Дрейк Дэвид. В сердце тьмы

   Когда она заговорила, в голосе не осталось ни следа каких-либо эмоций. Он был просто холодным. Ледяным.
   — В соседней комнате есть вино. Принесите его, предатели. Мне нужно обмыть раны.
   На мгновение что-то, почти напоминающее юмор, появилось у нее в голосе. Холодный, холодный юмор.
   — Я пришла с улиц Александрии. Неужели вы думаете, что я раньше не видела, как слепят человека? Неужели вы думаете, что я сломаюсь от смерти и пыток?
   Юмор ушел, лед остался.
   — Принесите вино. Сделайте это, трусы.
   Двое стражников поспешили подчиниться приказу. На мгновение они столкнулись и мешали друг другу в дверном проеме, перед тем как решить, кто выйдет первым.
   Минуту спустя один из стражников вернулся с двумя амфорами. Второй не вернулся.
   Феодора смочила подол императорской мантии вином и осторожно начала промывать раны Юстиниана.
   Человек, который принес вино, выскользнул из двери. Не прошло и минуты, как за ним последовал другой. Еще один. Затем двое.
   Феодора не поднимала головы. Еще один ушел. Еще двое.
   Когда в комнате осталось только четверо стражников, императрица, все еще не поднимая головы, прошептала:
   — Вы все — мертвецы.
   Адским шепотом.
   Все четверо поспешили из зала. Их шаги в коридоре эхом отдавались в пустом зале. Вначале быстрые шаги. Очень скоро — бег.
   Теперь Феодора подняла голову. Она уставилась на дверь, сквозь которую убежали предатели.
   Адский взгляд. Адское шипение.
   — Теперь вы все — мертвецы. Куда бы вы ни пошли, я вас найду. Где бы вы ни спрятались, я вас найду. Я прикажу вас ослепить. Самому неловкому мяснику в мире.
   Она опустила голову, черными глазами уставилась на лицо мужа.
   Медленно, очень медленно адский огонь затух. Через некоторое время первые слезы стали омывать лицо Юстиниана.
   Этих слез было немного. Совсем немного. Они исчезли в вине, которым Феодора промывала раны мужа, словно они были такой же природы, как и вино. Тек непрерывный небольшой ручеек слез из самого маленького, самого твердого, самого постоянного сердца в мире.

Глава 27

 
   Первая ракета привела толпу на ипподроме в благоговейный трепет. Удачно, что ракета пролетела практически ровно и взорвалась, пока находилась в поле зрения всей толпы. Из хвоста вырывалось пламя, потом она взорвалась в небе, как раз над незанятыми сиденьями с юго-западной стороны.
   Бандиты из группировок заорали, выражая свое одобрение. Многие из них вскочили со своих мест и победно размахивали оружием.
   Судя по открытым ртам расположившихся в императорской ложе Ипатия и Помпея, зрелище произвело впечатление и на них. Но наблюдавший сзади Нарсес обратил внимание на маленькие нюансы.
   Открытый рот Ипатия сопровождался хмурым выражением лица. Вновь коронованный «император» — тиара красовалась на голове — был далеко не всем доволен. Рев одобряющей ракеты толпы казался значительно более полон энтузиазма, чем рев, с которым они приветствовали его «взошествие на престол» менее пяти минут назад.
   Открытый рот его брата Помпея тоже сопровождался гримасой недовольства. Но в этом случае на лице отражалась задумчивость. Помпей уже планировал сбросить брата.
   Нарсес фыркнул в дальней части ложи. Это, как он знал, тоже было частью заговора малва. Индусы намеревались сделать низвержение Юстиниана точкой, с которой начнется целый раунд гражданских войн, один претендент на трон станет бороться с другим. Годы гражданской войны — как в худшие дни после правления Антонина, за три столетия до этого — в то время, как малва расправляются с Персией без чьего-либо вмешательства и готовятся к последнему решающему удару по Риму.
   Как и всегда, Нарсес подумал, что малва перехитрят сами себя. Они бы лучше придерживались первоначального плана — поддерживали бы амбиции Юстиниана покорить Запад. Это послужило бы их целям, без дополнительного риска вооруженного восстания.
   Но Нарсес медленно и осторожно убедил их в обратном. У евнуха имелись свои амбиции, которые требовали убрать Юстиниана с пути. Он рисковал будущими планами малва ради собственного немедленного приобретения большей власти. Не будет гражданских войн. Нарсес положит им конец, быстро и безжалостно.
   Евнух проследил за следующей ракетой, взмывающей в небо. Траектория этой оказалась гораздо более неровной, чем первой, что было заметно невооруженным глазом. К тому времени, как ракета взорвалась, она скрылась из виду за северо-западной стеной ипподрома.
   Нарсес вздохнул в отчаянии. Он тоже был очень умен. Но он стар. У него практически нет выбора. У Нарсеса нет времени ждать годами, пока Юстиниан вымотает Римскую империю в своей грандиозной попытке восстановить былую славу.
   Еще одна ракета. Это вела себя правильно. Но четвертая посте начального многообещающего взлета внезапно пошла по дуге вниз и взорвалась на самом ипподроме. К счастью, в секторе, где она приземлилась, не сидели люди.
   Нарсес снова вздохнул.
   Не перехитрил ли он сам себя?
   Он дернулся от другого взрыва. Сектор рядом с местом расположения группировки Голубых объяло пламенем и дымом. Однако никто не пострадал.
   Нарсес нахмурился. Ракеты не было.
   Еще один взрыв. Этот прогрохотал на грани толпы Голубых, убив нескольких бандитов и раскидав куски разорванных тел по находящимся поблизости приятелям.
   Балбан, который сидел рядом с «императором» Ипатием, вскочил на ноги. Повернулся и гневно уставился на Аджатасутру.
   — Ты, дурак, дал гранаты группировкам? — спросил он Аджатасутра стал отрицать обвинения, но замолчал. В его отрицаниях не было необходимости.
   Истина внезапно стала очевидна.
   Теперь серия взрывов содрогнула сектора, убивая как Голубых, так и Зеленых и не делая между ними различий. Огромная толпа поднималась на ноги, кричала и размахивала оружием.
   Размахивала, но не победно, а глядя на своих новых врагов — которые теперь строем заходили на ипподром через широкие ворота в незанятой юго-западной части.
   Катафракты — пешком, что удивительно — по флангам защищали небольшую армию мужчин — и женщин? — которые отправляли гранаты в толпу на ипподроме. Из пращей!
   Теперь все в императорской ложе вскочили на ноги и наклонились, прижимаясь к открывающей вид на ипподром стене.
   Все за исключением Нарсеса, который просто остался сидеть на своем месте, вздыхая. Нарсес слышал слабые воинские кличи вновь прибывшего врага.
   — Ничто! Ничто!
   Он перехитрил сам себя.
 
   Стоявший на причале Велисарий услышал те же взрывы. — Это Антонина! — воскликнула Ирина. — Сражение на ипподроме уже началось!
   Ситтас и Гермоген посмотрели на Велисария.
   — Ипподром может подождать, — заявил он. — Антонина в состоянии справиться с толпой, по крайней мере временно способна ее удерживать. Мы должны проверить, в порядке ли император с императрицей, до того как займемся чем-то еще.
   Ситтас показал в море.
   — Осталось еще несколько кораблей из флотилии Эгидия. Они вскоре причалят в порту Цезаря.
   Велисарий пожал плечами.
   — Пусть. Большая часть той армии разбита. Вероятно, сам Эгидий мертв. Даже если и нет, ему придется потратить немало времени, чтобы собрать войска и организованно пойти к внутренней части города. Мы разберемся с ними позднее.
   Он показал вверх по склону.
   — Мы должны обеспечить безопасность Большого Дворца. Прямо сейчас.
   Не говоря больше ни слова, Велисарий пошел с причала. Ирина и фракийские букелларии последовали за ним. Ситтас с Гермогеном очень быстро организовали свои войска, и те тоже строем отправились из гавани.
   До Большого Дворца было только четверть мили. С Велисарием во главе небольшая армия из пятисот катафрактов и двух тысяч пехотинцев добралась до стен, окружающих Большой Дворец, за несколько минут.
   Большой Дворец в Константинополе представлял собой обширный комплекс. Это был почти маленький город в городе. Многие здания дворца отделялись перистилями ⁴¹или портиками, которые перемежались открытыми дворами и садами. Портики украшали мозаики, дворики и сады — статуи и фонтаны. Это было идеально спланированное место для того, чтобы держать оборону, но Велисарий знал: им вначале нужно справиться со всеми врагами, чтобы такую оборону организовать. Поэтому один из немногих разов в жизни он приказал фронтальную атаку. Он посмотрел на Гермогена.
   — Штурмовые лестницы с собой?
   Гермоген ответил, просто показав пальцем назад. Велисарий обернулся и увидел, как подразделения пехотинцев уже бегут с веревками и крюками.
   Велисарий был доволен — в некотором роде. Он более внимательно изучил стену. По меньшей мере восемь футов в высоту.
   — Нам на самом деле нужны лестницы, — пробормотал он. — Чтобы достаточное количество людей перебралось вовремя и…
   Он замолчал, увидев выражение сдерживаемого раздражения на лице Гермогена.
   — Мы тренировались для этого, — проворчал Гермоген. — Я не хотел всюду таскать с собой занимающие много места лестницы, поэтому вместо них… — Он сделал глубокий вдох. — Просто смотри, полководец. И расслабься.
   Велисарий улыбнулся. Смотрел. Улыбался очень широко.
   На расстоянии тридцати футов, вдоль по двумстам ярдам стены, взводы из десяти человек пехотинцев забросили крюки. Мгновенно по два человека из каждого взвода быстро забрались по веревкам и спрыгнули в сад с другой стороны. Другие разделились по двое. Каждая пара помогала перебираться другим солдатам, используя щит, который они держали между собой. Солдаты вставали на щит, подтягивались, потом перепрыгивали с другой стороны, где их уже ждали товарищи. После того как первая волна солдат перебралась через стену, первые пары заменили свежие солдаты, а те сами перебрались через стену.
   Из-за окружающих дворцовую территорию стен Велисарий слышал крики удивленных защитников, лязганье стали и удары по щитам. Но криков было немного, а лязганье стали вскоре стихло.
   Это произвело на Велисария впечатление. Менее чем за минуту пятьсот пехотинцев перемахнули через забор и оказались на дворцовой территории. Мало этого, судя по звукам, они уже справились с оказавшимися поблизости защитниками.
   — С такой короткой стеной — ее для меня замерила Ирина — это срабатывает быстрее, чем лестницы, — довольно прокомментировал Гермоген. — При необходимости я смог бы перебросить всех пехотинцев менее чем за четыре минуты. Но у нас такой необходимости нет, потому что…
   Велисарий услышал победный крик. Повернув голову, увидел, как открываются одни ворота. Через несколько секунд толкавшие их изнутри пехотинцы полностью их распахнули. Мгновение спустя начали открывать еще двое ворот.
   Ситтас и двадцать катафрактов уже с грохотом неслись в первые ворота. Другие катафракты встали в ожидании перед следующими воротами. Как только путь был свободен, они все отправились на дворцовую территорию.
   После того как вошла тяжелая конница, последовала остальная пехота. Велисарий и Гермоген держались позади, за ними в нескольких шагах следовала Ирина. Впереди — Валентин с Анастасием. Менандр, Ашот и остальные фракийцы держались по обоим флангам.
   Как только Велисарий оказался на прилегающей ко дворцу территории, он быстро оглядел местность. Войска Гермогена уже заняли позиции по периметру, в то время как Ситтас и его люди выстраивались типично для катафрактов. Катафракты были слегка дезорганизованы. Шахматный порядок не подходил для дворцовой территории, которую едва можно было назвать идеальной местностью для тяжелой конницы, со всеми садами, маленькими беседками и открытыми портиками.
   Велисария это не волновало. Эти же препятствия придется преодолевать и вражеским катафрактам, и он сомневался, что по отдельности они справятся с элитными наездниками Ситтаса. Если возникнет необходимость, он использует катафрактов Ситтаса, как закованный в броню кулак. Но он рассчитывал на пехоту.
   Это пехота — отличная пехота — уже дала ему преимущество. То, как они быстро перебрались через стену, очевидно, застигло предателей врасплох. Велисарий видел тела лежащие у ворот, возможно, человек тридцати. Большинство из них, судя по форме, были из личного окружения Иоанна из Каппадокии. Кроме них из врагов виднелась только горстка солдат, которые быстро отступали.
   Отлично. Но…
   Тут и там среди трупов букеллариев Иоанна и нескольких пехотинцев Гермогена он также увидел тела людей, одетых в форму императорской стражи. И Велисарий смутно слышал звуки сражения, доносящиеся от Гинекея.
   Он повернулся к Ирине.
   — Где Юстиниан? И Феодора?
   Она показала пальцем на северо-восток, на одно из более удаленных зданий.
   — Они собирались проводить экстренное заседание совета в зале для приемов во дворце Льва.
   — Я знаю, который это, — кивнул Велисарий и повернул в том направлении — Гермоген! — крикнул он.
   Командующий пехотой, находившийся в нескольких ярдах, посмотрел на него Велисарий показал на нужное здание.
   — Половину твоих людей отправь со мной. Сам бери вторую половину и спасай Гинекей.
   Галопом подъехал Ситтас, за ним следовали катафракты на лошадях. Велисарий сделал круговое движение рукой.
   — Ситтас, очисти придворцовую территорию!
   Ситтас улыбнулся. Тучный полководец развернул коня.
   — Вы слышали! — заорал он.
   Его конь перепрыгнул через низкую живую изгородь и помчался галопом к центру комплекса. Его кавалеристы последовали, проносясь сквозь сады, дворы и портики. Растительность топтали под копытами, статуи падали с пьедесталов, разбивались. Фонтаны выжили, в большей или меньшей степени неповрежденные. Как и, конечно, колонны, поддерживавшие портики, хотя многие из красивых плиток, которыми был выложен пол, разбились, а некоторые настенные мозаики пострадали, когда мимо проезжали катафракты и кто-то задевал их одетым в броню плечом или острием копья.
   В самом центре дворцового комплекса Ситтас встретил двести букеллариев Иоанна. Большинство из них сидело на конях. А те, кто еще не сел в седло, как раз пытались это сделать — трудный процесс для одетых в броню катафрактов. Все они казались дезорганизованными и пребывали в смятении.
   Ситтас не оставил им никакого шанса. Он даже не потрудился выкрикивать какие-то приказы. Он просто опустил копье и с грохотом понесся в толпу. Его пятьсот катафрактов следовали прямо за ним и следовали его примеру.
   Результатом стала чистая бойня. Букелларии Иоанна из Каппадокии удивились. Они находились в меньшинстве. К тому времени, как они осознали опасность, Ситтас и его люди практически накрыли их. На этом расстоянии луки были бесполезны. Большинство приближенных Иоанна успели поднять копья, но…
   У них не было стремян. Ситтас и его катафракты прошли сквозь толпу, как топор проходит сквозь мягкую древесину. Половина букеллариев Иоанна умерли или получили тяжелые ранения во время первой атаки копьеносцев. После этого, при сражении мечами и булавами, колоссальное преимущество получили те, у кого имелись стремена. Оставшиеся после первой атаки букелларии продержались меньше минуты. В конце сдаться смогли не более двадцати букеллариев Иоанна. Остальные или умерли, или получили тяжелые ранения, или лежали без сознания.
   Тем временем Гермоген повел тысячу своих пехотинцев в Гинекей. Попав в лабиринт женской части комплекса, Гермоген ориентировался по звукам битвы. Через две минуты после того, как он попал в комплекс, они с пехотинцами уже увидели спины букеллариев Иоанна, которые сражались с остатками стражников Феодоры.
   Сражение в Гинекее не было таким кровавым, как схватка на придворцовой территории, по той простой причине, что букелларии Иоанна сдались практически сразу же. Они попали в безнадежный капкан между двумя силами, а сами по сути являлись только наемниками. Что бы ни говорили о его других талантах, Иоанн из Каппадокии не смог зацементировать преданность букеллариев.
   Сам Велисарий не столкнулся ни с кем из врагов, за исключением небольшой группы букеллариев — не более сорока, которых встретил, когда они покидали дворец. Льва, как раз когда полководец к нему приближался. Катафракты находились в процессе залезания в седло.
   Сражения не последовало. Букелларии только один раз взглянули на сотню пехотинцев, летящих на них, и тут же пронеслись прочь. Те, кому не удалось вовремя сесть в седло, также отступили, с трудом передвигая ногами. Одетым в броню наездникам очень тяжело бежать на своих двоих.
   Велисарий дал им уйти. У него были другие, гораздо более важные заботы. Он бросился в здание. Вслед за ним бежала пехота. Велисарий пронесся по коридорам, которые смутно помнил, в поисках зала для приемов.
   В душе теплилась надежда, но он боялся худшего.
 
   — Кто это? — прокудахтал «император» Ипатий, склонившись через стену, которая отделяла императорскую ложу от ипподрома. Он уставился на небольшую армию, которая вливалась сквозь юго-западные ворота. Затем подавился, увидев, как они выпускают из пращей гранаты на огромную толпу бандитов на другой стороне ипподрома. — Где они взяли гранаты? — завизжал он.
   Тут послышался новый боевой клич:
   — Антонина! Антонина!
   Аджатасутра склонился через стену и тоже изучил вторгнувшихся. Его глаза были прикованы к невысокой фигурке, которая замыкала шествие. В шлеме, в броне, но безошибочно женская.
   Он горько улыбнулся и отвернулся. Посмотрел на Балбана и показал большим пальцем назад.
   — Это то, что ты называешь овцами.
   Ипатий теперь трясся от чистого ужаса. Как и Помпей.
   Кто-то начал колотить в дверь в задней части ложи, в запертую дверь, которая вела в Большой Дворец. Нарсес узнал голос Иоанна из Каппадокии.
   — Откройте! Откройте!
   По приказу Балбана охранявший дверь кшатрий открыл ее. Иоанн из Каппадокии ворвался в ложу, вслед за ним бежали трое его букеллариев.
   — Здесь Велисарий! — заорал он — У его шлюхи Антонины какая-то армия…
   Он резко замолчал, увидев происходящее на ипподроме.
   — Она уже здесь! — рявкнул Балбан, показывая пальцем через стену. — И у нее гранаты!
   Нарсес вздохнул.
   «Перехитрил сам себя»
   Евнух встал. Пошел вперед. Взял все в свои руки.
   — Вы ослепили Юстиниана? — спросил он.
   Иоанн из Каппадокии кивнул.
   — Феодору?
   — Она под стражей во дворце.
   Нарсес взял Балбана под локоть и показал на стену, отделяющую императорскую ложу от ипподрома. Он показал на сотни кшатриев, которые обслуживали ракетницы. Четыреста кшатриев, в отличие от тысяч суетящихся и приведенных в смятение бандитов, уже выстраивались боевым порядком. Большинство открывало ящики с гранатами. Кшатрии, управляющие ракетницами, быстро перенацеливали их.
   — У тебя все еще есть твои солдаты и — если сможешь обеспечить руководство — эта огромная толпа бандитов. Спускайся туда! Немедленно!
   Балбан не стал спорить или возражать. Начальник шпионской сети тут же перебрался через стену.
   Нарсес схватил Ипатия и толкнул к стене.
   — Иди с ним! — приказал он — Ты — новый император! Ты должен собирать толпу на ипподроме!
   Ипатий протестующе что-то лепетал. Нарсес незамедлительно собственноручно потащил «императора» к каменному парапету. Несмотря на ужас, Ипатий не мог сопротивляться силе старого евнуха. Наполовину перекинутый через стену — не с того конца — Ипатий уставился на Нарсеса.
   — Ну! Делай что сказано! — приказал евнух.
   Его глаза смотрели на Ипатия, как змея смотрит на свою жертву. Через мгновение Ипатий разжал пальцы, в ужасе сжимавшие стену. «Император» приземлился кучей на каменной площадке внизу.
   Мгновенно поднялся на ноги и попытался запрыгнуть назад на стену.
   Безнадежно. Эта стена была спроектирована так, чтобы наемные убийцы не подобрались к императору. Сильный и ловкий человек мог бы подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы ухватиться за верхний край стены. Ипатий не был ни сильным, ни ловким.
   Новый «император» захрипел от страха.
   — Ну! Делай что сказано! — велел Нарсес.
   Ипатий вдохнул воздух. Повернул голову и увидел Балбана. Начальник шпионской сети бежал над верхними рядами ипподрома направляясь к кшатриям у ракетниц. Он находился уже в сорока ярдах от площадки.
   Лопоча что-то себе под нос в страхе, Ипатий шатаясь тронулся за ним.
   В императорской ложе Нарсес отвернулся от стены и посмотрел на Иоанна из Каппадокии.
   — Где остальные твои букелларии? — спросил он.
   Иоанн гневно уставился на него.
   — Это не твое…
   — Ты — идиот! — рявкнул евнух. — Ты держал их во дворце, так? Планировал, чтобы они не пострадали, так? Чтобы использовать их потом?
   Иоанн смотрел гневно, но не стал отрицать обвинения. Нарсес показал пальцем на хаос на ипподроме.
   — «Потом» уже наступило, Иоанн. Потом — это сейчас. Веди их сюда! Если добавить тысячу твоих букеллариев, то мы все еще имеем шанс выиграть.
   Иоанн начал возражать. Евнух заткнул его.
   — Делай!
   Иоанн больше не спорил. Он бросился по коридору, ведущему в Большой Дворец. Нарсес пошел за ним и потащил за руку Помпея. Перед тем как последовать, Аджатасутра приказал все еще остающимся в ложе кшатриям присоединиться к Балбану. Когда он покидал ложу — теперь пустую, — кшатрии уже перебирались через стену и спрыгивали на ипподром.
   В коридоре Аджатасутра быстро догнал Нарсеса и Помпея. Наемный убийца улыбнулся, склонился к евнуху и прошептал.
   — Ты говорил «годы гражданской войны».
   Нарсес бросил на него взгляд, но ничего не сказал. Евнух концентрировал внимание на том, чтобы тащить лопочущего Помпея вперед. Брата нового «императора» практически парализовало от страха.
   — Если не будешь шевелиться, я оставлю тебя здесь, — рявкнул Нарсес.
   Помпей внезапно припустил бегом по коридору. Нарсес позволил ему уйти.
   — По крайней мере он побежал в нужном направлении, — проворчал евнух. — Мы поймаем его позднее. Он где-нибудь потеряет сознание.
   Евнух побежал рысцой. Аджатасутра легко поддерживал тот же темп.
   Наемный убийца снова склонился и прошептал. Также улыбаясь.
   — «Римская империя целое поколение будет в хаосе», — говорил ты.
   Нарсес проигнорировал его.
   Аджатасутра улыбался.
   — «Это гораздо лучше, чем позволять Юстиниану вести свои глупые войны», — говорил ты.
   Нарсес проигнорировал его.
   Они достигли конца коридора. Теперь Нарсес и Аджатасутра оказались в одном из многочисленных строений Большого Дворца. Они слышали звуки битвы, доносящиеся откуда-то с прилегающей ко дворцу территории.
   Как и предсказывал Нарсес, Помпей ждал их. В некотором роде. Благородный господин сидел на корточках, спиной и головой прижимаясь к стене, и рыдал.
   Нарсес склонился, схватил. Помпея за волосы и поднял брата «императора» на ноги.
   — Единственное место, где ты теперь в безопасности, — это со мной, — прошипел евнух — Если снова свалишься, если не подчинишься мне хоть в чем-то — я тебя брошу.
   Нарсес отпустил его и широкими шагами отправился к одному из коридоров, ведущих к другому зданию в комплексе. Аджатасутра шел рядом. Помпей следовал за ними.
   Звуки сражения стали громче. Среди прочих звуков Нарсес узнал тяжелый грохот броска катафрактов. Как и Аджатасутра. Оба мужчины ускорили темп.
   — Куда мы идем? — прошептал наемный убийца. — И почему ты так хочешь тащить с собой это существо? — он показал большим пальцем через плечо.
   — Он мне понадобится, — проворчал Нарсес.
   Они достигли конца коридора Нарсес бросился в дверь в левой стене.
   Снова короткий коридор. Снова комната в еще одном здании. Нарсес повел их через еще одну дверь. Снова еще один коридор.
   Аджатасутра, хотя у него было абстрактное знание о планировке Большого Дворца, теперь оказался полностью дезориентирован.
   — Куда мы идем? — повторил он.
   — Мне нужно кое-что сделать, — пробормотал Нарсес.
   Евнух перешел на рысь. Коридор заворачивал. После поворота Аджатасутра увидел, что коридор кончается массивными двойными дверьми. Одна из них была открыта. За ней Аджатасутра услышал звук нечетких голосов.
   Когда они оказались в десяти футах от наполовину открытых дверей, Аджатасутра узнал один из голосов в комнате.
   Голос Иоанна из Каппадокии.
   Нарсес зашипел.
   — Ублюдок. Я знал, что он вначале пойдет сюда.
   Евнух повернул голову. Глаза рептилии уставились на Аджатасутру.
   — Решай, — приказал он.
   Аджатасутра колебался только секунду. Затем с полуулыбкой сказал.
   — Ты — лучший в плохой компании.
   Нарсес кивнул. Показал на Помпея, который шатаясь только нагнал их.
   — Побереги его, — прошептал евнух. — И возьми на себя букеллариев.
   Нарсес отвернулся и проскользнул в дверь. Аджатасутра последовал за ним, таща Помпея за руку.
   Внутри они нашли живописную драматическую сцену.
   Феодора стояла на коленях, держа в объятиях Юстиниана. Император, хоть и оставался без сознания, но начинал стонать.
   Иоанн из Каппадокии нависал над нею, держа в руке меч. Трое его букеллариев стояли в нескольких футах между Иоанном и Нарсесом. Услышав, как вошел евнух, стражники поспешно повернулись и подняли оружие. Затем, узнав его, опустили мечи и отступили в сторону. Нарсес проскользнул мимо них, направляясь к Иоанну и императрице.