Дональдсон Стивен. Зеркало ее сновидений

   Почти в одно мгновение печаль вернула ощущение, что она растворяется.
   И ощущение осталось, несмотря на взгляд Мастера, несмотря на его прикосновение. Сейчас оно стало сильнее и изменилось. Ощущение безопасности сменилось опасениями. И это заставило Теризу повернуть голову, словно она знала, что сейчас произойдет.
   В ужасе она смотрела, как на плоском зеркале, которое открыл Джерадин, что-то происходит.
   Пока она не отрываясь смотрела на него, невозможное воплотимое Сжатого Кулака принялось меняться, словно зеркало было калейдоскопом зимы. И когда снежный вихрь поутих, ручей превратился в дорогу; камни выпустили ветви и вытянулись в деревья; пушистый девственный снег притаял и превратился в грязь. Через мгновение сцена застыла, ее можно было узнать безошибочно — это было перепутье близь Орисона, там, где сходились дороги из разных провинций; зеркало показывало реально существующее, подлинное воплотимое.
   На этот раз на северо-восточной дороге показались всадники. По меньшей мере десять человек на конях, вспахивающих копытами снег, словно они спешили достичь Орисона…
   …словно за ними гнались.
   — Миледи, — ошеломлено прошептал Джерадин.
   Затем он воскликнул:
   — Зеркала и осколки!
   Мастер Эремис тоже с горящими глазами смотрел в зеркало, но он молчал.
   На одного из всадников словно хищник прыгнуло черное пятно, появившееся неизвестно откуда. Оно было невелико, напоминая скорее щенка, и казалось слишком маленьким, чтобы навредить ему. Тем не менее, оно обладало невероятной силой и яростью. Всадник вскинул руки вверх и полетел с лошади. Похоже, он что-то кричал.
   Ни один из его товарищей не обернулся, чтобы помочь ему. Они только сильнее пришпорили своих скакунов, летя по направлению к замку. Потерявшая седока лошадь встала на дыбы и помчалась безумным галопом, исчезая за краем зеркала.
   Холодная рука зашевелилась в животе Теризы и стиснула изо всех сил ее внутренности.
   Она была настолько напугана, что не замечала, что перестала растворяться.
   Неизвестно откуда появилось еще одно темное пятно.
   Вся сцена, казалось, рванулась к ней, когда пятно бросилось вперед. Джерадин стоял у края зеркала; он менял фокус, увеличивая воплотимое. Сейчас она сумела рассмотреть, что пятно было скрюченным, почти круглым существом с четырьмя конечностями, похожими на шевелящиеся крюки, и чудовищными челюстями, занимающими более половины тела существа. Выпав из какой-то невидимой точки, оно приземлилось, затем прыгнуло прямо всаднику на грудь. И в то же мгновение его крюки пришли в действие, челюсти раскрылись и принялись рвать добычу.
   Зеркало показывало агонию человека, рухнувшего на спину и безуспешно пытающегося не дать вырвать из тела сердце. Показывало пятна крови, впитывающиеся в снег.
   Указав на одного из всадников, Джерадин воскликнул:
   — Пердон! Он будет убит!
   — Возможно, и нет! — вмешался Мастер Эремис. — Они отъехали на какое-то расстояние от места нападения. Если они смогут ускакать за пределы видимости от того зеркала, которое воплощает эти кошмары, то будут спасены.
   Териза не могла бы определить, какой из всадников был лорд Пердон. Все они казались ей одинаковыми — скорчившиеся от холодного ужаса, скачущие, чтобы спасти свои жизни; глаза лошадей были панически выпучены. Она сдерживала дыхание в невольной тревоге, пытаясь не реагировать на появление нового черного пятна, которое выпрыгнуло прямо из воздуха, пытаясь отвести взгляд от его раскрытых челюстей.
   Но Мастер Эремис оказался прав. После того как всадники проскакали еще некоторое расстояние, никто из них больше не подвергся нападению.
   Джерадин стоял со сжатыми кулаками, цедя сквозь зубы:
   — Благодарение звездам, благодарение звездам.
   Боль в груди заставила Теризу с шумом выпустить воздух. Внезапно ее затошнило. Она не находила слов, чтобы выразить свое отвращение.
   — Что это за существа?
   Мастер Эремис пожал плечами.
   — Воплощенные существа, вроде этих, не имеют для нас названий. У меня есть более интересный вопрос. — Пламя в его глазах разгорелось ярче. — Согласно последнему рапорту, Пердон отказался покинуть Скарпинг потому, что считал, что все происходящее в настоящий момент на берегах Вертигона, требует его пристального внимания — ходят слухи, будто Кадуол засылает шпионов, подтягивает армию, запустил несколько банд. И тем не менее, он оказался здесь. Что заставило его покинуть свою провинцию? — Не ожидая ответа на вопрос, он взял Теризу за руку. Порывистыми движениями, пребывая в глубокой задумчивости, он увел ее от Джерадина и зеркал. — Пошли. Я хочу получить объяснение.
   Джерадин последовал за ними с отстраненным выражением лица.
   Длинные ноги спешащего Мастера Эремиса делали широкие шаги; она едва поспевала за ним. Но через мгновение он, похоже, заметил, как ей приходиться семенить, умерил шаг, улыбнулся и согнул руку так, чтобы ей было удобнее опереться на него.
   Сейчас она радовалась, что он не разговаривает с ней. Большая часть ее внимания была поглощена тем, что она боролась с тошнотой.
   Он вывел ее из подземелья, провел по-прежнему пустым бальным залом и повел по коридорам Орисона тем же путем, которым днем раньше Джерадин вел ее к башне, где располагался король Джойс. В больших покоях, похожих на зал ожидания, перед ступеньками, ведущими наверх, Мастер остановился. Всего несколько человек находились здесь, и большая часть их имела замученный, усталый вид просителей — взгляд, который Териза распознала почти автоматически, потому что слишком часто видела его в миссии. И здесь было больше стражников, чем она помнила по предыдущему дню. Они достаточно охотно сообщили Мастеру Эремису, что Пердон находится у короля Джойса, но ясно дали понять, что все остальные во время их встречи будут лишними.
   Почти в то же мгновение в комнате появился Смотритель Леббик и направился к лестнице.
   Мастер Эремис отнял руку Теризы и поспешил к Смотрителю.
   — Может ли это быть правдой, Леббик? — Он, словно башня, возвышался над низкорослым воином, но в его любопытстве не было ни нотки превосходства. — Что Пердон оказался здесь? Странная новость. Какой кризис заставил оплот Морданта покинуть свои владения на растерзание Кадуолу?
   — Мастер Эремис, — язвительно ответил Смотритель Леббик, — это дело короля.
   Стремительно атаковав ступени, он скрылся из виду.
   Мастер посмотрел ему вслед.
   — Самовлюбленный болван, — пробормотал он, не обращаясь ни к кому конкретно. — Я всего лишь хотел услышать объяснение.
   Териза посмотрела на Джерадина. Он стоял в стороне, его доброе лицо было омрачено тревогой, к которой примешивалась горечь. Если у него и был ответ на вопрос Мастера Эремиса, отвечать он не торопился.
   Никто в приемной не мог ничего объяснить. Стражники стояли неподвижно, видимо, вспомнив о своих обязанностях — или о приближающемся обеде. Просители были поглощены своими проблемами. Териза отдышалась и попыталась выгнать из своего сознания скрюченные круглые фигуры с раскрытыми челюстями.
   Нетерпение воплотителя с каждой секундой возрастало. Внезапно он заявил, так, словно все вокруг жаждали услышать его мнение:
   — В провинции Пердон — кризис. Это очевидно. Но я сомневаюсь, что именно кризис привел Пердона сюда. Он не из тех людей, которые бегут от опасностей — или признаются в собственной слабости. Нет, я думаю, что именно наш прославленный король несет ответственность за тот кризис, который заставил Пердона прибыть в Орисон. Я мог бы поставить дюжину золотых дублонов, что он проделал весь путь потому, что его толкала на это ярость. И он придет еще в большую ярость, когда аудиенция закончится.
   И словно по мановению волшебной палочки, вниз покатился рев ярости:
   — Нет!
   Лязгая металлом, на лестнице появился человек. Он был большим и плечистым; железные наплечники над нагрудником, сам нагрудник и железные перчатки на руках делали его еще больше. На одном его боку висел огромный меч, достаточно тяжелый, чтобы им можно было рубить голову скоту, на другом — боевой кинжал. Голова, за исключением бровей, была совершенно лысой, но брови были рыжими и густыми, рыжие клочки волос торчали над ушами, а воинственно встопорщенные густые усы были столь велики, что пища и питье оставили вокруг рта темные пятна. Поспешность его прибытия сюда подчеркивалась комками грязи на обуви.
   Его лицо с резкими чертами было наклонено вниз, словно он собирался что-то таранить лбом.
   За ним поспешала женщина. Ее небесно-голубое платье и дорогие украшения свидетельствовали о ее высоком происхождении, но двигалась она так, словно не подозревала, что на ней прекрасное бальное длинное платье, великолепное ожерелье и сережки. В обрамлении бледной кожи и коротко стриженных белокурых волос ее фиалковые глаза почти светились.
   — Милорд Пердон! — требовательно запротестовала она, спускаясь вслед за ним. — Вы должны попытаться еще раз! Вы не должны сдаваться. Наверняка это всего лишь недопонимание ситуации. Вы должны еще раз объяснить ему. Мы должны объяснять ему это до тех пор, пока он не поймет всю важность вашего визита. Милорд!
   — Нет! — повторил тот. Голос его напоминал треск ломающихся прутьев. Со ступенек он сошел в центр зала и затем повернулся лицом к ней. Воздев сжатые кулаки к потолку, он проревел:
   — Он уже дал свой ответ! Он не отдаст такого приказа!
   Сила его ярости заставила даму остановиться. Она так побледнела, что, казалось, вся кровь отхлынула от ее лица. Но она не колебалась.
   — Но он должен! — ответила она. — Я утверждаю, что он должен сделать это! Что—то должно же быть сделано для спасения Морданта. Я уверена, что даже сейчас Смотритель Леббик пытается убедить его. Давайте же вернемся, милорд. Это настолько жизненно важно, что вы обязаны преуспеть.
   Подавляя ярость, лорд Пердон крепче стиснул перед собой кулаки; его перчатки зазвенели, ударившись о металл нагрудников.
   — Нет, миледи, — глухо сказал он. — Я этого больше не выдержу. Пусть он играет в перескоки, в то время как королевство разваливается! — Его руки сделали резкое движение вниз, словно швыряя надежду на пол. — Я сражался на его стороне десять лет, чтобы сделать Мордант тем, что он есть в настоящий момент. Я не знал колебаний, когда он искал добровольцев.
   Повторите ему это, миледи. Тело каждого из моих людей, который будет ранен или убит, защищая его в его слепой бездеятельности, будет прислано сюда. Пусть посмотрит на их раны и объяснит, почему он, — лорд уже не мог больше сдерживаться, — не отдалприказа!
   — Милорд Пердон, — голос Мастера Эремиса звучал учтиво и мягко, но в то же время достаточно авторитетно, чтобы привлечь внимание всех, находящихся в зале. — Я подозреваю, что наш досточтимый владыка, король Джойс, совершил какую-то глупость. Снова. Вы не сообщите мне, что произошло на сей раз?
   Тон его заставил блондинку покраснеть; она прикусила губу и промолчала.
   Пердон повернулся.
   — Мастер Эремис… — Мгновение его взгляд был хмурым, пока он оценивающе смотрел на Мастера. Затем он воскликнул: — Однако! Задета моя честь. Я просто не ожидал от него такого.
   Я не буду рассказывать вам обо всех тех ужасах, которым подвергались мои люди в течение часа, — ужасах, которые находятся всего лишь в броске камня от ворот замка «нашего досточтимого владыки». Это были твари из воплотимого, и мне тошно от подобных вещей. Я сражался бок о бок с королем Джойсом, чтобы этих чудовищ из зеркал наконец не стало на наших землях.
   Я не буду говорить о них, потому что сказать о них, в общем-то, нечего. — Его твердый взгляд остекленел. — Пусть они будут на совести того воплотителя, который виноват в этом.
   Но все же вам следует знать, что наши границы с определенного времени подвергаются нападениям. Я не собираюсь хранить это в секрете. Вдоль всего Вертигона, от одного края Пердона до другого, от севера до юга селения, несмотря на неподходящее время года, подвергаются нападению банд мародеров из Кадуола, которые грабят и сжигают все, что попадается им под руку. А затем убегают. Мои протесты эта жирная скотина, губернатор Фесттен, встретил пожатием плеч. Он сказал, что мародеры наносят ущерб и ему. После войн с Мордантом у Кадуола не хватает сил, чтобы справиться с бандитами, так он заявил. И я, Мастер Эремис, — лорд Пердон ударил железной перчаткой в свой нагрудник, — я вынужден охранять Вертигон с тем малым количеством людей, которое у меня есть.
   Не получая поддержки или совета из Орисона, — продолжил он с откровенным сарказмом, — я попытался решить проблему своими методами.
   Среди своих патрулей я распределил людей хорошо обученных следопытов и шпионов, чтобы, когда появятся мародеры или будут найдены признаки, по которым можно будет проследить за ними, они последовали по их следам. Я хотел знать, где прячутся эти сволочи. Если бы я смог отыскать какой-нибудь их лагерь, то не остановился бы и перед тем, чтобы немного углубиться в территорию Кадуола, лишь бы выкурить этих бандитов из их щелей.
   Мастер Эремис кивнул.
   — Логичная мысль, милорд Пердон. Но я подозреваю, что вы были удивлены тем, что обнаружили?
   — Удивлен? — проревел Пердон. — Клянусь убийцами-мясниками, Мастер Эремис! Мы ведь говорим о Кадуоле — а значит, меня ничто не удивит. Тем не менее, — продолжил он мрачно, — я был совершенно не готов к тем донесениям, которые оказались на моем столе. Некоторые из моих следопытов пропали — потому, без сомнения, что позволили застать себя за своим занятием. Остальные не показывались так долго, что я в мыслях уже почти похоронил их, прежде чем они наконец вернулись домой. И все те, кто выжили, рассказывали одну и ту же историю.
   Было естественно полагать, что эти мародеры — самые обычные бандиты. Банды их были довольно малочисленны. Одевались они в лохмотья и выглядели людьми, обнищавшими настолько, что готовы на кровопролитие. Нападали они беспорядочно, словно хотели только привести противника в смятение, без всякого порядка и разработанной тактики. Серьезную проблему они представляли лишь потому, что приходили из Кадуола. И потому, что их было много.
   Но я оказался неправ, Мастер Эремис, — кулаки сжались, и ярость снова выплеснулась наружу. — Я был неправ. Вы можете поверить в это? После рейдов протяженностью в два, четыре или даже десять дней все банды, за которыми следили мои люди, возвращались в один итот же лагерь.
   Териза глянула на Джерадина и увидела, как он медленно бледнеет.
   — И в этом лагере, — продолжал Пердон, — они общались с солдатами Фесттена, одетыми в форму Кадуола. На повозках с провиантом красовалась личная печать верховного короля. Палатки, в которых проживали офицеры и хранились припасы, были построены по-кадуольски.
   — Ну конечно, — пробормотал Мастер Эремис. — Ваше удивление понятно, милорд Пердон. Я лично — потрясен. — Однако он вовсе не выглядел потрясенным. — И какова же была численность этого войска?
   — Тут сведения противоречивы. Мои следопыты наблюдали за ними не в самых удобных условиях. И некоторые из них при этом были охвачены паникой, тогда как такая работа требует полной выдержки. Но я убежден, что оно насчитывает не менее пятнадцати тысяч готовых к бою людей.
   Один из стражников в зале протяжно присвистнул; Териза не заметила, кто это был.
   — И это — зимой, — рявкнул Пердон. — Они ведь прямо-таки вцепятся нам в глотку, как только позволит погода.
   — Видите, как обстоят дела, Мастер Эремис, — сказала блондинка. — Король должен иметь какие-то причины поступать так. Такое сообщение не должно быть им игнорировано.
   — В Северном и Южном Пердоне, — прохрипел Пердон, — у меня имеется немногим больше трех тысяч человек. Я в точности знаю, что Орисон имеет не меньше пяти тысяч, и все они бездействуют в своих лагерях под командой Смотрителя Леббика.
   — Точнее, около восьми тысяч, как мне кажется, — заметил Мастер Эремис.
   — Восемь тысяч? И тем не менее, когда я попросил о помощи, — Пердон стиснул зубы, чтобы удержаться от очередной вспышки ярости, — король отказал. Он отказывал несколько раз. Сначала я не поверил. Наконец я прибыл сюда сам, чтобы лично просить о помощи. Я потерял в дороге семь человек — у самых стен Орисона. Но он, однако, все же отказал. — Разъяренный лорд дернул себя за ус. — С армией вторжения, сосредоточенной у его восточной границы, ожидающей, чтобы воспользоваться хаосом, вызванным воплощениями, которых с каждым днем становится все больше, и заговором, который, без сомнения, плетется в Аленде, он, тем не менее, отказал.
   — Это невероятно, — выдохнула блондинка себе под нос. Ее фиалковые глаза глядели потерянно и озабоченно. — Он должен был отдать приказ. Почему он этого не сделал?
   Джерадин нахмурился, погрузившись в размышления. Но мысли его отражались на лице гримасой отвращения.
   — Десять лет я сражался с ним бок о бок, — закончил Пердон. — Я верил в него. А сейчас я знаю, что для него это ровным счетом ничего не значит.
   Мастер Эремис изучал закованного в латы мужчину.
   — Возможно, тогда, — сказал он тихо, — вас не удивит, если вы услышите, что я оказался точно в такой же ситуации.
   Оба, Джерадин и блондинка, выразили удивление. Пердон выгнул рыжие брови:
   — Вы, Мастер Эремис?
   — Ну конечно же. — Глядя на него как-то особенно, Эремис приблизился к лорду и положил руку на наплечник, защищающий его плечо. — Наши проблемы на удивление схожи, милорд. Вы не прогуляетесь со мной до моих покоев? Все сражения Пердона все равно не могут быть выиграны в ближайший час или два, а у меня есть превосходный эль из Домне. Взаимное сочувствие обоим нам было бы на пользу.
   Мгновение Пердон смотрел на Мастера Эремиса так же непонимающе, как Джерадин и леди. Рот его скривился при слове сочувствие, словно он никогда не слышал его. Затем выражение его лица стало непроницаемым. Он осторожно сказал:
   — Благодарю вас. Ваше предложение благородно. Я был бы не прочь утопить свое горе в кружке доброго эля, если у вас таковой найдется.
   Мастер рассмеялся:
   — Найдется, а также многое другое, что я с радостью предложу вам.
   Его лицо было непроницаемым. Пердон ответил:
   — Тогда я — ваш, Мастер Эремис!
   — Замечательно! — При этих словах Эремис кивнул блондинке и Теризе. — С вашего позволения, леди. — Его прощание было коротким; он был достаточно искушен в таких делах. Едва Пердон, в свою очередь, поклонился дамам, Мастер Эремис вывел его из зала.
   Медленно, словно бы нехотя, Джерадин и блондинка посмотрели друг на друга. Оба они выглядели скованными, смущенными. Но она первой взяла себя в руки, спросив через несколько мгновений:
   — Почему он поступил так, пригодник?
   Джерадин переминался с ноги на ногу, но не сводил с нее взгляда.
   — Не знаю, миледи. У Пердона сердце и душа воина. И он сражался с Кадуолом слишком долго. Мастер Эремис знает, что он не доверяет ни одному воплотителю.
   Она осмотрелась по сторонам. Затем, обхватив руки повыше локтей ладонями, прижала их к груди.
   — Я ненавижу, когда он подобным образом смотрит на меня. Он улыбается и свободно жестикулирует, но я вижу, что все это — рисовка.
   — Мне это тоже не слишком нравится, — пробормотал Джерадин. — Но непонятно, что у него могло оказаться общего с Пердоном?
   Они погрузились в напряженную тишину. Сейчас он не смотрел на Теризу, а изучал каменный пол. Она смотрела в коридор, туда, куда ушли Мастер Эремис и Пердон, словно хотела броситься вслед за ними и потребовать ответа. Наблюдая за леди и Джерадином, Териза пришла к выводу, что они знакомы друг с другом весьма долгое время. Леди, судя по внешнему виду, была приблизительно ее возраста и, как показалось Теризе, они могли бы составить неплохую пару. Яркость ее фиалковых глаз в особенности, казалось, подходила к его бурной смене настроений.
   Внезапно леди смутилась. Повернувшись к Теризе, она сказала:
   — О, прошу прощения. Как грубо с моей стороны. Вы стояли здесь все это время, и я даже не удосужилась перемолвиться с вами хоть словечком. Вы, должно быть, леди Териза. — На ее лице появилась улыбка, которая могла быть и искренней, правда, довольно осторожная. — Я узнаю это платье, — пояснила она. — Если бы манеры пригодника хоть чуточку отличались от моих в лучшую сторону, — взгляд, который она бросила в его сторону, свидетельствовал о досаде, — он бы давно уже представил нас друг другу. Я
   — Элега. Король Джойс — мой отец.
   — О, да, — Териза узнала имя. Так как она никогда раньше не имела дело с королевскими дочерьми, она не имела ни малейшего представления, как их следует приветствовать, и сказала то, что часто слышала из уст своей матери: — Очень приятно встретиться с вами. — Затем энергично встряхнула головой — слишком уж ее голос напоминал голос матери.
   К счастью, леди Элега не была знакома с матерью Теризы.
   — Мисте и я, — продолжала она, — возжелали встретиться с вами с того самого момента, как услышали, что вы… могу ли я воспользоваться словом «посетили»? — нас. Обстоятельства в наше время складываются не лучшим образом. Дела, о которых вы, наверняка, слышали, повергают меня в некоторую растерянность. — Несмотря на произносимые ею слова, то, как она общалась с Теризой, показывало, что она нашла для себя удовлетворительную компенсацию непонятному обращению ее отца с Пердоном.
   — Я была бы счастлива, — она улыбнулась, — и Мисте была бы в восторге, как мне кажется, — если бы вы заглянули в наши палаты. Вы, наверное, даже не представляете себе тот интерес, который пробудился в Орисоне к вашей персоне. Мы с сестрой всегда стремимся заводить новых друзей. Но, скажу вам честно, миледи, — она понизила голос, словно собиралась поведать тайну, — Мордант — это мир мужчин. Нам, женщинам, редко дается возможность проявить свои таланты. Таким образом, ваше появление имеет для нас особую ценность.
   Миледи, можем ли мы ожидать вашего визита?
   Териза моментально замерла. Затем ощутила прилив страха. Почему она всегда так пугается, когда ее просят принять даже самое простое решение? Это все от матери. Ее мать обязательно бы сказала: «Какая прекрасная мысль. Когда бы вы хотели, чтобы я зашла? Ох, но мой муж в эти дни так занят… Может быть, я перезвоню вам как-нибудь на будущей неделе?» И потому Териза посмотрела на Элегу прямо, так простодушно, как только могла, и сказала:
   — Я могла бы заглянуть к вам прямо сейчас.
   Через секунду она сообразила, как это могло быть воспринято Джерадином, и от досады лицо ее покраснело. Однако он не смотрел на нее; выражение его лица было спокойным, как зеркало, не отражающее ничего. Только чуть более широко раскрытые глаза показывали, что он все слышал.
   В этот момент она вспомнила, почему следовало опасаться даже простейших решений. Решения порождают проблемы.
   Но, тем не менее, Элега решила, что в обществе Джерадина вполне естественно слышать от нее такие заявления, видимо, считая, что Териза предпочитает по той или иной причине пойти с ней. Ее улыбка была такой непринужденной, что не верилось, что на лице могут бывать другие выражения.
   — Благодарю вас, миледи. Вы уже подкрепились? Мы могли бы перекусить вместе. Я уверена, что у нас найдется о чем поговорить.
   Тем не менее, она как бы подобралась, когда повернулась к Джерадину и вежливым холодным тоном спросила:
   — Вы не присоединитесь к нам, пригодник?
   Он стиснул зубы, бросил на Теризу быстрый взгляд и пробормотал:
   — Нет, спасибо. — Голос его был деланно нейтральным. — Я думаю, леди Териза на сегодня уже достаточно настрадалась от моего общества. Передайте леди Мисте мои наилучшие пожелания.
   Он резко поклонился в ее сторону и направился к выходу из зала.
   Проходя через дверной проем, он задел плечом косяк и запрыгал на одной ноге, пока не восстановил равновесие. Стражники хмыкнули, наблюдая за его уходом.
   Леди Элега прикрыла рот ладошкой, чтобы скрыть улыбку.
   — Бедняга Джерадин. — Затем покачала головой, отгоняя мысли о нем. — Что ж, пойдемте, миледи. — Она указала в сторону ступенек и пошла впереди Теризы в этом направлении. — Мы с сестрой занимаем комнаты этажом выше покоев короля. Нам было сказано, что мы должны жить здесь, чтобы быть в такой же безопасности и жить в таких же условиях, что и отец. Но мне кажется, — сказала она цинично, — правда в том, что все, имеющее хоть какое-то значение, прежде нас доходит до него — и дальше уже не идет. — Пытаясь смягчить смысл своих слов, она, слегка с юмором, добавила: — Как я уже говорила, Мордант — это мир мужчин.
   Слабым голосом Териза сказала:
   — Вы должны называть меня просто Териза. — Но эта фраза была абстрактной; она всем сердцем не желала этого. Часть ее сердца осталась с Джерадином. Оно ныло от того, что она причинила ему боль. Джерадин был единственным из тех, кого она знала, кто придавал смысл ее существованию здесь. А часть его болела по другой причине. Говорил ли Пердон королю Джойсу об этих кошмарных черных кляксах? Ну конечно же, да. Он должен был сказать. И король, темнеменее, отказывается что-то предпринять? Если бы он только видел…