Страница:
— Как скажете, мадам.
Джин увлекла брата в пустую комнату и, плотно прикрыв двери, прошептала:
— Я не уверена… Нет, Тони, я готова поклясться, что видела на крыше мужчину.
Итак, в поместье — убийца.
Днем, взобравшись наверх, Тони внимательно изучил крышу в поисках доказательств. Камни вокруг злополучного постамента были разбросаны в разные стороны — какому-то маньяку пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он смог опрокинуть статую.
Только на кого? Стрела предназначалась ему или Роузи — это было ясно, но ведь в этом случае мог быть убит любой из находившихся на террасе. Фактически то, что никто не погиб, — настоящее чудо. Слуги, убирая обломки, только и говорили об огромной дыре в мраморном полу террасы. Статуя весила, возможно, целую тонну, и ее осколки валялись повсюду — и в траве, и в кустах, и даже внутри самого дома вперемешку с битым стеклом.
Казалось, все в доме знали, что происшедшее вовсе не несчастный случай. Тони все уши прожужжали о страхе перед Людовиком, о том, что его нужно схватить, и потому он немедленно пустил по следам Людовика своих лучших охотников. Однако каким образом великан Людовик проник в дом и взобрался на крышу так, что никто, ни единый человек, его не заметил? Он в таком случае не мог обойтись без сообщника, и это еще сильнее запутывало дело. Им (или ей?) должен быть один из домочадцев, но кто же из них желал чьей-то смерти? Более того, почему кому-то из домочадцев понадобилось, чтобы убийство совершил именно Людовик? Услышав сплетни на этот счет, Роузи утверждала, что Людовик никогда бы не стал пытаться причинить ей вред, но выглядела она при этом весьма встревоженной. Но, если согласиться с Роузи, картина получалась совсем непонятной — кто убийца и кто намеченная жертва? Или жертвы?
Раздался слабый стук, и Тони оглянулся на дверь. Он уже с трудом выносил взволнованных слуг, приходящих с донесениями, что поиски не принесли результатов. Прежде чем он отозвался на стук, дверь медленно отворилась, и в щель просунулась голова.
— Роузи, — Тони постарался, чтобы голос звучал приветливо, и девушка проскользнула в комнату. Она отмылась от пыли и теперь источала запах цветов и душистого мыла. Скромное белое платье старого незатейливого фасона с лифом вместо жесткого корсажа, еще не совсем высохшие волосы, собранные в пучок на затылке, выгодно подчеркивали смуглость кожи и карий цвет глаз.
Роузи выглядела просто очаровательной.
— Я тебя не побеспокоила? — спросила она.
— Ты единственный человек, которого я хочу сейчас видеть. — Тони подошел к девушке и, поднеся к губам ее руку, поцеловал холодные пальцы, удивившись, что Роузи сразу прижалась к нему. Однако в следующее же мгновение краска стыда залила ее лицо, и Роузи попыталась выдернуть руку.
— Леди Хонора заснула? — поспешно спросил Тони.
— Да, но ее сон слишком беспокоен, — очень серьезно ответила Роузи. — Леди Хоноре больно, поэтому она видит плохие сны. — Ее глаза блуждали по комнате. — Я знаю это по собственному опыту.
Заметив беспокойные взгляды Роузи, Тони тоже огляделся по сторонам, вспомнив непредсказуемую реакцию Роузи, когда она очутилась в этой комнате впервые. Все-таки Роузи была весьма загадочной натурой — стоило ему раскрыть один ее секрет, он тут же находил десяток новых. Однако Тони любил тайны, за исключением тех, которые могли угрожать жизни Роузи. И его желание разгадать их возрастало все сильнее — если ей нравилось хранить тайны, то Тони в десять раз больше нравилось их разгадывать.
— Ты разговаривала с Джин и Энн?
— Они слишком рано ушли отдыхать сегодня вечером, но я знаю, что пока леди Хоноре не станет лучше, они не уедут отсюда. Кроме этого, они считают, что, вряд ли доберутся до Корнуолла при такой мерзкой погоде.
Тони знал это. Он знал все, но не хотел, чтоб, быстро закончив разговор, Роузи ушла, и мучительно искал любую другую тему, но только не связанную с ужасными событиями сегодняшнего дня. Взглянув на свои крепко сцепленные пальцы, Роузи перевела взгляд на Тони и нерешительно спросила:
— Может быть, займемся чтением?
Заняться чтением? Она пришла сюда продолжать учебу?
— Конечно! — Тони посмотрел на стол, но не обнаружил на нем пера. Неужели кто-нибудь из слуг наводил порядок в его кабинете два раза подряд?
— Если ты так сильно занят… — начала Роузи, заметив, что Тони нахмурился.
— Нет, совсем нет. — Для Роузи он всегда свободен. Тони пришла в голову замечательная идея. — Как ты смотришь на то, чтобы почитать настоящую книгу? — Потянув Роузи за руку, он подвел девушку к столу и взял Библию. — В этот унылый и скучный вечер мы сядем у огня и предадимся чтению.
Закусив губу, Роузи взглянула на массивный фолиант.
— Читать книгу?
— Звучит волнующе, не так ли?
С этим нельзя было не согласиться, и руки девушки задрожали, коснувшись кожаного переплета.
— Я помогу тебе, — пообещал Тони, заметив ее нерешительность.
Кивнув, Роузи села на стул. Пододвинув поближе канделябр, Тони уселся рядом, и в комнате воцарилась тишина. Казалось, что золотой обрез книги зачаровал Роузи. Несколько раз ее палец пробежал по одной и той же строчке, дыхание девушки стало прерывистым. Наконец Тони понял в чем дело: Роузи пугала огромная Библия. Несмотря на то, что она знала наизусть немалые куски, читать их ей было страшно. Не исключено, что Роузи боялась, что сделает ошибку и это вызовет насмешки Тони. А может быть, страшилась, что ей не откроется великая тайна письменной речи.
— Я знаю, с каким удовольствием предвкушаешь первый опыт чтения книги. — Честно говоря, на лице Роузи не было и следа удовольствия, но Тони подумал, что его слова должны подбодрить девушку. — Ты же знаешь все буквы и не раз складывала из них отдельные слова. Поистине я еще не встречал таких способных учеников, как ты.
— Ты хочешь сказать, таких старых учеников, — обожгла его взглядом Роузи.
Не обращая на это внимания, Тони продолжил:
— Уверен, что раньше тебя уже начинал кто-то учить грамоте, поскольку ты и без моих подсказок знала почти все буквы.
Роузи оглядела темные углы кабинета, словно ожидая увидеть в них привидения.
— Да кто же это мог быть?
— Может быть, твой отец? — Роузи промолчала, — Фактически я просто тянул время, прежде чем в первый раз дать тебе в руки книгу, опасаясь, что ты решишь, что не нуждаешься во мне больше, и наши чудесные часы учения закончатся.
— В самом деле? — улыбнулась Роузи.
— Честное слово, я получал от них огромное удовольствие. — Тони тоже улыбнулся. — А ты?
Роузи посмотрела на него сквозь полуопущенные Ресницы.
— И я.
Это робкое признание заставило сильнее биться его сердце, и Тони чуть было не прижал ее к себе. Ему хотелось протянуть к ней руки, заключить в крепкие объятия и убедиться, что она действительно рядом с ним, что она дышит, что нежная кожа излучает ласковое тепло, а губы — настоящие врата рая.
— Тони, ты уверен, что хочешь читать сегодня? — Она слегка наклонила голову, словно котенок, не совсем уверенный в ласковом настроении хозяина.
— Э-э… Читать?
— Ты кажешься слишком далеким от всего этого.
Очнувшись от опасного течения своих мыслей, Тони постарался упрятать их в самые дальние уголки сознания.
— Нет, что ты! Напротив!
— Тони? — Ее ресницы снова вздрогнули.
— Мы будем читать, — твердо ответил он и помог ей открыть книгу. — Это «Великая Библия» Кранмера, изданная сразу после того, как наш обожаемый король Генрих объявил себя главой англиканской церкви. Посмотри только, какие прекрасные картинки. Когда я учился читать, эта книга служила мне азбукой — мне подарила ее женщина, которую я звал «мамой». Она всегда говорила, что если я вдруг не смогу разобрать слова, то должен просто посмотреть на картинки и отдохнуть.
— Ты не можешь разбирать слова? — поразилась Роузи.
— Сейчас — могу. — Он удержал ее от перелистывания страницы. — Но когда учился читать, то не мог. Мой домашний наставник часто жаловался, что я трудный ученик. Мне все время хотелось быть вместе с отцом и братом, кататься с ними верхом. Когда я смотрю на твое прилежание, мне становится стыдно.
Роузи все-таки открыла книгу там, где она была открыта сначала. Тони созерцал девушку с таким же вниманием, как она сейчас книгу. Казалось, за все время их знакомства Роузи еще никогда не выглядела такой прекрасной.
— Смотри, — она согнулась над страницей, — вот буква и слово «и».
— Правильно, — одобрил Тони.
— А это — слово «ты», а это — «время». — Роузи замешкалась, выискивая слово полегче, и наконец победно произнесла: — «Край».
Тони вздохнул с притворным отчаянием.
— Ты решила со своими способностями посмеяться надо мной? Неужели ты не можешь читать фразы целиком?
Перевернув несколько страниц, Роуэи нашла место, которое ей понравилось.
— Смотри, это песня. Она нам должна понравиться.
— Песня? — Вытянув шею, Тони попытался понять, где именно остановился взгляд Роузи. — Послушай, почему бы тебе не пересесть так, чтобы мне была видна книга?
Сегодня днем смерть пронеслась совсем рядом, а вечером Тони страстно желал близости этой девушки. Оказавшись чрезвычайно покладистой, она без лишних слов пересела к нему на колени, и Тони сразу ощутил теплоту ее тела и уже не мог думать ни о какой книге — всепоглощающая волна желания охватила его.
Как же он любил ее! Как хотел прижать ее еще ближе, чтобы ощутить всем телом ее ласковую плоть!
— Это называется «Песнь песней…». — Она запнулась и наконец выговорила сложное слово: — «Со-ло-мона».
Тони вздрогнул. Ей попалась на глаза «Песнь песней»? Он всегда получал огромное удовольствие от этой главы и восхищался этим библейским героем. Но позволить читать это Роузи вслух… Нет, это невозможно!
— «Позволь ему поцеловать меня в уста — для тебя эта любовь крепче вина…» — Она остановилась и уставилась в бегущие строчки, потом перевела взгляд на Тони. — Правильно?
— Совершенно верно. Продолжай дальше. — В голосе Тони было явное одобрение.
Роузи перевернула страницу.
— «Он привел меня на…»
— На пиршество, — пришел на помощь Тони.
— «…на пиршество, и в его глазах была…» — Роузи снова запнулась, но совсем не потому, что не могла прочесть.
— Итак, была? Что была?
— «Любовь».
Слово упало в тишину, словно жемчужина в бокал терпкого вина. Очевидно, Роузи ожидала, как отреагирует Тони.
— Ты прочитала все без ошибок… — только и мог вымолвить Райклиф.
— «Подай мне кубок, поднеси сочный плод; я не вынесу страдания любви…» — Повернув голову к Тони — теперь он видел ее точеный профиль, — Роузи посмотрела на него краем глаза. — Наверное, правильно будет «я не вынесу страдания и любви»?
— Я не вынесу, — подтвердил Тони.
Роузи повернулась к нему лицом — глаза ее сверкали, словно угольки в камине.
— Я имела в виду…
Тони улыбнулся.
— Читай дальше.
— «…Твоя любовь пьянит сильнее вина, твой тонкий аромат лучше всех благовоний! О, моя супруга, твои губы словно соты, источающие мед и молоко…»
Роузи остановилась и, когда Тони наклонился, чтобы помочь, снова повернулась лицом так, что их губы находились совсем рядом. Нет, напомнил он себе, до ее губ значительно дальше, чем кажется. Очень далеко. Если он попытается сблизиться, то водоворот желания поглотит его, а он уже убедился, что слишком слаб перед искушением.
— Это напоминает мне тебя…
— Что ты имеешь в виду? — не понял Тони.
— Когда ты говоришь, твой язык тоже источает мед. Порой ты говоришь совершенно удивительные вещи. — Она взглянула в его глаза. — Например, когда объяснял мне, какое значение имеют поцелуи для влюбленных. Что, целуясь, они сливаются воедино.
— Неужели я говорил так?
— Говорил. И у тебя получалось — вот как сейчас. — Расстояние, которое Тони желал представить большим, сократилось в мгновение ока, — он почувствовал, как горячие мягкие губы прижались к его рту.
Это было проявление бесконечного доверия, и Тони решил как зеницу ока хранить это чувство. Ему казалось, что он балансирует на самом краю пропасти. И как только на своих губах Тони ощутил трепещущий язык Роузи, земля закачалась, и он полетел вниз.
Из последних сил, пытаясь замедлить этот головокружительный полет, Тони отдернул голову, но Роузи, крепко сжав его голову, поцеловала снова. Тони готов был поклясться, что Роузи повторяла все движения, которым научилась от него самого, воспроизводя их с величайшей точностью. Поймав ритм движений его языка, Роузи опустила руку и в том же ритме стала гладить его восставшую плоть.
Как, черт побери, ее рука оказалась там?
— Послушай, мы не должны делать это! — Он отдернул голову и во все глаза уставился на нее.
Поняв, что Тони пытается вырваться из ее объятий, Роузи медленно открыла глаза, улыбнулась и сказала с самым невинным видом:
— Я только хотела выразить восхищение твоим сегодняшним героизмом.
— Лучше читай дальше! — Тони боялся, что не выдержит этой сладкой пытки.
Подняв с пола упавшую книгу, Роузи снова открыла ее на середине.
— Где же я остановилась? Совсем не помню. — Она легонько постучала пальцем по нижней губе.
Глядя на это, Тони не мог удержаться от того, чтобы не представить, как трепетно могли бы ласкать его и эти губы, и этот палец… Он научил ее целоваться, и Роузи оказалась способной ученицей. Что ей стоит научиться и ласкам?
— «Твой стан гибок, словно пальма, а груди — как виноградные гроздья…» — Прикрыв глаза, Тони представлял одну из этих нежных гроздей то в своей руке, то около губ. — «… Моя возлюбленная! Как бушует во мне огонь страсти!» — Да, так оно и есть. Стоит Роузи случайно задеть его, как тело напрягалось помимо его воли. Тони не мог представить, что будет, если она прижмется к нему еще сильнее.
— «Мы зайдем в этот виноградник, и я подарю тебе любовь…»
Заниматься с Роузи любовью весной, на природе… Что за волшебная сказка! Теплое солнце греет спину, и он прижимает к земле ее горячее податливое тело, и земля под ними содрогается в экстазе, когда он сажает свое семя.
— Мне нравится это. — Ему тоже. Она прочитала: «Позволь мне видеть твое лицо, позволь мне слышать твой голос — ты прекрасна». Тони, ты тоже прекрасен, и от звуков твоего голоса по спине у меня бегут мурашки.
Сейчас для Тони существовало только одно — чувство близости Роузи, сидящей на его дрожащих коленях.
— Тони?
— Что?
Она отложила книгу и поднялась.
— Я хочу сидеть у тебя на коленях так, чтобы видеть твое лицо. Что ты на это скажешь?
— Ты…
Тони не договорил до конца, потому что Роузи уже села.
— Нет! — Он попытался оттолкнуть девушку и только сейчас понял, что ее белое платье надето на голое тело.
— Мне просто захотелось быть как можно ближе к тебе, — сказала Роузи, кладя голову на его плечо. — Сегодня мне показалось, — голос ее задрожал, — что ты убит. Я представила, каким одиноким будет этот мир, если я никогда больше не смогу прикоснуться к тебе… Вот я и пришла…
Она ласково провела пальцем по волосам Тони. Черт! Если бы не платье, Роузи сидела бы сейчас на его коленях совершенно обнаженная. Какой глупый вечер выдался сегодня, хорошо, что она хоть догадалась надеть чулки… Или нет?
Ему удалось, скосив глаза, разглядеть, что чулки все-таки есть. Красные. Настолько красные, что, казалось, сверкали в неярком свете свечей. Интересно, короткие они или длинные?
Ее руки обвили шею Тони, и она крепко поцеловала его в губы. Он зажмурил глаза, не в силах смотреть в лицо Роузи, зная, что стоит ему бросить один только взгляд в ее горящие глаза, и он уже никогда не позволит ей уйти.
— Тони, ты словно окаменел, — вполголоса пропела девушка. — Давай я помассирую тебя немного.
Роузи встала с его коленей, и Тони почувствовал некоторое облегчение, но ненадолго: она приподняла мешавшую ей юбку… Красные чулки доходили до самого конца стройных ног. Встав перед ним на колени, Роузи протянула руки, и он, не выдержав, с силой оттолкнул девушку. Роузи упала на пол и заплакала.
— Послушай, ты понимаешь, как опасно соблазнять мужчину? Если ты будешь продолжать в том же духе, то, клянусь, я завяжу юбку у тебя на голове и…
Его угрожающий палец находился совсем рядом, и Роузи не стоило труда схватить его. Не обращая внимания на слабые попытки Тони вырвать его, она поднесла этот палец к губам и нежно поцеловала.
Тони показалось, что его дыхание и сердце остановились одновременно. Забыв о том, что находится в своем кабинете, он лихорадочно пошарил глазами в поисках постели и рассмеялся над самим собой. В кабинете не было кровати, зато стоял стол — широкий и просторный, заваленный кипой бумаг. Не раздумывая ни секунды, он посадил Роузи на свободный угол. Почему она была такой настойчивой? Тони не находил ответа, но не мог уже сопротивляться ей. Да и какой бы мужчина мог?
Роузи тихо рассмеялась, когда он поднял ей юбки, и этот смех привел Тони в ярость. Она пытается играть им? Быстро же она научилась всем тонкостям обольщения. Эти мысли ненадолго вывели Тони из состояния, близкого к безумству. Рухнув на колени, он прижался трепещущими губами к ее обнаженной горячей плоти.
— Что… что ты делаешь, Тони? — Откинувшись на спину, Роузи попыталась отодвинуться от него, опираясь на локти. Но Тони уже слышал, как начало учащаться ее дыхание. Потом оно превратилось в неистовые протесты, затем в слабеющие крики и наконец в чувственные стоны. Тони безумно нравилось это, особенно когда Роузи начинала бороться — но не с ним, а с собой, с охватившей ее страстью. Тело девушки выгнулось дугой, и, задрожав, она крепко прижалась к дрожащему Тони. Вцепившись руками в край стола, он входил в нее все глубже и глубже.
— Роузи, — наконец позвал он и, когда она открыла затуманенные желанием глаза, прошептал, задыхаясь: — Еще…
19.
Джин увлекла брата в пустую комнату и, плотно прикрыв двери, прошептала:
— Я не уверена… Нет, Тони, я готова поклясться, что видела на крыше мужчину.
Итак, в поместье — убийца.
Днем, взобравшись наверх, Тони внимательно изучил крышу в поисках доказательств. Камни вокруг злополучного постамента были разбросаны в разные стороны — какому-то маньяку пришлось изрядно потрудиться, прежде чем он смог опрокинуть статую.
Только на кого? Стрела предназначалась ему или Роузи — это было ясно, но ведь в этом случае мог быть убит любой из находившихся на террасе. Фактически то, что никто не погиб, — настоящее чудо. Слуги, убирая обломки, только и говорили об огромной дыре в мраморном полу террасы. Статуя весила, возможно, целую тонну, и ее осколки валялись повсюду — и в траве, и в кустах, и даже внутри самого дома вперемешку с битым стеклом.
Казалось, все в доме знали, что происшедшее вовсе не несчастный случай. Тони все уши прожужжали о страхе перед Людовиком, о том, что его нужно схватить, и потому он немедленно пустил по следам Людовика своих лучших охотников. Однако каким образом великан Людовик проник в дом и взобрался на крышу так, что никто, ни единый человек, его не заметил? Он в таком случае не мог обойтись без сообщника, и это еще сильнее запутывало дело. Им (или ей?) должен быть один из домочадцев, но кто же из них желал чьей-то смерти? Более того, почему кому-то из домочадцев понадобилось, чтобы убийство совершил именно Людовик? Услышав сплетни на этот счет, Роузи утверждала, что Людовик никогда бы не стал пытаться причинить ей вред, но выглядела она при этом весьма встревоженной. Но, если согласиться с Роузи, картина получалась совсем непонятной — кто убийца и кто намеченная жертва? Или жертвы?
Раздался слабый стук, и Тони оглянулся на дверь. Он уже с трудом выносил взволнованных слуг, приходящих с донесениями, что поиски не принесли результатов. Прежде чем он отозвался на стук, дверь медленно отворилась, и в щель просунулась голова.
— Роузи, — Тони постарался, чтобы голос звучал приветливо, и девушка проскользнула в комнату. Она отмылась от пыли и теперь источала запах цветов и душистого мыла. Скромное белое платье старого незатейливого фасона с лифом вместо жесткого корсажа, еще не совсем высохшие волосы, собранные в пучок на затылке, выгодно подчеркивали смуглость кожи и карий цвет глаз.
Роузи выглядела просто очаровательной.
— Я тебя не побеспокоила? — спросила она.
— Ты единственный человек, которого я хочу сейчас видеть. — Тони подошел к девушке и, поднеся к губам ее руку, поцеловал холодные пальцы, удивившись, что Роузи сразу прижалась к нему. Однако в следующее же мгновение краска стыда залила ее лицо, и Роузи попыталась выдернуть руку.
— Леди Хонора заснула? — поспешно спросил Тони.
— Да, но ее сон слишком беспокоен, — очень серьезно ответила Роузи. — Леди Хоноре больно, поэтому она видит плохие сны. — Ее глаза блуждали по комнате. — Я знаю это по собственному опыту.
Заметив беспокойные взгляды Роузи, Тони тоже огляделся по сторонам, вспомнив непредсказуемую реакцию Роузи, когда она очутилась в этой комнате впервые. Все-таки Роузи была весьма загадочной натурой — стоило ему раскрыть один ее секрет, он тут же находил десяток новых. Однако Тони любил тайны, за исключением тех, которые могли угрожать жизни Роузи. И его желание разгадать их возрастало все сильнее — если ей нравилось хранить тайны, то Тони в десять раз больше нравилось их разгадывать.
— Ты разговаривала с Джин и Энн?
— Они слишком рано ушли отдыхать сегодня вечером, но я знаю, что пока леди Хоноре не станет лучше, они не уедут отсюда. Кроме этого, они считают, что, вряд ли доберутся до Корнуолла при такой мерзкой погоде.
Тони знал это. Он знал все, но не хотел, чтоб, быстро закончив разговор, Роузи ушла, и мучительно искал любую другую тему, но только не связанную с ужасными событиями сегодняшнего дня. Взглянув на свои крепко сцепленные пальцы, Роузи перевела взгляд на Тони и нерешительно спросила:
— Может быть, займемся чтением?
Заняться чтением? Она пришла сюда продолжать учебу?
— Конечно! — Тони посмотрел на стол, но не обнаружил на нем пера. Неужели кто-нибудь из слуг наводил порядок в его кабинете два раза подряд?
— Если ты так сильно занят… — начала Роузи, заметив, что Тони нахмурился.
— Нет, совсем нет. — Для Роузи он всегда свободен. Тони пришла в голову замечательная идея. — Как ты смотришь на то, чтобы почитать настоящую книгу? — Потянув Роузи за руку, он подвел девушку к столу и взял Библию. — В этот унылый и скучный вечер мы сядем у огня и предадимся чтению.
Закусив губу, Роузи взглянула на массивный фолиант.
— Читать книгу?
— Звучит волнующе, не так ли?
С этим нельзя было не согласиться, и руки девушки задрожали, коснувшись кожаного переплета.
— Я помогу тебе, — пообещал Тони, заметив ее нерешительность.
Кивнув, Роузи села на стул. Пододвинув поближе канделябр, Тони уселся рядом, и в комнате воцарилась тишина. Казалось, что золотой обрез книги зачаровал Роузи. Несколько раз ее палец пробежал по одной и той же строчке, дыхание девушки стало прерывистым. Наконец Тони понял в чем дело: Роузи пугала огромная Библия. Несмотря на то, что она знала наизусть немалые куски, читать их ей было страшно. Не исключено, что Роузи боялась, что сделает ошибку и это вызовет насмешки Тони. А может быть, страшилась, что ей не откроется великая тайна письменной речи.
— Я знаю, с каким удовольствием предвкушаешь первый опыт чтения книги. — Честно говоря, на лице Роузи не было и следа удовольствия, но Тони подумал, что его слова должны подбодрить девушку. — Ты же знаешь все буквы и не раз складывала из них отдельные слова. Поистине я еще не встречал таких способных учеников, как ты.
— Ты хочешь сказать, таких старых учеников, — обожгла его взглядом Роузи.
Не обращая на это внимания, Тони продолжил:
— Уверен, что раньше тебя уже начинал кто-то учить грамоте, поскольку ты и без моих подсказок знала почти все буквы.
Роузи оглядела темные углы кабинета, словно ожидая увидеть в них привидения.
— Да кто же это мог быть?
— Может быть, твой отец? — Роузи промолчала, — Фактически я просто тянул время, прежде чем в первый раз дать тебе в руки книгу, опасаясь, что ты решишь, что не нуждаешься во мне больше, и наши чудесные часы учения закончатся.
— В самом деле? — улыбнулась Роузи.
— Честное слово, я получал от них огромное удовольствие. — Тони тоже улыбнулся. — А ты?
Роузи посмотрела на него сквозь полуопущенные Ресницы.
— И я.
Это робкое признание заставило сильнее биться его сердце, и Тони чуть было не прижал ее к себе. Ему хотелось протянуть к ней руки, заключить в крепкие объятия и убедиться, что она действительно рядом с ним, что она дышит, что нежная кожа излучает ласковое тепло, а губы — настоящие врата рая.
— Тони, ты уверен, что хочешь читать сегодня? — Она слегка наклонила голову, словно котенок, не совсем уверенный в ласковом настроении хозяина.
— Э-э… Читать?
— Ты кажешься слишком далеким от всего этого.
Очнувшись от опасного течения своих мыслей, Тони постарался упрятать их в самые дальние уголки сознания.
— Нет, что ты! Напротив!
— Тони? — Ее ресницы снова вздрогнули.
— Мы будем читать, — твердо ответил он и помог ей открыть книгу. — Это «Великая Библия» Кранмера, изданная сразу после того, как наш обожаемый король Генрих объявил себя главой англиканской церкви. Посмотри только, какие прекрасные картинки. Когда я учился читать, эта книга служила мне азбукой — мне подарила ее женщина, которую я звал «мамой». Она всегда говорила, что если я вдруг не смогу разобрать слова, то должен просто посмотреть на картинки и отдохнуть.
— Ты не можешь разбирать слова? — поразилась Роузи.
— Сейчас — могу. — Он удержал ее от перелистывания страницы. — Но когда учился читать, то не мог. Мой домашний наставник часто жаловался, что я трудный ученик. Мне все время хотелось быть вместе с отцом и братом, кататься с ними верхом. Когда я смотрю на твое прилежание, мне становится стыдно.
Роузи все-таки открыла книгу там, где она была открыта сначала. Тони созерцал девушку с таким же вниманием, как она сейчас книгу. Казалось, за все время их знакомства Роузи еще никогда не выглядела такой прекрасной.
— Смотри, — она согнулась над страницей, — вот буква и слово «и».
— Правильно, — одобрил Тони.
— А это — слово «ты», а это — «время». — Роузи замешкалась, выискивая слово полегче, и наконец победно произнесла: — «Край».
Тони вздохнул с притворным отчаянием.
— Ты решила со своими способностями посмеяться надо мной? Неужели ты не можешь читать фразы целиком?
Перевернув несколько страниц, Роуэи нашла место, которое ей понравилось.
— Смотри, это песня. Она нам должна понравиться.
— Песня? — Вытянув шею, Тони попытался понять, где именно остановился взгляд Роузи. — Послушай, почему бы тебе не пересесть так, чтобы мне была видна книга?
Сегодня днем смерть пронеслась совсем рядом, а вечером Тони страстно желал близости этой девушки. Оказавшись чрезвычайно покладистой, она без лишних слов пересела к нему на колени, и Тони сразу ощутил теплоту ее тела и уже не мог думать ни о какой книге — всепоглощающая волна желания охватила его.
Как же он любил ее! Как хотел прижать ее еще ближе, чтобы ощутить всем телом ее ласковую плоть!
— Это называется «Песнь песней…». — Она запнулась и наконец выговорила сложное слово: — «Со-ло-мона».
Тони вздрогнул. Ей попалась на глаза «Песнь песней»? Он всегда получал огромное удовольствие от этой главы и восхищался этим библейским героем. Но позволить читать это Роузи вслух… Нет, это невозможно!
— «Позволь ему поцеловать меня в уста — для тебя эта любовь крепче вина…» — Она остановилась и уставилась в бегущие строчки, потом перевела взгляд на Тони. — Правильно?
— Совершенно верно. Продолжай дальше. — В голосе Тони было явное одобрение.
Роузи перевернула страницу.
— «Он привел меня на…»
— На пиршество, — пришел на помощь Тони.
— «…на пиршество, и в его глазах была…» — Роузи снова запнулась, но совсем не потому, что не могла прочесть.
— Итак, была? Что была?
— «Любовь».
Слово упало в тишину, словно жемчужина в бокал терпкого вина. Очевидно, Роузи ожидала, как отреагирует Тони.
— Ты прочитала все без ошибок… — только и мог вымолвить Райклиф.
— «Подай мне кубок, поднеси сочный плод; я не вынесу страдания любви…» — Повернув голову к Тони — теперь он видел ее точеный профиль, — Роузи посмотрела на него краем глаза. — Наверное, правильно будет «я не вынесу страдания и любви»?
— Я не вынесу, — подтвердил Тони.
Роузи повернулась к нему лицом — глаза ее сверкали, словно угольки в камине.
— Я имела в виду…
Тони улыбнулся.
— Читай дальше.
— «…Твоя любовь пьянит сильнее вина, твой тонкий аромат лучше всех благовоний! О, моя супруга, твои губы словно соты, источающие мед и молоко…»
Роузи остановилась и, когда Тони наклонился, чтобы помочь, снова повернулась лицом так, что их губы находились совсем рядом. Нет, напомнил он себе, до ее губ значительно дальше, чем кажется. Очень далеко. Если он попытается сблизиться, то водоворот желания поглотит его, а он уже убедился, что слишком слаб перед искушением.
— Это напоминает мне тебя…
— Что ты имеешь в виду? — не понял Тони.
— Когда ты говоришь, твой язык тоже источает мед. Порой ты говоришь совершенно удивительные вещи. — Она взглянула в его глаза. — Например, когда объяснял мне, какое значение имеют поцелуи для влюбленных. Что, целуясь, они сливаются воедино.
— Неужели я говорил так?
— Говорил. И у тебя получалось — вот как сейчас. — Расстояние, которое Тони желал представить большим, сократилось в мгновение ока, — он почувствовал, как горячие мягкие губы прижались к его рту.
Это было проявление бесконечного доверия, и Тони решил как зеницу ока хранить это чувство. Ему казалось, что он балансирует на самом краю пропасти. И как только на своих губах Тони ощутил трепещущий язык Роузи, земля закачалась, и он полетел вниз.
Из последних сил, пытаясь замедлить этот головокружительный полет, Тони отдернул голову, но Роузи, крепко сжав его голову, поцеловала снова. Тони готов был поклясться, что Роузи повторяла все движения, которым научилась от него самого, воспроизводя их с величайшей точностью. Поймав ритм движений его языка, Роузи опустила руку и в том же ритме стала гладить его восставшую плоть.
Как, черт побери, ее рука оказалась там?
— Послушай, мы не должны делать это! — Он отдернул голову и во все глаза уставился на нее.
Поняв, что Тони пытается вырваться из ее объятий, Роузи медленно открыла глаза, улыбнулась и сказала с самым невинным видом:
— Я только хотела выразить восхищение твоим сегодняшним героизмом.
— Лучше читай дальше! — Тони боялся, что не выдержит этой сладкой пытки.
Подняв с пола упавшую книгу, Роузи снова открыла ее на середине.
— Где же я остановилась? Совсем не помню. — Она легонько постучала пальцем по нижней губе.
Глядя на это, Тони не мог удержаться от того, чтобы не представить, как трепетно могли бы ласкать его и эти губы, и этот палец… Он научил ее целоваться, и Роузи оказалась способной ученицей. Что ей стоит научиться и ласкам?
— «Твой стан гибок, словно пальма, а груди — как виноградные гроздья…» — Прикрыв глаза, Тони представлял одну из этих нежных гроздей то в своей руке, то около губ. — «… Моя возлюбленная! Как бушует во мне огонь страсти!» — Да, так оно и есть. Стоит Роузи случайно задеть его, как тело напрягалось помимо его воли. Тони не мог представить, что будет, если она прижмется к нему еще сильнее.
— «Мы зайдем в этот виноградник, и я подарю тебе любовь…»
Заниматься с Роузи любовью весной, на природе… Что за волшебная сказка! Теплое солнце греет спину, и он прижимает к земле ее горячее податливое тело, и земля под ними содрогается в экстазе, когда он сажает свое семя.
— Мне нравится это. — Ему тоже. Она прочитала: «Позволь мне видеть твое лицо, позволь мне слышать твой голос — ты прекрасна». Тони, ты тоже прекрасен, и от звуков твоего голоса по спине у меня бегут мурашки.
Сейчас для Тони существовало только одно — чувство близости Роузи, сидящей на его дрожащих коленях.
— Тони?
— Что?
Она отложила книгу и поднялась.
— Я хочу сидеть у тебя на коленях так, чтобы видеть твое лицо. Что ты на это скажешь?
— Ты…
Тони не договорил до конца, потому что Роузи уже села.
— Нет! — Он попытался оттолкнуть девушку и только сейчас понял, что ее белое платье надето на голое тело.
— Мне просто захотелось быть как можно ближе к тебе, — сказала Роузи, кладя голову на его плечо. — Сегодня мне показалось, — голос ее задрожал, — что ты убит. Я представила, каким одиноким будет этот мир, если я никогда больше не смогу прикоснуться к тебе… Вот я и пришла…
Она ласково провела пальцем по волосам Тони. Черт! Если бы не платье, Роузи сидела бы сейчас на его коленях совершенно обнаженная. Какой глупый вечер выдался сегодня, хорошо, что она хоть догадалась надеть чулки… Или нет?
Ему удалось, скосив глаза, разглядеть, что чулки все-таки есть. Красные. Настолько красные, что, казалось, сверкали в неярком свете свечей. Интересно, короткие они или длинные?
Ее руки обвили шею Тони, и она крепко поцеловала его в губы. Он зажмурил глаза, не в силах смотреть в лицо Роузи, зная, что стоит ему бросить один только взгляд в ее горящие глаза, и он уже никогда не позволит ей уйти.
— Тони, ты словно окаменел, — вполголоса пропела девушка. — Давай я помассирую тебя немного.
Роузи встала с его коленей, и Тони почувствовал некоторое облегчение, но ненадолго: она приподняла мешавшую ей юбку… Красные чулки доходили до самого конца стройных ног. Встав перед ним на колени, Роузи протянула руки, и он, не выдержав, с силой оттолкнул девушку. Роузи упала на пол и заплакала.
— Послушай, ты понимаешь, как опасно соблазнять мужчину? Если ты будешь продолжать в том же духе, то, клянусь, я завяжу юбку у тебя на голове и…
Его угрожающий палец находился совсем рядом, и Роузи не стоило труда схватить его. Не обращая внимания на слабые попытки Тони вырвать его, она поднесла этот палец к губам и нежно поцеловала.
Тони показалось, что его дыхание и сердце остановились одновременно. Забыв о том, что находится в своем кабинете, он лихорадочно пошарил глазами в поисках постели и рассмеялся над самим собой. В кабинете не было кровати, зато стоял стол — широкий и просторный, заваленный кипой бумаг. Не раздумывая ни секунды, он посадил Роузи на свободный угол. Почему она была такой настойчивой? Тони не находил ответа, но не мог уже сопротивляться ей. Да и какой бы мужчина мог?
Роузи тихо рассмеялась, когда он поднял ей юбки, и этот смех привел Тони в ярость. Она пытается играть им? Быстро же она научилась всем тонкостям обольщения. Эти мысли ненадолго вывели Тони из состояния, близкого к безумству. Рухнув на колени, он прижался трепещущими губами к ее обнаженной горячей плоти.
— Что… что ты делаешь, Тони? — Откинувшись на спину, Роузи попыталась отодвинуться от него, опираясь на локти. Но Тони уже слышал, как начало учащаться ее дыхание. Потом оно превратилось в неистовые протесты, затем в слабеющие крики и наконец в чувственные стоны. Тони безумно нравилось это, особенно когда Роузи начинала бороться — но не с ним, а с собой, с охватившей ее страстью. Тело девушки выгнулось дугой, и, задрожав, она крепко прижалась к дрожащему Тони. Вцепившись руками в край стола, он входил в нее все глубже и глубже.
— Роузи, — наконец позвал он и, когда она открыла затуманенные желанием глаза, прошептал, задыхаясь: — Еще…
19.
— Сэр Энтони! — Дверь задрожала от громкого стука, и Роузи тяжело вздохнула.
В комнате было довольно холодно, но ковер, на котором она лежала, был мягок, а обнимающие руки Тони создавали ни с чем не сравнимый уют.
— Сэр Энтони!
Тони пошевелился и еще крепче обнял Роузи.
— Проклятье! — пробормотал он. — Рассвет едва забрезжил, а нас уже не могут оставить в покое.
Отблески затухающего огня придавали его волосам красноватый оттенок, тело казалось светло-золотистым, а глаза сияли радостью и удовлетворением. Вечером, когда Роузи пришла к нему, Тони был так серьезен, что она едва узнала его. Теперь это опять был Тони Райклиф.
Ее Тони.
Всего лишь несколько недель назад ему удалось обольстить Роузи, и, черт побери, вчера вечером она без труда сделала то же самое. Ему казалось, что рушатся устои привычного мира. Наслаждение, получаемое ими обоими, не знало пределов, на столе, на полу, на стуле. Они теряли разум! Когда Тони и Роузи находились вместе, все невзгоды исчезали, уступая место восторгу обладания друг другом.
— Сэр Энтони, умоляю, отзовитесь! — настойчивый голос Хэла шипел прямо в замочную скважину. — Вам послание от королевы.
— Сейчас, — недовольно пробормотал Тони себе под нос и громко добавил: — Займись курьером, а я сейчас выйду.
Воцарилась недолгая тишина, а затем послышались удаляющиеся шаги Хэла.
— Королева Елизавета, должно быть, хочет вмешаться в наши дела.
— Она такая ревнивица?
— Только из добрых побуждений.
Роузи лизнула палец и, проведя им по нижней губе Тони, процитировала:
— «Мой возлюбленный белокож и румян; его голова словно отлита из золота, а локоны черны, как вороново крыло…» — По ее губам пробежала улыбка.
— Мне остается только восхищаться твоей памятью! Ты же повторила слово в слово. — В голосе Тони слышались нотки зависти и даже обиды.
— Я читала это впервые, но «Песнь песней» Соломона — одно из самых любимых мест Библии сэра Дэнни. Ухаживая за женщинами, он обязательно читал им наизусть именно это.
— Тогда мне придется наказать тебя за обман!
— Каким образом? — заинтересованно спросила Роузи, обнимая Тони.
— Я сейчас встану и оденусь.
За словом последовало дело, и Роузи вздохнула с явным разочарованием. Сев рядом, она обвила руками его голые колени.
— «Его щеки пахнут пряным ароматом и цветами, его губы — словно лилии, источающие душистый запах мирры».
— Роузи! Прекрати мне льстить! — Тони увидел под столом жилетку с камзолом и попытался дотянуться до них, однако Роузи продолжала сжимать его ноги.
— «Его руки — как золотой обруч, сверкающий бериллами, его живот подобен слоновой кости, украшенной сапфирами».
Тони скосил глаза на свой плоский живот.
— Здесь нет никаких сапфиров…
— А ты посмотри немного ниже. О, это такой сапфир!
— Одевайся, женщина! — Терпение Тони лопнуло, и он бросил в Роузи сорочкой. — И хватит вводить меня в искушение!
Она сняла сорочку с лица и продолжила:
— «Его ноги — мраморные колонны, его лицо выточено из ливанского кедра». — Роузи медленно облачилась в сорочку.
Тони ощущал, как им снова овладевает желание, но изо всех сил старался не поддаваться ему. Хотя он и пытался выглядеть веселым и беззаботным, Роузи прекрасно понимала, какие чувства владеют сейчас им. К Тони прибыл курьер от самой королевы, а за нее он был готов отдать последнюю каплю крови — в этом Роузи не сомневалась.
Был ли он предан королеве сильнее, чем ей? Роузи не знала, да и не хотела знать. Было ли ее чувство к Райклифу сильнее, чем к сэру Дэнни? Она не знала и этого, да и не могла найти ответ.
Когда Тони взял с бронзовой каминной решетки свою рубашку, Роузи увидела, что на одном из рукавов зияет огромная прожженная дыра: слишком близко к огню она находилась. Роузи попыталась сдержать свое веселье по этому поводу, но, когда Тони свирепо сверкнул глазами, она не выдержала и издала сдавленный смешок. Роузи прикрыла рот, но уже было поздно: выведенный из себя, Тони отбросил погибшую рубашку в сторону и принялся натягивать жилетку и камзол. Поискав штаны, обнаружил их под ковром. Сжимая в кулаках чулки, он снова оглянулся по сторонам.
— Ищешь это? — Роузи помахала подвязками.
— Дай мне их сейчас же!
— Обязательно! — улыбнулась Роузи. — Подойди и возьми.
Глаза Тони сузились. С ловкостью заправского дуэлянта он метнулся к девушке, пытаясь отобрать подвязки, но она проворно спрятала их за спину!
— Искусительница! — пробормотал Тони. Он прижал к себе Роузи и, улыбнувшись, поцеловал ее в губы так, что разум ее затуманился. Когда он оторвался от нее, Роузи открыла глаза.
— По-моему, ты выглядишь несколько помятым, — заметила Роузи.
— Для королевского курьера вполне приемлемо.
Окончательно одевшись, он подошел вплотную к девушке и приподнял ее подбородок. Роузи закрыла глаза и приоткрыла рот для поцелуя, но Тони только усмехнулся и произнес:
— Для сегодняшнего утра достаточно, или Ее Величеству придется ждать.
По лицу Роузи пробежала недовольная гримаса.
— Вот и пусть ждет.
Тони отрицательно покачал головой.
— Помню, приказывая мне убираться от двора, королева была в ярости, и если она прислала ко мне курьера, это может означать только одно: Ее Величеству понадобился кто-то, кому она может доверять, причем понадобился весьма срочно. Этот человек — я, Роузи, и я немедленно отправляюсь к Ее Величеству.
— Ты сделаешь то, что должен, и я с радостью отпускаю тебя. Королева, я думаю, умеет ценить преданность, но… Но только не забудь вернуться обратно.
— Как я могу забыть об этом? — Тони ласково погладил по ее волосам и щеке. — Мы были счастливы, Роузи, и на этот раз ты наверняка носишь моего ребенка. Я беру на себя полную ответственность за все, что произошло в моей спальне. Не могу не признать, что, однажды увидев тебя, я поклялся, что обольщу… А этой ночью ты сама обольстила меня.
— Ты не сильно сопротивлялся, — важно ответила Роузи.
— Кто? Я? Черт побери, найдется ли мужчина, который устоял бы перед твоими чарами? — Тони запнулся, увидев, как в ее глазах мелькнул озорной огонек. — Когда мы поженимся, обещаю, что я всегда буду уступать тебе в этом. — Роузи промолчала, и Тони взволнованно сказал: — Мы должны пожениться до того, как я уеду. Ты согласна?
Роузи подумала о своей детской мечте — заставить публику смеяться и плакать одновременно; она подумала о своей новой мечте — владеть Одиси; она подумала о том, о чем даже не осмеливалась мечтать — о собственной семье, о продлении рода, о любимом человеке, с которым она будет жить до самой старости. С Тони эта мечта может превратиться в реальность. Неужели она действительно носит его ребенка? Она надеялась на это, она молилась об этом. И она выйдет за него, несмотря ни на что.
Должно быть, Тони прочитал ответ на лице Роузи, потому что схватил на руки и закружил.
— Тогда я посылаю за отцом Сильваном. И после ужина мы станем мужем и женой, а утром я уеду. — Поставив Роузи, Тони поцеловал ей руки. — Ты делаешь мне слишком много чести. И, ради Бога, женщина, причешись! Ты похожа на распутницу.
Причешись? Роузи провела рукой по своим растрепанным волосами. Она стояла перед Тони в одной полупрозрачной сорочке, а он думает о ее волосах?!
Подойдя к двери, Тони оглянулся и послал Роузи воздушный поцелуй.
В комнате было довольно холодно, но ковер, на котором она лежала, был мягок, а обнимающие руки Тони создавали ни с чем не сравнимый уют.
— Сэр Энтони!
Тони пошевелился и еще крепче обнял Роузи.
— Проклятье! — пробормотал он. — Рассвет едва забрезжил, а нас уже не могут оставить в покое.
Отблески затухающего огня придавали его волосам красноватый оттенок, тело казалось светло-золотистым, а глаза сияли радостью и удовлетворением. Вечером, когда Роузи пришла к нему, Тони был так серьезен, что она едва узнала его. Теперь это опять был Тони Райклиф.
Ее Тони.
Всего лишь несколько недель назад ему удалось обольстить Роузи, и, черт побери, вчера вечером она без труда сделала то же самое. Ему казалось, что рушатся устои привычного мира. Наслаждение, получаемое ими обоими, не знало пределов, на столе, на полу, на стуле. Они теряли разум! Когда Тони и Роузи находились вместе, все невзгоды исчезали, уступая место восторгу обладания друг другом.
— Сэр Энтони, умоляю, отзовитесь! — настойчивый голос Хэла шипел прямо в замочную скважину. — Вам послание от королевы.
— Сейчас, — недовольно пробормотал Тони себе под нос и громко добавил: — Займись курьером, а я сейчас выйду.
Воцарилась недолгая тишина, а затем послышались удаляющиеся шаги Хэла.
— Королева Елизавета, должно быть, хочет вмешаться в наши дела.
— Она такая ревнивица?
— Только из добрых побуждений.
Роузи лизнула палец и, проведя им по нижней губе Тони, процитировала:
— «Мой возлюбленный белокож и румян; его голова словно отлита из золота, а локоны черны, как вороново крыло…» — По ее губам пробежала улыбка.
— Мне остается только восхищаться твоей памятью! Ты же повторила слово в слово. — В голосе Тони слышались нотки зависти и даже обиды.
— Я читала это впервые, но «Песнь песней» Соломона — одно из самых любимых мест Библии сэра Дэнни. Ухаживая за женщинами, он обязательно читал им наизусть именно это.
— Тогда мне придется наказать тебя за обман!
— Каким образом? — заинтересованно спросила Роузи, обнимая Тони.
— Я сейчас встану и оденусь.
За словом последовало дело, и Роузи вздохнула с явным разочарованием. Сев рядом, она обвила руками его голые колени.
— «Его щеки пахнут пряным ароматом и цветами, его губы — словно лилии, источающие душистый запах мирры».
— Роузи! Прекрати мне льстить! — Тони увидел под столом жилетку с камзолом и попытался дотянуться до них, однако Роузи продолжала сжимать его ноги.
— «Его руки — как золотой обруч, сверкающий бериллами, его живот подобен слоновой кости, украшенной сапфирами».
Тони скосил глаза на свой плоский живот.
— Здесь нет никаких сапфиров…
— А ты посмотри немного ниже. О, это такой сапфир!
— Одевайся, женщина! — Терпение Тони лопнуло, и он бросил в Роузи сорочкой. — И хватит вводить меня в искушение!
Она сняла сорочку с лица и продолжила:
— «Его ноги — мраморные колонны, его лицо выточено из ливанского кедра». — Роузи медленно облачилась в сорочку.
Тони ощущал, как им снова овладевает желание, но изо всех сил старался не поддаваться ему. Хотя он и пытался выглядеть веселым и беззаботным, Роузи прекрасно понимала, какие чувства владеют сейчас им. К Тони прибыл курьер от самой королевы, а за нее он был готов отдать последнюю каплю крови — в этом Роузи не сомневалась.
Был ли он предан королеве сильнее, чем ей? Роузи не знала, да и не хотела знать. Было ли ее чувство к Райклифу сильнее, чем к сэру Дэнни? Она не знала и этого, да и не могла найти ответ.
Когда Тони взял с бронзовой каминной решетки свою рубашку, Роузи увидела, что на одном из рукавов зияет огромная прожженная дыра: слишком близко к огню она находилась. Роузи попыталась сдержать свое веселье по этому поводу, но, когда Тони свирепо сверкнул глазами, она не выдержала и издала сдавленный смешок. Роузи прикрыла рот, но уже было поздно: выведенный из себя, Тони отбросил погибшую рубашку в сторону и принялся натягивать жилетку и камзол. Поискав штаны, обнаружил их под ковром. Сжимая в кулаках чулки, он снова оглянулся по сторонам.
— Ищешь это? — Роузи помахала подвязками.
— Дай мне их сейчас же!
— Обязательно! — улыбнулась Роузи. — Подойди и возьми.
Глаза Тони сузились. С ловкостью заправского дуэлянта он метнулся к девушке, пытаясь отобрать подвязки, но она проворно спрятала их за спину!
— Искусительница! — пробормотал Тони. Он прижал к себе Роузи и, улыбнувшись, поцеловал ее в губы так, что разум ее затуманился. Когда он оторвался от нее, Роузи открыла глаза.
— По-моему, ты выглядишь несколько помятым, — заметила Роузи.
— Для королевского курьера вполне приемлемо.
Окончательно одевшись, он подошел вплотную к девушке и приподнял ее подбородок. Роузи закрыла глаза и приоткрыла рот для поцелуя, но Тони только усмехнулся и произнес:
— Для сегодняшнего утра достаточно, или Ее Величеству придется ждать.
По лицу Роузи пробежала недовольная гримаса.
— Вот и пусть ждет.
Тони отрицательно покачал головой.
— Помню, приказывая мне убираться от двора, королева была в ярости, и если она прислала ко мне курьера, это может означать только одно: Ее Величеству понадобился кто-то, кому она может доверять, причем понадобился весьма срочно. Этот человек — я, Роузи, и я немедленно отправляюсь к Ее Величеству.
— Ты сделаешь то, что должен, и я с радостью отпускаю тебя. Королева, я думаю, умеет ценить преданность, но… Но только не забудь вернуться обратно.
— Как я могу забыть об этом? — Тони ласково погладил по ее волосам и щеке. — Мы были счастливы, Роузи, и на этот раз ты наверняка носишь моего ребенка. Я беру на себя полную ответственность за все, что произошло в моей спальне. Не могу не признать, что, однажды увидев тебя, я поклялся, что обольщу… А этой ночью ты сама обольстила меня.
— Ты не сильно сопротивлялся, — важно ответила Роузи.
— Кто? Я? Черт побери, найдется ли мужчина, который устоял бы перед твоими чарами? — Тони запнулся, увидев, как в ее глазах мелькнул озорной огонек. — Когда мы поженимся, обещаю, что я всегда буду уступать тебе в этом. — Роузи промолчала, и Тони взволнованно сказал: — Мы должны пожениться до того, как я уеду. Ты согласна?
Роузи подумала о своей детской мечте — заставить публику смеяться и плакать одновременно; она подумала о своей новой мечте — владеть Одиси; она подумала о том, о чем даже не осмеливалась мечтать — о собственной семье, о продлении рода, о любимом человеке, с которым она будет жить до самой старости. С Тони эта мечта может превратиться в реальность. Неужели она действительно носит его ребенка? Она надеялась на это, она молилась об этом. И она выйдет за него, несмотря ни на что.
Должно быть, Тони прочитал ответ на лице Роузи, потому что схватил на руки и закружил.
— Тогда я посылаю за отцом Сильваном. И после ужина мы станем мужем и женой, а утром я уеду. — Поставив Роузи, Тони поцеловал ей руки. — Ты делаешь мне слишком много чести. И, ради Бога, женщина, причешись! Ты похожа на распутницу.
Причешись? Роузи провела рукой по своим растрепанным волосами. Она стояла перед Тони в одной полупрозрачной сорочке, а он думает о ее волосах?!
Подойдя к двери, Тони оглянулся и послал Роузи воздушный поцелуй.