Женька со стуком поставила чашку с кофе на стол и сцепила руки в замок, изо всех сил сжав их коленями. Еще не хватало дурочку валять перед бабкой. Неприятно, конечно, что Лада ведет себя так… победительно, что ли, но за столько лет совместной жизни Женька уже привыкла к тому, что Трофим всем нравится, она ему доверяет так же, как и он, ей, а как иначе? Ведь они любят друг друга и даже собираются пожениться. Через два месяца. Так что ничего страшного не происходит, и нечего ей напрягаться из-за всякой ерунды!
— Как с тобой? — бабка недовольно пошевелила бесцветными губами и прищурила глаза, пытливо всматриваясь то в Женьку, то в Трофима. В какой-то момент Жене показалось даже, что у старухи от любопытства вытянулся нос. Этот… этот парень пришел с ней, он ей тут комнату снял!
— Ну и снял, и дальше что? Был с ней, теперь со мной… Вопросы еще будут?
Ладка, наконец, убрала игривые руки с плеч Трофима и вальяжно уселась на стул, неестественно широко разведя ноги… «Танцы или гимнастика!» — когда-то давно Женька тоже любила так сидеть, оседлав стул или скамейку, до тех пор, пока не сломала ногу, неудачно выполнив упражнение на бревне. Теперь ее левая нога ни за что не выгнется в сторону до такой степени, но у Ладки, похоже, с гибкостью нет никаких проблем.
— Но как же… Он ее бросил, что ли? — бабка откровенно растерялась, недоуменно глядя на внучку. Женька едва не засмеялась… вот уж действительно, ай да Ладка, врет и глазом не моргнет!
— Ну, сейчас не бросил, завтра бросит, подумаешь! — девица легким движением смахнула упавшую на лоб белокурую челку и повернулась к Трофиму. — Правда, дорогой?.. Не парься, ба, я его уведу сейчас… мы уже уходим. Мне, вообще-то, в театр пора, а Трофимушка меня провожать пойдет!
Бабка суетливо дернулась, чуть не наступив на какое-то нечесанное серое существо, жавшееся к ее ногам. Женька только сейчас его заметила… наверное, это и есть тот самый «черный пудель», о котором ей говорили. Собака выглядела так же неопрятно, как и его хозяйка, и почему-то не вызвала симпатии у Женьки, страстной собачницы… Те же маленькие глазки из-под свалявшейся челки, и мелкие зубки, и даже как будто улыбка такая же хитрая, как у бабки. Нет, вряд ли она подружится с этим псом.
Ладка, повертевшись перед зеркалом и чмокнув напоследок квохчущую бабку, гордо удалилась под руку с покрасневшим Трофимом. Женька с тяжелым сердцем смотрела на эту парочку… спасибо, конечно, Ладе, но только ее уловка — просто медвежья услуга! У Трофима через два часа поезд, а она даже не может пойти на вокзал проводить его, потому что вынуждена теперь сидеть в доме с бабкой и изображать брошенную. Ужасно трудно напускать на себя безразличный вид, когда твой парень уезжает на целый месяц! Черт бы побрал и бабку, и Ладку, и эту квартиру, и пуделя, воющего в коридоре!
Хозяйка ушла через сорок минут, высосав из Женьки последние силы и оставив ее в унынье и тоске. В начале девятого вернулась с дежурства Венера, но они перекинулись буквально парой слов, не больше, потому что девушка валилась с ног от усталости, и у нее не было сил на разговоры. Только хмыкнула, услышав от Женьки про то, что тут творилось утром, вытянулась на своей кровати и заснула.
Женя тоже было легла, но спать ей уже не хотелось, и, помучившись немного, ворочаясь с боку на бок на широкой кровати, она встала и налила себе еще кофе. Субботнее утро показалось ей таким же неприветливым, как и вчерашний вечер — все те же тучи на небе, сквозь которые никак не пробьется солнце. Но вчера хотя бы под боком был Трофим, рядом с которым она забыла про дождь и промозглый ветер, а сегодня она одна, в чужой квартире, с поганым кофе в бокале! Впрочем, ей ли жаловаться! Могло быть и хуже, нечего раскисать!
Вытащив из-под кровати чемодан, Женя достала из него ноутбук и утвердила его на столе. В конце концов, если она так рано встала, сам бог велел ей приняться за работу. Чем скорее она закончит свой диплом, тем больше у нее останется времени на прогулки по набережной и посиделки в кафе. К тому же работа — это, пожалуй, единственное, что может отвлечь ее от мыслей о Трофиме.
До чего же она не любит, когда он уезжает! Всегда в день расставания с ним на Женьку наваливается глубокая тоска, как будто от нее самой, от ее души что-то отрывают. Щемящая пустота и ощущение полной безысходности. Правда, если пережить этот день, то дальше будет легче, проверено. И если диплом способен отвлечь ее — значит, сегодня она целиком и полностью посвятит себя работе! А про бабку с пуделем и высоченную Ладку, гнущуюся во все стороны, она не будет думать.
Женька только успела открыть один из своих многочисленных файлов с рабочим названием «Графические тесты в психодиагностике», как позвонил Трофим — сообщил, что его поезд через минуту отходит… Вообще-то, Женька даже не рассчитывала на такой подарок — звонок с вокзала, поэтому ужасно обрадовалась. Если бы Ладка не подсуетилась, она бы сейчас как раз висела у Трофима на шее и целовала бы его в мочку уха, и его кудри, такого же непонятно-коричневого цвета, как и ее собственные, щекотали бы ей губы. А потом бы она прижалась к нему всем телом и замерла бы, а он обнимал бы ее и все время чуть-чуть отталкивал, приговаривая — иди, мне уже пора, не стой у поезда, я не могу уезжать, когда ты так печально смотришь мне вслед… Но Лада же не знала, что делает! Женька и не винит ее, ладно уж, чего там. Трофим хотя бы позвонил ей, и то хорошо!
— Не кисни, Жужа, — Трофим улыбался, Женька чувствовала улыбку в его голосе. Он всегда называет ее Жужей, он придумал ей это прозвище сто лет назад, когда они только-только познакомились. Жужа белой масти.
— Пришли мне Маську, ты обещал, — почему она никогда не может сказать ничего толкового на прощание? Все важные слова просто теряются, и рот автоматически произносит какую-то ерунду. Хотя, наверное, и в самом деле нет разницы, что именно ты говоришь близкому человеку, ведь он и так понимает, что ты хочешь ему сказать. Понимает, несомненно! Она ведь Трофима чувствует с полуслова, так всегда было и, конечно же, будет и впредь. Иначе и быть не может.
Женька нажала на отбой и задумчиво повертела Alkatel в руках. С экрана ей подмигнула веселая поющая физиономия в бандане, у нее в телефончике много картинок! А скоро Трофим пришлет ей иконку любимой Масяни, почему-то только украинский сервер предоставляет своим пользователям возможность заказать Маську, а всем российским интернетоманам остается только облизываться… Трофим не забудет о Женькиной просьбе. Лучше бы, правда, он вообще никуда не уезжал. Но как говорится, если ничего изменить нельзя, надо постараться извлечь максимум выгоды из сложившейся ситуации.
До шести часов вечера Женька копалась в материале, пытаясь выстроить его по степени важности. Работа шла через пень-колоду: сперва пришла эсемеска от Трофима — улыбка и три восклицательных знака, потом позвонила мама, которая тут же передала трубку тете Вале, приехавшей из Балакова и жаждущей сегодня же видеть Женьку… Потом у Женьки куда-то пропал большой кусок текста, и она с дрожащими поджилками рыскала по всем директориям, пытаясь найти его. С трудом восстановила по сохраненной копии и тут же попала под телефонный обстрел тети Гали и Маринки, прибывших одновременно с тетей Валей из Петрозаводска.
Вдохнув и выдохнув несколько раз, Женя потянулась всем телом, хрустнув косточками. Судя по всему, никому на этом свете нет дела до ее диплома. Наверное, сегодня ей позвонит еще дядя Саша с Костиком из Воронежа, Вероничка из Энгельса и Наташка из Маркса… Или завтра позвонят, и сразу же будут требовать, чтобы она явилась к матери. Нет, конечно, здорово иметь много родни, особенно такой дружной, как все ее дядьки, тетки и двоюродные братья с сестрами. Но с другой стороны, диплом, видимо, придется писать ночами, когда все ее милые родственники спокойно спят. Кто, интересно, придумал устраивать защиту в июне, когда у всех нормальных людей начинается лето? И уж совсем нелепо писать какой-то там диплом, когда у твоей матери юбилей!
Женька фыркнула и решительно закрыла файлы. Ладно, «Рисунок семьи», «Несуществующий зверь» и их интерпретации подождут до ночи, до десятого июня у нее еще масса времени, она все успеет! У нес даже комната есть отдельная, где ей никто не будет мешать заниматься важными делами! Она допишет свой диплом, несмотря на совместные усилия родственников помешать ей сделать это. Можно было бы, конечно, отключить телефон и попробовать забыть обо всем, что творится у ее мамы в квартире, но вдруг позвонит Трофим?
Сохранив файлы на дискету, Женя разложила Косыночку. Трофим подтрунивает над ее любовью к пасьянсам, и все время обещает стереть с ноутбука все игрушки, и Женька всегда громко возмущается по этому поводу… Но так и быть, пусть стирает все, что хочет… кроме ее диплома, конечно, — лишь бы он поскорей вернулся из своего богом забытого Антрацита, или Днепропетровска, или где он там в этот раз! Эти странные командировки с разъездами по всей Украине уже порядком ей надоели. Хотя разве она имеет право что-то говорить против? Такая у Трофима работа, никуда от этого не денешься.
Вон, как работает Венера — ночами дежурит в своей больнице, тоже ведь, наверное, се мужу это не понравится. Но не переделывать же теперь человека только из-за того, что тебе не нравится его стиль жизни? Нужно как-то приспосабливаться друг к другу, подстраиваться. Женька никогда не устраивает Трофиму сцен, она уважает его работу и надеется, что он будет так же относиться и к ней, когда она станет настоящим детским психологом… Но сперва, к черту, она допишет этот диплом и защитится!
Раздраженно захлопнув ноутбук и прикрыв его газетами, Женька встала из-за стола и пошла на поиски Венеры. Судя по звукам, доносящимся из соседней комнаты, она уже вовсю бодрствует. Что ж, вдвоем коротать субботний вечер куда интереснее, чем в одиночестве. Можно, к примеру, посидеть в кафе на набережной или прогуляться в Липки, съесть по мороженому и мило посплетничать на лавке. Если, конечно, у Венеры нет на сегодня никаких других планов.
У Венеры планы были, однако они посовещались и решили встретиться попозже, где-нибудь в половине десятого. До этого времени Женька отправилась на Бахметьевскую, к маме в гости.
Вообще-то, эта квартира по-прежнему остается для нее родным домом, хотя она уже сто лет, не меньше, не живет там… Как встретила Трофима пять лет назад, так почти сразу и ушла к нему. Сперва к его родителям, потом — довольно быстро, и двух месяцев не прошло, — они нашли себе домик в частном секторе напротив Городского парка, затем, когда туда вернулись хозяева, сняли квартиру на Второй Садовой. Хорошая была квартирка, она ее очень любила… Целых две огромных комнаты и замечательная кухня с занавеской персикового цвета… Жаль, что ее пришлось покинуть — хозяин выставил ее на продажу. Следующее их жилье навсегда запомнилось Женьке — в центре города, в Смурском переулке, и надо же, полное отсутствие канализации в округе! Местные жители, помнится, выливали помои из ведра прямо на улицу, и вонь стояла такая, что Женька до сих пор предпочитает даже близко не подходить к тем местам. Но зато они с Трофимом жили отдельно от родителей, а это многого стоит!
В квартире матери царил хаос: половина родственников уже прибыла, все комнаты оказались до верху забиты багажом, и отовсюду голоса, шум, галдеж!.. Как будто на свадьбу приехали, а не на день рождения. Хотя пятьдесят лет — это действительно торжество, и не всякая женщина отважится отмечать этот юбилей. Но Женькина мама молодец, и выглядит она замечательно, надо отдать ей должное. Вот что с людьми делает любовь!..
Женька заперлась в ванной и стянула с себя джинсовую рубашку. Из-за этих бесконечных дождей вещи приходится стирать чуть ли не каждый день, а у бабки, как она успела заметить, горячей воды не только нет, но даже и не предвидится. Что-то там рабочие на крыше намудрили, когда делали ремонт, ей хозяйка сегодня об этом рассказывала… Вот же странное дело — когда Ладка увела Трофима, Женя ждала от бабки ехидных попреков и пристрастного допроса, но та как воды в рот набрала, ни слова не сказала о парне в своей квартире! Может, конечно, она еще вернется к этой теме, и не раз… Трофим сам Женьке сказал, что «госпожа Триоле» (какая фамилия-то!) не любит мужчин, а Венерка подтвердила — точно, терпеть не может. Почему-то особое раздражение у нее вызывают счастливые пары, и если хочешь жить спокойно — просто не давай ей повода усомниться в твоем одиночестве. Интересный все-таки типаж — ее новая хозяйка, Женьке как психологу было бы любопытно за ней понаблюдать… Ну ладно, на это еще время будет.
Женька осторожно выбралась в коридор. Слишком много все же гостей на одну обыкновенную квартиру. Ладно, еще, мать устраивает праздник в кафе, а то бы у нее голова болела бы еще и о кормежке для всех! Хотя и так вон целый день в заботах.
— Звонил твой отец, — Марина Сергеевна выплыла из кухни, вытирая мокрые руки о цветастый кокетливый фартучек. Рассеянно скользнув по дочери взглядом, она потрепала Женьку по кудрявым мягким волосам и вздохнула. — Статью ему, что ли, опять какую-то от тебя надо, я, извини, не поняла, тут как раз Валя с Леночкой в дверь позвонили, я торопилась… Сказала, чтобы сам тебе звонил, но он говорит, у тебя «абонент недоступен»… Денег, что ли, нет на счету?
— Да вроде есть. Ну, позвонит еще, не переживай, — Женя чмокнула мать в холодную щеку, пахнущую чем-то неуловимо приятным… клубникой, детством, дачей на Зоналке. Они тогда любили отдыхать втроем, Женька еще маленькая совсем была, и родители возили ее к папиному коллеге, дяде Вове, и его жене тете Алле на дачу, и она до сих пор помнит ночные рыбалки и ночевки на чердаке с книжкой, и огромную гусеницу, которую подарил ей соседский мальчишка, и китайскую вишню, почти прозрачную, с маленькой косточкой, которой она объедалась… Впрочем, все это было очень давно. Родители уже лет пятнадцать как развелись, и вся жизнь стала другой. Не хуже, наверно, просто… другой, и все.
— Завтра придешь?
— Да не, мам, я хочу поработать… Если что, ты тут за меня вступайся. Я всех, конечно, рада видеть, но у меня же защита на носу, сама понимаешь. Ладно? Ну, я в тебя верю, ты меня в обиду не дашь!..
Разумеется, не стоит рассчитывать на то, что ее никто не потревожит завтра, и она сможет спокойно поработать, но все-таки попытаться можно… Браво щелкнув каблуками черных туфель, Женька накинула на себя мамин пиджак (великоват, конечно, но не смертельно, делать нечего — до своих вещей она, как и подозревала, докопаться не смогла) и выскочила за дверь. Ждать лифт ей, как всегда, было неохота, и легко перепрыгивая через ступеньки, она сбежала со своего пятого этажа и направилась на Проспект.
Они договорились с Венерой встретиться у памятника Чернышевскому возле Липок, до назначенного времени осталось чуть меньше часа. Значит, можно никуда не торопиться и просто погулять. На Проспекте всегда людно и шумно, и пусть этот веселый гомон заглушит в ее голове грустные мысли о Трофиме и поможет ей настроиться на приятную волну.
Едва Женька подошла к «Детскому миру», навстречу ей гурьбой высыпали цыгане, и девушка еле успела спрятаться за бочку с квасом. Глупо, конечно, так сильно бояться цыганок, но она ничего не может с собой поделать. С тех самых пор, как на первом курсе одна из чернявых цыганок «увидела» на ней сглаз и весьма искусно его свела — вместе с Женькиным кошельком и новой помадой. Разумеется, Женька сама виновата, дала себя заболтать, но уж лучше больше не рисковать и не попадаться цыганкам на глаза, так будет спокойнее.
Цыгане скрылись из виду, и Женька вздохнула с облегчением. Запив страх маленьким стаканчиком кваса, она расслабилась.
Пустой пластиковый стаканчик полетел в урну, и девушка, повернувшись спиной к потоку людей, достала из сумки зеркальце и любимый блеск для губ с трехмерным эффектом, подарок Трофима… У него хороший вкус, он всегда дарит ей только качественную косметику. И пусть это неправильно — красить губы в общественном месте, практически у всех на виду, зато приятно, как будто лишний повод вспомнить любимого мужчину! Который сейчас… где?
Женька нахмурилась, пытаясь сообразить — вряд ли он уже на Украине, хотя, может быть, и там уже… Взял бы да позвонил! Она несколько раз за сегодняшний день набирала его номер, и все время натыкалась на вежливость автомата — аппарат абонента отключен или временно недоступен, перезвоните попозже… И то же самое по-английски, просто ужасно.
Несколько раз то, растянув губы в улыбку, то, вытянув их хоботком, Женька полюбовалась на свой блестящий рот в зеркало и осталась довольна. Закрыв сумочку, она резво повернулась и шагнула, было на мощеную дорожку Проспекта, но встала как вкопанная, остановленная черным, пронзительным взглядом. Таким долгим и глубоким, что Женькино сердце похолодело от страха и острым комком застряло где-то между ключиц…
— Ты еще этого не знаешь, но твоя жизнь покрывается мраком, ты еще ничего не чувствуешь, но приближается гроза, и над твоей головой сомкнутся черные тучи, засверкает молния, и тебе будет очень плохо! И никто, ни единая живая душа не поможет тебе, ты останешься совсем одна! Я вижу это, верь мне, я говорю правду!..
Как в тумане Женька приблизилась к этим невероятным глазам, засасывающим ее, пульсирующим сперва перед ней, потом — странное волнение во всем теле — у нее в мозгу… А может быть, это глаза приблизились к ней. Страшная женщина с совершенно седой головой, смуглая и тревожная, и эти тонкие запястья со множеством звенящих стеклянных браслетов, мелькнувшие перед Женькиным лицом, и темно-серое платье до земли. Все это показалось ей сном, который вдруг навалился на нее и сбил с толку, окутал дурманом. Черная, жуткая пропасть зрачков, в которой она сейчас утонет… Если не вырвется, не сбросит с себя наваждение!
— Знаю, я все знаю, слушай меня! Будет у тебя потрясение, страдать будешь сильно… Твой близкий человек предаст тебя, и все твои надежды разобьются, как стекло, увидишь сама, твое несчастье близко, вот оно, прямо передо мной! Не верь никому, ты добрая и наивная, а твой любимый человек — вероломный и расчетливый, бросит он тебя, растопчет твою любовь, предаст и забудет!..
Женька тряхнула головой и, сцепив руки в замок, надавила ногтями на костяшки пальцев, и еще раз, до тех пор, пока боль не разлилась по ладоням. Странное дело, это реальное, живое ощущение помогло ей придти в себя. Опять она чудом не попала в тот же самый капкан! Расслабилась, называется! Из огня да в полымя, от цыганского табора — прямо в объятья сумасшедшей тетки с горящими глазами!
Отшатнувшись от старухи (господи, как она могла показаться ей зловещей в этом своем сиротском сером платье, с дешевой бижутерией на запястьях, с давно не мытыми седыми волосами и неухоженным лицом?!), Женька огляделась. Точно, вот и табличка — «Ясновидящая пани Марианна расскажет вам о вашем будущем, снимет порчу и венец безбрачия…», и дальше в том же духе, даже читать не хочется!
Женька бросила на «ясновидящую» торопливый взгляд и покачала головой — нет, мне ничего не надо, спасибо, но хватит… Сейчас еще, не дай бог, вцепится в псе худой костлявой рукой и завизжит па весь проспект! А ей уже давно пора идти, как раз успеет дойти до Липок к назначенному времени.
— Я вижу, что ты не веришь мне, — пани Марианна осуждающе покачала головой. — Но ты сама поймешь, что я сказала правду. Я никогда не вру. Не будет у тебя счастья, о котором ты думаешь, плохо с тобой поступят те, кому ты доверяешь, кого любишь. Помяни тогда слово пани Марианны, не забудь, я предрекала тебе это!..
Последние слова навязчивая старуха прокричала вслед убегающей Женьке, а та неслась во весь опор, замирая от странного чувства нереальности и легкого щекочущего страха в груди… Нет, она уже не та глупая девчонка-первокурсница, которая за чистую монету принимала все эти проклятья и пророчества цыган, экстрасенсов и иже с ними. Теперь она без пяти минут дипломированный психолог, и ей ли не знать, как работают все эти колдуны, экстрасенсы, ясновидящие? И все же ей стало не по себе от слов этой пани. Вполне можно понять, каким образом она цепляет народ. Наверняка у нее отбоя нет от клиентов, особенно — клиенток. Черные глаза, седые волосы и дикая, непобедимая уверенность в голосе… к черту, все настроение испортила!
Женька пулей перенеслась через дорогу и остановилась только на другой стороне, чтобы отдышаться и привести в порядок растрепанные мысли. И чего, спрашивается, она так завелась? Ну да, Трофим уехал, от этого ей так неспокойно, вот если бы он был дома, он бы живо ее успокоил. Да она бы тогда, скорее всего, и не попалась бы в сети к этой шарлатанке. Ну, она же и так не попалась, правда?.. Сейчас она позвонит Трофиму, и он — вот бы — возьмет трубку, и все быстренько встанет па свои места, они посмеются над Женькиным бегством и…
Трофим не ответил, абонент опять оказался недоступным, и Женька, вздохнув, медленно двинулась по Проспекту к Липкам. Ничего страшного, она взрослый человек, мало того — она симпатичная девушка, вон какие взгляды на нее бросают мужчины! Она вышла гулять, дышать свежим воздухом, наслаждаться свободой, у нее все хорошо, она скоро выйдет замуж, а эта старуха наговорила ей ерунды просто потому, что завидует ее молодости! Или чтобы заполучить себе клиентку — другая бы на ее месте тут же зарыдала бы и стала просить пани Марианну помочь ей, и та, разумеется, тут же придумала бы какой-нибудь действенный рецепт спасения — за денежку, понятное дело! Вот как все просто! Но Женька не дурочка, она никому не даст себя водить за нос!
На путь до памятника Чернышевскому ушло семь минут и двадцать три секунды, Женька засекла время по своим большим командирским часам. Вообще-то, это часы Трофима, но ей нравится их носить, они такие удобные и стильные. За семь минут с хвостиком ее дурное настроение развеялось, и на встречу, девушка явилась бодрой и радостной. Венерки еще не была, но Женька отчего-то чувствовала себя так, словно только что вынырнула из омута, в котором едва не задохнулась, и теперь может дышать полной грудью и ничего на свете больше не бояться.
Нет, это все-таки удивительно здорово — быть молодой! Даже если твой любимый человек надолго покинул тебя, во вторник тебе предстоит участвовать в грандиозном праздновании дня рождения твоей матери, которой ты до сих пор не купила подарка, а через десять дней у тебя серьезное дело — защита диплома. Даже под этим пасмурным небом (опять будет дождь, нет, это невыносимо!) быть молодой — великолепно! По крайней мере, Женька в этом уверена.
А обо всем плохом нужно просто забыть. Не думать, не думать, не думать…
Нет, это ей не снится, кто-то действительно стоит у нее под окнами и что-то там поет. Ну, надо же, нигде нет покоя! Кому не лень в такую рань в воскресенье утруждать свои голосовые связки? И почему, скажите на милость, это нужно делать именно под ее окном?
Вчера они славно погуляли с Венерой, сперва посидели в Липках с пивом, потом пошли на Набережную и встретили по дороге каких-то венеркиных друзей, продолжили прогулку впятером… Женька даже не рассчитывала, что будет так весело. Она даже ни разу не вспомнила за весь вечер про предсказания пани Марианны, да и о Трофиме с его. молчащим телефоном как-то совсем не думала…
Правда, домой они с Венерой вернулись поздно, где-то около часа, пока чай попили, потом она еще возилась с таблицами — вдруг пришла идея по-другому обработать тесты… В общем, спать она легла в три часа ночи, если не позже, и нате вам, пожалуйста, с самого утра — певун под окнами!
Рывком, распахнув окно, Женька высунула наружу недовольную мордашку. Кажется, не так уж и рано, как ей сперва показалось! Однако это не значит, что каждый желающий может насильно будить ее песнопениями.
— Фальшивите, — Женька уверенно прервала мурлыканье темноволосого мужчины, нетерпеливо притопывающего ногой как раз под ее подоконником. Теоретически, если бы она наполовину высунулась из окна, она могла бы дотянуться до его головы и прикоснуться к его жестким волосам… Хотя почему — жестким? Может быть, они очень даже мягкие!
Мужчина удивленно замолчал, казалось, в первую секунду он не понял, откуда раздался голос. Женьке стало смешно, все ее утреннее раздражение как рукой сняло. Это же надо — взяла и наступила чужой песне на горло!
Между тем незнакомец поднял голову и встретился с Женькой взглядом. Его яркие серые глаза смеялись, сто раз она встречала подобное выражение в книгах и только теперь поняла, как это выглядит в жизни. Как будто желтые крапинки света в сером пасмурном небе. Или последний луч закат в свежей и сочной траве, которая на самом деле зеленая, но в сумерках кажется очень темной… Странно, почему ей в голову приходит такая ерунда. Небо, солнце, закат, трава… смех.
Но если бы Женька знала, сколько бессонных ночей она будет вспоминать эти глаза, в которые так хочется смотреть, не отводя взгляда, и вглядываться в них, и снова искать в них все на свете — искорки света, лучики, смех!.. Если бы она это знала в тот момент, когда решительно окликнула мужчину, поющего у нее под окнами… она бы просто не стала подходить к окну. Ни за что.
— Как с тобой? — бабка недовольно пошевелила бесцветными губами и прищурила глаза, пытливо всматриваясь то в Женьку, то в Трофима. В какой-то момент Жене показалось даже, что у старухи от любопытства вытянулся нос. Этот… этот парень пришел с ней, он ей тут комнату снял!
— Ну и снял, и дальше что? Был с ней, теперь со мной… Вопросы еще будут?
Ладка, наконец, убрала игривые руки с плеч Трофима и вальяжно уселась на стул, неестественно широко разведя ноги… «Танцы или гимнастика!» — когда-то давно Женька тоже любила так сидеть, оседлав стул или скамейку, до тех пор, пока не сломала ногу, неудачно выполнив упражнение на бревне. Теперь ее левая нога ни за что не выгнется в сторону до такой степени, но у Ладки, похоже, с гибкостью нет никаких проблем.
— Но как же… Он ее бросил, что ли? — бабка откровенно растерялась, недоуменно глядя на внучку. Женька едва не засмеялась… вот уж действительно, ай да Ладка, врет и глазом не моргнет!
— Ну, сейчас не бросил, завтра бросит, подумаешь! — девица легким движением смахнула упавшую на лоб белокурую челку и повернулась к Трофиму. — Правда, дорогой?.. Не парься, ба, я его уведу сейчас… мы уже уходим. Мне, вообще-то, в театр пора, а Трофимушка меня провожать пойдет!
Бабка суетливо дернулась, чуть не наступив на какое-то нечесанное серое существо, жавшееся к ее ногам. Женька только сейчас его заметила… наверное, это и есть тот самый «черный пудель», о котором ей говорили. Собака выглядела так же неопрятно, как и его хозяйка, и почему-то не вызвала симпатии у Женьки, страстной собачницы… Те же маленькие глазки из-под свалявшейся челки, и мелкие зубки, и даже как будто улыбка такая же хитрая, как у бабки. Нет, вряд ли она подружится с этим псом.
Ладка, повертевшись перед зеркалом и чмокнув напоследок квохчущую бабку, гордо удалилась под руку с покрасневшим Трофимом. Женька с тяжелым сердцем смотрела на эту парочку… спасибо, конечно, Ладе, но только ее уловка — просто медвежья услуга! У Трофима через два часа поезд, а она даже не может пойти на вокзал проводить его, потому что вынуждена теперь сидеть в доме с бабкой и изображать брошенную. Ужасно трудно напускать на себя безразличный вид, когда твой парень уезжает на целый месяц! Черт бы побрал и бабку, и Ладку, и эту квартиру, и пуделя, воющего в коридоре!
Хозяйка ушла через сорок минут, высосав из Женьки последние силы и оставив ее в унынье и тоске. В начале девятого вернулась с дежурства Венера, но они перекинулись буквально парой слов, не больше, потому что девушка валилась с ног от усталости, и у нее не было сил на разговоры. Только хмыкнула, услышав от Женьки про то, что тут творилось утром, вытянулась на своей кровати и заснула.
Женя тоже было легла, но спать ей уже не хотелось, и, помучившись немного, ворочаясь с боку на бок на широкой кровати, она встала и налила себе еще кофе. Субботнее утро показалось ей таким же неприветливым, как и вчерашний вечер — все те же тучи на небе, сквозь которые никак не пробьется солнце. Но вчера хотя бы под боком был Трофим, рядом с которым она забыла про дождь и промозглый ветер, а сегодня она одна, в чужой квартире, с поганым кофе в бокале! Впрочем, ей ли жаловаться! Могло быть и хуже, нечего раскисать!
Вытащив из-под кровати чемодан, Женя достала из него ноутбук и утвердила его на столе. В конце концов, если она так рано встала, сам бог велел ей приняться за работу. Чем скорее она закончит свой диплом, тем больше у нее останется времени на прогулки по набережной и посиделки в кафе. К тому же работа — это, пожалуй, единственное, что может отвлечь ее от мыслей о Трофиме.
До чего же она не любит, когда он уезжает! Всегда в день расставания с ним на Женьку наваливается глубокая тоска, как будто от нее самой, от ее души что-то отрывают. Щемящая пустота и ощущение полной безысходности. Правда, если пережить этот день, то дальше будет легче, проверено. И если диплом способен отвлечь ее — значит, сегодня она целиком и полностью посвятит себя работе! А про бабку с пуделем и высоченную Ладку, гнущуюся во все стороны, она не будет думать.
Женька только успела открыть один из своих многочисленных файлов с рабочим названием «Графические тесты в психодиагностике», как позвонил Трофим — сообщил, что его поезд через минуту отходит… Вообще-то, Женька даже не рассчитывала на такой подарок — звонок с вокзала, поэтому ужасно обрадовалась. Если бы Ладка не подсуетилась, она бы сейчас как раз висела у Трофима на шее и целовала бы его в мочку уха, и его кудри, такого же непонятно-коричневого цвета, как и ее собственные, щекотали бы ей губы. А потом бы она прижалась к нему всем телом и замерла бы, а он обнимал бы ее и все время чуть-чуть отталкивал, приговаривая — иди, мне уже пора, не стой у поезда, я не могу уезжать, когда ты так печально смотришь мне вслед… Но Лада же не знала, что делает! Женька и не винит ее, ладно уж, чего там. Трофим хотя бы позвонил ей, и то хорошо!
— Не кисни, Жужа, — Трофим улыбался, Женька чувствовала улыбку в его голосе. Он всегда называет ее Жужей, он придумал ей это прозвище сто лет назад, когда они только-только познакомились. Жужа белой масти.
— Пришли мне Маську, ты обещал, — почему она никогда не может сказать ничего толкового на прощание? Все важные слова просто теряются, и рот автоматически произносит какую-то ерунду. Хотя, наверное, и в самом деле нет разницы, что именно ты говоришь близкому человеку, ведь он и так понимает, что ты хочешь ему сказать. Понимает, несомненно! Она ведь Трофима чувствует с полуслова, так всегда было и, конечно же, будет и впредь. Иначе и быть не может.
Женька нажала на отбой и задумчиво повертела Alkatel в руках. С экрана ей подмигнула веселая поющая физиономия в бандане, у нее в телефончике много картинок! А скоро Трофим пришлет ей иконку любимой Масяни, почему-то только украинский сервер предоставляет своим пользователям возможность заказать Маську, а всем российским интернетоманам остается только облизываться… Трофим не забудет о Женькиной просьбе. Лучше бы, правда, он вообще никуда не уезжал. Но как говорится, если ничего изменить нельзя, надо постараться извлечь максимум выгоды из сложившейся ситуации.
До шести часов вечера Женька копалась в материале, пытаясь выстроить его по степени важности. Работа шла через пень-колоду: сперва пришла эсемеска от Трофима — улыбка и три восклицательных знака, потом позвонила мама, которая тут же передала трубку тете Вале, приехавшей из Балакова и жаждущей сегодня же видеть Женьку… Потом у Женьки куда-то пропал большой кусок текста, и она с дрожащими поджилками рыскала по всем директориям, пытаясь найти его. С трудом восстановила по сохраненной копии и тут же попала под телефонный обстрел тети Гали и Маринки, прибывших одновременно с тетей Валей из Петрозаводска.
Вдохнув и выдохнув несколько раз, Женя потянулась всем телом, хрустнув косточками. Судя по всему, никому на этом свете нет дела до ее диплома. Наверное, сегодня ей позвонит еще дядя Саша с Костиком из Воронежа, Вероничка из Энгельса и Наташка из Маркса… Или завтра позвонят, и сразу же будут требовать, чтобы она явилась к матери. Нет, конечно, здорово иметь много родни, особенно такой дружной, как все ее дядьки, тетки и двоюродные братья с сестрами. Но с другой стороны, диплом, видимо, придется писать ночами, когда все ее милые родственники спокойно спят. Кто, интересно, придумал устраивать защиту в июне, когда у всех нормальных людей начинается лето? И уж совсем нелепо писать какой-то там диплом, когда у твоей матери юбилей!
Женька фыркнула и решительно закрыла файлы. Ладно, «Рисунок семьи», «Несуществующий зверь» и их интерпретации подождут до ночи, до десятого июня у нее еще масса времени, она все успеет! У нес даже комната есть отдельная, где ей никто не будет мешать заниматься важными делами! Она допишет свой диплом, несмотря на совместные усилия родственников помешать ей сделать это. Можно было бы, конечно, отключить телефон и попробовать забыть обо всем, что творится у ее мамы в квартире, но вдруг позвонит Трофим?
Сохранив файлы на дискету, Женя разложила Косыночку. Трофим подтрунивает над ее любовью к пасьянсам, и все время обещает стереть с ноутбука все игрушки, и Женька всегда громко возмущается по этому поводу… Но так и быть, пусть стирает все, что хочет… кроме ее диплома, конечно, — лишь бы он поскорей вернулся из своего богом забытого Антрацита, или Днепропетровска, или где он там в этот раз! Эти странные командировки с разъездами по всей Украине уже порядком ей надоели. Хотя разве она имеет право что-то говорить против? Такая у Трофима работа, никуда от этого не денешься.
Вон, как работает Венера — ночами дежурит в своей больнице, тоже ведь, наверное, се мужу это не понравится. Но не переделывать же теперь человека только из-за того, что тебе не нравится его стиль жизни? Нужно как-то приспосабливаться друг к другу, подстраиваться. Женька никогда не устраивает Трофиму сцен, она уважает его работу и надеется, что он будет так же относиться и к ней, когда она станет настоящим детским психологом… Но сперва, к черту, она допишет этот диплом и защитится!
Раздраженно захлопнув ноутбук и прикрыв его газетами, Женька встала из-за стола и пошла на поиски Венеры. Судя по звукам, доносящимся из соседней комнаты, она уже вовсю бодрствует. Что ж, вдвоем коротать субботний вечер куда интереснее, чем в одиночестве. Можно, к примеру, посидеть в кафе на набережной или прогуляться в Липки, съесть по мороженому и мило посплетничать на лавке. Если, конечно, у Венеры нет на сегодня никаких других планов.
У Венеры планы были, однако они посовещались и решили встретиться попозже, где-нибудь в половине десятого. До этого времени Женька отправилась на Бахметьевскую, к маме в гости.
Вообще-то, эта квартира по-прежнему остается для нее родным домом, хотя она уже сто лет, не меньше, не живет там… Как встретила Трофима пять лет назад, так почти сразу и ушла к нему. Сперва к его родителям, потом — довольно быстро, и двух месяцев не прошло, — они нашли себе домик в частном секторе напротив Городского парка, затем, когда туда вернулись хозяева, сняли квартиру на Второй Садовой. Хорошая была квартирка, она ее очень любила… Целых две огромных комнаты и замечательная кухня с занавеской персикового цвета… Жаль, что ее пришлось покинуть — хозяин выставил ее на продажу. Следующее их жилье навсегда запомнилось Женьке — в центре города, в Смурском переулке, и надо же, полное отсутствие канализации в округе! Местные жители, помнится, выливали помои из ведра прямо на улицу, и вонь стояла такая, что Женька до сих пор предпочитает даже близко не подходить к тем местам. Но зато они с Трофимом жили отдельно от родителей, а это многого стоит!
В квартире матери царил хаос: половина родственников уже прибыла, все комнаты оказались до верху забиты багажом, и отовсюду голоса, шум, галдеж!.. Как будто на свадьбу приехали, а не на день рождения. Хотя пятьдесят лет — это действительно торжество, и не всякая женщина отважится отмечать этот юбилей. Но Женькина мама молодец, и выглядит она замечательно, надо отдать ей должное. Вот что с людьми делает любовь!..
Женька заперлась в ванной и стянула с себя джинсовую рубашку. Из-за этих бесконечных дождей вещи приходится стирать чуть ли не каждый день, а у бабки, как она успела заметить, горячей воды не только нет, но даже и не предвидится. Что-то там рабочие на крыше намудрили, когда делали ремонт, ей хозяйка сегодня об этом рассказывала… Вот же странное дело — когда Ладка увела Трофима, Женя ждала от бабки ехидных попреков и пристрастного допроса, но та как воды в рот набрала, ни слова не сказала о парне в своей квартире! Может, конечно, она еще вернется к этой теме, и не раз… Трофим сам Женьке сказал, что «госпожа Триоле» (какая фамилия-то!) не любит мужчин, а Венерка подтвердила — точно, терпеть не может. Почему-то особое раздражение у нее вызывают счастливые пары, и если хочешь жить спокойно — просто не давай ей повода усомниться в твоем одиночестве. Интересный все-таки типаж — ее новая хозяйка, Женьке как психологу было бы любопытно за ней понаблюдать… Ну ладно, на это еще время будет.
Женька осторожно выбралась в коридор. Слишком много все же гостей на одну обыкновенную квартиру. Ладно, еще, мать устраивает праздник в кафе, а то бы у нее голова болела бы еще и о кормежке для всех! Хотя и так вон целый день в заботах.
— Звонил твой отец, — Марина Сергеевна выплыла из кухни, вытирая мокрые руки о цветастый кокетливый фартучек. Рассеянно скользнув по дочери взглядом, она потрепала Женьку по кудрявым мягким волосам и вздохнула. — Статью ему, что ли, опять какую-то от тебя надо, я, извини, не поняла, тут как раз Валя с Леночкой в дверь позвонили, я торопилась… Сказала, чтобы сам тебе звонил, но он говорит, у тебя «абонент недоступен»… Денег, что ли, нет на счету?
— Да вроде есть. Ну, позвонит еще, не переживай, — Женя чмокнула мать в холодную щеку, пахнущую чем-то неуловимо приятным… клубникой, детством, дачей на Зоналке. Они тогда любили отдыхать втроем, Женька еще маленькая совсем была, и родители возили ее к папиному коллеге, дяде Вове, и его жене тете Алле на дачу, и она до сих пор помнит ночные рыбалки и ночевки на чердаке с книжкой, и огромную гусеницу, которую подарил ей соседский мальчишка, и китайскую вишню, почти прозрачную, с маленькой косточкой, которой она объедалась… Впрочем, все это было очень давно. Родители уже лет пятнадцать как развелись, и вся жизнь стала другой. Не хуже, наверно, просто… другой, и все.
— Завтра придешь?
— Да не, мам, я хочу поработать… Если что, ты тут за меня вступайся. Я всех, конечно, рада видеть, но у меня же защита на носу, сама понимаешь. Ладно? Ну, я в тебя верю, ты меня в обиду не дашь!..
Разумеется, не стоит рассчитывать на то, что ее никто не потревожит завтра, и она сможет спокойно поработать, но все-таки попытаться можно… Браво щелкнув каблуками черных туфель, Женька накинула на себя мамин пиджак (великоват, конечно, но не смертельно, делать нечего — до своих вещей она, как и подозревала, докопаться не смогла) и выскочила за дверь. Ждать лифт ей, как всегда, было неохота, и легко перепрыгивая через ступеньки, она сбежала со своего пятого этажа и направилась на Проспект.
Они договорились с Венерой встретиться у памятника Чернышевскому возле Липок, до назначенного времени осталось чуть меньше часа. Значит, можно никуда не торопиться и просто погулять. На Проспекте всегда людно и шумно, и пусть этот веселый гомон заглушит в ее голове грустные мысли о Трофиме и поможет ей настроиться на приятную волну.
Едва Женька подошла к «Детскому миру», навстречу ей гурьбой высыпали цыгане, и девушка еле успела спрятаться за бочку с квасом. Глупо, конечно, так сильно бояться цыганок, но она ничего не может с собой поделать. С тех самых пор, как на первом курсе одна из чернявых цыганок «увидела» на ней сглаз и весьма искусно его свела — вместе с Женькиным кошельком и новой помадой. Разумеется, Женька сама виновата, дала себя заболтать, но уж лучше больше не рисковать и не попадаться цыганкам на глаза, так будет спокойнее.
Цыгане скрылись из виду, и Женька вздохнула с облегчением. Запив страх маленьким стаканчиком кваса, она расслабилась.
Пустой пластиковый стаканчик полетел в урну, и девушка, повернувшись спиной к потоку людей, достала из сумки зеркальце и любимый блеск для губ с трехмерным эффектом, подарок Трофима… У него хороший вкус, он всегда дарит ей только качественную косметику. И пусть это неправильно — красить губы в общественном месте, практически у всех на виду, зато приятно, как будто лишний повод вспомнить любимого мужчину! Который сейчас… где?
Женька нахмурилась, пытаясь сообразить — вряд ли он уже на Украине, хотя, может быть, и там уже… Взял бы да позвонил! Она несколько раз за сегодняшний день набирала его номер, и все время натыкалась на вежливость автомата — аппарат абонента отключен или временно недоступен, перезвоните попозже… И то же самое по-английски, просто ужасно.
Несколько раз то, растянув губы в улыбку, то, вытянув их хоботком, Женька полюбовалась на свой блестящий рот в зеркало и осталась довольна. Закрыв сумочку, она резво повернулась и шагнула, было на мощеную дорожку Проспекта, но встала как вкопанная, остановленная черным, пронзительным взглядом. Таким долгим и глубоким, что Женькино сердце похолодело от страха и острым комком застряло где-то между ключиц…
— Ты еще этого не знаешь, но твоя жизнь покрывается мраком, ты еще ничего не чувствуешь, но приближается гроза, и над твоей головой сомкнутся черные тучи, засверкает молния, и тебе будет очень плохо! И никто, ни единая живая душа не поможет тебе, ты останешься совсем одна! Я вижу это, верь мне, я говорю правду!..
Как в тумане Женька приблизилась к этим невероятным глазам, засасывающим ее, пульсирующим сперва перед ней, потом — странное волнение во всем теле — у нее в мозгу… А может быть, это глаза приблизились к ней. Страшная женщина с совершенно седой головой, смуглая и тревожная, и эти тонкие запястья со множеством звенящих стеклянных браслетов, мелькнувшие перед Женькиным лицом, и темно-серое платье до земли. Все это показалось ей сном, который вдруг навалился на нее и сбил с толку, окутал дурманом. Черная, жуткая пропасть зрачков, в которой она сейчас утонет… Если не вырвется, не сбросит с себя наваждение!
— Знаю, я все знаю, слушай меня! Будет у тебя потрясение, страдать будешь сильно… Твой близкий человек предаст тебя, и все твои надежды разобьются, как стекло, увидишь сама, твое несчастье близко, вот оно, прямо передо мной! Не верь никому, ты добрая и наивная, а твой любимый человек — вероломный и расчетливый, бросит он тебя, растопчет твою любовь, предаст и забудет!..
Женька тряхнула головой и, сцепив руки в замок, надавила ногтями на костяшки пальцев, и еще раз, до тех пор, пока боль не разлилась по ладоням. Странное дело, это реальное, живое ощущение помогло ей придти в себя. Опять она чудом не попала в тот же самый капкан! Расслабилась, называется! Из огня да в полымя, от цыганского табора — прямо в объятья сумасшедшей тетки с горящими глазами!
Отшатнувшись от старухи (господи, как она могла показаться ей зловещей в этом своем сиротском сером платье, с дешевой бижутерией на запястьях, с давно не мытыми седыми волосами и неухоженным лицом?!), Женька огляделась. Точно, вот и табличка — «Ясновидящая пани Марианна расскажет вам о вашем будущем, снимет порчу и венец безбрачия…», и дальше в том же духе, даже читать не хочется!
Женька бросила на «ясновидящую» торопливый взгляд и покачала головой — нет, мне ничего не надо, спасибо, но хватит… Сейчас еще, не дай бог, вцепится в псе худой костлявой рукой и завизжит па весь проспект! А ей уже давно пора идти, как раз успеет дойти до Липок к назначенному времени.
— Я вижу, что ты не веришь мне, — пани Марианна осуждающе покачала головой. — Но ты сама поймешь, что я сказала правду. Я никогда не вру. Не будет у тебя счастья, о котором ты думаешь, плохо с тобой поступят те, кому ты доверяешь, кого любишь. Помяни тогда слово пани Марианны, не забудь, я предрекала тебе это!..
Последние слова навязчивая старуха прокричала вслед убегающей Женьке, а та неслась во весь опор, замирая от странного чувства нереальности и легкого щекочущего страха в груди… Нет, она уже не та глупая девчонка-первокурсница, которая за чистую монету принимала все эти проклятья и пророчества цыган, экстрасенсов и иже с ними. Теперь она без пяти минут дипломированный психолог, и ей ли не знать, как работают все эти колдуны, экстрасенсы, ясновидящие? И все же ей стало не по себе от слов этой пани. Вполне можно понять, каким образом она цепляет народ. Наверняка у нее отбоя нет от клиентов, особенно — клиенток. Черные глаза, седые волосы и дикая, непобедимая уверенность в голосе… к черту, все настроение испортила!
Женька пулей перенеслась через дорогу и остановилась только на другой стороне, чтобы отдышаться и привести в порядок растрепанные мысли. И чего, спрашивается, она так завелась? Ну да, Трофим уехал, от этого ей так неспокойно, вот если бы он был дома, он бы живо ее успокоил. Да она бы тогда, скорее всего, и не попалась бы в сети к этой шарлатанке. Ну, она же и так не попалась, правда?.. Сейчас она позвонит Трофиму, и он — вот бы — возьмет трубку, и все быстренько встанет па свои места, они посмеются над Женькиным бегством и…
Трофим не ответил, абонент опять оказался недоступным, и Женька, вздохнув, медленно двинулась по Проспекту к Липкам. Ничего страшного, она взрослый человек, мало того — она симпатичная девушка, вон какие взгляды на нее бросают мужчины! Она вышла гулять, дышать свежим воздухом, наслаждаться свободой, у нее все хорошо, она скоро выйдет замуж, а эта старуха наговорила ей ерунды просто потому, что завидует ее молодости! Или чтобы заполучить себе клиентку — другая бы на ее месте тут же зарыдала бы и стала просить пани Марианну помочь ей, и та, разумеется, тут же придумала бы какой-нибудь действенный рецепт спасения — за денежку, понятное дело! Вот как все просто! Но Женька не дурочка, она никому не даст себя водить за нос!
На путь до памятника Чернышевскому ушло семь минут и двадцать три секунды, Женька засекла время по своим большим командирским часам. Вообще-то, это часы Трофима, но ей нравится их носить, они такие удобные и стильные. За семь минут с хвостиком ее дурное настроение развеялось, и на встречу, девушка явилась бодрой и радостной. Венерки еще не была, но Женька отчего-то чувствовала себя так, словно только что вынырнула из омута, в котором едва не задохнулась, и теперь может дышать полной грудью и ничего на свете больше не бояться.
Нет, это все-таки удивительно здорово — быть молодой! Даже если твой любимый человек надолго покинул тебя, во вторник тебе предстоит участвовать в грандиозном праздновании дня рождения твоей матери, которой ты до сих пор не купила подарка, а через десять дней у тебя серьезное дело — защита диплома. Даже под этим пасмурным небом (опять будет дождь, нет, это невыносимо!) быть молодой — великолепно! По крайней мере, Женька в этом уверена.
А обо всем плохом нужно просто забыть. Не думать, не думать, не думать…
Нет, это ей не снится, кто-то действительно стоит у нее под окнами и что-то там поет. Ну, надо же, нигде нет покоя! Кому не лень в такую рань в воскресенье утруждать свои голосовые связки? И почему, скажите на милость, это нужно делать именно под ее окном?
Вчера они славно погуляли с Венерой, сперва посидели в Липках с пивом, потом пошли на Набережную и встретили по дороге каких-то венеркиных друзей, продолжили прогулку впятером… Женька даже не рассчитывала, что будет так весело. Она даже ни разу не вспомнила за весь вечер про предсказания пани Марианны, да и о Трофиме с его. молчащим телефоном как-то совсем не думала…
Правда, домой они с Венерой вернулись поздно, где-то около часа, пока чай попили, потом она еще возилась с таблицами — вдруг пришла идея по-другому обработать тесты… В общем, спать она легла в три часа ночи, если не позже, и нате вам, пожалуйста, с самого утра — певун под окнами!
Рывком, распахнув окно, Женька высунула наружу недовольную мордашку. Кажется, не так уж и рано, как ей сперва показалось! Однако это не значит, что каждый желающий может насильно будить ее песнопениями.
— Фальшивите, — Женька уверенно прервала мурлыканье темноволосого мужчины, нетерпеливо притопывающего ногой как раз под ее подоконником. Теоретически, если бы она наполовину высунулась из окна, она могла бы дотянуться до его головы и прикоснуться к его жестким волосам… Хотя почему — жестким? Может быть, они очень даже мягкие!
Мужчина удивленно замолчал, казалось, в первую секунду он не понял, откуда раздался голос. Женьке стало смешно, все ее утреннее раздражение как рукой сняло. Это же надо — взяла и наступила чужой песне на горло!
Между тем незнакомец поднял голову и встретился с Женькой взглядом. Его яркие серые глаза смеялись, сто раз она встречала подобное выражение в книгах и только теперь поняла, как это выглядит в жизни. Как будто желтые крапинки света в сером пасмурном небе. Или последний луч закат в свежей и сочной траве, которая на самом деле зеленая, но в сумерках кажется очень темной… Странно, почему ей в голову приходит такая ерунда. Небо, солнце, закат, трава… смех.
Но если бы Женька знала, сколько бессонных ночей она будет вспоминать эти глаза, в которые так хочется смотреть, не отводя взгляда, и вглядываться в них, и снова искать в них все на свете — искорки света, лучики, смех!.. Если бы она это знала в тот момент, когда решительно окликнула мужчину, поющего у нее под окнами… она бы просто не стала подходить к окну. Ни за что.