Дональдсон Стивен. Раненая Страна

   Утолив жажду, он уступил свое место Линден. Она пила и стояла под струей так долго, словно хотела смыть с себя все Зло, которое вобрали ее чувствительные нервы. Кавинант испугался, что лоза иссохнет. Но когда Линден отступила в сторону, Сандер тоже успел напился, прежде чем струя воды пошла на убыль.
   Под истончившейся струей все трое обмыли руки и лица, а затем слегка смочили запыленную одежду. Гравелинг закинул мешок на плечи и заторопил своих спутников:
   – Мы должны идти. Все, что остается неподвижным под этим солнцем, гибнет от той или иной опасности. – Чтобы продемонстрировать свои слова, он поднял ногу, показывая, как трава обвила его лодыжку. – Всадник уже в пути. Мы будем передвигаться вдоль реки, насколько это нам позволят растительность и солнце.
   Он кивком указал на север, где за рощей начиналась широкая полоса зеленой травы, которая доходила Кавинанту до груди. Примерно через полмили трава редела и исчезала в тени деревьев – дубов, сикоморов, эвкалиптов и чакаранды.
   – В почве есть семена и корни любых растений, – объяснял им Сандер. – Однако каждый участок земли позволяет расти лишь тому, что соответствует данному месту. Я не знаю, какие деревья мы встретим. Но нам надо оставаться в их тени.
   Внимательно осмотрев окрестности и убедившись в отсутствии Всадника, он начал прокладывать тропу в густой и спутавшейся траве. Кавинант последовал за ним, расширяя проход для Линден. К тому времени когда они приблизились к деревьям, его руки кровоточили от крохотных порезов, нанесенных острыми краями травы, которая теперь поднималась выше их макушек.
   Тень деревьев удерживала рост других растений в нормальных пропорциях. Небольшие рощи сменились лесом, состоящим из кипарисов, цветущих тутовых деревьев и высоких кленоподобных красавцев, в которых Кавинант узнал золотни. Вид этих прекрасных деревьев, которые некогда ценились людьми Страны выше любых драгоценностей, вызвал у него неудержимый гнев. Они росли теперь по воле Солнечного Яда, словно марионетки или, вернее, жалкие остатки былого величия.
   Он повернулся, чтобы поделиться своим возмущением с Линден. Но та не замечала его, попав в трясину собственных забот. На ее бледном лице застыла гримаса страдания. Глаза округлялись при виде всего, что ее окружало, словно она не могла привыкнуть к безмолвному воплю деревьев. Тем не менее ей приходилось идти вперед, потому что она, как и Кавинант, не имела другого выбора.
   Около полудня Сандер сделал привал под шатром густой зеленой ивы. Они отдохнули, подкрепились дыней, а затем, одолев половину лиги, наткнулись на лиану гнилянки. Вода и пища поддержали силы Кавинанта, который, несмотря на утомительные переходы, быстро шел на поправку. Однако еще через два часа он достиг предела своей выносливости и со стоном повалился на землю. Его мышцы казались вязкой грязью. Голову сжимали тиски усталости и боли. Мелькание травы вызывало тошноту и головокружение.
   – С меня довольно, – прохрипел он. – Я должен отдохнуть.
   – Здесь нельзя лежать! – закричал гравелинг, но его голос прозвучал ужасно далеко. – Мы не можем устраивать привал, пока не найдем бесплодную землю.
   – Кавинанту нужен отдых, – мрачно сказала Линден. – К нему еще не вернулись силы. Если мы не пожалеем его, он может снова заболеть. Яд Марида отступил, но не покинул тело.
   – Ладно, – сердито проворчал гравелинг. – Оставайся с ним.., и присматривай за травой. А я поищу безопасное место.
   Через миг он скрылся, продираясь сквозь кусты.
   Напуганный предупреждением Сандера, Кавинант переполз в тень высокого дерева. Там он прислонился спиной к прохладной коре и закрыл глаза, уплывая в штормивший океан своей усталости.
   Его разбудили звуки шагов. Линден едва держалась на ногах, но не находила себе места от тревоги. Она прохаживалась перед ним взад и вперед, обхватив ладонями локти, и что-то шептала, словно спорила с кем-то. Кавинант следил за ней около минуты, пытаясь выдавить из глаз собравшееся там изнеможение. Наконец он тихо попросил:
   – Расскажи мне, что тебя беспокоит.
   – Все очень плохо. – Отвечая Кавинанту, она говорила больше с собой, а не с ним. – Вид этих мест и без того внушал отвращение. Но теперь здесь стало просто невыносимо.
   Кавинант на всякий случай кивнул.
   – Что это за дерево? – спросила она, указывая на ствол, к которому он прислонился.
   – Раньше его называли золотнем, – ответил Кавинант и, вспомнив о прежних днях, добавил:
   – Те, кто знали толк в деревьях, считали его особенно ценным.
   – О Боже! Как все плохо! – Она снова начала шагать взад и вперед. – Страна в беде. В огромной беде! – Ее голос дрожал. – Например, это дерево.., золотень. Оно горит внутри, словно предает себя аутодафе. – Она закрыла лицо руками. – Их надо вытащить из этой беды.
   «Вытащить? Но как? – При этой мысли Кавинант вздрогнул. – Пожертвовать собой, как мать Сандера?»
   – Линден, – сказал он настойчиво, – ты должна поделиться со мной.
   Она яростно повернулась к нему и закричала:
   – Я считала тебя слепым, но ты, оказывается, еще и глухой! Неужели ты ничего не чувствуешь, Кавинант? Я говорю тебе, что эти деревья пылают внутри от боли! Нам надо избавить их от страданий!
   Он встретил ее гневный натиск спокойно и хладнокровно, зная, что ту же самую ошибку совершил и Кевин. Боль Страны надломила сердце старого Лорда, и он проделал Ритуал Осквернения, пытаясь уничтожить Зло вместе с любимым и драгоценным миром. Кавинант содрогнулся, вспоминая о том, как далеко он зашел на этом пути.
   – Нет, Линден! Так ты не победишь Лорда Фоула. Он собирается погубить Страну нашими руками, и мы не должны поддаваться ему.
   – Прекрати меня учить! – закричала она. – Я не хочу больше слушать твоих наставлений! Неужели проказа не научила тебя состраданию? Неужели боль целого мира не имеет для тебя никакого значения? – Угрюмо сев под деревом, она прижала колени к груди. – Я этого больше не вынесу.
   Сдавленные рыдания прорвались вместе с долгим гортанным стоном. Она опустила голову и обхватила ее руками. Ладони судорожно сжались в кулаки, сминая грязные слипшиеся волосы.
   – Я устала, Кавинант.
   Горе Линден терзало его сердце.
   – Прошу тебя, – прошептал он. – Расскажи мне о том, что тебя так тревожит.
   – Я не могу отгородиться от того, что вижу… – Ее руки и плечи дрожали от безудержных рыданий. – Как будто это все происходит со мной. Я не только вижу, но и чувствую муки деревьев. Они вопят во мне и молят о помощи! Мне больно, Кавинант. Невыносимо больно! Мои глаза убивают меня. Они, как два ножа, пронзившие мозг!
   Кавинант хотел прикоснуться к ее щеке, но побоялся, что при этом Линден почувствует оцепенение проказы. Она казалась такой уязвимой и хрупкой. Какой-то миг он боролся с желанием рассказать ей о Кевине. Но Линден могла понять историю превратно – как отказ воспринимать ее боль всерьез. В то же время она нуждалась в неотложной помощи.
   – Линден, – заговорил он, с трудом подбирая слова. – Перед тем как отправить нас сюда. Лорд Фоул рассказал мне о своих планах. Ты тоже должна узнать о них – и, наверное, сейчас для этого самое лучшее время.
   Ее кулаки продолжали сжиматься и разжиматься, однако она не произносила ни слова. Подавив тяжелый вздох, он начал повторять насмешливую речь Презирающего.
   А ты все еще упрям.
   Он вспоминал каждое слово, каждую каплю яда и интонацию презрения. Память изливала их в мозг холодной волной, заставляя сердце трепетать от гнева и отвращения. Но он не умолкал. Кавинант хотел, чтобы она услышала все. Не в силах избавить ее от страданий, он пытался дать ей свою целеустремленность.
   Ты станешь молотом моей победы.
   Когда до нее дошел смысл его слов, Линден сжалась еще сильнее. Обхватив руками колени, она прижалась к ним лицом, словно пряталась за ними, как напуганный ребенок.
   Я приготовил тебе столько мук и отчаяния, что твое сердце разорвется на куски.
   В какой-то момент Кавинант понял, что Линден почти не слушает его. Она реагировала на свои собственные воспоминания, о которых он ничего не знал. Кавинант ожидал, что она будет плакать и возмущаться, но Линден сидела, не издавая ни звука, все больше и больше погружаясь в бездну тоски. Он надеялся, что она последует его примеру и поддержит себя гневом к Лорду Фоулу. Однако этот клапан не выдержал того напора боли, который разрывал ее нутро. Она сидела, свернувшись клубком, и дрожала от страха.
   В конце концов он не выдержал и, подбежав к ней, опустился рядом. Взяв ее ладонь, Кавинант прижал к ней свою искалеченную руку, чтобы она снова не ушла от его увечного человеколюбия.
   – Прокаженные тоже могут чувствовать, – сказал он тихо и нежно. – Их нервы теряют чуткость, но остальное компенсирует этот недостаток. Я хочу помочь тебе, Линден. Скажи мне, как это сделать.
   "Не надо мучить себя, – шептал он про себя. – Ты не одинока в этом мире”.
   Прикосновение его руки и сочувствие в голосе оказали на нее благотворное воздействие. Невероятным усилием воли "она расслабила мышцы и отринула прочь свои безутешную тоску. С ее губ сорвался дрожащий выдох, плечи опустились, и на лице появилась печальная улыбка. Но она по-прежнему цеплялась за ладонь Кавинанта, словно его искалеченная плоть соответствовала тому, что творилось в ее душе.
   – Я не верила и не верю в воплощенное Зло. И люди тут тоже ни при чем. Просто это место больное. – Казалось, что голос царапал ей горло. – Пойми, Лорд Фоул – подгнивший плод твоего воображения. Ты свалил вину за свою болезнь на какой-то придуманный образ, потому что не хочешь принять проказу как часть самого себя. Скорее всего, ты боишься испить эту боль до дна. – В ее словах звучало обвинение, но хватка Линден на его руке убеждала Кавинанта в обратном. – Поверь, я права – даже если мы действительно находимся во сне.
   Кавинант угрюмо молчал. Что он мог сказать ей в ответ, если она отрицала существование своего внутреннего Презирающего? Как он мог защитить ее от гнусных манипуляций Фоула?
   Линден резко отдернула руку и вскочила на ноги, разрывая их краткую близость. Его сердце заныло от одиночества и тоски, которые теперь казались неотделимыми от страха.

Глава 9

Вперед по реке

   Вскоре Сандер вернулся. Линден стояла бледная, повернувшись спиной к Кавинанту. Если Сандер и заметил напряженность ее позы, то виду не подал и ни о чем не спросил. Он протянул Кавинанту руку и сказал, что нашел безопасное место, где они могут спокойно отдохнуть до утра. Тот принял помощь, и Сандер, поднатужившись, поставил своего подопечного на ноги. Не обращая внимания на огонь, разливавшийся по всем членам, Кавинант оперся на плечо Сандера, и путешественники тронулись в путь. Одолев с половину лиги, они приблизились к обломку скалы, торчащему среди зарослей густых и высоких кустов. Сев на камень, Кавинант решил немного вздремнуть, однако после ужина его разморило окончательно, и он проспал до самого утра.
   Несмотря на жесткость каменного ложа, он не просыпался почти до восхода солнца. К тому времени Сандер уже расчистил клочок земли и вновь посеял дынные семена.
   Заметив пробуждение Кавинанта, Линден подошла к нему и начала осматривать руку. Она намеренно избегала его взгляда, словно стеснялась ненароком уловить какие-то мысли, заботу о ней и смутные надежды. Жар спал, и Кавинант был готов отправиться в дорогу, но что-то встревожило ее. Удивленный молчанием Линден, он тем не менее не стал вдаваться в расспросы.
   Когда новый урожай созрел, Сандер пополнил запас семян и положил в мешок с десяток дынь. Затем он повел их маленький отряд через густой и высокий кустарник.
   Река Мифиль текла на северо-запад, и путешественники шли по берегу, стараясь держаться как можно ближе к воде. Поначалу двигались они медленно: дорогу преградили заросли ползучего плюща, и даже гравелинг, пробираясь сквозь них, выбился из сил. В конце концов они вошли в густой лес смоковниц, и идти стало гораздо легче.
   На второй день плодородного солнца смоковницы выросли до невероятных размеров; Кавинанту еще не доводилось видеть таких высоких деревьев. Громадные ветви сплетались где-то в поднебесье, образовывая величественные арки; густые кроны напоминали куполообразные потолки Ревелстоуна и своды огромных пещер у Корня Земли под Меленкурион Скайвейр. Но выглядело все это скорее зловеще, чем величественно. Казалось, что каждый ствол и каждый сук страдал от собственной тяжести.
   Порой Кавинанту чудился далекий стук копыт, но Всадника он, сколько ни оглядывался, так и не увидел.
   Вскоре путникам пришлось столкнуться с некоторыми последствиями адской плодовитости солнца. Ближе к полудню они вышли к месту, которое еще день назад было кедровником высотой в несколько сотен футов. Но теперь оно походило на хаос после катастрофы.
   Деревья начали рушиться ночью, и каждый падающий колосс увлекал за собой дюжину собратьев. Все вокруг выглядело огромным буреломом: расщепленные стволы в гигантских трещинах и обломанные ветви. Путники пробирались через этот беспорядок целый день.
   На закате дорога вывела их к низким холмам, поросшим настоящим вересковым лесом. Растения высотой в два человеческих роста под порывами налетавшего ветра сгибались до самой земли. Обнажив кинжал, Сандер набросился на толстые стебли и принялся их кромсать. Через некоторое время ему удалось расчистить небольшую полянку, где путешественники и расположились на отдых. Однако Сандер не находил себе места; он выглядел очень встревоженным. Даже ужин не улучшил его настроения. Кавинант заметил неладное, но, пока все ели, молчал; Линден же, погруженная в свои мысли, похоже, вообще не обращала внимания на гравелинга. Наконец Кавинант не выдержал и поинтересовался, что его так тревожит.
   – Я не нашел камня, – мрачно ответил Сандер. – Луна пошла на убыль, и теперь среди этого вереска так темно, что ничего не видно. Я не знаю, как избежать судьбы Марида.
   Кавинант подумал секунду, потом сказал:
   – Я понесу тебя. Если я защищен, ты тоже будешь в безопасности.
   Неловко пожав плечами, гравелинг согласился, однако нервничать не перестал. Предложение Кавинанта никак не укладывалось в привычную для Сандера систему выживания.
   – Думаю, что с тобой все будет в порядке, – тихо сказал Кавинант. – Я же был прав насчет алианты, верно?
   Сандер кивнул и начал укладываться спать. Похоже, он все-таки успокоился. Однако ночью, внезапно проснувшись, Кавинант увидел, что гравелинг не спит и пристально вглядывается в темноту как человек, прощающийся с жизнью.
   Едва небо посветлело, как путешественники поднялись и, не теряя времени, двинулись дальше, прокладывая себе путь в вересковой чаще. Наконец они нашли просвет в зарослях, через который просматривался восточный горизонт. По сравнению с предыдущим вечером ветер усилился и стал прохладнее. Кавинант ощутил слабую дрожь – такую же тревожную, как мрачное предчувствие.
   А что если обувь тут ни при чем? Что если у него и Линден действительно имеется естественный иммунитет от Солнечного Яда? В таком случае…
   Времени на раздумья и поиски не оставалось. Рассвет неотвратимо приближался. Линден взвалила на плечи мешок с дынями. Кавинант присел, и Сандер взобрался ему на закорки. Потом все трое повернулись лицом к востоку. Кавинант старался дышать глубоко и ровно.
   Солнце вставало, раскрашивая огненными красками лазурь небес. Но сияло оно лишь несколько мгновений: откуда-то с запада, точно орды кочевников, стали накатывать черные тучи.
   – Дождевое солнце!
   Сандер разжал пальцы и спрыгнул на землю. От волнения у него перехватило дыхание.
   – Теперь, – просипел он, – нам придется двигаться быстрее. И если мы не собьем погоню с нашего следа, то, по крайней мере, продлим свое существование.
   Он бросился в вересковую чащу, словно состязался в скорости с облаками.
   Ветер крепчал. Кавинант тревожно взглянул на Линден:
   – С ним все нормально?
   – Да, – поспешно ответила она. – Наша обувь блокировала Солнечный Яд.
   Кавинант с облегчением кивнул, и Линден заторопилась вслед за Сандером.
   Вересковые заросли сменялись сучковатым кустарником, таким же высоким, как деревья на речном берегу. Не успел Сандер приблизиться к кустам, как облака, клубившиеся над головой, пролили на землю несколько капель дождя. Сандер принялся рубить крепкие ветви и прочные стебли ползучих растений. Набрав солидную охапку, он отдал ее своим спутникам, а сам снова полез в кусты за новой вязанкой. К тому времени когда они увидели русло реки, лишь узкая полоска неба На западе оставалась чистой.
   Сандер выбрался на берег, велел свалить добычу на песок и взялся за работу. Подчиняясь его кратким приказам, Кавинант и Линден помогали ему очищать ветви и лианы от сучков и листьев, хотя понятия не имели, зачем это нужно. Гравелинг разложил жерди на берегу и крепко-накрепко прикрутил их друг к другу лианами. Получился толстый деревянный настил.
   Ветер начал трепать макушки кустов. Тяжелые капли зашлепали по листьям, заросли наполнились шумом дождя. А Сандер, казалось, забыл о своей спешке. Он сел и, устроившись поудобнее, задумался.
   Через некоторое время Кавинант не выдержал:
   – Что дальше?
   Сандер посмотрел на него и Линден:
   – Вы умеете плавать? Оба кивнули.
   – Тогда подождем немного. Чем больше в реке воды, тем спокойнее поток.
   Кавинант заморгал, стряхивая с ресниц дождевые капли. “О черт! – подумал он. – Это же плот!"
   Идея была замечательной. Река представляла собой самое быстрое средство передвижения, какое только имелось в Стране. Кроме того, плавание на плоту потребовало бы гораздо меньше сил, чем пешее путешествие. Гравелинг потому так спешил, что хотел соорудить плот до начала дождя, который сделал бы эту несложную работу во сто крат труднее. Кавинант кивнул, соглашаясь с собственными мыслями. А Сандер оказался более находчивым, чем он ожидал.
   Линден сидела рядом с плотом, обхватив колени руками.
   – Скоро похолодает, – равнодушно произнесла она.
   Это было правдой: дождь и впрямь стал прохладнее. Но Кавинант не обратил внимания на ее слова; он направлялся к краю берега, собираясь взглянуть на дно.
   Увиденное заставило его засомневаться. Растения, густо усеявшие русло, доходили до самого берега. Он не знал, как долго будет прибывать вода, но в любом случае затопленные кусты и деревья делали путешествие на плоту невозможным.
   Получив у Сандера порцию уссусимиелы, Кавинант продолжал осматривать русло. Ливень мощно и размеренно колотил по кустам, точно водопад, низвергающийся с небес; вокруг постепенно темнело, но Кавинанту еще удавалось различать, как помутневшая река тяжело ворочалась в тесных берегах. Поначалу он боялся, что вода станет подниматься слишком медленно. Но, сидя в зарослях, он не мог по-настоящему оценить силу бури. Ливень падал сплошной стеной, усиливаясь с каждой минутой. Иногда казалось, что какое-то огромное животное с шумом бродило вокруг по кустам.
   Скорость течения возросла. Струи потока, как юркие змеи, скользили между стволами деревьев и вскипали пеной среди густых кустов. Тысячи ручьев на всем протяжении Южных Пустошей впадали в Мифиль. Не успел Кавинант покончить с едой, как русло реки преобразилось. Вода поднималась к краям берегов и мчалась вперед, вырывая кусты.
   Маленькие корни не оказывали сопротивления. Поток без труда выдергивал их из песка, и кусты, цепляясь за стволы и ветви деревьев, создавали широкие заторы. Но вода пробивала себе путь. Она крушила эти хрупкие плотины, валила деревья и рвалась на свободу, как дикий зверь.
   Вскоре реку заполнили вырванные с корнем стволы и ветви. Вода кипела. Дождь рушился в Мифиль; она разбухала и мчалась вперед, неистовой лавиной сметая все на своем пути.
   Когда вода заплескалась у края берега, Сандер вскочил на ноги. Рассовав свои личные вещи по карманам, он закрепил мешок с дынями на плоту и привязал его лианами к жердям.
   В груди у Кавинанта похолодело от страха.
   – Это слишком опасно! – крикнул он сквозь шум дождя. – Нас в труху перемолотит!
   "А я всего лишь прокаженный”, – добавил он про себя.
   – Нет! – ответил Сандер. – Мы должны плыть по течению вместе с деревьями! Если для тебя опасность слишком велика, что ж – будем ждать. Но река не очистится до утра!
   Кавинант подумал о Всаднике, о существах, с которыми сталкивался и которые могли чувствовать присутствие белого золота. Но не успел он ответить, как раздался крик Линден:
   – Я просто сойду с ума, если буду сидеть здесь и ждать! Сандер ухватился за край плота.
   – Цепляйтесь, да покрепче, иначе мы тут же потеряем друг друга.
   Линден подошла к плоту с другой стороны и приподняла свой край.
   Молча выругавшись, Кавинант встал рядом и попытался ухватиться за мокрые ветви. Онемевшие пальцы могли предать его в любую минуту; он не был уверен, что они не подведут.
   – Мы должны двигаться как один человек! – предупредил Сандер. – В едином ритме.
   Кавинант прорычал, что все понял. Ему хотелось посмотреть на свои руки. Но при взгляде на водоворот у него закружилась голова.
   В следующую секунду Сандер подал знак, и все трое двинулись к краю берега.
   О пламя ада! Кавинант чуть не выпустил из рук плот, когда Сандер и Линден потянули его вперед. Он, шатаясь, двинулся за ними.
   Сандер прыгнул в реку. Плот накренился и стал сползать с берега. Кавинант поневоле последовал за своими спутниками и свалился в воду, подняв фонтан брызг.
   От удара его непослушные пальцы разжались. Мифиль понесла Кавинанта в сторону. Течение вертело и швыряло его как пробку, и он чуть не задохнулся в бешеном водовороте. На мгновение сознание его помрачилось, и, потеряв всякую способность ориентироваться в пространстве, он отчаянно замолотил по воде руками и ногами.
   Внезапно ветка куста, все еще цеплявшегося корнями за берег, больно стегнула его по ноге. Это привело его в чувство и подсказало направление. Кавинант устремился вверх.
   Он вынырнул, открыл рот для крика, но из горла не вылетело ни звука.
   Посреди буйства стихии всем его существом безраздельно владели лишь страх и отчаянное желание глотнуть воздуха.
   Волна, ударившая Кавинанту в лицо, обожгла его ледяным огнем.
   – – Кавинант! – послышался отчаянный вопль.
   Зов Линден достиг его ушей и сознания. Таща за собой тяжкий груз намокших ботинок, он вынырнул из бушующего водоворота и стал вглядываться в темноту.
   Прежде чем вновь погрузиться, он мельком увидел плот.
   Тот был неподалеку, футах в десяти. Снова вынырнув, Кавинант устремился к нему и плыл до тех пор, пока рука не наткнулась на спасительные жерди.
   Он рванулся вперед и вцепился покалеченной рукой в запястье Линден. Но онемевшие пальцы разжались, и волна опять накрыла его с головой.
   Линден схватила его за предплечье и подтащила к себе. Кавинант уцепился за ветку и налег грудью на непрочный плот.
   Тот накренился под его тяжестью и начал вращаться вокруг оси. У Кавинанта снова закружилась голова. Берега замелькали с бешеной скоростью. Они проносились мимо него, сливаясь в одну неясную круговерть.
   – Ты как? – прокричала Линден. – В порядке?
   – Да!
   Сражаясь с холодными волнами, они помогли гравелингу выровнять накренившийся плот.
   Небо извергало потоки дождя, топя, ослепляя и оглушая несчастных. Течение старалось отобрать у них утлую опору. Но люди вновь и вновь прокладывали себе путь в грязном потоке и отпихивали деревья, которые неслись на них, как тараны. К счастью, ширина Мифили не позволяла бревнам перегородить русло на крутых поворотах.
   Вода становилась все холодней. Казалось, она проникала в мышцы, вытягивая силы и тепло. Кавинант чувствовал себя так, словно его кости были наполнены льдом. Вскоре он уже с трудом держал голову над водой, из последних сил цепляясь за ветви.
   Уровень реки повышался, и постепенно течение стало более плавным. Нет, оно не замедлилось, но водовороты, характерные для мелководья, исчезли. Плот легко подчинялся управлению. По совету Сандера уставшие путники начали по очереди заползать на плот и отдыхать, пока двое других управляли их маленьким судном.
   Через какое-то время вода стала прозрачнее, и Кавинант осмелился напиться. Правда, на зубах его все равно скрипел песок; но дождь и течение медленно делали свое дело, очищая Мифиль.
   Порою Кавинант слышал монотонный гул: казалось, где-то далеко шло большое сражение. Это был не гром и не треск молнии. С каждым разом звук приближался и становился все громче.
   Неожиданно раздался оглушительный треск. Над водой пронеслась чудовищная тень. В последний момент течение вынесло плот из-под падавшего огромного дерева. Высокий и могучий клен выворотил из земли цепкие корни-якоря и свалился в реку.
   Теперь треск слышался повсюду, вдалеке и совсем рядом. Мифиль пересекала лес мегалитовых деревьев, и шум их падения раздавался непрерывно.
   Кавинант боялся, что одно из них рухнет на плот или забаррикадирует русло. Но этого не случилось. Течение подхватывало стволы и тащило за собой, не давая преградить себе путь. Мало-помалу треск становился глуше и вскоре затих вдали: Мифиль миновала реликтовый лес.
   Дождь все лил, будто в небесах ярился гигантский водопад. Кавинант забрался на край плота и, используя тяжелые ботинки в качестве руля, пытался выправить курс. Окоченевшие от холода, путешественники мчались в бурном потоке, которому, казалось, не будет конца. И даже когда небесные струи поредели, оцепеневшее сознание Кавинанта не сразу восприняло этот факт. Облака откатились назад, открыв чистое вечернее небо, а он продолжал недоуменно смотреть прямо перед собой, будто внимал словам незнакомого языка.