Страница:
Он уже прежде видел такое. В Тиане.
Мост постоянно переливался, менял свой цвет, но от этого не становился менее реальным. Кэшел потыкал в него посохом, чтобы определить, насколько твердым и устойчивым он являлся. Сейчас, удовлетворенный результатом, снова оперся на посох и замер в ожидании.
Юноша не хотел встретиться с туманным великаном на мосту. Перспектива сражаться над бездонной пропастью мало его прельщала, лучше уж надежная матушка-земля. Внезапно ему вспомнился король Лью и его рыцари тем злополучным утром, когда погиб небесный город. Стоя на краю Бездны, Кэшел подумал, что, наверное, он сейчас выглядит так же жалко и безнадежно, как и тианцы.
Шарина… Скорее всего, она справится со своими трудностями и без участия Кэшела. Там все, наверняка, должно быть в порядке.
Юноша начал крутить в воздухе посох, все убыстряя вращения, пытаясь найти нужный ритм движений. Сноп голубых искр сорвался с одного наконечника, затем к нему присоединился такой же с другого. Кэшелу, конечно, далеко до Ландура или Теноктрис, но это были не простые искры.
Тем временем его противник все рос, вбирая в себя все новые порции грозовых туч. Он напоминал человека, взбирающегося на крутой морской берег. Над головой великан держал все ту же смертоносную дубинку, которая, по сути, представляла собой сталкивающиеся грозовые фронты. Несмотря на это, выглядела дубина устрашающе материальной, будто вытесанная из базальта. Да и – памятуя печальную участь Тиана – так оно и было.
Если б даже Кэшел являлся великим волшебником – сильнее тех, что он встречал на своем веку (а он навидался-таки всякого), и то вряд ли это помогло ему в предстоящей схватке. Грозовой великан казался слишком огромным, чтобы остановить его магическим заклинанием… если только заставить землю разверзнуться под его ногами и поглотить вместе с его дубиной и с его яростью. Слишком, непомерно огромный…
Несчастный Тиан. Бедняжка Лия.
В этот момент у Кэшела под ногами что-то затрещало, и волосы у него на руках встали дыбом, как наэлектризованные. Посмотрев вниз, он увидел, как на месте разбитого кольца возник крохотный фиолетовый смерч. Он рос с невероятной скоростью – так разгорается от одной искры пожар в засохших, занесенных пухом зарослях чертополоха.
Юноша отступил назад, хлопая опаленными ресницами и вдыхая обжигающий воздух. На его глазах в огненном вихре стала вырисовываться фигура.
Криас!
Теперь демон был ростом с дом, затем перерос самое высокое дерево. Простирая свои огненные руки, он переступил с одной скалы на другую…
И затем ринулся в сторону сторожа моста, потрясавшего своей грозовой дубиной.
Оба противника столкнулись. Раздался громовой раскат, молния расколола небо надвое и ударила в бездонные глубины пропасти, породившей великана. Тот своей облачной рукой швырнул Криаса на утес, разлетевшийся от удара на мелкие кусочки. Демон отскочил, как мячик, и сделал попытку вцепиться великану в горло. Но промахнулся: вместо того огненная рука зацепила плечо – снова раздался грохот, потрясший вселенную, и из раны хлынул ливень. Дождевые потоки смыли туман в этом месте Бездны, открылись глубины, в которые было даже страшно заглядывать.
– Давай, пастух! – прогремело из глубины фиолетового пламени. – Отправляйся по своим делам, пока я занимаюсь своим!
Юноша закинул посох на плечо и ступил на радужный мост. Босыми ногами он ощутил его холодную и твердую поверхность. Она даже не пружинила, как боялся Кэшел, а напоминала почву, схваченную сильным морозом еще до того, как выпал первый белый снег. Он невольно ускорил шаг: за свою жизнь юноша достаточно повидал драк, чтобы представить себе, чем может окончиться такая битва гигантов. Шарина ждала его по ту сторону моста! И теперь – когда выяснилось, что у Кэшела есть еще шанс пожить – это снова стало самым важным.
Искрящийся фиолетовый вихрь вырос до огромных размеров, но до грозового великана ему было далеко: тот уже превратился в туманный остров. Со стороны это выглядело, как схватка крысы с бульдогом.
Вот демон кольца сгруппировался в воздухе, крутанулся волчком и поднырнул под опускающуюся гигантскую дубину. Ни на мгновение не задерживаясь, он бросился на врага, снова метя ему в горло. Зубы сверкающих молний вырвали еще один кусок облачной плоти из запястья великана, и снова вниз, в Бездну, хлынул поток дождя.
Кэшел одобрительно улыбнулся: нет, его друг Криас не крыса. Он хищная стремительная ласка, и вполне возможно…
Отвернувшись, юноша двинулся дальше, теперь он почти бежал. Половина пути уже пройдена, и хотя глаз еще не мог различить другой конец моста, но твердая, промерзлая дорога под ногами явно пошла под уклон. Кэшел бросил взгляд вниз. Там, в глубине он видел мерцающие огоньки, бесчисленные, как звезды на ночном зимнем небе.
Они и были звездами! Юноша различал знакомые созвездия: Кортеж Госпожи, Врата Ада с его двумя звездочками-сторожами, Стадо…
Почувствовав внезапное головокружение, Кэшел отвел глаза. Если звезды находились под ним…
Впереди по-прежнему простирался мост из застывшего света. Что было за ним, он не видел. Так дерево, вырастая из тумана, являет взору свой ствол и снова уходит кроной в туман.
Если звезды находились под ним, может, демон не лгал, сказав, что он будет падать вечно?
Снова прогремел гром, и молния окрасила небо в фиолетовый цвет. Не сбавляя шага, Кэшел огляделся по сторонам.
Плотная пелена облаков над Бездной начинала рассеиваться. Из ее гущи донесся крик Криаса:
– Свободен! Я свободен! Теперь уже навсегда! Юноша шагнул в выросшую перед ним стену. Последнее, что он услышал перед тем, как исчезнуть в холодной темноте, был крик:
– Я свободен, Кэшел!
Возможно, это ему только показалось… Но юноша от души надеялся, что слух не обманул его.
– Ну, что я скажу, госпожа Илна, – проговорил Чалкус, вышагивая впереди маленькой процессии по бесконечной ледяной пещере, – если Харн не лгал и его мост доставил нас туда, куда вы хотели, то у нас с вами совершенно разные вкусы.
– Нисколько не сомневаюсь! – ехидно парировала девушка. Проход, по которому они шли, извивался подобно червоточине в дереве, но от стен и потолка исходило голубоватое свечение, позволяя видеть дорогу. – Однако то, что мы видим, и для меня неожиданность. Возможно, это Харн так шутит. Так сказать, прощальная шутка.
– Там солдаты во льду, – раздался тонкий голосок Мероты. – Как ты думаешь, Илна, они настоящие?
Девушка поморщилась. Слишком много света, он освещает не только им путь, но и целую армию, замороженную в стенах пещеры. На головах у воинов остроконечные шлемы со спускающимися медными звеньями. Низшие чины одеты в малиновые костюмы с золотой вышивкой, поверх медные латы. Зато на командирах – великолепные золотые и серебряные нагрудные пластины с вкраплением драгоценных камней.
– Полагаю, что так, – честно ответила Илна. – Но нам они не могут навредить, так что не обращай внимания.
Пожалуй, с последним утверждением она перегнула палку. На самом деле, будь Илна так уверена, как хотела показать, она бы выражалась более осторожно. Девушка сжала губы.
– Совершенно верно, – весело поддержал ее Чалкус. Он на ходу подобрал с пола металлический обломок и помахал в воздухе, чтобы привлечь внимание спутниц. Это оказалось сломанное лезвие кинжала с выгравированной сценой охоты, почти невидимой под слоем патины. – Посмотрите, клинки-то у них тоже медные!
Он со смехом отбросил свою находку и продолжал:
– Интересно, сколько веков уже прошло с тех времен, когда люди использовали медное оружие? Уж не знаю, кто запер этих парней в ледяные ловушки… но он продержал их там достаточно долго, чтобы мы могли их не бояться. Можешь идти смело, девочка.
Но Илна приметила одну вещь, которая отнюдь не подняла ей настроения. Судя по тому, как моряк держал перед собой обнаженный меч, от него тоже не укрылась эта деталь: медное лезвие было не сломлено, а отгрызено. Безусловно, эти замороженные мертвецы не представляли для них опасности – тут Илна не кривила душой. Другое дело – та тварь, которая проделала ход в леднике, чтобы добраться до мертвецов.
– Похоже, мы приближаемся к выходу из туннеля, – доложил Чалкус. – Я это нутром чую.
Его веселый смех перекрыл свист ветра, врывающегося в пещеру.
– Хотя лучше я помолчу, чтоб не сглазить. А как вы думаете, девушки? Не стоит искушать Госпожу.
– Если б я верила в Госпожу, – ответ Илны прозвучал резче, чем она хотела, – то сказала бы, что моя Госпожа не станет тратить время на злые шутки с несчастными путешественниками.
– А ты не веришь в Госпожу, Илна? – искренне удивилась девочка.
– Я уже не знаю, во что верю, – нехотя ответила та. – Раньше мне казалось, что мир куда более простое и понятное место. Как выяснилось, нет… При том, что лучшим местом его не назовешь.
Так, разговаривая, они вышли – плечом к плечу – на продуваемую ветром равнину. Их туннель оказался одним из множества, испещривших ледник, который тянулся аж до самого горизонта. По равнине струилось множество мелких ручейков, сливавшихся в речушки покрупнее. В южном направлении очертания скал скрадывались мхами и скудной растительностью.
– Я бы не возражал повстречать здесь других людей, – заметил Чалкус, разглядывая шесть фигур, застывших на расстоянии полета стрелы. – Но эти конкретно мне совсем не нравятся. А что вы скажете, госпожа?
– Согласна, – откликнулась Илна, доставая моток нитей из левого рукава. Похоже, все складывалось не лучшим образом. – И, кстати сказать, думаю, их наше присутствие тоже не обрадует. Тем более что придется прервать их занятие… в чем бы оно ни заключалось.
Волшебник в наполовину черном, наполовину белом одеянии стоял возле жаровни, с другой стороны от нее находилось мумифицированное тело какого-то существа – явно не человека, хотя и смахивающего на него по своим размерами. Потемневшая от времени ткань, которой была обмотана мумия, развевалась на ветру. Оба – и колдун, и его напарник – произносили нараспев заклинание. Илна не услышала – почувствовала – слова заклинания. Тем же странным образом, как она ощутила биение потока еще до того, как вошла в пещеру Харна.
Там присутствовал еще один колдун в черном балахоне, но он не принимал участия в произнесении заклинания. Он стоял поодаль и наблюдал за столбом света, выраставшим из центра очерченного круга. Свет покачнулся в сторону людей, затем погас.
Колдун поднял взгляд и выкрикнул приказ: слова затерялись, не достигнув Илны.
– У того мужчины нет головы, – сказала Мерота, в ее голосе слышалась плохо скрытая паника. – Вместо головы у него… Один из Морских Владык.
– Ты, как всегда, права, девочка, – произнес вслух Чалкус. – Но смею уверить тебя: она слетит с плеч не хуже обычной головы. – Его кривой меч выписал сложную фигуру в воздухе. – Хотя это может и подождать перед лицом более срочных дел.
Оставшиеся три фигуры представляли собой насекомовидных монстров. По приказу колдуна они поднялись на свои многосуставчатые конечности и направились к незваным гостям. В распахнутых пастях виднелись зазубренные хитиновые пластины устрашающего вида.
– Я займусь колдуном, – бросила Илна. Я попытаюсь справиться с ним. – Боюсь, остальных вам придется взять на себя, мастер Чалкус.
– Я помогу, – откликнулась девочка.
Оба взрослых посмотрели на нее и промолчали.
– Вот увидите! – сердито крикнула девочка. – Они погонятся за мной, и вы сможете их убить!
– Ну что ж, – решил моряк. – Если, конечно, они не окажутся сообразительнее, чем кажутся. Тогда, с помощью Госпожи и если Илна отвлечет на себя парня, который ими командует… думаю, дело может выгореть.
Илна присела на корточки, чтобы защитить от ветра нити, из которых она плела свой узор. Ее товарищи пошли вперед, забирая вправо под углом, чтобы оказаться между Илной и жаровней, возле которой маг и мумия продолжали заниматься своими делами.
И моряк, и Илна понимали, что девочка подвергает себя опасности, но приняли ее план. По правде говоря, на этой неприветливой равнине вряд ли сыскалось бы место, где можно было бы спрятать ребенка.
Особенно от таких врагов. Клянусь честью!
Илна работала в молчаливой сосредоточенности. Пальцы ее двигались с той точностью, с которой движутся звезды по ночному небу. Возвысив голос, одетый в черное колдун произнес заклинание, которое долетело до ушей Илны в виде неразборчивого напева. При этом он вытянул левую руку, указывая на Чалкуса.
Монстры-насекомые взяли с места в карьер, как свора гончих, спущенная с поводка. Двигались они не кучей, а растянувшись в цепочку – так, чтобы отрезать Чалкусу путь к отступлению.
Илна слегка улыбнулась и плотно затянула очередной узелок. У колдуна перехватило дыхание. Руки его со скрюченными подагрическими суставами опустились. Он обернулся и безошибочно отыскал на равнине фигурку Илны – своего главного врага. Глаза их встретились.
Моряк, должно быть, что-то сказал Мероте, потому что они разъединились. Он замер на месте, а девочка рванула налево. Оставшиеся без контроля монстры, все как один, бросились за ней вдогонку.
Черно-белый посмотрел через жаровню на мумию, но та, погруженная в заклинание, не обращала ни на что внимания. Тогда он опустился на колени и, достав из пояса серебряный атам, принялся рисовать круг на каменистой почве.
Илна добавила еще один узел. Рука колдуна дернулась по направлению к его телу. Лезвие атама было слишком тупым, чтобы прорезать плотную ткань балахона. Но острие кинжала, ткнувшееся в живот, заставило колдуна сложиться пополам от боли.
Дыхание со свистом вырывалось из груди Илны, но пальцы уверенно продолжали свое дело. На губах ее играла зловещая улыбка.
Чалкус ожил. Меч его описал в воздухе «восьмерку», когда он побежал вслед первому монстру. Нагнав его, он одним точным движением подрезал его «ноги» на уровне нижних суставов. Хотя, скорее всего, сухожилия там отсутствовали, наверняка было что-то похожее.
Чудовище упало на оставшиеся конечности, развернулось и издало пронзительный вопль. Чалкус уже проделал аналогичные манипуляции со следующим насекомым. Движение получалось неуловимо-изящным, как крыло летящей чайки, но это не мешало ему быть смертельно-опасным. Загнутый кончик меча высекал капли сукровицы, которые янтарными бусинами разлетались по воздуху.
Одетый в черное, колдун сделал несколько неверных шагов в сторону Илны, губы его шевелились, произнося слова силы. Девушка почувствовала, как сгустился вокруг нее воздух – будто в мгновение, предшествующее удару молнии. Она нашла очередной пробел в своем узоре и заполнила его узелком. Колдун споткнулся и со всего маху грохнулся на землю.
Несмотря на пронзительный ветер, Илна вся вспотела, как косец в жаркий полдень. Весь лоб был усеян бисеринками пота, по позвоночнику текло ручьем. Все мускулы дрожали – все, кроме тех, что отвечали за работу пальцев, вывязывающих тончайший узор, напоминающий перистые облака на небе.
Третье насекомое оказалось сообразительнее своих сородичей. Оно успело обернуться навстречу Чалкусу. Но тот – вместо того чтобы отскочить назад – бросился на монстра и двумя неуловимыми движениями ткнул сбоку мечом в средние и нижние конечности. Монстр покачнулся и, наверняка, упал! бы, если б не ухватился за землю левой рукой. Засмеявшись, Чалкус подрубил и ее тоже. Чудовище упало и покатилось, как! безногая личинка, выпавшая из тела.
Колдун умудрился подняться на колени. Илна перекрутила нить и сильно ее потянула. Работа требовала от нее невероятного напряжения: несмотря на стиснутые челюсти, зубы выбивали дробь.
Почти уже поднявшийся на ноги колдун снова упал лицом вниз. Девушка тоже вынуждена была опереться о землю, чтоб не последовать его примеру. Закрыв глаза, она глубоко дышала и старалась восстановить силы.
По Чалкусу тоже было заметно, что он устал. Тем не менее, моряк опустился на одно колено и замахал мечом, чтобы привлечь внимание тех чудовищ, которые еще могли передвигаться. Очевидно, обманувшись их увечьями, он посчитал расстояние в шесть ярдов достаточно безопасным.
И просчитался. Оба монстра атаковали его одновременно с двух сторон с яростью баранов, сражающихся за главенство в стаде. Чалкус попытался встать, но было ясно, что ему не успеть – слишком быстро двигались огромные насекомые. Молниеносно приняв решение, моряк бросился наземь между ними.
Инерция бросила монстров в объятия друг друга. Их смертоносные конечности, вместо того чтобы пронзить грудь врага перепутались и сцепились между собой. Чалкус выкатился из-под массивного брюха правого насекомого.
Чудовище снова развернулось (похоже, искалеченные конечности никак не сказались на его боевом духе), но на этот раз моряк оказался во всеоружии. Еще одна изящная «восьмерка» в воздухе стоила подрезанных суставов левому монстру. Тот – подобно предыдущей жертве – рухнул на грудину и пополз к Чалкусу, оставляя за собой глубокие борозды на каменистой почве.
Скорчившись, моряк укрылся за телом обезноженного насекомого, как за щитом. Тот отчаянно пытался перевернуться, чтобы двумя сохранившимися правыми конечностями дотянуться до противника.
Когда Илна открыла глаза, колдун снова пытался добраться до нее: он полз на четвереньках и довольно уверенно. Правая его щека кровоточила, очевидно ободранная о камень, но губы продолжали двигаться, творя заклинание.
Девушка снова вскинула свой плетеный узор, но обнаружила, что зрение ее затуманено. Ей казалось, что пальцы перебирают нити, но она уже ни в чем не была уверена…
Почти теряя сознание, она увидела, как сзади к колдуну бежала Мерота. Двигалась она неуклюже, потому что прижимала к груди огромный камень. Мужчина, наверное, услышал ее приближение, так как оглянулся и вскинул руку.
И сразу же зрение Илны прояснилось. Она вскинула нити и туго натянула их, будто душила гадюку.
Колдун завизжал; рука конвульсивно прижалась к телу. Мерота высоко подняла камень и обрушила его на череп колдуна. Тот упал, раскинув руки-ноги, как распластанный паук. Девочка с трудом потянула на себя камень, чтобы снова нанести удар.
Насекомое, сохранившее четыре из шести конечностей, ползло к своему дергающемуся сородичу, за которым прятался Чалкус. Тот с улыбкой вскинул голову, наслаждаясь яростью твари, которая невольно служила ему убежищем.
Когда нападающий подполз, моряк вскочил на ноги и нанес удар – так ловко, будто кратковременный отдых вернул ему все силы. Меч вошел в покрытую тонким хитином шею чудовища.
Когда он выдернул меч, испачканный сукровицей, монстр рванулся вперед, но это являлось, скорее, предсмертной конвульсией, чем полноценной атакой. Так или иначе, результат оказался бы фатальным для моряка, если б он не успел отскочить в сторону. Чалкус смотрел на поверженного врага и смеялся.
Тот упал и заелозил на скалах, инстинктивно выбирая наиболее безопасную позицию. В конце концов, он скорчился так, что со всех сторон – кроме разве непосредственно снизу – его бронированный торс и голова защищали наиболее уязвимую, легко пробиваемую шею. Неизвестно, планировал моряк течение схватки или просто умело использовал представлявшиеся возможности.
«Скорее всего, и то и другое», – подумала Илна, подымаясь на ноги. Ей-то показалось, что Чалкус хороший боец.
И, если на то пошло, очень достойный человек.
Мероте так и не удалось поднять камень, похоже, она была измучена не меньше Илны. Девушка положила руку ей на плечо и сказала:
– Не стоит стараться, Мерота. Он больше не сможет нам навредить.
Еще бы: верхняя часть черепа колдуна была расплющена, в ушах и ноздрях запеклась кровь. Она создавала странный контраст с его черной одеждой.
Чалкус стоял на безопасном расстоянии от сцепившихся в смертельном объятии монстров. Для одного из них все уже закончилось: он был изуродован больше, чем его собратья.
У одного из них в жвалах запутался кусок рукава, он трепетал на ветру. Чалкус прикинул дистанцию, затем, шагнув вперед, подцепил кончиком меча тряпку. Использовал ее для того, чтобы очистить клинок от сукровицы насекомых. Насекомые так и остались в объятиях друг друга: похоже, они сцепились сильнее, чем вначале показалось Илне с ее наблюдательного пункта.
Подняв вопросительно брови, Чалкус мотнул головой в сторону жаровни. Илна утвердительно кивнула и сказала Мероте:
– Пойдем, дитя мое.
Она направилась к существам, творившим заклинание. Пальцы ее перебирали уже готовый узор, что-то изменяли в нем – для оставшейся пары необходимо было нечто новое. Сейчас Илне требовалось подчинить себе целую вселенную, затерявшуюся во времени.
– Мне бы хотелось все время видеть тебя рядом, – сказала она девочке. – Как можно дольше.
Чалкус тоже, не спеша, зашагал к жаровне. Он все еще тяжело дышал, но уже завел какую-то из своих песенок. Над углями поднимался не простой дым, а сплетающиеся в клубок огненные образы.
Внезапно моряк остановился, а монстр с аммонитом на плечах обернулся. Он уставился на приближавшегося человека – S-образные зрачки, которые были древнее самой земли, замерли под колыхающимся ореолом из щупальцев.
Мерота подобрала еще один камень, на этот раз поменьше. С одобрительным смехом Чалкус шагнул вперед, меч его просвистел в воздухе. Илна вывязала первый узел нового рисунка…
И в этот момент воздух вспыхнул красным светом и застыл, превратившись в кусок твердого рубина.
Шарина и Далар беспрепятственно проникли в пустынный дворец. Здесь, среди его молчаливого великолепия, крики мужчины несколько скрадывались толстыми стенами, но, тем не менее слышались по-прежнему четко.
Девушка была удивлена таким безлюдьем. В Вэллисе во дворце обычно толпились рядовые граждане, падкие на зрелища. Церемониймейстеры сопровождали делегации к разным официальным лицам, которые никогда ничего не делали, но, по крайней мере, выслушивали просителей. Главный распорядитель выделял в толпе важных граждан и курьеров, которым действительно нужно было встретиться с принцем Гарриком. И повсюду сновали слуги: как правило, незаметные, они прибирали, готовили, бегали по различным поручениям придворных и гостей.
Конечно, Клестис – не столичный город, но тем не менее Шарина ожидала увидеть нечто подобное вэллисскому устройству. Вместо этого дворец Ансалема напоминал пустынную гробницу.
– Нам надо найти… – проговорила она, обшаривая глазами безлюдный зал.
– Здесь лестница, – воскликнул Далар, отодвигая занавес, спрятанный двумя колоннами, выполненными в виде трилистника.
– Я пойду вперед! – решила девушка. Ее телохранитель обернулся на свой обычный манер, вызывающий содрогание у публики: лицо просто обозначилось посредине спины. Уступать дорогу он не собирался.
– Ты слышал: я пойду первая, – повторила Шарина, – потому что на лестнице в твоем оружии никакого… – поймав взгляд птицы, она поправилась: – Меньше толку, чем в моем ноже.
Засмеявшись, Далар отступил.
– Если бы мы спускались, то я бы напомнил тебе о своем умении лягаться, – сказал он. – Но в данном случае…
Девушка поспешила вверх, прыгая через две ступеньки. Для длинноногой Шарины здешние лестницы казались детской забавой. Похоже, местный народ не любил утруждать себя физическими нагрузками.
Здесь, в лестничном колодце, гудение ощущалось даже сильнее, чем в обширном вестибюле. Сквозь узкие окна проникал красный свет, освещая ступеньки, более широкие по внешнему краю. Восковые свечи в настенных канделябрах дожидались своего часа, чтобы вспыхнуть во всем великолепии. Если только город доживет до ночи …
– Как ты думаешь, Далар, ночь когда-нибудь настанет здесь? – спросила Шарина, достигнув первой лестничной площадки.
Сзади донесся неопределенный звук – не то смех, не то стон.
– Меня вообще-то больше интересует, взойдет ли здесь солнце, – ответил Далар. – И боюсь, что ответ отрицательный.
Они миновали вторую площадку и продолжили подъем. Теперь крики стали громче.
Девушка выглянула в узкое окошко. Жители Клестиса по-прежнему толпились на площади: лица запрокинуты, взгляды устремлены наверх, рты разинуты в немом крике. Шарине почему-то вспомнилась картинка, которую она однажды наблюдала: выброшенный на берег карп задыхается на жарком полуденном солнышке. Иногда до их ушей долетали снизу вопли ужаса и отчаяния.
В последнее время жизнь Шарины складывалась довольно бурно. Она попадала в такие ситуации, что и не надеялась уцелеть. Тот факт, что она все еще жива, воспринимался девушкой как подарок судьбы. И если Госпоже будет угодно лишить ее этого дара… что ж, она не будет выть и рыдать.
Будто подслушав ее мысли, Далар произнес:
– Тридцать дней я плыл на плоту. Питался сырой рыбой, когда удавалось ее поймать. Собирал дождевые капли, чтобы напиться. Каждый день Смерть стояла за моей спиной. Что же меня может напугать в этом месте, если мы – старые товарищи со Смертью?
Милый Далар… надежный друг и несгибаемый воин. И все же Шарине так хотелось, чтобы сейчас Кэшел был рядом с ней. Он – во все, что делал, – привносил оттенок твердости и стабильности. Наверняка он сумел бы разобраться и в этом аду.
Наконец они достигли вершины лестницы. Их взору открылся еще один занавешенный дверной преем. Далар предостерегающе поднял руку.
Мост постоянно переливался, менял свой цвет, но от этого не становился менее реальным. Кэшел потыкал в него посохом, чтобы определить, насколько твердым и устойчивым он являлся. Сейчас, удовлетворенный результатом, снова оперся на посох и замер в ожидании.
Юноша не хотел встретиться с туманным великаном на мосту. Перспектива сражаться над бездонной пропастью мало его прельщала, лучше уж надежная матушка-земля. Внезапно ему вспомнился король Лью и его рыцари тем злополучным утром, когда погиб небесный город. Стоя на краю Бездны, Кэшел подумал, что, наверное, он сейчас выглядит так же жалко и безнадежно, как и тианцы.
Шарина… Скорее всего, она справится со своими трудностями и без участия Кэшела. Там все, наверняка, должно быть в порядке.
Юноша начал крутить в воздухе посох, все убыстряя вращения, пытаясь найти нужный ритм движений. Сноп голубых искр сорвался с одного наконечника, затем к нему присоединился такой же с другого. Кэшелу, конечно, далеко до Ландура или Теноктрис, но это были не простые искры.
Тем временем его противник все рос, вбирая в себя все новые порции грозовых туч. Он напоминал человека, взбирающегося на крутой морской берег. Над головой великан держал все ту же смертоносную дубинку, которая, по сути, представляла собой сталкивающиеся грозовые фронты. Несмотря на это, выглядела дубина устрашающе материальной, будто вытесанная из базальта. Да и – памятуя печальную участь Тиана – так оно и было.
Если б даже Кэшел являлся великим волшебником – сильнее тех, что он встречал на своем веку (а он навидался-таки всякого), и то вряд ли это помогло ему в предстоящей схватке. Грозовой великан казался слишком огромным, чтобы остановить его магическим заклинанием… если только заставить землю разверзнуться под его ногами и поглотить вместе с его дубиной и с его яростью. Слишком, непомерно огромный…
Несчастный Тиан. Бедняжка Лия.
В этот момент у Кэшела под ногами что-то затрещало, и волосы у него на руках встали дыбом, как наэлектризованные. Посмотрев вниз, он увидел, как на месте разбитого кольца возник крохотный фиолетовый смерч. Он рос с невероятной скоростью – так разгорается от одной искры пожар в засохших, занесенных пухом зарослях чертополоха.
Юноша отступил назад, хлопая опаленными ресницами и вдыхая обжигающий воздух. На его глазах в огненном вихре стала вырисовываться фигура.
Криас!
Теперь демон был ростом с дом, затем перерос самое высокое дерево. Простирая свои огненные руки, он переступил с одной скалы на другую…
И затем ринулся в сторону сторожа моста, потрясавшего своей грозовой дубиной.
Оба противника столкнулись. Раздался громовой раскат, молния расколола небо надвое и ударила в бездонные глубины пропасти, породившей великана. Тот своей облачной рукой швырнул Криаса на утес, разлетевшийся от удара на мелкие кусочки. Демон отскочил, как мячик, и сделал попытку вцепиться великану в горло. Но промахнулся: вместо того огненная рука зацепила плечо – снова раздался грохот, потрясший вселенную, и из раны хлынул ливень. Дождевые потоки смыли туман в этом месте Бездны, открылись глубины, в которые было даже страшно заглядывать.
– Давай, пастух! – прогремело из глубины фиолетового пламени. – Отправляйся по своим делам, пока я занимаюсь своим!
Юноша закинул посох на плечо и ступил на радужный мост. Босыми ногами он ощутил его холодную и твердую поверхность. Она даже не пружинила, как боялся Кэшел, а напоминала почву, схваченную сильным морозом еще до того, как выпал первый белый снег. Он невольно ускорил шаг: за свою жизнь юноша достаточно повидал драк, чтобы представить себе, чем может окончиться такая битва гигантов. Шарина ждала его по ту сторону моста! И теперь – когда выяснилось, что у Кэшела есть еще шанс пожить – это снова стало самым важным.
Искрящийся фиолетовый вихрь вырос до огромных размеров, но до грозового великана ему было далеко: тот уже превратился в туманный остров. Со стороны это выглядело, как схватка крысы с бульдогом.
Вот демон кольца сгруппировался в воздухе, крутанулся волчком и поднырнул под опускающуюся гигантскую дубину. Ни на мгновение не задерживаясь, он бросился на врага, снова метя ему в горло. Зубы сверкающих молний вырвали еще один кусок облачной плоти из запястья великана, и снова вниз, в Бездну, хлынул поток дождя.
Кэшел одобрительно улыбнулся: нет, его друг Криас не крыса. Он хищная стремительная ласка, и вполне возможно…
Отвернувшись, юноша двинулся дальше, теперь он почти бежал. Половина пути уже пройдена, и хотя глаз еще не мог различить другой конец моста, но твердая, промерзлая дорога под ногами явно пошла под уклон. Кэшел бросил взгляд вниз. Там, в глубине он видел мерцающие огоньки, бесчисленные, как звезды на ночном зимнем небе.
Они и были звездами! Юноша различал знакомые созвездия: Кортеж Госпожи, Врата Ада с его двумя звездочками-сторожами, Стадо…
Почувствовав внезапное головокружение, Кэшел отвел глаза. Если звезды находились под ним…
Впереди по-прежнему простирался мост из застывшего света. Что было за ним, он не видел. Так дерево, вырастая из тумана, являет взору свой ствол и снова уходит кроной в туман.
Если звезды находились под ним, может, демон не лгал, сказав, что он будет падать вечно?
Снова прогремел гром, и молния окрасила небо в фиолетовый цвет. Не сбавляя шага, Кэшел огляделся по сторонам.
Плотная пелена облаков над Бездной начинала рассеиваться. Из ее гущи донесся крик Криаса:
– Свободен! Я свободен! Теперь уже навсегда! Юноша шагнул в выросшую перед ним стену. Последнее, что он услышал перед тем, как исчезнуть в холодной темноте, был крик:
– Я свободен, Кэшел!
Возможно, это ему только показалось… Но юноша от души надеялся, что слух не обманул его.
* * *
– Ну, что я скажу, госпожа Илна, – проговорил Чалкус, вышагивая впереди маленькой процессии по бесконечной ледяной пещере, – если Харн не лгал и его мост доставил нас туда, куда вы хотели, то у нас с вами совершенно разные вкусы.
– Нисколько не сомневаюсь! – ехидно парировала девушка. Проход, по которому они шли, извивался подобно червоточине в дереве, но от стен и потолка исходило голубоватое свечение, позволяя видеть дорогу. – Однако то, что мы видим, и для меня неожиданность. Возможно, это Харн так шутит. Так сказать, прощальная шутка.
– Там солдаты во льду, – раздался тонкий голосок Мероты. – Как ты думаешь, Илна, они настоящие?
Девушка поморщилась. Слишком много света, он освещает не только им путь, но и целую армию, замороженную в стенах пещеры. На головах у воинов остроконечные шлемы со спускающимися медными звеньями. Низшие чины одеты в малиновые костюмы с золотой вышивкой, поверх медные латы. Зато на командирах – великолепные золотые и серебряные нагрудные пластины с вкраплением драгоценных камней.
– Полагаю, что так, – честно ответила Илна. – Но нам они не могут навредить, так что не обращай внимания.
Пожалуй, с последним утверждением она перегнула палку. На самом деле, будь Илна так уверена, как хотела показать, она бы выражалась более осторожно. Девушка сжала губы.
– Совершенно верно, – весело поддержал ее Чалкус. Он на ходу подобрал с пола металлический обломок и помахал в воздухе, чтобы привлечь внимание спутниц. Это оказалось сломанное лезвие кинжала с выгравированной сценой охоты, почти невидимой под слоем патины. – Посмотрите, клинки-то у них тоже медные!
Он со смехом отбросил свою находку и продолжал:
– Интересно, сколько веков уже прошло с тех времен, когда люди использовали медное оружие? Уж не знаю, кто запер этих парней в ледяные ловушки… но он продержал их там достаточно долго, чтобы мы могли их не бояться. Можешь идти смело, девочка.
Но Илна приметила одну вещь, которая отнюдь не подняла ей настроения. Судя по тому, как моряк держал перед собой обнаженный меч, от него тоже не укрылась эта деталь: медное лезвие было не сломлено, а отгрызено. Безусловно, эти замороженные мертвецы не представляли для них опасности – тут Илна не кривила душой. Другое дело – та тварь, которая проделала ход в леднике, чтобы добраться до мертвецов.
– Похоже, мы приближаемся к выходу из туннеля, – доложил Чалкус. – Я это нутром чую.
Его веселый смех перекрыл свист ветра, врывающегося в пещеру.
– Хотя лучше я помолчу, чтоб не сглазить. А как вы думаете, девушки? Не стоит искушать Госпожу.
– Если б я верила в Госпожу, – ответ Илны прозвучал резче, чем она хотела, – то сказала бы, что моя Госпожа не станет тратить время на злые шутки с несчастными путешественниками.
– А ты не веришь в Госпожу, Илна? – искренне удивилась девочка.
– Я уже не знаю, во что верю, – нехотя ответила та. – Раньше мне казалось, что мир куда более простое и понятное место. Как выяснилось, нет… При том, что лучшим местом его не назовешь.
Так, разговаривая, они вышли – плечом к плечу – на продуваемую ветром равнину. Их туннель оказался одним из множества, испещривших ледник, который тянулся аж до самого горизонта. По равнине струилось множество мелких ручейков, сливавшихся в речушки покрупнее. В южном направлении очертания скал скрадывались мхами и скудной растительностью.
– Я бы не возражал повстречать здесь других людей, – заметил Чалкус, разглядывая шесть фигур, застывших на расстоянии полета стрелы. – Но эти конкретно мне совсем не нравятся. А что вы скажете, госпожа?
– Согласна, – откликнулась Илна, доставая моток нитей из левого рукава. Похоже, все складывалось не лучшим образом. – И, кстати сказать, думаю, их наше присутствие тоже не обрадует. Тем более что придется прервать их занятие… в чем бы оно ни заключалось.
Волшебник в наполовину черном, наполовину белом одеянии стоял возле жаровни, с другой стороны от нее находилось мумифицированное тело какого-то существа – явно не человека, хотя и смахивающего на него по своим размерами. Потемневшая от времени ткань, которой была обмотана мумия, развевалась на ветру. Оба – и колдун, и его напарник – произносили нараспев заклинание. Илна не услышала – почувствовала – слова заклинания. Тем же странным образом, как она ощутила биение потока еще до того, как вошла в пещеру Харна.
Там присутствовал еще один колдун в черном балахоне, но он не принимал участия в произнесении заклинания. Он стоял поодаль и наблюдал за столбом света, выраставшим из центра очерченного круга. Свет покачнулся в сторону людей, затем погас.
Колдун поднял взгляд и выкрикнул приказ: слова затерялись, не достигнув Илны.
– У того мужчины нет головы, – сказала Мерота, в ее голосе слышалась плохо скрытая паника. – Вместо головы у него… Один из Морских Владык.
– Ты, как всегда, права, девочка, – произнес вслух Чалкус. – Но смею уверить тебя: она слетит с плеч не хуже обычной головы. – Его кривой меч выписал сложную фигуру в воздухе. – Хотя это может и подождать перед лицом более срочных дел.
Оставшиеся три фигуры представляли собой насекомовидных монстров. По приказу колдуна они поднялись на свои многосуставчатые конечности и направились к незваным гостям. В распахнутых пастях виднелись зазубренные хитиновые пластины устрашающего вида.
– Я займусь колдуном, – бросила Илна. Я попытаюсь справиться с ним. – Боюсь, остальных вам придется взять на себя, мастер Чалкус.
– Я помогу, – откликнулась девочка.
Оба взрослых посмотрели на нее и промолчали.
– Вот увидите! – сердито крикнула девочка. – Они погонятся за мной, и вы сможете их убить!
– Ну что ж, – решил моряк. – Если, конечно, они не окажутся сообразительнее, чем кажутся. Тогда, с помощью Госпожи и если Илна отвлечет на себя парня, который ими командует… думаю, дело может выгореть.
Илна присела на корточки, чтобы защитить от ветра нити, из которых она плела свой узор. Ее товарищи пошли вперед, забирая вправо под углом, чтобы оказаться между Илной и жаровней, возле которой маг и мумия продолжали заниматься своими делами.
И моряк, и Илна понимали, что девочка подвергает себя опасности, но приняли ее план. По правде говоря, на этой неприветливой равнине вряд ли сыскалось бы место, где можно было бы спрятать ребенка.
Особенно от таких врагов. Клянусь честью!
Илна работала в молчаливой сосредоточенности. Пальцы ее двигались с той точностью, с которой движутся звезды по ночному небу. Возвысив голос, одетый в черное колдун произнес заклинание, которое долетело до ушей Илны в виде неразборчивого напева. При этом он вытянул левую руку, указывая на Чалкуса.
Монстры-насекомые взяли с места в карьер, как свора гончих, спущенная с поводка. Двигались они не кучей, а растянувшись в цепочку – так, чтобы отрезать Чалкусу путь к отступлению.
Илна слегка улыбнулась и плотно затянула очередной узелок. У колдуна перехватило дыхание. Руки его со скрюченными подагрическими суставами опустились. Он обернулся и безошибочно отыскал на равнине фигурку Илны – своего главного врага. Глаза их встретились.
Моряк, должно быть, что-то сказал Мероте, потому что они разъединились. Он замер на месте, а девочка рванула налево. Оставшиеся без контроля монстры, все как один, бросились за ней вдогонку.
Черно-белый посмотрел через жаровню на мумию, но та, погруженная в заклинание, не обращала ни на что внимания. Тогда он опустился на колени и, достав из пояса серебряный атам, принялся рисовать круг на каменистой почве.
Илна добавила еще один узел. Рука колдуна дернулась по направлению к его телу. Лезвие атама было слишком тупым, чтобы прорезать плотную ткань балахона. Но острие кинжала, ткнувшееся в живот, заставило колдуна сложиться пополам от боли.
Дыхание со свистом вырывалось из груди Илны, но пальцы уверенно продолжали свое дело. На губах ее играла зловещая улыбка.
Чалкус ожил. Меч его описал в воздухе «восьмерку», когда он побежал вслед первому монстру. Нагнав его, он одним точным движением подрезал его «ноги» на уровне нижних суставов. Хотя, скорее всего, сухожилия там отсутствовали, наверняка было что-то похожее.
Чудовище упало на оставшиеся конечности, развернулось и издало пронзительный вопль. Чалкус уже проделал аналогичные манипуляции со следующим насекомым. Движение получалось неуловимо-изящным, как крыло летящей чайки, но это не мешало ему быть смертельно-опасным. Загнутый кончик меча высекал капли сукровицы, которые янтарными бусинами разлетались по воздуху.
Одетый в черное, колдун сделал несколько неверных шагов в сторону Илны, губы его шевелились, произнося слова силы. Девушка почувствовала, как сгустился вокруг нее воздух – будто в мгновение, предшествующее удару молнии. Она нашла очередной пробел в своем узоре и заполнила его узелком. Колдун споткнулся и со всего маху грохнулся на землю.
Несмотря на пронзительный ветер, Илна вся вспотела, как косец в жаркий полдень. Весь лоб был усеян бисеринками пота, по позвоночнику текло ручьем. Все мускулы дрожали – все, кроме тех, что отвечали за работу пальцев, вывязывающих тончайший узор, напоминающий перистые облака на небе.
Третье насекомое оказалось сообразительнее своих сородичей. Оно успело обернуться навстречу Чалкусу. Но тот – вместо того чтобы отскочить назад – бросился на монстра и двумя неуловимыми движениями ткнул сбоку мечом в средние и нижние конечности. Монстр покачнулся и, наверняка, упал! бы, если б не ухватился за землю левой рукой. Засмеявшись, Чалкус подрубил и ее тоже. Чудовище упало и покатилось, как! безногая личинка, выпавшая из тела.
Колдун умудрился подняться на колени. Илна перекрутила нить и сильно ее потянула. Работа требовала от нее невероятного напряжения: несмотря на стиснутые челюсти, зубы выбивали дробь.
Почти уже поднявшийся на ноги колдун снова упал лицом вниз. Девушка тоже вынуждена была опереться о землю, чтоб не последовать его примеру. Закрыв глаза, она глубоко дышала и старалась восстановить силы.
По Чалкусу тоже было заметно, что он устал. Тем не менее, моряк опустился на одно колено и замахал мечом, чтобы привлечь внимание тех чудовищ, которые еще могли передвигаться. Очевидно, обманувшись их увечьями, он посчитал расстояние в шесть ярдов достаточно безопасным.
И просчитался. Оба монстра атаковали его одновременно с двух сторон с яростью баранов, сражающихся за главенство в стаде. Чалкус попытался встать, но было ясно, что ему не успеть – слишком быстро двигались огромные насекомые. Молниеносно приняв решение, моряк бросился наземь между ними.
Инерция бросила монстров в объятия друг друга. Их смертоносные конечности, вместо того чтобы пронзить грудь врага перепутались и сцепились между собой. Чалкус выкатился из-под массивного брюха правого насекомого.
Чудовище снова развернулось (похоже, искалеченные конечности никак не сказались на его боевом духе), но на этот раз моряк оказался во всеоружии. Еще одна изящная «восьмерка» в воздухе стоила подрезанных суставов левому монстру. Тот – подобно предыдущей жертве – рухнул на грудину и пополз к Чалкусу, оставляя за собой глубокие борозды на каменистой почве.
Скорчившись, моряк укрылся за телом обезноженного насекомого, как за щитом. Тот отчаянно пытался перевернуться, чтобы двумя сохранившимися правыми конечностями дотянуться до противника.
Когда Илна открыла глаза, колдун снова пытался добраться до нее: он полз на четвереньках и довольно уверенно. Правая его щека кровоточила, очевидно ободранная о камень, но губы продолжали двигаться, творя заклинание.
Девушка снова вскинула свой плетеный узор, но обнаружила, что зрение ее затуманено. Ей казалось, что пальцы перебирают нити, но она уже ни в чем не была уверена…
Почти теряя сознание, она увидела, как сзади к колдуну бежала Мерота. Двигалась она неуклюже, потому что прижимала к груди огромный камень. Мужчина, наверное, услышал ее приближение, так как оглянулся и вскинул руку.
И сразу же зрение Илны прояснилось. Она вскинула нити и туго натянула их, будто душила гадюку.
Колдун завизжал; рука конвульсивно прижалась к телу. Мерота высоко подняла камень и обрушила его на череп колдуна. Тот упал, раскинув руки-ноги, как распластанный паук. Девочка с трудом потянула на себя камень, чтобы снова нанести удар.
Насекомое, сохранившее четыре из шести конечностей, ползло к своему дергающемуся сородичу, за которым прятался Чалкус. Тот с улыбкой вскинул голову, наслаждаясь яростью твари, которая невольно служила ему убежищем.
Когда нападающий подполз, моряк вскочил на ноги и нанес удар – так ловко, будто кратковременный отдых вернул ему все силы. Меч вошел в покрытую тонким хитином шею чудовища.
Когда он выдернул меч, испачканный сукровицей, монстр рванулся вперед, но это являлось, скорее, предсмертной конвульсией, чем полноценной атакой. Так или иначе, результат оказался бы фатальным для моряка, если б он не успел отскочить в сторону. Чалкус смотрел на поверженного врага и смеялся.
Тот упал и заелозил на скалах, инстинктивно выбирая наиболее безопасную позицию. В конце концов, он скорчился так, что со всех сторон – кроме разве непосредственно снизу – его бронированный торс и голова защищали наиболее уязвимую, легко пробиваемую шею. Неизвестно, планировал моряк течение схватки или просто умело использовал представлявшиеся возможности.
«Скорее всего, и то и другое», – подумала Илна, подымаясь на ноги. Ей-то показалось, что Чалкус хороший боец.
И, если на то пошло, очень достойный человек.
Мероте так и не удалось поднять камень, похоже, она была измучена не меньше Илны. Девушка положила руку ей на плечо и сказала:
– Не стоит стараться, Мерота. Он больше не сможет нам навредить.
Еще бы: верхняя часть черепа колдуна была расплющена, в ушах и ноздрях запеклась кровь. Она создавала странный контраст с его черной одеждой.
Чалкус стоял на безопасном расстоянии от сцепившихся в смертельном объятии монстров. Для одного из них все уже закончилось: он был изуродован больше, чем его собратья.
У одного из них в жвалах запутался кусок рукава, он трепетал на ветру. Чалкус прикинул дистанцию, затем, шагнув вперед, подцепил кончиком меча тряпку. Использовал ее для того, чтобы очистить клинок от сукровицы насекомых. Насекомые так и остались в объятиях друг друга: похоже, они сцепились сильнее, чем вначале показалось Илне с ее наблюдательного пункта.
Подняв вопросительно брови, Чалкус мотнул головой в сторону жаровни. Илна утвердительно кивнула и сказала Мероте:
– Пойдем, дитя мое.
Она направилась к существам, творившим заклинание. Пальцы ее перебирали уже готовый узор, что-то изменяли в нем – для оставшейся пары необходимо было нечто новое. Сейчас Илне требовалось подчинить себе целую вселенную, затерявшуюся во времени.
– Мне бы хотелось все время видеть тебя рядом, – сказала она девочке. – Как можно дольше.
Чалкус тоже, не спеша, зашагал к жаровне. Он все еще тяжело дышал, но уже завел какую-то из своих песенок. Над углями поднимался не простой дым, а сплетающиеся в клубок огненные образы.
Внезапно моряк остановился, а монстр с аммонитом на плечах обернулся. Он уставился на приближавшегося человека – S-образные зрачки, которые были древнее самой земли, замерли под колыхающимся ореолом из щупальцев.
Мерота подобрала еще один камень, на этот раз поменьше. С одобрительным смехом Чалкус шагнул вперед, меч его просвистел в воздухе. Илна вывязала первый узел нового рисунка…
И в этот момент воздух вспыхнул красным светом и застыл, превратившись в кусок твердого рубина.
* * *
Шарина и Далар беспрепятственно проникли в пустынный дворец. Здесь, среди его молчаливого великолепия, крики мужчины несколько скрадывались толстыми стенами, но, тем не менее слышались по-прежнему четко.
Девушка была удивлена таким безлюдьем. В Вэллисе во дворце обычно толпились рядовые граждане, падкие на зрелища. Церемониймейстеры сопровождали делегации к разным официальным лицам, которые никогда ничего не делали, но, по крайней мере, выслушивали просителей. Главный распорядитель выделял в толпе важных граждан и курьеров, которым действительно нужно было встретиться с принцем Гарриком. И повсюду сновали слуги: как правило, незаметные, они прибирали, готовили, бегали по различным поручениям придворных и гостей.
Конечно, Клестис – не столичный город, но тем не менее Шарина ожидала увидеть нечто подобное вэллисскому устройству. Вместо этого дворец Ансалема напоминал пустынную гробницу.
– Нам надо найти… – проговорила она, обшаривая глазами безлюдный зал.
– Здесь лестница, – воскликнул Далар, отодвигая занавес, спрятанный двумя колоннами, выполненными в виде трилистника.
– Я пойду вперед! – решила девушка. Ее телохранитель обернулся на свой обычный манер, вызывающий содрогание у публики: лицо просто обозначилось посредине спины. Уступать дорогу он не собирался.
– Ты слышал: я пойду первая, – повторила Шарина, – потому что на лестнице в твоем оружии никакого… – поймав взгляд птицы, она поправилась: – Меньше толку, чем в моем ноже.
Засмеявшись, Далар отступил.
– Если бы мы спускались, то я бы напомнил тебе о своем умении лягаться, – сказал он. – Но в данном случае…
Девушка поспешила вверх, прыгая через две ступеньки. Для длинноногой Шарины здешние лестницы казались детской забавой. Похоже, местный народ не любил утруждать себя физическими нагрузками.
Здесь, в лестничном колодце, гудение ощущалось даже сильнее, чем в обширном вестибюле. Сквозь узкие окна проникал красный свет, освещая ступеньки, более широкие по внешнему краю. Восковые свечи в настенных канделябрах дожидались своего часа, чтобы вспыхнуть во всем великолепии. Если только город доживет до ночи …
– Как ты думаешь, Далар, ночь когда-нибудь настанет здесь? – спросила Шарина, достигнув первой лестничной площадки.
Сзади донесся неопределенный звук – не то смех, не то стон.
– Меня вообще-то больше интересует, взойдет ли здесь солнце, – ответил Далар. – И боюсь, что ответ отрицательный.
Они миновали вторую площадку и продолжили подъем. Теперь крики стали громче.
Девушка выглянула в узкое окошко. Жители Клестиса по-прежнему толпились на площади: лица запрокинуты, взгляды устремлены наверх, рты разинуты в немом крике. Шарине почему-то вспомнилась картинка, которую она однажды наблюдала: выброшенный на берег карп задыхается на жарком полуденном солнышке. Иногда до их ушей долетали снизу вопли ужаса и отчаяния.
В последнее время жизнь Шарины складывалась довольно бурно. Она попадала в такие ситуации, что и не надеялась уцелеть. Тот факт, что она все еще жива, воспринимался девушкой как подарок судьбы. И если Госпоже будет угодно лишить ее этого дара… что ж, она не будет выть и рыдать.
Будто подслушав ее мысли, Далар произнес:
– Тридцать дней я плыл на плоту. Питался сырой рыбой, когда удавалось ее поймать. Собирал дождевые капли, чтобы напиться. Каждый день Смерть стояла за моей спиной. Что же меня может напугать в этом месте, если мы – старые товарищи со Смертью?
Милый Далар… надежный друг и несгибаемый воин. И все же Шарине так хотелось, чтобы сейчас Кэшел был рядом с ней. Он – во все, что делал, – привносил оттенок твердости и стабильности. Наверняка он сумел бы разобраться и в этом аду.
Наконец они достигли вершины лестницы. Их взору открылся еще один занавешенный дверной преем. Далар предостерегающе поднял руку.