Отреагировал Мэх. Сжимая подрагивающее копье, он сердито прорычал:
   – Убирайся отсюда! Мы удовлетворили твои права гостя… теперь возвращайся в свою жизнь!
   Сиа также обернулся, и юношу поразило замкнутое выражение его лица. На нем была написана враждебность не только по отношению к Кэшелу, но и ко всему окружающему миру. Его плотно сжатые губы выражали куда большую угрозу, чем слова, брошенные Мэхом.
   – Господа, не забывайте: мы рыцари Тиана! – одернул их король Лью. – А рыцарь всегда должен вести себя достойно, как в последнее мгновение своей жизни. И это особенно справедливо сегодняшним утром!
   Сиа пробурчал что-то нелицеприятное и отвернулся. Мэх продолжал глазеть на Кэшела, в эту минуту он сильно смахивал на терьера, решившегося атаковать медведя.
   – Что касается вас, мастер Кэшел, – заключил король Лью, – то вам здесь нечего делать сегодня. Защищать ворота города – это почетная обязанность рыцарей Тиана. Вы же… либо идите своей дорогой, либо присоединитесь к остальным жителям города за его стенами.
   Он бросил взгляд в небо. Там над далекими холмами вставала светящаяся дуга.
   – Осталось недолго ждать, – задумчиво произнес король, по-видимому, обращаясь больше к себе самому.
   – Коли так, – сказал Кэшел, – благодарю за гостеприимство. Я, пожалуй, пойду.
   Ответом ему было молчание. Рыцари проявили не больше желания попрощаться с гостем, чем тополя вдоль дороги. Ну ушел и ушел… Когда Кэшел уже миновал их, один из аристократов взглянул наверх и взволнованно воскликнул:
   – Что это? Ваше Величество, что происходит в городе? Кэшел оглянулся через плечо. Из ворот Тиана выходила нестройная толпа, они напомнили юноше овечью отару, которую гонят по узкой городской улице. Первые лучи солнца освещали их тускло-коричневую одежду и нехитрую поклажу, которую люди тащили с собой.
   С крепостных укреплений неслись гневные и удивленные крики знати. Слуги Тиана покидали город. Судя по плотности этой серо-коричнево-черной массы, уходили все слуги.
   – Они не могут так поступить! – завопил Сиа. – Мы не позволим! Они же просто бегут, как крысы!
   – На большой башне дым, – с удивлением заметил Мэх. – Шэн совершает священное жертвоприношение. Он же это делает только во время зимнего солнцестояния!
   Король Лью какое-то время смотрел на свой город и на молчаливую толпу слуг, приближавшуюся к ним, затем снова повернулся лицом к восходу.
   – Пусть идут, – обронил он. Его высокий пронзительный голос напоминал клекот ястреба в небе. – Это ниже достоинства рыцаря – заниматься подобными делами!
   Кэшел двинулся по дороге, ведущей его к месту, которое он никак не мог припомнить. Он не нашел Шарины в Тиане, и – милостью Госпожи – она никогда там и не окажется. К тому времени как юноша удалился от города на несколько фарлонгов, сознание его начало проясняться.
   Он заметил, что утренний свет как-то померк. Хотя небо оставалось ясным, на востоке стала собираться облачная гряда, заслонявшая солнце.
   Кэшел посмотрел туда и нахмурился. Поблизости – в пределах часа ходьбы – он не видел никакого убежища. Такая черная кипящая масса, какая зарождалась на горизонте, обещала обернуться потрясающей грозой. Самой сильной, которую Кэшел когда-нибудь видел. Юноша стянул под подбородком шнурки своей широкополой сельской шляпы. Случись град – а в этом Кэшел уже нимало не сомневался – кожаные поля помогут избежать ненужной травмы. Это уже не просто вопрос удобства.
   Со стен Тиана донеслись пронзительные крики, они заставили парня снова взглянуть на горизонт и замереть… То, что собиралось над холмами, не было грозой! Оттуда шагала гигантская облачная фигура.
   Черно-серые завихрения скрывались в теле великана, красные молнии сверкали на том месте, где полагалось быть глазам. В руках существо держало дубину, размером с самые высокие деревья.
   Тианская знать причитала со стен города, но их вопли казались простым блеянием овец перед лицом надвигающегося разрушения. Великан шел прямо на них. Голова его возвышалась над башнями, а клубящиеся руки уже заносили дубину.
   Кэшел наблюдал за приближением чудовища. Он начал было поднимать свой посох, но затем передумал и остался стоять, опершись на него. Ни один человек не мог сопротивляться такой громаде. Оставалось только бежать или молча наблюдать. Бежать Кэшел ор-Кенсет не привык, но и выставлять себя дураком не намеревался.
   Толпа слуг находилась уже неподалеку от него. Они сбились в кучу, подобно муравьям, спасавшимся на кленовом листе от наводнения, уничтожившего их муравейник. Облачный великан не обратил на них ни малейшего внимания, как и на рыцарей у подножия лестницы. Что ему букашки, размахивающие игрушечными мечами или возносящие молитвы к безмолвным небесам!
   Гигантская дубина, набиравшая скорость в своем нескончаемом полете, наконец обрушилась на парящий в воздухе город. Удар пришелся в самый центр… затрещали камни, Тиан затрясся как овца при виде занесенного молотка скотобойца: несчастная тварь мечется, пытаясь бежать неизвестно куда.
   Великан перехватил свою дубину двумя руками и снова ударил – на этот раз сбоку, подсекая цель. Прозрачная лестница взметнулась в воздух, как лента на ветру, и, рассыпавшись в полете, упала на землю грудой обломков. Несущая плита, на которой покоился воздушный город, смялась еще при первом ударе. Повторный удар оказался решающим.
   Дубина ушла, но плита начала разрушаться, утончаться и попросту растаяла, как ночной туман поздним утром. Тяжелые камни, оставшиеся без поддержки, посыпались с неба. Они падали неправдоподобно долго, затем наконец опустились на землю, подскочили, как мячики, и снова попадали друг на друга. Город превратился в могильный курган для своих рыцарей.
   Знатные господа и дамы дождем посыпались в куче обломков. Их яркие шелковые наряды развевались во время бесконечного смертельного полета.
   Кэшел отвернулся и побрел прочь от того, что когда-то было городом. Он все еще продолжал идти, когда яркий зеленый свет разбудил его на склоне холма, где он когда-то ел крупные сочные ягоды.
   – Ну? Надеюсь, это научило тебя чему-то, пастух? – раздался голос Криаса.
   Вместо ответа юноша провел указательным пальцем по ореховой поверхности посоха, затем прикоснулся к сапфиру.
   – Эй! – прикрикнул демон кольца. – Это еще что такое? Я, кажется, задал тебе вежливый вопрос!
   – Просто радуюсь, что ты со мной, – ответил Кэшел. – Здесь не слишком-то приятно быть одному, не правда ли?
   – Я провел целую вечность в одиночестве, – сказал Криас непривычно мирным голосом. – Затем появился Ландур и достал меня из скалы. Увы, он не захотел выпустить меня из сапфира, пастух. А ведь я так его просил! Так я оказался с Ландуром… и это получилось совсем неплохо. Знаешь, хоть он был дурак дураком… Но все же Ландур – это все, что я имел.
   Кэшел потер большим пальцем каменную плиту, служившую ему подушкой. Один конец ее украшала резьба: цветы, вроде тех, что он видел в пиршественном зале. Вообще-то, припомнил юноша, все стены Тиана были резными. Этот камень мог упасть с любого места в городе.
   – Мастер Криас? – спросил юноша. – Этот мой сон… он был реальным?
   – «Реальный» в данном случае не слишком подходящее слово – проскрипел демон. – Не для пастуха. И уж, конечно, не для меня.
   Кэшел встал. Он чувствовал себя голодным, но решил, что поищет пищу где-нибудь подальше от этого места. И начал подниматься на выросший за эту ночь могильный холм. Путь его лежал в том направлении.
   – Мастер Криас? – снова обратился он к демону. – А вы могли бы поднять в воздух дворец и заставить его там парить?
   – Теперь никто на это не способен, пастух, – ответило кольцо. – Я хочу сказать: не здесь и не без помощи Малкара. А я не стану связываться с Малкаром – ни для тебя, ни для кого другого!
   Кэшел откашлялся.
   – Да я и не собирался просить вас об этом, – попытался он оправдаться. – Я просто думал… э-э… наверное, это не очень хорошо для людей – жить вот так.
   – Главная задача приличных людей в Подземном Мире, – произнес Криас, вроде бы про себя, но так, чтобы юноша слышал его, – это не дать ему смешаться с реальным миром. А Ландур Хранитель, к несчастью, мертв.
 
* * *
 
   Илна вывернулась из узкой щели и оправила тунику. Да уж, одежда, конечно, здорово пострадала после такого путешествия. Мерота уже ждала ее: девочка стояла, сжав руки и глядя во все глаза, молчала.
   Стены пещеры, где они очутились, шли слоями – некоторые определенно были светлее. Они испускали слабое фосфоресцирующее свечение, ну, как гнилушки в лесу. Не бог весть какой свет, но все же достаточно по сравнению с полной темнотой в расщелине.
   Илна провела рукой по мерцающему слою, ожидая обнаружить привычную плесень. Но пальцы ощутили лишь шероховатый камень.
   В отверстие скользнул Чалкус и, мгновенно развернувшись, оглядел пространство пещеры. Удовлетворенно кивнул и со смешком вложил свой меч обратно в ножны.
   – Ну что, сударыни, полагаю, проблем с этими парнями у нас не предвидится, – сказал он.
   – Чалкус? – Голос Мероты почти терялся в звуке эха, многократно отраженного от сводов подземелья. – Ты убил их?
   – Хочешь сказать: убил их снова, дитя мое? – весело переспросил запевала. – Нет, мэм, не стал я этого делать, когда увидел, что командиром у них Терлинг. Знаете, этот парень здоровый, как бык. И почти такой же глупый… всю жизнь был, даже когда ему еще не перерезали глотку. Они прямо таки пылали решимостью – наши морячки. Ну, я и подумал: если увалень Терлинг горит желанием закупорить собой щель, которая даже нам с госпожой Илной показалась чересчур узкой, то кто я такой, чтобы мешать ему?
   – Пойдемте, – Илна кивнула в дальний конец пещеры, откуда тянуло теплым ветерком. Куда ведет проход, девушка, естественно, не знала, но вряд ли на новом месте окажется хуже, чем там, откуда они только что удрали.
   – О да, госпожа, – Чалкус занял позицию впереди маленькой процессии и продолжал говорить на ходу: – Знаете, было время, когда я горел желанием собственноручно перерезать горло этому красавчику. Уж больно глупым и ленивым он мне казался! Думаю, парень оказал неоценимую услугу всему Королевскому флоту, собственной участью доказав известную истину: не в свои сани не садись.
   – Было время, – в тон ответила Илна, – когда я считала, что мир станет лучше, если складывать комбинации из людей, как нити в ковре. Однако скоро, господин пират, выяснилось: такой мир мне нравится еще меньше, чем тот, в котором я родилась.
   Они продолжали свой путь: насколько понимала девушка, все больше спускались вниз и вниз… Хотя ее опыт пребывания в Йоле свидетельствовал лишь об одном: она здесь вообще ничего не понимала. Вокруг было царство твердого камня, большей частью, гладкого, хотя порой под ногами вздувались какие-то кочки, наподобие гигантских поганок.
   – Ну, барышни, кто скажет: каким образом возникла эта пещера? – вопрошал Чалкус, отмеривая шаги. Вообще-то, места в проходе хватало, чтобы идти хоть строем, но часто ответвления и изгибы вели в глухие тупики. К тому же Чалкус предпочитал в случае чего иметь свободное пространство для маневрирования мечом.
   – Боюсь, не я, – отозвалась Илна. – Я, вообще, ничего подобного в своей жизни не видела. Здесь все из песчаника.
   – Да уж, – согласился моряк. – Ну, в любом случае, не стоит придираться к подаркам Госпожи, не правда ли?
   Илна представила себе, как Великие Боги создавали эту пещеру в качестве убежища для Чалкуса и компании, и фыркнула. Тем не менее кто-то же просверлил этот проход в твердой скале – явно не вода и не ветер. И ведь стенки гладкие, будто действительно что-то пробиралось из земли наружу.
   Вслух девушка сказала:
   – Полагаю, это объяснение не хуже любого другого.
   – Ага, и думаю, нам троим надо будет возвести алтарь для Госпожи… после того как благополучно спасемся, – произнес с улыбкой моряк. Смех смехом, а двигался он по-прежнему настороженно, как рысь на охоте, да и Илна, глядя в спину шедшей перед ней Мероты, не выпускала из рук заготовленной петли.
   Пещера все не кончалась. Илна надеялась, что через некоторое время они придут куда-нибудь, но не представляла, сколько времени это займет. Стены пещеры продолжали излучать свет – когда больше, когда меньше. На одном участке даже пол состоял из такого блестящего материала: девушка видела смутное отражение своих ног.
   Местами по границам слоев на стенах сочилась вода. Увидев это впервые, они прошли мимо, но в следующий раз девочка пробормотала, что хочет пить. Они остановились и приложили шарф Илны к стенке, пока тот не пропитался влагой, которую затем можно было высосать.
   Процесс занял какое-то время: вода сочилась потихоньку, к тому же быстро испарялась в сухом воздухе пещеры. Но делать нечего: это все, что у них имелось, и они радовались минимальным благам.
   Мерота не жаловалась. А Чалкус…
   – Льдистый Мыс мы обогнем, – напевал он, тихо и мелодично, напомнив Илне звук гарриковой свирели. – Снег, мороз нам нипочем…
   Они все продолжали идти вперед. Закончив одну песню, моряк завел другую:
   – Спину гни, греби, моряк. Море нам с тобой не враг.
   – Пусть кровавые мозоли – тем щедрее будет доля… – А можно мне тоже, Чалкус? – спросила Мерота. – Мы могли бы спеть на два голоса «Рискового парня»… помнишь, ты учил меня?
   – Давай как-нибудь в другой раз, дитя мое, – ответил моряк, и Илна в очередной раз удивилась перемене тембра его голоса. Обычно, когда Чалкус разговаривал, в голосе слышалась легкая хрипотца, зато пение по своей чистоте и мелодичности могло сравниться с птичьей трелью. – Позволь мне покрасоваться как солисту. Не поверишь, но я тщеславный человек.
   «Истинная правда, – подумала Илна, – тщеславие ему не чуждо. Но все-таки прежде всего Чалкус – человек, а не какая-нибудь разменная монета в любых обстоятельствах».
   Они дошли до участка стены, где разнородные слои переплетались и скручивались, подобно узлу на вязаном полотне. Здесь свет, пробивавшийся изнутри породы, стал интенсивнее, он отбрасывал резкие рельефные тени. Илна нахмурилась.
   – Не знаю, как вы, леди, – проговорил моряк, – но по мне, так пора отдохнуть. Как вы смотрите на то, чтобы устраиваться на ночлег? А утром продолжим путь?
   Уж кто-кто, а он прекрасно знает, в каком мы состоянии. Видел, что Мерота едва с ног не валится от усталости. Вслух девушка сказала:
   – Хорошо, но давайте пройдем до следующего водоносного слоя.
   На самом деле Илне категорически не нравилось переплетение светящихся полос на стене. Она не стала объяснять истинную причину своего решения, слишком сложно описать тот клубок негативных эмоций, которые порождал в ней узор на стене. Да и зачем? Есть прекрасный довод, касающийся воды…
   – Отлично, – не стал спорить Чалкус. Он неспешно двинулся вперед, приговаривая: – Я как раз чувствую: вода где-то здесь, рядом.
   Мерота не сдвинулась с места. Она продолжала стоять, глядя на светящийся рисунок. На лице ее была написана страсть, которая едва ли пристала столь юному и невинному созданию.
   – Мерота, пошли, – резко сказала Илна.
   Девочка не шелохнулась.
   – Быстро!
   Илна встала перед девочкой, загородив ей рисунок. Только тогда Мерота вернулась к действительности. Вздрогнув, она посмотрела на строгое лицо старшей подруги.
   – Ой, Илна! Я была… – Нахмурилась. Безнадежно покачала головой: – Я не помню, где была.
   – Явно не в самом подходящем месте, – заметила Илна, легонько подталкивая девочку вперед. – Пойдем лучше поищем место для ночлега.
   – А вот и вода! – донесся голос Чалкуса из-за поворота, – Не скажу, что она напоминает ручей на дядюшкиной ферме на Шенги. Но все же она мокрая и, я так думаю, нам она сгодится.
   Да уж, это мало походило на подарок судьбы. Путешественникам пришлось изрядно помучиться, пропитывая влагой различные предметы своего гардероба, а затем обсасывая их. Другие запросы отошли как-то на второй план.
   Чалкус разул Мероту и внимательно осмотрел ее ноги. Опытным движением он ощупал подошвы девочки.
   – Годится, – заключил он, наградив юную аристократку дружеским шлепком. – Я боялся, что ты повредила ноги на этих твердых камнях, но, слава Госпоже, ты передвигаешься легко, как перышко. Это тебя и спасает.
   Затем он обернулся к Илне.
   – А вы, госпожа? – спросил он. В здешнем слабом освещении улыбка моряка выглядела странно нежной, чуть ли не волшебной.
   – С моими ногами все в порядке, – пожала плечами девушка. Затем совершенно неожиданно для самой себя – Илна, вообще, не имела привычки откровенничать – добавила: – Я понимаю материю как никто другой, мастер Чалкус. Но здешняя скала… – Она провела кончиками пальцев по стене пещеры. – … если бы она умела чувствовать, то наверняка ненавидела бы меня. И примерно то же самое я ощущаю по отношению к ней. Я ее ненавижу.
   Моряк нахмурился:
   – В таком случае вам, должно быть, невероятно трудно находиться здесь. Сочувствую… я не знал об этом.
   В ответ Илна лишь пренебрежительно фыркнула.
   – Жизнь вообще тяжелая штука, – сказала она. – Ничего иного я от нее и не жду. И в этом, по крайней мере, жизнь оправдывает мои ожидания.
   Чалкус со смехом пригладил взъерошенные волосы Мероты и сказал:
   – Спокойной ночи, леди. Чем скорее мы заснем, тем скорее поднимемся для продолжения нашего путешествия. На свободу.
   Завернувшись в плащ, Илна устроилась подле девочки. Моряк улегся с другой стороны от Мероты. Дозор выставлять не стали – слишком уж усталыми и голодными они себя ощущали. Но любому врагу, попытавшемуся напасть на девочку, пришлось бы сначала иметь дело с одним из взрослых. И заплатить дорогую цену за свою добычу.
   Илна боялась, что не сможет уснуть. Однако практически сразу она провалилась в глубокий сон без сновидений.
 
* * *
 
   Трудно сказать, что разбудило ее. Не звук и не отсутствие тепла, исходившего от ребенка. Скорее произошло нечто на уровне более глубоком, чем ее сознание во сне. Изменился узор, и Илна проснулась.
   И обнаружила, что Мерота пропала.
   – Чалкус, – позвала она, но тот и сам уже пробудился. Его кривой меч слабо светился в полутьме.
   Бесшумно – как перемещается уток вдоль ткани – Илна двинулась в том направлении, откуда они пришли. И почти сразу увидела девочку, стоящую перед светящимся узором на стене.
   – Мерота! – вскрикнула девушка с облегчением. Она-то думала, что девочка безвозвратно потеряна. Похищена – чем-то, ничем – самой материей проклятой пещеры.
   Мерота не ответила, даже не взглянула на своих друзей. Просто шагнула в сплетение светлых линий и… исчезла. Рисунок на мгновение пришел в движение, закрутился, затем снова застыл в своем первоначальном виде.
   С безумным криком Чалкус бросился на стену и со всей силы ударил кулаком. Меч он держал занесенным в другой руке, ища хоть малейший намек на опасность. Или на то, что скала, поглотившая ребенка, сейчас отступит и впустит его тоже.
   Его встретила глухая, непроходимая стена. Илну это не удивило.
   – Назад! – скомандовала девушка, останавливаясь перед скалой. Она закрепила у себя на талии веревку затяжным узлом, затем выдернула отдельный моток пряжи из левого рукава. – Не загораживай, мне нужно видеть рисунок!
   «Видеть» было не совсем подходящим словом для действий Илны – она изучала, примеряла на себя, проживала открывшийся путь. Где-то на краю сознания у нее мелькнула мысль, что моряк мог повредить рисунок, но даже это сейчас ничего не значило. Ей было достаточно небольшого фрагмента, чтобы восстановить всю картину в целом. Скала перед ней исчезла, сплетение светящихся линий сложилось в подобие лестницы – ее Илна видела так же четко, как звезды на ночном небе родной Барки – и тогда девушка…
   Шагнула в то, что являлось монолитной стеной, и… очутилась в месте, находящемся вне времени и пространства.
   – Эй, Мерота, – мягко позвала она. – Я пришла, чтобы забрать тебя.
   – Илна? – раздался голос девочки из клубка чего-то колючего, шипастого, направленного внутрь. – Я не могу пошевелиться!
   «КАК "ЭТО" ПОСМЕЛО ПРИЙТИ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ?» – раздался повелительный голос в голове девушки. Он казался холодным, как свет остывшей звезды.
   Она находилась внутри пустой конкреции. Стенки ее, как и полагалось, состояли из разноцветных кристаллов, но эти, вдобавок, светились, трепетали, были живыми. Сотни кристаллов группировались в шипы, тонкие и острые, как листья юкки. Именно из таких шипов была соткана оболочка, обволакивающая Мероту.
   – Я в ответе за этого ребенка, – твердо произнесла Илна и почувствовала, как ее слова вызвали шелест в окружавших кристаллах. Они потрескивали, мерцали внутренним светом. Ритм пульсации у каждого был индивидуальный. – Я пришла увести ее в наш мир.
   «"ЭТО" НЕ МОГЛО ПРОНИКНУТЬ СКВОЗЬ ПАУТИНУ, – произнес голос. Он являлся сплавом сотен, возможно, тысяч мыслящих клеток, вещавших как единое целое. – ПАУТИНА ЗАМКНУТА, МЫ НЕДОСЯГАЕМЫ».
   Илна расхохоталась.
   – Ну, тогда считайте, что меня здесь нет, – сказала она. – Освободите девочку, мы уйдем, и вам не придется гадать: иллюзия я или нет.
   Если скала и чувствует что-то по отношению ко мне, то это только ненависть. И я тоже, несомненно, ненавижу ее.
   – О Илна, – вздохнула девочка. – Мне так жаль…
   По скале прошла мелкая дрожь. Беззвучные слова проникали в сознание девушки. Казалось, будто слушаешь умирающий огонь: шипение и вздохи, да иногда приглушенный треск.
   «МЫ ОТПУСТИМ ДЕВОЧКУ, – сказал голос – ПОДОЙДИ И ЗАБЕРИ ЕЕ».
   Вращающиеся огоньки начали тускнеть и застывать, превращаясь в твердые образования на стенках конкреции. Осталось всего три источника света, они образовали красные у своего основания лучи, которые скрестились на груди Мероты.
   Девушка подбросила вверх узор, который ее пальцы сплели, пока она прислушивалась к тихим, лживым словам кристаллов. Освещенные сиянием самой скалы, нити мелькнули в воздухе.
   Конкреция закричала. С легким дребезгом кристаллы начали искажаться, оплывать, как тающее на сковородке масло. Один из лучей, державших в фокусе девочку, внезапно сломался, устремившись в собственное основание. Здесь он рассыпался на тысячу крохотных угольков, означавших смерть огня.
   Мерота с криком бросилась к старшей подруге. Девушка в тот момент продолжала прислушиваться к звуку, который вовсе не был звуком, но тем не менее терзал ее уши. Она прижала к себе девочку, радуясь возможности соприкоснуться с чем-то живым – тем видом жизни, который был естествен и понятен для нее.
   Конкреция начала меркнуть. Теперь ее цвет напоминал грязноватый оттенок плохо выкрашенной шерсти.
   – Илна, миленькая, помоги мне… помоги! – продолжала кричать девочка.
   Скала, реальность, окружавшая их, – содрогнулась в конвульсии. Илна с ребенком полетели вперед, поскользнувшись на гладком камне. Чалкус поймал их левой рукой и прижал к груди.
   – Леди? – спросил он. – С вами все хорошо?
   Глаза Илны снова привыкали к полумраку. Она ласково похлопала девочку по спине и выпустила из своих объятий. Затем освободилась от рук моряка.
   – Вы можете убрать свой меч, мастер Чалкус, – сказала она.
   Скала, пытавшаяся похитить Мероту, снова превратилась в обычный песчаник. Ее поверхность покрылась сетью трещин, как лед по весне. Мелкие (и не очень) кусочки отвалились от стены, образовав кучу гравия на земле.
   – Да, мы в порядке, – наконец ответила девушка на вопрос запевалы. – И мне хочется поскорее уйти отсюда. Очень сомневаюсь, чтобы мы с Меротой могли снова заснуть.
   Девочка вновь прижалась к старшей подруге. Она попыталась что-то произнести, но не смогла. Вместо этого Мерота просто кивнула.
 
* * *
 
   В ярких лучах восходящего солнца по волнам скользили шесть баркасов, свежий бриз надувал их прямоугольные паруса. В общем-то, все Лодки были похожи друг на друга. Но Шарина подметила, что «Попутный Ветер», которым владели Джем и его три брата, поменьше, поновее и заметно грязнее, чем «Колумбина».
   – Прибыв в Клестис, – рассуждал Бантрус, вместе со своими гостями стоявший на носу судна, – мы первым делом пойдем на Дворцовую площадь и объявим о своей независимости: Лодки не подчиняются принцу Микону. Вот увидите, к нам присоединится все Южное Побережье Кордина!
   Шарине показалось, что, столь страстно толкуя об успехе своего дела, юноша пытается убедить в первую очередь самого себя. Далар, менее снисходительный к человеческим слабостям – а ведь подчас людям свойственно закрывать глаза на свои фатальные ошибки – или, возможно, менее чуткий, чем его хозяйка, спросил напрямик:
   – А почему вы считаете, мастер Бантрус, что люди поддержат вас?
   До того Джем стоял со своими старшими братьями у руля и о чем-то беседовал. Сейчас они принялись пробираться вперед, аккуратно огибая груду гончарных изделий, складированных и притороченных сетями в центре судна.
   – Что такое? – нахмурился Бантрус. Сама мысль, что кто-то сомневается в его победе, повергала юношу в гнев. – Ну, прежде всего их убедит сам факт вашего присутствия. Ведь вы – посланцы Богов. Кроме того, Клестис, как и все прочие города, нуждается в Лодках. В нашу задачу входит заронить искру и указать людям путь к их спасению.
   Джем с братьями присоединился к ним. Один из баркасов, чей груз – плетеные корзины – был ощутимо легче, чем у других, удалился вперед на расстояние полета стрелы. Два других шли неподалеку от «Попутного Ветра», а еще парочка плелась в хвосте.