Страница:
– Роксана... – почти прошептал Гаррисон.
Она встала со скамейки, поправила платье и долго смотрела на него, не произнося ни слова. Он видел, как пульсирует жилка у нее на шее.
– Я его ударила... – с трудом проговорила она, наконец. – И очень сильно... Так, что он упал...
– Дорогая, я это уже знаю, – кивнул Гаррисон. Роксана слегка закашлялась и некоторое время молча изучала лицо Гаррисона. Его выражение постепенно менялось, становясь из строгого мягким и добрым. В глазах появилась нежность... Роксана протянула ему руку. Гаррисон взял ее, заключив в свою широкую ладонь.
– Больно? – спросил он, заметив кровоточащую царапину на большом пальце.
– Немного. А как он?
– Получил свое. И думаю, запомнит это на всю жизнь.
Колльер вынул из кармана носовой платок и осторожно вытер кровь на пальце Роксаны.
– Давайте забинтуем, – предложил он. – Иначе кровь может капнуть на ваше новое платье и испортить его.
Гаррисон взял ее руку, повернул ладонью вверх и перевязал платком пораненный палец. Ладонь Роксаны была теплой и гладкой. Колльер подержал ее руку несколько мгновений и неожиданно поднес к губам. Взглянув в лицо Роксаны, он увидел, что ее зеленые глаза расширились, а брови удивленно изогнулись.
– Колльер... – прошептала она. – Прошу вас...
– Вы хотите, чтобы я вел себя скромно, дорогая? – пробормотал Гаррисон. – И вы всегда так беспощадно разгоняете своих возможных поклонников?
– Я... У меня никогда не было в них нужды... – призналась Роксана, начав почему-то заикаться.
– Тогда я буду скромным, – сказал Гаррисон. – В отличие от этого грубияна Гроувнера я никогда не был ни жестоким, ни бесчувственным. И ни разу не напивался до безобразия. Поверьте, Роксана, голова у меня очень даже ясная!
С этими словами Колльер обнял Роксану за талию.
– Колльер... – вновь прошептала она.
– Я не причиню вам вреда, дорогая, – тоже шепотом отозвался Гаррисон. – И даже не буду больше пытаться вас поцеловать... Если вы этого не желаете... Мне просто хочется ощущать вас как можно ближе. Вот так...
И он осторожно привлек Роксану к себе, прижавшись щекой к ее густым, шелковистым волосам.
Роксана подняла голову, посмотрела ему в глаза и тихо сказала:
– Колльер, я всегда не особенно серьезно относилась к светским правилам приличия. Но все же ведь мы с вами незнакомы...
– Мало знакомы, – поправил ее Гаррисон.
– Я никогда не дорожила присутствием около себя мужчины. Тем более в таком качестве.
– Правда? – прошептал Колльер у нее над ухом.
Его рука нежно заскользила вверх и вниз по спине Роксаны. У нее перехватило дыхание.
– Если я позволю вам продолжать в том же духе, – задыхаясь, проговорила Роксана, – то превращусь в Роуз Пибоди!
Она вырвалась из объятий Гаррисона. Тот смущенно отступил на шаг.
– Роуз Пибоди? – переспросил он и рассмеялся. – О, Роксана, Роксана! Ну зачем же так? Прошу вас, сядьте!
Положив ладони на плечи Роксаны, Колльер заставил ее снова опуститься на скамейку. Она подняла на него обиженные глаза. Гаррисон протянул руку и, как маленького ребенка, погладил девушку по голове. Роксана вздохнула и подставила щеку под его ладонь.
– Не могу понять, что заставило вас пойти с этим пьяницей. Неужели ревность?
Роксана взглянула на него с изумлением:
– Ревность? Это почему же?
– Потому что мисс Пибоди – воплощение флирта. А сегодняшнее ее поведение совсем отвратительно! Весь вечер она пыталась соблазнить меня. Успеха это не имело, уверяю вас. И Роуз отлично все видела. Но, несмотря на это, продолжала со мной флиртовать. И только теперь я догадался, с какой целью.
– С какой же?
– Она хотела досадить вам. И преуспела в этом, как я понял по вашей реакции.
– Моей реакции?!
– Да. Я почувствовал, что не совсем вам безразличен.
– Вы?!
– Да, именно я!
Роксана выпрямилась, и в следующее мгновение Гаррисон увидел ее огромные зеленые глаза совсем рядом со своими. В этих глазах было столько очарования, что у него перехватило дыхание. Но Роксана тут же опустила голову, делая вид, что хочет развязать узел на платке, которым был перебинтован палец.
В следующее мгновение Гаррисон уже сидел рядом с ней на скамейке и держал ее за руку. Роксана, не поднимая головы, тихо прошептала:
– Ревность – нехорошее чувство. Оно говорит о неуверенности человека в себе, жадности, узости мышления и еще о многих чертах характера, которые, думаю, мне несвойственны. Вы смутили меня, Колльер Гаррисон... И я не понимаю, что...
– Ни слова больше, дорогая! – прервал он Роксану, поправляя левой рукой локоны, упавшие ей на лоб.
Колльер наклонился и поцеловал перевязанный палец. Роксана закрыла глаза. И в следующую секунду почувствовала тепло его губ на своих. Почему-то на сей раз это не испугало и даже не удивило ее. Наверное, потому, что поцелуй был нежным и робким. В нем не было ни настойчивости, ни жадной торопливости.
Гаррисон провел своими губами по ее полураскрытым, ощутив вкус недавних слез. Роксана коснулась ладонью его волос. Неожиданно она почувствовала, как все тело Гаррисона напряглось, его руки обхватили ее плечи, а губы вновь прильнули к ее рту. Но на этот раз – требовательно и страстно.
– Роксана... – прошептал он, прервав затянувшийся поцелуй.
– Нет! – простонала она.
Высвободившись из его объятий, Роксана вскочила со скамейки и, глядя на Гаррисона горящими негодованием глазами, сказала тихим, но твердым голосом:
– Как вы смеете?!
– Извините, Роксана, – виновато произнес Колльер.
– Так вот вы какой! Ничем не отличаетесь от всех других мужчин! Мне следовало бы это сразу понять. А я-то думала, что могу вам доверять!
Роксана закрыла лицо руками, старясь скрыть вновь подступившие слезы.
– Роксана!..
– Не смейте меня так называть!
– А как же тогда? Дорогая? Милая?
– Тоже не смейте!
Гаррисон тихо засмеялся:
– Вы не думаете, что обращаться к вам в подобной ситуации «мисс Шеффилд» было бы глупо?
Колльер встал со скамейки и подошел вплотную к рыдающей девушке.
– Позвольте все-таки назвать вас «дорогая»?
– Нет!
Он осторожно положил руки на ее плечи. Она бросила на него враждебный взгляд, но не оттолкнула.
– А если я буду называть вас «любимая»? – мягко спросил Гаррисон.
– Никогда! Он улыбнулся:
– А если – «любовь моя»?
– Не будьте смешным! Мы едва знаем друг друга. И говорить о любви – просто абсурдно!
Гаррисон снял руки с плеч Роксаны и сказал с грустью:
– Возможно, вы и правы. Но я так не думаю.
Засунув руки в карманы, Колльер повернулся к Роксане спиной и, подняв голову, стал рассматривать небосклон, усыпанный звездами. С веранды доносились голоса, но слов разобрать было невозможно. Роксана прошуршала мимо него платьем, как бы ненароком задев его за рукав. Некоторое время Гаррисон слышал ее мягкие, удаляющиеся в сторону дома шаги...
Глава 5
Она встала со скамейки, поправила платье и долго смотрела на него, не произнося ни слова. Он видел, как пульсирует жилка у нее на шее.
– Я его ударила... – с трудом проговорила она, наконец. – И очень сильно... Так, что он упал...
– Дорогая, я это уже знаю, – кивнул Гаррисон. Роксана слегка закашлялась и некоторое время молча изучала лицо Гаррисона. Его выражение постепенно менялось, становясь из строгого мягким и добрым. В глазах появилась нежность... Роксана протянула ему руку. Гаррисон взял ее, заключив в свою широкую ладонь.
– Больно? – спросил он, заметив кровоточащую царапину на большом пальце.
– Немного. А как он?
– Получил свое. И думаю, запомнит это на всю жизнь.
Колльер вынул из кармана носовой платок и осторожно вытер кровь на пальце Роксаны.
– Давайте забинтуем, – предложил он. – Иначе кровь может капнуть на ваше новое платье и испортить его.
Гаррисон взял ее руку, повернул ладонью вверх и перевязал платком пораненный палец. Ладонь Роксаны была теплой и гладкой. Колльер подержал ее руку несколько мгновений и неожиданно поднес к губам. Взглянув в лицо Роксаны, он увидел, что ее зеленые глаза расширились, а брови удивленно изогнулись.
– Колльер... – прошептала она. – Прошу вас...
– Вы хотите, чтобы я вел себя скромно, дорогая? – пробормотал Гаррисон. – И вы всегда так беспощадно разгоняете своих возможных поклонников?
– Я... У меня никогда не было в них нужды... – призналась Роксана, начав почему-то заикаться.
– Тогда я буду скромным, – сказал Гаррисон. – В отличие от этого грубияна Гроувнера я никогда не был ни жестоким, ни бесчувственным. И ни разу не напивался до безобразия. Поверьте, Роксана, голова у меня очень даже ясная!
С этими словами Колльер обнял Роксану за талию.
– Колльер... – вновь прошептала она.
– Я не причиню вам вреда, дорогая, – тоже шепотом отозвался Гаррисон. – И даже не буду больше пытаться вас поцеловать... Если вы этого не желаете... Мне просто хочется ощущать вас как можно ближе. Вот так...
И он осторожно привлек Роксану к себе, прижавшись щекой к ее густым, шелковистым волосам.
Роксана подняла голову, посмотрела ему в глаза и тихо сказала:
– Колльер, я всегда не особенно серьезно относилась к светским правилам приличия. Но все же ведь мы с вами незнакомы...
– Мало знакомы, – поправил ее Гаррисон.
– Я никогда не дорожила присутствием около себя мужчины. Тем более в таком качестве.
– Правда? – прошептал Колльер у нее над ухом.
Его рука нежно заскользила вверх и вниз по спине Роксаны. У нее перехватило дыхание.
– Если я позволю вам продолжать в том же духе, – задыхаясь, проговорила Роксана, – то превращусь в Роуз Пибоди!
Она вырвалась из объятий Гаррисона. Тот смущенно отступил на шаг.
– Роуз Пибоди? – переспросил он и рассмеялся. – О, Роксана, Роксана! Ну зачем же так? Прошу вас, сядьте!
Положив ладони на плечи Роксаны, Колльер заставил ее снова опуститься на скамейку. Она подняла на него обиженные глаза. Гаррисон протянул руку и, как маленького ребенка, погладил девушку по голове. Роксана вздохнула и подставила щеку под его ладонь.
– Не могу понять, что заставило вас пойти с этим пьяницей. Неужели ревность?
Роксана взглянула на него с изумлением:
– Ревность? Это почему же?
– Потому что мисс Пибоди – воплощение флирта. А сегодняшнее ее поведение совсем отвратительно! Весь вечер она пыталась соблазнить меня. Успеха это не имело, уверяю вас. И Роуз отлично все видела. Но, несмотря на это, продолжала со мной флиртовать. И только теперь я догадался, с какой целью.
– С какой же?
– Она хотела досадить вам. И преуспела в этом, как я понял по вашей реакции.
– Моей реакции?!
– Да. Я почувствовал, что не совсем вам безразличен.
– Вы?!
– Да, именно я!
Роксана выпрямилась, и в следующее мгновение Гаррисон увидел ее огромные зеленые глаза совсем рядом со своими. В этих глазах было столько очарования, что у него перехватило дыхание. Но Роксана тут же опустила голову, делая вид, что хочет развязать узел на платке, которым был перебинтован палец.
В следующее мгновение Гаррисон уже сидел рядом с ней на скамейке и держал ее за руку. Роксана, не поднимая головы, тихо прошептала:
– Ревность – нехорошее чувство. Оно говорит о неуверенности человека в себе, жадности, узости мышления и еще о многих чертах характера, которые, думаю, мне несвойственны. Вы смутили меня, Колльер Гаррисон... И я не понимаю, что...
– Ни слова больше, дорогая! – прервал он Роксану, поправляя левой рукой локоны, упавшие ей на лоб.
Колльер наклонился и поцеловал перевязанный палец. Роксана закрыла глаза. И в следующую секунду почувствовала тепло его губ на своих. Почему-то на сей раз это не испугало и даже не удивило ее. Наверное, потому, что поцелуй был нежным и робким. В нем не было ни настойчивости, ни жадной торопливости.
Гаррисон провел своими губами по ее полураскрытым, ощутив вкус недавних слез. Роксана коснулась ладонью его волос. Неожиданно она почувствовала, как все тело Гаррисона напряглось, его руки обхватили ее плечи, а губы вновь прильнули к ее рту. Но на этот раз – требовательно и страстно.
– Роксана... – прошептал он, прервав затянувшийся поцелуй.
– Нет! – простонала она.
Высвободившись из его объятий, Роксана вскочила со скамейки и, глядя на Гаррисона горящими негодованием глазами, сказала тихим, но твердым голосом:
– Как вы смеете?!
– Извините, Роксана, – виновато произнес Колльер.
– Так вот вы какой! Ничем не отличаетесь от всех других мужчин! Мне следовало бы это сразу понять. А я-то думала, что могу вам доверять!
Роксана закрыла лицо руками, старясь скрыть вновь подступившие слезы.
– Роксана!..
– Не смейте меня так называть!
– А как же тогда? Дорогая? Милая?
– Тоже не смейте!
Гаррисон тихо засмеялся:
– Вы не думаете, что обращаться к вам в подобной ситуации «мисс Шеффилд» было бы глупо?
Колльер встал со скамейки и подошел вплотную к рыдающей девушке.
– Позвольте все-таки назвать вас «дорогая»?
– Нет!
Он осторожно положил руки на ее плечи. Она бросила на него враждебный взгляд, но не оттолкнула.
– А если я буду называть вас «любимая»? – мягко спросил Гаррисон.
– Никогда! Он улыбнулся:
– А если – «любовь моя»?
– Не будьте смешным! Мы едва знаем друг друга. И говорить о любви – просто абсурдно!
Гаррисон снял руки с плеч Роксаны и сказал с грустью:
– Возможно, вы и правы. Но я так не думаю.
Засунув руки в карманы, Колльер повернулся к Роксане спиной и, подняв голову, стал рассматривать небосклон, усыпанный звездами. С веранды доносились голоса, но слов разобрать было невозможно. Роксана прошуршала мимо него платьем, как бы ненароком задев его за рукав. Некоторое время Гаррисон слышал ее мягкие, удаляющиеся в сторону дома шаги...
Глава 5
Опершись плечом об оконную раму, Гаррисон глубоко затянулся сигарой, дабы прочистить горло и ноздри крепким турецким табаком, а затем загасил ее в стоявшей на столике пепельнице.
Колльер думал о том, что лорд Каннинг оказался вполне здравомыслящим человеком. Встреча с ним прошла совсем неплохо. Генерал-губернатор в отличие от его начальства заинтересовался тем, что Колльер ему рассказал, внял его предостережениям, не привлек к ответственности за то, каким способом Гаррисон получил эту информацию, что, впрочем, не выходило за рамки закона. Да, лорд Каннинг оказался поистине здравомыслящим человеком! Но ведь он совсем недавно приехал в Индию!.. Будут ли попытки первого умного, энергичного и неподкупного губернатора иметь вес в правительственных кругах, погрязших в лени, некомпетентности и бесчестии?
На этот вопрос сможет ответить только время.
Гаррисон повернулся и, пройдя между двумя шеренгами караула из одетых в форму алого цвета сипаев, вернулся в холл.
Мысли его были далеко. В дом из сада задувал прохладный ветерок, напоенный ароматом жасмина. Сверху доносились приглушенные голоса. Колльеру показалось, что один из них принадлежал дочери лорда Каннинга.
Гаррисон вышел на крыльцо, спустился по небольшой лесенке и остановился на нижней ступеньке. Обернувшись, он посмотрел наверх и нахмурился. Меньше месяца назад Колльер был свидетелем того, как по этой лестнице, согнувшись, поднимался сам Каннинг, чтобы занять кабинет генерал-губернатора. Выстроившиеся тогда у входа слуги с болью смотрели на сутулую фигуру, как бы угадывая в ее бросающейся в глаза немощи дурную примету.
Постояв так несколько секунд, Гаррисон решительно шагнул в ночь и направился по усыпанной галькой дорожке к выходу с территории губернаторской резиденции.
Главной темой его разговора с Каннингом была возраставшая опасность для женщин и детей, приехавших из Европы. В отличие от него Лоуренс – другой, очень уважаемый Гаррисоном крупный чиновник провинции Бенгалии – считал, что в кризисной ситуации уже не будет возможности уделять нужного внимания семьям английских военных. Колльер отлично понимал причины, заставившие Лоуренса сделать столь жесткое заявление, но согласиться с ним не мог. Ему не позволила совесть.
Лошадь Гаррисона была привязана у ворот резиденции. Он легко вскочил в седло и, тронув поводья, направился в сторону светившегося вдали огнями городского рынка. Ночь была темная. Сквозь ветви деревьев просматривалось небо, на котором мерцали молочные звезды, будто рассыпанные по черному бархату. Серая лента дороги была едва видна. Отсюда было недалеко и до дома Стентонов.
Гаррисон не был любителем роскошных светских раутов и старался по возможности их избегать. Но после важного разговора с генерал-губернатором он почувствовал желание с кем-нибудь поговорить. Семейство Стентонов очень подходило для этого.
Пока Колльер ехал, мисс Роксана Шеффилд, оценив ситуацию, клялась себе впредь воздерживаться от слез и проявлять истинную стойкость, граничащую, может быть, даже с геройством. Да, она будет сохранять кристальную ясность мыслей даже в том случае, если произойдет что-нибудь совершенно ужасное! Но в то же время Роксана задумалась и о том, что ее излишняя самоуверенность может заставить мужчину почувствовать себя... лишним. И тогда...
Роксана увидела Гаррисона задолго до того, как он подъехал достаточно близко, чтобы в сумерках спускавшейся ночи узнать ее среди модно разодетых дам, устроившихся прямо на земле, подложив коврики и подушки. Ее первым желанием было убежать, но она усилием воли заставила себя этого не делать. Рядом с ней сидела Юнити, которая успела проследить за взглядом Роксаны и громко воскликнула, обращаясь к Августе:
– Посмотри, мама! Да это же капитан Гаррисон! Он скачет к нам! Может быть, ему удастся разговорить нашу Роксану!
– Юнити! – строго одернула ее Августа.
– Юнити! – эхом повторила за ней и сама Роксана, почувствовав, что сердце вот-вот вырвется у нее из груди.
Она прикрыла лицо веером и чуть слышно шепнула из-под него:
– Согласитесь, Юнити, ведь это никуда не годится!
Хотя Роксана и видела приближавшегося Гаррисона, она постаралась дать понять Юнити, что ее куда больше интересует не он, а немецкий капельмейстер, пытающийся добиться от полкового оркестра более или менее сносного исполнения популярной английской мелодии.
На самом же деле на душе Роксаны было совсем не так спокойно. Ведь эта встреча должна была стать первой после памятной сцены в саду Стентонов. И Роксана не знала, как Гаррисон будет сейчас себя с ней вести.
По мере приближения Гаррисона движение веера в руках Роксаны становилось все более нервным и энергичным, а дыхание все более неровным.
– Добрый вечер, капитан Гаррисон! – приветствовала Колльера миссис Стентон.
Гаррисон взялся рукой за луку седла, легко спрыгнул с лошади и галантно раскланялся:
– Добрый вечер, миссис Стентон, мисс Стентон, мисс Шеффилд!
Роксана взглянула через плечо на Колльера, стремясь всем своим видом показать, что его появление ее очень удивило.
– Добрый вечер, капитан Гаррисон! – холодно сказала она.
Колльер широко улыбнулся, усаживаясь между Роксаной и Юнити, и вытянул свои длинные ноги.
– Ну и как, уважаемые дамы? Вам нравится сегодняшний вечер?
– О да! – воскликнула Юнити.
– Нравился до этой минуты, – буркнула Роксана. Гаррисон рассмеялся, поняв довольно ясный намек, и тут же сделал ответный выпад:
– А как поживает ваш палец, мисс Шеффилд?
Роксана протянула ему руку, демонстрируя, что царапина почти зажила, после чего тут же снова опустила руку на колени.
– Никакая инфекция не попала? – озабоченно спросил Колльер.
– Нет.
– Вот и прекрасно! А Гарри, насколько я понимаю, получил свое?
– Думаю, да, – холодно и с явным раздражением ответила Роксана, снова переводя взгляд на капельмейстера.
Весь разговор происходил шепотом. Тем не менее Роксана почувствовала озабоченность Гаррисона состоянием ее пораненной руки и оценила это. Она посмотрела в лицо Колльеру и заметила трогательно-нежное выражение в его глазах. И вдруг ощутила, что у нее перехватило дыхание.
– О чем вы там шепчетесь? – заинтересовалась Августа.
– О том, какая сегодня теплая ночь, миссис Стентон, – так легко солгала в ответ Роксана, что Гаррисон невольно бросил на нее удивленный, если не осуждающий взгляд.
– Да, сегодня действительно теплый вечер, – согласилась Августа.
– До чего же гладок ваш язык, Роксана, когда вы не хотите говорить всей правды, – прошептал с усмешкой Гаррисон.
– Бывает и так, – кивнула в ответ Роксана. – А вам часто приходится лгать?
– Нет. Обычно находится достаточно аргументов, чтобы обойтись без этого.
– Вы просто несносны! И к тому же очень дерзки!
– Скажите это громче, чтобы все слышали. Ведь я нередко становлюсь здесь предметом пересудов. Должен признаться, что, по правде говоря, до некоторой степени заслужил ваш гнев.
– Вы считаете, что только до некоторой? Ничего себе! Вы... Вы поцеловали меня, сэр... Пытались склонить к любовной интрижке. И при этом считаете, что заслужили мой гнев только до «некоторой» степени?
– Что? Я пытался склонить вас к любовной интрижке?! Вот это мило! Дорогая моя наивность! Существует множество куда более действенных способов склонить женщину к любовной интрижке, нежели то, что произошло между нами! Поверьте мне!
Гаррисон прошептал это так тихо, что Роксана не расслышала доброй половины слов. Но при этом она почему-то почувствовала, как легкая дрожь, подобно прохладному ветерку, пробежала вдоль ее спины.
– В таком случае мне остается признать, что я никогда не перестану быть, как вы изволили выразиться, «наивностью» в оценке подобного поведения с чьей-либо стороны.
Гаррисон неожиданно рассмеялся. У Роксаны это вызвало нешуточное раздражение. Веер в руке заметался с такой бешеной скоростью, что ее оголенная рука покрылась гусиной кожей. Заметив это, Роксана поспешно положила веер на колени.
Августа, с интересом наблюдавшая за происходящим, воспользовалась моментом, чтобы чуть податься вперед, легонько хлопнуть капитана Гаррисона перьями веера по плечу и спросить полушепотом с невинной улыбкой:
– Что у вас за секреты, капитан? Неприлично же так долго о чем-то шушукаться у всех на виду!
Колльер повернулся к Августе и уже открыл рот для ответа, когда Роксана его опередила.
– Капитан считает, – бойко сказала она, – что оркестр играет мелодию «Последние розы лета». А мне кажется, что он ошибается. Вот мы и спорим!
Гаррисон от удивления выгнул бровь. Но Роксана, не обращая на него никакого внимания, посмотрела сначала на Августу, а затем – на Юнити, которая, покачав головой, сказала:
– Капитан Гаррисон не ошибся, Роксана. Это действительно мелодия «Последние розы лета».
– Конечно, я не ошибся! – усмехнулся Колльер.
Роксана дернула плечом и бросила на капитана испепеляющий взгляд. Но теперь уже Гаррисон игнорировал его и благодарно улыбнулся Юнити. Потом повернулся к Роксане и многозначительно сказал:
– Не хотели бы вы, мисс Шеффилд, немного прогуляться со мной?
– Зачем? – пожала плечами Роксана. – Чего вы еще хотите от меня, капитан Гаррисон?
Гаррисон посмотрел на Юнити и, убедившись, что ее мысли блуждают где-то очень далеко, прошептал Роксане на ухо:
– Мне нужно минутку побыть с вами наедине.
– Зачем? – спросила Роксана, глядя куда-то в сторону.
– Вы хотите, чтобы я сказал? Но нас могут услышать, а это было бы совершенно излишним.
Он протянул руку к подолу юбки Роксаны, отороченному шелковыми розочками, и принялся кончиками пальцев играть одной из них. Роксана оглянулась по сторонам и отбросила руку Колльера.
– Прекратите! – прошептала она.
– Я просто хочу вызвать вас на разговор, – заметил Гаррисон.
– Недостойный способ!
– Пусть так. Но я все же очень хочу с вами поговорить.
– Сомневаюсь, что разговор получится.
Колльер подвинулся ближе к Роксане. Повернувшись к ней, он сорвал несколько травинок и зажал их между зубов.
– Как вы думаете, чего я жду от вас? – прошептал он.
– Откуда я знаю?
– Как бы то ни было, но, клянусь, вы ничем не рискуете, если согласитесь немного пройтись со мной.
– Я не пойду.
Выплюнув изо рта травинки, Гаррисон приподнялся и сел совсем рядом с Роксаной, стараясь при этом заслонить девушку от посторонних взглядов.
– Чего вы боитесь, Роксана?
– Я...
Роксана запнулась и облизнула губы. При свете фонарей смуглая кожа Гаррисона отливала медью, а глаза блестели. Роксана вдруг почувствовала, что находиться рядом с этим человеком далеко не безопасно. Но все же она глубоко вздохнула и твердо сказала:
– Я ничего не боюсь!
Естественно, она лгала, и Гаррисон знал это.
– Пойдемте со мной, Роксана, – очень мягко повторил он, приподнимаясь. – Это будет очень короткая прогулка, обещаю вам!
Колльер протянул Роксане руку, чтобы помочь подняться. Она нахмурилась и несколько мгновений колебалась. Потом все-таки приняла протянутую руку, сжала пальцы Гаррисона и нехотя встала.
– С вашего разрешения, миссис Стентон, – обратился Колльер к Августе, – я хотел бы немного пройтись с мисс Шеффилд.
Августа, восседавшая в кресле-качалке, наклонила набок голову и озадаченно посмотрела на обоих:
– Дорогой капитан Гаррисон! Просить разрешения вам надлежит не у меня, а у полковника Стентона. А его сейчас здесь нет.
– Ради Бога, мама, капитан Гаррисон просит всего лишь разрешения на какое-то время уйти, а вовсе не жениться на мисс Шеффилд! – рассмеялась Юнити. – Он просто хочет предложить ей немного побыть на свежем воздухе. Разреши им, мама! Пусть погуляют.
Роксана перехватила благодарный взгляд, брошенный Гаррисоном на Юнити, и одновременно заметила озабоченное выражение на лице хозяйки дома.
– Хорошо, – смилостивилась миссис Стентон. – Только ненадолго. И не уходите далеко.
Роксана покорно кивнула, а Гаррисон просиял. Он взял Роксану за руку и повел по уходившей в глубь сада дорожке подальше от расположившегося на траве общества. При этом Колльер приветливо кивал знакомым попадавшимся навстречу.
Колльер и Роксана смешались с многочисленными парами, вышедшими на вечернюю прогулку. Некоторые взяли с собой детей, которые с громким смехом носились по дорожкам, не обращая внимания на строгие окрики нянек. Роксана отметила, что дети говорили на местном языке не хуже, чем на родном.
Молодые женщины были одеты в красивые легкие платья пастельных тонов. Их сопровождали чаще всего офицеры, в том числе и кавалеристы. Последние курсировали на лошадях между группами гуляющих и верандой, привозя своим дамам бокалы с прохладительными напитками.
Казалось, что всех, кроме детей и офицеров, гулявших со своими женами, эта ночь заражала настроением легкого флирта.
Роксана бросила взгляд на очередного офицера, нагнувшегося с седла к своей даме, дабы вручить ей бокал с холодным лимонадом, и машинально облизала пересохшие губы. Это тут же было замечено Гаррисоном.
– Боже, какой же я недогадливый! – воскликнул он, останавливаясь. – Ведь вы, наверное, хотите пить! Извините, я сейчас же принесу чего-нибудь освежающего!
– Нет, спасибо! – поспешила отказаться Роксана.
Колльер взял ее руку и игриво пощекотал ладонь кончиками пальцев. Роксана улыбнулась. Не говоря друг другу ни слова, они пошли дальше. Время от времени Роксана искоса поглядывала на Гаррисона. Ее удивляло его молчание. Не сам ли он настаивал на этой прогулке, во время которой хотел поговорить с ней о чем-то очень важном? Почему же теперь он упорно молчит? В то же время Роксана чувствовала, что он волнуется.
Поймав ее взгляд, Гаррисон улыбнулся. Роксана поспешно отвернулась. Да, Колльер определенно был чем-то озабочен. Но делиться с ней своими тревогами явно не собирался. Во всяком случае, сейчас. И все же его улыбка, такая теплая и нежная, отчего-то взволновала Роксану. Колльер бы очень удивился, если бы догадался об этом.
Незаметно они подошли к воротам и вскоре оказались на оживленной улице.
– Вот сюда, – неожиданно нарушил молчание Гаррисон и свернул направо.
Роксана машинально последовала за ним, не зная, куда и зачем.
За освещенным разноцветными огнями рынком, на самом краю непроглядной тьмы, длинной чередой выстроились в ожидании седоков экипажи. Подвешенные на них небольшие фонарики, похожие в темноте на ночных светлячков, тускло освещали сидевших прямо на земле возниц, предававшихся дремоте или же лениво переговаривавшихся между собой.
Роксана и Гаррисон долго пробирались между повозками, сопровождаемые тихим жужжанием голосов возниц, позвякиванием прикрепленных к сбруе лошадей колокольчиков и доносившимся время от времени мирным постукиванием копыт о твердую землю. За дорогой виднелось уходящее в темноту ночи широкое поле, поросшее высокой сочной травой и окаймленное развесистыми деревьями, сквозь ветви которых просматривалось усыпанное звездами небо.
Роксана держала Колльера под руку, положив ладонь на его локоть. Сквозь плотную форменную рубашку она ощущала волнующую теплоту мужского тела, чувствовала твердые бицепсы. Слышала глубокое, но в то же время учащенное дыхание Гаррисона. Да и она сейчас дышала не столь ровно, как обычно...
Подняв голову, Роксана посмотрела на Гаррисона и спросила:
– Разве вы не обещали, что мы не будем отходить далеко от дома?
Колльер чуть наклонился, и Роксана услышала его таинственный шепот:
– Мне хочется вам кое-что показать. А потом, я же говорил, что вам не надо меня бояться!
Роксана промолчала. И хотя продолжала идти рядом, но все же убрала руку с локтя Гаррисона.
Еще через несколько шагов Колльер остановился и посмотрел на небо:
– Какая чудесная ночь! Поглядите вверх. Говорят, что на небесах можно увидеть знамение. Вы с этим согласны?
Роксана тоже подняла голову и внимательно посмотрела на ночное небо. Потом перевела взгляд на Гаррисона и пожала своими узкими плечиками:
– Не знаю. Как христианка, я не должна в это верить. Но подчас подобные мысли действительно приходят мне в голову. Ведь даже на заре нашей цивилизации расположению звезд на небе порой придавалось очень большое значение.
– Гм-м, – промычал Гаррисон и тут же рассмеялся. – Поистине, Роксана, этот вопрос носит в значительной степени теоретический характер. Я задал его вам, поскольку сейчас сам думал на подобную тему. Вы не станете возражать, если до конца вечера я попрошу вас ответить еще на пару подобных?
– Я... Я не думаю, что стану... возражать.
Роксана снова посмотрела на Гаррисона. Лицо его было сосредоточенным, глаза ярко блестели в темноте ночи.
– Мне тоже кажется, что вы не будете против.
– Почему вы в этом так уверены?
– Потому что вы из тех женщин, которые требуют от мужчины должного внимания к их собственному мнению.
– Другими словами, – фыркнула Роксана, – вы считаете, что я возражаю против использования женщин только в качестве своеобразного резонатора для усиления и украшения высказываний мужчины. Так?
– Примерно так, – согласился Гаррисон и удовлетворенно улыбнулся.
– Но вам кажется, что вы лучше можете слушать женщину, чем она вас, и более верно предвидеть будущее? Так я вас поняла?
– Совершенно правильно! Вы не обиделись?
– Пока у меня нет причины для обиды. Хотя я и пытаюсь усмотреть ее в ваших словах!
Несмотря на темноту, Роксана почувствовала, что Гаррисон улыбается.
– Так! – хмыкнул он, пригладив ладонью свои черные волосы. – Ладно! Оставим это. Тем более что мы уже пришли. Но смотрите под ноги, дорогая моя. Здесь очень легко оступиться.
«Дорогая моя»... Роксана подумала, что ей следовало бы совершенно серьезно попросить Гаррисона больше ее так не называть. Ибо подобные слова предполагали существование между ними некоей близости, чего не было. Но пока Роксана размышляла об этом, Гаррисон протянул руку и, полуобняв ее за плечи, помог перешагнуть через небольшую канавку. Странно, но уже в следующий момент принятое ею, казалось бы, твердое решение положить конец всяким попыткам Колльера сблизиться оказалось под вопросом. Раньше случайное или не очень прикосновение мужской руки абсолютно не трогало Роксану. Но сейчас по ее телу пробежала дрожь, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Когда же рука Гаррисона соскользнула с ее плеч, Роксана вдруг почувствовала себя одинокой и... покинутой! Хотя было совершенно очевидно, что ничего подобного не произошло. И похоже, если судить по поведению Колльера, не произойдет.
Колльер думал о том, что лорд Каннинг оказался вполне здравомыслящим человеком. Встреча с ним прошла совсем неплохо. Генерал-губернатор в отличие от его начальства заинтересовался тем, что Колльер ему рассказал, внял его предостережениям, не привлек к ответственности за то, каким способом Гаррисон получил эту информацию, что, впрочем, не выходило за рамки закона. Да, лорд Каннинг оказался поистине здравомыслящим человеком! Но ведь он совсем недавно приехал в Индию!.. Будут ли попытки первого умного, энергичного и неподкупного губернатора иметь вес в правительственных кругах, погрязших в лени, некомпетентности и бесчестии?
На этот вопрос сможет ответить только время.
Гаррисон повернулся и, пройдя между двумя шеренгами караула из одетых в форму алого цвета сипаев, вернулся в холл.
Мысли его были далеко. В дом из сада задувал прохладный ветерок, напоенный ароматом жасмина. Сверху доносились приглушенные голоса. Колльеру показалось, что один из них принадлежал дочери лорда Каннинга.
Гаррисон вышел на крыльцо, спустился по небольшой лесенке и остановился на нижней ступеньке. Обернувшись, он посмотрел наверх и нахмурился. Меньше месяца назад Колльер был свидетелем того, как по этой лестнице, согнувшись, поднимался сам Каннинг, чтобы занять кабинет генерал-губернатора. Выстроившиеся тогда у входа слуги с болью смотрели на сутулую фигуру, как бы угадывая в ее бросающейся в глаза немощи дурную примету.
Постояв так несколько секунд, Гаррисон решительно шагнул в ночь и направился по усыпанной галькой дорожке к выходу с территории губернаторской резиденции.
Главной темой его разговора с Каннингом была возраставшая опасность для женщин и детей, приехавших из Европы. В отличие от него Лоуренс – другой, очень уважаемый Гаррисоном крупный чиновник провинции Бенгалии – считал, что в кризисной ситуации уже не будет возможности уделять нужного внимания семьям английских военных. Колльер отлично понимал причины, заставившие Лоуренса сделать столь жесткое заявление, но согласиться с ним не мог. Ему не позволила совесть.
Лошадь Гаррисона была привязана у ворот резиденции. Он легко вскочил в седло и, тронув поводья, направился в сторону светившегося вдали огнями городского рынка. Ночь была темная. Сквозь ветви деревьев просматривалось небо, на котором мерцали молочные звезды, будто рассыпанные по черному бархату. Серая лента дороги была едва видна. Отсюда было недалеко и до дома Стентонов.
Гаррисон не был любителем роскошных светских раутов и старался по возможности их избегать. Но после важного разговора с генерал-губернатором он почувствовал желание с кем-нибудь поговорить. Семейство Стентонов очень подходило для этого.
Пока Колльер ехал, мисс Роксана Шеффилд, оценив ситуацию, клялась себе впредь воздерживаться от слез и проявлять истинную стойкость, граничащую, может быть, даже с геройством. Да, она будет сохранять кристальную ясность мыслей даже в том случае, если произойдет что-нибудь совершенно ужасное! Но в то же время Роксана задумалась и о том, что ее излишняя самоуверенность может заставить мужчину почувствовать себя... лишним. И тогда...
Роксана увидела Гаррисона задолго до того, как он подъехал достаточно близко, чтобы в сумерках спускавшейся ночи узнать ее среди модно разодетых дам, устроившихся прямо на земле, подложив коврики и подушки. Ее первым желанием было убежать, но она усилием воли заставила себя этого не делать. Рядом с ней сидела Юнити, которая успела проследить за взглядом Роксаны и громко воскликнула, обращаясь к Августе:
– Посмотри, мама! Да это же капитан Гаррисон! Он скачет к нам! Может быть, ему удастся разговорить нашу Роксану!
– Юнити! – строго одернула ее Августа.
– Юнити! – эхом повторила за ней и сама Роксана, почувствовав, что сердце вот-вот вырвется у нее из груди.
Она прикрыла лицо веером и чуть слышно шепнула из-под него:
– Согласитесь, Юнити, ведь это никуда не годится!
Хотя Роксана и видела приближавшегося Гаррисона, она постаралась дать понять Юнити, что ее куда больше интересует не он, а немецкий капельмейстер, пытающийся добиться от полкового оркестра более или менее сносного исполнения популярной английской мелодии.
На самом же деле на душе Роксаны было совсем не так спокойно. Ведь эта встреча должна была стать первой после памятной сцены в саду Стентонов. И Роксана не знала, как Гаррисон будет сейчас себя с ней вести.
По мере приближения Гаррисона движение веера в руках Роксаны становилось все более нервным и энергичным, а дыхание все более неровным.
– Добрый вечер, капитан Гаррисон! – приветствовала Колльера миссис Стентон.
Гаррисон взялся рукой за луку седла, легко спрыгнул с лошади и галантно раскланялся:
– Добрый вечер, миссис Стентон, мисс Стентон, мисс Шеффилд!
Роксана взглянула через плечо на Колльера, стремясь всем своим видом показать, что его появление ее очень удивило.
– Добрый вечер, капитан Гаррисон! – холодно сказала она.
Колльер широко улыбнулся, усаживаясь между Роксаной и Юнити, и вытянул свои длинные ноги.
– Ну и как, уважаемые дамы? Вам нравится сегодняшний вечер?
– О да! – воскликнула Юнити.
– Нравился до этой минуты, – буркнула Роксана. Гаррисон рассмеялся, поняв довольно ясный намек, и тут же сделал ответный выпад:
– А как поживает ваш палец, мисс Шеффилд?
Роксана протянула ему руку, демонстрируя, что царапина почти зажила, после чего тут же снова опустила руку на колени.
– Никакая инфекция не попала? – озабоченно спросил Колльер.
– Нет.
– Вот и прекрасно! А Гарри, насколько я понимаю, получил свое?
– Думаю, да, – холодно и с явным раздражением ответила Роксана, снова переводя взгляд на капельмейстера.
Весь разговор происходил шепотом. Тем не менее Роксана почувствовала озабоченность Гаррисона состоянием ее пораненной руки и оценила это. Она посмотрела в лицо Колльеру и заметила трогательно-нежное выражение в его глазах. И вдруг ощутила, что у нее перехватило дыхание.
– О чем вы там шепчетесь? – заинтересовалась Августа.
– О том, какая сегодня теплая ночь, миссис Стентон, – так легко солгала в ответ Роксана, что Гаррисон невольно бросил на нее удивленный, если не осуждающий взгляд.
– Да, сегодня действительно теплый вечер, – согласилась Августа.
– До чего же гладок ваш язык, Роксана, когда вы не хотите говорить всей правды, – прошептал с усмешкой Гаррисон.
– Бывает и так, – кивнула в ответ Роксана. – А вам часто приходится лгать?
– Нет. Обычно находится достаточно аргументов, чтобы обойтись без этого.
– Вы просто несносны! И к тому же очень дерзки!
– Скажите это громче, чтобы все слышали. Ведь я нередко становлюсь здесь предметом пересудов. Должен признаться, что, по правде говоря, до некоторой степени заслужил ваш гнев.
– Вы считаете, что только до некоторой? Ничего себе! Вы... Вы поцеловали меня, сэр... Пытались склонить к любовной интрижке. И при этом считаете, что заслужили мой гнев только до «некоторой» степени?
– Что? Я пытался склонить вас к любовной интрижке?! Вот это мило! Дорогая моя наивность! Существует множество куда более действенных способов склонить женщину к любовной интрижке, нежели то, что произошло между нами! Поверьте мне!
Гаррисон прошептал это так тихо, что Роксана не расслышала доброй половины слов. Но при этом она почему-то почувствовала, как легкая дрожь, подобно прохладному ветерку, пробежала вдоль ее спины.
– В таком случае мне остается признать, что я никогда не перестану быть, как вы изволили выразиться, «наивностью» в оценке подобного поведения с чьей-либо стороны.
Гаррисон неожиданно рассмеялся. У Роксаны это вызвало нешуточное раздражение. Веер в руке заметался с такой бешеной скоростью, что ее оголенная рука покрылась гусиной кожей. Заметив это, Роксана поспешно положила веер на колени.
Августа, с интересом наблюдавшая за происходящим, воспользовалась моментом, чтобы чуть податься вперед, легонько хлопнуть капитана Гаррисона перьями веера по плечу и спросить полушепотом с невинной улыбкой:
– Что у вас за секреты, капитан? Неприлично же так долго о чем-то шушукаться у всех на виду!
Колльер повернулся к Августе и уже открыл рот для ответа, когда Роксана его опередила.
– Капитан считает, – бойко сказала она, – что оркестр играет мелодию «Последние розы лета». А мне кажется, что он ошибается. Вот мы и спорим!
Гаррисон от удивления выгнул бровь. Но Роксана, не обращая на него никакого внимания, посмотрела сначала на Августу, а затем – на Юнити, которая, покачав головой, сказала:
– Капитан Гаррисон не ошибся, Роксана. Это действительно мелодия «Последние розы лета».
– Конечно, я не ошибся! – усмехнулся Колльер.
Роксана дернула плечом и бросила на капитана испепеляющий взгляд. Но теперь уже Гаррисон игнорировал его и благодарно улыбнулся Юнити. Потом повернулся к Роксане и многозначительно сказал:
– Не хотели бы вы, мисс Шеффилд, немного прогуляться со мной?
– Зачем? – пожала плечами Роксана. – Чего вы еще хотите от меня, капитан Гаррисон?
Гаррисон посмотрел на Юнити и, убедившись, что ее мысли блуждают где-то очень далеко, прошептал Роксане на ухо:
– Мне нужно минутку побыть с вами наедине.
– Зачем? – спросила Роксана, глядя куда-то в сторону.
– Вы хотите, чтобы я сказал? Но нас могут услышать, а это было бы совершенно излишним.
Он протянул руку к подолу юбки Роксаны, отороченному шелковыми розочками, и принялся кончиками пальцев играть одной из них. Роксана оглянулась по сторонам и отбросила руку Колльера.
– Прекратите! – прошептала она.
– Я просто хочу вызвать вас на разговор, – заметил Гаррисон.
– Недостойный способ!
– Пусть так. Но я все же очень хочу с вами поговорить.
– Сомневаюсь, что разговор получится.
Колльер подвинулся ближе к Роксане. Повернувшись к ней, он сорвал несколько травинок и зажал их между зубов.
– Как вы думаете, чего я жду от вас? – прошептал он.
– Откуда я знаю?
– Как бы то ни было, но, клянусь, вы ничем не рискуете, если согласитесь немного пройтись со мной.
– Я не пойду.
Выплюнув изо рта травинки, Гаррисон приподнялся и сел совсем рядом с Роксаной, стараясь при этом заслонить девушку от посторонних взглядов.
– Чего вы боитесь, Роксана?
– Я...
Роксана запнулась и облизнула губы. При свете фонарей смуглая кожа Гаррисона отливала медью, а глаза блестели. Роксана вдруг почувствовала, что находиться рядом с этим человеком далеко не безопасно. Но все же она глубоко вздохнула и твердо сказала:
– Я ничего не боюсь!
Естественно, она лгала, и Гаррисон знал это.
– Пойдемте со мной, Роксана, – очень мягко повторил он, приподнимаясь. – Это будет очень короткая прогулка, обещаю вам!
Колльер протянул Роксане руку, чтобы помочь подняться. Она нахмурилась и несколько мгновений колебалась. Потом все-таки приняла протянутую руку, сжала пальцы Гаррисона и нехотя встала.
– С вашего разрешения, миссис Стентон, – обратился Колльер к Августе, – я хотел бы немного пройтись с мисс Шеффилд.
Августа, восседавшая в кресле-качалке, наклонила набок голову и озадаченно посмотрела на обоих:
– Дорогой капитан Гаррисон! Просить разрешения вам надлежит не у меня, а у полковника Стентона. А его сейчас здесь нет.
– Ради Бога, мама, капитан Гаррисон просит всего лишь разрешения на какое-то время уйти, а вовсе не жениться на мисс Шеффилд! – рассмеялась Юнити. – Он просто хочет предложить ей немного побыть на свежем воздухе. Разреши им, мама! Пусть погуляют.
Роксана перехватила благодарный взгляд, брошенный Гаррисоном на Юнити, и одновременно заметила озабоченное выражение на лице хозяйки дома.
– Хорошо, – смилостивилась миссис Стентон. – Только ненадолго. И не уходите далеко.
Роксана покорно кивнула, а Гаррисон просиял. Он взял Роксану за руку и повел по уходившей в глубь сада дорожке подальше от расположившегося на траве общества. При этом Колльер приветливо кивал знакомым попадавшимся навстречу.
Колльер и Роксана смешались с многочисленными парами, вышедшими на вечернюю прогулку. Некоторые взяли с собой детей, которые с громким смехом носились по дорожкам, не обращая внимания на строгие окрики нянек. Роксана отметила, что дети говорили на местном языке не хуже, чем на родном.
Молодые женщины были одеты в красивые легкие платья пастельных тонов. Их сопровождали чаще всего офицеры, в том числе и кавалеристы. Последние курсировали на лошадях между группами гуляющих и верандой, привозя своим дамам бокалы с прохладительными напитками.
Казалось, что всех, кроме детей и офицеров, гулявших со своими женами, эта ночь заражала настроением легкого флирта.
Роксана бросила взгляд на очередного офицера, нагнувшегося с седла к своей даме, дабы вручить ей бокал с холодным лимонадом, и машинально облизала пересохшие губы. Это тут же было замечено Гаррисоном.
– Боже, какой же я недогадливый! – воскликнул он, останавливаясь. – Ведь вы, наверное, хотите пить! Извините, я сейчас же принесу чего-нибудь освежающего!
– Нет, спасибо! – поспешила отказаться Роксана.
Колльер взял ее руку и игриво пощекотал ладонь кончиками пальцев. Роксана улыбнулась. Не говоря друг другу ни слова, они пошли дальше. Время от времени Роксана искоса поглядывала на Гаррисона. Ее удивляло его молчание. Не сам ли он настаивал на этой прогулке, во время которой хотел поговорить с ней о чем-то очень важном? Почему же теперь он упорно молчит? В то же время Роксана чувствовала, что он волнуется.
Поймав ее взгляд, Гаррисон улыбнулся. Роксана поспешно отвернулась. Да, Колльер определенно был чем-то озабочен. Но делиться с ней своими тревогами явно не собирался. Во всяком случае, сейчас. И все же его улыбка, такая теплая и нежная, отчего-то взволновала Роксану. Колльер бы очень удивился, если бы догадался об этом.
Незаметно они подошли к воротам и вскоре оказались на оживленной улице.
– Вот сюда, – неожиданно нарушил молчание Гаррисон и свернул направо.
Роксана машинально последовала за ним, не зная, куда и зачем.
За освещенным разноцветными огнями рынком, на самом краю непроглядной тьмы, длинной чередой выстроились в ожидании седоков экипажи. Подвешенные на них небольшие фонарики, похожие в темноте на ночных светлячков, тускло освещали сидевших прямо на земле возниц, предававшихся дремоте или же лениво переговаривавшихся между собой.
Роксана и Гаррисон долго пробирались между повозками, сопровождаемые тихим жужжанием голосов возниц, позвякиванием прикрепленных к сбруе лошадей колокольчиков и доносившимся время от времени мирным постукиванием копыт о твердую землю. За дорогой виднелось уходящее в темноту ночи широкое поле, поросшее высокой сочной травой и окаймленное развесистыми деревьями, сквозь ветви которых просматривалось усыпанное звездами небо.
Роксана держала Колльера под руку, положив ладонь на его локоть. Сквозь плотную форменную рубашку она ощущала волнующую теплоту мужского тела, чувствовала твердые бицепсы. Слышала глубокое, но в то же время учащенное дыхание Гаррисона. Да и она сейчас дышала не столь ровно, как обычно...
Подняв голову, Роксана посмотрела на Гаррисона и спросила:
– Разве вы не обещали, что мы не будем отходить далеко от дома?
Колльер чуть наклонился, и Роксана услышала его таинственный шепот:
– Мне хочется вам кое-что показать. А потом, я же говорил, что вам не надо меня бояться!
Роксана промолчала. И хотя продолжала идти рядом, но все же убрала руку с локтя Гаррисона.
Еще через несколько шагов Колльер остановился и посмотрел на небо:
– Какая чудесная ночь! Поглядите вверх. Говорят, что на небесах можно увидеть знамение. Вы с этим согласны?
Роксана тоже подняла голову и внимательно посмотрела на ночное небо. Потом перевела взгляд на Гаррисона и пожала своими узкими плечиками:
– Не знаю. Как христианка, я не должна в это верить. Но подчас подобные мысли действительно приходят мне в голову. Ведь даже на заре нашей цивилизации расположению звезд на небе порой придавалось очень большое значение.
– Гм-м, – промычал Гаррисон и тут же рассмеялся. – Поистине, Роксана, этот вопрос носит в значительной степени теоретический характер. Я задал его вам, поскольку сейчас сам думал на подобную тему. Вы не станете возражать, если до конца вечера я попрошу вас ответить еще на пару подобных?
– Я... Я не думаю, что стану... возражать.
Роксана снова посмотрела на Гаррисона. Лицо его было сосредоточенным, глаза ярко блестели в темноте ночи.
– Мне тоже кажется, что вы не будете против.
– Почему вы в этом так уверены?
– Потому что вы из тех женщин, которые требуют от мужчины должного внимания к их собственному мнению.
– Другими словами, – фыркнула Роксана, – вы считаете, что я возражаю против использования женщин только в качестве своеобразного резонатора для усиления и украшения высказываний мужчины. Так?
– Примерно так, – согласился Гаррисон и удовлетворенно улыбнулся.
– Но вам кажется, что вы лучше можете слушать женщину, чем она вас, и более верно предвидеть будущее? Так я вас поняла?
– Совершенно правильно! Вы не обиделись?
– Пока у меня нет причины для обиды. Хотя я и пытаюсь усмотреть ее в ваших словах!
Несмотря на темноту, Роксана почувствовала, что Гаррисон улыбается.
– Так! – хмыкнул он, пригладив ладонью свои черные волосы. – Ладно! Оставим это. Тем более что мы уже пришли. Но смотрите под ноги, дорогая моя. Здесь очень легко оступиться.
«Дорогая моя»... Роксана подумала, что ей следовало бы совершенно серьезно попросить Гаррисона больше ее так не называть. Ибо подобные слова предполагали существование между ними некоей близости, чего не было. Но пока Роксана размышляла об этом, Гаррисон протянул руку и, полуобняв ее за плечи, помог перешагнуть через небольшую канавку. Странно, но уже в следующий момент принятое ею, казалось бы, твердое решение положить конец всяким попыткам Колльера сблизиться оказалось под вопросом. Раньше случайное или не очень прикосновение мужской руки абсолютно не трогало Роксану. Но сейчас по ее телу пробежала дрожь, а сердце заколотилось с удвоенной силой. Когда же рука Гаррисона соскользнула с ее плеч, Роксана вдруг почувствовала себя одинокой и... покинутой! Хотя было совершенно очевидно, что ничего подобного не произошло. И похоже, если судить по поведению Колльера, не произойдет.