- Нужно было рассмеяться его шутке.
- Попробуй рассмейся, когда на тебя наведен пистолет. Эй, что ты делаешь, черт возьми?
Аллен раздевал лежавшего на полу второго пилота, тот пытался нанести ему удар скованными руками. Летчик обернулся, и вертолет понесся вниз. Аллен присел на карточки, целя Монагану прямо в голову.
- Я убил немало людей, - сказал он.
Монаган повернулся и выровнял вертолет. Он соображал, что можно предпринять.
Как-то подать сигнал? Выбросить что-нибудь - записку, да мало ли что? Но нужно соблюдать осторожность. Настоящего убийцу он мог распознать. Лоуэлл был мастером этого дела. Потом он услышал вздох, оглянулся и увидел, что второй пилот обмяк.
Этот парень оглушил его рукояткой пистолета или приемом каратэ.
- Смотри вперед! - приказал Аллен.
Десять минут спустя рядом с летчиком сел человек в полицейской форме, но на сей раз вторым пилотом был Аллен.
- Часто выходишь на связь? - спросил он.
- Четкого расписания нет, - ответил Монаган. И получил пистолетом по скуле.
Пошла кровь.
- Каждые четверть часа, - сказал Монаган, - но необязательно с точностью до минуты.
Вертолет неторопливо пролетал над Потомаком, слева виднелся мемориал Линкольна, машины на Рок Крик Парквей, прямо по курсу - обелиск Вашингтона, белая, устремленная в небо шпага, серые правительственные здания на Пенсильвания- и Конститьюшн-авеню, красивые зеленые лужайки Молла, потом свернул к югу, промелькнул самолет, садящийся в Национальном аэропорту, и впереди показался склон холма, люди на нем, завидя приближающийся вертолет, стали прятаться. Их сотни, подумал Аллен. Там, должно быть, сотни полицейских. Но где же Уильямс?
Вертолет с двумя полицейскими на борту ни у кого на земле не вызывал подозрений.
Справа кружил еще один вертолет. Монаган запросил по радио:
- Участок. Есть новые распоряжения?
- Вас понял. Наблюдать местность возле особняка и могил. Видите Уильямса.
- Нет. Где он?
- Сейчас должен быть у особняка Ли. Вертолет спустился к крыше особняка.
Уильямса там не было. Тут по их каналу заговорили с другого вертолета:
- Вижу Уильямса. Он идет к кладбищу.
- Ведите пристальное наблюдение за местностью.
- Вас понял. Но там через каждые десять футов постовые. Вертолет Монагана описал круг и зашел в хвост другому. Лоуэлл понял, что Монаган хитрит. Летчик другого вертолета запросил:
- Эй, семьдесят восьмой, что делаешь?
- Иду по маршруту.
- На моей высоте?
Монаган побагровел и поднялся на пятьсот футов, надеясь, что этот маньяк не станет стрелять.
- Скажи, так засмотрелся вниз, что забыл, - прошептал Аллен.
- Я так засмотрелся вниз, что забыл, - передал Монаган.
- Вас понял. Только не виси у меня на хвосте.
А внизу, на красивейшем из кладбищ, Уильямс подошел к могиле и остановился, с виду одинокий, тихий человек, поглощенный эпитафией, которая оканчивалась словами: "...и этот свет воистину озарит мир".
Он стоял на открытом месте под наблюдением множества глаз и ждал. Несмотря на опасность, настроение у него было приподнятое - он знал, что Лоуэлл опять добился своего. Уильямс давно разгадал его план, потому что другого не могло и быть. Лоуэлл должен был появиться с воздуха - с одного из этих вертолетов, если не появится третий.
Но у Аллена в вертолете не все шло гладко. Его слепили слезы, Монаган следил за ним, выжидая удобного момента. Их нужно было унять, Аллен пересилил себя и утер глаза тыльной стороной ладони. Монаган уже не сомневался, что парень душевно неуравновешен. Он сознавал, что это дурно, но все же испытывал к нему сочувствие.
- Что случилось? - спросил он.
Аллен промолчал, но посмотрел вниз... ненавистный ему человек стоял у могилы с вечным огнем... И понял, что плачет потому, что после этого, живой или мертвый, он больше не будет ощущать ненависти в сердце... он сделал все, что мог, большего не сделал бы никто из этой глупой, безумной, маниакальной нации.
Вертолет Монагана внезапно изменил курс и стал снижаться к Уильямсу. Опустилась веревочная лестница, и прятавшиеся вблизи полицейские услышали голос, усиленный мегафоном:
- Нам приказано доставить вас в Белый дом, мистер Уильямс. Полицейские оцепенели. Коннорс с Джарвисом следили за происходящим, но этот голос привел их в недоумение. В Белый дом? Возможно! Коннорс повернулся к полицейскому с рацией.
- Свяжись с вертолетом, узнай, кто отдал этот приказ! Но не успел он отвернуться, как Уильямс ухватился за лестницу и полез в кабину. Стоящие вблизи полицейские ждали команды Коннорса. Полицейский с рацией сказал: "У них другая частота, сэр". Вертолет с Уильямсом на борту поднялся и плавно полетел в сторону Белого дома, другой устремился за ним, и сотня полицейских на земле поглядела на Коннорса с отвращением.
А на борту вертолета Уильямс сказал:
- Привет, Аллен.
20
Аллен защелкнул на Уильямсе наручники и сел на пол лицом к нему. Летчик нервозно спросил:
- Куда? Куда?
- Лэнгли, ЦРУ.
- Что?
- Сядешь на площадку за штаб-квартирой ЦРУ. Что в этом трудного?
- Там охрана, черт возьми! - сказал летчик. - Они не подпустят нас, откроют стрельбу.
- Лети, - сказал Аллен. - И передай на тот вертолет: если он не уберется с нашего хвоста, Уильямсу конец.
Монаган передал. Потом, развернув вертолет широкой дугой, полетел в Лэнгли.
Аллен расстегнул свою сумку и достал два заряда взрывчатки.
- "Кемит", - сказал Уильямс. - Похищен у "Рейнолдс Кемикл".
Аллен поглядел на него.
- Вы и это разнюхали?
- Конечно, - сказал Уильямс. - Что ты собираешься делать в Лэнгли? Чтобы взорвать весь комплекс, двух зарядов мало.
- Для того, что мне нужно, хватит, - ответил Аллен. Он вставил в оба заряда детонаторы, достал из сумки маленькую серую коробку и подсоединил провода детонаторов к клеммам на ней. Потом положил взрывчатку вместе с коробкой обратно в сумку.
- Кажется, я знаю, что побуждает тебя так действовать, Аллен, и если я прав, то я на твоей стороне.
- Еще бы, - сказал Аллен. - Потому-то вы и убили моего брата.
- Убил его стрелявший без разбору полицейский.
- Но подставили Томми вы. Вы помогли найти его. Зачем, Уильямс? С какой стати человеку Кеннеди стрелять мальчишек?
- Я не хотел этого, - сказал Уильямс. - Но твой брат нарушил закон, а я служу в министерстве юстиции. На лице Аллена заиграла усмешка.
- Вы имеете наглость говорить о законе - а вашем министерстве юстиции?
- Ты прав, Аллен, и вот почему я сказал, что я на твоей стороне. Я думаю, что, может, это была правильная мысль - решиться на убийства.
Теперь Аллен глядел на него в полном недоумении. Но их прервал окрик.
- Перед нами Лэнгли, - крикнул летчик. - Там везде вертолеты. Они не пропустят нас.
Аллен встал и поглядел через плечо летчика. Зеленые и красные огни вертолетов были ясно видны в темноте.
Один вертолет отделился от остальных и зашел сбоку, застрочил пулемет, пули пробивали обшивку, и летчик закричал по радио: "Господи! Они стреляют!
Остановите их!" Лоуэлл ударил его по плечу.
- Вниз! На посадку!
Летчик двинул ручку от себя, и вертолет под опасным углом стал снижаться к комплексу ЦРУ. Когда он приблизился к высокому забору, с земли стали стрелять охранники, над самым забором пуля пробила летчику голову, и вертолет камнем полетел вниз, громадные лопасти винта задели землю, вертолет перевернулся, Уильямса швырнуло на потолок, потом вперед, но Аллен не потерял сознания, он выбил рукояткой пистолета стекло, вытащил Уильямса и повел его по газону к темному зданию. Мимо них свистели пули, Лоуэлл внезапно упал на колено и выстрелил в кого-то, потом встал и подтолкнул Уильямса на дорожку, ведущую к двери. Пока он открывал замок, Уильямсу в плечо попала пуля, развернула и свалила наземь. Лоуэлл захлопнул и запер дверь.
- Идти можете?
Уильямс поднялся. При падении он ударился головой о ступеньки, и у него плыло перед глазами.
- Все в порядке. Только плечо.
- Это здание мне и нужно, - сказал .Лоуэлл. - Пошли. Они поднялись по темной лестнице на верхний этаж, потом по узкой лесенке к двери, ведущей на крышу.
Стрельба внизу прекратилась, было слышно только гудение вертолетов, шарящих прожекторами по земле. Уильямс прислонился к балюстраде, кровь из раны просачивалась через пиджак.
- Мы продержимся здесь не больше двух минут, - сказал он. Лоуэлл улыбнулся.
- Они не так глупы, чтобы стрелять сюда. Это третий корпус.
- Что он собой представляет?
- Ричардсон называл его складом грязных фокусов. Он набит взрывчаткой и газами.
Один снаряд с вертолета разнесет половину ЦРУ.
- Ты мог бы сделать это "кемитом", - сказал Уильямс.
- Я так и собираюсь сделать, - ответил Аллен. Должно быть, летчики получили приказ, потому что вертолеты теперь кружили, не стреляя. На земле охранники в пуленепробиваемых жилетах и касках оцепили темное здание. У одного был мегафон.
Его усиленный голос долетел из темноты:
- Сдавайся, Лоуэлл. Открой дверь на лестницу и подними руки. Уильямс поглядел на Аллена.
- Что станешь делать?
- Прежде всего отгоню охрану. Скажите им, что у меня два заряда динамита и я хочу взорвать этот корпус.
Уильямс встал и перегнулся через балюстраду. Наведенные снизу фонарики освещали его лицо.
- Назад! - крикнул он. - У Лоуэлла динамит, он хочет взорвать здание! Прикажите своим людям выйти.
Фонарики внизу замигали, когда охранники поняли, в чем дело, но никто из них не двинулся с места. Несколько человек даже шагнули вперед, словно собираясь штурмовать корпус.
- Не поверили, - сказал Уильямс Аллену. - Никто не уходит. Аллен вспомнил песчаную пустыню на севере штата Нью-Йорк; человек, привезший взрывчатку, бросил заряд Аллену, а он - представителю фирмы, стоящему под холмом, и тот поймал патрон дрожащими от страха руками. Потом "кемит" испытывали: жгли, стреляли в него, рубили топором, и, к удивлению Аллена, он не взорвался. Аллен получил бы дополнительную оплату за то, что был при этом.
Он открыл сумку, отцепил от "кемита" заряды и прикрепил вместо них длинные шнуры. Потом вручил заряды Уильямсу и снял с него наручники.
- Поднимите так, чтобы снизу было видно. Потом зажгите шнуры и перебросьте через балюстраду. "Кемит" не бросайте, иначе я вас убью.
- Ты хочешь взорвать здание? - спросил Уильямс.
- Это входит в план, - ответил Аллен. - К вашему сведению, я с самого начала собирался убить вас здесь, где орудуют ваши дружки. В третьем корпусе.
- Только шнуры зажигай сам. У меня одна рука не действует.
- Ладно, - сказал Аллен.
Он зажег оба шнура и отдал "кемит" Уильямсу. Уильямс встал снова и увидел, что охранники подошли вплотную к зданию. Подняв взрывчатку, он крикнул: "Запалы горят!" Потом перекинул шнуры через балюстраду, и они, рассыпая искры, повисли высоко над землей. Охранники в смятении отступили, человек с мегафоном крикнул находящимся в здании: "Те, кто внутри! Бегом наружу!" По лестнице послышался топот ног.
Уильямс вернул "кемит" Лоуэллу, и тот снова защелкнул наручники на его запястьях.
- Сработало, - сказал Уильямс. - Они бегут. Что дальше?
- Заряды не взорвутся, Уильямс, - ответил Лоуэлл. - Мы жгли эту взрывчатку в огне, и она не взорвалась. Взрывается она только электродетонатором. Но они этого не знают.
- Неглупо. В здании никого не осталось, - сказал Уильямс, - но толку от этого мало. Тебе не спастись, Аллен.
Свисавшие шнуры медленно, с треском горели. Уильямс понимал, что кто-то из охранников сообщает об этом по рации на вертолеты и спрашивает, как быть.
Лоуэлл поглядел на Уильямса.
- Я одного не могу понять. Почему они стреляли в вас? Мне казалось, вы будете хорошим заложником.
Уильямс поудобнее прижался к стене, чтобы левому плечу было не так больно.
- На прошлой неделе Ричардсон с Маркони пытались убить меня в Канаде.
Преднамеренно. Маркони знал, что я прилетаю, и сообщил Ричардсону.
- Но вы же из министерства юстиции, - сказал Аллен. - Вы их человек!
- Видимо, олимпийцы так не считают, - ответил Уильямс.
- Чем же все кончилось?
- Ричардсон мертв. Маркони по-прежнему ведет свою фальшивую игру.
- Гад, - сказал Аллен. - Он три года делал из меня идиота. Даже приставил моего брата к Колдуэллу, зная, что он будет арестован и я еще старательнее буду работать, как мне казалось, для дезертиров. Он подставил Томми вам, Уильямс.
Теперь над ними кружил только один вертолет. Уильямс понял, что другой улетел за снайперами, чтобы снять Лоуэлла. Но им нужно будет поспешить.
- Почему же ты не убил Маркони? - спросил Уильямс. - Почему решил убить шестерых незнакомцев?
- Будто не знаете, - ответил Лоуэлл. - У меня все было готово. Я хотел убить женщину, потом Уорнки, а вас оставлял напоследок. Потом своей телеграммой вы нарушили мое расписание. Значит, вы узнали об "Интернейшнл телевижн". Но вам не остановить меня!
На небольшой высоте подлетел вертолет, луч его прожектора пробежал по крыше и высветил их, сидящих у стены. Лоуэлл согнул в локте левую руку, положил на нее правую и выстрелом погасил прожектор.
- Отлично стреляешь, - одобрил Уильямс. Пламя шнуров уже подбиралось к зарядам в руках Лоуэлла. Он встал.
- Пора Уильямс. Во Вьетнаме Ричардсон несколько лет твердил мне о товарах на этом складе.
- Здание окружено, со всех сторон вертолеты и охранники, а ты надеешься уйти живым? Опомнись, Аллен, это конец.
Но Аллен выдернул шнуры из "кемита", снова вставил детонаторы и подсоединил провода. Вертолеты стали снижаться, Аллен поднял Уильямса на ноги и подтолкнул к лестнице. Когда они спускались, шум вертолетов стал громче; в свете прожекторов летчики должны были видеть, что крыша пуста и на нее можно садиться.
В коридоре первого этажа Аллен открыл дверь с табличкой "газы для разгона демонстраций", втолкнул Уильямса и запер. Уильямс увидел коричневые алюминиевые контейнеры с ничего не говорившими ему черными надписями: "XF 111", "TF 23", "OTT 101", Вернулся Лоуэлл уже без "кемита", он раскраснелся и тяжело дышал, с пояса его свисал противогаз. Подойдя к полке, где лежали гранаты с надписью "OTT 101", он положил десяток в пустой контейнер.
- Что такое "OTT сто один"? - спросил Уильямс.
- Во Вьетнаме мы называли его "рвотный газ". Прекрасно разгоняет толпу.
- А "кемит" в отсеке со взрывчаткой и часовой механизм пущен? В панике из-за газа и опасности взрыва ты надеешься скрыться?
- Вот именно.
- Это безнадежно, Аллен. Тебе не сделать даже пяти шагов. Ты погибнешь, и погибнешь напрасно. Твой план провалился, как бы ты ни считал.
Лоуэлл присел на бетонный пол рядом с Уильямсом.
- Послушайте, я знаю, на что иду. Но вчера вечером, прежде чем отправиться к вам, я отослал копии сделанных видеозаписей в редакции новостей всех телекомпаний Нью-Йорка. Там все... пленки, документы... Когда передачи пойдут в эфир, олимпийцам конец. Я свалю их, всю организацию.
- Убийством шестерых неповинных людей?
- Неповинных? - сказал Лоуэлл. - Этих четверых предателей, у которых я брал интервью! Они заслужили смерть! Такие, как они, и сделали возможным появление олимпийцев. Это был единственный способ...
Уильямс взглянул в горящие глаза Аллена. Искалеченный, разрушенный олимпийцами разум - или он мыслил ясно? Возможно, он нашел единственный способ разоблачить и уничтожить олимпийцев? Убийство шестерых людей Кеннеди к годовщине его гибели потрясло бы страну. Даже олимпийцы не могли бы помешать этой гласности...
- Я готов был расцеловать вас, когда после гибели Карсона вы созвали пресс-конференцию, - продолжал Аллен. - Слушайте, Уильямс, после сегодняшнего вечера телекомпании должны пустить мои пленки в эфир, даже Белый дом не сможет помешать этому. Что бы ни случилось со мной, мой план сработает! Я ни о чем не буду жалеть!
- Нет, Аллен, не сработает. Телекомпаний не пустят твои записи в эфир.
Лицо Аллена побледнело.
- Помнишь юбилейный фильм о Кеннеди, над которым ты работал в прошлом году?
Знаешь, почему я сообщил тебе, что видел твой фильм и ты был прав?
- Скажите.
- Я не видел фильма, но понял, что эта телекомпания служит ширмой для олимпийцев. И что ее юбилейный фильм будет под видом чествования поносить Кеннеди. Очень тонко. И очень эффективно.
Лоуэлл, словно бы погруженный в раздумье, покачал головой. Уильямс услышал, как он произнес "Брокуэй", потом "Ричардсон".
- Телекомпании, - недоуменно произнес он. - Я думал, что после "Уотергейта" они еще свободны. Думал, что по крайней мере...
- В прошлом году телекомпании отказались бы от тенденциозного фильма, сказал Уильямс. - Но юбилейный фильм этого года, который опорочит Кеннеди, сколь тонко, столь и эффективно, должен выйти в эфир. Почему? Потому что в этом году туда проникли олимпийцы.
И тут Аллен уставился на него со страхом.
- Не могут же они быть так сильны!
- Они сильны, Аллен, - сказал Уильямс. - Твои видеозаписи не увидят света. Я тебе гарантирую. Они исчезнут. Окажутся в руках олимпийцев.
Аллен, внезапно ставший по-мальчишечьи жалким, обхватил голову руками.
- О господи, господи... - Его тело содрогалось от рыданий. - Тогда нет никакой надежды! Никакой возможности!.. Он поднял взгляд, лицо его было залито слезами.
- Если я дам показания в суде, там скажут, что я просто сумасшедший убийца. Мне необходимы эти записи, Уильямс! Уильямс молчал.
- Все эти убийства... были... напрасны. Напрасны. Господи, - негромко произнес он дрожащим голосом. - Что случилось с нами, Уильямс? Что пошло не так после шестьдесят третьего года?
- У нас была возможность, и мы упустили ее, - тихо ответил Уильямс. Но мы упали или нас толкнули?
- Толкнули, - сказал Аллен почти шепотом. - Никто даже не представляет, как нас толкнули.
21
В 1963 году Аллен влюбился. Эта голубоглазая блондинка из Ленсинга, штат Мичиган, Мери Ноултон, работала секретаршей в бюро стандартов. По вечерам она посещала университет Джорджа Вашингтона, и Аллен познакомился с ней, придя туда подать заявление на несколько курсов лекций. Оба они были честолюбивы. Мери хотела вступить в Корпус мира, Аллен - посвятить себя политической деятельности.
Мери жила на втором этаже дома по Коннектикут-авеню вместе с двумя подругами, они обе работали секретаршами на государственной службе, и Аллен провел с ними много приятных вечеров, познавая еще неизвестное: зажженные свечи, Бартока и Баха, хорошие вина, он водил Мери на балет, и спектакль ему даже понравился.
Мери говорила подругам, что Аллен ей симпатичен, потому что он веселый. Он все время смешил ее.
Покинув Чикаго и дом властной тетки, Аллен чувствовал себя в Вашингтоне, будто в раю; горизонты его были широко открыты; он любил свою работу в ЮСИА: проходящие перед его глазами кадры фильмов, любовно смонтированные и склеенные, были окнами, в которые он видел новый мир. Он был частью этою мира. И надеялся когда-нибудь появиться на одной из пленок, это было возможно. Все было возможно.
Аллен был веселым, беззаботным и любил Мери; даже ее соседки по квартире обожали его. Он всегда развлекал их. Как-то они попросили его привезти ковер, купленный у одной знакомой. Трое девушек сели в его старую машину с открытым верхом, они подъехали к дому в Джорджтауне, и несколько минут спустя все четверо вышли из дома со свернутым в рулон ковром.
Но как было погрузить его в машину? В конце концов ковер подоткнули под заднее сиденье, и он торчал в сторону, словно телефонный столб. Аллен с двумя девушками на переднем сиденье и одной, державшей ковер, на заднем, делал поворот. На углу был конный полицейский; скрученный ковер ударил полицейского по спине и вышиб из седла. Тот в отчаянии ухватился за подпругу. Лошадь испугалась и понеслась галопом с полицейским под брюхом. Аллен спокойно свернул на ближайшем перекрестке и помчался домой, а что сталось с полицейским, они так и не узнали.
Аллен с Мери обсуждали свои планы, создание семьи в них не входило. Мери воспламенилась призывом Кеннеди: "Спроси себя, что ты можешь сделать для своей страны", - и ей хотелось сделать кое-что до замужества. Однажды дождливым августовским утром она отправилась в Корпус мира и предложила свои услуги, но ее отвергли, потому что она была слишком молода.
Потом президент Кеннеди поехал в Даллас, и после его смерти Аллен решил вступить в "зеленые береты". Мери была в восторге:
она впервые обнаружила нотку серьезности у этого весельчака. В тот вечер они, чтобы отпраздновать, сняли номер в отеле возле Капитолия и предавались любви, любовь усиливалась внезапным поворотом в их жизни, сознанием, что теперь, когда Кеннеди не стало, его дела переходят к ним.
Аллен отправился на войну, а Мери так и не вступила в Корпус мира. Два месяца спустя ей написали из Ленсинга, что ее отец серьезно болен, она поехала домой, там познакомилась с одним адвокатом и год спустя, написав Аллену письмо, которого он так и не получил, вышла за адвоката замуж. Адвокат оказался непоколебимым консерватором, он был одним из делегатов съезда, выдвигавшего Никсона, и Мери вскоре обнаружила, что ее политические взгляды изменились. Но Аллен не узнал этого, потому что больше не видел ее и потому что общим у них был только миг надежды, которой он больше никогда не испытывал; эта единственная отрада никогда больше не пробуждалась в его больной душе.
22
На крышу с грохотом приземлился вертолет, открылась дверь, и вниз по лестнице загремели шаги.
- Здание взлетит через несколько минут, и я вместе с ним.
- Не надо, Аллен! - сказал Уильямс. - Я знаю людей в правительстве, которые могут помочь!
Но Аллен равнодушно покачал головой.
- Вы дурачите себя, Уильямс, - сказал он. - Да простит меня бог за Карсона и Медуика. Да простит он меня за напрасно прожитую жизнь. Не стоило мне пытаться... - Тут ворвался мордастый охранник, за которым следовали еще двое, и выпустил очередь, едва не рассекшую Аллена пополам, Аллен скорчился, изо рта его хлынула кровавая пена, Уильямс крикнул охранникам: "Бегом из здания! Динамит!"
Охранники ухватили его за наручники и бросились по коридору к двери, выбежали на лужайку комплекса ЦРУ, где многие окна в темных зданиях вокруг были освещены, и на бегу кричали людям, чтобы они скрывались. Потом у них за спиной в небо взметнулся мощный взрыв, воздушная волна швырнула их на землю, и третий корпус взлетел вместе с бренным телом Аллена Лоуэлла, корчившимся в последней боли.
Из рапорта Джорджа Уильямса относительно Аллена Лоуэлла от 22/XI - 1973 года:
"...Обстоятельства этого расследования, включая покушение на мою жизнь, привели меня к выводу, что Лоуэлл был прав в предвидении опасности, до сих пор не известной американскому обществу.
Перед смертью Лоуэлл сказал мне, что сделал видеозаписи с разоблачением и отправил пленки трем крупнейшим телекомпаниям. Теперь мне сообщили, что пленки не дошли до адресатов. Я этому не верю. Я хочу добиться, чтобы наши с Лоуэллом сведения об олимпийцах стали достоянием общественности, и прошу поручить лично мне связаться с ЦРУ для смещения известных участников заговора.
Если эта просьба не будет удовлетворена, я немедленно подаю в отставку.
Джордж Уильямс, заместитель помощника министра юстиции США".
23
"Вслух не читать. Принять следующие меры:
Поставить на рапорте Уильямса от 22/Х1 - 1973 года гриф "Совершенно секретно".
Поручить Уильямсу связаться с начальником отдела ЦРУ Талха Бахтиари.
Харли Коннорс, помощник министра юстиции США".
[1] Информационное агентство США.
[2] Аристократический район Бостона.
[3] Здесь - вратарь (англ.).
[4] Копченая говядина.
[5] Испанизированное ругательство.
[6] Мужская рубашка в африканском стиле.
[7] Служба телетайпной связи.
[8] Фешенебельный район Вашингтона.
[9] Транспортно-десантный корабль.
[10] Танко-десантное плавучее судно.
[11] Десантная гусеничная автомашина.
[12] О господи (фр.).
[13] Ну вот (фр.).
[14] Организация "Студенты за демократическое общество".
[15] Парк в Вашингтоне.
[16] Президент США Л. Джонсон.
[17] Ассошиэйтед Пресс.
[18] Национальная футбольная лига.
- Попробуй рассмейся, когда на тебя наведен пистолет. Эй, что ты делаешь, черт возьми?
Аллен раздевал лежавшего на полу второго пилота, тот пытался нанести ему удар скованными руками. Летчик обернулся, и вертолет понесся вниз. Аллен присел на карточки, целя Монагану прямо в голову.
- Я убил немало людей, - сказал он.
Монаган повернулся и выровнял вертолет. Он соображал, что можно предпринять.
Как-то подать сигнал? Выбросить что-нибудь - записку, да мало ли что? Но нужно соблюдать осторожность. Настоящего убийцу он мог распознать. Лоуэлл был мастером этого дела. Потом он услышал вздох, оглянулся и увидел, что второй пилот обмяк.
Этот парень оглушил его рукояткой пистолета или приемом каратэ.
- Смотри вперед! - приказал Аллен.
Десять минут спустя рядом с летчиком сел человек в полицейской форме, но на сей раз вторым пилотом был Аллен.
- Часто выходишь на связь? - спросил он.
- Четкого расписания нет, - ответил Монаган. И получил пистолетом по скуле.
Пошла кровь.
- Каждые четверть часа, - сказал Монаган, - но необязательно с точностью до минуты.
Вертолет неторопливо пролетал над Потомаком, слева виднелся мемориал Линкольна, машины на Рок Крик Парквей, прямо по курсу - обелиск Вашингтона, белая, устремленная в небо шпага, серые правительственные здания на Пенсильвания- и Конститьюшн-авеню, красивые зеленые лужайки Молла, потом свернул к югу, промелькнул самолет, садящийся в Национальном аэропорту, и впереди показался склон холма, люди на нем, завидя приближающийся вертолет, стали прятаться. Их сотни, подумал Аллен. Там, должно быть, сотни полицейских. Но где же Уильямс?
Вертолет с двумя полицейскими на борту ни у кого на земле не вызывал подозрений.
Справа кружил еще один вертолет. Монаган запросил по радио:
- Участок. Есть новые распоряжения?
- Вас понял. Наблюдать местность возле особняка и могил. Видите Уильямса.
- Нет. Где он?
- Сейчас должен быть у особняка Ли. Вертолет спустился к крыше особняка.
Уильямса там не было. Тут по их каналу заговорили с другого вертолета:
- Вижу Уильямса. Он идет к кладбищу.
- Ведите пристальное наблюдение за местностью.
- Вас понял. Но там через каждые десять футов постовые. Вертолет Монагана описал круг и зашел в хвост другому. Лоуэлл понял, что Монаган хитрит. Летчик другого вертолета запросил:
- Эй, семьдесят восьмой, что делаешь?
- Иду по маршруту.
- На моей высоте?
Монаган побагровел и поднялся на пятьсот футов, надеясь, что этот маньяк не станет стрелять.
- Скажи, так засмотрелся вниз, что забыл, - прошептал Аллен.
- Я так засмотрелся вниз, что забыл, - передал Монаган.
- Вас понял. Только не виси у меня на хвосте.
А внизу, на красивейшем из кладбищ, Уильямс подошел к могиле и остановился, с виду одинокий, тихий человек, поглощенный эпитафией, которая оканчивалась словами: "...и этот свет воистину озарит мир".
Он стоял на открытом месте под наблюдением множества глаз и ждал. Несмотря на опасность, настроение у него было приподнятое - он знал, что Лоуэлл опять добился своего. Уильямс давно разгадал его план, потому что другого не могло и быть. Лоуэлл должен был появиться с воздуха - с одного из этих вертолетов, если не появится третий.
Но у Аллена в вертолете не все шло гладко. Его слепили слезы, Монаган следил за ним, выжидая удобного момента. Их нужно было унять, Аллен пересилил себя и утер глаза тыльной стороной ладони. Монаган уже не сомневался, что парень душевно неуравновешен. Он сознавал, что это дурно, но все же испытывал к нему сочувствие.
- Что случилось? - спросил он.
Аллен промолчал, но посмотрел вниз... ненавистный ему человек стоял у могилы с вечным огнем... И понял, что плачет потому, что после этого, живой или мертвый, он больше не будет ощущать ненависти в сердце... он сделал все, что мог, большего не сделал бы никто из этой глупой, безумной, маниакальной нации.
Вертолет Монагана внезапно изменил курс и стал снижаться к Уильямсу. Опустилась веревочная лестница, и прятавшиеся вблизи полицейские услышали голос, усиленный мегафоном:
- Нам приказано доставить вас в Белый дом, мистер Уильямс. Полицейские оцепенели. Коннорс с Джарвисом следили за происходящим, но этот голос привел их в недоумение. В Белый дом? Возможно! Коннорс повернулся к полицейскому с рацией.
- Свяжись с вертолетом, узнай, кто отдал этот приказ! Но не успел он отвернуться, как Уильямс ухватился за лестницу и полез в кабину. Стоящие вблизи полицейские ждали команды Коннорса. Полицейский с рацией сказал: "У них другая частота, сэр". Вертолет с Уильямсом на борту поднялся и плавно полетел в сторону Белого дома, другой устремился за ним, и сотня полицейских на земле поглядела на Коннорса с отвращением.
А на борту вертолета Уильямс сказал:
- Привет, Аллен.
20
Аллен защелкнул на Уильямсе наручники и сел на пол лицом к нему. Летчик нервозно спросил:
- Куда? Куда?
- Лэнгли, ЦРУ.
- Что?
- Сядешь на площадку за штаб-квартирой ЦРУ. Что в этом трудного?
- Там охрана, черт возьми! - сказал летчик. - Они не подпустят нас, откроют стрельбу.
- Лети, - сказал Аллен. - И передай на тот вертолет: если он не уберется с нашего хвоста, Уильямсу конец.
Монаган передал. Потом, развернув вертолет широкой дугой, полетел в Лэнгли.
Аллен расстегнул свою сумку и достал два заряда взрывчатки.
- "Кемит", - сказал Уильямс. - Похищен у "Рейнолдс Кемикл".
Аллен поглядел на него.
- Вы и это разнюхали?
- Конечно, - сказал Уильямс. - Что ты собираешься делать в Лэнгли? Чтобы взорвать весь комплекс, двух зарядов мало.
- Для того, что мне нужно, хватит, - ответил Аллен. Он вставил в оба заряда детонаторы, достал из сумки маленькую серую коробку и подсоединил провода детонаторов к клеммам на ней. Потом положил взрывчатку вместе с коробкой обратно в сумку.
- Кажется, я знаю, что побуждает тебя так действовать, Аллен, и если я прав, то я на твоей стороне.
- Еще бы, - сказал Аллен. - Потому-то вы и убили моего брата.
- Убил его стрелявший без разбору полицейский.
- Но подставили Томми вы. Вы помогли найти его. Зачем, Уильямс? С какой стати человеку Кеннеди стрелять мальчишек?
- Я не хотел этого, - сказал Уильямс. - Но твой брат нарушил закон, а я служу в министерстве юстиции. На лице Аллена заиграла усмешка.
- Вы имеете наглость говорить о законе - а вашем министерстве юстиции?
- Ты прав, Аллен, и вот почему я сказал, что я на твоей стороне. Я думаю, что, может, это была правильная мысль - решиться на убийства.
Теперь Аллен глядел на него в полном недоумении. Но их прервал окрик.
- Перед нами Лэнгли, - крикнул летчик. - Там везде вертолеты. Они не пропустят нас.
Аллен встал и поглядел через плечо летчика. Зеленые и красные огни вертолетов были ясно видны в темноте.
Один вертолет отделился от остальных и зашел сбоку, застрочил пулемет, пули пробивали обшивку, и летчик закричал по радио: "Господи! Они стреляют!
Остановите их!" Лоуэлл ударил его по плечу.
- Вниз! На посадку!
Летчик двинул ручку от себя, и вертолет под опасным углом стал снижаться к комплексу ЦРУ. Когда он приблизился к высокому забору, с земли стали стрелять охранники, над самым забором пуля пробила летчику голову, и вертолет камнем полетел вниз, громадные лопасти винта задели землю, вертолет перевернулся, Уильямса швырнуло на потолок, потом вперед, но Аллен не потерял сознания, он выбил рукояткой пистолета стекло, вытащил Уильямса и повел его по газону к темному зданию. Мимо них свистели пули, Лоуэлл внезапно упал на колено и выстрелил в кого-то, потом встал и подтолкнул Уильямса на дорожку, ведущую к двери. Пока он открывал замок, Уильямсу в плечо попала пуля, развернула и свалила наземь. Лоуэлл захлопнул и запер дверь.
- Идти можете?
Уильямс поднялся. При падении он ударился головой о ступеньки, и у него плыло перед глазами.
- Все в порядке. Только плечо.
- Это здание мне и нужно, - сказал .Лоуэлл. - Пошли. Они поднялись по темной лестнице на верхний этаж, потом по узкой лесенке к двери, ведущей на крышу.
Стрельба внизу прекратилась, было слышно только гудение вертолетов, шарящих прожекторами по земле. Уильямс прислонился к балюстраде, кровь из раны просачивалась через пиджак.
- Мы продержимся здесь не больше двух минут, - сказал он. Лоуэлл улыбнулся.
- Они не так глупы, чтобы стрелять сюда. Это третий корпус.
- Что он собой представляет?
- Ричардсон называл его складом грязных фокусов. Он набит взрывчаткой и газами.
Один снаряд с вертолета разнесет половину ЦРУ.
- Ты мог бы сделать это "кемитом", - сказал Уильямс.
- Я так и собираюсь сделать, - ответил Аллен. Должно быть, летчики получили приказ, потому что вертолеты теперь кружили, не стреляя. На земле охранники в пуленепробиваемых жилетах и касках оцепили темное здание. У одного был мегафон.
Его усиленный голос долетел из темноты:
- Сдавайся, Лоуэлл. Открой дверь на лестницу и подними руки. Уильямс поглядел на Аллена.
- Что станешь делать?
- Прежде всего отгоню охрану. Скажите им, что у меня два заряда динамита и я хочу взорвать этот корпус.
Уильямс встал и перегнулся через балюстраду. Наведенные снизу фонарики освещали его лицо.
- Назад! - крикнул он. - У Лоуэлла динамит, он хочет взорвать здание! Прикажите своим людям выйти.
Фонарики внизу замигали, когда охранники поняли, в чем дело, но никто из них не двинулся с места. Несколько человек даже шагнули вперед, словно собираясь штурмовать корпус.
- Не поверили, - сказал Уильямс Аллену. - Никто не уходит. Аллен вспомнил песчаную пустыню на севере штата Нью-Йорк; человек, привезший взрывчатку, бросил заряд Аллену, а он - представителю фирмы, стоящему под холмом, и тот поймал патрон дрожащими от страха руками. Потом "кемит" испытывали: жгли, стреляли в него, рубили топором, и, к удивлению Аллена, он не взорвался. Аллен получил бы дополнительную оплату за то, что был при этом.
Он открыл сумку, отцепил от "кемита" заряды и прикрепил вместо них длинные шнуры. Потом вручил заряды Уильямсу и снял с него наручники.
- Поднимите так, чтобы снизу было видно. Потом зажгите шнуры и перебросьте через балюстраду. "Кемит" не бросайте, иначе я вас убью.
- Ты хочешь взорвать здание? - спросил Уильямс.
- Это входит в план, - ответил Аллен. - К вашему сведению, я с самого начала собирался убить вас здесь, где орудуют ваши дружки. В третьем корпусе.
- Только шнуры зажигай сам. У меня одна рука не действует.
- Ладно, - сказал Аллен.
Он зажег оба шнура и отдал "кемит" Уильямсу. Уильямс встал снова и увидел, что охранники подошли вплотную к зданию. Подняв взрывчатку, он крикнул: "Запалы горят!" Потом перекинул шнуры через балюстраду, и они, рассыпая искры, повисли высоко над землей. Охранники в смятении отступили, человек с мегафоном крикнул находящимся в здании: "Те, кто внутри! Бегом наружу!" По лестнице послышался топот ног.
Уильямс вернул "кемит" Лоуэллу, и тот снова защелкнул наручники на его запястьях.
- Сработало, - сказал Уильямс. - Они бегут. Что дальше?
- Заряды не взорвутся, Уильямс, - ответил Лоуэлл. - Мы жгли эту взрывчатку в огне, и она не взорвалась. Взрывается она только электродетонатором. Но они этого не знают.
- Неглупо. В здании никого не осталось, - сказал Уильямс, - но толку от этого мало. Тебе не спастись, Аллен.
Свисавшие шнуры медленно, с треском горели. Уильямс понимал, что кто-то из охранников сообщает об этом по рации на вертолеты и спрашивает, как быть.
Лоуэлл поглядел на Уильямса.
- Я одного не могу понять. Почему они стреляли в вас? Мне казалось, вы будете хорошим заложником.
Уильямс поудобнее прижался к стене, чтобы левому плечу было не так больно.
- На прошлой неделе Ричардсон с Маркони пытались убить меня в Канаде.
Преднамеренно. Маркони знал, что я прилетаю, и сообщил Ричардсону.
- Но вы же из министерства юстиции, - сказал Аллен. - Вы их человек!
- Видимо, олимпийцы так не считают, - ответил Уильямс.
- Чем же все кончилось?
- Ричардсон мертв. Маркони по-прежнему ведет свою фальшивую игру.
- Гад, - сказал Аллен. - Он три года делал из меня идиота. Даже приставил моего брата к Колдуэллу, зная, что он будет арестован и я еще старательнее буду работать, как мне казалось, для дезертиров. Он подставил Томми вам, Уильямс.
Теперь над ними кружил только один вертолет. Уильямс понял, что другой улетел за снайперами, чтобы снять Лоуэлла. Но им нужно будет поспешить.
- Почему же ты не убил Маркони? - спросил Уильямс. - Почему решил убить шестерых незнакомцев?
- Будто не знаете, - ответил Лоуэлл. - У меня все было готово. Я хотел убить женщину, потом Уорнки, а вас оставлял напоследок. Потом своей телеграммой вы нарушили мое расписание. Значит, вы узнали об "Интернейшнл телевижн". Но вам не остановить меня!
На небольшой высоте подлетел вертолет, луч его прожектора пробежал по крыше и высветил их, сидящих у стены. Лоуэлл согнул в локте левую руку, положил на нее правую и выстрелом погасил прожектор.
- Отлично стреляешь, - одобрил Уильямс. Пламя шнуров уже подбиралось к зарядам в руках Лоуэлла. Он встал.
- Пора Уильямс. Во Вьетнаме Ричардсон несколько лет твердил мне о товарах на этом складе.
- Здание окружено, со всех сторон вертолеты и охранники, а ты надеешься уйти живым? Опомнись, Аллен, это конец.
Но Аллен выдернул шнуры из "кемита", снова вставил детонаторы и подсоединил провода. Вертолеты стали снижаться, Аллен поднял Уильямса на ноги и подтолкнул к лестнице. Когда они спускались, шум вертолетов стал громче; в свете прожекторов летчики должны были видеть, что крыша пуста и на нее можно садиться.
В коридоре первого этажа Аллен открыл дверь с табличкой "газы для разгона демонстраций", втолкнул Уильямса и запер. Уильямс увидел коричневые алюминиевые контейнеры с ничего не говорившими ему черными надписями: "XF 111", "TF 23", "OTT 101", Вернулся Лоуэлл уже без "кемита", он раскраснелся и тяжело дышал, с пояса его свисал противогаз. Подойдя к полке, где лежали гранаты с надписью "OTT 101", он положил десяток в пустой контейнер.
- Что такое "OTT сто один"? - спросил Уильямс.
- Во Вьетнаме мы называли его "рвотный газ". Прекрасно разгоняет толпу.
- А "кемит" в отсеке со взрывчаткой и часовой механизм пущен? В панике из-за газа и опасности взрыва ты надеешься скрыться?
- Вот именно.
- Это безнадежно, Аллен. Тебе не сделать даже пяти шагов. Ты погибнешь, и погибнешь напрасно. Твой план провалился, как бы ты ни считал.
Лоуэлл присел на бетонный пол рядом с Уильямсом.
- Послушайте, я знаю, на что иду. Но вчера вечером, прежде чем отправиться к вам, я отослал копии сделанных видеозаписей в редакции новостей всех телекомпаний Нью-Йорка. Там все... пленки, документы... Когда передачи пойдут в эфир, олимпийцам конец. Я свалю их, всю организацию.
- Убийством шестерых неповинных людей?
- Неповинных? - сказал Лоуэлл. - Этих четверых предателей, у которых я брал интервью! Они заслужили смерть! Такие, как они, и сделали возможным появление олимпийцев. Это был единственный способ...
Уильямс взглянул в горящие глаза Аллена. Искалеченный, разрушенный олимпийцами разум - или он мыслил ясно? Возможно, он нашел единственный способ разоблачить и уничтожить олимпийцев? Убийство шестерых людей Кеннеди к годовщине его гибели потрясло бы страну. Даже олимпийцы не могли бы помешать этой гласности...
- Я готов был расцеловать вас, когда после гибели Карсона вы созвали пресс-конференцию, - продолжал Аллен. - Слушайте, Уильямс, после сегодняшнего вечера телекомпании должны пустить мои пленки в эфир, даже Белый дом не сможет помешать этому. Что бы ни случилось со мной, мой план сработает! Я ни о чем не буду жалеть!
- Нет, Аллен, не сработает. Телекомпаний не пустят твои записи в эфир.
Лицо Аллена побледнело.
- Помнишь юбилейный фильм о Кеннеди, над которым ты работал в прошлом году?
Знаешь, почему я сообщил тебе, что видел твой фильм и ты был прав?
- Скажите.
- Я не видел фильма, но понял, что эта телекомпания служит ширмой для олимпийцев. И что ее юбилейный фильм будет под видом чествования поносить Кеннеди. Очень тонко. И очень эффективно.
Лоуэлл, словно бы погруженный в раздумье, покачал головой. Уильямс услышал, как он произнес "Брокуэй", потом "Ричардсон".
- Телекомпании, - недоуменно произнес он. - Я думал, что после "Уотергейта" они еще свободны. Думал, что по крайней мере...
- В прошлом году телекомпании отказались бы от тенденциозного фильма, сказал Уильямс. - Но юбилейный фильм этого года, который опорочит Кеннеди, сколь тонко, столь и эффективно, должен выйти в эфир. Почему? Потому что в этом году туда проникли олимпийцы.
И тут Аллен уставился на него со страхом.
- Не могут же они быть так сильны!
- Они сильны, Аллен, - сказал Уильямс. - Твои видеозаписи не увидят света. Я тебе гарантирую. Они исчезнут. Окажутся в руках олимпийцев.
Аллен, внезапно ставший по-мальчишечьи жалким, обхватил голову руками.
- О господи, господи... - Его тело содрогалось от рыданий. - Тогда нет никакой надежды! Никакой возможности!.. Он поднял взгляд, лицо его было залито слезами.
- Если я дам показания в суде, там скажут, что я просто сумасшедший убийца. Мне необходимы эти записи, Уильямс! Уильямс молчал.
- Все эти убийства... были... напрасны. Напрасны. Господи, - негромко произнес он дрожащим голосом. - Что случилось с нами, Уильямс? Что пошло не так после шестьдесят третьего года?
- У нас была возможность, и мы упустили ее, - тихо ответил Уильямс. Но мы упали или нас толкнули?
- Толкнули, - сказал Аллен почти шепотом. - Никто даже не представляет, как нас толкнули.
21
В 1963 году Аллен влюбился. Эта голубоглазая блондинка из Ленсинга, штат Мичиган, Мери Ноултон, работала секретаршей в бюро стандартов. По вечерам она посещала университет Джорджа Вашингтона, и Аллен познакомился с ней, придя туда подать заявление на несколько курсов лекций. Оба они были честолюбивы. Мери хотела вступить в Корпус мира, Аллен - посвятить себя политической деятельности.
Мери жила на втором этаже дома по Коннектикут-авеню вместе с двумя подругами, они обе работали секретаршами на государственной службе, и Аллен провел с ними много приятных вечеров, познавая еще неизвестное: зажженные свечи, Бартока и Баха, хорошие вина, он водил Мери на балет, и спектакль ему даже понравился.
Мери говорила подругам, что Аллен ей симпатичен, потому что он веселый. Он все время смешил ее.
Покинув Чикаго и дом властной тетки, Аллен чувствовал себя в Вашингтоне, будто в раю; горизонты его были широко открыты; он любил свою работу в ЮСИА: проходящие перед его глазами кадры фильмов, любовно смонтированные и склеенные, были окнами, в которые он видел новый мир. Он был частью этою мира. И надеялся когда-нибудь появиться на одной из пленок, это было возможно. Все было возможно.
Аллен был веселым, беззаботным и любил Мери; даже ее соседки по квартире обожали его. Он всегда развлекал их. Как-то они попросили его привезти ковер, купленный у одной знакомой. Трое девушек сели в его старую машину с открытым верхом, они подъехали к дому в Джорджтауне, и несколько минут спустя все четверо вышли из дома со свернутым в рулон ковром.
Но как было погрузить его в машину? В конце концов ковер подоткнули под заднее сиденье, и он торчал в сторону, словно телефонный столб. Аллен с двумя девушками на переднем сиденье и одной, державшей ковер, на заднем, делал поворот. На углу был конный полицейский; скрученный ковер ударил полицейского по спине и вышиб из седла. Тот в отчаянии ухватился за подпругу. Лошадь испугалась и понеслась галопом с полицейским под брюхом. Аллен спокойно свернул на ближайшем перекрестке и помчался домой, а что сталось с полицейским, они так и не узнали.
Аллен с Мери обсуждали свои планы, создание семьи в них не входило. Мери воспламенилась призывом Кеннеди: "Спроси себя, что ты можешь сделать для своей страны", - и ей хотелось сделать кое-что до замужества. Однажды дождливым августовским утром она отправилась в Корпус мира и предложила свои услуги, но ее отвергли, потому что она была слишком молода.
Потом президент Кеннеди поехал в Даллас, и после его смерти Аллен решил вступить в "зеленые береты". Мери была в восторге:
она впервые обнаружила нотку серьезности у этого весельчака. В тот вечер они, чтобы отпраздновать, сняли номер в отеле возле Капитолия и предавались любви, любовь усиливалась внезапным поворотом в их жизни, сознанием, что теперь, когда Кеннеди не стало, его дела переходят к ним.
Аллен отправился на войну, а Мери так и не вступила в Корпус мира. Два месяца спустя ей написали из Ленсинга, что ее отец серьезно болен, она поехала домой, там познакомилась с одним адвокатом и год спустя, написав Аллену письмо, которого он так и не получил, вышла за адвоката замуж. Адвокат оказался непоколебимым консерватором, он был одним из делегатов съезда, выдвигавшего Никсона, и Мери вскоре обнаружила, что ее политические взгляды изменились. Но Аллен не узнал этого, потому что больше не видел ее и потому что общим у них был только миг надежды, которой он больше никогда не испытывал; эта единственная отрада никогда больше не пробуждалась в его больной душе.
22
На крышу с грохотом приземлился вертолет, открылась дверь, и вниз по лестнице загремели шаги.
- Здание взлетит через несколько минут, и я вместе с ним.
- Не надо, Аллен! - сказал Уильямс. - Я знаю людей в правительстве, которые могут помочь!
Но Аллен равнодушно покачал головой.
- Вы дурачите себя, Уильямс, - сказал он. - Да простит меня бог за Карсона и Медуика. Да простит он меня за напрасно прожитую жизнь. Не стоило мне пытаться... - Тут ворвался мордастый охранник, за которым следовали еще двое, и выпустил очередь, едва не рассекшую Аллена пополам, Аллен скорчился, изо рта его хлынула кровавая пена, Уильямс крикнул охранникам: "Бегом из здания! Динамит!"
Охранники ухватили его за наручники и бросились по коридору к двери, выбежали на лужайку комплекса ЦРУ, где многие окна в темных зданиях вокруг были освещены, и на бегу кричали людям, чтобы они скрывались. Потом у них за спиной в небо взметнулся мощный взрыв, воздушная волна швырнула их на землю, и третий корпус взлетел вместе с бренным телом Аллена Лоуэлла, корчившимся в последней боли.
Из рапорта Джорджа Уильямса относительно Аллена Лоуэлла от 22/XI - 1973 года:
"...Обстоятельства этого расследования, включая покушение на мою жизнь, привели меня к выводу, что Лоуэлл был прав в предвидении опасности, до сих пор не известной американскому обществу.
Перед смертью Лоуэлл сказал мне, что сделал видеозаписи с разоблачением и отправил пленки трем крупнейшим телекомпаниям. Теперь мне сообщили, что пленки не дошли до адресатов. Я этому не верю. Я хочу добиться, чтобы наши с Лоуэллом сведения об олимпийцах стали достоянием общественности, и прошу поручить лично мне связаться с ЦРУ для смещения известных участников заговора.
Если эта просьба не будет удовлетворена, я немедленно подаю в отставку.
Джордж Уильямс, заместитель помощника министра юстиции США".
23
"Вслух не читать. Принять следующие меры:
Поставить на рапорте Уильямса от 22/Х1 - 1973 года гриф "Совершенно секретно".
Поручить Уильямсу связаться с начальником отдела ЦРУ Талха Бахтиари.
Харли Коннорс, помощник министра юстиции США".
[1] Информационное агентство США.
[2] Аристократический район Бостона.
[3] Здесь - вратарь (англ.).
[4] Копченая говядина.
[5] Испанизированное ругательство.
[6] Мужская рубашка в африканском стиле.
[7] Служба телетайпной связи.
[8] Фешенебельный район Вашингтона.
[9] Транспортно-десантный корабль.
[10] Танко-десантное плавучее судно.
[11] Десантная гусеничная автомашина.
[12] О господи (фр.).
[13] Ну вот (фр.).
[14] Организация "Студенты за демократическое общество".
[15] Парк в Вашингтоне.
[16] Президент США Л. Джонсон.
[17] Ассошиэйтед Пресс.
[18] Национальная футбольная лига.