Дрейк Шеннон. Неповторимая любовь

   И действительно, Кастер выкурил с шайенами трубку мира и поклялся никогда больше не воевать против них.
   «Все меняется», — подумал Слоан. Оти наверняка считает эту кампанию всего-навсего еще одной войной против враждебных племен. Против сиу. Нарушив мирный договор, он наверняка успел подыскать оправдание своему поступку. Похоже, военные без труда находят оправдание убийствам, а правительства — войнам, во время которых солдаты вынуждены убивать.
   Кастер кивнул Слоану:
   — Факт остается фактом, дружище: ты — индеец сиу. И кроме того, разумный человек, способный видеть картину происходящего в целом. Грант! Разве мне под силу бороться с Грантом? Все равно победа останется за ним. Я говорил правду, говорил от имени товарищей-офицеров и врага, с которым мы пытались подружиться, и в конце концов потерпел поражение. — Кастер начал вышагивать по комнате, стиснув руки за спиной и склонив голову. — Видит Бог, я сдался не сразу! Я ждал, надеясь на встречу с президентом, но он отказался, категорически отказался принять меня. Он намерен меня уничтожить!
   — Он возглавляет армию, — напомнил ему Слоан.
   — А что делать мне? Господи, помоги мне, если можешь!
   Слоан протяжно вздохнул.
   — Поговори со своим непосредственным начальником, генералом Терри: посмотрим, сможет ли он вступиться за тебя. Ты знаешь, что и Шеридан, и Шерман добиваются твоего оправдания. Не забывай, что тебе оказывает поддержку даже пресса: газеты обожают отчаянных героев. Шерман и Шеридан замолвят за тебя слово перед Грантом, а пресса заставит его выступить в твою поддержку. Пусть Терри поможет тебе подготовить письмо к президенту, но будь осторожен в словах. Не требуй, чтобы тебе поручили руководство всей компанией — проси вернуть командование седьмым полком. И еще, Оти…
   — Да?
   Слоан медлил, удивляясь своему стремлению помочь человеку, закаленному в боях.
   Приближалась очередная война, и Слоан понимал, что ее не остановить.
   — Попытайся вытерпеть унижения, которым наверняка подвергнут тебя Терри и Грант. Тебе предстоит долгий путь.
   — Унижением не выиграешь битву.
   — Верно. Помнишь, Феттерман похвалялся, что уничтожит индейцев с отрядом в восемьдесят человек? Он погиб вместе с восемьюдесятью солдатами.
   Кастер задумался и кивнул.
   — Я поговорю с Терри и попрошу его о заступничестве. — Некоторое время он стоял молча и наконец поднял голову. — Спасибо, — смиренным тоном произнес он. — Спасибо за поддержку.
   — Только не рассчитывай на мою поддержку во всем! — предупредил Слоан.
   Кастер пожал плечами и направился к двери.
   — Куда же запропастился Терри? — нетерпеливо пробормотал он, но, опомнившись, оглянулся на Слоана. — Я буду терпелив и спокоен. Клянусь, я готов унизиться и на коленях просить о помощи!
   Наконец в кабинете появился генерал Терри. Мужчины поприветствовали прибывшего военачальника, и тот ответил им торопливым жестом.
   — Генерал, мой отчет будет краток, — сообщил Слоан, — поскольку есть немало других неотложных дел. Смею вас заверить, что Рейнольде напал не на сиу, а на шайенов. Где сейчас находятся враждебные племена, мне неизвестно: по дороге мне не попался лагерь Бешеного Коня. Я видел многочисленные следы индейских повозок и лошадей, и это позволило мне предположить, что индейцы возвращаются в резервации. Думаю, все мы понимаем, что на исполнение условий ультиматума индейцам было отпущено слишком мало времени.
   Терри поднял бровь:
   — Вероятно, в том была насущная необходимость; приказ исходил от военного министра. Но скажите честно, майор: уверены ли вы, что Сидящий Бык подчинится приказу правительства? Он получил известие и ответил, что явится в резервацию вовремя. С тех пор враждебные племена начали пополнять запасы и подбивать индейцев, получающих правительственные субсидии, присоединиться к воюющим племенам.
   — Генерал, с точки зрения самого Сидящего Быка, он не делает ничего предосудительного, разве что созывает свой народ на ежегодное празднество — танец Солнца.
   — Сидящий Бык готовится к войне, и мы оба знаем об этом, Слоан, — раздраженно напомнил ему Терри.
   — Но ведь и против него объявлена война, верно? — мягко уточнил Слоан.
   Внезапно в разговор вмешался Кастер:
   — Да! Грядет война с индейцами, мои люди рвутся в бой — с Божьей помощью, сэр! Я должен быть с ними!
   На лице Терри отразилось недовольство. Этот пятидесятилетний мужчина был хорошим, но отнюдь не талантливым военачальником. Он заботился о подчиненных, сочувствовал Кастеру, но, подобно большинству представителей своего окружения, досадовал, видя полную непригодность Кастера к политическим играм.
   — Командование седьмым полком поручено майору Рено, и, как вам известно, я должен возглавить кампанию.
   — Рено? — с ужасом выпалил Кастер.
   Рено и Кастер презирали друг друга. Рено принадлежал к числу тех военных, которые не забыли о том, как Кастер бросил в беде майора Эллиотта и его отряд после Уошитской битвы. Рено явно не принадлежал к лагерю сторонников Кастера.
   — Господи! Рено не имеет права командовать моим полком! — выдохнул Кастер.
   — Прошу прощения, генерал Терри, но этот разговор касается только вас двоих, а я хотел бы как можно скорее вернуться в форт Авраама Линкольна. Вы позволите? — спросил Слоан.
   — Да, майор, вы свободны. Но имейте в виду: в любое время вас могут вновь послать в разведку.
   Слоан кивнул и покинул кабинет. Терри сел за стол, а Кастер подошел поближе и встал на колени. Закрывая за собой дверь, Слоан слышал, как Терри вздыхает и обещает сделать все, что в его силах, лишь бы помочь товарищу.
   Слоан не стал тратить времени даром. Он был благодарен тому, что установилась ясная погода и путешествие прошло благополучно. Удивительная страна, думал он: временами человек способен преодолевать здесь по девяносто миль в день, а в плохую погоду такая поездка растянется на неделю. Визит к генералу Терри занял у него три дня. Оказавшись в форте Авраама Аинкольна, Слоан первым делом поспешил к себе домой и с удивлением обнаружил, что Сабрина спит, вытянувшись поверх покрывала, посреди дня. Слоан не стал будить ее.
   На плацу шли учения. Некоторое время Слоан наблюдал за марширующими солдатами, а когда объявили перерыв, присоединился к игрокам бейсбольной команды. Со времен гражданской войны игра в бейсбол стала излюбленным времяпрепровождением военных. В этот день составились две команды из разных рот. Слоан отклонил предложение принять ту или иную сторону и заявил, что лучше бросит жребий. В конце концов он присоединился к команде Тома Кастера, играющей против солдат, служивших под командованием капитана Бентина.
   К началу третьей подачи вокруг площадки собралась целая толпа зрителей: свободных от дежурства солдат, офицерских жен и детей. Слоану удалось зашвырнуть мяч так далеко, что он успел пройтись к «дому» пешком. Зрители разразились восторженными криками. Мальчишки бросились к Слоану, поздравляя его с удачным ударом. Ответив на шутки и поздравления, он уселся на скамью и просидел до конца игры. Том, отличный игрок, усмехался, предвкушая победу. На поле царили смех и веселье.
   Кто-то хлопнул Слоана по плечу, и он обернулся. За его спиной стояла Марлен, кокетливо играя зонтиком, хотя солнце уже заходило и жара давно спала.
   — Это был мастерский удар, майор! Восхищаюсь вашей ловкостью!
   — Спасибо.
   — Не могли бы вы уделить мне минуту внимания? Я только что вернулась из Золотого города и могла бы сообщить вам нечто важное.
   Слоан приподнял бровь:
   — Я весь внимание. Говорите.
   Марлен покачала головой:
   — Не здесь! Прошу вас, давайте зайдем к моему брату — это займет всего несколько минут.
   Слоан нахмурился:
   — Марлен…
   — Неужели ты боишься меня, Слоан? — протянула она.
   — Признаться, Марлен, твоего острого язычка я боюсь не меньше, чем пуль, стрел и ножей.
   — Ты шутишь, и притом жестоко! — воскликнула Марлен. — Пожалуйста, не отказывайся выпить со мной. Мой брат защитит тебя. Поверь, это очень важно.
   — Ладно, так и быть, Марлен.
   Она взяла его под руку и повела от площадки к дому своего брата, где поселилась с тех пор, как умер муж.
   — Чарли! — весело крикнула она, входя в маленькую уютную гостиную. — Чарли, у нас Слоан!
   Ответа не последовало.
   — Он скоро вернется. Что вы предпочитаете, майор?
   Виски, бренди, ром?
   — Ничего.
   — Слоан, это невежливо.
   — Ты хотела сообщить мне нечто важное.
   — Я не скажу ни слова, пока ты не выберешь, что будешь пить! — настаивала она, надув губы.
   — Виски.
   — Виски? Отлично, — с улыбкой отозвалась она, наполнила бокал и поплыла к нему через всю комнату, шурша шелковыми юбками. Гладкие темные волосы Марлен уложила элегантным узлом в сетке на затылке, подчеркивая совершенство шеи и плеч и классическую красоту лица. Марлей держалась с непоколебимой уверенностью, прекрасно сознавая свое положение в обществе и безопасность, которую дарует красота.
   Она была по-прежнему неотразимой, соблазнительной и талантливой любовницей. Одно время Слоан находил ее загадочной женщиной, когда-то даже собирался на ней жениться. Но Марлен преподала ему урок житейской мудрости, который он запомнил навсегда.
   В постели для нее не существовало никаких запретов. На мгновение Слоан с любопытством спросил себя, не ощущает ли он искушения вновь сблизиться с Марлен.
   Марлен подала ему бокал, и их пальцы соприкоснулись. В зеленых глазах женщины сверкнули искры и отразилось лукавое обещание.
   Поразительно, но Слоан не чувствовал ни малейшего желания. В Марлен отчетливо ощущались коварство и жестокость. Ей было несвойственно заботиться о других и тем более проявлять сочувствие.
   — Знал бы ты, как я сожалею! — пробормотала она, подходя к нему вплотную.
   — Это ни к чему, Марлен. Лично я ни о чем не жалею. Она нахмурилась:
   — Странно… Жизнь полна иронии. В то время отец был сущим чудовищем. Он заставил меня выйти за Клиффорда Ховарда.
   — Зато Клиффорд Ховард обеспечил тебе весьма удобную жизнь.
   — Но не заменил тебя. Он никогда… — Она вздохнула. — Словом, ты и сам все понимаешь.
   — Он не был индейцем? — вежливо уточнил Слоан.
   — Я имела в виду совсем другое, и тебе это известно!
   — Отнюдь.
   — О, Слоан, как нас влекло друг к другу! Когда меня вынудили выйти замуж… я вспоминала о тебе каждую ночь!
   — Марлен, к чему эти драмы? Но если ты говоришь правду, мне остается лишь посочувствовать бедному усопшему конгрессмену.
   — Слоан, милый, не надо мстить мне!
   — Марлен, у меня нет ни малейшего желания мстить, — нетерпеливо произнес он. — Прошлое забыто. Все, что произошло, к лучшему. Так всегда бывает.
   — Как ты можешь! — воскликнула она. Слоан раздраженно отмахнулся:
   — Марлен, я…
   — Боже мой, Слоан! — Внезапно она бросилась к нему так стремительно, что Слоану пришлось обхватить ее за талию, дабы не упасть. Виски выплеснулось из бокала. Слоан допил остатки и поставил бокал на каминную доску, пытаясь высвободиться из цепких объятий Марлен. — Слоан, после смерти Клиффорда я надеялась начать новую жизнь — С тобой! Ты себе представить не можешь, как я ждала возможности… начать с того, на чем мы расстались. Вообрази себе мой ужас, когда я услышала, что ты неожиданно женился! Впрочем, я знаю тебя, Слоан, и потому сразу поняла: к этому браку тебя вынудили обстоятельства…
   — Марлен, — решительно перебил он, наконец разжав ее пальцы и отстранившись, — ты хорошо разглядела мою жену?
   — Она еще ребенок…
   — Она женщина, Марлен, притом изумительно красивая. Марлен задохнулась, в ее глазах заблестели слезы.
   — Господи, конечно, она моложе меня!
   — Возраст тут ни при чем. Я женат.
   — Помню. Но не станешь же ты отрицать, что этот брак свершился при весьма странных… обстоятельствах! Когда-то ты любил меня, я знаю…
   — Это было давно, Марлен. С тех пор все изменилось.
   — Мне все равно, Слоан! — поспешно выпалила Марлен. — Мне нет дела до того, что ты женат: Бог свидетель, я хотела бы стать твоей женой, но готова довольствоваться и ролью любовницы. Это не имеет для меня ни малейшего значения. Господи, Слоан, прости мне прошлые грехи!
   — Я давно простил тебя, Марлен. Простил за все. Но какими бы ни были обстоятельства моей женитьбы, я влюблен в свою жену. И теперь мне пора домой.
   Марлен в бешенстве отпрянула, прошагала к бару и налила себе щедрую порцию бренди, а затем круто развернулась лицом к Слоану:
   — Ты по-прежнему спишь с этой индианкой из племени шайенов? Кстати, известно ли твоей драгоценной супруге о любовнице, с которой ты встречаешься уже много лет подряд?
   — Да, у меня была любовница, Марлен. Моей жене прекрасно известно о моем прошлом.
   Марлен смотрела мимо него, в окно, обращенное к казармам форта. Уже темнело, но, очевидно, увиденное обрадовало Марлен: она улыбнулась и подняла бокал.
   — Ваше здоровье, майор! Кстати, теперь мне точно известно, как вы познакомились со своей новой возлюбленной. Видите ли, я только что вернулась из Золотого города…
   Слоан скрестил руки на груди.
   — Что это означает, Марлен?
   — Я встретилась там с отцом, — продолжала она. — Он передал мне письмо от вашего деда. В Золотом городе у меня много знакомых, особенно среди слуг в «Колодце рудокопа». По-видимому, юная леди — или юная потаскуха — однажды ночью проскользнула к вам в комнату и покинула ее лишь утром.
   — Если у тебя есть письмо от моего деда, я бы хотел получить его, — бесстрастно произнес Слоан.
   Марлен вынула письмо из кармана, подошла и протянула его Слоану. Она улыбалась.
   — Когда-нибудь тебе надоест разыгрывать молодожена, Слоан. Ты устанешь от своей милой женушки, следящей за каждым твоим шагом. Когда она наскучит тебе, я готова занять ее место. Я подожду. Я знаю тебя, Слоан.
   — Марлен, я надеюсь, ты найдешь более приятное времяпрепровождение, — отозвался он.
   С ее лица по-прежнему не сходила улыбка.
   — Прошу меня простить. Надеюсь, тебя можно не провожать?
   И она исчезла на лестнице, ведущей в спальню.
   С раздраженным вздохом Слоан вышел из дома и вскрыл конверт.
   По пути наверх Марлен Ховард поспешно разорвала лиф платья, бросилась к окну, раздвинула шторы и высунулась наружу. Не запахивая платье, обнажив пышную грудь, она свесилась из окна, глядя вслед уходящему Слоану.
   Сабрина Трелони стояла на плацу, беседуя с Джин Джен-кинс. Марлен не сомневалась: Сабрина заметила, из какого дома вышел ее муж.
   И увидела саму Марлен…
   Полуобнаженную, выглядывающую из окна.
   Решив, что этого зрелища достаточно, Марлен быстро отошла в глубь, комнаты и поспешно задернула шторы, словно только сейчас заметив, что за ней наблюдают.
   Несколько долгих минут она простояла в задумчивости у стены. Она была не так глупа, чтобы недооценивать соперницу: у Сабрины немало достоинств. Но тем не менее ее брак оставался вынужденным, а мужчина в таком браке редко бывает счастлив, особенно после того, как почувствует себя связанным по рукам и ногам…
   Марлен подошла к туалетному столику и с пристрастием оглядела себя в зеркало, затем пощипала щеки, чтобы к ним прилила кровь. Ее улыбка угасла: Марлен заметила крохотные морщинки вокруг глаз. Немногочисленные, почти незаметные. Несколько лет назад она чуть было не завладела Слоаном, но ее привлекла более завидная добыча. Только потом она поняла: не все то золото, что блестит.
   Да, с годами она изменилась, с горечью подумала Марлен. Она уже не молода и далеко не невинна. Мир суров, и ей пришлось приложить немало стараний, чтобы добиться желаемого. А Сабрина прекрасна, молода и невинна.
   Но на стороне Марлен опыт, сила и терпение.
   Она умеет ждать.
   Сабрина едва удержалась, чтобы не ахнуть вслух. И не завизжать от ярости.
   И не броситься бежать через весь плац навстречу Слоану. Он вернулся. Сабрина знала об этом и слышала, что во время игры в бейсбол он нанес решающий удар.
   Он вернулся и сразу отправился играть в бейсбол… А затем — в гости к Марлен.
   Сабрина с трудом заставила себя остаться на месте и сосредоточиться на словах Джин. Джин редко удавалось поговорить, и теперь она не желала отпускать Сабрину. Сабрина делала вид, что с живым интересом слушает каждое слово Джин, рассказывающей, как следует готовить тесто.
   Но отрицать тот факт, что Слоан вышел из дома Мар-лен, было невозможно.
   Нельзя было не заметить и того, как Марлен выглянула из окна, демонстрируя почти обнаженную грудь и глядя вслед Слоану. Сабрине захотелось провалиться сквозь землю. Она опасливо огляделась, чтобы проверить, видел ли Марлен еще кто-нибудь. Она не понимала, что сильнее волнует ее: сплетни или нож, вонзившийся глубоко в сердце. От неожиданности и боли у нее путались мысли.
   Слоан еще не заметил ее. Поглощенный чтением письма, он медленно шагал к дому. Сабрина долго смотрела на него.
   — …Я была так рада, что генералу понадобился именно мой хлеб, — продолжала щебетать Джин. — Этот рецепт так прост, что испечь по нему хлеб смог бы каждый.
   — Джин, я уверена, что ни у кого хлеб не получится таким вкусным, как у вас.
   — Вы и вправду так считаете? — с волнением переспросила Джин. Она улыбнулась, и ее лицо просияло. Временами она бывает такой милой, думала Сабрина, жаль только, что всегда держит голову опущенной, а улыбается редко и робко. В этот момент Сабрине не было никакого дела до рецепта Джин, но сама Джин придавала разговору огромное значение, поэтому Сабрина попыталась успокоиться.
   — Да.
   — Ллойд был бы польщен. Он всегда старается производить хорошее впечатление. Боюсь, я не гожусь в жены честолюбивому военному.
   — Не болтайте чепухи, Джин: вы милы и очаровательны, вас все любят. Не смейте отрицать свои достоинства, — решительно заявила Сабрина.
   Слоан прошел мимо, не подняв головы: он был всецело поглощен письмом. Что это за письмо? Что произошло?
   Внезапно Джин порывисто обняла Сабрину и поцеловала ее в щеку.
   — О, благодарю вас! Как я вам признательна за вашу доброту! А теперь… мне пора печь хлеб!
   Сабрина сумела улыбнуться и помахать ей вслед, а затем направилась к дому. Открыв дверь, она сразу услышала, как на плите булькает рагу. Внезапно от аппетитного аромата Сабрину затошнило, и эта тошнота вновь напомнила ей о том, что она ждет ребенка. Она мечтала об этом ребенке, боялась поверить в свою удачу, но теперь ощущала лишь оцепенение. Ее предположения подтвердились именно в то время, когда она разуверилась в прочности своего брака и надежности мужа, которого успела полюбить.
   Сабрина вошла в комнату. Слоан стоял, прислонившись к стене. Письма, которое он читал, нигде не было видно. Слоан молча потягивал виски. Закрывая дверь, Сабрина на миг повернулась к нему спиной.
   — Где ты была? — спросил он. Сабрина оглянулась.
   — Выходила прогуляться. Я услышала, что на поле затеяли игру в бейсбол, но успела только к завершению. Потом я поговорила с Либби и Джин. Либби сообщила, что Оти вернулся. Он обеспокоен неладами с Грантом, оттого что едва ли сумеет прокормить семью на армейское жалованье.
   — Грант и коррупция существуют, и они берут свое, — пробормотал Слоан. — Либби каждый день приходится готовить еду на семерых членов семьи Кастера.
   — Все дамы были в восторге от твоей игры. Они говорили, что ты продемонстрировал мастерский удар.
   — Это правда.
   — Жаль, что я его не видела.
   — Я зашел домой сразу после возвращения, но ты спала.
   — Вот как?
   — Кстати, наш ужин замечательно пахнет. Он скоро будет готов?
   — Скоро.
   Сабрина вынула из буфета посуду и столовое серебро и накрыла на стол. Раскладывая салфетки, она почувствовала на себе пристальный взгляд Слоана.
   — А где ты был после игры?
   — После? — переспросил он.
   — Да, после игры в бейсбол.
   Слоан скрестил руки на груди, его глаза настороженно блеснули.
   — Почему ты спрашиваешь?
   Сабрина положила на стол сложенную салфетку и уставилась на него в упор.
   — Потому что я видела, как ты вышел из дома Марлен.
   — Ты выслеживала меня? — учтиво осведомился Слоан. — Шпионила за мной?
   Сабрине показалось, будто к запалу внутри нее поднесли спичку.
   — Шпионила? — прошипела она.
   — Да, наблюдала, куда я пошел.
   — Я случайно оказалась на плацу!
   — О да, конечно, — холодно отозвался он. Сабрина не поняла, что прозвучало в этих словах: вызов или равнодушие. Она сняла кастрюлю с плиты и поставила ее на стол. Слоан подошел к столу и сел. Сабрина тоже села, храня напряженное молчание.
   Слоан вздохнул, прищурился и объяснил:
   — Марлен попросили передать мне письмо. Мы с ней выпили, вот и все.
   Вот и все. Должно быть, это правда.
   Но когда Слоан уходил, Марлен была полураздета.
   Сабрина всеми силами старалась сохранить спокойствие. Устраивать сцену она не собиралась.
   Но когда она зачерпнула половником рагу и положила его в тарелку Слоана, тарелка вдруг выпала из ее рук.
   Мясо, картофель, морковь и густая подлива выплеснулись на стол. Слоан успел вскочить как раз вовремя, иначе горячее рагу пролилось бы ему на колени.
   Он в ярости уставился на Сабрину, на лице которой отразился ужас: оба понимали, что случилось бы, если бы горячее месиво попало выше колен.
   Борясь с паникой, переполняющей ее, Сабрина попыталась сохранить сдержанность.
   — Прости, я не нарочно. — Не выдержав, она попятилась.
   Он обошел вокруг стола. Сабрина напряглась.
   Но Слоан прошел мимо, снял с крюка шляпу и надел ее.
   — Ясно, — пробормотал он.
   — Слоан, я…
   Он вышел за дверь и с силой захлопнул ее за собой.
   Вздрогнув, Сабрина рухнула на стул.
   Неужели и вправду все случилось в одну минуту? Сабрина боялась разрыдаться. Чтобы удержать слезы, она вскочила и принялась убирать со стола остатки тщательно приготовленного рагу.
   Этого занятия ей хватило почти на час.
   Наконец в комнате вновь стало чисто. Сабрине не оставалось ничего другого, кроме как вышагивать из угла в угол.
   Медленно тянулись часы. Миновала полночь. Сабрина подумывала сбежать к Скайлар, но понимала: никто не станет провожать ее, зная, что Слоан дома, и, кроме того, ей не хотелось уезжать. Она намеревалась остаться с ним.
   Сабрина разделась, аккуратно сложила одежду и надела белую ночную рубашку. Забравшись под одеяло, она застыла в неподвижности.
   Прошло еще несколько часов.
   Наконец она услышала скрип двери. Некоторое время Слоан пробыл в кабинете, затем вошел в спальню.
   Сабрина молча слушала, как он раздевается и ложится рядом. Слоан лежал неподвижно так долго, что Сабрина решила, что он уснул.
   Но Слоан не спал. Наконец, потянувшись, он придвинул ее к себе, просунул ладонь под рубашку и поднял подол. Рывком Слоан прижал ее бедра к своим чреслам, поглаживая ягодицы.
   — Я ждал, когда ты сама придешь ко мне, — тихо произнес он. — Но не дождался.
   — Я уронила тарелку случайно, — выговорила Сабрина, — но… — Ее голос оборвался: прикосновения Слоана завораживали ее. — Будь ты проклят, Слоан! — тихо выпалила она, досадуя на то, что желание в ней вспыхнуло так стремительно и все мысли и протесты мгновенно улетучились из головы. — Слоан…
   — Сабрина, ты моя жена. Мы женаты, и у нас будет семья.
   — Слоан…
   — Сабрина, у меня с ней ничего не было.
   — Я видела, как она выглядывала из окна.
   Он придвинул ее ближе, и Сабрина невольно напряглась. Она чувствовала, как его пальцы отводят в сторону волосы и губы касаются шеи.
   — Я хочу тебя. Хочу иметь детей.
   Он хотел детей! Сабрина была уверена: скоро его мечта осуществится, но молчала, охваченная сладким пламенем его ласк, радуясь только его близости.
   Он предался любви, не скрывая страсти и жажды, переполнявших его во время каждой разлуки. Сабрина не могла бороться с безумными, сладкими ощущениями, которые он вызывал в ней, и не хотела отрицать, что наслаждается его ласками.
   Когда буря страсти миновала, Сабрина поняла, что Слоан лежит, глядя в темноту. Ей показалось, будто их разделила пропасть.
   Внезапно он легко поднялся и оделся, не зажигая света.
   Сабрина поняла, что он уходит, хотела позвать его, но не решилась.
   На пороге он помедлил и оглянулся.
   — Я не солгал, — сообщил он.
   — Я не обвиняла тебя во лжи, Слоан.
   — Неправда.
   — Я никогда не говорила…
   — Не словами, Сабрина, не словами.
   Он ушел. Звук захлопнувшейся за его спиной двери был похож на грохот выстрела.

Глава 18

   Генерал Терри помог Кастеру составить письмо к президенту Гранту. Несмотря на то что Грант до сих пор не простил Кастера, газеты воспевали его как героя.
   Наконец Грант смилостивился. Терри по-прежнему возглавлял кампанию, а Кастеру было поручено командование своим подразделением. Он сиял от радости.
   Терри и Кастер прибыли в форт Авраама Линкольна, где седьмой кавалерийский полк поспешно готовился к выступлению.
   Накануне начала кампании на плацу был запланирован бал. Солдаты с воодушевлением взялись за работу, сооружая танцевальную площадку.
   За прошедшие дни тревога Сабрины не развеялась. Слоан игнорировал ее, проводя все свободное время в компании других офицеров и возвращаясь домой за полночь.