за тобой.
   Джим повернулся, протиснулся в дверь и оказался на улице. Ярко светило солнце.
   Оглоед было оторвался от травы, внимательно уставился на них, но не нашел в этом зрелище ничего интересного и вернулся к куда более важному занятию. Джим спустился на дорожку: Каролинус последовал его примеру.
   – Итак, – начал Каролинус, – ты опять в драконьем теле. Почему?
   – Ничего не поделаешь, – ответил Джим.
   – Что ты подразумеваешь под «ничего не поделаешь»? – переспросил Каролинус.
   – Я имею в виду, – начал Джим, – вот что: из-за этого драконьего тела я и пришел к тебе. Похоже, время от времени я ни с того ни с сего превращаюсь в дракона. Я спросил Департамент Аудиторства, он ответил, что мой счет активирован.
   – Гммм… – промычал Каролинус. – Прошло уже шесть месяцев, не так ли? Удивляюсь, почему они не сделали этого раньше.
   – Но я не хочу, чтобы мой счет активировали, – возразил Джим. – Не хочу все время превращаться то в дракона, то в человека, как сейчас. Мне нужна твоя помощь, чтобы прекратить это.
   – Прекратить? – седые брови Каролинуса взметнулись ко лбу. – Обратного пути нет, я не могу остановить счет, который уже активирован, особенно если лимит более чем истощен.
   – Но я даже не понимаю, что такое активация счета! – возмутился Джим.
   – Ну, мой дорогой Джеймс! – разгневанно сказал Каролинус. – Мог бы и сам догадаться! Есть ты, и есть твой баланс в Департаменте Аудиторства. Баланс – это энергия, то есть потенциал магической энергии. А энергия не статична. Она должна быть активной по определению. Значит, или ты приводишь ее в действие, или, как это случилось сейчас, она сама реализует себя. Ты уже ничего не можешь тут поделать: в этом нет ничего загадочного; а то, что ты превращаешься то в дракона, то в человека, то здесь основную роль играет начальная скорость: ты ведь уже был когда-то драконом, вот все и вернулось на круги своя. Quod erat demonstratum. Или на понятном тебе языке…
   – …что и требовалось доказать, – перевел Джим, чувствуя легкое раздражение. Он был заурядным магистром искусств XX века, но латынь знал.
   Он чуть сбавил обороты и заговорил более спокойным тоном:
   – Ну, все это просто чудесно, но как мы можем остановить мои беспорядочные превращения?
   – Мы – никак, – отрезал Каролинус. – Ты все должен сделать сам.
   – Но я не знаю, как это сделать! – взмолился Джим. – Знал бы, так не просил тебя помочь.
   – Я ничего не могу здесь поделать, – сердито сказал Каролинус. – Счет-то твой, а не мой. Ты и должен управлять им. Не знаешь как – научись. Будешь учиться?
   – Буду! – ответил Джим.
   – Очень хорошо. Я возьму тебя в ученики, – сообщил волшебник. – Как обычно, десять процентов твоего баланса отчисляется мне как плата за обучение, поэтому они автоматически немедленно переводятся на мой баланс. Записал?
   – Записал, – ответил Департамент Аудиторства. Его голос прозвучал, как всегда, басисто: как всегда, казалось, будто говорящий находится в паре футов под землей, и, как всегда, Джиму показалось, будто между пальцев его ног взорвалась хлопушка.
   – Скудное вспомоществование, – проворчал Каролинус в бородку. – Однако поскольку таков тариф за обучение…
   Возвращаясь к беседе с Джимом, он вновь повысил голос.
   – Должен ли я наставлять тебя во всех магических делах, как наставлял Мерлина[1] его Учитель, могущественный Блэз [2], – спросил он. – Ответишь «нет», и сделка аннулирована, ответишь «да», и весь счет будет повиноваться твоему слову.
   – Да, – поспешно сказал Джим.
   Он думал, что ему, наверное, будет куда лучше без этого нелепого счета, а если он ослушается Каролинуса в каких-то магических делах, то это вряд ли разобьет ему сердце.
   – Ну, – начал Джим, – теперь приступим к моему возвращению из драконьего тела обратно в человеческое…
   – Не спеши, – перебил его Каролинус. – Сначала мы восполним пробелы в твоем Знании.
   Он отвернулся и щелкнул пальцами.
   – Энциклопедия! – скомандовал Каролинус.
   Том «Encyclopedia Britannica»[3] в красном переплете материализовался прямо из прозрачного воздуха и упал на гравий. Второй том следовал за предыдущим: он почти уже материализовался, когда оживление Каролинуса сменилось яростью.
   – Не это, идиот! – закричал он. – Энциклопедию! Некромантии![4]
   – Извини, – произнес Департамент Аудиторства густым басом.
   Оба тома «Британики» мгновенно исчезли.
   Джим уставился на Каролинуса Маг еще никогда не разговаривал с Департаментом Аудиторства так раздраженно. Он смутно чувствовал, что не стоит этого делать. Даже если бы он забыл о том, как каких-нибудь девять месяцев назад земля, небо и море согласно вторили голосу Департамента, Джим все равно понимал, что следует быть осмотрительнее в беседах с этой конторой.
   Тогда, правда. Департамент Аудиторства обращался вовсе не к нему, но все же если остаток жизни хочешь прожить в покое, то лучше об этом не забывать.
   Это были не просто слова. Темные Силы, несмотря на свое всемогущество, вернули ему Энджи, как только приказ был отдан. А вот Каролинус почему-то постоянно разговаривал с Департаментом так, будто перед ним был лишний, да еще и слабоумный служащий.
   – А, вот! – воскликнул Каролинус.
   Книга в кожаном переплете, такая огромная, что по сравнению с ней том «Британики» казался почтовой маркой, появилась в воздухе и начала спускаться на гравий. Каролинус перехватил ее с такой легкостью, как будто она была перышком. Джим стоял достаточно близко, чтобы прочесть золотые буквы, вытисненные на обложке: ЭНЦИКЛОПЕДИЯ НЕКРОМАНТИИ.
   – Вместе с указателем. Хорошо, – изрек Каролинус, покачивая том на ладони. Он пристально взглянул на книгу: – Ты не больше песчинки.
   Огромный том начал уменьшаться. Он становился все меньше и меньше, пока не стал размером с кусочек сахара, не больше маленькой таблетки. Каролинус передал книжицу Джиму; тот машинально взял ее в руку и удивился, обнаружив, что его грубая драконья лапа едва ощущает вес книги. Джим уставился на нее.
   – Ну, – сказал Каролинус, – что смотришь? Глотай!
   Джим с опаской высунул длинный красный драконий язык и обвил его вокруг крошечной, размером с пилюлю, книги; немного помедлив, он втянул язык обратно в пасть и сглотнул.
   Все прошло как по маслу; книжка исчезла, но спустя несколько мгновений Джим почувствовал себя так, будто проглотил что-то несъедобное.
   – Это тебе и нужно, – удовлетворенно отметил Каролинус. – Молодые маги должны знать все. На самом деле, знания необходимы любому магу, если он, конечно, пользуется заклинаниями. Вот и ты теперь приобрел Знание, мой мальчик. Тебе остается научиться использовать его, а это дело практики! Вот тебе и ответ. Практика!
   Он потер руки.
   – Что, что я должен делать? – не унимался Джим; чувство, что он съел два рождественских обеда за раз, тоже не унималось.
   – Веселенькая история! – удивился Каролинус. – Я же только что подсказал тебе. Больше практики! Сначала найди необходимое заклинание в указателе, потом – в энциклопедии и дерзай! Это-то ты умеешь. Делай так, пока не выучишь всю энциклопедию наизусть. Затем, если у тебя есть талант, ты продвинешься на шаг к сути, и тогда не будет нужды в подобных костылях. Придет время, ты выучишь все заклинания в энциклопедии и даже сможешь составить свою собственную. Однажды ты выучишь миллион заклинаний, который дополнишь до биллиона, триллиона, – вообще-то ты много хочешь! Не думаю, что когда-нибудь ты покоришь эту вершину.
   Джим кивнул. Он чувствовал, что не очень-то и хочет покорять ее.
   – Долго еще я буду чувствовать себя гусем, откормленным на убой? – спросил он слабым голосом.
   – А-а-а, это пройдет за полчаса или что-то в этом роде, – небрежно махнул рукой Каролинус. – Тебе нужно переварить то, что ты проглотил.
   Он развернулся и направился к дому.
   – Ну… позаботься о своем деле сам, – бросил он через плечо, – а мне надо в планетарий. Помни, что я тебе сказал. Практика! Практика!
   – Подожди! – взвизгнул Джим.



4


   Каролинус обернулся. Седые брови съехались на переносице; похоже, маг был изрядно разгневан.
   – Что еще? – спросил он, медленно и четко выговаривая каждое слово.
   – Я до сих пор в драконьем теле, – сказал Джим, – мне надо выбраться из него. Что я должен делать?
   – Магия! – взорвался Каролинус. – Как ты думаешь, зачем я взял тебя в ученики? Зачем заставил проглотить энциклопедию? Ты собираешься использовать эти знания?!
   Джим задумался; он попытался покопаться в памяти. Знания там и вправду были, все без обмана, но зато в желудке застрял, казалось, огромный булыжник.
   – Ты велел мне проглотить ее, – в отчаянии выдавил Джим, – но я не знаю, как ей пользоваться. Как мне снова стать человеком?
   Злобная улыбка поползла по лицу Каролинуса, но зато зловещее, угрюмое выражение его глаз немного смягчилось.
   – Ага! – воскликнул он. – Как научный консультант, я, естественно, предполагаю, что ты должен знать, как использовать материальные ресурсы, но ты явно не знаешь.
   Его глаза на мгновение опять посуровели. Он забормотал себе в бороду:»…стыд и срам… молодое поколение…»
   – Ладно, – сообщил он Джиму. – Я, так и быть, наставлю тебя на первых порах… Посмотри на изнанку своего лба, – добавил он.
   Джим уставился на него. Затем он попытался сделать то, что велел Каролинус. Конечно, посмотреть на лоб изнутри он не мог. Но тем не менее он чувствовал, что с помощью воображения мог бы представить себе изогнутую темную плоскость, столь же реальную и доступную, как классная доска.
   – Готово? – спросил Каролинус.
   – Кажется, да, – ответил Джим. – По крайней мере, я ее чувствую.
   – Молодец! – похвалил Каролинус. – Теперь найди указатель.
   Джим сконцентрировался на воображаемой классной доске; напрягшись, он обнаружил, что на темной поверхности появляются большие золотые буквы:
   УКАЗАТЕЛЬ
   – Походке, получилось, – сообщил Джим, искоса разглядывая поляну, будто это могло помочь ему сосредоточить ум на том, что он пытался увидеть.
   – Прекрасно! – отозвался Каролинус. – Теперь представь следующее. Готов?
   – Готов, – ответил Джим.
   – Смена тела, – сказал Каролинус.
   Джим принялся усиленно шевелить извилинами, но ясности не прибавилось: он будто пытался вспомнить что-то такое, что и так хорошо знал. Слово «УКАЗАТЕЛЬ» исчезло; вместо него появился лист со словами; скручиваясь, он уносил слова куда-то наверх, к макушке. Казалось, ему конца не будет. Вдруг Джим случайно выхватил глазами слова «толстый», «тонкий», «нездешний»… но все они были словно лишены всякого смысла. Он допускал, что какие-то определенные образы могут стоять за этими словами; он даже мог представить их, но как остановить скручивающийся лист и найти необходимое – если бы он еще знал, что ему нужно! – вот эту проблему, похоже, разрешить не удастся никак.
   – Дракон, – услышал он лающий голос Каролинуса. Джим представил дракона.
   Однако слово «дракон» мелькнуло лишь на мгновение и было тотчас стерто множеством новых слов. Джим различил: «большой», «британский», «дикарь»…
   – Стрелка, – скомандовал Каролинус.
   Джим приложил все усилия, чтобы выполнить приказание. Через миг перед его глазами появилась ровная, четкая строка со стрелкой. Надпись на внутренней стенке его лба гласила:
   СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН
   – Готово, – сказал Джим; он понемногу входил во вкус и уже ощущал удовольствие от того, что стал таким образованным.
   Пока все получалось. «СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН – СТРЕЛКА – …»
   – Я, – сказал Каролинус.
   – Я, – эхом отозвался Джим, накалывая слово на острие стрелки на лбу
   – классной доске своего ума.
   На внутренней поверхности лба благодаря усилиям воображения Джима вспыхнула следующая надпись:
   СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН – > Я.
   Внезапно он почувствовал сильный озноб. Оторвавшись от магии и оглядевшись по сторонам, Джим обнаружил, что стоит совершенно голый на усыпанной гравием дорожке.
   – Этого, кажется, ты и хотел, – подытожил Каролинус и развернулся к дому.
   – Подожди! – закричал Джим. – А как насчет моей одежды? Доспехов? Они же разлетелись на куски!
   Каролинус медленно обернулся; вряд ли лицо его дышало дружелюбием. Джим поспешил к Оглоеду, отвязал боевой пояс от луки седла и принес весь узел, в котором лежало оружие, обрывки одежды и куски доспехов, к ногам Каролинуса. Мартовский день определенно был холодным, если, конечно, можно назвать холодным столь сумасшедший день. Гравий дорожки больно впивался в босые ступни. Джим бросил узел на землю, развязал пояс и разложил перед магом остатки своего одеяния.
   – Понимаю, – сказал Каролинус, глубокомысленно поглаживая бороду.
   – До того как я превратился в дракона, на мне было вот это, то есть тогда оно было целым, – поведал Джим, – ну, а когда мое тело так увеличилось, одежду как бы сорвало с меня.
   – Ну и ну! – пробормотал Каролинус, продолжая поглаживать бороду. – Интересно.
   – Так что же? – спросил Джим. – Ты объяснишь мне, как с помощью магии восстановить вещи?
   – Ты имеешь в виду, исцелить их? – мохнатые брови Каролинуса опять сдвинулись в одну линию над глазами.
   – Да, исцелить, – ответил Джим.
   – Конечно, мог бы это сделать, – медленно начал Каролинус, – но есть кое-какие принципы, с которыми тебе неплохо бы познакомиться, Джеймс. Может, в самом деле… Думаю, да.
   – Что да? – уточнил Джим.
   – Наверно, раз уж ты стал моим учеником, то тебе пора прослушать первую лекцию, – объяснил Каролинус; он задумчиво взглянул на небо, а затем перевел взгляд на Джима. – Я должен объяснить тебе смысл некоторых оснований магии. Будь добр, не отвлекайся.
   Джима передернуло. Воздух был не просто прохладный или холодный, а прямо-таки ледяной. Слышались крики гусей. Но он понимал, что в своем деле Каролинус знает толк, и если Джим уже вступил на дорогу магии, то свернуть с нее не удастся: стало быть, ему остается лишь принять свершившееся как факт и смириться с ним. Джим хотел узнать какое-нибудь заклинание, чтобы удержать тепло. Он пытался не обращать внимания на крики гусей, чтобы лучше понять «лекцию» мага.
   – Вот ты думаешь, – начал Каролинус, – с чего все началось? Вернемся в каменный век. Тогда все было волшебным. Если люди из твоего, так сказать, племени загоняли медведя и тот наконец сваливался бездыханным, причина победы – магия, а не дубинки. Между загнанными животными и дубинками не было связи, а жизнь все же покидала тварь, которая угрожала тебе. По крайней мере, тогда рассуждали именно так.
   Каролинус прочистил горло. Он вещал, обращаясь и к Джиму, и к маленькой Полянке Звенящей Воды, и к небу над головой. Собственно говоря, предмет его лекции был не слишком специальным.
   – Теперь вдумайся, Джеймс, – говорил он. – В то время все происходило при помощи магии. Магия во всем: дождь – магия, молния – магия, гром – магия. Магия в том, что делают животные и люди. Если какое-то событие не является непосредственно магическим, то все равно причиной его оказывается магия. Ты уловил мою мысль?
   Он опустил глаза на Джима.
   – Э-э-э… Я думаю так, – начал Джим. – Ты утверждаешь, что в ту пору магия была объяснением всего происходящего в мире.
   – Нет, ты не понял, – нахмурился Каролинус. – Все было магией. Однако прошло время, и обыденные вещи, которыми мог пользоваться всякий и которые мог легко изготовить кто угодно, начали терять магическую ауру. Тогда люди решили, что существуют как магические, так и не-магические вещи, но они постоянно переходят из одного состояния в другое. Согласись, что для нас (а ты и я – те, кто имеют дело с магией, Джеймс) в основе всего лежит магия.
   – Согласен, – вставил Джим.
   – Замечательно, – продолжал Каролинус. – Поэтому давай вообрази себе человека, одетого в шкуры, причем его одеяние состоит из двух сшитых шкур. До поры до времени все прекрасно, он носит свой наряд, но шкуры могут обветшать от времени, он может случайно порвать их, словом, ему надо залатать одежду. Он приносит шкуры тому, от кого некогда и получил их, или тому, кто, по словам других людей, является мастером, способным соединить их. Как правило, таким мастером оказывается мудрейшая женщина в племени. – Он замолчал и посмотрел на Джима. – В каждом племени в ту пору была такая женщина. Это было необходимо.