Завернувшись в простыню, Роузи объявила:
   — Я отправляюсь на поиски сэра Дэнни! И ничто меня не остановит!
   Тони — и сэру Дэнни — никогда не приходило в голову, что Роузи окажется неспособной войти в роль хозяйки Одиси только из-за тревоги за своего любимого наставника. Да и кто бы мог подумать, что ему, Тони Райклифу, придется делить сердце возлюбленной с ее отцом!
   Однако его семя было брошено в плоть Роузи и, возможно, уже в этой самый момент жило там своей отдельной жизнью. Для самого Тони их ребенок имел уже собственное лицо и судьбу. Причем насколько она будет горька и полна борьбы за существование, в полной мере зависело от того, будет ли ребенок находиться под защитой родного отца. Именно поэтому он не мог ни потакать капризам Роузи, ни сидеть сложа руки, грустно размышляя над причинами столь неожиданного отказа. Так или иначе он должен заставить ее дать обет пред алтарем.
   Вот только если бы она не выглядела такой испуганной!
   — У меня кровотечение.
   — О Господи, дорогая. — Тони, протянув руки, подошел к Роузи. — В этом нет ничего страшного, каждая девушка…
   — Вы не поняли, — сказала она, вспыхнув от смущения. — Это месячные.
   — Значит, мы не?.. — В голосе Тони смешались явное разочарование и облегчение.
   Слава Пресвятой Деве, им не удалось зачать незаконнорожденного!
   Черт побери, им не удалось зачать ребенка! На этот раз его семя не проросло в ней.

17.

   Леди Хонора оставалась.
   Тони не мог поверить, что Джин и Энн покидают его, взвалив такое бремя на брата. Предлогом для их отъезда послужило желание провести Рождество в кругу собственных семей. Леди Хонора такой семьи не имела и любезно вызвалась остаться в Одиси, чтобы продолжить обучение Роузи светским манерам.
   И Роузи еще благодарила Хонору! Черт побери, благодарила! С того самого утра Роузи всячески избегала Тони, словно он и не признавался ей в любви. Отлично! Он привык к унижениям, живя в замке Дребредов. Но то далекое прошлое уже умерло, будь оно проклято!
   Он уже показал Роузи, что такое страсть. Он унес ее на высокой волне желания и унесся вместе с ней. Они вознеслись до самых звезд и растаяли в небесах. Но, очевидно, Роузи посчитала его великое искусство любви незначительным. А Тони не любил чувствовать себя незначительным. Он знал, что является самым замечательным любовником в Англии. Что ж, и Роузи тоже признает это.
   В следующий раз он докажет это! В следующий раз… в их первую брачную ночь.
   Стиснув зубы, Тони посмотрел через окно в холодное ветреное утро. Нет, он совершенно не жалел о том, что потерял самоконтроль и заронил в Роузи свое семя. Он жалел только о том, что это семя не пустило корней, и жалел каждым своим вздохом, каждым биением сердца.
   Как ему хотелось, чтобы рядом с ним были его сестры! Чтобы они присутствовали на его венчании, помогая словом и делом. Однако экипаж уже стоял напротив террасы, а на галерее Джин, леди Хонора и Роузи ожидали Энн, заканчивающую свой туалет.
   — Позаботься о Тони, — сказала Джин, придвигаясь поближе к огню: теперь, с наступлением холодов, камин на длинной галерее топился постоянно. Фраза Джин предназначалась Роузи, но кривая ухмылка была обращена брату. — В последнее время он в чувствительном настроении.
   — Очень смешно, — ответил Тони, сначала сверкнув глазами на одетую в теплый шерстяной плащ Джин, а затем холодно посмотрев на Роузи и леди Хонору.
   Недовольство Тони целиком сосредоточилось на леди Хоноре, когда та сказала:
   — Если кто-нибудь и позаботится здесь о Тони, то на правах будущей жены это буду я.
   Казалось, что только она одна и верила в возможность такого поворота событий, но всем было известно, насколько трудно разубедить леди Хонору, если она приняла какое-то решение. Она наверняка знала, что произошло между Тони и Роузи прошлым вечером, и, уж во всяком случае, легла бы поперек порога его спальни, лишь бы это никогда не случилось впредь.
   — Прошу извинить меня, — сказала Джин, обращаясь к леди Хоноре и Роуэи, — но мне нужно сказать пару слов брату наедине. — Решительно взяв Тони под руку, она потащила его в центр длинной галереи. — Послушай, если ты будешь продолжать глядеть на Розалин, словно собираешься съесть, ей рано или поздно надоест притворяться такой неустрашимой и она попросту сбежит отсюда куда глаза глядят.
   — Я смотрю на нее так же, как и на всех остальных, — огрызнулся Тони.
   — При взглядах на бедную девочку твои глаза мечут голубые искры, и, похоже, она уже достаточно напугана. Наивная Энн убеждена, что по ночам Роузи посещает дух ее покойного отца, и объясняет этим ее нервозность. Твоей сестре просто никогда не доводилось случайно стоять между тобой и Роузи, особенно в преддверии надвигающейся ночи.
   Тони вспыхнул до корней волос — похоже, проницательность Джин не имела границ.
   — Неужели… неужели это заметно?
   — Ну, у меня есть некоторый опыт: в свое время мой дорогой Стабби смотрел на меня точно так же. — Взгляд Джин затуманился, словно она перенеслась в далекое прошлое. — Как бы мне хотелось, чтобы так было всегда!
   — Он и так с тебя глаз не спускает, — успокоил ее Тони, вспомнив своего шурина Стабби, толстенького коротышку, беззаветно преданного Джин.
   Рядом послышался шорох — вдоль стены к ним осторожно подбирался Хэл.
   — Багаж леди уже погружен? — спросил его Тони.
   — Да, сэр Энтони. — Хэл сосредоточенно разглядывал ковер под своими башмаками. — К отъезду ваших сестер все готово.
   — За исключением самих сестер.
   — Я-то готова, — заметила Джин. — Нам предстоит дальняя дорога, но Энн, как всегда, мешкает.
   — Где же она? — Тони посмотрел на лестницу.
   — Не терпится избавиться от нас? — поддразнила брата Джин. — Ты ведешь себя так, будто мы у тебя загостились и не торопимся сказать «до свидания».
   — Для моей семьи двери Одиси всегда открыты.
   — Это тонкий намек на леди Хонору?
   Вздохнув, Тони согласился с этим.
   — Да где же в конце концов Энн? — не вытерпела Джин, когда они снова присоединились к Роузи и Хоноре. — Едва ли мы уже доберемся до Лондона сегодня, а ведь в наши планы входило заехать еще и за подарками!
   — Будьте осмотрительны в Лондоне.
   — Как всегда.
   — А почему? — недоуменно спросила Роузи, услышав в голосе Тони тревожные нотки.
   Зачем ему было рассказывать, что командир гвардейского отряда Хэрри по прозвищу Нос-с-Бородавкой все чаще докладывал ему о неспокойной обстановке в городе? Последнее его донесение с предупреждениями и призывами Тони получил сегодня утром и, прочитав, сразу же засунул в кипу бумаг. Он не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом раньше времени, и меньше всего Роузи.
   — Просто Лондон кишит карманниками, мошенниками и актерами, — многозначительно заявил он. Взгляд Роузи был настолько испытующим, что Тони быстренько переменил тему разговора. — Надеюсь, Джин, ты заедешь к Ее Величеству, чтобы передать от меня небольшой подарок?
   — Собственно говоря, мы не собирались ко двору, но, если ты этого хочешь, мы сделаем то, о чем ты просишь.
   Тони громко щелкнул пальцами, и перед ним тут же вырос лакей.
   — А что вы посылаете? — поинтересовалась леди Хонора.
   — Батистовую блузу. Воротник и рукава у нее из шелка, а по рюшам и кайме пущена золотая венецианская вышивка. Кроме того, я хочу кое-что сообщить ей.
   — Так напиши письмо, — недовольно пробурчала Джин.
   — Конечно, но мне хотелось бы, чтобы ты видела ее реакцию.
   — О Господи! — простонала Джин. — Говори, что мне нужно сказать королеве?
   — Скажи ей, что я хотел бы быть этой блузой, чтобы находиться как можно ближе к ее сердцу.
   — Вы думаете, королева будет слушать этот вздор? — Резкость Роузи заставила замолчать и Джин, и Тони, и леди Хонору. — Неужели будет?
   — Видишь ли, — нашлась наконец Джин, — Ее Величеству нравятся любезности подобного рода, особенно если они исходят от ее самых очаровательных придворных.
   — Молодость королевы давно прошла, но она всегда краснеет от удовольствия, когда мужчины восхищаются ее красотой, — добавила леди Хонора.
   — И сколько же ей лет? — спросила Роузи.
   — Она несет на плечах свои шестьдесят семь лет с такой легкостью, словно это шестьдесят семь снежинок, — ответил Тони.
   — Шестьдесят семь? — По мнению Роузи, это была глубокая старость: девушке никогда не доводилось встречаться с людьми, достигшими такого почтенного возраста, а о королеве Роузи всегда думала только как о молодой и цветущей женщине. По Англии ходили легенды о красоте, мудрости и скромности государыни, но на фоне таких преклонных лет все это казалось вымыслом. — Так она же совсем…
   — Когда последний раз я охотилась вместе с Ее Величеством, — леди Хонора шлепнула девушку пониже спины, заставляя замолчать, — то не могла угнаться за ней.
   — Да, — согласилась Джин. — Она танцует всю ночь напролет и меняет молодых партнеров, еле держащихся на ногах от усталости одного за другим.
   — Поэтому я и стал ее любимцем, — улыбнулся Тони. — Ведь я могу сначала протанцевать всю ночь, а потом еще целый день не слезать с коня.
   Джин и леди Хонора насмешливо фыркнули, однако Тони строго посмотрел на Роузи. Она поняла, что все им сказанное в первую очередь предназначалось для ее ушей: придворные считали своим долгом всячески поддерживать эти байки во славу королевы.
   — Шестьдесят семь… — повторила Роузи, не в силах скрыть своего изумления. Интересно, когда жене сэра Райклифа стукнет шестьдесят семь лет, будет ли он тогда так же предан своей супруге, как сейчас Ее Величеству? Сможет ли он смотреть на спутницу жизни глазами любовника и относиться к ней так, словно она продолжает оставаться самой прекрасной женщиной на свете? Когда на плечи Тони ляжет бремя старости, будет ли он с такой же молодой страстью восхищаться дряхлой плотью и спать со старухой? От этих размышлений Роузи почувствовала некоторую подавленность и с ужасом поняла, что ее тело продолжает желать Тони. Со вчерашнего вечера она почему-то страшно боялась искушения. «Как же легко помнить сердцем его волшебную страсть и как трудно постичь разумом тяжелые оковы, которые за всем этим скрываются!» — пронеслось у нее в голове.
   — Расскажите мне о королеве, — попросила Роузи.
   — Она носит темно-рыжие парики. — В качестве подтверждения Джин дотронулась до своего парика такого же цвета. — А кожа у нее такой восхитительной белизны, что кажется, она излучает свет.
   — И еще у нее прекрасные глаза, проницательный взгляд и властный голос настоящей королевы, — сказала леди Хонора.
   — Восхитительная фигура, изящные длинные пальцы и волшебная грудь, — добавил Тони.
   — Вы и это заметили, — покачала головой Роузи.
   Еще раз взглянув на лестницу, Джин простонала:
   — Так мы и до вечера не уедем. — Присев на стул, она пододвинула его поближе к огню. — Да, мы явно забыли о том, что тебе следует кое-что знать о нашей королеве, и этот промах может иметь фатальные последствия, когда ты с ней встретишься. Несмотря на то, что королева Елизавета любит дразнить своих придворных, говоря, что все мужчины полоумные, она тем не менее относится к своим любимцам с некоторой ревностью. Поэтому брак с ее фаворитом следует объяснять любыми причинами — желанием продлить род, жаждой богатства, всем чем угодно, но только не любовью.
   Поняв намек, Роузи присела рядом с Джин.
   — Помнится, вы говорили, что ее самое милосердное и справедливое величество относилась к лорду Сэдлеру с любовью и нежностью.
   — Да, она до сих пор говорит о нем со слезами на глазах, — подтвердила леди Хонора, садясь рядом с Роузи с другой стороны.
   — Следовательно, я могу смело подать ей про-шение о возвращении мне поместья?
   — Ну-ну, дамы, научите ее, как быстрее завладеть моей собственностью, — усмехнулся Тони, ставя ногу на скамью.
   Обменявшись многозначительными взглядами с леди Хонорой, Джин сказала:
   — Королеву нужно развлекать.
   — И пускать в ход лесть, — добавила леди Хонора.
   — И вовремя отдергивать голову, если она вздумает отодрать тебя за уши, — подсказал Тони самым невинным тоном, дергая собственное ухо. — Увидев широко раскрытые от удивления глаза Роузи, пояснил: — Ее королевское величество не любит, когда ей говорят, что она не права, а если ей все-таки скажут, она тут же приступает к делу. Милорд Эссекс имел счастье убедиться в этом на собственной шкуре.
   — Кажется, он пытался обнажить против нее шпагу? — спросила Джин.
   — Да, но был вовремя остановлен графом Ноттингемским. — Презрительная усмешка леди Хоноры была легка, словно туманное облачко над горизонтом в ясный день. — Я присутствовала при этой сцене. Граф Эссекс закричал, что не стерпел бы такого оскорбления даже от короля Генриха, отца Елизаветы, и выбежал от Ее Величества, не дожидаясь окончания аудиенции.
   — Глупый мальчишка, — заметила Джин.
   — Скорее опасный мальчишка, — поправила ее Роузи. — Его нужно остановить. Хотела бы я быть одним из тех людей, кто это сделает.
   Роузи хотела расспросить Тони о сэре Дэнни. Сможет ли он помочь королеве? Где он сейчас? Что делает? Однако Тони не станет ничего отвечать — Роузи поняла это раньше, чем открыла рот. Это не было вызвано пренебрежением к ней: в человеке, отвечающем за безопасность королевы Англии, прочно укоренилась привычка не говорить лишнего. Именно по этой причине Тони не раскрывал никому содержание депеш, каждый день приходящих из Лондона, хотя и обещал Роузи непременно сообщить ей, если сэру Дэнни будет угрожать опасность.
   Поняв ход мыслей Роузи, Тони решил попытаться отвлечь девушку.
   — Если наша мудрая государыня вернет тебе это поместье раньше, чем я сумею добиться твоей руки, Роузи, не согласишься ли ты оставить меня, своего преданного слугу, здесь на пенсионе или выгонишь из Одиси умирать с голоду?
   В его голосе сквозило невинное любопытство, но любой из ответов девушки мог таить в себе опасность.
   — Леди Хонора намерена выйти за вас замуж, поэтому о назначении пенсиона не может быть и речи.
   Наблюдая за леди Хонорой краем глаза, Тони ответил:
   — Леди Хонора — великосветская дама, она, вероятно, никогда не снизойдет до того, чтобы выйти замуж за незаконнорожденного. Если королева дарует поместье леди Розалин, я останусь без гроша в кармане, каким, впрочем, и был в день своего появления на свет.
   Леди Хонора заиграла желваками столь драматично, что Роузи едва удержалась от смеха. Настоящие актеры делали это значительно тоньше, а леди Хонора отнюдь не была актрисой.
   — Итак, — удовлетворенно объявил Тони, — мне не составит труда объявить, что мой брак объясняется погоней за богатством.
   — А на самом деле он просто жеребец, — пробормотала Джин, — способный произвести на свет множество детей. Но женщины, я думаю, предпочитают выходить замуж за элегантных и обходительных мужчин. Вроде сэра Дэнни. — Джин стрельнула глазами в сторону леди Хоноры, и та, поняв намек, даже подпрыгнула.
   — Я не смогла бы выйти замуж за сэра Дэнни, за этого грязного мужлана!
   — Я никогда не связывала ваше имя с сэром Дэнни. — Взгляд Джин был подобен взгляду невинного младенца. — С чего это вы взяли, что я имела в виду именно это?
   Роузи и не предполагала, что белокожая леди Хонора способна в мгновение ока стать пунцовой. Она с трудом подавила улыбку.
   — Сэр Дэнни прелестен, — продолжала Джин. — И, если решит сыграть роль знатного лорда, никто и не заподозрит, что он простой актер.
   — С этим нельзя не согласиться, — натянуто улыбаясь, ответила леди Хонора.
   — Кстати, вероятно, он имеет дальнее родство с моей семьей в Корнуолле.
   — Он? — Потрясению леди Хоноры не было предела.
   Джин продолжала злоупотреблять доверчивостью Хоноры:
   — Это так же точно, как и то, что Розалин училась светским манерам у вашей тетушки.
   — У меня нет никакой тетушки… — начала леди Хонора и наконец прозрела. — Вы хотите сказать, что солгали?
   — Дворянству не впервой добавлять себе родственников таким образом, — ответила Джин и поднялась, поскольку на лестнице появилась наконец Энн. — А вот и моя сестрица, как всегда, самая последняя. Очень хотелось бы надеяться, что мы все-таки сможем сегодня приехать в Лондон.
   Одетая в дорожное платье, Энн стремительно пронеслась по длинной галерее.
   — Простите меня, люди добрые. Вы уже долго меня ждете?
   Онемев от возмущения, Джин уставилась на сестру, но Тони, взяв подрагивающую руку Энн, успокаивающе ее погладил.
   — Не то чтобы очень. Моей любезной сестре Джин, вероятно, пришлась по вкусу беседа с Роузи.
   — Ох, Джин! — Энн, подбоченясь, встала перед сестрой. — Я так торопилась, думая, что ты рассержена, а ты, оказывается, все это время занималась болтовней!
   — Я… Нет, это совершенно невозможно! Нам уже давно нужно быть в пути, или мы не попадем сегодня в Лондон. Ты же знаешь, какие мерзкие постоялые дворы на лондонской дороге. Тони, где же твой подарок королеве Елизавете?
   Райклиф сделал знак рукой, и лакей вручил ему коричневый пакет, перевязанный лентой.
   — Великолепно! — воскликнула Энн, беря у Тони пакет. — Что я должна сказать королеве, когда она примет это?
   Окончательно потеряв терпение, Джин схватила сестру за руку и потянула к выходу.
   — Давай наконец уберемся отсюда прежде, чем наш разговор пойдет по второму кругу!
   Леди Хонора приняла свой плащ у горничной, а Тони, взяв плащ Роузи, сам набросил его на плечи девушки. Он, казалось, был чрезвычайно увлечен этим занятием, особенно когда подвязывал шнуровку, и Роузи вздрагивала от его прикосновений, словно они обжигали ей кожу. В конце концов она постаралась отстраниться от Тони, во всяком случае, ей показалось, что она сделала это. Однако Тони усмехнулся и выпустил девушку только тогда, когда лакей услужливо распахнул дверь на террасу.
   Задержавшись в дверях, Роузи смотрела, как Тони приветствует наступившую зиму радостным криком. Наверное, в этом и заключался секрет Тони: он нравился всем, даже морозной старухе-зиме, потому что сам любил всех. Нет, он был не глуп, напротив, отличался проницательностью и получал удовольствие, изучая характер окружающих.
   Роузи изо всех сил старалась убедить себя, что Тони не больше чем просто самонадеянный красавчик с непомерно развитым тщеславием. Однако, сознательно избегая Тони, она винила себя за то, что не может больше скрывать своей страсти, граничащей с безумием. Она ничего не могла поделать, чувствуя, что боготворит Тони еще больше, чем Энн, восхищается им еще сильнее, чем леди Хонора, и любит… Любит крепче, чем Джин, чем Энн, чем любая из влюбленных дур из пьес дядюшки Уилла. И сейчас ей больше всего на свете хотелось знать, что и Тони любит ее так же. Он уже говорил ей об этом, но тогда она не была готова его слушать. А теперь осмелится ли она спросить его?
   Да, осмелится! Выйдя на террасу, Роузи расправила плечи и поймала на себе взгляд Тони.
   Нет, не осмелится! Роузи остановилась на мгновение и услышала, как позади них гулко стукнула дверь, прикрытая заботливой рукой вездесущего лакея.
   Нет, осмелится! И сделает это прямо сейчас, немедленно! На глазах у всех!
   — Моя шляпа! — воскликнула Энн с таким ужасом, словно от этого зависела ее жизнь, и метнулась, обратно к террасе.
   Роузи облегченно вздохнула. Значит, не сейчас…
   Лакей мчался вниз по лестнице, пытаясь догнать шляпу Энн. Леди Хонора и сестры, перегнувшись через перила, наблюдали за погоней, умирающий со смеху Тони бежал следом за лакеем. Роузи смотрела на эту сцену, но главную роль в ней, конечно, играл Тони. Он остановился посередине лестницы, принялся улюлюкать, подбадривая лакея, и наконец обернулся к сестрам, дразня Энн. Его улыбка предназначалась сестрам и даже леди Хоноре, а потом он повернулся и увидел Роузи. Улыбка Тони стала нежной — она молила ее дать ответ, и Роузи почти ответила. Почти.
   А потом небо закачалось и рухнуло на землю.

18.

   Гром ударил прямо в уши Тони. Туча пыли, осколки разбитых оконных стекол, крики женщин.
   — Роузи! — Тони в два прыжка преодолел расстояние до девушки. Высокая каменная статуя, украшавшая кромку крыши, со страшным грохотом упала на террасу, разбившись на тысячи осколков. Роузи, напуганная не меньше Тони, бросилась к нему.
   Она жива! Она стоит на ногах! Это единственное, что мог разглядеть Тони сквозь облако пыли. Закашлявшись, он схватил девушку за плечи.
   — Ты ранена? Ранена? — Его руки испуганно ощупывали ее тело, в то время как Роузи делала то же самое.
   — Со мной все в порядке. А ты?
   — Тоже. Бежим! — Он посмотрел на иссиня-черную тучу, невесть откуда взявшуюся на недавно чистом небе, и перевел изумленный взгляд на прогал, образовавшийся на крыше.
   — Слава Богу! — пробормотал Тони, оттаскивая девушку подальше от груды обломков.
   — Твои сестры, леди Хонора! — воскликнула мужественная Роузи.
   Сестры! Тони споткнулся, стараясь обнаружить их, это уже не представляло никакой трудности: пыль улеглась, как будто ее и не было. Три женщины стояли, прижавшись к перилам, в ужасе закрыв плащами лица. Никто из них не пострадал. Все было в порядке.
   — Миледи! — крикнула Роузи и вместе с Тони побежала к сестрам и леди Хоноре.
   Энн рыдала. Тони серьезно беспокоило зловещее молчание Джин. Заключив сестер в объятия, он покосился на обломки статуи. В голове промелькнула мысль о леди Хоноре, но, отдав ее на попечение Роузи, можно было не беспокоиться, Тони был в этом Уверен. Из дома высыпали встревоженные слуги, и заботливые руки уже тянулись к его сестрам. Смуглая Энн была совершенно белой. А может быть, это просто белая пыль? Джин скинула плащ, и Тони внимательно посмотрел на сестру. Несмотря на непрерывный кашель и носовой платок, прижатый ко рту, она казалась невредимой. Услышав чей-то испуганный шепот, Тони резко повернулся к двери. Заботливо поддерживаемая побледневшей Роузи, там, покачиваясь, стояла леди Хонора. Из длинного и глубокого пореза на виске струилась кровь, оставляя алую дорожку на щеке и подбородке.
   Рядом топтался лакей, держа в руках сплющенную шляпу Энн. Целая толпа горничных суетилась вокруг, и Тони понял, что они просто боятся дотронуться до Хоноры. Осознав, что леди Хонора держится из последних сил, Тони метнулся к ней и едва успел подхватить ее на руки. Вес леди Хоноры оказался весьма внушительным, и, если бы не Роузи, Тони упал бы.
   — Ей в голову попал осколок, — сказала Роузи. — В ране могут оказаться камешки. Нужно отнести ее наверх, в постель, и я осмотрю ее.
   — Да, но здесь не обойтись без хирурга. Нужно сейчас же послать за ним!
   — Не нужно, — торопливо ответила Роузи. — Нельзя отдавать ее в руки этих мясников.
   — Но ты…
   — За свою бродячую жизнь я набралась достаточно опыта. Клянусь, ни одна женщина в Англии не умеет делать то, что умею я. — Через мгновение Роузи уже приказала горничным принести горячую воду, полотенца, иглы и тонкие бараньи жилы. Тони смотрел на девушку со все возрастающим ужасом. — Мне приходилось зашивать не один десяток ран, которые получали во время драк наши актеры.
   — Зашивать? Ты собираешься ее зашивать? — Тони прижал к себе леди Хонору. Все-таки леди Хонора учила Роузи светским манерам, объясняла, зачем нужен носовой платок и каким образом принимать пищу, не вызывая ужаса у окружающих. И вот теперь она собиралась зашивать леди Хонору? Тыкать иголкой ей в лицо? Неужели такова благодарность Роузи своему первому учителю, не жалеющему времени на ее образование?
   — Сэр Дэнни преподал мне хорошие уроки, а он — лучший лекарь из всех, кого я встречала. Повторяю, что такую рану можно только зашить, больше здесь ничем не поможешь.
   — И все-таки я пошлю за хирургом, — твердо возразил Тони.
   — Как угодно. — Роузи придержала дверь в комнату леди Хоноры, и Тони осторожно внес ее внутрь. — Только я постараюсь закончить все еще до того, как она придет в себя.
   Уложив Хонору в постель, Тони обернулся, чтобы резко возразить, но Роузи уже отдавала приказания горничным. Без суеты, деловито, она приготовила иглу и ловко вдела в ушко тонкую коричневую жилу. Присев на табурет, склонилась над леди Хонорой и еще раз внимательно осмотрела рану. Зачарованный уверенными движениями Роузи, Тони вееь подался вперед, явно не ожидая от нее такого мастерства.
   — Тони, отодвинься! — рассерженно воскликнула Роузи. — Я не могу работать, когда ты пыхтишь над ухом.
   — Пусть он лучше уйдет, — еле слышно простонала леди Хонора. Она понемногу приходила в себя и теперь смотрела на Тони. — Уходите, я не хочу, чтобы вы находились здесь.
   Ему пришлось подчиниться — даже сейчас леди Хонора выглядела непреклонной, и уж если она пожелала, чтобы он убирался…
   Через несколько мгновений Тони был уже в холле рядом с Джин, на перепачканном лице которой застыла тревога.
   — Что с Энн? — Встревоженность сестры передалась и Тони.
   — С ней все в порядке. — Джин провела по его лицу подолом своей длинной юбки и продемонстрировала брату грязное пятно. Тони меланхолично пожал плечами, но Джин потянула его за руку. — Пойдем в комнату, я умою тебя.
   Тони открыл было рот для решительного протеста, но сестра оглянулась на толпящихся вокруг них слуг, готовых прийти на помощь. Поняв, что они будут на стороне Джин, Тони согласно кивнул.