Дрейк Дэвид. Королева демонов

   — Потанцуй с нами, — хором пропели незнакомки. И медленно закружились, выступая горделиво и торжественно, словно бойцовые петухи перед битвой.
   — Нет, — отрезал Кэшел. Он пытался сказать что-то еще. Но губы отказывались повиноваться.
   Женщины снова взялись за руки, потом разделились. Каждая сделала несколько пируэтов, при этом всякий раз они кружились посолонь. Каждая во время поворотов тянула руки к Кэшелу — «Потанцуй с нами…»
   Кэшел крепко держал посох перед собой. Танец подходил к кульминационному моменту. Непрерывно кружась, женщины как будто остановились перед его мысленным взором. И жестами указывали на него.
   «Иди к нам, Кэшел! Для танца нужны четверо! Иди к нам…»
   Кэшел усилием воли заставил себя отвернуться. Ария скорчилась на земле, забывшись странным сном, из которого не вернуться. Принцесса не вызывала у него симпатий, но ведь это он, Кэшел ор-Кенсет, привел ее сюда…
   Шарина оставалась лишь смутным воспоминанием. Остальные друзья казались не более, чем пустым звуком, их имена значили теперь не больше имен героев эпоса в прочитанных ему Гарриком книгах.
   Но долг оставался долгом.
   — Я не могу, — прошептал Кэшел. — Я нужен здесь.
   Танец ускорился. Фигур теперь было не различить, лишь мелькания огней.
   Свет залил все вокруг, погружая Кэшела в странный сон без начала и конца…
 
   — Мы сделали все, как вы просили, — заявил Ройяс. — Более сотни наших агентов появились в городе, разнося слухи. На следующий день к этому часу не останется ни единой души в Вэллисе, кто не будет знать, что король Карус пришел, чтобы вернуть долг королеве.
   Он цинично рассмеялся.
   — В это они тоже поверят, вся эта толпа. А нам это только на руку.
   На барже, причаливавшей поблизости, прозвонил колокол. Они плыли по реке Белтис, по которой в Вэллис доставлялись различные грузы. Ройяс не понимал, почему Гаррик настаивал на встрече именно здесь, а не в его имении или хотя бы в карете. Телохранители вельможи держались шагах в двадцати и явно страдали в этой ситуации.
   Справа от Гаррика набережная огибала сзади храм в честь Госпожи Изобильной. Белтис разливался ранней весной; огромные каменные блоки от времени покрылись плесенью. Этот храм и остальные общественные здания по другую сторону от храма выходили на Торговую площадь — она была центром Вэллиса, когда он был еще деревней.
   — Кое-кто из них поверит сразу, — сказал Гаррик. — Другие присоединятся, когда увидят меня. И, наконец…
   Он посмотрел на собеседника, стараясь привлечь его внимание.
   — …каждый в Орнифоле и вообще на всех островах поверит в это и присоединится к нам. Я не верю в золотой век, Ройяс. Но я свято верю в правительство, которое старается быть справедливым для всех, а также в Короля для всех Островов.
   Ройяс был умен и деятелен. Без него заговорщики не сумели бы собраться и создать организацию, пусть даже остальные и не признавали за ним лидерства. Вот он на минуту замешкался, но потом двинулся дальше.
   Они шли в темноте, лишь луна светила в небе.
   — Ваша речь звучит не так, как должна звучать у простого крестьянина из Хафта, — заметил Ройяс. Его глаза не отрывались от дороги впереди, капюшон скрывал лицо. — Может, мне следовало расправиться с вами там, в лесу, как я и пообещал Валенсу?
   Гаррик усмехнулся. Смеялись губы Гаррика, но принадлежал смех королю Карусу. Меч, мгновенно рассекающий до кости, плащ, обернутый вокруг левой руки вместо щита. Враги подбираются слишком близко, чтобы понять, в чем дело. И вот они уже вскрикивают в изумлении, зажимая рукой смертельную рану, так и не успев нанести ответный удар…
   Над рекой скользили летучие мыши, ловящие насекомых на лету. Но вот раздался шум более мощных крыльев. Сова, мгновенно распознал Гаррик.
   — Нет, вы не должны были отдавать этот приказ, Ройяс, — сказал Гаррик.
   Тот беззвучно рассмеялся, поняв смысл ответа юноши. Отдай Ройяс приказ уничтожить юношу, победителем мог выйти вовсе не он…
   Наверху, в храме слышались голоса. Раздался звук разбивающейся чашки или бутылки. Голоса принадлежали явно нетрезвым людям.
   Общественные здания в городе зачастую являлись приютом для бродяг. По ночам эти люди сидели на ступенях храмов, ели и пили и громко обсуждали свои дела.
   Отличались ли они чем-либо от людей, подобных Ройясу или Гаррику, который собирается стать королем Островов?
   Гаррик рассмеялся. Может быть, его мечты тусклы и убоги по сравнению с мечтами этих бродяг?
   — Чего вы хотите? — спросил его Ройяс. — Чего хотите вы сами? Клянусь, есть в вас нечто зловещее, как в самой королеве!
   — Но я вовсе не являюсь порождением зла, — возразил Гаррик. Он надеялся, что это правда. Иначе разве Теноктрис и Лиэн могли бы дружить с ним?
   — Лорд Ройяс, — вкрадчиво продолжил он, — я намерен стать Королем Островов. Всех Островов. Чтобы служить всем живущим на них людям.
   Гаррик знал: наступил момент, которого он ждал. Он завел Ройяса в такое место, где тот ощущал себя неуверенным, одиноким.
   — И я собираюсь это сделать не потому, что имею могущественного предка-правителя — хотя он и был таковым, как вам верно сообщил Силийон. Я собираюсь сделать это, потому что, если не сделаю, весь мир снова опустится на дно морское.
   Они продолжали свой путь. Остановись они, телохранители тут же приблизятся, всем своим видом символизируя молчаливый вопрос.
   — Зачем вы делитесь со мной всем этим? — спросил Ройяс. Его голос звучал неуверенно, даже испуганно. Гаррик казался вельможе опасным, непонятным, в нем был неведомый и ошеломляющий риск.
   — Потому что хочу, чтобы вы мне поверили, — ответил Гаррик. — Нужно, чтобы кто-нибудь восстановил веру в Королевстве Островов. Старое Королевство пало, ибо люди утратили веру после исчезновения Каруса. Если люди вновь сумеют поверить в вещи более важные, чем толщина их кошельков или количество войска, которое снарядят в случае опасности, тогда и только тогда мы вновь обретем мир и единство.
   — Валдрон никогда не станет служить вам, — проговорил Ройяс. Именно таким его и представлял себе король Карус: сообразительным, решительным и смелым — но не спешащим хвататься за меч. — Моя семья на протяжении двадцати поколений занималась торговлей. Валдрон и остальные северные землевладельцы совсем другие — их честь значит для них куда больше, нежели все остальное. Они никогда не склонят головы перед хафтским пастухом.
   Этим утверждением Ройяс косвенно дал понять, что он и другие дворяне, пожалуй, и склонят свои головы. Гаррик слегка улыбнулся.
   — А перед короной Островов склонят свои головы? — поинтересовался он. — ведь Валенса они признали, верно?
   — О, да, — согласился старший собеседник. — Валенс — один из них, не нужно забывать, что его владения на севере и западе — больше, чем некоторые из островов. И они сражались за него за Каменной Стеной, ибо, что бы ни думали о нем как о человеке, Валенс все же не пират из Сандраккана.
   — Я хочу, чтобы Острова объединились на мирной основе, — проговорил Гаррик. Он улыбнулся. — Настолько мирной, насколько это угодно людям. Как я уже сказал, о золотом веке нечего даже и думать. С королевой и с той сущностью, которой служит Валенс — насколько вам известно…
   — Ничего я не знаю! — взвился Ройяс. — Мне неизвестно даже, чем они с Силийоном занимаются.
   — Насколько вам известно, — продолжал Гаррик. — Ибо, несмотря на все ваши попытки уклониться от этого знания, выходит-то плоховато. И главное, в чем мы нуждаемся, — это, ни больше ни меньше, объединение Островов. Нельзя ожидать, что каждый бросится помогать, особенно поначалу. Но те люди, которые не станут помогать объединению либо, что еще хуже, воспрепятствуют общему делу из собственной гордыни, представляют еще большую проблему, Ройяс.
   Впереди показались огни корабля доставлявшего грузы в пригороды на другой стороне реки. Мост и дорога пересекали Белтис к югу отсюда — там, где болотца разделяли канал на три потока, но даже в такое раннее время движение на реке было довольно оживленным.
   — Я не солдат, — сообщил Ройяс.
   «Хотя здорово разбираешься в военном деле, раз у тебя такие натасканные телохранители», — подумал Гаррик. Вслух же сказал:
   — Солдаты у нас будут. Потребуются как раз люди, умеющие быть организаторами, знающие толк в снабжении и денежных делах, способные принимать твердые решения достаточно быстро, когда времени не хватает, для того, чтобы помочь Королю Островов.
   Ройяс рассмеялся, не скрывая изумления.
   — Так вы просите меня стать вашим канцлером, король Гаррик? А как же насчет Папнотиса бор-Падримана, нынешнего хранителя печати? Даже не принимая во внимание тот факт, что его семья способна поднять на битву тысячу вооруженных людей, он еще и хорош в работе. Если иметь в виду то, с чем ему приходится работать…
   Ройяс и Гаррик были одеты в ничем не примечательные туники с капюшонами. У Гаррика на поясе висели необычные длинные ножны, Ройяс же носил стандартный придворный меч. Зато Гаррика можно было принять на солдата, отправившегося в отпуск.
   Они уже подошли достаточно близко к кораблю, чтобы разглядеть лица полудюжины людей, ожидающих следующего судна. В это время суток большинство судов прибывали в город — фермерские семьи присылали свои товары для горожан.
   Гаррик продолжал неторопливо шагать. Он хорошо рассчитал время.
   — Папнотис — главный администратор в Орнифоле, — произнес он. — Орнифолу в будущем тоже понадобится администратор.
   Он и не знал имени канцлера до настоящего момента, просто не было случая узнать. Да и времени тоже не было. Карус с молчаливой настойчивостью торопил его. Реши Гаррик заняться изучением всей истории перед тем, как начать действовать, цивилизация, скорее всего, погибла бы.
   Ройяс тихо рассмеялся.
   — Думаю, нынче вечером мы зашли уже достаточно далеко. Кроме того…
   Он сделал широкий жест, повернувшись на каблуках. Телохранители замерли, разделившись на тройки и ожидая дальнейших распоряжений хозяина.
   — Кроме того, мы все рискуем, ибо огненные духи могут расправиться с вами хоть завтра, верно ведь? Если вас не задевают мои слова, могу сказать, что в наши планы до сей поры не входила забота о безопасности человека, который поднимет нас на борьбу против королевы.
   — Если полагаете, что нынче вечером ваши приоритеты изменились, тогда я особенно рад состоявшейся дискуссии, — сухо промолвил Гаррик. — Теноктрис говорит, духи не могут сформироваться слишком быстро, а кроме того, их можно погасить, если иметь под рукой достаточно воды. А еще от них можно убежать — если не предаваться панике.
   — Мой личный опыт свидетельствует о том, что магам не всегда можно доверять.
   — Но этой волшебнице я доверяю. И доверяю ей всю свою жизнь.
   Ройяс кивнул как ни в чем ни бывало — словно они обсуждали меню завтрашнего обеда.
   — Что же касается защиты поместья королевы, Теноктрис утверждает: главное — не сбиться с пути. А все эти эффекты не столь уж серьезны.
   — Получается, ваша Теноктрис равна королеве, так ведь?
   Гаррик криво усмехнулся.
   — Теноктрис утверждает, что нет никого, кто был бы равен королеве. По крайней мере, среди людей. Она даже не уверена, человек ли сама королева.
   Ройяс воззрился на него.
   — Вы это серьезно? Может, просто решили очернить врага?
   — Теноктрис не стала бы этим заниматься, — заявил Гаррик. — Она считает, что… личность, объявившая себя принцессой Азалэс, на самом деле — нелюдь, демон в человеческом обличье.
   Он пожал плечами.
   — Теноктрис хочет понять врага настолько, чтобы можно было встретиться с ним. Я же собираюсь поднять народ Островов, чтобы выкинуть королеву из поместья и из Вэллиса, равно как и из нашего мира.
   Гаррик усмехнулся.
   — А еще — я бы хотел остаться в живых. Но только при условии, что цивилизация сохранится.
   Некоторое время мужчины шли молча. На ступенях храма люди завели песню о сборе винограда. На Хафте частенько пели подобные песни после стрижки овец.
   — Я был бы вам весьма признателен, если бы вы уступили мне парочку ваших людей до завтра, — снова завел разговор Гаррик. — Если только они согласятся. Думаю, вам самим лучше пока покинуть город.
   — Я и сам намеревался это сделать, — поддержал его Ройяс. — Вряд ли всем пятерым из нас имеет смысл оставаться под носом у слуг королевы и подвергаться опасности, но…
   Гаррик взглянул на него.
   — Но… что?
   — Но я полагаю, обязанности канцлер предусматривают некоторый риск. Если вы проиграете, мы нигде больше не будем в безопасности, пока вообще существуют Острова. Я прожил все последние два года в страхе, что королева сделает со мной, если разоблачит. И также — что сделает со мной сущность, которой служит Валенс. Мои люди и я присоединимся к вам завтра, король Гаррик.
   Гаррик дотронулся до медальона на шее. Слова «король Гаррик» эхом звучали у него в ушах. Они смешивались с заливистым смехом Каруса.
   «Не в последний раз, король Гаррик! Посмотрим, что будет дальше, вместе посмотрим!»
 
   Ханно остановился среди пальм, растущих у подножия горы, опираясь на рукоятку копья. Он выглядел сейчас настолько похожим на Кэшела, оглядывающего стада на лужайке в Барка Хамлет, что у Шарины от тоски заныло под ложечкой.
   Она скучала по Кэшелу и еще — по дому. По чувству дома.
   — Ну и ну, вот так зрелище, — с легким удивлением произнес Ханно. Он почесал шею.
   Шарина подошла к великану и взглянула в ту же сторону, что и он. И не сразу поняла, о чем он говорил.
   Кораблекрушение. Шторма порой выкидывали обломки на берег у Барка Хамлет: деревянные части, мачты, остатки грузка.
   Однажды на рассвете Рейзе нашел на берегу тело. Они похоронили его на общем кладбище. Каждый год во время праздника Солнцестояния они поднимали стаканы с пивом и за безвестного моряка. Подобным же образом сельчане поминали не вернувшихся с моря рыбаков.
   — Эти маленькие голодранцы. Если бы я не знал, как обстоит дело, я решил бы, что у них даже есть мозги. Но Мартышек с мозгами просто не бывает!
   — Ох, — поморщилась Шарина, ощущая, как сжался желудок. Она смотрела на корабль, словно потерпевший крушение. Волосатые люди выволокли его на берег и методично разбили на куски. В качестве орудий они использовали глыбы камня. Ханно дотронулся до одного из камней острием копья. Шарина давно поняла: для охотника копье — то же, что для мышей — усики: с их помощью он познает мир.
   — У этих маленьких голодранцев силенок хватает, когда им это надо, — удивленно протянул он. — Они неплохо здесь потрудились, правда же?
   Шарина присела, чтобы лучше рассмотреть разбитую скамью. Плоскодонка была построена из дуба. Как верно подметил охотник, расправиться со столь крепким сооружением можно было только с помощью недюжинной силы.
   — Фантазм, руководивший ими, явно придавал им сил, — заметила она. Эти мелкие детали отвлекали от главного, о чем думать просто не хотелось.
   — Что ж, я понял, для тебя, молодая госпожа, есть два выхода, — повернулся к ней Ханно. Он был спокоен — до бесстрастности. — Первое: мы строим плот и ты плывешь в Орнифол, прямо по течению. Сейчас…
   Он поднял руку величиной с медвежью лапищу, не желая слушать ее протестов. На руке алела жуткая рана, которую Шарина заботливо смазала пахнувшей дегтем мазью.
   — Я знаю, это не слишком хорошо звучит, но должно сработать, если только шторм не помешает. Мы можем запасти для тебя достаточно еды, а еще можно ловить рыбу.
   Он пожал плечами.
   — Я не уверен, что штормов не будет, но за время моего пребывания здесь, на Байте, весной серьезный шторм был восемнадцать лет назад.
   Охотник улыбнулся. Уцелевшие зубы отличались желтоватым оттенком и были на вид крепкими, словно у мула.
   — Конечно, на пути могут попасться Мартышки, так что решать тебе.
   — Что ты собираешься делать? — спросила Шарина. Ханно предложил лишь один варианта, но явно должен был быть еще один.
   — Ну, я понял одно: Мартышки должны быть кровно заинтересованы в том, чтобы задержать меня здесь, иначе они не стали бы разносить в щепки мою лодку. Должна быть веская причина для этого. Кроме того, Лысый Унарк занимает территорию в паре дней пути к северу отсюда. Лодка Унарка из кипариса, и он держит ее спрятанной у русла ручья.
   Ханно потрогал обломок планшира наконечником копья, потом подбросил в воздух и поймал. Движения его были скупыми, расчетливыми и очень точными.
   — Я всегда считал Унарка ослом, не доверяющим никому на свете, — проговорил он. — Но сейчас это может пригодиться, верно?
   Он снова усмехнулся.
   — Я не стал бы возражать, если бы Унарк позволил мне попросить разрешения воспользоваться этой лодкой.
   Шарина не боялась моря. Скорее уж джунгли, с их непонятными звуками и запахами, нагоняли на нее тревогу, а к морю она привыкла.
   Будь здесь Ноннус, он бы занялся поиском ответа на эту загадку: что же происходит на Байте. Похоже, Ханно увлечен тем же самым.
   А если Шарина уплывет прочь, это будет означать…
   «Трусость», — немедленно всплыл ответ, пусть не совсем точный, но другого пока не нашлось.
   — Я пойду с тобой, — заявила Шарина, — если ты возьмешь меня с собой.
   Ханно усмехнулся.
   — Сам я двигался бы гораздо быстрее, это правда. Но, если бы ты не расправилась с этой огненной штучкой, я бы вообще никогда больше не смог двигаться. Так что теперь я без тебя никуда!
   — Рада, что ты так считаешь, — откликнулась Шарина. Она почувствовала себя лучше, когда решение было принято.
   И еще одно она знала точно: до тех пор, пока она жива, в ней живет и частица души Ноннуса.
 
   Илна дремала. Иногда широко распахивала глаза и тогда видела яркую луну. Изрытый кратерами лик выглядел так же, как и привычный лунный диск над Барка Хамлет, но только в три раза больше и багровый, как раскаленные уголья.
   Судно лавировало между скал. Островки лежали в поле зрения чуть дальше полета стрелы, при дневном свете они казались куда отдаленнее. Странно еще и то, каким образом на столь твердом камне могли вырасти грибы, да еще в таком количестве!
   Чешуйчатые люди выли жуткими голосами. Они снова вооружились. Корабль шел вперед, парус надувался невидимым и даже неощутимым ветром. Все смотрели в небо, забывая о курсе корабля.
   Вдруг что-то пролетело в небе.
   Арбалетчик повернулся, описав полукруг, пытаясь прицелиться. Остальные замахали кортиками и копьями, подняв дикие вопли.
   Летящее существо показалось Илне похожим на человека. Только с крыльями летучей мыши.
   Парус основательно закрывал вид с палубы. Матрос в полосатой повязке на голове полез на мачту. Он остановился на полпути, очевидно, соображая, как лучше поступить, и глядя через плечо.
   Летун спикировал вниз и коснулся перил вдоль борта. Пальцами, снабженными устрашающими когтями, он вцепился в человека на мачте. Тот хрипло закричал и отмахнулся кортиком. Летун увернулся и бросился вниз. Мембраны, соединявшие крылья, были столь тонкими, что сквозь них просвечивала луна.
   Арбалетчик выпустил стрелу. Тетива звонко пропела. Чешуйчатые заорали от восторга, обнимаясь и топая ногами от избытка чувств.
   Моряк на мачте спрыгнул вниз. Он держался за правое плечо. На спине у него красовались три черные борозды. Он звал товарищей.
   Двое положили оружие и осмотрели его, что-то бормоча и пощелкивая языком. Раны оказались глубокими. Моряк отнял руку, и кровь хлынула на палубу. Если не остановить ее, он умрет от кровопотери еще до рассвета.
   Чешуйчатый издал крик, напоминавший мычание раненого быка. Он указал кортиком наверх. Прямо над ними возвышался скалистый остров, с которого в небо взмывали точно такие же крылатые люди.
   И было их великое множество. Илне сразу же на ум пришли майские жуки, с жужжанием летающие под луной.
   Моряк на веслах окликнул товарищей. Один из них наклонился к Илне с поднятым кортиком. И рывком стянул на ней веревки еще сильнее.
   В первый момент Илна решила, что ее сейчас освободят. Двое начали отвязывать холстину, закрывавшую решетку, что вела в трюм. Они подняли решетку и потащили Илну к выходу, словно куль с мукой.
   Она скупо улыбнулась. Что ж, теперь ее будущее еще более неопределенно.
   Летун погружался в воду, ухитряясь дышать, словно морская птица. Крылья позволяли ему удерживаться и не утонуть вовсе.
   Рот его был открыт. Лицо — совершенно человеческое, красивое, с высокими скулами, но зубы острые и неестественно длинные. При свете луны они казались красными.
   И тут летун укусил тащившего Илну Чешуйчатого человека. Тот завизжал, выпуская из рук жертву: на месте уха зияла кровавая рана.
   Летун вновь погрузился в воду, а матрос бросился на него с копьем. Пронзил его грудь, худую и жилистую, словно у белки-летяги, но покрытую тонкой тканью, напоминающей пергамент.
   Раненый держался за голову рукой, не расставаясь с кортиком. Двое схватили Илну за шею и лодыжки и швырнули в проем.
   Она сильно ударилась. Вначале все, что почувствовала девушка, была сильная боль, потом она разглядела силуэт человека, пытавшегося пробиться к ней. Чешуйчатый пнул его в лицо. Тот упал назад, и решетка закрылась прямо над ними.
   Сквозь вентиляционные отверстия Илна видела отблеск красной луны. И прямо на нее летело множество крылатых нелюдей.
   «Ну прямо как майские жуки…»
   Илна интенсивно распутывала оставшиеся веревки. Человек рядом с ней извивался всем телом, стоя на коленях. Руки его были связаны за спиной, и ему было не во что упереться, чтобы выпрямиться.
   — Пускай Сестра заберет меня! — воскликнул он. — Это же девушка!
   — Женщина, — отозвалась Илна. — И, будь я на вашем месте, кем бы вы ни были, я бы поостереглась повторять имена, которые вы постоянно произносите. Возможно, вам придется в скором времени лично повторить их Самой Сестре.
   Ей удалось высвободиться, и сейчас же вся сдержанность исчезла, а Илна мгновенно впала в ярость.
   — Ну что ж, по крайней мере, лучше вы, чем ничего, — промолвил человек. — Может, вам удастся перегрызть зубами мои веревки. Будь у меня руки свободными, клянусь, я бы нашел способ разобраться с этой нечистью.
   Говоря так, он неуклюже развернулся. Трюм был частично завален, как показалось Илне, мешками с гравием. Правда, при тусклом лунном свете непросто было различить детали.
   — Повернитесь, и я развяжу вас после того, как освобожусь сама, — проговорила девушка. И спросила: — Кто вы?
   Илне пришлось изогнуться, чтобы удобнее было добираться до собственного запястья. Чешуйчатый стянул ее конечности по отдельности, а потом — еще и вместе. Узлы были мощными, сразу видно — связывал не новичок, но бывалый моряк. Прежде ей не приходилось иметь дело с подобными, а уж Илна-то знала толк в узлах.
   — Я — капитан этого судна, вот кто я такой, — сообщил ей мужчина. — Козро ор-Лэйлин из Вэллиса на Орнифоле. Мне принадлежит восьмая часть корабля — в качестве платы за провоз. Или принадлежала…
   И он с отвращением сплюнул.
   — Эти мерзавцы наверху — моя команда, по крайней мере, были ею до того, как ими завладела эта лихоманка…
   Решетка заскрипела под тяжестью приземлившегося на нее крылатого человека. Большие пальцы на ногах, снабженные острыми когтями, вцепились в решетку. Было ясно, что на палубе идет настоящая битва.
   Козро вскрикнул от удивления и откинулся назад.
   — Да заберет меня Сестра в преисподнюю! Что там у них творится?
   Илна высвободила левое запястье. Это было нелегко, но все же удалось: ее связали достаточно мягкой и эластичной веревкой, за что девушке следовало поблагодарить своих тюремщиков. Будь веревка покрепче, вряд ли она сумела бы освободиться от узлов так скоро.
   Она уселась прямо.
   — Ваш корабль атакуют летучие мыши в человеческом обличье, — поведала она. — Мы находимся сейчас не в том мире, где родились, и я понятия не имею, где именно.
   Она холодно усмехнулась, продолжая проворно работать пальцами над узлами, стягивавшими лодыжки.
   — Так что, возможно, ваше предположение, что мы уже в преисподней, недалеко от истины. Ничто не убеждает меня в обратном.
   Летун взмыл вверх, а потом рухнул на решетку. В спине его торчали копье и кортик.
   Существо вцепилось зубами в решетку, в агонии терзая ее зубами. Потом дернулось в конвульсии и упало за борт, исчезнув из виду. Одна нога еще некоторое время болталась над волнами в такт качке судна.
   — Да сохранит Госпожа своего верного раба Козро, — прошептал капитан с истовостью глубоко верующего человека. — А еще пусть сохранит Она «Птицу Волн», а также заставит госпожу Арону передать мне права на восьмую часть этого судна, как было обговорено — вот проклятая скупердяйка!
   Илна распутала и лодыжки. Подвигала в воздухе ногами, обеспечивая к ним приток свежей крови.
   — «Птица Волн»? — поразилась Илна. — Значит, вы с корабля, на котором тело Чешуйчатого человека привезли в Эрдин? Должно быть, ваши матросы пили вино из бочки с трупом!
   — Я ничего не сумел с этим поделать, — проговорил Козро, вынужденный оправдываться. — Не я кинул труп в бочку, я даже не знал, что там уже нет половины сидра.
   — Развернитесь и как можно сильнее выверните руки, — велела ему Илна. Веревки могут стать в ее руках надежным оружием, когда она свяжет их особым узлом.
   На палубе снова просвистела стрела арбалета, и сейчас же раздался душераздирающий вопль. Непонятно было, кто пострадал: Чешуйчатые или крылатые — но подобного крика Илна еще не слышала в своей жизни.