«Так», – начал вспоминать капитан, – «вот сидит Чехотер. Маайор, Ниморулен, этот усатый и его сын отправились к станции… Там спит Овево, а рядом со мной… Бронит, Прило Бронит, он был ранен в руку ещё на катере…»
Ранен в руку!? Но капитан увидел, что никакой повязки на Броните нет, и тот спит, разбросав руки и похрапывая, как абсолютно здоровый человек. «Какой-то провал в памяти», – с раздражением подумал Договар.
Он поднялся с матраса, вступив на песок, и у него под ногами что-то захрустело. Капитан взглянул вниз и увидел, что стоит на обрывках белой пластмассы. «Остатки иммобилизующей повязки», – подумал он.
И тут Договар всё вспомнил. Он вспомнил, что у него перелом шейных позвонков, да и у Прило Бронита, кстати, тоже. Он вспомнил злую усмешку майора и его слова, что «эти двое путаются под ногами». И ещё он вспомнил сон, который видел прошлой ночью.
Договар схватился за шею, ощупал её и повертел головой. Всё было в порядке. «Мне что», – подумал он, – «и паралич приснился?» Что исцелило его и Бронита, да ещё таким непонятным, необъяснимым образом? Или – кто? Это, конечно, более вероятно, но кто? Капитан вспомнил тени, мелькавшие в лимонно-жёлтом тумане, и то необыкновенно прекрасное лицо, которое появилось перед ним на одно короткое мгновение то ли во сне, то ли наяву.
Договар посмотрел по сторонам. Он впервые мог взглянуть на этот мир после их посадки. Пляж, океан, горы, справа – речка, вдалеке слева – длинный, плоский каменный мыс, из-за которого вскоре покажется солнце… Всё было так, как капитан уже представлял себе по рассказам Чехотера и Овево. Но вместе с тем тут было что-то такое, что не вмещалось в рассказы и вообще в слова, что-то из того странного сна, какое-то чувство удивительной гармонии, неповторимого вида живой нетронутой природы, от которого они, дети огромной технической цивилизации, отвыкли давным-давно, но, будучи всё же существами живыми, хранили в самой глубине своей натуры память единого, общего начала.
Капитан глубоко вздохнул. Волны свежего воздуха как и прошлым утром несли запах моря, леса и чистого сухого песка. Эти запахи будили неясные глубокие чувства и напоминали о том, что человек так сомодовольно попирал и попирает за всё время своего существования.
Осторожно, чтобы не разбудить Чехотера, капитан подошёл и выключил радар, затем он сбросил ботинки и босиком двинулся по песку к воде.
Договар плескался с наслаждением и не заметил, как проснулся Чехотер. Корути очумело уставился на капитана, барахтавшегося в воде в нескольких метрах от берега, помотал головой, как бы стряхивая наваждение, и, не отрывая глаз от поразившей его картины, протянулся и толкнул Овево в бок.
– Что? – Овево вскочил на ноги и тоже увидел капитана.
Несколько секунд Овево и Корути, разинув рты, переводили взгляды то друг на друга, то на Договара, а потом, не сговариваясь, побежали к воде. Капитан увидел их и радостно помахал рукой:
– Привет, ребята!
Ребята смотрели на него, лишившись дара речи.
– Вы что, недовольны, что я снова в норме? – весело крикнул Договар, выходя на берег; он был совершенно голый.
– Вот теперь я уже абсолютно уверен, что мы где-то в другом мире, – пробормотал Овево. – Или это всё какой-то сон?…
– Как будто нет, – вновь засмеялся капитан, вытираясь полотенцем, которое он вытащил из тюка с бельевым комплектом. – И я, кстати, сперва так подумал. Другого объяснения у меня нет, но знаю, что это не сон. К счастью!
Чехотер очнулся от столбняка и кинулся к капитану.
– Господин капитан, господин капитан, – заговорил он, нарушая все положения Устава и хватая Договара за руку, – честное слово, я страшно рад, что всё так получилось, мне было очень жаль вас, лучше бы уж майор свернул себе шею… Но всё просто здорово, честное слово! Я страшно рад!
Капитал пожал Чехотеру руку.
– Видит бог, Корути, я и сам рад не меньше, – сказал он, улыбаясь. – Кстати, ваш товарищ, – Договар посмотрел на Овево, – он тоже, по-моему, приведён в норму. Загадка на загадке! И хотя он ещё спит, но спит, кажется, вполне здоровым и естественным сном… – Э-ге-гей! – вдруг раздался у них за спинами голос. – Э-ге-гей, вот так дела! – Прило Бронит стоял под тентом, размахивая обрывками белого пластика.
– Ясно одно, – сказал капитан за завтраком, – в этом мире существует разум и, причём, по крайней мере, не менее мощный, чем наш.
– В этом я уже не сомневаюсь, – кивнул Прило Бронит и покрутил головой. – Шея как новенькая, а на руке даже следа от пули не осталось, только какое-то покраснение пока держится.
– Мы не видели с воздуха ни одной постройки, кроме явно нашей мачты и здания, которые остались, по-видимому, от экспедиции Джилауна, – сказал Овево. – Странный, всё-таки, это разум.
– Странный, – согласился Чехотер, – но гуманный. И, самое главное, могучий! Мы так лечить не можем.
Капитан поставил миску на песок.
– Мы привыкли, – сказал он, задумчиво глядя перед собой, – что степень развития определяется разнообразием технических средств, огромными постройками, машинами, полётами в космос, то есть наступлением на природу во всех видах.
– По крайней мере, – заметил Овево, – других примеров неизвестно.
– Не было известно, – поправил его Прило. – Теперь мы его имеем. В лучшем виде, – И он потрогал шею.
– А здесь, – продолжал капитан, – разум, похоже, совсем другой. Не могу даже представить, как он проявляется. Может быть, здесь как раз найдётся подтверждение самых невероятных гипотез, которые когда-либо выдвигались, может быть, мы имеем тут дело с разумной планетой. Хотя… – Он снова вспомнил лицо в тумане.
– Ну, уж – «разумная планета»! В подобные штучки я не поверю! – отмахнулся Овево. – У разума должны быть руки, чтобы что-то создавать!
– Почему обязательно руки? – возразил Бронит. – И неужели ты считаешь, что мы познали всё до конца?
– Ну, не руки, но что-то, какой-то орган труда, одним словом. Кроме того, не вижу, как «разумная планета» могла бы вылечить тебя и капитана? – спросил Овево.
– Ну а как люди могли подойти незамеченными, ведь работал биорадар! – возразил Чехотер. – А для того, чтобы сделать то, что сделали они, нужно было как-то прикасаться к раненым!
– Мы знаем очень мало, чтобы делать выводы, – сказал Прило.
– Но ведь вы заметили человека при посадке, господин капитан, напомнил Чехотер.
– Да, – кивнул Договар, – я его видел чётко, и этот ваш Лавар его тоже видел. Куда он только делся потом со скалы?
– Мы тут уже предполагали, – Овево переглянулся с Чехотером, – что это какие-то дикари, но теперь ясно, что это не так.
– Таким образом, – подытожил Бронит, – мы имеем несколько загадок: исчезновение остатков яхты и радиоактивного заражения – раз, наше исцеление и люди, которые прячутчя – два…
– Добавь сюда при этом полное отсутствие болезнетворных микробов и поразительную чистоту вокруг, – подсказал Овево.
– Что и говорить, пока сплошные загадки, – усмехнулся капитан. – И, кстати, о чистоте, мы вон уже тут намусорили, накидали всякого. Надо будет закопать, что ли.
– А, может быть, свалить где-нибудь на бережку и посмотреть – что будет? – предложил Овево. – Поставим эксперимент: исчезнет ли мусор как радиация?
Можно проверить, – поддержал капитан, – нам пока делать всё равно нечего, кроме как ждать известий от майора и остальных.
– А почему вы, кстати, пытались перейти границу? – спросил капитан и засмеялся несколько принуждённо. – Я это просто так спрашиваю, не «профессиональный», так сказать, интерес.
Прило Бронит предостерегающе посмотрел на Овево Конмауна, но тот успокаивающе кивнул ему:
– Как я понял из криков тогда на катере, – сказал он, – капитан Договар и сам входит в какую-то тайную организацию военных, не согласных с режимом Императоров. А, учитывая то, что мы вряд ли вернёмся назад, полагаю, ему можно доверять…
14. ЗАПИСИ ДЖИЛАУНА
12 фальтар, год 3544»
15. ВСТРЕЧА.
Ранен в руку!? Но капитан увидел, что никакой повязки на Броните нет, и тот спит, разбросав руки и похрапывая, как абсолютно здоровый человек. «Какой-то провал в памяти», – с раздражением подумал Договар.
Он поднялся с матраса, вступив на песок, и у него под ногами что-то захрустело. Капитан взглянул вниз и увидел, что стоит на обрывках белой пластмассы. «Остатки иммобилизующей повязки», – подумал он.
И тут Договар всё вспомнил. Он вспомнил, что у него перелом шейных позвонков, да и у Прило Бронита, кстати, тоже. Он вспомнил злую усмешку майора и его слова, что «эти двое путаются под ногами». И ещё он вспомнил сон, который видел прошлой ночью.
Договар схватился за шею, ощупал её и повертел головой. Всё было в порядке. «Мне что», – подумал он, – «и паралич приснился?» Что исцелило его и Бронита, да ещё таким непонятным, необъяснимым образом? Или – кто? Это, конечно, более вероятно, но кто? Капитан вспомнил тени, мелькавшие в лимонно-жёлтом тумане, и то необыкновенно прекрасное лицо, которое появилось перед ним на одно короткое мгновение то ли во сне, то ли наяву.
Договар посмотрел по сторонам. Он впервые мог взглянуть на этот мир после их посадки. Пляж, океан, горы, справа – речка, вдалеке слева – длинный, плоский каменный мыс, из-за которого вскоре покажется солнце… Всё было так, как капитан уже представлял себе по рассказам Чехотера и Овево. Но вместе с тем тут было что-то такое, что не вмещалось в рассказы и вообще в слова, что-то из того странного сна, какое-то чувство удивительной гармонии, неповторимого вида живой нетронутой природы, от которого они, дети огромной технической цивилизации, отвыкли давным-давно, но, будучи всё же существами живыми, хранили в самой глубине своей натуры память единого, общего начала.
Капитан глубоко вздохнул. Волны свежего воздуха как и прошлым утром несли запах моря, леса и чистого сухого песка. Эти запахи будили неясные глубокие чувства и напоминали о том, что человек так сомодовольно попирал и попирает за всё время своего существования.
Осторожно, чтобы не разбудить Чехотера, капитан подошёл и выключил радар, затем он сбросил ботинки и босиком двинулся по песку к воде.
Договар плескался с наслаждением и не заметил, как проснулся Чехотер. Корути очумело уставился на капитана, барахтавшегося в воде в нескольких метрах от берега, помотал головой, как бы стряхивая наваждение, и, не отрывая глаз от поразившей его картины, протянулся и толкнул Овево в бок.
– Что? – Овево вскочил на ноги и тоже увидел капитана.
Несколько секунд Овево и Корути, разинув рты, переводили взгляды то друг на друга, то на Договара, а потом, не сговариваясь, побежали к воде. Капитан увидел их и радостно помахал рукой:
– Привет, ребята!
Ребята смотрели на него, лишившись дара речи.
– Вы что, недовольны, что я снова в норме? – весело крикнул Договар, выходя на берег; он был совершенно голый.
– Вот теперь я уже абсолютно уверен, что мы где-то в другом мире, – пробормотал Овево. – Или это всё какой-то сон?…
– Как будто нет, – вновь засмеялся капитан, вытираясь полотенцем, которое он вытащил из тюка с бельевым комплектом. – И я, кстати, сперва так подумал. Другого объяснения у меня нет, но знаю, что это не сон. К счастью!
Чехотер очнулся от столбняка и кинулся к капитану.
– Господин капитан, господин капитан, – заговорил он, нарушая все положения Устава и хватая Договара за руку, – честное слово, я страшно рад, что всё так получилось, мне было очень жаль вас, лучше бы уж майор свернул себе шею… Но всё просто здорово, честное слово! Я страшно рад!
Капитал пожал Чехотеру руку.
– Видит бог, Корути, я и сам рад не меньше, – сказал он, улыбаясь. – Кстати, ваш товарищ, – Договар посмотрел на Овево, – он тоже, по-моему, приведён в норму. Загадка на загадке! И хотя он ещё спит, но спит, кажется, вполне здоровым и естественным сном… – Э-ге-гей! – вдруг раздался у них за спинами голос. – Э-ге-гей, вот так дела! – Прило Бронит стоял под тентом, размахивая обрывками белого пластика.
– Ясно одно, – сказал капитан за завтраком, – в этом мире существует разум и, причём, по крайней мере, не менее мощный, чем наш.
– В этом я уже не сомневаюсь, – кивнул Прило Бронит и покрутил головой. – Шея как новенькая, а на руке даже следа от пули не осталось, только какое-то покраснение пока держится.
– Мы не видели с воздуха ни одной постройки, кроме явно нашей мачты и здания, которые остались, по-видимому, от экспедиции Джилауна, – сказал Овево. – Странный, всё-таки, это разум.
– Странный, – согласился Чехотер, – но гуманный. И, самое главное, могучий! Мы так лечить не можем.
Капитан поставил миску на песок.
– Мы привыкли, – сказал он, задумчиво глядя перед собой, – что степень развития определяется разнообразием технических средств, огромными постройками, машинами, полётами в космос, то есть наступлением на природу во всех видах.
– По крайней мере, – заметил Овево, – других примеров неизвестно.
– Не было известно, – поправил его Прило. – Теперь мы его имеем. В лучшем виде, – И он потрогал шею.
– А здесь, – продолжал капитан, – разум, похоже, совсем другой. Не могу даже представить, как он проявляется. Может быть, здесь как раз найдётся подтверждение самых невероятных гипотез, которые когда-либо выдвигались, может быть, мы имеем тут дело с разумной планетой. Хотя… – Он снова вспомнил лицо в тумане.
– Ну, уж – «разумная планета»! В подобные штучки я не поверю! – отмахнулся Овево. – У разума должны быть руки, чтобы что-то создавать!
– Почему обязательно руки? – возразил Бронит. – И неужели ты считаешь, что мы познали всё до конца?
– Ну, не руки, но что-то, какой-то орган труда, одним словом. Кроме того, не вижу, как «разумная планета» могла бы вылечить тебя и капитана? – спросил Овево.
– Ну а как люди могли подойти незамеченными, ведь работал биорадар! – возразил Чехотер. – А для того, чтобы сделать то, что сделали они, нужно было как-то прикасаться к раненым!
– Мы знаем очень мало, чтобы делать выводы, – сказал Прило.
– Но ведь вы заметили человека при посадке, господин капитан, напомнил Чехотер.
– Да, – кивнул Договар, – я его видел чётко, и этот ваш Лавар его тоже видел. Куда он только делся потом со скалы?
– Мы тут уже предполагали, – Овево переглянулся с Чехотером, – что это какие-то дикари, но теперь ясно, что это не так.
– Таким образом, – подытожил Бронит, – мы имеем несколько загадок: исчезновение остатков яхты и радиоактивного заражения – раз, наше исцеление и люди, которые прячутчя – два…
– Добавь сюда при этом полное отсутствие болезнетворных микробов и поразительную чистоту вокруг, – подсказал Овево.
– Что и говорить, пока сплошные загадки, – усмехнулся капитан. – И, кстати, о чистоте, мы вон уже тут намусорили, накидали всякого. Надо будет закопать, что ли.
– А, может быть, свалить где-нибудь на бережку и посмотреть – что будет? – предложил Овево. – Поставим эксперимент: исчезнет ли мусор как радиация?
Можно проверить, – поддержал капитан, – нам пока делать всё равно нечего, кроме как ждать известий от майора и остальных.
– А почему вы, кстати, пытались перейти границу? – спросил капитан и засмеялся несколько принуждённо. – Я это просто так спрашиваю, не «профессиональный», так сказать, интерес.
Прило Бронит предостерегающе посмотрел на Овево Конмауна, но тот успокаивающе кивнул ему:
– Как я понял из криков тогда на катере, – сказал он, – капитан Договар и сам входит в какую-то тайную организацию военных, не согласных с режимом Императоров. А, учитывая то, что мы вряд ли вернёмся назад, полагаю, ему можно доверять…
14. ЗАПИСИ ДЖИЛАУНА
До самого возвращения группы майора они болтали, купались и нежились под тёплым солнцем. Договар и Конмаун завели споры на политические темы; у них было много сходных отправных соображений, но хватало и разногласий. Бронит и в меньшей степень Чехотер подключились к спорам, поэтому дискуссия получилась достаточно оживлённой. Поэтому когда исчез мусор, сваленный кучкой на берегу, никто не обратил внимания, а сам факт исчезновения послужил дополнительным поводом для выдвижения невероятных гипотез.
Майор и его спутники вернулись только к обеду. Первым шёл Формаун-старший, за ним с растерянным видом плёлся майор Малваун, а замыкали цепочку Лавар и Ниморулен. Сидевшие на песке люди бросились навстречу.
– Ну, что там?
Увидев совершенно здоровых капитана Договара и Прило Бронита, подбегающих к ним, разведчики остановились как вкопанные.
– Ну, вот ещё загадки, – пробормотал Наконт Формаун, разводя руками.
– Это как же, капитан Договар, – севшим голосом сказал майор. – Кто вас… вылечил?
– Если бы знать, господин майор! – радостно ответил капитан, добавляя даже «господин». – Я бы очень хотел поблагодарить этих врачей. Засыпали калеками, а проснулись абсолютно здоровыми!
– И знаете, – вставил Бронит, – я тоже чрезвычайно этому рад.
Формаун переглянулся с сыном и кивнул.
– Мы тоже рады, – сказал он. – Кстати, из этой же серии, мы уж думали вас удивить: у Ниморулена полностью затянулась рана на голове и у меня тоже, в том месте, где долбанул майор. – Наконт искоса посмотрел на Малвауна.
– Действительно, из той же серии, – согласился Овево. – Ну, а что там, на станции?
Майор Малваун, не отвечая, подошёл к тюкам, достал термос с прохладительным напитком и припал к нему.
– Мы нашли записи Джилауна, – просто ответил Наконт Формаун. – Передающая мачта установлена его группой, а эти записи говорят о непонятном… Но давайте по порядку.
Он сбросил заплечную сумку, и все уселись в тени рядом с майором, который молча тупо смотрел на пустой термос. Ниморулен прислонился спиной к одному из ящиков и закрыл глаза.
– До самой станции мы добрались без приключений, – начал Формаун-старший, – единственное, путь очень трудный, в гору, местность сильно пересеченная, и времени мы потратили больше, чем предполагали. Не видели никого и ничего особенного, кроме диких зверей, которые и не думали нас трогать и не пугались совершенно. Майор пристрелил одного, но совсем зря, не стоило. Ни людей, ни каких-то следов разумной деятельности по пути нам не попалось. Сама станция – пустое здание, где стоит автоматический передатчик и система управления антеннами мачты. Оборудование старое, как раз времён Джилауна. Никого и ничего – пусто. Правда, интересная вещь: посадочная площадка, та, что мы видели с воздуха, никакого специального твёрдого покрытия не имеет, но не зарастает. Столько лет, а она чистенькая!
– Может быть, – предположил капитал, – в своё время они обработали её чем-нибудь, внесли что-то в почву?
– Майор тоже выдвинул такое объяснение, – усмехнулся Формаун, – но вряд ли, столько лет, ну да, собственно, это не так-то важно. Очень странно с питанием приборов, мы поискали, откуда станция получает энергию, и что же? Питающий кабель от распределительного блока уходит прямо в скалу, на которой стоит станция.
– Но там, наверное, установлен реактор? – спросил Овево.
– Реактора в скале нет, – ответил Наконт, – скала монолитная. И кабель не входит в отверстие в скале, а пе-ре-хо-дит в скалу, понимаете? Мы отбили кусочки потроды по краю, и там видно, что вот тут, – Он показал рукой, – сам кабель, а вот здесь – уже просто скала, непонятным образом переходящая в кабель. Но самое главное, конечно, вот это!
Формаун достал из сумки плоский, широкий пластиковой футляр, в котором лежало несколько листков бумаги.
– Он лежал на приставном столике у пульта на станции.
Формаун взвесил футляр на руке и протянул капитану:
– Это записи Джилауна, наверное, последние записи, какие остались. Прочтите сами.
Капитан щёлкнул замочком и вытащил сделанные от руки записи. Овево, Чехотер и Бронит сгрудились вокруг него.
– Так, – сказал Договар, – написано на интеркосмолингве.
Он, секунду думал, а потом откашлялся и начал читать вслух.
«Я, Мирт Джилаун, находясь в здравом рассудке, оставляю настоящие записи накануне нашего отлета с этой планеты в день двенадцатого фальтара три тысячи пятьсот сорок четвёртого года по летоисчислению Силонта.
Открытие в моей исследовательской лаборатории возможности проникновения в параллельную вселенную, о чём давно делались чисто умозрительные предположения, привело к ещё одному открытию, которое должно, я уверен, изменить путь развития цивилизации на Силонте и других мирах нашей вселенной, с которыми мы имеем контакты и которые входят в Организацию Объединённых Цивилизаций и Галактический Пакт. Возможно, при этом придётся признать, что все мы движемся по дороге, кончающейся тупиком.
Сможет ли мы двинуться вслед за здешней цивилизацией? На этот вопрос сейчас ответить невозможно. Потребуются годы и годы, десятилетия, если не столетия исследований, взаимных контактов, и нам прежде всего придётся изменить свою психологию. Определённо, без этого ничего не достичь.
Я уверен, что вскоре сюда придут отряды исследователей, с ними вернёмся и мы четверо, впервые ступившие на землю этого необыкновенного мира: Элт Пилар, Наконт Коронаун, Фарин Дрокар и я, Мирт Джилаун. Мы твердо решили, что наша жизнь отныне будет посвящена только одному: пониманию нашим народом основы психологии здешней цивилизации…»
– Слушайте, но о какой цивилизации идёт речь!? – воскликнул Овево. – Где её следы?
– Подожди, – остановил Прило, – а тебе мало радиоактивного заражения и наших с капитаном шейных позвонков?
Капитан продолжал чтение:
»…Сейчас мои товарищи спят, а я решил написать эти строки. Что-то заставляет меня сделать это, что – не знаю. Мы должны вернуться благополучно: координаты выхода из Чёрного Пятна, и режим «прохода» дублирован в центральном вычислителе нашего корабля, так что ошибок быть не должно. Но кто его знает? Однако я не сомневаюсь, что, если с нами случится что-нибудь, то сюда придут другие. Им я адресую свои записки, краткие сведения о том немногом (и очень многом), что мы успели увидеть и понять здесь.
Существование на планете цивилизации – факт сам по себе не представляющийся чем-то сверхъестественным. Ведь более, чем за четыреста лет полётов в пространстве мы установили контакты со многими населёнными мирами. Не удивительно, что и тут, в «параллельной вселенной», существует разум. Удивительно то, какой он. Разум на этой планете, которую сами существа называют Айтано, совершенно не похож на те формы разума, с которыми мы имели дело до сих пор, нам будет очень трудно понять его.
Поразительно, что люди этого мира гуманоиды, настолько похожи внешне на нас и большинство народов, какие мы знаем в своей вселенной, при таком различии путей развития. Почему при всей схожести, если не сказать идентичности физических свойств наших миров высшая форма жизни развивалась здесь иначе? Вообще говоря, иначе – не то слово, у нас нет подходящей терминологии. Надеюсь, пока нет.
Чтобы понять всё, происходящее тут, нужно, прежде всего, отбросить догматический подход к сути вопроса, часто свойственный нашему мышлению, признать, что те нормы, принципы и основы развития жизни, разума, общества, которые мы определили как исходные стандарты для всего, подчеркиваю – всего Мира, только частный случай развития Мира в целом. Мы постоянно говорим, что Природа бесконечна в своём разнообразии, но почему-то полагаем, что за этим разнообразием скрываются уже известные нам общие законы развития материи и разума или просто некое их продолжение. Только сейчас я почувствовал какой-то намёк на понимание того, что бесконечный Мир действительно бесконечно разнообразен, разнообразны пути его развития, предугадать которые невозможно.
Хорош ли мир, в который мы попали? Возможно, и тут есть свои недостатки. Однако мне он пока представляется царством гармонии Разума и Природы, местом, где эти две формы существования материи не противопоставлены друг другу, а находятся в органичном единстве, о котором мы не можем и мечтать, которого мы никогда не достигнем при нашим подходе к решению задач, стоящих перед нашей цивилизацией.
Мы, оказавшиеся тут, не поняли ещё и тысячной доли мудрости существ, называющих себя айтано. Но хочу сказать: чтобы можно было понять этот мир, этих людей, прежде всего, попытайтесь представить себе разум, который с первых же дней своего возникновения инстинктивно – иначе пока сказать не берусь – не противопоставлял себя природе, окружающей среде, а упорно шёл к единству с ней, не переделывал природу «под себя», как поступаем мы, а стремился слиться с ней, как бы стать самой Природой, осознающей себя в разумной форме.
Я, безусловно, упрощаю суть явления до степени, доступной мне самому. Представить и понять всё это до конца нам будет сложно, очень сложно, но я уверен – возможно. И я надеюсь, что день, когда люди нашей вселенной смогут сравняться с людьми Айтано и других здешних планет, наступит, хотя и не скоро.
Войдите сюда с желанием понять и с чётким осознанием факта, что путь этого народа правильнее нашего, что несмотря на космические корабли, ядерную технику, мощное оружие – одним словом, все атрибуты цивилизации, отсутствующие здесь в нашем понимании, этот народ ушёл неизмеримо дальше нас. Отбросьте ложную гордость! Взгляните объективно на принципы и мораль развития нашей и остальных, известных нам, цивилизаций. Этот принцип состоит в постоянном потреблении от природы и, видимо, его кризис не за горами. Здесь всё иначе, всё! Другая наука, другая культура, другая мораль. По нашим понятиям, например, здесь нет сострадания, но здесь нет ущемлённых в чём-либо, их никогда и не было, насколько ми поняли.
Можно ли представить подобное? Нам многое придётся менять в себе, если мы захотим понять этот мир. Возможно, кое-кого он испугает, кого-то обратит в бегство, а у кого-то вызовет злобу. Но сразу хочу предупредить, чтобы не возникла тщетная надежда завоевать этот мир силой оружия: воевать с этим народом в нашем понимании невозможно!
Я заканчиваю писать, скоро рассвет, и мы стартуем, точнее – айтано доставят наш корабль непосредственно к точке «выхода». Мои товарищи просили меня не оставлять подобных записей, как плохую примету, что мы можем не вернуться, поэтому я не хочу, чтобы они видели меня с пером в руке.
Я уверен в благополучном возвращении в нашу вселенную, но мало ли что может случиться? Даже айтано не знают будущего, но и они считают, что было бы ужасно – знать что-то заранее. В одном же я уверен полностью: мы несём нашим народам небывалое открытие!
Мирт Джилаун,
доктор естественных наук
Центра Космических Исследовательской Силонта, руководитель группы «Пятно»,
Майор и его спутники вернулись только к обеду. Первым шёл Формаун-старший, за ним с растерянным видом плёлся майор Малваун, а замыкали цепочку Лавар и Ниморулен. Сидевшие на песке люди бросились навстречу.
– Ну, что там?
Увидев совершенно здоровых капитана Договара и Прило Бронита, подбегающих к ним, разведчики остановились как вкопанные.
– Ну, вот ещё загадки, – пробормотал Наконт Формаун, разводя руками.
– Это как же, капитан Договар, – севшим голосом сказал майор. – Кто вас… вылечил?
– Если бы знать, господин майор! – радостно ответил капитан, добавляя даже «господин». – Я бы очень хотел поблагодарить этих врачей. Засыпали калеками, а проснулись абсолютно здоровыми!
– И знаете, – вставил Бронит, – я тоже чрезвычайно этому рад.
Формаун переглянулся с сыном и кивнул.
– Мы тоже рады, – сказал он. – Кстати, из этой же серии, мы уж думали вас удивить: у Ниморулена полностью затянулась рана на голове и у меня тоже, в том месте, где долбанул майор. – Наконт искоса посмотрел на Малвауна.
– Действительно, из той же серии, – согласился Овево. – Ну, а что там, на станции?
Майор Малваун, не отвечая, подошёл к тюкам, достал термос с прохладительным напитком и припал к нему.
– Мы нашли записи Джилауна, – просто ответил Наконт Формаун. – Передающая мачта установлена его группой, а эти записи говорят о непонятном… Но давайте по порядку.
Он сбросил заплечную сумку, и все уселись в тени рядом с майором, который молча тупо смотрел на пустой термос. Ниморулен прислонился спиной к одному из ящиков и закрыл глаза.
– До самой станции мы добрались без приключений, – начал Формаун-старший, – единственное, путь очень трудный, в гору, местность сильно пересеченная, и времени мы потратили больше, чем предполагали. Не видели никого и ничего особенного, кроме диких зверей, которые и не думали нас трогать и не пугались совершенно. Майор пристрелил одного, но совсем зря, не стоило. Ни людей, ни каких-то следов разумной деятельности по пути нам не попалось. Сама станция – пустое здание, где стоит автоматический передатчик и система управления антеннами мачты. Оборудование старое, как раз времён Джилауна. Никого и ничего – пусто. Правда, интересная вещь: посадочная площадка, та, что мы видели с воздуха, никакого специального твёрдого покрытия не имеет, но не зарастает. Столько лет, а она чистенькая!
– Может быть, – предположил капитал, – в своё время они обработали её чем-нибудь, внесли что-то в почву?
– Майор тоже выдвинул такое объяснение, – усмехнулся Формаун, – но вряд ли, столько лет, ну да, собственно, это не так-то важно. Очень странно с питанием приборов, мы поискали, откуда станция получает энергию, и что же? Питающий кабель от распределительного блока уходит прямо в скалу, на которой стоит станция.
– Но там, наверное, установлен реактор? – спросил Овево.
– Реактора в скале нет, – ответил Наконт, – скала монолитная. И кабель не входит в отверстие в скале, а пе-ре-хо-дит в скалу, понимаете? Мы отбили кусочки потроды по краю, и там видно, что вот тут, – Он показал рукой, – сам кабель, а вот здесь – уже просто скала, непонятным образом переходящая в кабель. Но самое главное, конечно, вот это!
Формаун достал из сумки плоский, широкий пластиковой футляр, в котором лежало несколько листков бумаги.
– Он лежал на приставном столике у пульта на станции.
Формаун взвесил футляр на руке и протянул капитану:
– Это записи Джилауна, наверное, последние записи, какие остались. Прочтите сами.
Капитан щёлкнул замочком и вытащил сделанные от руки записи. Овево, Чехотер и Бронит сгрудились вокруг него.
– Так, – сказал Договар, – написано на интеркосмолингве.
Он, секунду думал, а потом откашлялся и начал читать вслух.
«Я, Мирт Джилаун, находясь в здравом рассудке, оставляю настоящие записи накануне нашего отлета с этой планеты в день двенадцатого фальтара три тысячи пятьсот сорок четвёртого года по летоисчислению Силонта.
Открытие в моей исследовательской лаборатории возможности проникновения в параллельную вселенную, о чём давно делались чисто умозрительные предположения, привело к ещё одному открытию, которое должно, я уверен, изменить путь развития цивилизации на Силонте и других мирах нашей вселенной, с которыми мы имеем контакты и которые входят в Организацию Объединённых Цивилизаций и Галактический Пакт. Возможно, при этом придётся признать, что все мы движемся по дороге, кончающейся тупиком.
Сможет ли мы двинуться вслед за здешней цивилизацией? На этот вопрос сейчас ответить невозможно. Потребуются годы и годы, десятилетия, если не столетия исследований, взаимных контактов, и нам прежде всего придётся изменить свою психологию. Определённо, без этого ничего не достичь.
Я уверен, что вскоре сюда придут отряды исследователей, с ними вернёмся и мы четверо, впервые ступившие на землю этого необыкновенного мира: Элт Пилар, Наконт Коронаун, Фарин Дрокар и я, Мирт Джилаун. Мы твердо решили, что наша жизнь отныне будет посвящена только одному: пониманию нашим народом основы психологии здешней цивилизации…»
– Слушайте, но о какой цивилизации идёт речь!? – воскликнул Овево. – Где её следы?
– Подожди, – остановил Прило, – а тебе мало радиоактивного заражения и наших с капитаном шейных позвонков?
Капитан продолжал чтение:
»…Сейчас мои товарищи спят, а я решил написать эти строки. Что-то заставляет меня сделать это, что – не знаю. Мы должны вернуться благополучно: координаты выхода из Чёрного Пятна, и режим «прохода» дублирован в центральном вычислителе нашего корабля, так что ошибок быть не должно. Но кто его знает? Однако я не сомневаюсь, что, если с нами случится что-нибудь, то сюда придут другие. Им я адресую свои записки, краткие сведения о том немногом (и очень многом), что мы успели увидеть и понять здесь.
Существование на планете цивилизации – факт сам по себе не представляющийся чем-то сверхъестественным. Ведь более, чем за четыреста лет полётов в пространстве мы установили контакты со многими населёнными мирами. Не удивительно, что и тут, в «параллельной вселенной», существует разум. Удивительно то, какой он. Разум на этой планете, которую сами существа называют Айтано, совершенно не похож на те формы разума, с которыми мы имели дело до сих пор, нам будет очень трудно понять его.
Поразительно, что люди этого мира гуманоиды, настолько похожи внешне на нас и большинство народов, какие мы знаем в своей вселенной, при таком различии путей развития. Почему при всей схожести, если не сказать идентичности физических свойств наших миров высшая форма жизни развивалась здесь иначе? Вообще говоря, иначе – не то слово, у нас нет подходящей терминологии. Надеюсь, пока нет.
Чтобы понять всё, происходящее тут, нужно, прежде всего, отбросить догматический подход к сути вопроса, часто свойственный нашему мышлению, признать, что те нормы, принципы и основы развития жизни, разума, общества, которые мы определили как исходные стандарты для всего, подчеркиваю – всего Мира, только частный случай развития Мира в целом. Мы постоянно говорим, что Природа бесконечна в своём разнообразии, но почему-то полагаем, что за этим разнообразием скрываются уже известные нам общие законы развития материи и разума или просто некое их продолжение. Только сейчас я почувствовал какой-то намёк на понимание того, что бесконечный Мир действительно бесконечно разнообразен, разнообразны пути его развития, предугадать которые невозможно.
Хорош ли мир, в который мы попали? Возможно, и тут есть свои недостатки. Однако мне он пока представляется царством гармонии Разума и Природы, местом, где эти две формы существования материи не противопоставлены друг другу, а находятся в органичном единстве, о котором мы не можем и мечтать, которого мы никогда не достигнем при нашим подходе к решению задач, стоящих перед нашей цивилизацией.
Мы, оказавшиеся тут, не поняли ещё и тысячной доли мудрости существ, называющих себя айтано. Но хочу сказать: чтобы можно было понять этот мир, этих людей, прежде всего, попытайтесь представить себе разум, который с первых же дней своего возникновения инстинктивно – иначе пока сказать не берусь – не противопоставлял себя природе, окружающей среде, а упорно шёл к единству с ней, не переделывал природу «под себя», как поступаем мы, а стремился слиться с ней, как бы стать самой Природой, осознающей себя в разумной форме.
Я, безусловно, упрощаю суть явления до степени, доступной мне самому. Представить и понять всё это до конца нам будет сложно, очень сложно, но я уверен – возможно. И я надеюсь, что день, когда люди нашей вселенной смогут сравняться с людьми Айтано и других здешних планет, наступит, хотя и не скоро.
Войдите сюда с желанием понять и с чётким осознанием факта, что путь этого народа правильнее нашего, что несмотря на космические корабли, ядерную технику, мощное оружие – одним словом, все атрибуты цивилизации, отсутствующие здесь в нашем понимании, этот народ ушёл неизмеримо дальше нас. Отбросьте ложную гордость! Взгляните объективно на принципы и мораль развития нашей и остальных, известных нам, цивилизаций. Этот принцип состоит в постоянном потреблении от природы и, видимо, его кризис не за горами. Здесь всё иначе, всё! Другая наука, другая культура, другая мораль. По нашим понятиям, например, здесь нет сострадания, но здесь нет ущемлённых в чём-либо, их никогда и не было, насколько ми поняли.
Можно ли представить подобное? Нам многое придётся менять в себе, если мы захотим понять этот мир. Возможно, кое-кого он испугает, кого-то обратит в бегство, а у кого-то вызовет злобу. Но сразу хочу предупредить, чтобы не возникла тщетная надежда завоевать этот мир силой оружия: воевать с этим народом в нашем понимании невозможно!
Я заканчиваю писать, скоро рассвет, и мы стартуем, точнее – айтано доставят наш корабль непосредственно к точке «выхода». Мои товарищи просили меня не оставлять подобных записей, как плохую примету, что мы можем не вернуться, поэтому я не хочу, чтобы они видели меня с пером в руке.
Я уверен в благополучном возвращении в нашу вселенную, но мало ли что может случиться? Даже айтано не знают будущего, но и они считают, что было бы ужасно – знать что-то заранее. В одном же я уверен полностью: мы несём нашим народам небывалое открытие!
Мирт Джилаун,
доктор естественных наук
Центра Космических Исследовательской Силонта, руководитель группы «Пятно»,
12 фальтар, год 3544»
Капитан закончил чтение и посмотрел на сидевших рядом с ним людей.
– Н-да, – протянул Овево Конмаун, – а доктор-то не зря опасался: того, что все они будут уничтожены, не предвидели даже эти, как их, айтано…
Чехотер почесал затылок.
– Уж больно сложно представить себе такое, – сказал он, – чтобы высокое развитие сочеталось с отсутствием техники…
– Джилаун ведь пишет, что нам трудно это представить! – воскликнул Лавар. – Тут цивилизация совсем не нашего типа!
Капитал Договар усмехнулся:
– Как уже говорил Прило, то, что мы с ним оба чудесном образом исцелились – лучшая справка об их уровне развития.
– Конечно, – подхватил Лавар, – а радиоактивное заражение!
– О чем тут говорить! – кивнул капитан. – По-моему, теперь сомнений в реальности этого «другого» мира быть уже не должно, а, господин майор? – Он посмотрел на Малвауна. – Или вы всё надеетесь, что из-под земли вырастет взвод ваших солдафонов и генерал Лирон в придачу?
Майор, пока читали письмо, вытащил сигарету и сейчас курил, глубоко, с остервенением затягиваясь. В душе у Малвауна царило смятение. Сколько раз за последние дни перед ним вставала надежда на продвижение по службе и повышение звания, и в который раз всё рушилось. Сейчас он уже понимал, что все надежды, что их забросило на окраинную планету в пределах владений Имперской Республики, на то, что где-то рядом окажется пограничная база пошли прахом. Но примириться с тем, что всё кончено! Да ещё этот сосунок смеётся – у Малвауна потемнело в глазах.
Он швырнул сигарету в ближайший валун с такой силой, что окурок рассыпался искрами, и вскочил. На мгновение злоба и отчаяние совершенно помутили его рассудок.
– Издеваешься?! – закричал майор, выхватил пистолет и трижды в исступлении нажал на спуск.
Капитан инстинктивно вскинул руки, как будто хотел закрыться от пуль, но выстрелов не последовало. Малваун продолжал давить на спусковой крючок ещё и ещё, но курок только сухо щёлкал. Чехотер, Овево, Лэвар и Наконт Формаун на мгновение опешили, а потом вскочили, чтобы броситься на майора, но тут раздалось лёгкое позвякивание: на верхнюю плоскую сторону лежавшего рядом ящика со снаряжением один за другим подали пистолетные патроны.
Казалось, патроны падают, возникая прямо из воздуха. Их упало ровно двадцать штук, столько, сколько находилось в обойме армейского пистолета системы «император-три», который держал в руках майор. Один патрон откатился к краю ящика и упал на песок.
Все застыли на месте. Несколько секунд майор очумело смотрел на кучку патронов, затем хихикнул, швырнул пистолет в сторону и осел как подкошенный, обхватив голову руками и раскачиваясь взад и вперёд.
– Ого… – пробормотал Наконт Формаун.
Капитан Договар провёл ладонью по лицу и глубоко вздохнул.
– Как будто второй раз родился! – сказал он; Формаун кивнул.
– Если уж всё считать, – усмехнулся Прило Бронит, – то третий раз.
Чехотер выбрал из аптечного ящика пару таблеток и подал их майору.
– Примите, господин майор, – сказал Корути с явной неприязнью в голосе.
Малваун, ни на кого не глядя, взял таблетки. Овево Конмаун открыл рот, явно собираясь что-то сказать, и вдруг замер, уставившись широко раскрытыми глазами куда-то через плечо Лавара. Все невольно повернулись в направлении его взгляда.
– Н-да, – протянул Овево Конмаун, – а доктор-то не зря опасался: того, что все они будут уничтожены, не предвидели даже эти, как их, айтано…
Чехотер почесал затылок.
– Уж больно сложно представить себе такое, – сказал он, – чтобы высокое развитие сочеталось с отсутствием техники…
– Джилаун ведь пишет, что нам трудно это представить! – воскликнул Лавар. – Тут цивилизация совсем не нашего типа!
Капитал Договар усмехнулся:
– Как уже говорил Прило, то, что мы с ним оба чудесном образом исцелились – лучшая справка об их уровне развития.
– Конечно, – подхватил Лавар, – а радиоактивное заражение!
– О чем тут говорить! – кивнул капитан. – По-моему, теперь сомнений в реальности этого «другого» мира быть уже не должно, а, господин майор? – Он посмотрел на Малвауна. – Или вы всё надеетесь, что из-под земли вырастет взвод ваших солдафонов и генерал Лирон в придачу?
Майор, пока читали письмо, вытащил сигарету и сейчас курил, глубоко, с остервенением затягиваясь. В душе у Малвауна царило смятение. Сколько раз за последние дни перед ним вставала надежда на продвижение по службе и повышение звания, и в который раз всё рушилось. Сейчас он уже понимал, что все надежды, что их забросило на окраинную планету в пределах владений Имперской Республики, на то, что где-то рядом окажется пограничная база пошли прахом. Но примириться с тем, что всё кончено! Да ещё этот сосунок смеётся – у Малвауна потемнело в глазах.
Он швырнул сигарету в ближайший валун с такой силой, что окурок рассыпался искрами, и вскочил. На мгновение злоба и отчаяние совершенно помутили его рассудок.
– Издеваешься?! – закричал майор, выхватил пистолет и трижды в исступлении нажал на спуск.
Капитан инстинктивно вскинул руки, как будто хотел закрыться от пуль, но выстрелов не последовало. Малваун продолжал давить на спусковой крючок ещё и ещё, но курок только сухо щёлкал. Чехотер, Овево, Лэвар и Наконт Формаун на мгновение опешили, а потом вскочили, чтобы броситься на майора, но тут раздалось лёгкое позвякивание: на верхнюю плоскую сторону лежавшего рядом ящика со снаряжением один за другим подали пистолетные патроны.
Казалось, патроны падают, возникая прямо из воздуха. Их упало ровно двадцать штук, столько, сколько находилось в обойме армейского пистолета системы «император-три», который держал в руках майор. Один патрон откатился к краю ящика и упал на песок.
Все застыли на месте. Несколько секунд майор очумело смотрел на кучку патронов, затем хихикнул, швырнул пистолет в сторону и осел как подкошенный, обхватив голову руками и раскачиваясь взад и вперёд.
– Ого… – пробормотал Наконт Формаун.
Капитан Договар провёл ладонью по лицу и глубоко вздохнул.
– Как будто второй раз родился! – сказал он; Формаун кивнул.
– Если уж всё считать, – усмехнулся Прило Бронит, – то третий раз.
Чехотер выбрал из аптечного ящика пару таблеток и подал их майору.
– Примите, господин майор, – сказал Корути с явной неприязнью в голосе.
Малваун, ни на кого не глядя, взял таблетки. Овево Конмаун открыл рот, явно собираясь что-то сказать, и вдруг замер, уставившись широко раскрытыми глазами куда-то через плечо Лавара. Все невольно повернулись в направлении его взгляда.
15. ВСТРЕЧА.
По кромке пляжа у самой воды, направляясь к лагерю, шли два человека – мужчина и женщина. Они подошли к стоявшим в замешательстве людям и остановились в нескольких шагах, приветливо улыбаясь. Даже майор поднялся на ноги и сейчас стоял, вместе со всеми разглядывая незнакомцев – хозяев этого мира.
– Здравствуйте! – мужчина и женщина говорили на правильном языке Силонта. Растерянные в конец люди пробормотали ответное приветствие.
Всем бросилось в глаза, что незнакомцы были одеты в обычные лёгкие пилотские комбинезоны. Капитан пристально вглядывался в их лица. У него скользнула мысль, что, возможно, никакая это не «параллельная вселенная», а прав майор, и где-то рядом находится база Космического Флота Имперской Республики, и эти двое оттуда, но тут же Договар понял, что всё не так. Он просто почувствовал. Кроме того, даже, если не вспоминать чудесного исцеления, это не могли быть люди с Силонта: там капитан никогда не видел таких лиц.
Странности в чертах не было никакой, все пропорции привычные, обычные человеческие лица, очень красивые, но что-то в них говорило, что люди эти не принадлежат ни к одному из народов в пределах и вне Имперской Республики. Больше всего Договару эти лица напоминали лица с картин древних художников, сейчас так не рисовали. В них была та же жизнь, сила, чистота и ясность взгляда, и вместе с тем что-то неуловимое, загадочное, что, казалось, и не скрыто вовсе, но ускользает от понимания потому, что создатель знал очень много, а тот, кто взирает на эти лица просто не готов к понять всё то, что он знал.
– Вы! – вдруг с надрывом крикнул майор Малваун и так неожиданно, что все вздрогнули. – С какой базы? Номер эскадры? Что всё это значит?
По лицам незнакомцев скользнули улыбки.
– Не стоит так волноваться, – сказал мужчина, – ваших баз здесь нет, и баз нашартмаков или ещё кого-то тоже, – добавил он, опережая готовое сорваться с губ майора, восклицание. – Всё, о чём вы читали в записях, взятых на станции – правда, мы именно те, о ком пишет ваш доктор Джилаун. То, что он понял о нас, истолковано им довольно своеобразно, но можно считать, что в коротких записках Джилаун отразил положение вещей достаточно точно. Пусть вас не обманывает наш внешней вид: мы не всегда такие, хотя, можно сказать, это наше основное или исходное состояние. Общаемся мы тоже, как правило, иначе. Ну а одежда, – Он кивнул на свой комбинезон, – это лишь для того, чтобы выглядеть как можно более привычно для вас. Мы пришли, мы полагаем, что настало время.
– Может быть, мы присядем, чтобы поговорить? – спросила женщина.
– Да, – кивнул мужчина и бросил быстрый взгляд на капитана: – У вас ведь принято вести серьёзные разговоры сидя?
Договар несколько заторможено кивнул, и на песке неожиданно появились десять простых стульев, расставленных правильным кругом.
– Прошу вас, – Мужчина жестом пригласил садиться.
– Здравствуйте! – мужчина и женщина говорили на правильном языке Силонта. Растерянные в конец люди пробормотали ответное приветствие.
Всем бросилось в глаза, что незнакомцы были одеты в обычные лёгкие пилотские комбинезоны. Капитан пристально вглядывался в их лица. У него скользнула мысль, что, возможно, никакая это не «параллельная вселенная», а прав майор, и где-то рядом находится база Космического Флота Имперской Республики, и эти двое оттуда, но тут же Договар понял, что всё не так. Он просто почувствовал. Кроме того, даже, если не вспоминать чудесного исцеления, это не могли быть люди с Силонта: там капитан никогда не видел таких лиц.
Странности в чертах не было никакой, все пропорции привычные, обычные человеческие лица, очень красивые, но что-то в них говорило, что люди эти не принадлежат ни к одному из народов в пределах и вне Имперской Республики. Больше всего Договару эти лица напоминали лица с картин древних художников, сейчас так не рисовали. В них была та же жизнь, сила, чистота и ясность взгляда, и вместе с тем что-то неуловимое, загадочное, что, казалось, и не скрыто вовсе, но ускользает от понимания потому, что создатель знал очень много, а тот, кто взирает на эти лица просто не готов к понять всё то, что он знал.
– Вы! – вдруг с надрывом крикнул майор Малваун и так неожиданно, что все вздрогнули. – С какой базы? Номер эскадры? Что всё это значит?
По лицам незнакомцев скользнули улыбки.
– Не стоит так волноваться, – сказал мужчина, – ваших баз здесь нет, и баз нашартмаков или ещё кого-то тоже, – добавил он, опережая готовое сорваться с губ майора, восклицание. – Всё, о чём вы читали в записях, взятых на станции – правда, мы именно те, о ком пишет ваш доктор Джилаун. То, что он понял о нас, истолковано им довольно своеобразно, но можно считать, что в коротких записках Джилаун отразил положение вещей достаточно точно. Пусть вас не обманывает наш внешней вид: мы не всегда такие, хотя, можно сказать, это наше основное или исходное состояние. Общаемся мы тоже, как правило, иначе. Ну а одежда, – Он кивнул на свой комбинезон, – это лишь для того, чтобы выглядеть как можно более привычно для вас. Мы пришли, мы полагаем, что настало время.
– Может быть, мы присядем, чтобы поговорить? – спросила женщина.
– Да, – кивнул мужчина и бросил быстрый взгляд на капитана: – У вас ведь принято вести серьёзные разговоры сидя?
Договар несколько заторможено кивнул, и на песке неожиданно появились десять простых стульев, расставленных правильным кругом.
– Прошу вас, – Мужчина жестом пригласил садиться.