Дрейк Дэвид. Контратака

   Он выбрал себе столик и осторожно опустился в кресло, стараясь ни к чему не притрагиваться голыми руками. Чего-чего, а уж еще одного опьянения ротери ему хотелось меньше всего. Одного такого опыта и то, пожалуй, многовато для целой жизни. Диего был не уверен, что сможет устоять после второго.
   К счастью, Йорген появился даже раньше, чем лейтенант успел оглядеться. Может быть, этот изменник давно уже был здесь и поджидал его, затерявшись в толпе.
   — А я сомневался, что ты придешь, — перед ним теперь стоял тот, вчерашний Йорген — высокомерный, самоуверенный и ничего не страшащийся.
   Диего выложил на стол сверток и молча ждал, пока собеседник разглядывал содержимое. Он с удовлетворением отметил, что Йоргену особенно понравились те самые часы. Йорген даже сразу нацепил их.
   — Что ж, пригодятся, — проговорил Йорген, — о них там будет множество разговоров.
   — Кстати, о разговорах, — проговорил Диего, стараясь казаться таким же спокойным, как и сидящий возле наркоман. — Я все думаю: правда ли, что ты отправишься с халианами на их корабле, как считает Зоя, или это одни только разговоры?
   — С какой стати? — Йорген вспыхнул.
   Диего с безразличием пожал плечами:
   — Зоя была так настойчива. Это казалось странным. Ладно, считай, что я ни о чем не спрашивал. Просто верни медаль и будем считать, что мы в расчете.
   Йорген выложил сверкнувшую золотом святую Варвару на полированную крышку стола. Диего аккуратно поднял ее с помощью носового платка, старательно избегая прикосновений голой рукой.
   — Ах-ах-ах, какие мы подозрительные!
   — Никогда не угадаешь, на что можно напороться в таком местечке, — невинно улыбнулся Диего. — Мало ли что тут по столу размазано. Осторожность — она никогда не повредит.
   Он поднялся, чтобы уйти, но собеседник вытянул руку и удержал его за плечо.
   — Я улетаю, — произнес Йорген. — Лично приглашен для доклада к самому халианскому командиру.
   Диего так и не решил, что же во всем этом самое скверное: то, что Йорген пошел на это, или то, что на его лице светилась теперь такая откровенная гордость. Он освободился от руки Йоргена. Прикосновение этого изменника, казалось, несет в себе заразу. Хотелось поскорее убраться отсюда, глотнуть свежего прохладного ночного воздуха.
   Когда он вернулся в гостиницу, волнение почти улеглось. Диего решил, что пора уже передать сообщение на корабль Флота под названием «Боливар», несший боевое дежурство в данном секторе. Он с нежностью погладил лежащую в кармане завернутую в носовой платок медаль. Ну да, это «Боливар». Семья Фуэнтов всегда была правой рукой великого освободителя. В этом совпадении есть что-то мистическое, какое-то предзнаменование грядущей удачи.
   Сам процесс передачи сообщения на корабль подействовал на раздерганные нервы Диего, как лучшее успокаивающее. Здесь царствовала четкая, заранее установленная терминология, наполненная по-настоящему серьезной, важной информацией. Диего принял душ и забрался в постель, лишь теперь вполне осознав, что он сегодня сделал.
   Он ввязался в азартную игру, пошел на серьезный риск. И к тому же, отдавая Йоргену эти часы, он вершил самосуд. Он самолично принял решение лишить жизни человека — человека, которого давно знал и к кому в любой другой ситуации наверняка отнесся бы с огромным уважением. Несмотря на уверенность в правоте собственного поступка, эти мысли сдавливали грудь, спазмами отзывались в желудке. Впервые в жизни Диего Бах не смог бы с уверенностью сказать, не свалится ли он в следующую минуту в приступе какой-то тяжелой болезни или же попросту расплачется.
   Даже странно, насколько приятно вновь оказаться в штаб-квартире разведслужбы. Как будто это твой дом родной. Даже очередной инструктаж Сейна звучал как небесная музыка, хотя Диего и был рад, когда Сейн наконец закончил.
   — Ну что ж, — сказал, наконец, его шеф, — после того, как вы выследили этот пиратский корабль, перед вами открывается куда более широкий выбор характера дальнейшей службы. У меня до сих пор в голове не укладывается, как вам удалось до такой степени повредить систему управления, что «Боливар» без труда настиг их.
   — Жаль, что халиане успели взорвать корабль, прежде чем наши его захватили, — ответил Диего. — Я дорого бы дал, чтобы как следует изучить его устройство.
   И в этот момент Сейн, этот вечно угрюмый, с каменным выражением лица заместитель директора контрразведки, улыбнулся: Диего порылся в памяти и решил, что это первый подобный случай за всю историю.
   — Не вы один об этом мечтаете. Ну, так что будем делать дальше? Я знаю, вы стремились попасть в эскадрилью быстрого реагирования. Не стану лукавить, мне было бы крайне жаль с вами расставаться, но вы заслуживаете, чтобы я сделал для вас все, что в моих силах, даже если это и не совпадает с моими собственными желаниями. Так что я твердо обещаю свое содействие.
   Диего помедлил — не из-за того, что он еще не решил, чего хочет, а просто потому что очень удивился, когда осознал это желание. Все тщательно рассчитанные на годы вперед планы карьеры, все тщательно вычерченные родителями маршрутные карты его жизни вдруг снова приобрели ту безжизненную серость, которая так напугала его в дурмане ротери. На Эфрихене он был занят серьезным, важным делом — делом настоящим, ради которого стоило жить. И там он действительно жил — жил полной и яркой жизнью, даже тогда, когда испытывал душевные муки и боль. И Диего, ошеломленный этим открытием, услышал вдруг собственный голос:
   — Да, я заявлял об этом раньше, но это было до того, как мне довелось поработать на Эфрихене. Теперь я, пожалуй, предпочел бы остаться в разведке. Разумеется, если вы сочтете возможным меня здесь использовать.
   И тут Сейн отколол нечто воистину неслыханное. Он взял да и рассмеялся:
   — Лейтенант! Да я дал бы отсечь себе руку, ради того чтобы заполучить еще с полдюжины таких, как вы. Добро пожаловать!
   Родители, разумеется, не одобрят его выбор. Но какое это имеет значение? Важно то, что он, Диего, очень этому рад. Да черт возьми, он просто в восторге!
   — Ступайте выпейте стаканчик пива, — посоветовал Сейн. — Хотя вы, наверное, предпочтете сперва зайти в отдел камуфляжа и уничтожить эту змею.
   Диего решительно покачал головой:
   — Я оставлю, сэр. Если, конечно, на этот счет в инструкции нет каких-нибудь запретов.
   Впрочем, он и так знал, что это не запрещено. Фиолетово-стальная змея, печать Эфрихена, имела полное право по-прежнему обвивать тело лейтенанта.
   — Не вы первый, — кивнул ему Сейн.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   Два месяца спустя подготовка завершающего этапа Возрождения Вифезды уже шла полным ходом. Смайт и Мейер почти подружились. Но адмирал не забыл, что Смайта прислали сюда шпионить.
   В тот вечер оба заработались допоздна. В коридорах штаба пылали отсветы заката. Сражение началось. Порт замер в тревожном ожидании. Что еще оставалось делать? Только одно — ждать, ждать и ждать. Полбутылки отборного мичиганского вина помогли Смайту с Мейером снять напряжение. Пытаясь скрыть беспокойство, Смайт лениво постукивал по клавиатуре. Мейер терпеливо ждал, пока он заговорит.
   — Расширяя сферу влияния такими темпами вы можете в итоге получить нечто совершенно неудобоваримое, — начал наконец ревизор.
   — То есть? — огрызнулся адмирал.
   Смайт сделал глубокий вдох.
   — Вот, посмотрите. Это доклад одного из наших новобранцев, доставленный сегодня утром.
   — Ха, новобранцы! Всегда презирал дилетантов.
   — Не судите опрометчиво, адмирал, — предостерег Смайт. — Прочтите сперва доклад, а потом… Проклятье! Вы недооцениваете этих ребят!
   Исаак Мейер молча наполнил бокалы и взял доклад.
   Когда он закончил читать, Смайт загадочно добавил:
   — Это, пожалуй, подтверждает мою теорию относительно халиан, уж слишком они изощренные для своего культурного уровня.
   — Совсем, как торговцы наркотиками на Эфри, — радостно, согласился Мейер, уходя от скользкой темы.
   — Да… — пробормотал Смайт, наблюдая, как на экране компьютера проступает изображение.

Пирс Энтони. НЕЖНАЯ, КАК ЖЕНЩИНА

   — Сейчас им до нас не добраться, — констатировал Джордж. — Мы защищены экраном, но если они сообразят, куда смотреть, то могут нас накрыть. — Он взглянул вверх. — Я отлучусь. Чья очередь нести вахту?
   — Моя, — откликнулась Квити.
   — И не мечтай, милашка, — Джордж ухмыльнулся. — Не женское это дело.
   — Послушай, я ведь тоже пилот! Меня обучили всему так же, как и тебя. И теперь моя очередь.
   Но сзади уже подошел Айвен. Его сильная рука, затянутая в перчатку, как бы случайно скользнула, по округлостям ее фигуры.
   — Нежная, как женщина, — промурлыкал он. И многозначительно добавил: — Я займусь этим, Джордж. — И он имел в виду не только управление кораблем.
   Квити сдержалась. Даже здесь, на задании, эти хамы обращались с ней с высокомерным презрением, какого, по их мнению, заслуживает женщина. Подобное обращение бесило ее давно, еще со времен Тау Кита. Правда, раньше она питала робкую надежду, что когда дойдет до дела, все будет по-другому. Но вот они на задании, а ничего не изменилось. Она и здесь для них всего лишь прислуга.
   — Эй, крошка, сооруди-ка мне сэндвич! — бросил Айвен, не удостоив ее даже взглядом. — Что-то я проголодался.
   А хуже всего то, что он даже не понимает, как ее это задевает. В лучшем случае они смотрят на нее, как на забавную безделушку. Этакий элемент декора. Нет, они не обижали ее, не приставали к ней — они просто не воспринимали ее всерьез.
   Но выплескивать раздражение прямо сейчас не стоило, их задание и без того достаточно опасно. Квити открыла продовольственный отсек и сделала сэндвич, сложив две плитки галет, дополняющих по вкусу друг друга. Каждая плитка содержала все необходимые человеку питательные вещества, но вкусовые достоинства оставляли желать лучшего.
   Она передала Айвену сэндвич.
   — Спасибо, милашка, — отрешенно пробурчал он, не отрывая глаз от планеты, наползающей на корабль.
   На экране очертания планеты выглядели несколько нечетко.
   — Меня зовут Квити, — напомнила девушка. — Кви-ти.
   — Ясное дело, милашка.
   Она сдалась. Он даже не слышал ее. Ладно, в конце концов ее не кличут «обезьянкой», как некоторых ее соотечественниц. Все дело в том, что человеческие особи снова начали заигрывать с радиацией. Людям требовалась прислуга, адаптированная к окружающей среде. За три тысячи лет, прошедшие с начала колонизации планет, генная инженерия и жестокий естественный отбор постарались на славу. Между тем изменения коснулись только внешности, которая и впрямь напоминала обезьянью, но во всем остальном Квити ничем не отличалась от людей. Во всяком случае, в умственном отношении совершенно точно. Кроме того, ее вид легко мог скрещиваться с человеческими особями, а это свидетельствовало о наличии близкого родства. Никто, взглянув на Квити, не взял бы на себя смелость утверждать, что она не отвечает «стандартному» земному варианту. Последнее, к несчастью, и являлось источником ее бед: земные мужчины видели в Квити достойный объект для своих сексуальных устремлений.
   Квити угрюмо смотрела на планету Формут. В этой примитивной системе Формут больше всего напоминал Землю. Единственное, различие в том, что это самая близкая обитаемая планета к соседней системе, в которую входила и колония на Вифезде — колония, которую Флот надеялся вскоре вернуть. И вот на этой-то планетке и находились две халианские батареи, которые могли уничтожить любой корабль. И именно поэтому Флот вознамерился провести здесь диверсионный бросок, так сказать, обманный жест, который отвлек бы халиан от основного удара. Но экспедиция оказалась бы бесполезной, если бы батареи уничтожили приманку в самом начале.
   Следовательно, их нужно опередить. Это невозможно сделать из космоса, не нанеся планете непоправимого ущерба, да и аборигены не держали зла на людей. Но можно было взяться за дело с другой стороны — смести батареи ошеломляющей атакой, высадившись на планету. Это и являлось настоящим заданием: два корабля с экипажем из пяти человек должны незаметно просочиться на планету и разрушить батареи. Затем победно отрапортовать и умыть руки. Флот заберет их в недельный срок. За это время они еще не успеют одичать.
   Казалось, все так просто. Да, в сущности, так и было бы, если б с самого начала операция пошла как надо. На каждом корабле имелось несколько манипуляторов и плазменная пушка. В техническом отношении Формут — абсолютно девственная планета: там нет никаких заправочных или оружейных баз, и это значительно облегчает дело — враг не может захватить оружие и использовать его против группки дерзких наглецов. Заряд пушки рассчитан на три выстрела, и если этого окажется недостаточно, дело швах.
   Заряженная пушка весила двадцать пять килограммов. Вот почему разделились на две команды по два человека: одна будет удерживать ствол чуть больше метра, а другая без задержки оттягивать пушку назад. Неизвестно, будет ли за ними погоня, поскольку никто не знал наверняка, что тут у халиан — полный гарнизон или просто незначительные местные формирования. При первом раскладе им могло прийтись, по выражению Джорджа, совсем туго.
   Их шансы выжить и благополучно вернуться на базу оценивались в семьдесят пять процентов. И это считалось еще очень хорошим прогнозом для подобной работы. Парни на корабле действовали так, как будто опасностью и вовсе не пахло, именуя операцию «прогулкой для молокососов» (не забывая при этом поглядывать на грудь Квити), но они прекрасно понимали весь риск. Друг друга они звали только по именам, стараясь сохранить инкогнито на случай, если кто-то из них попадет в лапы халиан и подвергнется допросу с пристрастием. При всей своей кажущейся грубости это были, в сущности, неплохие парни.
   Две команды по два человека. Но тогда зачем им она? Охранять корабль. Если угроза захвата корабля неприятелем станет реальной, ее долг нажать кнопку самоуничтожения. Что, конечно, посадит на мель парней, и, самое ужасное, саму Квити разнесет на кусочки — но зато корабль не попадет в руки врага. Нажмет ли она на кнопку? Да, ведь этому ее и обучали. Впрочем, маловероятно, что парни захватили бы ее с собой, знай они побольше об обязанностях Квити.
   Но в любом случае они не позволили бы ей участвовать в самой операции, несмотря на все ее способности. В их глазах она была просто женщиной. Женщиной, существующей, главным образом, для развлечения мужчин. Оба экипажа учредили приз для того, кто первым, как они выражались, уложит ее.
   Каждый день они откладывали по кредитке на «приз милочке». И чем дольше это тянулось, тем больше в конце концов получил бы победитель. Разумеется, существовали определенные правила: нельзя было использовать силу и не допускались ложные обещания. Десять мужчин и одна женщина: они не сомневались, что конец этой истории предопределен и остальное только вопрос времени. Для этих парней все было совершенно естественно.
   Все они восхищались ее телом и твердили об этом, пожалуй, слишком часто. И нисколько не сомневались, что и она восхищается ими! В конце концов все мужики одинаковы.
   Вот почему на военной службе так мало женщин-волонтеров. Да и те, что встречались, выполняли чисто декоративные функции. Квити надеялась, что ей удастся нарушить эту традицию и проявить себя во всем блеске, а значит, и быстро продвинуться по службе, но шанса ей давать никто не собирался. Ни малейшего. Вот уж поистине, нежная, как женщина!
   Корабли приблизились к поверхности планеты и заскользили к своей цели. Внизу лишь мелькали горы и леса, и никаких признаков цивилизации. Две халианские батареи находились на расстоянии сто пятьдесят километров. Корабли должны нанести удар одновременно. В идеале.
   Они летели на высоте в пятнадцать километров. Предел, на который мог отважиться самый безрассудный разведчик. Не хотелось поднимать тревогу раньше времени. Все указывало на то, что передовые дозоры халиан прочесывают местность в радиусе десяти километров. Но после того, как их засекут, все может измениться! Десантники разыскали подходящее место и приземлились. Осталось вскарабкаться на холм и определить направление на батарею. Вот и все, что, собственно, от них и требовалось.
   Джек распахнул люк, воздух планеты хлынул внутрь корабля. Десантников снабдили препаратами для адаптации к местному воздуху, а рецепторы корабля провели испытания на совместимость. Это была похожая на Землю планета, немного уступающая ей в размерах, но с более плотным ядром, так что гравитация почти земная. Здесь достаточно кислорода, а от нежелательных примесей надежно защищали адаптационные препараты, так что с легкими и кровью все должно быть в порядке. Флора и фауна — почти как на Земле.
   В первую группу входили Джордж и Айвен. Прицепив к поясу сумки с водой и пищей, они ухватились каждый за свой конец пушечного ствола.
   — Скоро вернусь, милашка, — пообещал Джордж. — Ущипни себя за свою хорошенькую шкурку.
   Квити натянуто улыбнулась.
   Генри вытащил лазерный пистолет. Тщательно проверил, затем повернул ствол в сторону четвертого парня.
   — Брось оружие. Медленно, без резких движений.
   Джек пораженно уставился на него:
   — Что?
   — Я халианский агент, — зловеще продолжал Генри. — Вы все трое мои пленники. Ваша миссия окончена.
   Джек весело улыбнулся.
   — Ну и шутник! Халиане не берут в плен. Пошли, нам следует поторопиться, а то эти слабаки без нас выдохнутся в два счета.
   — Предупреждаю еще раз, — проговорил Генри. — Я не хочу убивать. Я не халианин, я только работаю на них. Бросайте оружие.
   — Похоже, он не шутит, — медленно сказал Джордж. И опустил свой пистолет.
   Лазер Генри описал дугу, взяв его на прицел.
   — Замри.
   Рука Джека метнулась к поясу за пистолетом. Генри среагировал мгновенно. Лазерный луч чиркнул по горлу Джека, вскрывая его как ножом. Кровь хлынула ручьем. Джек как-то замедленно начал падать, его широко открытые глаза выражали даже не боль, а безмерное удивление.
   Двое других бросили плазмомет и потянулись за оружием. Генри чиркнул по недавним товарищам. Они рухнули, истекая кровью, так и не осознав, что же произошло.
   Генри повернулся к Квити. Как полная идиотка она застыла столбом, ошеломленная внезапностью происходящего. Абсолютной невозможностью происходящего.
   — Брось оружие, — приказал Генри.
   Он держал ее под прицелом. Медленно, как во сне, она отстегнула бластер и отшвырнула в сторону.
   — Выходи из корабля.
   Тщательно обходя тела, стараясь не наступить в ярко-алые лужи, она приблизилась к открытому люку. Почему?! Почему она не выстрелила, пока он расправлялся с остальными?
   Планета встретила ее жизнерадостным сиянием зелени. Это было царство джунглей, напоминавших джунгли Халии. Корабль стоял на поляне неподалеку от горной гряды, за которой скрывалась база. Очень комфортабельное и безопасное местечко.
   Может, рвануть в заросли? Это так просто. Но за спиной она уже слышала дыхание Генри.
   — Не делай резких движений, милашка. Мне особенно не хотелось бы убивать именно тебя.
   После того, что случилось, Квити нисколько не сомневалась, что он расправится и с ней. И ее не спасут ни знания, ни навыки. Квити замерла, отвернувшись от Генри.
   Она осознавала, что мгновение назад у нее еще был шанс, но она замешкалась, поддалась панике. Растяпа!
   Квити спрятала лицо в ладонях и всхлипнула. Пальцы скользнули по мягким волосам, собранным сзади в пучок.
   Генри обошел вокруг, встал лицом к лицу, по-прежнему держа ее на мушке.
   — Нежная, как женщина, — пробормотал он пренебрежительно, эхом повторяя слова Айвена.
   Он медленно приблизился. Квити старалась не дышать.
   — Ты ведь знакома с процедурой, крошка?
   Она медленно подняла голову, ее пальцы заскользили по подбородку, по мокрым от слез щекам. Она взглянула на него, его пальцы коснулись ее губ.
   — Не пытайся разжалобить меня, дорогуша, — предупредил он. — Раздевайся. И благодари Бога, что станешь всего лишь рабыней, а не жертвой. После того, как я вернусь на корабль, мне будет уже не до тебя, крошка. Так что это произойдет здесь и сейчас.
   Она понимала, что в его словах есть определенный смысл. Халианам нужны не пленные, а рабы. Но сначала эти твари подвергнут ее допросу, не отягощая себя заботами о ее теле и душе, а потом… потом превратят в рабыню. Если только решат, что от нее будет хоть какая-то польза. Ее способность к самогипнозу могла притупить боль, но против такого ужаса она бессильна. Квити знала и раньше: от халиан не стоит ждать пощады. Недаром люди дали им имя древней индуистской богини Кали, порождения мрака и зла. А теперь Квити узнала, что следует ждать от людей. Людей-оборотней. Чья похоть лишь усиливается, когда рядом витает смерть. Открытое сопротивление бесполезно. Своим лазером он в два счета перережет ей руки и ноги, а потом воспользуется ее телом. И в полной мере одарит страданием. Она слышала, что некоторым мужчинам нравится в момент высшего наслаждения любоваться агонией своей жертвы.
   Она скинула форму, сложила у ног аккуратной стопкой. Стараясь не слишком затягивать время, понимая, что промедление все равно ничего не изменит. Генри явно упивался этим стриптиз-шоу. Заметив его интерес, она задвигалась более энергично, чем требовала процедура освобождения от одежд, демонстрируя гибкую дрожащую плоть. Ей хотелось, чтобы он смотрел только на тело, не обращая внимания на лицо. Она стиснула зубы. И вскоре уже стояла совершенно обнаженная, лишь в грубых армейских носках. Генри довольно кивнул.
   — Я всегда полагал, милашка, что твое тело шикарно, — проговорил он. — Сейчас я в этом убедился. По мне, так ты вовсе не «обезьяна».
   Она не ответила. Лишь сильнее стиснула зубы в ожидании новых приказов.
   — Мы весьма понятливы, не так ли? — процедил он. — Но я не такой дурак, чтобы кое-что упустить. Принеси-ка страховочную веревку.
   В одних носках она двинулась к кораблю. Внутри сильно пахло кровью. Она старалась не смотреть на мертвые тела. Самовнушение позволило сохранить ясность сознания. Квити осторожно перешагивала через трупы, шаг за шагом приближаясь к отсеку-кладовке. Генри стоял у люка и держал ее под прицелом. Квити старалась не сделать ни одного фальшивого движения, помня, как точно он целится и какая у него скорость реакции.
   Вытащив веревку, она двинулась назад. Пятна крови все же испачкали носки. Но сейчас все это не имеет значения. Сейчас главное — ее собственная кровь. Ее собственная жизнь. Квити не произнесла ни слова.
   На поляне Генри заставил ее подойти к рощице молодых деревьев. Здесь по его приказу она свила несколько веревочных петель и обхватила ими свои лодыжки и запястья, а затем он вынудил ее лечь на землю, обмотал концы веревок вокруг стволов, и натянул. Только после этого он отбросил лазер и начал сдирать с себя одежду.
   Квити была распята на земле, она не могла пошевелить ни рукой ни ногой. Она все еще стискивала зубы. Тот всплеск горя, который она позволила себе у люка корабля, был единственным проявлением эмоций.
   — Ты ведь понимаешь, что это ничего не значит, — Генри опустился позади нее на колени, обхватил руками ее тело. — Я никогда не ждал, что ты откликнешься на мое желание. Мне нужно твое тело, всего один раз. Ты можешь нежничать или проклинать меня, можешь даже изображать зомби. Мне плевать. Ты моя! Моя! И мне плевать, что ты думаешь!
   Он стиснул ее правую грудь, потом левую.
   — Нежная, как женщина, — повторил он снова, пытаясь вызвать у нее реакцию. Бесполезно.
   С помощью невидимых ей манипуляций он привел себя в состояние возбуждения. Обошел вокруг. Опустился на колени, навалился всем телом. Он заерзал, готовясь приступить к главному. Целовать ее он не пытался, очевидно, опасаясь удара головой. Он отвернул лицо в сторону и часто задышал. Когда возбуждение достигло предела, на шее вспухли вены.
   Внезапно голова Квити дернулась вверх. Булавка, которую она сжимала между зубами, впилась в вену.
   Он отшатнулся в изумлении — и второй удар булавки пришелся в правый глаз.
   Завизжав от боли, он откатился в сторону, прижав руки к лицу. Разгоряченная кровь стремительно несла к сердцу крохотные капли яда. Все это время Квити сжимала зубами отравленную булавку и терпеливо выжидала.
   Через тридцать секунд сердце Генри остановилось. Тело еще некоторое время конвульсивно вздрагивало, словно пытаясь оживить себя, а потом затихло.
   Квити повернула голову и выплюнула заколку. Оружие еще таило в себе смерть. Смерть, в любую минуту готовую принять в свои объятия саму Квити: достаточно маленькой царапины и все кончено. Для нее. А теперь все кончено для оборотня. Для Генри.
   А она жива. И невредима. Лишь тело помнит прикосновения Генри, содрогаясь теперь от омерзения и ненависти. Квити вытерпела бы все, до самого конца, если бы это потребовалось ради того, чтобы свести счеты с этим ублюдком. Но к счастью, все обошлось. Не будучи особо щепетильной на этот счет, она, как ни странно, предпочитала любовь на добровольной основе. Когда-нибудь она встретит своего мужчину и покажет ему, что такое настоящая любовь и настоящее удовольствие. Горячие слезы медленно стекали по щекам. Квити постаралась взять себя в руки.