Девочке даже не дали основ владения своим сознанием.
Сессла это нисколько не заботило, и временами казалось, что он совсем забыл о ее существовании.
Валерис исполнилось семь лет – для вулканцев традиционный возраст соединения узами, в это время Клингоны вновь атаковали Зокарис. Кто знает, может, это были вовсе и не Клингоны – она не видела этих людей собственными глазами, но помнила, что тогда перепуганная экономка Имеа вбежала в дом, душераздирающе крича на местном диалекте:
"Клинжай Клинжай!"
Все вокруг превратилось в огненный шар. Они нашли Сессла в его кабинете и оттащили в безопасное место. Имеа получила очень сильные ожоги, но поправилась. Отец Валерис не пострадал, однако долго не прожил. Они укрылись на тихой планете далеко от границы. Поведение Сессла стало совершенно непредсказуемым, и его пришлось изолировать. Умер он через несколько дней после происшествия. Вскрытие показало хроническое заболевание мозга с прогрессирующей дегенерацией.
Валерис оставалась с Имеа, пока ей не исполнилось достаточно лет для возвращения на родину предков – на Вулкан, чтобы восстановить гражданство и официально пройти курс подготовки, позволяющей стать полноправным членом общества. Приобретенный опыт привел Валерис на Звездный Флот.
Она не гордилась тем, кем стал ее отец, и осуждала его философию, хотя, как и все, имела немало причин презирать Клингонов. Как и всякий вулканец, она дала присягу на верность логике, а не эмоциям. Тем не менее она имела все основания согласиться и с капитаном Кирком в том, что Клингонам нельзя доверять, ибо те не раз показали себя опасной расой, приверженной к кровавому насилию. Однако, слушая глупые и нелепые реплики Бурке и Самно, Валерис не смогла удержаться, чтобы не выразить свою неприязнь выражением лица.
Бурке и Самно шагали в сторону Валерис, но все еще поглядывали через плечо назад, туда куда ушли Клингоны, и чуть не натолкнулись на девушку.
Бурке вздрогнул – он сразу оценил ситуацию. Самно от неожиданности вскрикнул и отпрянул.
– Мы просто шутили, лейтенант, – сказал сконфуженное Самно, поняв, что их разговор был случайно услышан.
– У вас, ребята, нет работы? – оборвала его Валерис, думая про себя, соответствует ли ощущаемая ею холодность тону в голосе. Даже если и нет, то ее обязанности требовали от нее работать с людьми. Валерис и собиралась это делать с максимальной логичностью и эффективностью, что ни в коей мере не значило, что эти парни должны ей нравиться.
– Так точно, есть, – ответил Бурке, становясь по стойке "смирно".
Самно торопливо сделал то же самое.
– Тогда займитесь делом, – приказала Валерис и, наблюдая, как они уходят, думала о том, предприняты ли необходимые меры для обеспечения безопасности Клингонов на борту "Энтерпрайза".
– Ваша научно-исследовательская лаборатория произвела на меня неизгладимое впечатление, – признался Кирку Горкон, когда они выходили в коридор.
Капитан согласно кивнул – Звездный Флот исследует атмосферу планет и заносит их в реестр. Все наши корабли оснащены аналитическими сенсорами.
Эта информация вряд ли была секретной. Кирк не сомневался, что Клингоны и раньше знали о сенсорах и мощности вооружения всех звездолетов, кроме разве что "Эксельсиора".
Как капитан Кирк ни сопротивлялся, в действительности руководитель Клингонов нравился ему против его воли. Он не мог представить себе, как Горкон дозволял, а тем более отдавал самолично приказы убить людей на Кудао и Темисе. Канцлер был прямой противоположностью тем Клингонам, которых капитану довелось встречать на своем жизненном пути: откровенный, любезный, поземному хорошо образованный и не лишенный обаятельности. Даже Чехов, которому пришлось присоединиться к группе по настоянию Горкона, и тот улыбался, поскольку канцлер расположил его к себе, рассказывая анекдоты Федерации планет. Было ясно, что Горкон предан делу мира между своей Империей и Федерацией. Говорил он так, будто давно ждал такого случая, как на Праксисе, для того чтобы предотвратить войну…
"А может, это не что иное, как новый трюк? В конце концов этот человек – Клингон, – поправил себя Кирк, – который прислушивается к советам генерала Чанга."
Горкон вдруг остановился, и Кирк повернулся к нему.
– Вам, капитан, это дается нелегко, – тихо произнес канцлер, словно читая мысли капитана.
Слова Горкона застали Кирка врасплох. Он смутился и вместе с тем разозлился. Имел ли в виду канцлер смерть Дэвида или Кэрол? Или намекал на то, что чувствовал ненависть, скрытно проявляемую по отношению к нему и сопровождающим его Клингонам? Если это в самом деле так, то реплика канцлера совершенно неуместна в присутствии других.
– Если бы мне пришлось проводить с вами экскурсию, – объяснил Горкон, нарушив молчание Кирка, – я чувствовал бы себя неловко.
У Кирка полегчало на душе, он понял свою вину в мысленном осуждении канцлера за то, о чем тот и не думал.
– Не желаете подняться наверх? – предложил Кирк.
– С большим удовольствием, – быстро отреагировал Чанг, противно улыбаясь.
Чехов, встревожившись, знаком отозвал Кирка в сторону.
– Капитан, – прошептал он, – ты ведь не станешь показывать им мостик?
– Обыкновенная дипломатическая вежливость, – процедил сквозь зубы Кирк, рассердившись на себя и заодно на Чехова, потому что тот подверг сомнению его решение.
Кирк вернулся к Горкону и его свите.
– Канцлер, – капитан жестом показал дорогу к турболифту, и группа направилась туда. Двери еще не успели закрыться, как Джим услышал вопрос, произнесенный настолько тихо, что сначала подумал, что это плод его воображения:
– Да, но ты хотел бы пить с ними из одного бокала?
В заново отделанной офицерской кают-компании мирно протекал обед.
Спок воодушевился. Несмотря на напряженность, витавшую в воздухе в начале дня, Клингоны и офицеры с мостика, казалось, ладили друг с другом. Во всяком случае, никто из экипажа "Энтерпрайза" не отреагировал критически, когда Клингоны вилкам предпочли пальцы Капитан тоже расслабился и живо обсуждал с Азетбур и Горконом достоинства различных напитков. Ромуланский эль сослужил свою службу, хотя Спока слегка шокировало, когда Валерис предложила подать его к обеду. Споку часто приходилось напоминать себе, что родиться вулканцем и быть воспитанным в духе вулканских традиций – не одно и тоже. Он жалел, что из-за дежурства девушка не смогла присутствовать на обеде. Валерис была очень интересным собеседником.
Полученное образование и опыт жизни на других планетах позволяли ей уютнее чувствовать себя среди землян и представителей иных планет, чем среди вулканцев. Она лучше понимала юмор, и этой способности Валерис Спок позавидовал бы, если бы не умел управлять своими чувствами в совершенстве.
Он подумал, что хорошо бы представить ее Клингонам и понаблюдать за их реакцией на ее имя. Это могло бы и дальше развить дипломатические отношения.
Горкон поднял хрустальный бокал, до краев наполненный синим дымящимся элем На фоне небосвода казалось, что в нем искрится множество звезд.
– Предлагаю тост за безвестный край…
Спок внимательно посмотрел на канцлера Он знал эту фразу, но считал, что она больше подошла бы к поминкам, чем к дипломатическому обеду. В самом деле, чью смерть подразумевал Горкон?
– … за будущее, – весело завершил тост Горкон, сообразив, какое замешательство вызвал. Сидящие за столом подняли бокалы.
– За безвестный край.
Спок поднял бокал вместе со всеми и сделал небольшой глоток. Сам канцлер настоял, чтобы Спок поддержал тост ромуланским элем. Ради межгалактических связей вулканец согласился соблюсти традицию Клингонов.
Он никогда не пробовал этого напитка и опасался за последствия. Спок мог выпить немного этанола, что не подействовало бы на него заметно, но сомневался, можно ли то же самое сказать о дымящемся эле, стоящем перед ним. Однако, рассуждая логически, решил, что раз физиология вулканцев и ромуланцев примерно одинаковая…
На вкус напиток оказался обжигающим, и язык Спока закололо мельчайшими электрическими иголочками. Глотнув, он заметил, что и небольшое количество выпитого слегка замедляет мыслительный процесс. Спок поставил бокал и решил больше не пить. Сидевшие рядом Маккой и Ухура тоже отстранили фужеры, борясь с желанием закашляться, – настолько крепким был эль.
– "Гамлет", – непроизвольно вырвалось у Спока. – Акт третий, сцена первая. Горкон довольно улыбнулся:
– "Когда бы страх чего-то после смерти – Безвестный край, откуда нет возврата Земным скитальцам, – волю не смущал, внушая нам терпеть невзгоды наши и не спешить к другим, от нас сокрытым?" – продекламировал он. – Да, капитан Спок, Шекспира не понять в полной мере, если не прочитать его на языке Клингонов.
– Я не совсем понимаю, – заметил Спок, – ведь эта цитата имеет отношение к боязни смерти?
Горкон весь подался вперед, с энтузиазмом оседлав своего любимого конька.
– Но неужели вы не видите, что эта метафора касается также и страха перед неизвестным? Наш народ пребывал в состоянии необъявленной войны с вашей Федерацией планет почти семь десятилетий. И почему? Потому что война и сражения – это все, что нам, известно. Потому что мир для нас – это что-то новое и пугающее. Но мы должны победить страх и идти навстречу ожидающему нас впереди, в будущее. Мы должны найти путь примирения воинской концепции чести и славы с концепцией мирного сосуществования с другими культурами. Иначе… – лицо его помрачнело, канцлер откинулся в кресле, – мы уничтожим сами себя.
Спок в задумчивости поддакнул и посмотрел, как генерал Чанг поворачивается к Кирку с притворно приятным выражением на лице.
Капитан выпил уже почти весь эль, и Спок серьезно усомнился в идее Валерис.
– "Быть иль не быть?" – процитировал Чанг Шекспира. – Вот тот вопрос, который волнует наш народ, капитан Кирк. – Чанг метнул взгляд в сторону Горкона, словно ожидая подтверждения правильности цитаты. – Нам нужно свободное пространство.
Спок уловил мысль, считая, что Чанг употребил фразу непреднамеренно.
Капитан тоже понял и сказал негромко:
– Земля, Германия, 1938 год.
Бровь над глазом Чанга приподнялась.
– Что вы сказали?
Генерал Керла торопливо наклонился, настолько торопливо, что Спок вдруг подумал, не было ли задачей того держать генерала Чанга в рамках.
Керла тут же сменил тему разговора.
– Капитан Кирк, я полагал, что ромуланский эль запрещен.
Кирк вздрогнул от неожиданности вопроса, но сразу же взял себя в руки и, улыбнувшись, ответил – Это одно из преимуществ оторванности от штаба Федерации на расстояние в тысячу световых лет.
Последовавшее за этим неловкое молчание нарушил Маккой.
– За вас, канцлер Горкон, – раскрасневшийся, с горящими глазами, доктор поднял бокал. – За одного из архитекторов нашего будущего.
Спок снова вместе со всеми приподнял бокал, но пить не стал, его очень беспокоило, как быстро хмелели земляне. Он украдкой посмотрел по сторонам, не заметили ли то же Клингоны, и увидел, что сам Горкон пил очень мало. Откинувшись в кресле, он внимательно слушал разговор землян.
До сих пор они вели себя вполне прилично, даже Скотт. Инженер вздохнул и попросил обслугу подлить ему еще горячительного напитка.
– Может, какую-то часть этого будущего мы ищем здесь.
Скотт посмотрел на сидящего рядом Керлу и сказал:
– Знаешь, а я ведь не первый раз выпиваю с Клингонами.
Трезвая Азетбур вела себя сдержанно, однако это не помешало ей повернуться к вулканцу со словами:
– Капитан Спок, не забывая о большой работе, проведенной вами и способствовавшей этой встрече, а также несмотря на сердечную атмосферу за столом, я не ощущаю на вашем корабле теплого отношения к нашим людям.
Кирк бросил многозначительный взгляд на Спока. Вулканец понял его значение – видно, Клингоны услышали все-таки оброненную кем-то мимоходом реплику, когда закрывались двери Турболифта, и она была не единственной в этот день. Спок не раз слышал похожие высказывания, и если бы слух у других был развит, как у него, они уловили бы то же. К счастью, этого не случилось.
– Экипаж ведет себя очень осторожно, мэм, – ответил ей Спок. – Мы слишком долго находились на грани войны. Возможно, в связи с соглашением.
– Этот мир навязали нам, наступив на глотку, – проворчал Чанг.
– Вот именно. Если бы не вмешались органиане, война была б неизбежна.
Наверняка мы не сидели бы вот так за столом.
С бокалом сапфирового эля в руке в разговор вступила Ухура.
– Наши средства массовой информации играли на чувствах людей, настраивая их против Клингонов из-за событий на Кудао.
– Так же, как и наши постоянно поносят Федерацию, – подтвердила Азетбур, игнорируя осуждающие взгляды Керлы и Чанга.
Ухура, волнуясь, закивала головой.
– Обе стороны должны преодолеть укоренившиеся предрассудки. Но как?
Чехов протянул бокал для дополнительной порции эля.
– Вероятно, делая это небольшими шажками. И наша встреча – один из них.
– А может, и большими шагами, – вставил от себя доктор Маккой, улыбаясь до ушей при взгляде на Азетбур. Спок подозревал, что излияние ранее невидимых теплых чувств во многом связано с количеством выпитого эля – Вроде подписания мирного договора.
Предложение вызвало одобрительный гул голосов за столом. Только Горкон, все еще игравший роль стороннего наблюдателя, да Чанг не проявили внешне своего отношения к сказанному.
Генерал вдруг задал Кирку непредвиденный вопрос:
– Капитан Кирк, вам ведь тогда придется покинуть Звездный Флот?
Капитан молча посмотрел на Клингона. На выручку ему пришел Спок – По-моему, капитан всегда считал, что Звездный Флот выполняет мирные задачи.
Не отрывая испепеляющего взгляда от Чанга, Кирк ответил:
– Я далек от того, чтобы подвергать сомнению слова моего заместителя.
Звездный Флот всегда был..
– Полноте, капитан, – голос Чанга становился все более попечительским. – Зачем же так принижать значение Звездного Флота. Этот обед не в счет. В космосе все военные являются воинами, и только. Спок покосился на Горкона. Канцлер не предпринимал никаких попыток поправить своего советника. Вместо этого он, весь во внимании, ожидал, каким будет ответ. Вполне возможно, что Горкон тоже считал военную задачу Звездного Флота Федерации первоочередной.
– Мы никогда не пытались… – начал гневно Скотт.
Спок тут же вмешался, дабы внести в дискуссию логическую струю.
– Генерал Чанг, я вступил в Звездный Флот, зная, что эта организация занимается научными исследованиями и предоставляет редкую возможность человеку, интересующемуся наукой…
– Наукой? – изобразил удивление Чанг. – Хорошо же ваша наука поработала над созданием батарей фотонных торпед, должен вам сообщить.
– Да, это так, генерал, – продолжил Спок все тем же невозмутимым тоном, не обращая внимания на возгласы возмущения товарищей. – Корабли Звездного Флота оснащены вооружением, но только для самообороны.
– Совершенно верно. Для защиты планет Федерации от таких, как… пробормотал Скотт.
– Достаточно, мистер Скотт, – оборвал его Спок В этот момент подал голос Керла:
– Вы лицемерно подразумеваете, что ваша так называемая демократическая система дает вам моральное право заставить другие культуры принять ваши политические взгляды.
– Это неправда! – выкрикнул Маккой. Чехов сильно наклонился вперед и с откровенной злостью заметил:
– Мы не навязываем другим демократию Мы полагаем, что каждая планета обладает суверенным преимуществом на неотъемлемые земные права.
Азетбур расхохоталась, в смехе ее явно больше слышалось презрение, нежели удивление.
– Это стоило услышать. Земные права? Да уже от этих слов несет расизмом, Федерация – это не что иное, как клуб исключительно для хомо сапиенс.
Спок от удивления приподнял брови.
– Без нашей компании, будьте уверены, – весело сказал Чанг, словно сложившаяся ситуация доставляла ему удовольствие.
– Знаете, – призналась Ухура, – я не думаю, что мы совершенны.
Упершись ладонями в стол, Скотт резко вскочил на ноги.
– Не позволяй им вкладывать в твои уста слова, которые они хотят услышать! Не для того я отпахал тридцать лет в машинном отделении, чтобы меня потом обвиняли в дипломатии пушек.
– Во всяком случае, мы точно знаем, куда это приведет, – сказал бригадный генерал Керла, не обращаясь к кому-то конкретно. Глаза его блестели от выпитого эля. – К уничтожению нашей культуры, а Клингоны займут самую низшую ступень в иерархии Федерации и будут выполнять лакейскую работу за мизерную плату…
– Это экономика, – запротестовал Чехов, – а не расизм.
Ухура гневно потрясла бокалом.
– Но ты должен признать, что это одно и то же.
Маккой повернулся и бросил ей через плечо:
– Не будь наивной, Ухура!
Ухуру передернуло.
– Только не надо меня опекать, доктор.
Спок хотел найти поддержку и помощь у капитана Кирка, но тот сидел, уставившись в стол, явно не желая вмешиваться.
– Мы исследователи, а не дипломаты! – твердил Чехов Чангу.
Маккой толкнул его в плечо.
– Давай-давай, Чехов. Звездный Флот уничтожил море природных феноменов во имя исследований.
– Мы выполняем приказы, – возразил Скотт, все еще стоя, опираясь руками на стол. Чехов категорически воспротивился.
– С каких пор это стало оправданием? Дипломатия должна разрешать эти…
– Точно, – чуть не закричал Скотт. – Пусть политики все изгадят, а нас оставят беззащитными!
Кто-то кашлянул, прервав ожесточенные дебаты. Спок повернулся на кашель и увидел Горкона, сидевшего мрачнее тучи. Остальные Клингоны не смогли скрыть свое удивление.
– Итак, – изрек Горкон после паузы, длившейся несколько секунд, – я вижу, что нам предстоит пройти еще долгий путь.
Он поднялся, а за ним – и остальные. Споку удалось изобразить искреннее смущение, вызванное поведением команды "Энтерпрайза". От ощущения бесполезности проведенной встречи избавиться оказалось намного труднее. Последние дни очевидно выявили поразительную степень гнева и горечи, накопившихся у представителей Федерации, чего Спок никак не ожидал, по крайней мере, от своих друзей. Он еще мог понять капитана, у которого Кэрол была в тяжелом состоянии, а сын погиб от рук Круге, но чтобы так враждебно вели себя другие…
Неужели весь этот эмоциональный всплеск был вызван освещением событий на Кудао? Неужели земляне так сильно подвластны влиянию извне?
Когда Валерис говорила о ромуланском эле, то права была лишь отчасти.
Поначалу он способствовал созданию непринужденности, но затем помог сбросить с обедающих тонкое покрывало цивилизованности, под которым пряталась непримиримая ненависть. Спок стал сомневаться, правильно ли он оценил способность землян к разумному поведению и мирному сосуществованию.
Если Горкон разделял то же мнение, то шансы на достижение мира в Галактике и в самом деле были весьма отдаленными.
Джим Кирк стоял в отсеке пространственного перемещения и ждал, пока Клингоны отбудут к себе на корабль. У него было легкое ощущение стыда, которое, он знал, впоследствии будет более сильным, а пока затмевалось приятным головокружением, пощипыванием в носу, покалыванием в конечностях, потерявших всякую чувствительность. Ноги как будто не принадлежали ему, и приходилось сосредоточиваться, чтобы не споткнуться в коридоре. Остальные тоже были далеко не в лучшем виде: Маккой, пошатываясь, постоянно зевал и вот-вот мог уснуть; широкое лицо Скотта тревожно пылало розовым цветом.
Прохладное отношение ко всем Ухуры говорило, что она все еще злится на доктора и на других. Выражение лица Чехова, как он сам считал, должно было излучать вежливость, но слишком очевидно выдавало крайнее раздражение, и Кирк боялся, что у него самого точно такая физиономия.
Слава богу, хоть Спок в этот вечер не препятствовал им, хотя о них всех того же нельзя было сказать. Кирк пожалел вулканца, пытавшегося установить дипломатический диалог с Клингонами, да еще в подвыпившей компании обозленных людей. Ничего, завтра он помирится со Споком и уладит отношения с Клингонами, если те не передумают иметь дело с Федерацией после сегодняшнего вечера. В данный же момент выпитый эль до предела высвободил из Кирка всю накопившуюся ярость: в мыслях он снова вернулся к Кэрол, к ее смертельно-бледному восковому лицу, вспомнил, как поднималась и опускалась ее грудь, а дыхание поддерживалось искусственно при помощи маски…
Лучшее, что можно было сделать, – это оставаться корректным.
Горкон что-то говорил. Кирк нахмурился, стараясь вникнуть в смысл его слов.
– Благодарю вас, капитан Кирк. Вечер был чрезвычайно… поучительным.
Кирк почувствовал слабый укор совести и злость и ответил заплетающимся языком:
– Скоро нам предстоит встретиться еще.
Горкон посмотрел на него проницательным взглядом, от которого Кирк неуютно поежился.
– Вы не доверяете мне.
Капитан отвел взгляд.
– Я не виню вас, – спокойно продолжал Гор-кон. – В вашем представлении я – как бы это сказать? – своего рода стереотип. Если будет создан новый прекрасный мир, то нам, старым людям, жить в нем придется, ой, как тяжело.
Кирк почувствовал очередной приступ ярости, и кровь прилила к его лицу.
"Нам, старым людям…"
– Капитан Спок, – откланялся Горкон.
– Канцлер, – Спок повернулся к Азетбур. – Очень приятно было познакомиться, мадам.
– Капитан Спок, – поклонилась Азетбур, садясь рядом с отцом.
– Генерал Чанг, – неожиданно для себя самого и для других раскланялся Кирк. – Мне приятно…
Чанг смотрел на капитана, вновь приблизившись к нему чуть ли не вплотную, как будто испытывал Кирка, намереваясь заставить его отступить.
Поза Чанга, голос, кривая усмешка – все говорило о вызывающем поведении генерала.
– Как жаль, что приходится расставаться. Ну что ж, скажем друг другу "прощай" до следующей встречи?
Кирк сжал кулак, горя в этот момент единственным желанием двинуть Чангу по физиономии, но, видя тревожные взгляды Спока и Горкона, он вместо этого ударил в грудь себя и отдал честь, как это было принято у Клингонов.
Разъяренный Чанг был страшно поражен реакцией капитана Кирка.
Клингоны поднялись на платформу пространственного перемещения, и генерал, достав коммуникатор, сказал в него несколько слов и кивнул Кирку.
– Запускай, – скомандовал Кирк, даже не стремясь скрыть в голосе чувство облегчения.
Послышался тихий вой, фигуры Клингонов замерцали расплывшимся облачком и исчезли.
– Слава богу, – вздохнул Скотт, устало опираясь на приборную панель.
– А ты видел, как они ели? – посетовал Чехов, русский акцент которого стал еще заметнее после выпитого эля. – Ужасные манеры.
– Я очень сомневаюсь, – прервал его Спок тоном, которого Кирк раньше в голосе своего помощника не замечал, – что наше собственное поведение войдет в свод дипломатических отношений как образцовое.
Капитан Кирк провел рукой по лбу, словно пытаясь снять начинающуюся головную боль. Он решил, что завтра попробует принести свои извинения и подумает, как исправить ситуацию с клингонами, но это завтра, когда он сможет трезво мыслить. Теперь же стоило восстановить силы и прийти в норму.
– Пойду высплюсь, – негромко сказал Кирк Споку. – Дай мне знать, если найдешь способ исправить положение.
Капитан неуверенной походкой направился к себе в каюту с ложным ощущением, что со всеми неурядицами, возникшими за обедом, покончено.
Глава 4
Находясь под неусыпным оком телохранителя, Азетбур замешкалась у двери кубрика отца. Хотя на "Кроносе-1" был полдень, у нее все еще слегка кружилась голова от выпитого накануне зля, и девушка решила немедленно пойти к себе в каюту и полежать, пока не пройдет весь хмель. Постояв немного, она сбросила с себя дремоту – ее охватило непонятное ощущение страха, сопровождавшее ее с того самого момента, когда она ступила на корабль. Сердце Азетбур учащенно билось, она, не раздумывая, подошла к каюте Горкона в сопровождении телохранителя, приставленного охранять ее и ее каюту.
Рука Азетбур потянулась к звонку. Девушка сама не знала, зачем пришла сюда. Разве что убедиться в том, что ее отец по-прежнему жив. Еще до отлета на Землю Азетбур мучили сновидения о смерти отца. Теперь же, под влиянием эля, все опасения и страхи усилились, и она бежала к отцу, как ребенок, напуганный ночными кошмарами. Такое поведение было не к лицу члену Высшего Совета, и Азетбур стало стыдно.
Она нажала кнопку и облегченно вздохнула, увидев отца, одетого в простую черную тунику. Прежде чем войти, Азетбур сделала знак охраннику остаться за дверью и, когда та закрылась, пожурила Горкона:
– Отец, а где твоя охрана?
Это уже стало постоянной причиной раздора между ними. Горкон не уделял особого внимания своей личной безопасности, в то же время по отношению к дочери принимал самые немыслимые и чрезмерные меры для ее охраны. Канцлер полурассеянным взглядом обвел помещение, словно удивляясь тому, что не видит охранника, и провел пятерней по седеющей бороде. Рядом с креслом горел яркий свет, Азетбур заметила на видеоэкране текст. Она догадалась, что отец читал, когда она позвонила, готовясь – Азетбур в этом не сомневалась – к встрече со своими советниками. Она уже привыкла к его рассеянности – побочному результату напряженной работы.
Сессла это нисколько не заботило, и временами казалось, что он совсем забыл о ее существовании.
Валерис исполнилось семь лет – для вулканцев традиционный возраст соединения узами, в это время Клингоны вновь атаковали Зокарис. Кто знает, может, это были вовсе и не Клингоны – она не видела этих людей собственными глазами, но помнила, что тогда перепуганная экономка Имеа вбежала в дом, душераздирающе крича на местном диалекте:
"Клинжай Клинжай!"
Все вокруг превратилось в огненный шар. Они нашли Сессла в его кабинете и оттащили в безопасное место. Имеа получила очень сильные ожоги, но поправилась. Отец Валерис не пострадал, однако долго не прожил. Они укрылись на тихой планете далеко от границы. Поведение Сессла стало совершенно непредсказуемым, и его пришлось изолировать. Умер он через несколько дней после происшествия. Вскрытие показало хроническое заболевание мозга с прогрессирующей дегенерацией.
Валерис оставалась с Имеа, пока ей не исполнилось достаточно лет для возвращения на родину предков – на Вулкан, чтобы восстановить гражданство и официально пройти курс подготовки, позволяющей стать полноправным членом общества. Приобретенный опыт привел Валерис на Звездный Флот.
Она не гордилась тем, кем стал ее отец, и осуждала его философию, хотя, как и все, имела немало причин презирать Клингонов. Как и всякий вулканец, она дала присягу на верность логике, а не эмоциям. Тем не менее она имела все основания согласиться и с капитаном Кирком в том, что Клингонам нельзя доверять, ибо те не раз показали себя опасной расой, приверженной к кровавому насилию. Однако, слушая глупые и нелепые реплики Бурке и Самно, Валерис не смогла удержаться, чтобы не выразить свою неприязнь выражением лица.
Бурке и Самно шагали в сторону Валерис, но все еще поглядывали через плечо назад, туда куда ушли Клингоны, и чуть не натолкнулись на девушку.
Бурке вздрогнул – он сразу оценил ситуацию. Самно от неожиданности вскрикнул и отпрянул.
– Мы просто шутили, лейтенант, – сказал сконфуженное Самно, поняв, что их разговор был случайно услышан.
– У вас, ребята, нет работы? – оборвала его Валерис, думая про себя, соответствует ли ощущаемая ею холодность тону в голосе. Даже если и нет, то ее обязанности требовали от нее работать с людьми. Валерис и собиралась это делать с максимальной логичностью и эффективностью, что ни в коей мере не значило, что эти парни должны ей нравиться.
– Так точно, есть, – ответил Бурке, становясь по стойке "смирно".
Самно торопливо сделал то же самое.
– Тогда займитесь делом, – приказала Валерис и, наблюдая, как они уходят, думала о том, предприняты ли необходимые меры для обеспечения безопасности Клингонов на борту "Энтерпрайза".
***
– Ваша научно-исследовательская лаборатория произвела на меня неизгладимое впечатление, – признался Кирку Горкон, когда они выходили в коридор.
Капитан согласно кивнул – Звездный Флот исследует атмосферу планет и заносит их в реестр. Все наши корабли оснащены аналитическими сенсорами.
Эта информация вряд ли была секретной. Кирк не сомневался, что Клингоны и раньше знали о сенсорах и мощности вооружения всех звездолетов, кроме разве что "Эксельсиора".
Как капитан Кирк ни сопротивлялся, в действительности руководитель Клингонов нравился ему против его воли. Он не мог представить себе, как Горкон дозволял, а тем более отдавал самолично приказы убить людей на Кудао и Темисе. Канцлер был прямой противоположностью тем Клингонам, которых капитану довелось встречать на своем жизненном пути: откровенный, любезный, поземному хорошо образованный и не лишенный обаятельности. Даже Чехов, которому пришлось присоединиться к группе по настоянию Горкона, и тот улыбался, поскольку канцлер расположил его к себе, рассказывая анекдоты Федерации планет. Было ясно, что Горкон предан делу мира между своей Империей и Федерацией. Говорил он так, будто давно ждал такого случая, как на Праксисе, для того чтобы предотвратить войну…
"А может, это не что иное, как новый трюк? В конце концов этот человек – Клингон, – поправил себя Кирк, – который прислушивается к советам генерала Чанга."
Горкон вдруг остановился, и Кирк повернулся к нему.
– Вам, капитан, это дается нелегко, – тихо произнес канцлер, словно читая мысли капитана.
Слова Горкона застали Кирка врасплох. Он смутился и вместе с тем разозлился. Имел ли в виду канцлер смерть Дэвида или Кэрол? Или намекал на то, что чувствовал ненависть, скрытно проявляемую по отношению к нему и сопровождающим его Клингонам? Если это в самом деле так, то реплика канцлера совершенно неуместна в присутствии других.
– Если бы мне пришлось проводить с вами экскурсию, – объяснил Горкон, нарушив молчание Кирка, – я чувствовал бы себя неловко.
У Кирка полегчало на душе, он понял свою вину в мысленном осуждении канцлера за то, о чем тот и не думал.
– Не желаете подняться наверх? – предложил Кирк.
– С большим удовольствием, – быстро отреагировал Чанг, противно улыбаясь.
Чехов, встревожившись, знаком отозвал Кирка в сторону.
– Капитан, – прошептал он, – ты ведь не станешь показывать им мостик?
– Обыкновенная дипломатическая вежливость, – процедил сквозь зубы Кирк, рассердившись на себя и заодно на Чехова, потому что тот подверг сомнению его решение.
Кирк вернулся к Горкону и его свите.
– Канцлер, – капитан жестом показал дорогу к турболифту, и группа направилась туда. Двери еще не успели закрыться, как Джим услышал вопрос, произнесенный настолько тихо, что сначала подумал, что это плод его воображения:
– Да, но ты хотел бы пить с ними из одного бокала?
***
В заново отделанной офицерской кают-компании мирно протекал обед.
Спок воодушевился. Несмотря на напряженность, витавшую в воздухе в начале дня, Клингоны и офицеры с мостика, казалось, ладили друг с другом. Во всяком случае, никто из экипажа "Энтерпрайза" не отреагировал критически, когда Клингоны вилкам предпочли пальцы Капитан тоже расслабился и живо обсуждал с Азетбур и Горконом достоинства различных напитков. Ромуланский эль сослужил свою службу, хотя Спока слегка шокировало, когда Валерис предложила подать его к обеду. Споку часто приходилось напоминать себе, что родиться вулканцем и быть воспитанным в духе вулканских традиций – не одно и тоже. Он жалел, что из-за дежурства девушка не смогла присутствовать на обеде. Валерис была очень интересным собеседником.
Полученное образование и опыт жизни на других планетах позволяли ей уютнее чувствовать себя среди землян и представителей иных планет, чем среди вулканцев. Она лучше понимала юмор, и этой способности Валерис Спок позавидовал бы, если бы не умел управлять своими чувствами в совершенстве.
Он подумал, что хорошо бы представить ее Клингонам и понаблюдать за их реакцией на ее имя. Это могло бы и дальше развить дипломатические отношения.
Горкон поднял хрустальный бокал, до краев наполненный синим дымящимся элем На фоне небосвода казалось, что в нем искрится множество звезд.
– Предлагаю тост за безвестный край…
Спок внимательно посмотрел на канцлера Он знал эту фразу, но считал, что она больше подошла бы к поминкам, чем к дипломатическому обеду. В самом деле, чью смерть подразумевал Горкон?
– … за будущее, – весело завершил тост Горкон, сообразив, какое замешательство вызвал. Сидящие за столом подняли бокалы.
– За безвестный край.
Спок поднял бокал вместе со всеми и сделал небольшой глоток. Сам канцлер настоял, чтобы Спок поддержал тост ромуланским элем. Ради межгалактических связей вулканец согласился соблюсти традицию Клингонов.
Он никогда не пробовал этого напитка и опасался за последствия. Спок мог выпить немного этанола, что не подействовало бы на него заметно, но сомневался, можно ли то же самое сказать о дымящемся эле, стоящем перед ним. Однако, рассуждая логически, решил, что раз физиология вулканцев и ромуланцев примерно одинаковая…
На вкус напиток оказался обжигающим, и язык Спока закололо мельчайшими электрическими иголочками. Глотнув, он заметил, что и небольшое количество выпитого слегка замедляет мыслительный процесс. Спок поставил бокал и решил больше не пить. Сидевшие рядом Маккой и Ухура тоже отстранили фужеры, борясь с желанием закашляться, – настолько крепким был эль.
– "Гамлет", – непроизвольно вырвалось у Спока. – Акт третий, сцена первая. Горкон довольно улыбнулся:
– "Когда бы страх чего-то после смерти – Безвестный край, откуда нет возврата Земным скитальцам, – волю не смущал, внушая нам терпеть невзгоды наши и не спешить к другим, от нас сокрытым?" – продекламировал он. – Да, капитан Спок, Шекспира не понять в полной мере, если не прочитать его на языке Клингонов.
– Я не совсем понимаю, – заметил Спок, – ведь эта цитата имеет отношение к боязни смерти?
Горкон весь подался вперед, с энтузиазмом оседлав своего любимого конька.
– Но неужели вы не видите, что эта метафора касается также и страха перед неизвестным? Наш народ пребывал в состоянии необъявленной войны с вашей Федерацией планет почти семь десятилетий. И почему? Потому что война и сражения – это все, что нам, известно. Потому что мир для нас – это что-то новое и пугающее. Но мы должны победить страх и идти навстречу ожидающему нас впереди, в будущее. Мы должны найти путь примирения воинской концепции чести и славы с концепцией мирного сосуществования с другими культурами. Иначе… – лицо его помрачнело, канцлер откинулся в кресле, – мы уничтожим сами себя.
Спок в задумчивости поддакнул и посмотрел, как генерал Чанг поворачивается к Кирку с притворно приятным выражением на лице.
Капитан выпил уже почти весь эль, и Спок серьезно усомнился в идее Валерис.
– "Быть иль не быть?" – процитировал Чанг Шекспира. – Вот тот вопрос, который волнует наш народ, капитан Кирк. – Чанг метнул взгляд в сторону Горкона, словно ожидая подтверждения правильности цитаты. – Нам нужно свободное пространство.
Спок уловил мысль, считая, что Чанг употребил фразу непреднамеренно.
Капитан тоже понял и сказал негромко:
– Земля, Германия, 1938 год.
Бровь над глазом Чанга приподнялась.
– Что вы сказали?
Генерал Керла торопливо наклонился, настолько торопливо, что Спок вдруг подумал, не было ли задачей того держать генерала Чанга в рамках.
Керла тут же сменил тему разговора.
– Капитан Кирк, я полагал, что ромуланский эль запрещен.
Кирк вздрогнул от неожиданности вопроса, но сразу же взял себя в руки и, улыбнувшись, ответил – Это одно из преимуществ оторванности от штаба Федерации на расстояние в тысячу световых лет.
Последовавшее за этим неловкое молчание нарушил Маккой.
– За вас, канцлер Горкон, – раскрасневшийся, с горящими глазами, доктор поднял бокал. – За одного из архитекторов нашего будущего.
Спок снова вместе со всеми приподнял бокал, но пить не стал, его очень беспокоило, как быстро хмелели земляне. Он украдкой посмотрел по сторонам, не заметили ли то же Клингоны, и увидел, что сам Горкон пил очень мало. Откинувшись в кресле, он внимательно слушал разговор землян.
До сих пор они вели себя вполне прилично, даже Скотт. Инженер вздохнул и попросил обслугу подлить ему еще горячительного напитка.
– Может, какую-то часть этого будущего мы ищем здесь.
Скотт посмотрел на сидящего рядом Керлу и сказал:
– Знаешь, а я ведь не первый раз выпиваю с Клингонами.
Трезвая Азетбур вела себя сдержанно, однако это не помешало ей повернуться к вулканцу со словами:
– Капитан Спок, не забывая о большой работе, проведенной вами и способствовавшей этой встрече, а также несмотря на сердечную атмосферу за столом, я не ощущаю на вашем корабле теплого отношения к нашим людям.
Кирк бросил многозначительный взгляд на Спока. Вулканец понял его значение – видно, Клингоны услышали все-таки оброненную кем-то мимоходом реплику, когда закрывались двери Турболифта, и она была не единственной в этот день. Спок не раз слышал похожие высказывания, и если бы слух у других был развит, как у него, они уловили бы то же. К счастью, этого не случилось.
– Экипаж ведет себя очень осторожно, мэм, – ответил ей Спок. – Мы слишком долго находились на грани войны. Возможно, в связи с соглашением.
– Этот мир навязали нам, наступив на глотку, – проворчал Чанг.
– Вот именно. Если бы не вмешались органиане, война была б неизбежна.
Наверняка мы не сидели бы вот так за столом.
С бокалом сапфирового эля в руке в разговор вступила Ухура.
***
– Наши средства массовой информации играли на чувствах людей, настраивая их против Клингонов из-за событий на Кудао.
– Так же, как и наши постоянно поносят Федерацию, – подтвердила Азетбур, игнорируя осуждающие взгляды Керлы и Чанга.
Ухура, волнуясь, закивала головой.
– Обе стороны должны преодолеть укоренившиеся предрассудки. Но как?
Чехов протянул бокал для дополнительной порции эля.
– Вероятно, делая это небольшими шажками. И наша встреча – один из них.
– А может, и большими шагами, – вставил от себя доктор Маккой, улыбаясь до ушей при взгляде на Азетбур. Спок подозревал, что излияние ранее невидимых теплых чувств во многом связано с количеством выпитого эля – Вроде подписания мирного договора.
Предложение вызвало одобрительный гул голосов за столом. Только Горкон, все еще игравший роль стороннего наблюдателя, да Чанг не проявили внешне своего отношения к сказанному.
Генерал вдруг задал Кирку непредвиденный вопрос:
– Капитан Кирк, вам ведь тогда придется покинуть Звездный Флот?
Капитан молча посмотрел на Клингона. На выручку ему пришел Спок – По-моему, капитан всегда считал, что Звездный Флот выполняет мирные задачи.
Не отрывая испепеляющего взгляда от Чанга, Кирк ответил:
– Я далек от того, чтобы подвергать сомнению слова моего заместителя.
Звездный Флот всегда был..
– Полноте, капитан, – голос Чанга становился все более попечительским. – Зачем же так принижать значение Звездного Флота. Этот обед не в счет. В космосе все военные являются воинами, и только. Спок покосился на Горкона. Канцлер не предпринимал никаких попыток поправить своего советника. Вместо этого он, весь во внимании, ожидал, каким будет ответ. Вполне возможно, что Горкон тоже считал военную задачу Звездного Флота Федерации первоочередной.
– Мы никогда не пытались… – начал гневно Скотт.
Спок тут же вмешался, дабы внести в дискуссию логическую струю.
– Генерал Чанг, я вступил в Звездный Флот, зная, что эта организация занимается научными исследованиями и предоставляет редкую возможность человеку, интересующемуся наукой…
– Наукой? – изобразил удивление Чанг. – Хорошо же ваша наука поработала над созданием батарей фотонных торпед, должен вам сообщить.
– Да, это так, генерал, – продолжил Спок все тем же невозмутимым тоном, не обращая внимания на возгласы возмущения товарищей. – Корабли Звездного Флота оснащены вооружением, но только для самообороны.
– Совершенно верно. Для защиты планет Федерации от таких, как… пробормотал Скотт.
– Достаточно, мистер Скотт, – оборвал его Спок В этот момент подал голос Керла:
– Вы лицемерно подразумеваете, что ваша так называемая демократическая система дает вам моральное право заставить другие культуры принять ваши политические взгляды.
– Это неправда! – выкрикнул Маккой. Чехов сильно наклонился вперед и с откровенной злостью заметил:
– Мы не навязываем другим демократию Мы полагаем, что каждая планета обладает суверенным преимуществом на неотъемлемые земные права.
Азетбур расхохоталась, в смехе ее явно больше слышалось презрение, нежели удивление.
– Это стоило услышать. Земные права? Да уже от этих слов несет расизмом, Федерация – это не что иное, как клуб исключительно для хомо сапиенс.
Спок от удивления приподнял брови.
– Без нашей компании, будьте уверены, – весело сказал Чанг, словно сложившаяся ситуация доставляла ему удовольствие.
– Знаете, – призналась Ухура, – я не думаю, что мы совершенны.
Упершись ладонями в стол, Скотт резко вскочил на ноги.
– Не позволяй им вкладывать в твои уста слова, которые они хотят услышать! Не для того я отпахал тридцать лет в машинном отделении, чтобы меня потом обвиняли в дипломатии пушек.
– Во всяком случае, мы точно знаем, куда это приведет, – сказал бригадный генерал Керла, не обращаясь к кому-то конкретно. Глаза его блестели от выпитого эля. – К уничтожению нашей культуры, а Клингоны займут самую низшую ступень в иерархии Федерации и будут выполнять лакейскую работу за мизерную плату…
– Это экономика, – запротестовал Чехов, – а не расизм.
Ухура гневно потрясла бокалом.
– Но ты должен признать, что это одно и то же.
Маккой повернулся и бросил ей через плечо:
– Не будь наивной, Ухура!
Ухуру передернуло.
– Только не надо меня опекать, доктор.
Спок хотел найти поддержку и помощь у капитана Кирка, но тот сидел, уставившись в стол, явно не желая вмешиваться.
– Мы исследователи, а не дипломаты! – твердил Чехов Чангу.
Маккой толкнул его в плечо.
– Давай-давай, Чехов. Звездный Флот уничтожил море природных феноменов во имя исследований.
– Мы выполняем приказы, – возразил Скотт, все еще стоя, опираясь руками на стол. Чехов категорически воспротивился.
– С каких пор это стало оправданием? Дипломатия должна разрешать эти…
– Точно, – чуть не закричал Скотт. – Пусть политики все изгадят, а нас оставят беззащитными!
Кто-то кашлянул, прервав ожесточенные дебаты. Спок повернулся на кашель и увидел Горкона, сидевшего мрачнее тучи. Остальные Клингоны не смогли скрыть свое удивление.
– Итак, – изрек Горкон после паузы, длившейся несколько секунд, – я вижу, что нам предстоит пройти еще долгий путь.
Он поднялся, а за ним – и остальные. Споку удалось изобразить искреннее смущение, вызванное поведением команды "Энтерпрайза". От ощущения бесполезности проведенной встречи избавиться оказалось намного труднее. Последние дни очевидно выявили поразительную степень гнева и горечи, накопившихся у представителей Федерации, чего Спок никак не ожидал, по крайней мере, от своих друзей. Он еще мог понять капитана, у которого Кэрол была в тяжелом состоянии, а сын погиб от рук Круге, но чтобы так враждебно вели себя другие…
Неужели весь этот эмоциональный всплеск был вызван освещением событий на Кудао? Неужели земляне так сильно подвластны влиянию извне?
Когда Валерис говорила о ромуланском эле, то права была лишь отчасти.
Поначалу он способствовал созданию непринужденности, но затем помог сбросить с обедающих тонкое покрывало цивилизованности, под которым пряталась непримиримая ненависть. Спок стал сомневаться, правильно ли он оценил способность землян к разумному поведению и мирному сосуществованию.
Если Горкон разделял то же мнение, то шансы на достижение мира в Галактике и в самом деле были весьма отдаленными.
***
Джим Кирк стоял в отсеке пространственного перемещения и ждал, пока Клингоны отбудут к себе на корабль. У него было легкое ощущение стыда, которое, он знал, впоследствии будет более сильным, а пока затмевалось приятным головокружением, пощипыванием в носу, покалыванием в конечностях, потерявших всякую чувствительность. Ноги как будто не принадлежали ему, и приходилось сосредоточиваться, чтобы не споткнуться в коридоре. Остальные тоже были далеко не в лучшем виде: Маккой, пошатываясь, постоянно зевал и вот-вот мог уснуть; широкое лицо Скотта тревожно пылало розовым цветом.
Прохладное отношение ко всем Ухуры говорило, что она все еще злится на доктора и на других. Выражение лица Чехова, как он сам считал, должно было излучать вежливость, но слишком очевидно выдавало крайнее раздражение, и Кирк боялся, что у него самого точно такая физиономия.
Слава богу, хоть Спок в этот вечер не препятствовал им, хотя о них всех того же нельзя было сказать. Кирк пожалел вулканца, пытавшегося установить дипломатический диалог с Клингонами, да еще в подвыпившей компании обозленных людей. Ничего, завтра он помирится со Споком и уладит отношения с Клингонами, если те не передумают иметь дело с Федерацией после сегодняшнего вечера. В данный же момент выпитый эль до предела высвободил из Кирка всю накопившуюся ярость: в мыслях он снова вернулся к Кэрол, к ее смертельно-бледному восковому лицу, вспомнил, как поднималась и опускалась ее грудь, а дыхание поддерживалось искусственно при помощи маски…
Лучшее, что можно было сделать, – это оставаться корректным.
Горкон что-то говорил. Кирк нахмурился, стараясь вникнуть в смысл его слов.
– Благодарю вас, капитан Кирк. Вечер был чрезвычайно… поучительным.
Кирк почувствовал слабый укор совести и злость и ответил заплетающимся языком:
– Скоро нам предстоит встретиться еще.
Горкон посмотрел на него проницательным взглядом, от которого Кирк неуютно поежился.
– Вы не доверяете мне.
Капитан отвел взгляд.
– Я не виню вас, – спокойно продолжал Гор-кон. – В вашем представлении я – как бы это сказать? – своего рода стереотип. Если будет создан новый прекрасный мир, то нам, старым людям, жить в нем придется, ой, как тяжело.
Кирк почувствовал очередной приступ ярости, и кровь прилила к его лицу.
"Нам, старым людям…"
– Капитан Спок, – откланялся Горкон.
– Канцлер, – Спок повернулся к Азетбур. – Очень приятно было познакомиться, мадам.
– Капитан Спок, – поклонилась Азетбур, садясь рядом с отцом.
– Генерал Чанг, – неожиданно для себя самого и для других раскланялся Кирк. – Мне приятно…
Чанг смотрел на капитана, вновь приблизившись к нему чуть ли не вплотную, как будто испытывал Кирка, намереваясь заставить его отступить.
Поза Чанга, голос, кривая усмешка – все говорило о вызывающем поведении генерала.
– Как жаль, что приходится расставаться. Ну что ж, скажем друг другу "прощай" до следующей встречи?
Кирк сжал кулак, горя в этот момент единственным желанием двинуть Чангу по физиономии, но, видя тревожные взгляды Спока и Горкона, он вместо этого ударил в грудь себя и отдал честь, как это было принято у Клингонов.
Разъяренный Чанг был страшно поражен реакцией капитана Кирка.
Клингоны поднялись на платформу пространственного перемещения, и генерал, достав коммуникатор, сказал в него несколько слов и кивнул Кирку.
– Запускай, – скомандовал Кирк, даже не стремясь скрыть в голосе чувство облегчения.
Послышался тихий вой, фигуры Клингонов замерцали расплывшимся облачком и исчезли.
– Слава богу, – вздохнул Скотт, устало опираясь на приборную панель.
– А ты видел, как они ели? – посетовал Чехов, русский акцент которого стал еще заметнее после выпитого эля. – Ужасные манеры.
– Я очень сомневаюсь, – прервал его Спок тоном, которого Кирк раньше в голосе своего помощника не замечал, – что наше собственное поведение войдет в свод дипломатических отношений как образцовое.
Капитан Кирк провел рукой по лбу, словно пытаясь снять начинающуюся головную боль. Он решил, что завтра попробует принести свои извинения и подумает, как исправить ситуацию с клингонами, но это завтра, когда он сможет трезво мыслить. Теперь же стоило восстановить силы и прийти в норму.
– Пойду высплюсь, – негромко сказал Кирк Споку. – Дай мне знать, если найдешь способ исправить положение.
Капитан неуверенной походкой направился к себе в каюту с ложным ощущением, что со всеми неурядицами, возникшими за обедом, покончено.
Глава 4
Находясь под неусыпным оком телохранителя, Азетбур замешкалась у двери кубрика отца. Хотя на "Кроносе-1" был полдень, у нее все еще слегка кружилась голова от выпитого накануне зля, и девушка решила немедленно пойти к себе в каюту и полежать, пока не пройдет весь хмель. Постояв немного, она сбросила с себя дремоту – ее охватило непонятное ощущение страха, сопровождавшее ее с того самого момента, когда она ступила на корабль. Сердце Азетбур учащенно билось, она, не раздумывая, подошла к каюте Горкона в сопровождении телохранителя, приставленного охранять ее и ее каюту.
Рука Азетбур потянулась к звонку. Девушка сама не знала, зачем пришла сюда. Разве что убедиться в том, что ее отец по-прежнему жив. Еще до отлета на Землю Азетбур мучили сновидения о смерти отца. Теперь же, под влиянием эля, все опасения и страхи усилились, и она бежала к отцу, как ребенок, напуганный ночными кошмарами. Такое поведение было не к лицу члену Высшего Совета, и Азетбур стало стыдно.
Она нажала кнопку и облегченно вздохнула, увидев отца, одетого в простую черную тунику. Прежде чем войти, Азетбур сделала знак охраннику остаться за дверью и, когда та закрылась, пожурила Горкона:
– Отец, а где твоя охрана?
Это уже стало постоянной причиной раздора между ними. Горкон не уделял особого внимания своей личной безопасности, в то же время по отношению к дочери принимал самые немыслимые и чрезмерные меры для ее охраны. Канцлер полурассеянным взглядом обвел помещение, словно удивляясь тому, что не видит охранника, и провел пятерней по седеющей бороде. Рядом с креслом горел яркий свет, Азетбур заметила на видеоэкране текст. Она догадалась, что отец читал, когда она позвонила, готовясь – Азетбур в этом не сомневалась – к встрече со своими советниками. Она уже привыкла к его рассеянности – побочному результату напряженной работы.