Дрейк Дэвид. В сердце тьмы

   К окончанию запоя владельца гостиницы, через три дня, жена едва помнила благородного господина, который обеспечил ей небольшой отдых от вечного страха. Она думала о более далеком прошлом, о своей молодости. Лучших временах, которые она помнила — или по крайней мере ей так казалось. Хотя ее молодость прошла не так счастливо, как у ее матери или бабушки, судя по их рассказам, которые она частично помнила из детства. Времена, когда сати ³⁰ожидали только от богатых вдов — женщин благородного происхождения, которые хотели доказать свои благочестие и набожность и которым не требовалось думать о материальном благосостоянии детей.
   В старые времена, когда правили Гупты. Когда обычаи, хотя могли быть и жестокими, оставались только обычаями. Времена, когда жестокие обычаи на практике часто улучшались более добрыми или по крайней мере менее жестокими правителями. Времена, когда даже жестокий правитель не стал бы проклинать буддийского монаха или садху.
   Времена до того, как появились малва. С законами малва, с безжалостностью малва. До того как жрецы Махаведы стали очищать огнем, а палачи махамимамсы наказывать зараженных.
 
   Четырнадцать императорских курьеров гнали лошадей на юг через Северную Индию. В отличие от трех курьеров, отправившихся на запад, все эти курьеры понимали срочность своей миссии. Императорские курьеры являлись элитой, и занятие считалось одним из самых почетных в Индии малва. Все они относились к кшатриям по рождению, да, низкорожденным кшатриям, но тем не менее кшатриям. И в то время, если их положение в сословии было скромным, по официальной аристократичной шкале, они наслаждались необычной степенью интимности с самыми высокопоставленными людьми в Индии. Многие из этих курьеров более чем один раз брали свои послания из рук самого Бога-На-Земле.
   Поэтому они отличались надменностью. Императорские курьеры малва считали себя самыми быстрыми людьми в мире. Когда они неслись на юг, каждый из этих четырнадцати не сомневался, что у огромных орд армии малва нет шанса поймать иностранных дьяволов. Курьеры, и только они, стоят между хитрыми иностранцами и их успешным побегом.
   Несмотря на скорость римлян и аксумитов на их отличных лошадях, они не могли передвигаться так быстро, как курьеры малва. Лошади, на которых скакали курьеры малва, были даже лучше, а у курьеров имелось одно большое преимущество — им не требовалось оставлять лошадей в живых. Вдоль каждой основной трассы их ждало еще много лошадей. Поэтому все они более чем один раз загоняли лошадей до смерти, пока гнали от станции до станции.
   Курьеры не сомневались, что в состоянии достичь портов до убегающих врагов и предупредить гарнизоны. Армия малва может барахтаться и спотыкаться, раджпуты и йетайцы — метаться в бесцельном преследовании, но курьеры всех спасут.
   Так они думали. Но императорские курьеры, как и многие другие в Индии в те времена, были слишком уверены в себе. Слишком самоуверенны и мало внимания уделяли безопасности, не считая, что что-то может пойти не так в этом загрязненном мире.
   Пренебрежение одного курьера к собственной безопасности проявилось самым простым образом из возможных. Он с грохотом несся по заворачивающей дороге, и вид впереди закрывал густой лес, который возвышался по обеим сторонам дороги. Курьер внезапно узнал, что он на самом деле двигается быстрее иностранных врагов. Он догнал их.
   Курьер уже врезался в центр иностранцев до того, как к своему несчастью это обнаружил. Курьер быстро соображал, поэтому не стал делать ошибки, пытаясь развернуться. Вместо этого он воспользовался преимуществом скорости и просто пронесся сквозь них, умело направляя лошадь сквозь небольшую толпу.
   И ему это удалось. На самом деле императорский курьер являлся одним из лучших наездников в мире.
   Но ни один наездник не достаточно хорош, чтобы ехать быстрее стрелы катафракта. По крайней мере той, которую выпускает катафракт по имени Валентин.
   Иностранцы затащили тело курьера в лес, а затем к убийству добавили оскорбление. Они добавили его великолепного жеребца к запасным коням.
   Второй курьер, и третий, а затем и четвертый тоже обнаружили капризы судьбы.
   Драматично в случае второго курьера. Ливни в сезон муссонов размыли многие дороги в Индии. Дорога, по которой поехал этот курьер, оказалась одной из менее значимых, а поэтому приняла свою часть климатических изменений. Однако этого курьера не смущали такие препятствия. Он был опытным курьером и прекрасным наездником. Он перепрыгивал через многие смытые части дороги за свою карьеру и сделал это снова. И снова, и снова, и снова, с самоуверенностью человека, занимающего такое высокое положение. К сожалению, он не учел, что конь не разделял его навыков и опыта, по крайней мере тогда, когда был полумертвым от усталости. Поэтому, перепрыгивая через очередной поток, конь пошатнулся и сбросил курьера.
   Коня хорошо выдрессировали, поэтому он ждал, пока его наездник снова сядет в седло. Это был очень хорошо выдрессированный конь, поэтому он не сходил с места два часа, пока его конский разум наконец не пришел к выводу, что этот курьер почему-то решил остаться лежать в потоке. Странно, что лицом вниз, под двумя футами воды.
   Несчастье третьего курьера приняло менее драматическую форму. Он тоже ехал на измученном коне по разбитому участку дороги, на которой его конь подвернул ногу и упал. В отличие от другого курьера, этот не ударился головой о камень в воде. Он приземлился в кустах и просто сломал ногу. Простой перелом, не смертельный. Но его обнаружили только через два дня, а к тому времени, как небольшая группа лесорубов доставила его на ближайший пост малва, это уже не имело смысла. Было слишком поздно ему помогать.
   Четвертый курьер встретился с несчастливой судьбой в самом обычном и плебейском проявлении. Он заболел. Он чувствовал себя нехорошо даже перед отъездом из Каушамби, а после недели безжалостного путешествия уже бредил. Человек может загнать лошадь до смерти, но не без последствий для себя. Курьер был упрямым человеком и смелым и намеревался выполнить свой долг. Но одной силы воли недостаточно. Вечером седьмого дня он добрался до почтовой станции и свалился с лошади. Работающие на станции солдаты отнесли его в казарму и сделали все, что могли — с помощью местного травника, чтобы он выздоровел.
   А всего возможного, учитывая медицинские знания того времени, оказалось недостаточно. Курьер был смелым и упрямым человеком, поэтому прожил еще четыре дня. Но ни разу не пришел в сознание перед смертью, а солдаты боялись даже дотронуться до сумки курьера, тем более взломать печать малва и открыть послание. Да и в любом случае это было бы бессмысленно, так как никто из них не умел читать.
   И только через два дня, по прибытии первого подразделения регулярных войск, отправившихся в погоню за беглецами, командующий изучил послание. Он принадлежал к высшей касте и народности малва и оказался достаточно надменным, чтобы взломать императорскую печать. Сразу же после прочтения послания командир отдал два приказа. Он отправил лучшего наездника в Бхаруч с теперь сильно запоздавшим посланием. По второму приказу солдат с почтовой станции высекли. По пятьдесят ударов бамбуковой палкой каждому за невыполнение обязанностей. Грубое уклонение от них.
   Тем не менее десять курьеров осталось. К концу второй недели после того, как римляне и аксумиты начали побег на юг, все десять курьеров обогнали иностранцев и теперь скакали впереди них. На самом деле иностранцы двигались очень быстро и уверенно шли впереди огромной массы преследователей. Даже курьеры могли только уходить вперед на несколько миль ежедневно. В среднем. Все курьеры ехали по разным дорогам, и ни одна не совпадала с той, которую выбрали иностранцы.
   Несколько миль в день — это немного. Но этого хватит. Курьеры прибудут к Камбейскому заливу с достаточным запасом времени, чтобы предупредить. Четверо из них направлялись в Бхаруч. К тому времени, как иностранцы появятся на побережье, Бхаруч и меньшие порты закроют. Иностранные беглецы окажутся в капкане в Индии, с огромной армией малва вокруг, готовой их поймать.
   Это был план малва с начала преследования. Конечно император и высокопоставленные приближенные надеялись, что армия поймает беглецов до того, как они доберутся до побережья. Но они знали, что это может и не удастся, поэтому немедленно послали курьеров.
   Это был отличный план, который использовал преимущества отличной курьерской службы малва. План, принятый людьми, которые отличались как умом, так и надменностью. И как и многие такие планы, провалился из-за надменности.
   Надменные люди, раздувшиеся от собственной важности, имеют склонность забывать о враге.
   В этом случае врагах. Во множественном числе. Они совсем не знали человека, которого они преследовали, полководца Велисария. Он, как и они, тоже строил планы. Он, как и они, тоже пытался их выполнить. Но он — в отличие от них — также знал, что планы ненадежны. А поскольку планы могут быть нарушены всевозможными обстоятельствами, он знал: всегда следует строить планы внутри планов, чтобы ожидать любого, самого неожиданного развития событий. Каждого нового поворота.
   За несколько месяцев до этого Велисарий увидел одну такую возможность. Он ухватился за нее обеими руками. Римляне и аксумиты освободили из плена императрицу Шакунталу, а величайший воин Махараштры в свою очередь освободился от выполнения этого задания.
   Рагунат Рао был теперь свободен несколько месяцев. Свободен, чтобы зажечь пламя в. Великой Стране.
   Конечно, нескольких месяцев недостаточно, чтобы организовать огромное народное восстание. Определенно не в недавно завоеванной стране, люди которой до сих пор зализывают раны. Но месяцев достаточно для такого человека, как Рао, чтобы собрать ядро будущей армии. Собрать воинственных молодых людей, к этому времени почти тысячу — в изолированных горных крепостях, построенных на суровой земле Великой Страны.
   Рао был не только опытным командующим, но у него имелась природная склонность к ведению партизанской войны. Поэтому практически со дня возвращения в Махараштру он направлял стекающихся под его знамена молодых людей на первое, простейшее и самое главное задание будущего бойца.
   Разведку.
   Наблюдайте. Смотрите. Никто не должен двигаться южнее гор Виндхья без нашего ведома.
   Самый быстрый из курьеров малва наконец прорвался через Гангскую равнину и через горы Виндхья, которые являлись традиционной границей между Северной Индией и Деканским плоскогорьем. Теперь до Бхаруча было недалеко.
   Он не проехал и тридцати миль до того, как на него напали. Свалился на землю, получив в тело пять стрел.
   Так получилось, что Рао находился в лагере неподалеку, в горном форте примерно в двадцати милях. Через несколько часов молодые маратхи, сидевшие в засаде, принесли ему курьерскую сумку. Рао не боялся императорской печати и умел читать. На самом деле умел читать очень хорошо и быстро.
   Сразу же после прочтения послания он отдал свои команды. Через несколько минут в крепости никого не осталось, за исключением самого Рао и двух его заместителей. Все остальные — примерно триста человек — понеслись распространять новость.
   Приближаются курьеры малва. Их всех нужно остановить. Убить. Взять их курьерские сумки. Приказ отдал сам Рао.
   После того как молодые воины ушли, Рао и два его заместителя с наслаждением съели простую еду. За едой они обсуждали значимость последнего события.
   — А мы можем помочь римлянам как-то по-другому? — спросил Маджоли.
   Рао пожал плечами.
   — Возможно. Посмотрим, когда они прибудут. Я не знаю их планов, хотя подозреваю, что малва правы. Римляне и африканцы попытаются взять корабль в Бхаруче. Если это так, то нам достаточно остановить курьеров — Он мрачно улыбнулся. — Эти люди очень способные. Они справятся, если мы поможем гарнизонам ничего не узнать.
   — А что, если с ними императрица? — спросил второй заместитель Рамчандра.
   Рао уверенно покачал головой:
   — Ее с ними нет.
   — Откуда ты знаешь?
   Теперь улыбка Рао совсем не была мрачной. На самом деле он улыбался весело.
   — Я знаю, как работает мозг Велисария, Рамчандра. Этот человек никогда не станет делать очевидное. Вспомни, как он спас Шакунталу. На самом деле… — Рао посмотрел на свиток с посланием, который все еще держал в руке. — Интересно… — задумчиво произнес он.
   Он заново свернул свиток и опустил в сумку. Движение имело в себе законченность.
   — Мы вскоре узнаем, — он откровенно улыбался. — Ожидайте, что удивитесь, друзья. Когда имеешь дело с Велисарием, удивление — единственное, в чем можешь быть уверен. Единственное.
   Одним легким движением Рао поднялся на ноги. Широкими шагами подошел к одной из бойниц и стоял мгновение, глядя на Великую Страну.
   Каменная стена крепости поднималась вверх от почти перпендикулярной скалы высотой примерно в сотню ярдов. Вид был великолепным.
   Двое заместителей присоединились к нему. Их обоих поразила безмятежность на лице Пантеры.
   — Мы вскоре увидим императрицу, — прошептал он. — Она прибудет, друзья, — не сомневайтесь. С самой неожиданной стороны, самым неожиданным образом.
 
   В тот же самый день и даже час молодой командующий блокпоста прямо к югу от Паталипутры оказался в затруднительном положении.
   С одной стороны, у компании, которая хотела миновать его пост, не было нужных документов. Их отсутствие тяжело воспринималось командующим потому, что он происходил из сословия брахманов и преклонялся перед письменным словом и почитал его, как и все представители этого класса священнослужителей и ученых. Наследие брахманов необычно для военного. Как правило, в них шли кшатрии. Но он избрал эту карьеру из-за амбиций. Он относился не к народности малва, а к бихарцам. Как представитель подчиненной народности, он мог ожидать подняться выше в военном деле, чем в гражданской иерархии.
   Тем не менее он сохранил инстинкты мелочного бюрократа, а у этих людей нет документов.
   С другой стороны… Знатный господин очевидно принадлежал к очень высокой касте. Не из малва, нет, из какой-то западной народности. Но ни один командир в низком звании не готов оскорбить высокопоставленного господина в империи, малва или другой.
   Командир слышал, как его подчиненные ворчат позади него. Они видели размер взятки, предложенной знатным господином, и их приводила в ярость навязчивая идея командующего с глупыми правилами и постановлениями.
   Командующий колебался, проявлял неуверенность, нерешительность, копался в узких лабиринтах разума.
   Жена знатного господина положила конец его нерешительности.
   Командующий услышал ее резкие приказы. Наблюдал, как она слезала из паланкина на слоне и ей помогали солдаты зловещего вида. Наблюдал, как она целенаправленно идет к нему.
   Она была невысокого роста и очевидно молодая. И симпатичная — судя по тому немногому из ее лица, что он видел. Красивые черные глаза.
   То удовольствие, которое ему доставила ее внешность, испарилось, как только она заговорила.
   На хорошем хинди, но с очень сильным южным акцентом. Он подумал, что это керальский акцент.
   — После того как я поставлю императора Кералы в известность о твоей наглости, тебе в этом мире жить останется недолго. Он — мой отец, и он потребует твоей смерти у малва. Трус! Тебя…
   Муж попытался ее успокоить.
   — …посадят на кол. Я потребую посадить на короткую палку. Мой отец император…
   Муж пытался ее успокоить.
   — …позволит посадить тебя на длинный кол в интересах дипломатии, но он не…
   Муж пытался ее успокоить.
   — …не согласится на меньшее, чем смерть под пытками. Я потребую, чтобы твое тело скормили собакам. Небольшим собакам, которые будут отрывать от него куски, а не сожрут целиком. Мой отец император…
   Муж пытался ее успокоить.
   — …не станет настаивать на собаках в интересах дипломатии, но он потребует…
   Наконец знатному господину удалось увести жену. Через плечо она крикнула:
   — Твоему вонючему трупу откажут в отправлении погребальных ритуалов. Ты проживешь пять жизней в образе червя, еще пять паука, потом…
   Когда компания преодолела блокпост, поруганная честь командующего была частично восстановлена большой взяткой, которую вручил ему знатный господин.
   Частично, не больше. Молодой командующий не пропустил ухмылки, которыми обменялись подчиненные ему солдаты и охранники, сопровождающие знатного господина. Ухмылками, которыми обмениваются простые солдаты, наблюдая за унижениями высокопоставленных нахальных сопляков.
 
   В течение следующей недели девять из десяти курьеров малва умерли в Махараштре. Конечно, они путешествовали быстрее партизан маратхи, но курьеры ограничивались дорогами и на самом деле не знали местность. С другой стороны, молодые люди Рао знали, как и где срезать углы в этих горах вулканического происхождения. И все места, где устроить засаду.
   Из четырнадцати императорских курьеров, которые направились на юг из Каушамби несколько недель назад, только один пережил путешествие. Он воспользовался самой северной дорогой из всех, по которым поехали курьеры, и на самом деле она только огибала Великую Страну. Поэтому он все-таки прибыл к месту назначения. Небольшому порту, на северном краю залива.
   Наконец все прошло по плану. Командующий небольшого гарнизона тут же мобилизовал войска и начал тщательно патрулировать порт и прилегающие к нему территории. На все корабли — все три — наложили арест и запретили им покидать порт.
   Командир был агрессивным твердым командиром. Небольшую гавань срочно закрыли. И поэтому, в соответствии с планом, никто из врагов не убежал через этот порт.
   Что, как оказалось, они и не собирались делать.

Глава 18

 
   Если бы Нанда Лал не вмешался, то дело могло бы дойти до драки. После этого Рану Шангу казнили бы, но он получил бы удовлетворение, убив господина Татхагату, как свинью, которой тот и был.
   — Тихо! — заорал начальник шпионской сети, как только ворвался в комнату. — Замолчите оба!
   У Нанды Лала был сильный голос. Он несколько искажался в связи со сломанным носом, но все равно оставался сильным. И его голос наполняла чистая черная ярость, такая жуткая, что заставила бы замолчать любого.
   В этом настроении Нанда Лал пребывал с тех пор, как пришел в сознание на полу на барже Великой Госпожи Холи. На промоченном кровью ковре, заляпанном его собственной кровью, куда отправил его сапог иностранного демона.
   Теперь уже миновала неделя, но ярость не прошла. Это была ярость начальника шпионской сети — ледяная, не горячая, но абсолютно безжалостная.
   Шанга сжал челюсти. Он уставился на Нанду Лала не из грубости и любопытства, а просто потому, что больше не мог выносить жирное, глупое свиное рыло Татхагаты. Затем, поняв, что его взгляд могут неправильно понять, Шанга отвернулся.
   На самом деле в облике начальника шпионской сети империи малва было на что посмотреть. Почти любому другому человеку огромный бинт, закрученный вокруг лица, придал бы комический вид. Но Нанду Лала он делал похожим на великана-людоеда.
   Придя в себя от удивления, Татхагата перевел свою ярость на Нанду Лала.
   — Что это означает? — заорал главнокомандующий армии малва — Это немыслимо! Ты не имеешь права здесь командовать! Это только военный вопрос, Нанда Лал, я бы попросил тебя заниматься своим делом…
   Следующие слова Нанды Лала прозвучали, как шипение змеи.
   — Если ты закончишь это предложение, Татхагата, ты обнаружишь, какие права у меня есть и каких нет. Гарантирую: обнаружение тебя шокирует. Но только на короткое время. Ты умрешь в течение часа.
   Татхагата подавился словами. Его челюсть отвисла. Его глаза — огромные, как у камбалы, обвели взглядом комнату, словно искали что-то в великолепии штаба, что могло бы противоречить утверждению Нанды Лала.
   Очевидно, он ничего не нашел. По крайней мере так Рана Шанга интерпретировал его продолжающееся молчание.
   Нанда Лал вошел в комнату. Он не побеспокоился закрыть за собой дверь. Шанга видел сквозь дверной проем часть соседней комнаты. Одной из личных покоев императора, как он понял.
   Сам Шанга никогда туда не заходил. Раджпут встречался с Шандагуптой только в покоях, предназначенных для публичных мероприятий. Шанга сейчас находился в части Большого Дворца, которая в основном была ему неизвестна. В самом сердце огромного здания и силы, которая в нем содержалась.
   — Почему ты здесь, Шанга? — спросил начальник шпионской сети. Теперь он говорил негромко и спокойно.
   Шанга начал объяснять свою теорию о побеге Велисария, но Нанда Лал сразу же перебил его:
   — Не это, Шанга. Этоя уже слышал.
   Начальник шпионской сети уже собрался скорчить гримасу, но боль в носу не дала ему этого сделать. Он махнул рукой в сторону открытой двери.
   — Мы всеэто слышали. Сам император послал меня сюда, чтобы прекратить твой крик. — Он сурово посмотрел на Татхагату, все еще стоявшего с открытым ртом, как рыба-собака. — И его крик. Мы не могли слышать собственные мысли из-за ваших воплей. — Затем все следы веселья исчезли. — Я снова спрашиваю: почему ты пришел сюда?
   Шанга понял.
   — Я хочу получить полномочия отправиться на поиски Велисария на западе. Он движется именно туда. Я в этом уверен.
   Наконец Татхагата больше не мог сдерживать ярость. Но проявлял осторожность, чтобы направить ее на раджпута.
   — Это наглость и сумасшествие, Нанда Лал, — заявил он. — Вонючему раджпуту просто надоело…
   На этот раз его заставил замолчать голос самого императора.
   — Веди их обоих сюда, Нанда Лал, — послышался императорский приказ из соседнего помещения.
   Татхагата заскрипел зубами, но ничего не сказал, хотя его лицо исказила ярость.
   Следующие слова из соседней комнаты заставили его жирное лицо побледнеть. Слова, произнесенные старой женщиной.
   — Да, Нанда Лал, веди их сюда. Немедленно.
   Рану Шангу удивили частные покои императора. Они оказались гораздо меньше, чем он ожидал, и почти… слово «утилитарные» едва подходило к комнате, украшенной гобеленами и изысканной мебелью. Но в сравнении со всем другим окружением, в котором раджпут когда-либо видел своего монарха, эта комната казалась почти голой и пустой.
   В комнате находились трое. Император Шандагупта, его дочь Сати и его тетя Великая Госпожа Холи. Шанга видел обеих женщин раньше, на различных церемониях, но только на расстоянии. Он ни разу не разговаривал ни с одной из них.
   Его поразила их внешность. Ни одна не прикрывала лицо вуалью. Принцесса Сати была красивой молодой женщиной, но казалась такой же недостижимой, как горизонт. Великая Госпожа Холи казалась еще более далекой, в особенности когда Шанга встретился с нею взглядом. С пустыми глазами. Ничего не выражающими. Отсутствующими.
   Однако больше, чем их внешность, на него произвели впечатления их стулья. По императорским стандартам в них не было ничего необычного. Но они выглядели ничуть не хуже императорского. Никто, по опыту Шанги, никогда не сидел на таком же хорошем стуле, как у императора. По крайней мере одновременно в той же комнате, где находился император.
   Однако у Шанги не было времени поразмышлять на эту тему. Татхагата снова не смог сдержать свою ярость.
   — Ваше Величество, Великая Госпожа Холи, я должен настоять на наказании раджпута. Суровом наказании. Здесь на карту поставлен очень важный вопрос — воинская дисциплина, ни больше, ни меньше. Этот… эта… эта собака отказалась мне подчиняться и…
   Голос Великой Госпожи Холи казался таким же пустым, как и ее глаза. Но сами слова резали подобно ножу. Холодные, острые, резкие.
   — Вопрос здесь стоит о некомпетентности нашего военного командования, Татхагата. Каждое произнесенное тобой слово иллюстрирует это.
   Татхагата резко глотнул воздух. Наблюдая за ним, Шанга понял: человек в ужасе. Раджпут перевел взгляд назад на Великую Госпожу Холи. На его лице не было никакого выражения, но разум находился в смятении. Он не видел перед собой ничего, кроме пожилой женщины, в ней не видел ничего, что бы могло вызвать такой страх. Ну, может, только глаза.
   «Она — та сила, которая стоит за троном? — подумал он. — Я слышал рассказы — колдовство, магия, — но я никогда не относился к ним серьезно»
   Теперь заговорил император, обращался к Татхагате. Как кобра может разговаривать с дичью. Короткая, толстая, не внушающая страх своим внешним видом кобра. Но тем не менее кобра.
   — Мы недавно обнаружили — только этим утром, — как Рана Шанга уже пытался один раз предупредить нас, что Велисарий нас обманывает. Но ты тогда велел ему замолчать, как и теперь ты пытаешься заставить его замолчать.
   — Это ложь! — воскликнул Татхагата.
   — Это не ложь, — прозвучал голос сзади.
   Шанга повернулся. В дальнем углу комнаты сидел Дамодара. Раджпут был так занят своими мыслями, когда вошел в императорские покои, что не заметил его.
   Дамодара встал и вышел в центр комнаты.