Дрейк Дэвид. Достойная оборона

   Он почувствовал, что воспрял духом. Очень может быть, что превосходно вооруженный отборный отряд инопланетян станет большой поддержкой в надвигающемся кризисе.
   К десяти утра Бертингас проверил все, что только было возможно. Мора, которая, вероятно, сопровождала своего отца в сотнях подобных инспекций, переступала с ноги на ногу. Сержант явно устал, и даже Фиркин, казалось, заскучала.
   - Это все?
   - Так точно, сэр, все, - подтвердил сатир.
   - Тогда почему бы нам не вызвать машину и не отправиться обратно в Мейербер?
   Они поднялись в воздух. Бертингас подсоединил свой ПИР к пульту управления и с протяжным вздохом рухнул в кресло.
   - Это инспектирование - работка не из легких, - сказал он Пэтти.
   - Точно, - усмехнулась та.
   Сейчас, при дневном свете, Бертингас наконец-то мог видеть, что это за местность, над которой они пролетали. Он любил горы. С высоты Бертингас видел гранитные кряжи, лесистые ущелья - похоже, эти леса еловые. Он знал, что почва тут - темный суглинок с толстым ковром иголок. Время от времени внизу, на альпийских лугах, ярко вспыхивали оранжевые цветы, которые в это время года росли сплошным ковром. В долинах Бертингас мог разглядеть даже рощицы деревьев с белой корой, напоминающих березы. Это была хорошая местность. Чистый воздух. Вкусная вода. Холодные ночи.
   "К нам гости, босс, - внезапно произнес ПИР. - Три машины, большие, на векторе сближения позади нас".
   - Вы что-нибудь затевали? - повернулся Бертингас к Фиркин.
   - Насколько мне известно, никто ничего не затевал.
   - Как насчет Халана?
   - Он сказал, что я работаю в одиночку.
   - Думаете, это неприятель?
   - Что ж, вполне вероятно, - вступила в разговор Мора, - в свете недавней истории.
   - Какое у нас есть оружие? - спросил Бертингас у ПИРа.
   "Ты что, шутишь? Это офисная машина, оборудованная для посещения посольств. У меня шампанское в холодильнике и креветки во льду, и под твоим сиденьем ящик с поздравительными открытками на все случаи жизни. Может, ты захочешь написать кому-нибудь приглашение".
   - Сарказм отставить. Какой у нас выбор?
   "Немедленная капитуляция", - ответил прибор.
   - Ты сказал, тяжелые машины, - наклонилась вперед Фиркин. Бронетранспортеры?
   "Судя по всему, да", - сказал ПИР.
   - Что ж, прибавим скорость. Мы сумеем от них оторваться?
   - Стоит попробовать, - вставила Мора.
   "Возможно, и сумеем, если выбросим шатер и посуду для пикника", отозвалась машина.
   Тэду пришла в голову неплохая идея.
   - Сколько до них? - спросил он.
   "Сто десять километров".
   - Это выходит за пределы радиуса действия твоего радара.
   "Мне дал знать дружественный компьютер из Спутникового контроля этого полушария. Кто-то же должен присматривать за мной. Это необходимо в подобном деле, босс".
   - И эти бронетранспортеры нашли нас с помощью того же Спутникового контроля? Может, им помог тот же самый компьютер?
   "Ум-м... - Да где его ПИР подцеплял все _эти_ слова-паразиты?! - Может быть, босс".
   - Значит, судя по всему, пока их радары нас не засекли.
   "Во всяком случае, я этого не чувствую", - согласился ПИР.
   - Хорошо. Мора, Пэтти, под вашими сиденьями находятся спасательные устройства. Я переверну машину и выпущу вас обеих. Вы упадете на двести метров, а _потом_ выпустите хвосты и дадите полный разряд. Наши друзья еще не смогут запеленговать вас. Опуститесь в гущу деревьев. Подождите часок, пока весь этот собачий цирк не улетит подальше. Затем включите спасательные маяки. Отряд из Карнской впадины подберет вас, и через два часа вы будете на базе.
   - Ты хочешь, чтобы мы _прыгнули_? - изумленно спросила Мора. - На деревья?
   - А вы? - поинтересовалась Фиркин.
   - У меня есть еще два-три туза в рукаве.
   - Но Фоллард ясно сказал, что...
   - Халана сейчас здесь нет. Вы должны прыгнуть вместе с Морой. У нее важная информация, касающаяся судьбы Пакта. Я хочу, чтобы вы помогли ей, защитили ее и проследили, чтобы она передала эту информацию в нужные руки. Ясно?
   - Ну...
   - Выполняйте, полковник.
   Тэд перешел на ручное управление и перевернул машину, что, как он знал, не отразится на экранах радаров их преследователей - если за ними вообще следили. Обе женщины надели электростатические спасательные устройства. Мора похлопала по своему ПИРу флотского образца, Бетти, и проверила надежность крепления. Тэд нажал на кнопку, и крыша машины отошла в сторону. Открылся люк. Пэтти и Мора отстегнули ремни и выпали из машины в свистящий поток воздуха.
   Когда аэрокар вернулся в нормальное положение, Тэд настроил хвостовые камеры и смотрел на Пэтти и Мору, пока не заработали предательские голубые разряды высокого напряжения, отчетливо видимые на большом расстоянии. Один, затем второй - в точное время, на правильной высоте. Чисто исполненный прыжок.
   Так, что теперь? Продолжать двигаться с той же скоростью и в том же направлении, как если бы он ни о чем не подозревал. Пусть преследователи появятся на экране его радара. Тут он включит максимальную скорость, как будто он испуган и запаниковал.
   Что потом?
   "Потом будем импровизировать", - подумал Тэд.
   Он вел машину, просто чтобы занять себя чем-нибудь, и поступил, как и планировал. Когда три бронетранспортера появились на экране и компьютер подал звуковой сигнал, он подождал три или четыре секунды, как если бы пытался разобраться в ситуации. Затем он нажал до отказа на педали и стал менять высоту, словно пикировал и искал укрытия среди гранитных кряжей. Скорость машины возросла до 350 километров в час.
   Транспортеры двигались гораздо быстрее. Внезапно они приблизились так близко, что появились на экране визуального обзора. Минивэн Тэда никогда бы не смог убежать от них.
   Наконец он увидел справа одного из преследователей. Черное пятнышко плавно опустилось сверху на ту же высоту, на которой летел он. Оно двигалось параллельно его курсу. Пятнышко стало приближаться, вырастать в размерах, сначала стало похожим на муху, затем на жука. Это был большой аппарат, длиной метров пятьдесят, и очень широкий. Судя по всему, бронетранспортер имел просторную кабину и высокий центр тяжести. Грубая, словно кора дерева, обшивка машины была покрыта теплозащитной керамикой. В носовой части бронетранспортера находилась орудийная башенка с 90-миллиметровой пушкой. Ствол ее был повернут в сторону машины Тэда.
   Он держал радио включенным, но пока его никто не окликал.
   Два других бронетранспортера, похоже, держались далеко позади. Но где и как далеко? Оружия у Тэда не было.
   Ну, кое-что все-таки у него имелось.
   Первая машина приблизилась уже на несколько сотен метров, и дистанция медленно сокращалась.
   Пускай приближается.
   Что они думают по поводу отсутствующей крыши? Может, подозревают, что кто-то выпрыгнул? Пускай. Через несколько секунд не будет иметь значения, что им известно.
   Пятьдесят метров. Тэд покрепче ухватился внезапно вспотевшими руками за ручку управления.
   "Ты что-то задумал", - укоризненно сказал ПИР.
   - Конечно.
   Двадцать метров. Они что, собираются взять его на _абордаж_? Они что, и в самом деле думают, что он будет поддерживать постоянный курс, пока два или три вооруженных бандита прыгнут к нему в машину? И значит ли это, что они хотят захватить его живым?
   Десять метров. Пора действовать.
   Тэд резко повернул штурвал, потом еще раз повернул, еще... Его машина подскочила в потоке воздуха, словно прыгающий по поверхности воды камень: левая сторона вверх, правая сторона вниз, затем наоборот - правая сторона вверх, левая сторона вниз. Этот маневр поднял вверх его правый бампер, который с силой ударился в брюхо бронетранспортера.
   При той скорости и высоте, на которой они летели, времени выправить машину совсем не оставалось. Аэрокар противника опрокинулся вверх дном и стал похож на перевернутую черепаху. Пилот не успел отреагировать, и пропеллеры бронетранспортера придали ему дополнительное ускорение вниз. Пилот отчаянно пытался выправить машину, когда на его пути вырос гигантский утес. Пламени было на удивление мало, всего одна оранжевая вспышка, затем вниз посыпались обломки.
   Тэд летел, повторяя контур местности, и оглядывался через плечо в поисках двух оставшихся машин. Второй раз этот трюк не сработает. Когда остальные бронетранспортеры нагонят его-машину, они, вероятнее всего, просто собьют ее.
   - Что ж, старина...
   Бертингас начал вспоминать, что же он записывал в память ПИРа. Там были адреса его знакомых и коды доступа к "Сундуку привидений", в основном относящиеся к служебным делам; заметки, сделанные на совещаниях последних двух месяцев - очень скучные были совещания; некоторые планы нового строительства; наброски по созданию сил самообороны - хотя ПИР Джины имеет уже более детальную картину; прикидки бюджета на будущий год. Он решил, что в общем ПИР не содержал ничего такого, что не было бы записано на запасных копиях или чего он не мог себе позволить потерять.
   "Да, босс?" - спросил ПИР.
   Бертингас одной рукой начал надевать на себя спасательный комплект.
   - Я хочу, чтобы ты взял управление на себя.
   Устройство сделало, как ему было приказано. Без дополнительных указаний оно продолжало тот же тип полета - перепрыгивать через низкие холмы и идти зигзагом между горными кряжами. Сообразительная машина.
   Бертингас быстро защелкнул последние пряжки и проверил уровень заряда. Он активировал пиропатроны лобовой части крыши и положил руку на рычаг катапульты.
   - Продолжай лететь так и дальше. Снижайся за холмами. Когда мы окажемся вне видимости хотя бы на минуту, я прыгну.
   "Кто будет вести машину? То есть когда ты меня отсоединишь и возьмешь с собой".
   - Я не собираюсь тебя отсоединять. Ты должен лететь тем же самым манером, чтобы наши друзья позади думали, что я все еще на борту.
   "О... - ПИР сделал паузу в несколько секунд - примерно пять лет размышлений в реальном времени для человека. - Что они сделают, когда нагонят аэрокар?"
   - Тебе? Ничего. Они тебя, скорее всего, даже и не заметят. А когда машину найдут и доставят в Правительственный блок, я тебя заберу.
   "Это хорошо. Минуту назад я было подумал, что ты собираешься меня бросить".
   - Я этого не сделаю. - Что стоит солгать машине? - Вон та невысокая гора впереди. Обойди ее на низкой высоте вдоль западного склона, и я прыгаю.
   "Будет сделано, босс".
   В последнюю минуту Тэд передумал сдвигать оставшуюся часть крыши. Вместо этого он перебрался в хвостовую часть салона и встал под дырой, через которую выпрыгнули Мора и Пэтти. Аэрокар летел в нормальном положении, и ему пришлось подтянуться, чтобы выбраться наверх. Его толкал поток воздуха, он наклонился, сделал три шага к краю машины и бросился вниз головой. Он еще не успел полностью отделиться от машины, как дернул за кольцо. "Хвост" рванулся вверх, раздался треск электрического разряда.
   До крутого, покрытого гравием склона было не более сотни метров. Тэд расслабил мускулы, сгруппировался, ударился о землю плечом и покатился вниз. "Хвост" продолжал стрелять голубыми разрядами, замедляя скорость, пока Тэд катился между деревьями.
   Что именно увидят его преследователи с расстояния в полкилометра?
   Они заметят последние проблески разрядов "хвоста". Они заметят - а скорее всего, пропустят - пятнышко на склоне, которое может быть человеком, или оленем, или просто валуном. Аэрокар все еще будет лететь впереди них, петляя среди скал. Пилотам и наблюдателям потребуется сверхчеловеческая реакция и сообразительность, чтобы понять, что же они видели, вычислить, что именно он проделал, прекратить преследование и повернуть назад, чтобы на бреющем полете отыскать Тэда между деревьев.
   Нет, психология погони работала на Тэда. Теория вероятности подсказывала ему, что преследователи будут гнаться за основной целью и не повернут назад.
   А после того, как они собьют аэрокар? Полетят ли они домой, чтобы доложить о выполнении задания? Или вспомнят вспышку, пятнышко и свои подозрения?
   Конечно, они вернутся. Вероятно, минут через пять. Может быть, через десять. Бронетранспортеры зависнут над склоном и высадят поисковую партию. Сами машины не сядут на склон, он слишком крут для этого, поэтому отряд не понесет тяжелой оснастки. Полномасштабной охоты не получится. Если только они не пролетят до долины и не найдут подходящей полянки. На это, однако, тоже потребуется время.
   Размышляя так, Тэд снял спасательный комплект и отбросил его как можно дальше вниз по склону, в гущу кустарника. Он вытащил из карманов все металлические предметы - мелкие монеты, самописки, часы, перочинный нож и разбросал их по разным направлениям. У охотников будут металлоискатели и резонансные детекторы.
   Но - стоп! В его одежде полным-полно металла - кнопки и молнии, серебряная фольга аксельбантов, набойки на каблуках. Он разделся и разбросал одежду таким же образом, не оставив на себе ничего, кроме белья. Оно представляло собой обтягивающее трико из термоизолирующей мононити, абсолютно безо всякого металла, а его резонансный спектр приближался к частотам его собственного тела.
   Однако в этом и заключалась проблема. Без внешнего слоя одежды его белье не будет удерживать тепло. Ночная температура на этой широте опускалась до нуля градусов по Цельсию - да еще в горах, да еще в это время года...
   Преследователи к тому же будут иметь инфракрасные детекторы, почти наверняка выслеживая его по температуре тела. Однако из опыта туриста Тэд знал, что эти места изобиловали крупной фауной, сплошь теплокровной, которая излучала тепло сильнее, чем нагретые солнцем валуны. Детекторы дадут больше ложных целей, чем истинных. Пускай половина охотников преследует голодного вампита, рыскающего в поисках добычи. Тэд надеялся, что они найдут этого вампита раньше, чем вампит найдет его самого.
   Он быстро двинулся вниз по склону, стараясь как можно скорей забраться в чашу леса. Его ноги сами пошли полушагом-полутрусцой, который он выработал за годы походов по лесам и который, как он знал, быстро увеличит расстояние, одновременно экономя силы. Тэд начал обдумывать ситуацию.
   Он находился на расстоянии шестьсот - семьсот километров от чего угодно в любом направлении. Он был безоружным и практически голым. И через каких-то сотню ударов сердца здесь появится десяток-другой злых мужиков и будет пытаться убить его.
   Единственная радость - если в данном случае это можно назвать радостью, - что он шел по холмам, которые любил. Он уже три месяца мечтал провести отпуск в этих горах. Пора отдохнуть от нудной работы в офисе. Время подышать чистым горным воздухом. Просто в этом году отпуск подвернулся пораньше.
   Перейдя с трусцы на прогулочный шаг, Бертингас начал негромко посвистывать.
   12. ХИЛДРЕД САМУЭЛЬС: ПОД ОГНЕМ
   Самуэльс все время напрягал слух, пытаясь услышать эхо. Замкнутое пространство, в котором парковались и ремонтировались корабли эскадры базы Джемини, было достаточно велико - три тысячи метров диаметром, - но атмосфера в нем отсутствовала. Конечно, если заполнить это пространство воздухом, то работать с кораблями было бы легче. Все корабли, небольшие, чтобы они могли вместиться в доки, проектировались и строились для посадок на планеты с атмосферой. Небольшое давление воздуха упростило бы процедуру открытия люков доступа и обслуживание механизмов, проверку трубопроводов, окраску и прочие работы, которые сподручнее выполнять без неуклюжих скафандровых перчаток.
   Но разумеется, даже Космический флот Пакта не мог позволить себе роскошь заполнить нормальной атмосферой емкость объемом в четырнадцать миллиардов кубических метров.
   Было бы лучше - это, конечно, не оптимальный вариант, но тоже вполне приемлемый, - если бы можно было создать в ремонтных цехах настоящий глубокий вакуум. Чистое "ничто", прямая противоположность давлению. Но даже это стоило слишком дорого.
   Поэтому искры и дым электросварки, утечка воздуха из-под силовых полей и из шлюзов, испарение красок и растворителей, протечка систем поддержки жизнедеятельности и санитарных систем кораблей - все это было самой обычной вещью и создавало внутри огромного ангара легкий туман. Каждый час или два Самуэльсу приходилось протирать стекло гермошлема, размазывая грязь и пачкая перчатки. Все это напоминало работу в туалете.
   Конечно, капитану первого ранга и адмиральскому адъютанту не пристало тянуть лямку в доке. Но Самуэльсу хотелось лично побеседовать с капитаном первого ранга Беннингтоном, который командовал транспортом третьего цикла и занимался снабжением. Следующим портом Беннингтона будет Палаццо, и Самуэльс хотел дать ему неофициальное поручение - чтобы тот частным образом поискал на планете Мору Костюшко. Прошло уже пять дней, как она не давала о себе знать.
   Самуэльс очень хотел, чтобы Беннингтон проверил связь между исчезновением Моры и арахнитами - на что намекал посланник Спайла. Хилдред Самуэльс начал подозревать, что на Палаццо происходит нечто скверное.
   - Не передадите мне измеритель величины поля, капитан первого ранга?
   Облаченная в перчатку скафандра лапа с шестью прямыми пальцами и двумя отставленными в сторону и согнутыми вынырнула откуда-то изнутри разобранного инвертора массы. Когда Самуэльс замешкался на две секунды в поисках инструмента, все восемь пальцев нетерпеливо зашевелились.
   - Благодарю _вас_, сэр, - произнес механик, когда Самуэльс наконец нашел и передал ему прибор. Почти на границе неуважения к старшему по званию.
   Липкий смог доковой камеры, казалось, не особо влиял на настроение маленьких капуцинцев ремонтной бригады. Они и так были постоянно раздражены.
   Капуцинцы не переставали удивлять Самуэльса. Кроме восьмипалых рук, во всем остальном они являлись точной копией земного вида обезьян-капуцинов. Длинные красноватые волосы, почти шерсть, покрывали маленькие гибкие тела. Капуцинцы имели цепкий хвост и плоские лица, покрытые бородой и пучками черной или серой шерсти. Проворные руки и подвижность обитателей древесных крон превосходно подходили для работы в узком пространстве с переменной гравитацией.
   Они вполне могли быть предками обезьян, живших в давно исчезнувших лесах Амазонии, только их родная планета располагалась на расстоянии четырех тысяч световых лет от Земли. Сходство с земными обезьянами было настолько велико, что ученые бегали кругами, изобретая новые теории конвергенции эволюции и называя протеиновые белки космического происхождения единым источником жизни на всех планетах.
   Разумеется, существовали и отличия - в основном в области психологии. Поведение капуцинцев не было социально ориентированным, безо всякого намека на поведение обезьяньего стада. Каждый капуцинец был закоренелым индивидуалистом: подозрительным, ершистым, с чувством собственного превосходства над окружающими.
   И капуцинцы были гораздо смышленей, чем люди. Специально придуманные тесты показывали, что даже самый тугодумный из капуцинцев, работавших на Пакт, обладал коэффициентом умственного развития, превышающим двести. Такой показатель среди людей имели только гении. Самые умные выбивались за пределы шкалы, и невозможно было подсчитать их коэффициенты. Но все их способности находились в интеллектуальной сфере: хорошая память, понятливость, способность к операциям с числами, организованность. А вот что касается творчества, социального поведения и взаимодействия или области эмпирических озарений - тут они выглядели полуидиотами. Капуцинцы становились прекрасными математиками, клерками или механиками - но и это все.
   Если бы их социальная жизнь и творческие импульсы развивались в согласии с их врожденным интеллектом, то капуцинцы давно бы покорили гиперпространство, основали собственные звездные Скопления, воевали бы и рано или поздно создали бы собственный Пакт. Вместо людей.
   Или же, уступая требованиям социального порядка - точнее, обуздывая непредсказуемых гениев, их общество низвело бы выдающихся интеллектуалов-капуцинцев до среднего уровня, и они бы стали не более яркими в психологическом отношении, чем обычные люди.
   И все же несмотря на почти неприкрытое презрение, которое ему выказывали капуцинцы, Самуэльс был рад, что именно они ремонтировали крейсер "Донлайт". Сдохший инвертор массы требовал для своего ремонта специалистов, способных решать в уме трансцедентальные уравнения и имеющих восемь пальцев на каждой руке.
   Принцип работы инвертора массы по своей сути был прост. Инвертор ликвидировал огромные объемы пустого пространства внутри и между атомами. Что бы ни находилось в пределах сферы действия инвертора, оно мгновенно сжималось и сохраняло все свои пропорции. Эта искусственно сконцентрированная масса проталкивалась сквозь тонкую структуру вакуума в другую часть гиперпространства. Звезды и планеты, образующие Скопления Пакта, находились рядом не в реальном пространстве, а в смежных складках гиперпространства.
   Это все было понятно. Главная трудность заключалась в искажении поля сжатия таким образом, чтобы пилот мог предсказать, в какую область гиперпространства направляется корабль. Когда нарушалась синхронность работы искривителей, инвертор попадал в область непредсказуемости и переставал работать. Вышедший таким образом из строя "Донлайт" мог включать собственные планетарные двигатели и даже мог прогуляться по системе Кали - вокруг обоих планет. Но отправиться куда-нибудь дальше он не мог.
   Капуцинец высунул голову, абсурдно маленькую по человеческим стандартам, из главной камеры инвертора. Гермошлем, как и у остальных представителей его вида, был полностью прозрачным со всех сторон, так что ему не надо было разворачиваться всем телом, чтобы посмотреть вбок. Очень удобно, если работаешь в какой-нибудь щели.
   - Я не могу исправить эту штуку, - сердито бросил капуцинец.
   - Что с ним такое?
   - Вы не поймете, капитан.
   - А вы скажите - может, и пойму.
   - Ладно. Перекрытие функции тета должно быть трехфазным на шестидесяти градусах, за исключением того, что лямбда удерживает нерегулярность на двух каналах. Пока понимаете?
   - Конечно.
   - Нерегулярная полоса частот, нерегулярная фазировка, поэтому мы не можем держать шестьдесят, как положено.
   - Вы знаете, что вмешивается в лямбду?
   - Разумеется, знаю.
   - И что же это?
   - Время.
   - О!..
   Капуцинец нарочно говорил загадками. Вероятно, это означало, что он и сам не знает, в чем причина поломки. Самуэльсу было известно о непомерном тщеславии капуцинцев, и он не настаивал на том, чтобы они признавались в своей ошибке или в незнании. Они были вспыльчивы и могли укусить, когда их выводили из себя. И были достаточно злопамятны, чтобы дождаться, когда можно будет снять шлем и затем укусить.
   - Вон ваш транспорт снабжения, капитан. - Капуцинец махнул рукой в сторону темных очертаний "Салмо Иридиума", который как раз входил в ангар. - Почему бы вам не пойти покалякать с Беннингтоном и не перестать торчать за моей спиной?
   - И то правильно, - улыбнулся Самуэльс, старательно обнажив при этом зубы. - И почему бы вам при этом не спуститься вниз и не починить эту штуковину? "Время!" С каких это пор числительные ставят капуцинца в тупик?
   Инопланетянин нахмурился еще сильнее и тоже обнажил зубы:
   - Не лезьте ко мне с вашими психологическими штучками, капитан.
   - Я даже и не думал об этом.
   Самуэльс отступил в сторону, определил, к какому именно причалу швартуется транспорт, и включил реактивный ранец. Через двадцать метров он вспомнил о радарном маячке и включил его, чтобы на него не наехали самокатные тележки и движущиеся по рельсам вагонетки. Однако любой корабль, который шел на реактивной или магнитной тяге, оставался его собственной проблемой. Эти корабли не могли свернуть в сторону достаточно быстро, если он внезапно появится у них на пути, несмотря на преимущественное право "пешеходов" в замкнутом пространстве.
   В причальном секторе этим утром кипела бурная деятельность. Джемини отправлял шесть эсминцев и два крейсера в стандартное патрулирование Скопления. Остальные четырнадцать эсминцев и шесть крейсеров эскадры Костюшко оставались внутри, меняя экипажи, пополняя запасы или ремонтируясь.
   Адмирал скрежетал зубами по поводу сроков ремонта, которые удлинялись с каждым кварталом. А виноват в этом, конечно, был Самуэльс. Судя по тенденции, с которой поступали ассигнования из центра - и вероятно, перебои усилятся с суматохой насчет престолонаследия, - положение с ремонтом станет еще хуже.
   Окраска транспорта - теперь, когда он весь оказался под ярким светом прожекторов - оказалась не совсем такой, какую Самуэльс ожидал увидеть. Прежде боковая линия корабля Беннингтона была окрашена в темно-красный цвет, а плавники стабилизаторов украшали золотые горошины на голубом фоне. Так обычно окрашивались корабли, курсирующие по транзитным линиям. Самуэльс никогда и не обратил бы на это внимания, если бы Пауль Беннингтон не упомянул однажды, что это - копия окраски радужной форели, его любимой рыбы. И в спортивном, и в гастрономическом отношении.