Страница:
— Как я выберусь из Кэмп-Дугласа — это мое дело, — не повышая голоса, отпарировал Брент. — Вы только помогите мне туда попасть. И еще: одолжите мне, прошу вас, пригоршню золотых монет, ведь наши деньги там не в ходу. Все остальное я сделаю сам. Сейчас я пойду с вами, судно дальше поведет Чарли Макферсон.
— Послушайте, Макклейн, я не комендант Форт-Тэйлора, а ведь он может отправить вас в другой лагерь. Брент насмешливо поднял бровь.
— Скажите, — произнес он, — существуют на свете янки, которым все еще дорога честь?
— Наш комендант очень порядочный человек.
— Тогда он поймет, что я сдался при условии, что меня отправят в Кэмп-Дуглас, к брату, и вы дали мне слово это сделать.
— От души надеюсь, что вас не пристрелят по дороге, — пробормотал Трейвис. Брент рассмеялся:
— Кажется, я больше верю в цивилизованность юнионистов, чем вы, Диленд. Но нам пора, времени и так мало.
Сидя в углу лагерного плаца, Кендалл невидящим взглядом смотрела на выведенных для прогулки заключенных. Несмотря на все попытки Бью приободрить Кендалл, она слабела с каждым днем, не в силах справиться с охватившим ее чувством безнадежности. Бодрость духа окончательно покинула южанку.
Теперь ничто на свете ее не волновало. Вырваться из Кэмп-Дугласа невозможно, она обречена. С каждым днем все ближе и ближе становился срок, когда сюда явится Джон Мур и заберет ее с собой…
Так много людей погибло во время этой войны, но почему именно Джон остался жив?
Она презирала себя за то, что желает человеку смерти, но этой смерти она просто жаждала. Она хотела ее всякий раз, когда вздрагивала от скрипа отпираемой двери барака и появлялись обутые в сапоги йоги. Она вздрагивала даже тогда, когда к ней подходил Бью.
— Кендалл? Простите, но должно быть, вы — миссис Мур? — Она скосила глаза и увидела рядом с собой покрытые пылью босые ступни. Подняв голову и оглядев человека с ног до головы, едва не поперхнулась от изумления. Перед ней стоял невероятно исхудавший темноволосый мужчина, но что-то в его лице показалось ей до боли знакомым.
Серые глаза! Нет, глаза были синие, но с оттенком грозового неба…
— Прошу прощения, — торопливо проговорил мужчина, присаживаясь рядом с ней. Стерлинг Макклейн очень встревожился, разглядев сильную бледность точеного лица Кендалл. На первый взгляд она показалась ему сумасшедшей — светло-рыжие волосы нечесаной гривой падали на спину до пояса, безжизненный цвет лица, поношенная, рваная одежда, полное отсутствие какой бы то ни было осанки, взгляд лишен выражения.
Однако сейчас Стерлинг сумел разглядеть под лагерной грязью и рваными лохмотьями поразительную и тонкую красоту. Он увидел ее синие бездонные глаза, взглянувшие на него с неподдельной тревогой. Он разглядел под разводами грязи красоту черт ее лица и пухлые губы, напоминающие лепестки розы.
— Простите, — повторил он, — я не хотел вас напугать. Меня зовут Стерлинг Макклейн.
— Я поняла, — тихо сказала Кендалл. — Вы… вы очень похожи на Брента.
Стерлинг улыбнулся:
— Нет, это он похож на меня, я старше. — Стерлинг был счастлив, увидев, как губы женщины изогнулись в улыбке. Нет, она без сомнения, настоящая красавица. Макклейн откашлялся.
— Мне рассказал о вас майор Рэндалл. Он очень тревожится за вас, впрочем… как и все мы. Я хотел бы с вами поговорить. Майор сказал, что вы совсем перестали есть, он говорит, что вы не хотите больше жить. Не стоит, Кендалл. Война, так или иначе скоро кончится, найдутся люди, которые, вам помогут. И… знаете, Кендалл, мой брат вас очень любит.
— Я не видела вашего брата почти год, — тихо проговорила Кендалл.
— Это ничего не меняет, Кендалл, я знаю Брента. «Действительно ли он его знает?» — засомневалась Кендалл. Ею вновь овладело отчаяние. Что толку обо всем этом думать? Все равно она никогда больше не увидит Брента! Но Кендалл заставила себя улыбнуться Стерлингу.
— Не беспокойтесь, все будет хорошо, я… я прекрасно себя чувствую. Просто сейчас у меня нет аппетита, только и всего, — она попыталась рассмеяться, но вместо смеха из ее горла вырвался какой-то сиплый клекот. — Вы должны согласиться со мной, что еда здесь не вызывает желания есть.
— Вам надо поддерживать свои силы, — очень серьезно произнес Стерлинг. — Никогда не знаешь, что будущее…
Внезапно он осекся на полуслове. Кендалл с удивлением заметила, как напряглось его лицо. Напряжение сменилось озадаченностью, а потом безмерным изумлением — Стерлинг смотрел в центр плаца. Худое лицо Макклейна осветилось радостью. Он поднялся и, слегка прихрамывая, направился в середину лагерного двора. Потом он, сильно хромая, побежал.
Кендалл недоуменно посмотрела ему вслед и пожала плечами, увидев, что он с такой скоростью убежал от нее только за тем, чтобы поздороваться с каким-то заключенным. Августовское солнце било ей прямо в глаза, и единственное, что она могла разглядеть, — это силуэт мужчины, одетого в лохмотья серого мундира. Ею снова овладело безразличие, и она тем же бессмысленным взглядом уставилась в пространство.
Мгновение спустя на нее упала чья-то тень. Снова рядом были чьи-то ноги, правда, на этот раз они были обуты в добротные и крепкие сапоги. Сердце Кендалл упало — это пришли янки, чтобы передать ее Джону…
Страх прошел, когда она подняла глаза и увидела ноги, обтянутые серыми форменными бриджами. Пленный, несомненно, был привезен сюда недавно: он выглядел гораздо здоровее остальных — сплошные сухожилия, мышцы и…
— О Боже!.. — Кендалл почувствовала, что дрожит. Сверху на нее в упор смотрели серые глаза. Серо-стальные глаза без всякого намека на голубизну. Она смотрела на это знакомое, как солнце, сильное, излучающее мощь лицо — и не верила своим глазам. Брент… Она несколько раз моргнула, боясь, что видение сейчас исчезнет, растворится в воздухе. Но это было не видение — живой Брент, из плоти и крови, стоял перед ней, такой же сильный и надежный, как всегда.
Сколько ночей она не спала, стремясь к нему всей душой, сколько слез выплакала, желая хоть краем глаза еще раз увидеть его!.. И вот он здесь, перед нею.
Но, Боже мой, как выглядит она сама? Как ходячая смерть. Худая, оборванная и грязная, как прах… Ключицы выпирают — от нее, женщины, остались только кожа да кости. Волосы спутались и свисали с головы неряшливыми прядями. Да и бледна она, словно покойник.
— Брент? — прошептала она. — Нет, о нет!.. — Хватаясь за стенку барака, она с трудом поднялась на ноги и спрятала в ладонях лицо, чтобы скрыть закипавшие в глазах слезы. Из груди ее рвались хриплые рыдания.
— Нет! — снова прошептала она и сделала слабую попытку убежать.
Но он поймал ее за руку, повернул и прижал к груди.
— Кендалл… — нежно проговорил Брент. Он не обращал внимания на разводы грязи на ее щеках, не видел, что волосы Кендалл утратили золотистый отлив, его не волновало, что на ней надеты невероятные лохмотья, он не замечал, насколько она исхудала. Капитан видел перед собой только любимую женщину, которую едва не потерял.
— Кендалл… — повторил он, лаская ее и баюкая, как ребенка, поглаживая шею и положив ее голову себе на плечо. — Прости меня, любимая, — прошептал он, — прости меня за все…
Раздался громкий свисток — время прогулки истекло. Брент отстранился и с тревогой взглянул в глаза Кендалл.
— Мы обязательно выберемся отсюда, — пообещал он.
— Каким образом? И как ты попал сюда? О Брент, выбраться отсюда невозможно!
— Верь мне. Сейчас у нас нет времени на разговоры. Я сижу здесь с флоридскими кавалеристами. Просто будь готова бежать. Ты меня понимаешь?
Кендалл кивнула:
— Я люблю тебя, Брент.
— Я знаю… — На губах Брента мелькнула знакомая, лукавая улыбка. — Я тоже люблю тебя. А теперь иди — нас не должны видеть вместе.
Он слегка подтолкнул ее к бараку джорджийцев, а сам побегал к колонне флоридских кавалеристов, которые уже шагали к своему бараку.
Кендалл потеряла способность двигаться. Не заметила даже, как к ней подошел Бью, взял за руку и повел к бараку. Она машинально шла за майором, но продолжала следить глазами за Брентом. Смотрела на него до тех пор, пока он не исчез за дверью барака. Только после этого она обратила внимание на Бью. Он что-то взволнованно говорил:
— Он пришел, Кендалл! У него есть план. Мы все теперь выберемся отсюда!
— Все? — словно эхо повторила Кендалл. Слова Бью и встреча с Брентом потрясли ее, но все же она была как в дурмане, не в силах связно мыслить и действовать.
— Ну, если и не все, то мы и флоридские кавалеристы. Господь милостив. Ночной Ястреб явился выручить нас!.. Будь готова, Кендалл. Полное внимание…
Она сдержанно улыбнулась. Она будет внимательна к Ночному Ястребу и всегда будет его слушать и ждать. Всегда…
Глава 19
— Послушайте, Макклейн, я не комендант Форт-Тэйлора, а ведь он может отправить вас в другой лагерь. Брент насмешливо поднял бровь.
— Скажите, — произнес он, — существуют на свете янки, которым все еще дорога честь?
— Наш комендант очень порядочный человек.
— Тогда он поймет, что я сдался при условии, что меня отправят в Кэмп-Дуглас, к брату, и вы дали мне слово это сделать.
— От души надеюсь, что вас не пристрелят по дороге, — пробормотал Трейвис. Брент рассмеялся:
— Кажется, я больше верю в цивилизованность юнионистов, чем вы, Диленд. Но нам пора, времени и так мало.
Сидя в углу лагерного плаца, Кендалл невидящим взглядом смотрела на выведенных для прогулки заключенных. Несмотря на все попытки Бью приободрить Кендалл, она слабела с каждым днем, не в силах справиться с охватившим ее чувством безнадежности. Бодрость духа окончательно покинула южанку.
Теперь ничто на свете ее не волновало. Вырваться из Кэмп-Дугласа невозможно, она обречена. С каждым днем все ближе и ближе становился срок, когда сюда явится Джон Мур и заберет ее с собой…
Так много людей погибло во время этой войны, но почему именно Джон остался жив?
Она презирала себя за то, что желает человеку смерти, но этой смерти она просто жаждала. Она хотела ее всякий раз, когда вздрагивала от скрипа отпираемой двери барака и появлялись обутые в сапоги йоги. Она вздрагивала даже тогда, когда к ней подходил Бью.
— Кендалл? Простите, но должно быть, вы — миссис Мур? — Она скосила глаза и увидела рядом с собой покрытые пылью босые ступни. Подняв голову и оглядев человека с ног до головы, едва не поперхнулась от изумления. Перед ней стоял невероятно исхудавший темноволосый мужчина, но что-то в его лице показалось ей до боли знакомым.
Серые глаза! Нет, глаза были синие, но с оттенком грозового неба…
— Прошу прощения, — торопливо проговорил мужчина, присаживаясь рядом с ней. Стерлинг Макклейн очень встревожился, разглядев сильную бледность точеного лица Кендалл. На первый взгляд она показалась ему сумасшедшей — светло-рыжие волосы нечесаной гривой падали на спину до пояса, безжизненный цвет лица, поношенная, рваная одежда, полное отсутствие какой бы то ни было осанки, взгляд лишен выражения.
Однако сейчас Стерлинг сумел разглядеть под лагерной грязью и рваными лохмотьями поразительную и тонкую красоту. Он увидел ее синие бездонные глаза, взглянувшие на него с неподдельной тревогой. Он разглядел под разводами грязи красоту черт ее лица и пухлые губы, напоминающие лепестки розы.
— Простите, — повторил он, — я не хотел вас напугать. Меня зовут Стерлинг Макклейн.
— Я поняла, — тихо сказала Кендалл. — Вы… вы очень похожи на Брента.
Стерлинг улыбнулся:
— Нет, это он похож на меня, я старше. — Стерлинг был счастлив, увидев, как губы женщины изогнулись в улыбке. Нет, она без сомнения, настоящая красавица. Макклейн откашлялся.
— Мне рассказал о вас майор Рэндалл. Он очень тревожится за вас, впрочем… как и все мы. Я хотел бы с вами поговорить. Майор сказал, что вы совсем перестали есть, он говорит, что вы не хотите больше жить. Не стоит, Кендалл. Война, так или иначе скоро кончится, найдутся люди, которые, вам помогут. И… знаете, Кендалл, мой брат вас очень любит.
— Я не видела вашего брата почти год, — тихо проговорила Кендалл.
— Это ничего не меняет, Кендалл, я знаю Брента. «Действительно ли он его знает?» — засомневалась Кендалл. Ею вновь овладело отчаяние. Что толку обо всем этом думать? Все равно она никогда больше не увидит Брента! Но Кендалл заставила себя улыбнуться Стерлингу.
— Не беспокойтесь, все будет хорошо, я… я прекрасно себя чувствую. Просто сейчас у меня нет аппетита, только и всего, — она попыталась рассмеяться, но вместо смеха из ее горла вырвался какой-то сиплый клекот. — Вы должны согласиться со мной, что еда здесь не вызывает желания есть.
— Вам надо поддерживать свои силы, — очень серьезно произнес Стерлинг. — Никогда не знаешь, что будущее…
Внезапно он осекся на полуслове. Кендалл с удивлением заметила, как напряглось его лицо. Напряжение сменилось озадаченностью, а потом безмерным изумлением — Стерлинг смотрел в центр плаца. Худое лицо Макклейна осветилось радостью. Он поднялся и, слегка прихрамывая, направился в середину лагерного двора. Потом он, сильно хромая, побежал.
Кендалл недоуменно посмотрела ему вслед и пожала плечами, увидев, что он с такой скоростью убежал от нее только за тем, чтобы поздороваться с каким-то заключенным. Августовское солнце било ей прямо в глаза, и единственное, что она могла разглядеть, — это силуэт мужчины, одетого в лохмотья серого мундира. Ею снова овладело безразличие, и она тем же бессмысленным взглядом уставилась в пространство.
Мгновение спустя на нее упала чья-то тень. Снова рядом были чьи-то ноги, правда, на этот раз они были обуты в добротные и крепкие сапоги. Сердце Кендалл упало — это пришли янки, чтобы передать ее Джону…
Страх прошел, когда она подняла глаза и увидела ноги, обтянутые серыми форменными бриджами. Пленный, несомненно, был привезен сюда недавно: он выглядел гораздо здоровее остальных — сплошные сухожилия, мышцы и…
— О Боже!.. — Кендалл почувствовала, что дрожит. Сверху на нее в упор смотрели серые глаза. Серо-стальные глаза без всякого намека на голубизну. Она смотрела на это знакомое, как солнце, сильное, излучающее мощь лицо — и не верила своим глазам. Брент… Она несколько раз моргнула, боясь, что видение сейчас исчезнет, растворится в воздухе. Но это было не видение — живой Брент, из плоти и крови, стоял перед ней, такой же сильный и надежный, как всегда.
Сколько ночей она не спала, стремясь к нему всей душой, сколько слез выплакала, желая хоть краем глаза еще раз увидеть его!.. И вот он здесь, перед нею.
Но, Боже мой, как выглядит она сама? Как ходячая смерть. Худая, оборванная и грязная, как прах… Ключицы выпирают — от нее, женщины, остались только кожа да кости. Волосы спутались и свисали с головы неряшливыми прядями. Да и бледна она, словно покойник.
— Брент? — прошептала она. — Нет, о нет!.. — Хватаясь за стенку барака, она с трудом поднялась на ноги и спрятала в ладонях лицо, чтобы скрыть закипавшие в глазах слезы. Из груди ее рвались хриплые рыдания.
— Нет! — снова прошептала она и сделала слабую попытку убежать.
Но он поймал ее за руку, повернул и прижал к груди.
— Кендалл… — нежно проговорил Брент. Он не обращал внимания на разводы грязи на ее щеках, не видел, что волосы Кендалл утратили золотистый отлив, его не волновало, что на ней надеты невероятные лохмотья, он не замечал, насколько она исхудала. Капитан видел перед собой только любимую женщину, которую едва не потерял.
— Кендалл… — повторил он, лаская ее и баюкая, как ребенка, поглаживая шею и положив ее голову себе на плечо. — Прости меня, любимая, — прошептал он, — прости меня за все…
Раздался громкий свисток — время прогулки истекло. Брент отстранился и с тревогой взглянул в глаза Кендалл.
— Мы обязательно выберемся отсюда, — пообещал он.
— Каким образом? И как ты попал сюда? О Брент, выбраться отсюда невозможно!
— Верь мне. Сейчас у нас нет времени на разговоры. Я сижу здесь с флоридскими кавалеристами. Просто будь готова бежать. Ты меня понимаешь?
Кендалл кивнула:
— Я люблю тебя, Брент.
— Я знаю… — На губах Брента мелькнула знакомая, лукавая улыбка. — Я тоже люблю тебя. А теперь иди — нас не должны видеть вместе.
Он слегка подтолкнул ее к бараку джорджийцев, а сам побегал к колонне флоридских кавалеристов, которые уже шагали к своему бараку.
Кендалл потеряла способность двигаться. Не заметила даже, как к ней подошел Бью, взял за руку и повел к бараку. Она машинально шла за майором, но продолжала следить глазами за Брентом. Смотрела на него до тех пор, пока он не исчез за дверью барака. Только после этого она обратила внимание на Бью. Он что-то взволнованно говорил:
— Он пришел, Кендалл! У него есть план. Мы все теперь выберемся отсюда!
— Все? — словно эхо повторила Кендалл. Слова Бью и встреча с Брентом потрясли ее, но все же она была как в дурмане, не в силах связно мыслить и действовать.
— Ну, если и не все, то мы и флоридские кавалеристы. Господь милостив. Ночной Ястреб явился выручить нас!.. Будь готова, Кендалл. Полное внимание…
Она сдержанно улыбнулась. Она будет внимательна к Ночному Ястребу и всегда будет его слушать и ждать. Всегда…
Глава 19
— Ночной Ястреб!
Слова эти были произнесены громким шепотом, и сказал их один из надзирателей, только что вошедший в барак и старательно затворивший за собой дверь.
Кендалл дремала. Как ни странно, в голодном пайке лагеря есть доля преимущества: сон овладевает усталым, измотанным телом, несмотря на смятение и волнение, царящие в голове. Однако Кендалл отчетливо услышала тихие слова, которые произнес надзиратель янки.
Она порывисто вскочила, лихорадочно переводя взгляд с солдата на Бью.
— Стукнете меня как следует по голове, — говорил между тем надзиратель. — Мне не улыбается попасть под трибунал или стать к стенке.
С этими словами янки сунул в руку Бью армейский револьвер.
Бью согласно кивнул:
— Я прослежу, чтобы, тебя ударили как надо. Все остальное устроено?
Янки тоже кивнул:
— Спокойно выходите во двор. Половина надзирателей уже вырубилась, и их уложили в старом складе. Часовому у ворот щедро уплачено, а остальные надзиратели получат деньги только после вашего удачного побега. Выходите по одному и внимательно прислушивайтесь к тому, что будет происходить в лагере. Если что-то пойдет не по плану, то у нас будут большие неприятности. Вот и все. А теперь удачи вам, майор!
Широко раскрытыми от волнения глазами Кендалл следила за Бью. Он наклонил голову, потом взмахнул рукой с зажатым в ней револьвером и опустил его рукоятку на голову солдата. Янки без звука повалился на грязный пол.
Бью оглядел мрачные, исхудавшие лица людей, столпившихся вокруг.
— Кендалл идет первой, потом все остальные по очереди. Вы слышали, что сказал янки? Двигаться молча и соблюдать тишину!
— Куда мне идти? — спросила Кендалл, выжидательно глядя в глаза Бью.
— К западному полю позади прогулочного плаца. Туда, где склад гробов.
— Склад чего? — в ужасе произнесла Кендалл, но Бью не стал ее слушать.
Он открыл дверь, легким движением вытолкнул Кендалл наружу и снова прикрыл дверь барака. Кендалл обуяла настоящая паника, страх сдавил горло… Но надо взять себя в руки и идти…
Она лихорадочно огляделась в поисках стражников, которые могли поджидать ее здесь, но вокруг никого не было. Она почти бегом кинулась к плацу и, добравшись до него, оцепенела.
Тьма. Ни души. Стоит только повозка, запряженная четверкой лошадей, а вокруг прямо на грязной земле стоят многочисленные гробы.
Внезапно чья-то рука зажала рот Кендалл. Холодный ужас окатил ее с ног до головы. Она попыталась вырваться и закричать.
— Кендалл, успокойся, это я, Брент. Иди вперед, быстро! — Удивленная до глубины души, Кендалл во все глаза рассматривала Брента. одетого в синюю форму, капитана федеральной армии.
Заметив ее страх перед мрачными предметами, Брент сказал:
— Один из нас наверняка выберется отсюда. — Он не дал Кендалл времени на возражения и подтащил ее, очумевшую от ужаса, к гробам. Страх ее усилился, когда она увидела у сосновых ящиков еще двух человек в синей униформе. Брент, конечно, почувствовал ее состояние, потому что шепнул:
— Не бойся, это всего-навсего Стерлинг и один из его сержант. Давай, давай, Кендалл, быстренько!
— Идите сюда! — позвал Стерлинг. Он поднял крышку одного из гробов и знаком предложил Кендалл в него лечь.
— Я… я не смогу! — в панике запротестовала женщина.
— Ложись, Кендалл, — коротко приказал Брент.
— Выбраться отсюда можно только трупу, — с притворной беспечностью проговорил Стерлинг. Кендалл напряженно вгляделась во тьму — двое людей что-то укладывали в гробы. «Настоящих мертвецов, — мелькнуло в голове Кендалл. — Тех, кто действительно умер сегодня в Кэмп-Дугласе».
— Господи, мы бесчестим наших павших, — пробормотала Кендалл.
Брент нетерпеливо выругался. Стерлинг, стараясь успокоить и ободрить ее, торопливо произнес:
— Кендалл, ясе они раньше были храбрыми конфедератами, но теперь они, даже мертвые, помогают нам. Они порадовались бы, что могут это сделать…
— Полезай в гроб, живо! — прошипел Брент, окончательно разозлившись, — Нас ждут еще двадцать джорджийцев!
Она послушно забралась в продолговатый сосновый ящик и изо всех сил стиснула зубы, чтобы удержать рвущийся из груди крик. Крышка над ней закрылась. Наступила полная темнота, и подкрался дикий страх удушья. Страх стал просто невыносимым, когда Кендалл почувствовала, как чьи-то руки подняли гроб и поставили на повозку. В следующее мгновение сверху с грохотом поставили еще один гроб.
«Не кричи, не плачь, не поддавайся панике», — твердила себе Кендалл, ощутив еще один толчок, — лошади потащили свой скорбный груз.
Внезапно повозка остановилась, и Кендалл поняла, что они подъехали к воротам. Словно откуда-то издалека донесся приглушенный голос Брента:
— Никого тут нет, кроме мертвых мятежников! Мы собираемся передать их южанам, пусть похоронят по-христиански!
— Открыть ворота! Пусть вывезут трупы!
Кендалл затаила дыхание. Ей казалось, что она лежит в этом темном узком гробу уже целую вечность. Темнота действовала так же удручающе, как и неимоверная теснота. Ей хотелось визжать от ужаса и колотить кулаками в деревянную крышку ящика, столь очевидно напоминавшего о смерти.
Неожиданно повозка снова покатилась, и Кендалл непроизвольно уперлась руками в стенки соснового ящика. Казалось, время опять остановилось. Но нет, этот ужас никогда не кончится! Дорога была неровной, лошади торопились, и Кендалл, перекатываясь в гробу, билась боками, головой, спиной о его жесткие стенки.
Лошади, наконец, остановились. Кендалл услышала, как заскрипели друг о друга гробы, когда их стали вытаскивать из повозки. Слезы облегчения покатились из ее глаз, когда она почувствовала, как ее гроб вытянули из повозки и поставили на землю.
Откинули крышку, и первое, что увидела Кендалл, напряженные, взволнованные глаза Брента. Он протянул ей руку и помог вылезти из гроба.
— О Брент!.. — выдохнула она, готовая броситься ему на шею. На мгновение он прижал ее к своей груди, но почти тотчас передал в руки своего брата.
— Нам надо идти дальше! — В голосе его прозвучала холодная властность.
Поддерживаемая за плечи Стерлингом, Кендалл огляделась. Они находились в густом лесу. С неба светила, рассеивая непроглядный мрак, благодетельница луна. Рядом несколько человек помогали выбираться из гробов последним «покойникам» — Кендалл узнала в этих людях своих товарищей по бараку. Было среди освобожденных и несколько флоридцев из роты Стерлинга, которых Кендалл несколько раз видела во время прогулок.
— Нас здесь почти пятьдесят человек, — сказал Брент собравшимся вокруг него бывшим пленным. — Разбейтесь на группы по десять человек и рассредоточьтесь по проселочным дорогам. Идите строго на юг и помните, что здесь вы на вражеской территории. Не забывайте об этом ни на минуту.
— Да поможет нам Бог, — проговорил едва слышно Бью.
— Аминь!
В толпе возник тихий говор, каждый считал своим долгом на прощание подойти к Бренту и поблагодарить его за спасение, Рядом с Кендалл появился Стерлинг.
— Пошли, Кендалл, — тихо сказал он.
— А Брент?
— Он догонит нас. Пошли.
Он крепко взял ее за руку, и они не пошли, а побежали по лесу. Сзади раздавался тяжелый топот множества ног, встревоживший Кендалл, но по спокойному и уверенному лицу Стерлинга она поняла, что это бегут их освобожденные товарищи.
В лесу, потревоженном незваными пришельцами, пробудилась ночная жизнь. Тропинка, которую выбрал Стерлинг, становилась все уже и уже. Листья и ветви хлестали Кендалл по Рукам, ноги то и дело натыкались на корни и камни. Неторопливо взмахивая крыльями, над ними, пристально глядя вниз и настороженно ухая, летела сова. Не обращая на нее внимания, они бежали по лесу в призрачном путеводном свете луны.
Наконец Кендалл почувствовала, что если сделает хотя бы еще один шаг, то умрет. Ноги болели так, словно икры пронзили невидимые ножи, сердце билось как сумасшедшее, а легкие были готовы лопнуть от напряжения. Она вырвала свою руку из ладони Стерлинга и в изнеможении привалилась к дубу:
— Стерлинг, я больше не могу…
— Надо бежать, Кендалл. Я понесу тебя.
— Нет! — Она не могла допустить, чтобы изможденный и утомленный человек тащил такую тяжесть. — Я… я прекрасно себя чувствую.
Она заставила себя бежать до тех пор, пока они не достигли поляны, окруженной стеной дубов и устланной плотным ковром из листьев. В центре поляны виднелась маленькая хижина, едва заметная на фоне деревьев.
Стерлинг издал негромкий крик, подражая приглушенному клекоту ночного ястреба, и тут же со стороны хижины раздался такой же ответ. Макклейн схватил Кендалл за руку и буквально втащил на крыльцо по шатким ступенькам. Она инстинктивно съежилась, когда дверь распахнулась, но испуг был напрасен: в комнате Стерлинга и Кендалл ждали Бью и еще три человека из Двадцать второго полка. Они добрались до хижины немного раньше.
— Как ты себя чувствуешь, Кендалл? — участливо спросил Бью. — Джейк, подай-ка ей воды!
Рядовой Джекоб Тернер метнулся к трубе, проходящей сквозь заднюю стену дома, и, наполнив водой ковш, протянул его Кендалл.
— Не ржавая, — сказал он.
Кендалл жадно выпила половину ковша и передала его Стерлингу.
— Где мы? — нервно спросила она. — И где Брент?
— Ему и еще четверым флоридским парням придется отогнать лошадей и повозку в Кэмп-Дуглас, чтобы янки ничего не заподозрили. А хижина эта принадлежит какому-то янки, твоему другу, так во всяком случае, сказал нам Брент. Кстати, здесь оставлена для нас одежда, — ответил Бью. — Лейтенант Макклейн, — продолжал он, обращаясь к Стерлингу, — снимите этот синий мундир: он привлечет ненужное внимание, когда мы будем проходить мимо ферм.
Стерлинг не заставил себя уговаривать и быстро сбросил синий мундир. Кендалл заметила, что вместо серых лохмотьев на Бью и других солдатах надето обычное гражданское платье.
— Для тебя тут тоже кое-что есть, Кендалл, — сказал Бью. — Мы выйдем, а ты пока переоденься.
Не говоря ни слова, мужчины деликатно покинули хижину. Кендалл с любопытством приблизилась к платью, небрежно брошенному на кресло-качалку.
Слезы выступили на глазах, когда она поняла, что это одно из ее собственных платьев. Простенькое будничное платье из легкой хлопковой ткани с высоким воротником, длинными рукавами и буфами на плечах. Как часто она надевала его, живя в Форт-Тэйлоре!
Трейвис… Милый Трейвис!.. Он рисковал не меньше Брента, чтобы освободить ее.
— Кендалл? — раздался вежливый голос Стерлинга. — Да, я почти готова, — тихо откликнулась Кендалл, торопливо сбрасывая с себя лохмотья и надевая чистое платье. Хорошо бы сейчас принять ванну. Она привыкла к грязи в Кэмп-Дугласе, но теперь…
Теперь здесь Брент. Правда, он сказал, что любит ее, несмотря на худобу и костлявость… да и запах от нее, должно быть, как от нестираных солдатских портянок.
Но что делать — с ванной придется подождать. Кендалл решительно одернула платье и распахнула дверь… В ту же секунду увидела Брента, который подходил к хижине в сопровождении четырех флоридских кавалеристов. Сердце ее замерло: то ли ей хотелось броситься ему на шею, то ли спрятаться, чтобы ее никто не видел. Но она знала, что положение их остается почти отчаянным и главная задача сейчас — выжить. Однако сама мысль о том, что Брент видит ее сейчас замызганной и исхудавшей — бледным подобием той красавицы, которую он встретил целую вечность назад на городском валу Чарлстона, была совершенно невыносимой.
Он мельком взглянул на нее своими серыми глазами, но тотчас отвернулся к Бью:
— Одежда была на месте?
— Да, для вас тоже.
— Вода?
— Вполне достаточно, есть даже водопровод.
— Как с едой?
— С едой плохо. Кто-то пытался оставить здесь запас провианта, но енот или еще какой-то, зверь все стащил. Осталось только немного червивой говядины.
— Плохо, — негромко произнес Брент и обернулся к пришедшим с ним кавалеристам. — Выпейте воды и переоденьтесь, поищите в доме — друг обещал оставить там обувь. Стерлинг, найди, в чем можно будет нести воду, и давайте двигаться. Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше!
Но разве можно спрятаться от Брента! Он лег рядом, обнял и привлек Кендалл к себе. Слезы заструились по ее щекам, и, хотя она изо всех сил старалась скрыть свои чувства, плечи ее предательски вздрагивали от рыданий. Брент повернул Кендалл лицом к себе и, сверля ее требовательным взглядом своих серых глаз, спросил:
— Что с тобой происходит?
— Прошу тебя, не прикасайся ко мне, — проговорила она сквозь слезы. — Не трогай меня… такую, пожалуйста. Брент, я сейчас просто отвратительна. Ты… не можешь любить меня такую. Я тощая, как скелет, а лицо…
Он приложил палец к ее губам, заставив замолчать, потом нежно погладил по щекам и подбородку.
— Никогда еще твое лицо не казалось мне таким прекрасным, Кендалл. Да, на нем появились морщинки, да, под глазами тени, а щек бледны. Это пройдет, но останется то мужество, которое наложило на твой облик этот суровый отпечаток. Я так хочу тебя обнять, и не лишай меня этой возможности, не отдаляйся от меня. Я не буду требовать от тебя близости, но не потому, что ты стала менее привлекательна, а только потому, что ты ослабела от голода. — Он теснее прижал ее к себе. — Кендалл, я очень люблю тебя. Не стану просить у тебя прощения за, то, как я покинул тебя в последний раз, — я и сам никогда не прощу этого себе. Я думал, что если оставлю тебя не прощаясь, то смогу забыть. Ты же все время искала приключений на свою голову, приключений, которые в любую минуту могли убить тебя. Я долго размышлял над тем, что движет твоими поступками, и, наконец, понял, что мы с тобой очень похожи. Но я видел так много смертей и страданий… Мой отец пропал без вести в той кровавой мясорубке. Та бойня была так ужасна, что я не забуду ее до самой смерти. Мне нужно было, чтобы ты ждала меня, Кендалл. Я должен был понимать, ради чего я воюю. Мне было необходимо сознание того, что когда весь этот кошмар кончится и я вернусь туда, где меня любят и ждут. Тогда весь этот ужас имел бы для меня хоть какой-то смысл.
— Я так боялась, что ты… разлюбил меня после того, что я сделала.
— Это после того, как ты угрожала мне ножом? — мягко спросил он. — Да, я был очень раздражен, ты перехитрила меня. И ты права: тот случай сильно задел мою гордость. Но из-за этого я не смог бы разлюбить тебя. Нет такой силы, которая заставила бы меня это сделать. Я стал корить себя за эгоистичность, ведь я все время так далеко и не могу защитить тебя. — Он помолчал, ласково поглаживая Кендалл по волосам. Затем продолжил, и в голосе его уже не было нежности: — Мы сейчас в большой опасности, Кендалл. Нам предстоит еще очень долгий путь, прежде чем мы доберемся до дома.
Дом… Он имел в виду Флориду, но Кендалл не стала возражать. Чарлстон перестал быть для нее домом, как, впрочем, и Нью-Йорк. О Виксберге и говорить нечего — она сбежала туда от отчаяния.
— Как мы пойдем? — спросила она.
— На юг, через Иллинойс. Потом по границе Теннесси и Кентукки мы пройдем в Виргинию. В Кентукки сейчас янки, но население симпатизирует конфедератам, хотя риск, конечно, есть, и немалый. Идти мы будем пешком, оставляя в стороне крупные населенные пункты. Всегда помни, Кендалл, что каждый встречный может либо убить тебя, как мятежника, либо сдать военным властям.
Идти пешком… от Иллинойса до Виргинии! Шутка сказать. Кендалл никогда бы не пришло в голову, что она будет способна выдержать такой путь. Впрочем, она же никогда не думала, что покинет Кэмп-Дуглас в гробу…
— Брент…
— Мм?
— Это Трейвис помог тебе попасть в Кэмп-Дуглас? — Брент после долгого молчания сказал:
— Да. Мы выманили его из бухты Ки-Уэста, затем я бросил якорь и встретился с Трейвисом Дилендом. Я сдался ему в плен.
Кендалл почувствовала, что ее охватывает трепет. Солнце сильно пригревало, и ей стало тепло, покойно, но она была уверена, что это тепло она ощущает от ласковых прикосновений Брента и его спокойных слов.
Он бросил все — команду, судно, Конфедерацию, — чтобы только спасти ее.
— Спасибо тебе, Брент, — прошептала она, поднеся к губам сильную руку, обнимавшую ее. — Я так тебе благодарна!..
Слова эти были произнесены громким шепотом, и сказал их один из надзирателей, только что вошедший в барак и старательно затворивший за собой дверь.
Кендалл дремала. Как ни странно, в голодном пайке лагеря есть доля преимущества: сон овладевает усталым, измотанным телом, несмотря на смятение и волнение, царящие в голове. Однако Кендалл отчетливо услышала тихие слова, которые произнес надзиратель янки.
Она порывисто вскочила, лихорадочно переводя взгляд с солдата на Бью.
— Стукнете меня как следует по голове, — говорил между тем надзиратель. — Мне не улыбается попасть под трибунал или стать к стенке.
С этими словами янки сунул в руку Бью армейский револьвер.
Бью согласно кивнул:
— Я прослежу, чтобы, тебя ударили как надо. Все остальное устроено?
Янки тоже кивнул:
— Спокойно выходите во двор. Половина надзирателей уже вырубилась, и их уложили в старом складе. Часовому у ворот щедро уплачено, а остальные надзиратели получат деньги только после вашего удачного побега. Выходите по одному и внимательно прислушивайтесь к тому, что будет происходить в лагере. Если что-то пойдет не по плану, то у нас будут большие неприятности. Вот и все. А теперь удачи вам, майор!
Широко раскрытыми от волнения глазами Кендалл следила за Бью. Он наклонил голову, потом взмахнул рукой с зажатым в ней револьвером и опустил его рукоятку на голову солдата. Янки без звука повалился на грязный пол.
Бью оглядел мрачные, исхудавшие лица людей, столпившихся вокруг.
— Кендалл идет первой, потом все остальные по очереди. Вы слышали, что сказал янки? Двигаться молча и соблюдать тишину!
— Куда мне идти? — спросила Кендалл, выжидательно глядя в глаза Бью.
— К западному полю позади прогулочного плаца. Туда, где склад гробов.
— Склад чего? — в ужасе произнесла Кендалл, но Бью не стал ее слушать.
Он открыл дверь, легким движением вытолкнул Кендалл наружу и снова прикрыл дверь барака. Кендалл обуяла настоящая паника, страх сдавил горло… Но надо взять себя в руки и идти…
Она лихорадочно огляделась в поисках стражников, которые могли поджидать ее здесь, но вокруг никого не было. Она почти бегом кинулась к плацу и, добравшись до него, оцепенела.
Тьма. Ни души. Стоит только повозка, запряженная четверкой лошадей, а вокруг прямо на грязной земле стоят многочисленные гробы.
Внезапно чья-то рука зажала рот Кендалл. Холодный ужас окатил ее с ног до головы. Она попыталась вырваться и закричать.
— Кендалл, успокойся, это я, Брент. Иди вперед, быстро! — Удивленная до глубины души, Кендалл во все глаза рассматривала Брента. одетого в синюю форму, капитана федеральной армии.
Заметив ее страх перед мрачными предметами, Брент сказал:
— Один из нас наверняка выберется отсюда. — Он не дал Кендалл времени на возражения и подтащил ее, очумевшую от ужаса, к гробам. Страх ее усилился, когда она увидела у сосновых ящиков еще двух человек в синей униформе. Брент, конечно, почувствовал ее состояние, потому что шепнул:
— Не бойся, это всего-навсего Стерлинг и один из его сержант. Давай, давай, Кендалл, быстренько!
— Идите сюда! — позвал Стерлинг. Он поднял крышку одного из гробов и знаком предложил Кендалл в него лечь.
— Я… я не смогу! — в панике запротестовала женщина.
— Ложись, Кендалл, — коротко приказал Брент.
— Выбраться отсюда можно только трупу, — с притворной беспечностью проговорил Стерлинг. Кендалл напряженно вгляделась во тьму — двое людей что-то укладывали в гробы. «Настоящих мертвецов, — мелькнуло в голове Кендалл. — Тех, кто действительно умер сегодня в Кэмп-Дугласе».
— Господи, мы бесчестим наших павших, — пробормотала Кендалл.
Брент нетерпеливо выругался. Стерлинг, стараясь успокоить и ободрить ее, торопливо произнес:
— Кендалл, ясе они раньше были храбрыми конфедератами, но теперь они, даже мертвые, помогают нам. Они порадовались бы, что могут это сделать…
— Полезай в гроб, живо! — прошипел Брент, окончательно разозлившись, — Нас ждут еще двадцать джорджийцев!
Она послушно забралась в продолговатый сосновый ящик и изо всех сил стиснула зубы, чтобы удержать рвущийся из груди крик. Крышка над ней закрылась. Наступила полная темнота, и подкрался дикий страх удушья. Страх стал просто невыносимым, когда Кендалл почувствовала, как чьи-то руки подняли гроб и поставили на повозку. В следующее мгновение сверху с грохотом поставили еще один гроб.
«Не кричи, не плачь, не поддавайся панике», — твердила себе Кендалл, ощутив еще один толчок, — лошади потащили свой скорбный груз.
Внезапно повозка остановилась, и Кендалл поняла, что они подъехали к воротам. Словно откуда-то издалека донесся приглушенный голос Брента:
— Никого тут нет, кроме мертвых мятежников! Мы собираемся передать их южанам, пусть похоронят по-христиански!
— Открыть ворота! Пусть вывезут трупы!
Кендалл затаила дыхание. Ей казалось, что она лежит в этом темном узком гробу уже целую вечность. Темнота действовала так же удручающе, как и неимоверная теснота. Ей хотелось визжать от ужаса и колотить кулаками в деревянную крышку ящика, столь очевидно напоминавшего о смерти.
Неожиданно повозка снова покатилась, и Кендалл непроизвольно уперлась руками в стенки соснового ящика. Казалось, время опять остановилось. Но нет, этот ужас никогда не кончится! Дорога была неровной, лошади торопились, и Кендалл, перекатываясь в гробу, билась боками, головой, спиной о его жесткие стенки.
Лошади, наконец, остановились. Кендалл услышала, как заскрипели друг о друга гробы, когда их стали вытаскивать из повозки. Слезы облегчения покатились из ее глаз, когда она почувствовала, как ее гроб вытянули из повозки и поставили на землю.
Откинули крышку, и первое, что увидела Кендалл, напряженные, взволнованные глаза Брента. Он протянул ей руку и помог вылезти из гроба.
— О Брент!.. — выдохнула она, готовая броситься ему на шею. На мгновение он прижал ее к своей груди, но почти тотчас передал в руки своего брата.
— Нам надо идти дальше! — В голосе его прозвучала холодная властность.
Поддерживаемая за плечи Стерлингом, Кендалл огляделась. Они находились в густом лесу. С неба светила, рассеивая непроглядный мрак, благодетельница луна. Рядом несколько человек помогали выбираться из гробов последним «покойникам» — Кендалл узнала в этих людях своих товарищей по бараку. Было среди освобожденных и несколько флоридцев из роты Стерлинга, которых Кендалл несколько раз видела во время прогулок.
— Нас здесь почти пятьдесят человек, — сказал Брент собравшимся вокруг него бывшим пленным. — Разбейтесь на группы по десять человек и рассредоточьтесь по проселочным дорогам. Идите строго на юг и помните, что здесь вы на вражеской территории. Не забывайте об этом ни на минуту.
— Да поможет нам Бог, — проговорил едва слышно Бью.
— Аминь!
В толпе возник тихий говор, каждый считал своим долгом на прощание подойти к Бренту и поблагодарить его за спасение, Рядом с Кендалл появился Стерлинг.
— Пошли, Кендалл, — тихо сказал он.
— А Брент?
— Он догонит нас. Пошли.
Он крепко взял ее за руку, и они не пошли, а побежали по лесу. Сзади раздавался тяжелый топот множества ног, встревоживший Кендалл, но по спокойному и уверенному лицу Стерлинга она поняла, что это бегут их освобожденные товарищи.
В лесу, потревоженном незваными пришельцами, пробудилась ночная жизнь. Тропинка, которую выбрал Стерлинг, становилась все уже и уже. Листья и ветви хлестали Кендалл по Рукам, ноги то и дело натыкались на корни и камни. Неторопливо взмахивая крыльями, над ними, пристально глядя вниз и настороженно ухая, летела сова. Не обращая на нее внимания, они бежали по лесу в призрачном путеводном свете луны.
Наконец Кендалл почувствовала, что если сделает хотя бы еще один шаг, то умрет. Ноги болели так, словно икры пронзили невидимые ножи, сердце билось как сумасшедшее, а легкие были готовы лопнуть от напряжения. Она вырвала свою руку из ладони Стерлинга и в изнеможении привалилась к дубу:
— Стерлинг, я больше не могу…
— Надо бежать, Кендалл. Я понесу тебя.
— Нет! — Она не могла допустить, чтобы изможденный и утомленный человек тащил такую тяжесть. — Я… я прекрасно себя чувствую.
Она заставила себя бежать до тех пор, пока они не достигли поляны, окруженной стеной дубов и устланной плотным ковром из листьев. В центре поляны виднелась маленькая хижина, едва заметная на фоне деревьев.
Стерлинг издал негромкий крик, подражая приглушенному клекоту ночного ястреба, и тут же со стороны хижины раздался такой же ответ. Макклейн схватил Кендалл за руку и буквально втащил на крыльцо по шатким ступенькам. Она инстинктивно съежилась, когда дверь распахнулась, но испуг был напрасен: в комнате Стерлинга и Кендалл ждали Бью и еще три человека из Двадцать второго полка. Они добрались до хижины немного раньше.
— Как ты себя чувствуешь, Кендалл? — участливо спросил Бью. — Джейк, подай-ка ей воды!
Рядовой Джекоб Тернер метнулся к трубе, проходящей сквозь заднюю стену дома, и, наполнив водой ковш, протянул его Кендалл.
— Не ржавая, — сказал он.
Кендалл жадно выпила половину ковша и передала его Стерлингу.
— Где мы? — нервно спросила она. — И где Брент?
— Ему и еще четверым флоридским парням придется отогнать лошадей и повозку в Кэмп-Дуглас, чтобы янки ничего не заподозрили. А хижина эта принадлежит какому-то янки, твоему другу, так во всяком случае, сказал нам Брент. Кстати, здесь оставлена для нас одежда, — ответил Бью. — Лейтенант Макклейн, — продолжал он, обращаясь к Стерлингу, — снимите этот синий мундир: он привлечет ненужное внимание, когда мы будем проходить мимо ферм.
Стерлинг не заставил себя уговаривать и быстро сбросил синий мундир. Кендалл заметила, что вместо серых лохмотьев на Бью и других солдатах надето обычное гражданское платье.
— Для тебя тут тоже кое-что есть, Кендалл, — сказал Бью. — Мы выйдем, а ты пока переоденься.
Не говоря ни слова, мужчины деликатно покинули хижину. Кендалл с любопытством приблизилась к платью, небрежно брошенному на кресло-качалку.
Слезы выступили на глазах, когда она поняла, что это одно из ее собственных платьев. Простенькое будничное платье из легкой хлопковой ткани с высоким воротником, длинными рукавами и буфами на плечах. Как часто она надевала его, живя в Форт-Тэйлоре!
Трейвис… Милый Трейвис!.. Он рисковал не меньше Брента, чтобы освободить ее.
— Кендалл? — раздался вежливый голос Стерлинга. — Да, я почти готова, — тихо откликнулась Кендалл, торопливо сбрасывая с себя лохмотья и надевая чистое платье. Хорошо бы сейчас принять ванну. Она привыкла к грязи в Кэмп-Дугласе, но теперь…
Теперь здесь Брент. Правда, он сказал, что любит ее, несмотря на худобу и костлявость… да и запах от нее, должно быть, как от нестираных солдатских портянок.
Но что делать — с ванной придется подождать. Кендалл решительно одернула платье и распахнула дверь… В ту же секунду увидела Брента, который подходил к хижине в сопровождении четырех флоридских кавалеристов. Сердце ее замерло: то ли ей хотелось броситься ему на шею, то ли спрятаться, чтобы ее никто не видел. Но она знала, что положение их остается почти отчаянным и главная задача сейчас — выжить. Однако сама мысль о том, что Брент видит ее сейчас замызганной и исхудавшей — бледным подобием той красавицы, которую он встретил целую вечность назад на городском валу Чарлстона, была совершенно невыносимой.
Он мельком взглянул на нее своими серыми глазами, но тотчас отвернулся к Бью:
— Одежда была на месте?
— Да, для вас тоже.
— Вода?
— Вполне достаточно, есть даже водопровод.
— Как с едой?
— С едой плохо. Кто-то пытался оставить здесь запас провианта, но енот или еще какой-то, зверь все стащил. Осталось только немного червивой говядины.
— Плохо, — негромко произнес Брент и обернулся к пришедшим с ним кавалеристам. — Выпейте воды и переоденьтесь, поищите в доме — друг обещал оставить там обувь. Стерлинг, найди, в чем можно будет нести воду, и давайте двигаться. Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше!
* * *
Они шли сквозь ночь, Брент вел свой маленький отряд, а рядом с Кендалл неотлучно находились Бью или Стерлинг. Как только взошло солнце, Брент распорядился сделать дневной привал. Они продолжат путь только в темноте, а дневной зной переждут в тени спасительного леса. Свернувшись калачиком и отвернувшись от остальных, Кендалл прилегла возле кряжистого, могучего дуба.Но разве можно спрятаться от Брента! Он лег рядом, обнял и привлек Кендалл к себе. Слезы заструились по ее щекам, и, хотя она изо всех сил старалась скрыть свои чувства, плечи ее предательски вздрагивали от рыданий. Брент повернул Кендалл лицом к себе и, сверля ее требовательным взглядом своих серых глаз, спросил:
— Что с тобой происходит?
— Прошу тебя, не прикасайся ко мне, — проговорила она сквозь слезы. — Не трогай меня… такую, пожалуйста. Брент, я сейчас просто отвратительна. Ты… не можешь любить меня такую. Я тощая, как скелет, а лицо…
Он приложил палец к ее губам, заставив замолчать, потом нежно погладил по щекам и подбородку.
— Никогда еще твое лицо не казалось мне таким прекрасным, Кендалл. Да, на нем появились морщинки, да, под глазами тени, а щек бледны. Это пройдет, но останется то мужество, которое наложило на твой облик этот суровый отпечаток. Я так хочу тебя обнять, и не лишай меня этой возможности, не отдаляйся от меня. Я не буду требовать от тебя близости, но не потому, что ты стала менее привлекательна, а только потому, что ты ослабела от голода. — Он теснее прижал ее к себе. — Кендалл, я очень люблю тебя. Не стану просить у тебя прощения за, то, как я покинул тебя в последний раз, — я и сам никогда не прощу этого себе. Я думал, что если оставлю тебя не прощаясь, то смогу забыть. Ты же все время искала приключений на свою голову, приключений, которые в любую минуту могли убить тебя. Я долго размышлял над тем, что движет твоими поступками, и, наконец, понял, что мы с тобой очень похожи. Но я видел так много смертей и страданий… Мой отец пропал без вести в той кровавой мясорубке. Та бойня была так ужасна, что я не забуду ее до самой смерти. Мне нужно было, чтобы ты ждала меня, Кендалл. Я должен был понимать, ради чего я воюю. Мне было необходимо сознание того, что когда весь этот кошмар кончится и я вернусь туда, где меня любят и ждут. Тогда весь этот ужас имел бы для меня хоть какой-то смысл.
— Я так боялась, что ты… разлюбил меня после того, что я сделала.
— Это после того, как ты угрожала мне ножом? — мягко спросил он. — Да, я был очень раздражен, ты перехитрила меня. И ты права: тот случай сильно задел мою гордость. Но из-за этого я не смог бы разлюбить тебя. Нет такой силы, которая заставила бы меня это сделать. Я стал корить себя за эгоистичность, ведь я все время так далеко и не могу защитить тебя. — Он помолчал, ласково поглаживая Кендалл по волосам. Затем продолжил, и в голосе его уже не было нежности: — Мы сейчас в большой опасности, Кендалл. Нам предстоит еще очень долгий путь, прежде чем мы доберемся до дома.
Дом… Он имел в виду Флориду, но Кендалл не стала возражать. Чарлстон перестал быть для нее домом, как, впрочем, и Нью-Йорк. О Виксберге и говорить нечего — она сбежала туда от отчаяния.
— Как мы пойдем? — спросила она.
— На юг, через Иллинойс. Потом по границе Теннесси и Кентукки мы пройдем в Виргинию. В Кентукки сейчас янки, но население симпатизирует конфедератам, хотя риск, конечно, есть, и немалый. Идти мы будем пешком, оставляя в стороне крупные населенные пункты. Всегда помни, Кендалл, что каждый встречный может либо убить тебя, как мятежника, либо сдать военным властям.
Идти пешком… от Иллинойса до Виргинии! Шутка сказать. Кендалл никогда бы не пришло в голову, что она будет способна выдержать такой путь. Впрочем, она же никогда не думала, что покинет Кэмп-Дуглас в гробу…
— Брент…
— Мм?
— Это Трейвис помог тебе попасть в Кэмп-Дуглас? — Брент после долгого молчания сказал:
— Да. Мы выманили его из бухты Ки-Уэста, затем я бросил якорь и встретился с Трейвисом Дилендом. Я сдался ему в плен.
Кендалл почувствовала, что ее охватывает трепет. Солнце сильно пригревало, и ей стало тепло, покойно, но она была уверена, что это тепло она ощущает от ласковых прикосновений Брента и его спокойных слов.
Он бросил все — команду, судно, Конфедерацию, — чтобы только спасти ее.
— Спасибо тебе, Брент, — прошептала она, поднеся к губам сильную руку, обнимавшую ее. — Я так тебе благодарна!..