Страница:
несколько шагов им навстречу, вскидывает руку в салюте:
- Отряд имени Саши Чекалина построен в полном составе! По
неизвестным причинам не явились трое! Рапорт сдан!
- Рапорт принят! - салютует в ответ Елена Ивановна. - Будьте
готовы!
- Всегда готовы! - гремит линейка.
- Вольно, ребята! - негромко командует Елена Ивановна. - Очень
хорошо, что вы так аккуратно собрались. Колхоз обратился к нам с
просьбой о помощи. Для нас это - почетное задание, наш долг! И мы ему,
конечно, не откажем, правда?
- Всегда готовы! Конечно! Ясно! - кричит линейка.
- А сейчас бригадир Иван Кузьмич расскажет вам, в чем эта
просьба.
Иван Кузьмич одергивает свою выгоревшую гимнастерку, оглядывает
строй:
- Такое дело, ребята... Сейчас, вы знаете, время горячее, каждая
пара рук на счету, и оторвать с поля мы никого не можем. Ну, а свиньи
и прочая живность, - усмехается он в усы, - лезет во всякую щелку,
ищет, где смачнее. Товарищи колхозники обижаются: надо, мол, плетни
заделать, где прохудились. И правильно обижаются, конечно: заделать
надо. Кроме того, клуню надо подремонтировать. Что для этого
требуется? Требуется для этого дела исключительно лоза. На Старице, на
острове ее - завались, а послать нам некого - это же двух-трех человек
надо на целый день оторвать. Нарубить лозы - дело нетрудное и вам
вполне посильное. А доставку в колхоз - это мы уж сами обеспечим. Вот
такое дело. Понятно?
Строй отвечает восторженными воплями:
- Понятно! Ура! На остров! Хоч зараз!
Костя мучительно завидует стоящим на линейке.
Большелобый мальчик сердито хмурится и командует:
- Тихо!
- Значит, так, ребята, - говорит Елена Ивановна, когда строй
затихает, - сбор завтра здесь к двенадцати. Совет отряда останется, мы
распределим обязанности, кому что делать, и так далее. Вопросы есть?
- Елена Ивановна! - звенит голосок Нюры. - А можно нашему Косте с
нами? Он же тоже пионер, хотя и не нашего отряда.
Елена Ивановна оборачивается, узнает Костю, улыбается и кивает
ему:
- Конечно, можно! Всем желающим можно.
Костя вспыхивает от удовольствия. Молодец Нюрка! И эта Елена
Ивановна тоже, оказывается, ничего все-таки... Егорка, стоящий рядом,
надувается и пыхтит.
- Ты чего? - нагибается к нему Костя, но тот выпучивает глаза и
не отвечает.
Строй рассыпается, Миша и Тимофей подходят к Косте, через минуту
подбегает и Нюра, которая успела о чем-то переговорить с Еленой
Ивановной. Костя и Нюра идут к бабушке, потом домой.
Нюра попросила у Елены Ивановны разрешения в село не являться -
все равно отряд должен прийти к домику бакенщика, который будет
отправным пунктом.
Утром Нюра варит обед, а Костя свободен. Он бродит по луговине,
ловит кузнечиков и стрекоз: самых лучших он отдаст в школу для
коллекции, остальных подарит Лельке - она любит всяких букашек.
Издали Костя замечает, как на противоположном откосе Гремячего
яра показывается маленькая фигурка, быстро сползает, скатывается вниз.
Он долго ждет, пока фигурка покажется на этой стороне - кто может идти
к ним в такую рань? - но никто не показывается. Тогда Костя бежит к
яру и заглядывает с обрыва вниз.
Там, на дне, барахтается Егорка. Прорезанные водой подмывы
ступеньками сбегают вниз. Они почти в Егоркин рост, и, для того чтобы
взобраться на каждую такую ступеньку, Егорка сносит комья глины в
кучку, становится на нее, ложится на ступеньку животом, забрасывает
ногу и, взобравшись, снова собирает комья глины, чтобы преодолеть
следующий барьер. Он уже взмок, весь перепачкался глиной, но упрямо
лезет вверх.
- Егорка, ты куда? Давай я тебе помогу! - кричит Костя.
Егорка поднимает голову, пыхтя и отдуваясь смотрит на Костю, но
долго не отвечает.
- Я сам! - произносит он наконец и опять принимается за работу.
Костя ложится на землю и, свесившись, наблюдает за ним.
Егорка устал, комья глины под ногами у него разъезжаются,
крошатся, ему приходится отыскивать новые. В довершение всех бед
сверкающая перламутровая пуговица его отрывается, катится на дно яра,
и лишенные единственной опоры Егоркины штанишки ползут вниз.
- Эй, герой! Штаны потеряешь! - хохочет Костя.
Егорка не отвечает. Зажав в кулаке пояс штанов, он сползает вниз
за пуговицей. Карманов у него нет, девать ее некуда, в руке она
мешает. После некоторого раздумья он впихивает ее за щеку и снова
карабкается наверх.
- Так ты до вечера не вылезешь. Погоди, - говорит Костя.
Он сбегает вниз и подсаживает Егорку со ступеньки на ступеньку.
Взобравшись наверх, Егорка вынимает из-за щеки пуговицу и
независимо говорит:
- Кабы не пугвица, я бы сам... Подумаешь!
- Да куда ты идешь?
- Треба, - коротко отвечает он и направляется к домику бакенщика.
- Горка-Егорка! - всплескивает руками Нюра, увидев его. - Ты
зачем? А извозился-то! Где ж твоя пуговица?
- Вот, - разжимает кулак Егорка, придерживая другой рукой
сползающие штаны.
- А ну, снимай! - командует Нюра. - Иди мойся, а я пришью.
Егорка послушно раздевается - Нюре он доверяет больше, чем Косте,
- идет мыться, а Нюра вытряхивает из его одежонки глиняную пыль,
пришивает пуговицу.
- Это он с нами прилаживается. Ох и задаст ему Тимка, как
увидит!.. Ты что, с нами хочешь? - спрашивает Нюра.
- Ага, - не оборачиваясь, отвечает Егорка.
- Тебя не возьмут, ты маленький.
- А я все одно поеду! - упрямо говорит Егорка и надувается.
- Ладно, не надувайся. Идем поедим, а то нам скоро ехать надо.
Егорка беспрекословно идет следом и ест все, что подставляет ему
Нюра. Он внимательно и неторопливо оглядывает все вокруг и слушает, но
в то же время в нем непрерывно идет напряженная мыслительная работа.
Силясь додумать или понять что-либо занимающее его, он перестает есть,
даже затаивает дыхание, словно боится спугнуть ускользающую мысль.
Если в такую минуту его спрашивают о чем-нибудь, он выпучивает
глаза и, не понимая, переспрашивает;
- Кого?
Костя и Нюра смеются, им обоим Егорка нравится. Нравится он и
Ефиму Кондратьевичу.
- Самостоятельный мужчина, - усмехаясь, говорит он.
Возле Гремячего яра трубит горн, рокочет барабан. Нюра и Костя
бегут навстречу отряду.
Впереди отряда шагает большелобый мальчик. В вытянутых руках он
держит флажок.
- Это наш председатель совета отряда, Митя Дымко. Умный - просто
ужас! Он как начнет говорить, всех забивает! - сообщает Нюра Косте. -
Здравствуйте, Елена Ивановна! Нам можно в строй, Елена Ивановна?
Они пристраиваются в хвост колонны.
Возле дома колонну встречает Ефим Кондратьевич. Костя и Нюра
рассказали ему о специальном задании, но он, оказывается, знал о нем
еще раньше: накануне он был в селе, и председатель колхоза договорился
с ним, чтобы он присмотрел за рубкой и обеспечил перевозку ребят и
лозы.
- Здравствуйте, Ефим Кондратьевич! Вы поможете нам переправиться?
- спрашивает Елена Ивановна.
- Мое почтение! Помогу, а как же. Вам одной на реке с этой
командой трудно будет.
Строй рассыпается. Нюра подбегает к Тимофею:
- А к нам знаешь кто прибежал? Егорка ваш.
- Ну! - встревожено вскидывается Тимофей.
- Ага. Я, говорит, с вами поеду...
- Вот я ему "поеду"!
- Тато, а где Егорка?
- Да тут все время вертелся.
Тимофей, Нюра, а потом чуть не весь отряд начинают искать, но не
находят - Егорка исчез.
- Что ж мы зря ищем, время теряем? - рассудительно говорит Митя
Дымко. - Он, наверно, испугался, что ему попадет, и убежал.
- Ну да, испугаешь его, настырного!.. - недоверчиво тянет
Тимофей.
Однако Егорки нет, и Елена Ивановна предлагает садиться в лодки.
Их две. В меньшую на весла садятся старшие мальчики - с ними поедет
Елена Ивановна. Большую должен вести Ефим Кондратьевич, и туда, ойкая
и тараторя, забираются девочки. Одна из них проходит на нос, но только
усаживается на широкую и длинную скамейку и опускает ноги вниз, на
ворох стеблей привянувшего аира, как тут же с визгом вздергивает их и
кричит:
- Ноги! Ноги!..
Никто ничего не понимает, но Тимофей догадывается сразу.
Расталкивая девочек, он бежит на нос и из-под скамейки вытаскивает за
ноги Егорку. Тот упирается, цепляется руками за весла, скамейку, но
Тимофей молча и сердито отдирает его пальцы и тащит на берег.
Сначала все смеются, но лицо Егорки выражает такое отчаяние, он с
такой мольбой переводит глаза с одного на другого и - видно по всему -
так оглушительно сейчас заревет, что всем становится его жалко.
- А может, возьмем его, Елена Ивановна? - нерешительно спрашивает
Нюра. - Мы за ним приглядим. Да, девочки?
- Да-да! Мы посмотрим за ним! - подхватывают девочки. - Возьмите
его, Елена Ивановна!
Елена Ивановна вопросительно смотрит на Тимофея и Ефима
Кондратьевича.
- Возьмите, что ж! - усмехается Ефим Кондратьевич. - Малец
любопытный, интересно ему.
- Я вот всыплю ему сейчас "интереса" и домой отправлю! - сердито
говорит Тимофей.
Губы Егорки растягиваются в назревающем плаче, он поворачивается
к Елене Ивановне и из последних сил выдавливает:
- Сами говорили - "желающие"... А я - желающий...
- Вот что, желающий, - решается Елена Ивановна. - Иди садись со
мной и на острове - от меня ни на шаг! Хорошо?
- Л-адно... - со всхлипом произносит Егорка и поспешно лезет в
лодку.
Он сразу успокаивается и, вертя головой во все стороны, следит за
тем, как пионеры усаживаются, как отчаливает лодка Ефима
Кондратьевича, как гребет Костя. На брата, сидящего за вторым веслом
рядом с Костей, он не смотрит.
Лодка удаляется от берега, кругом - только сверкающая под солнцем
вода, и Егорке становится жутко. Он потихоньку сползает с банки и
садится на дно лодки - там от воды подальше и не так страшно.
- Испугался? - спрашивает Елена Ивановна.
Егорка сопит, разглядывает, ощупывает решетку на дне и не
отвечает. Потом, видя, что ничего не случается, все сидят спокойно, он
вползает обратно на банку, но на всякий случай старается держаться как
можно ближе к Елене Ивановне. Через Днепр он переправляется первый
раз, и любопытство оказывается сильнее страха. А интересно вокруг все.
По реке плывут веточки, травинки. Откуда они плывут и куда? Вода
вовсе не течет спокойно, а ходит кругами, будто закипает, и снизу
поднимается что-то мутно-желтое.
- Это чего? - спрашивает Егорка.
- Песок, - отвечают ему.
Егорка надолго задумывается. Песок лежит на дне, а как же и зачем
он поднимается наверх? Может, над ним смеются и обманывают? Но никто
не смеется, рядом сидит Елена Ивановна, она большая, при ней врать
побоятся. И все-таки: песок ведь не живой, и, если его бросить в воду,
он всегда тонет, это Егорка знает твердо - сколько раз он сам швырял
пригоршни песка в реку, и каждый раз тот сразу же шел ко дну.
Егорка так задумывается над этой неразрешимой загадкой, что
затаивает дыхание и краснеет от натуги.
- Ты что? - спрашивает Костя.
Егорка не сразу понимает и выпучивает глаза:
- Кого?
Все смеются, но Егорка не обращает внимания. Он показывает на
желтеющую песком суводь:
- А почему?
- Песок-то? Его течением со дна подхватывает и выносит наверх.
Егорка недоверчиво косится, потом поглядывает на Елену Ивановну -
она молчит. Значит, правда. Теперь понятно, почему он, Егорка, тонет.
Купается он в сельском ставке, где плавают гуси, а там никакого
течения нет, и Егорку неудержимо тянет на дно. Оказывается, надо
забраться туда, где глубоко и быстрое течение. Сначала он пойдет на
дно, а потом его течение само вытащит наверх. А вдруг не вытащит? Все
говорят, что он толстый и тяжелый. И потом, другие ребята - они же
плавают и в ставке... Нет, тут что-то не так, наверно, его все-таки
обманывают, И Егорка опять надолго задумывается.
- Гадюка! Гадюка плывет! - кричат девочки на большой лодке.
Все сразу поворачиваются в ту сторону, лодка накреняется.
- Сидите спокойно! - строго говорит Елена Ивановна.
Ребята садятся по-прежнему, но изо всех сил вытягивают шеи,
вглядываются в воду. От большой лодки к ним, разрезая россыпь
солнечных зайчиков, движется маленькая головка, от нее разбегаются,
как усы, такие же маленькие волны.
- Эх, вы! - кричит зоркий Тимофей. - Это уж, а не гадюка!
Он вынимает из уключины весло и, когда уж подплывает близко,
подцепляет его веслом и выхватывает на воздух. Сверкающая на солнце
змейка судорожно изгибается, срывается с весла и ныряет под лодку.
Ребята готовы продолжать охоту, но Елена Ивановна не разрешает, и, с
сожалением поглядывая на уплывающего ужа, Костя и Тимофей опять
берутся за весла.
Вот и остров. Все выскакивают, начинают дурачиться, бегать по
раскаленному песку. Только один Митя Дымко остается серьезным.
Он торжественно выносит отрядный флажок, вонзает его древко в
песок и кричит:
- Тихо, ребята!
- Не будем терять времени, - говорит Елена Ивановна, - работы
много. Сделаем так, как договорились вчера: мальчики рубят, девочки
подносят лозу сюда, к лодкам. Кто хорошо гребет, будет помогать Ефиму
Кондратьевичу перевозить.
- Лесорубы, взять топоры - и ко мне! - командует Митя.
- Подносчики - ко мне! - звонко кричит белокурая девочка с
большими, будто удивленными, глазами.
Костя уже знает, что это и есть Галя Здравствуй.
Девочки собираются вокруг Гали. Костя и другие ребята вытаскивают
из лодки топоры и идут к Мите. Тимофей, Миша и молчаливый долговязый
Борис остаются возле лодок - они будут перевозчиками.
- Только вот что, лесорубы, - предупреждает Ефим Кондратьевич. -
Подряд не рубите: изводить под корень кусты не к чему. И выбирайте
лозу тонкую и подлиннее. И с топорами поаккуратнее, ноги себе не
покалечьте.
- Есть не рубить подряд, выбирать тоньше и длинней! -
отчеканивает Митя. - За мной!
Закинув топоры на плечи, как заправские лесорубы, ребята бегут к
зарослям тальника, и над островом рассыпаются легкие, приглушенные
удары топоров о сырую лозу. Следом за мальчиками идут девочки,
подбирают срубленные прутья. Елена Ивановна показывает, как тонкой,
гибкой лозой связывать прутья в пучки. Егорка не отстает от Елены
Ивановны и тоже старательно собирает прутья, с завистью поглядывая на
орудующих топорами мальчиков.
Костя ожесточенно врубается в заросли и следит за работающим
неподалеку Митей - не обгоняет ли он. Митя рубит спокойно и
неторопливо, но быстро движется вперед - гнаться за ним не так просто.
Слева от Кости - рыжий Сеня Журило. Он отрядный горнист, и за спиной у
него болтается начищенный до ослепительного блеска горн.
- Мы как в джунглях, правда? - говорит Мите Костя. - И прорубаем
дорогу сквозь заросли лиан.
- Это тальник-то - джунгли? - иронически переспрашивает Митя. -
Придумал тоже! Ты руби давай, держи равнение!..
Симпатии Кости к Мите сразу гаснут. Никакой фантазии у человека!
Может, он и умный, а сухарь... На Митю он больше не обращает внимания,
ему не скучно и одному. Он вспоминает прочитанную перед отъездом
книжку "Дерсу Узала" и воображает себя то отважным Арсеньевым,
пробирающимся через девственные дебри Сихотэ-Алиня, то его
проводником. Костя до сих пор так и не решил, кем лучше быть, - и тот
и другой ему нравятся одинаково...
- Лодки уже нагрузились и отчалили! - кричит вернувшаяся с берега
Нюра.
- Сеня, труби перерыв, - говорит Елена Ивановна.
Сеня снимает горн, прикладывает мундштук к губам, а раструб
поднимает к небу.
"Тра-та-та-та..." - плывет над рекой звонкий голос меди.
Костя еще совсем не устал, он только раззадорился по-настоящему,
но подчиняется этому призыву и идет, как и все, на полянку к Елене
Ивановне. Ребята обсуждают и подсчитывают, сколько еще надо нарубить
лозы, а Костя ложится на бок и наблюдает за Егоркой.
Тот, обойдя поляну, нашел под кустом какую-то норку, лег на живот
и старается в нее заглянуть. В норе темно, Егорке ничего не видно, и
он засовывает туда руку, потом начинает тыкать веткой.
Костя наблюдает за Егоркой и старается вспомнить, на кого он
похож. Да что ж тут вспоминать? На Лельку, конечно! Они совсем разные
и все-таки очень похожи. Вот так же и Лелька всегда пристает к Косте,
пробует за ним увязаться, хочет делать то, что делает он, а Костя ее
гонит и шпыняет. Она обижается, иногда даже плачет, но обида скоро
проходит, и она опять липнет к нему. Конечно, ей, как и Егорке,
интересно все, что делают старшие, и хочется делать то же самое,
Корректоры Н. М. Кожемякина и Т. Ф. Юдичева.
на нее внимания, как Тимофей на Егорку. Свинство, конечно, если
разобраться!..
Лелька далеко, а угрызения совести и благородный порыв не дают
покоя сейчас. Костя поднимается:
- Елена Ивановна, можно, я Егорке остров покажу?
- Хорошо. Только смотри - к воде не подходить!
- Я же не маленький, понимаю... Егор, пошли со мной!
Егорка с готовностью вскакивает и бежит к Косте. Минуя вырубки,
они идут в глубь острова. Идут медленно, потому что Егорка поминутно
останавливается и сосредоточенно разглядывает то гусеницу, ползущую по
ветке, то крапивницу, сложившую крылья, как парус, то неведомо откуда
и как попавший на остров рваный опорок.
На небольшой полянке, освещенной солнцем, шевелится что-то
зеленовато-бурое. Костя бросается вперед. Черепаха! Маленькая, но
совсем настоящая, живая черепаха. Привезти в Киев живую черепаху - вот
это да! Черепаха пытается убежать, но Костя хватает ее за панцирь;
черепаха прячет голову, ноги и замирает. Рядом с Костей, пыхтя от
волнения, уже сидит на корточках Егорка:
- Это кого ты?
- Черепаха! Живая! Вот я ее сейчас переверну на спину, и она
никуда не убежит.
Костя переворачивает ее. Некоторое время черепаха лежит
неподвижно, потом осторожно высовывает голову, ноги и пытается
зацепиться ими за землю.
- Но, не балуй! - щелкает ее Костя пальцем по панцирю, и та опять
прячет конечности. - Скорей! Сюда! - кричит Костя.
С треском продираясь через кусты, сбегаются ребята, окружают
Костину добычу. Девочки восхищаются и ужасаются, мальчики не склонны к
восторгам - они видали и покрупнее. Егорка сидит над черепахой в
совершенном оцепенении, потом поднимает голову и решительно говорит:
- Неправда!
- Что неправда? - хохочут ребята.
- Мне Сашко сказал: "Я тебя изуродоваю, как бог черепаху". А она
вовсе и не поуродованная. Обыкновенная. С руками, с ногами...
Произнеся эту длинную речь и не обращая внимания на хохот, он
наклоняется над черепахой и опять цепенеет.
- Довольно, ребята! Пора за работу, - говорит Митя, - а то мы с
этой черепахой возимся, а лодки вон уже возвращаются.
Сеня Журило опять рассыпает певучие рулады, опять мягко стучат
топоры, и девочки бегают к берегу со связками тальника. Рубщики уходят
все дальше в глубь зарослей, но Егорка не хочет уходить, и сдвинуть
его удается только Косте, который переносит черепаху на новое место.
Улучив момент, когда перевернутая на спину черепаха высовывает
конечности, Костя привязывает к ее ноге бечевку. Егорка крепко держит
в руках бечевку и теперь уже не боится, что черепаха убежит.
Еще трижды трубит Сеня, трижды уходят и возвращаются лодки, и
наконец Ефим Кондратьевич передает через Нюру, что рубить довольно -
на полуторку хватит, пора возвращаться. Солнце давно перевалило к
западу и часа через три сядет. Ребята усаживаются на берегу и следят,
как высоко нагруженные пучками тальника лодки медленно идут в
последний раз к берегу, потом плывут обратно. Говорить никому не
хочется, все устали, только Митя коротко и четко сообщает, что
поработали как будто неплохо, никто не лодырничал, не отлынивал и что
хотя Костя и не из их отряда - работал он наравне с лучшими рубщиками.
Костя уже бесповоротно решил, что Митя этот окончательный сухарь, тем
не менее похвала ему приятна.
Рассаживаются в лодки, как и прежде. Костя и Тимофей гребут.
Егорка возится с черепахой. Он боится, что она подохнет от голода, и
пытается запихать ей в рот то пучок травы, то двух стрекоз, которым он
поотрывал крылья, чтоб не улетели. Черепаха тычется по дну лодки в
разные стороны, есть ничего не хочет, и Егорка расстраивается.
- Не бойся, - говорит Костя, - черепахи могут долго без пищи
обходиться. Она, может, до самого Киева есть не будет.
Только приблизившись к берегу, все видят, какую огромную кучу
тальника они нарубили. Там уже стоит полуторка, Иван Кузьмич и шофер
грузят связки в кузов.
Первым спрыгивает на берег, держа флажок, Митя и подает команду:
- Построиться!
Теперь уже Костя тоже становится в шеренгу между Тимофеем и
Нюрой, и ему никто ничего не говорит, только Митя удивленно поводит
бровью, но и он, видно, понимает, что Костя заслужил это право.
Иван Кузьмич идет к строю. Митя передает флажок правофланговому и
рапортует:
- Товарищ бригадир! Отряд имени Саши Чекалина полностью выполнил
специальное задание. Никаких происшествий и случаев не случилось.
Рапорт сдан.
Иван Кузьмич не знает, как полагается отвечать по форме, и
говорит просто и сердечно:
- Спасибо, ребята! Поработали вы на славу. Большое вам от колхоза
спасибо!
- Всегда готовы! - гремит дружный ответ.
- Давайте поможем и нагрузить? - предлагает Елена Ивановна.
- Даешь! - кричат все и, словно штурмуя, бросаются к вороху
тальника.
Иван Кузьмич и шофер еле успевают укладывать сыплющиеся со всех
сторон связки. Через несколько минут тальник высокой горой возвышается
над кузовом, шофер обвязывает его веревкой, чтобы не рассыпался.
- Ребята небось притомились? - говорит Елене Ивановне Иван
Кузьмич. - Погодите, мы второй ходкой заберем вас.
- Зачем зря машину гонять, бензин жечь? - рассудительно возражает
Митя. - И вы же в объезд поедете, а мы прямиком, через яр, раньше вас
дома будем.
- Вот только малыша заберите с собой, - говорит Елена Ивановна.
- Этого? А, Егор Тимофеевич! - улыбается Иван Кузьмич. - Хочешь
прокатиться? Вагон люкс, первого класса, мягкий, со свежим ветром.
Он подхватывает Егорку и перебрасывает шоферу, который все еще
стоит наверху тальниковой горы.
Лицо Егорки расплывается в блаженной улыбке, но сейчас же
растерянно вытягивается: черепаха осталась внизу!
Костя поднимает черепаху. Это его находка, и он собирался везти
ее домой, ему очень жалко с ней расставаться. Но колеблется он не
больше секунды и забрасывает черепаху наверх:
- Держи свой зверинец!
Егорка хватает бечевку обеими руками и опять расплывается в
улыбке.
- Стройтесь, ребята! - говорит Елена Ивановна. - Пора домой.
Опять гремит Сенина труба, рокочет барабан, отряд шагает через
луг к яру. Иван Кузьмич взбирается наверх, к Егорке, шофер заводит
мотор.
- До свиданья, Горка-Егорка! - кричит Нюра и машет ему рукой.
Машина удаляется. Покачиваясь на мягкой тальниковой горе, сидит
Егорка, держит обеими руками черепаху, и лицо его выражает полнейшее
счастье.
Зной становится все сильнее. Каждое утро на небе появляются
сверкающие, как снег, клубы облаков. Словно боясь обжечься и растаять,
они стороной обходят солнце и все-таки тают задолго до вечера. Ефим
Кондратьевич покачивает головой и говорит, что так, без дождя,
пропадут все огороды. Тимофей тревожится о своих саженцах, а Костя
чувствует себя как нельзя лучше. Вот если бы только по ночам не было
так душно. Просыпаясь ночью от духоты, он замечает, как где-то далеко
вспыхивают немотные зарницы, и загадывает на завтра дождь, но на
следующий день повторяется то же самое. Смола течет с лодок горячими
черными слезами, скручиваются в трубки и шуршат, как бумажные, листья
тальника.
В воскресенье Нюра, приготовив обед, уходит к бабушке. Ребята
почему-то не приходят, и Костя остается один.
День выдается на редкость жаркий и душный.
- Как бы дождя не натянуло - больно уж парко, - говорит за обедом
Ефим Кондратьевич.
- Нет, разгонит. Вот увидите! - уверенно возражает Костя.
- Побачимо... Раз хозяйка наша не пришла, придется тебе посуду
вымыть.
Костя долго мучается с тряпочкой и мочалкой, которыми Нюра моет
посуду, но тарелки почему-то так и остаются жирными и липкими. Тогда
он складывает горкой кастрюли и тарелки, несет к берегу и принимается
тереть песком. Работа оказывается долгой и канительной. Когда Костя
все же справляется с нею, пухнущие на глазах облака закрывают солнце.
Оно прорывается в одно, другое окошечко, но облака скоро смыкаются. С
запада, от горизонта, ползет угрюмая туча. Словно убегая от нее,
впереди несется тонкая гряда белых облачков, но туча медленно и
неотвратимо движется следом, клубясь и погромыхивая.
Река стекленеет и, как кажется Косте, останавливается. Замирают
беспокойные веточки плакучей ивы, шуршащие листья тальника. Туча
приносит не прохладу, а еще большую духоту. Где-то над мохнатой сизой
толщей, окутавшей небо, негромко и дробно гремит.
- Я, пожалуй, поеду. Стемнеет рано, - говорит Ефим Кондратьевич.
- Оставайся тут на хозяйстве.
Он уплывает, а Костя убирает посуду, ложится на спину и наблюдает
за тучами. Они затягивают все небо, громоздятся друг на друга.
Смеркается, потом темнеет. Ефим Кондратьевич не возвращается, Нюра
тоже. Должно быть, напугавшись туч, бабушка оставила ее ночевать.
Открыв двери и окна, чтобы хоть немножко освежить комнату сквозняком,
Костя ложится спать.
Будит его звон и грохот. Костя испуганно вскакивает и оторопело
смотрит в темноту. Через комнату с воем и свистом несется ветер,
хлопает створкой окна, со звоном вылетает стекло, дверь грохает об
стену и снова отлетает. С трудом преодолевая воющий напор воздуха,
Костя закрывает дверь, подбегает к окну. Под ногами хрустит битое
стекло, черепки, что-то впивается ему в пятку. Он захлопывает раму,
затыкает одеялом выбитую створку и, найдя спички, трясущимися руками
- Отряд имени Саши Чекалина построен в полном составе! По
неизвестным причинам не явились трое! Рапорт сдан!
- Рапорт принят! - салютует в ответ Елена Ивановна. - Будьте
готовы!
- Всегда готовы! - гремит линейка.
- Вольно, ребята! - негромко командует Елена Ивановна. - Очень
хорошо, что вы так аккуратно собрались. Колхоз обратился к нам с
просьбой о помощи. Для нас это - почетное задание, наш долг! И мы ему,
конечно, не откажем, правда?
- Всегда готовы! Конечно! Ясно! - кричит линейка.
- А сейчас бригадир Иван Кузьмич расскажет вам, в чем эта
просьба.
Иван Кузьмич одергивает свою выгоревшую гимнастерку, оглядывает
строй:
- Такое дело, ребята... Сейчас, вы знаете, время горячее, каждая
пара рук на счету, и оторвать с поля мы никого не можем. Ну, а свиньи
и прочая живность, - усмехается он в усы, - лезет во всякую щелку,
ищет, где смачнее. Товарищи колхозники обижаются: надо, мол, плетни
заделать, где прохудились. И правильно обижаются, конечно: заделать
надо. Кроме того, клуню надо подремонтировать. Что для этого
требуется? Требуется для этого дела исключительно лоза. На Старице, на
острове ее - завались, а послать нам некого - это же двух-трех человек
надо на целый день оторвать. Нарубить лозы - дело нетрудное и вам
вполне посильное. А доставку в колхоз - это мы уж сами обеспечим. Вот
такое дело. Понятно?
Строй отвечает восторженными воплями:
- Понятно! Ура! На остров! Хоч зараз!
Костя мучительно завидует стоящим на линейке.
Большелобый мальчик сердито хмурится и командует:
- Тихо!
- Значит, так, ребята, - говорит Елена Ивановна, когда строй
затихает, - сбор завтра здесь к двенадцати. Совет отряда останется, мы
распределим обязанности, кому что делать, и так далее. Вопросы есть?
- Елена Ивановна! - звенит голосок Нюры. - А можно нашему Косте с
нами? Он же тоже пионер, хотя и не нашего отряда.
Елена Ивановна оборачивается, узнает Костю, улыбается и кивает
ему:
- Конечно, можно! Всем желающим можно.
Костя вспыхивает от удовольствия. Молодец Нюрка! И эта Елена
Ивановна тоже, оказывается, ничего все-таки... Егорка, стоящий рядом,
надувается и пыхтит.
- Ты чего? - нагибается к нему Костя, но тот выпучивает глаза и
не отвечает.
Строй рассыпается, Миша и Тимофей подходят к Косте, через минуту
подбегает и Нюра, которая успела о чем-то переговорить с Еленой
Ивановной. Костя и Нюра идут к бабушке, потом домой.
Нюра попросила у Елены Ивановны разрешения в село не являться -
все равно отряд должен прийти к домику бакенщика, который будет
отправным пунктом.
Утром Нюра варит обед, а Костя свободен. Он бродит по луговине,
ловит кузнечиков и стрекоз: самых лучших он отдаст в школу для
коллекции, остальных подарит Лельке - она любит всяких букашек.
Издали Костя замечает, как на противоположном откосе Гремячего
яра показывается маленькая фигурка, быстро сползает, скатывается вниз.
Он долго ждет, пока фигурка покажется на этой стороне - кто может идти
к ним в такую рань? - но никто не показывается. Тогда Костя бежит к
яру и заглядывает с обрыва вниз.
Там, на дне, барахтается Егорка. Прорезанные водой подмывы
ступеньками сбегают вниз. Они почти в Егоркин рост, и, для того чтобы
взобраться на каждую такую ступеньку, Егорка сносит комья глины в
кучку, становится на нее, ложится на ступеньку животом, забрасывает
ногу и, взобравшись, снова собирает комья глины, чтобы преодолеть
следующий барьер. Он уже взмок, весь перепачкался глиной, но упрямо
лезет вверх.
- Егорка, ты куда? Давай я тебе помогу! - кричит Костя.
Егорка поднимает голову, пыхтя и отдуваясь смотрит на Костю, но
долго не отвечает.
- Я сам! - произносит он наконец и опять принимается за работу.
Костя ложится на землю и, свесившись, наблюдает за ним.
Егорка устал, комья глины под ногами у него разъезжаются,
крошатся, ему приходится отыскивать новые. В довершение всех бед
сверкающая перламутровая пуговица его отрывается, катится на дно яра,
и лишенные единственной опоры Егоркины штанишки ползут вниз.
- Эй, герой! Штаны потеряешь! - хохочет Костя.
Егорка не отвечает. Зажав в кулаке пояс штанов, он сползает вниз
за пуговицей. Карманов у него нет, девать ее некуда, в руке она
мешает. После некоторого раздумья он впихивает ее за щеку и снова
карабкается наверх.
- Так ты до вечера не вылезешь. Погоди, - говорит Костя.
Он сбегает вниз и подсаживает Егорку со ступеньки на ступеньку.
Взобравшись наверх, Егорка вынимает из-за щеки пуговицу и
независимо говорит:
- Кабы не пугвица, я бы сам... Подумаешь!
- Да куда ты идешь?
- Треба, - коротко отвечает он и направляется к домику бакенщика.
- Горка-Егорка! - всплескивает руками Нюра, увидев его. - Ты
зачем? А извозился-то! Где ж твоя пуговица?
- Вот, - разжимает кулак Егорка, придерживая другой рукой
сползающие штаны.
- А ну, снимай! - командует Нюра. - Иди мойся, а я пришью.
Егорка послушно раздевается - Нюре он доверяет больше, чем Косте,
- идет мыться, а Нюра вытряхивает из его одежонки глиняную пыль,
пришивает пуговицу.
- Это он с нами прилаживается. Ох и задаст ему Тимка, как
увидит!.. Ты что, с нами хочешь? - спрашивает Нюра.
- Ага, - не оборачиваясь, отвечает Егорка.
- Тебя не возьмут, ты маленький.
- А я все одно поеду! - упрямо говорит Егорка и надувается.
- Ладно, не надувайся. Идем поедим, а то нам скоро ехать надо.
Егорка беспрекословно идет следом и ест все, что подставляет ему
Нюра. Он внимательно и неторопливо оглядывает все вокруг и слушает, но
в то же время в нем непрерывно идет напряженная мыслительная работа.
Силясь додумать или понять что-либо занимающее его, он перестает есть,
даже затаивает дыхание, словно боится спугнуть ускользающую мысль.
Если в такую минуту его спрашивают о чем-нибудь, он выпучивает
глаза и, не понимая, переспрашивает;
- Кого?
Костя и Нюра смеются, им обоим Егорка нравится. Нравится он и
Ефиму Кондратьевичу.
- Самостоятельный мужчина, - усмехаясь, говорит он.
Возле Гремячего яра трубит горн, рокочет барабан. Нюра и Костя
бегут навстречу отряду.
Впереди отряда шагает большелобый мальчик. В вытянутых руках он
держит флажок.
- Это наш председатель совета отряда, Митя Дымко. Умный - просто
ужас! Он как начнет говорить, всех забивает! - сообщает Нюра Косте. -
Здравствуйте, Елена Ивановна! Нам можно в строй, Елена Ивановна?
Они пристраиваются в хвост колонны.
Возле дома колонну встречает Ефим Кондратьевич. Костя и Нюра
рассказали ему о специальном задании, но он, оказывается, знал о нем
еще раньше: накануне он был в селе, и председатель колхоза договорился
с ним, чтобы он присмотрел за рубкой и обеспечил перевозку ребят и
лозы.
- Здравствуйте, Ефим Кондратьевич! Вы поможете нам переправиться?
- спрашивает Елена Ивановна.
- Мое почтение! Помогу, а как же. Вам одной на реке с этой
командой трудно будет.
Строй рассыпается. Нюра подбегает к Тимофею:
- А к нам знаешь кто прибежал? Егорка ваш.
- Ну! - встревожено вскидывается Тимофей.
- Ага. Я, говорит, с вами поеду...
- Вот я ему "поеду"!
- Тато, а где Егорка?
- Да тут все время вертелся.
Тимофей, Нюра, а потом чуть не весь отряд начинают искать, но не
находят - Егорка исчез.
- Что ж мы зря ищем, время теряем? - рассудительно говорит Митя
Дымко. - Он, наверно, испугался, что ему попадет, и убежал.
- Ну да, испугаешь его, настырного!.. - недоверчиво тянет
Тимофей.
Однако Егорки нет, и Елена Ивановна предлагает садиться в лодки.
Их две. В меньшую на весла садятся старшие мальчики - с ними поедет
Елена Ивановна. Большую должен вести Ефим Кондратьевич, и туда, ойкая
и тараторя, забираются девочки. Одна из них проходит на нос, но только
усаживается на широкую и длинную скамейку и опускает ноги вниз, на
ворох стеблей привянувшего аира, как тут же с визгом вздергивает их и
кричит:
- Ноги! Ноги!..
Никто ничего не понимает, но Тимофей догадывается сразу.
Расталкивая девочек, он бежит на нос и из-под скамейки вытаскивает за
ноги Егорку. Тот упирается, цепляется руками за весла, скамейку, но
Тимофей молча и сердито отдирает его пальцы и тащит на берег.
Сначала все смеются, но лицо Егорки выражает такое отчаяние, он с
такой мольбой переводит глаза с одного на другого и - видно по всему -
так оглушительно сейчас заревет, что всем становится его жалко.
- А может, возьмем его, Елена Ивановна? - нерешительно спрашивает
Нюра. - Мы за ним приглядим. Да, девочки?
- Да-да! Мы посмотрим за ним! - подхватывают девочки. - Возьмите
его, Елена Ивановна!
Елена Ивановна вопросительно смотрит на Тимофея и Ефима
Кондратьевича.
- Возьмите, что ж! - усмехается Ефим Кондратьевич. - Малец
любопытный, интересно ему.
- Я вот всыплю ему сейчас "интереса" и домой отправлю! - сердито
говорит Тимофей.
Губы Егорки растягиваются в назревающем плаче, он поворачивается
к Елене Ивановне и из последних сил выдавливает:
- Сами говорили - "желающие"... А я - желающий...
- Вот что, желающий, - решается Елена Ивановна. - Иди садись со
мной и на острове - от меня ни на шаг! Хорошо?
- Л-адно... - со всхлипом произносит Егорка и поспешно лезет в
лодку.
Он сразу успокаивается и, вертя головой во все стороны, следит за
тем, как пионеры усаживаются, как отчаливает лодка Ефима
Кондратьевича, как гребет Костя. На брата, сидящего за вторым веслом
рядом с Костей, он не смотрит.
Лодка удаляется от берега, кругом - только сверкающая под солнцем
вода, и Егорке становится жутко. Он потихоньку сползает с банки и
садится на дно лодки - там от воды подальше и не так страшно.
- Испугался? - спрашивает Елена Ивановна.
Егорка сопит, разглядывает, ощупывает решетку на дне и не
отвечает. Потом, видя, что ничего не случается, все сидят спокойно, он
вползает обратно на банку, но на всякий случай старается держаться как
можно ближе к Елене Ивановне. Через Днепр он переправляется первый
раз, и любопытство оказывается сильнее страха. А интересно вокруг все.
По реке плывут веточки, травинки. Откуда они плывут и куда? Вода
вовсе не течет спокойно, а ходит кругами, будто закипает, и снизу
поднимается что-то мутно-желтое.
- Это чего? - спрашивает Егорка.
- Песок, - отвечают ему.
Егорка надолго задумывается. Песок лежит на дне, а как же и зачем
он поднимается наверх? Может, над ним смеются и обманывают? Но никто
не смеется, рядом сидит Елена Ивановна, она большая, при ней врать
побоятся. И все-таки: песок ведь не живой, и, если его бросить в воду,
он всегда тонет, это Егорка знает твердо - сколько раз он сам швырял
пригоршни песка в реку, и каждый раз тот сразу же шел ко дну.
Егорка так задумывается над этой неразрешимой загадкой, что
затаивает дыхание и краснеет от натуги.
- Ты что? - спрашивает Костя.
Егорка не сразу понимает и выпучивает глаза:
- Кого?
Все смеются, но Егорка не обращает внимания. Он показывает на
желтеющую песком суводь:
- А почему?
- Песок-то? Его течением со дна подхватывает и выносит наверх.
Егорка недоверчиво косится, потом поглядывает на Елену Ивановну -
она молчит. Значит, правда. Теперь понятно, почему он, Егорка, тонет.
Купается он в сельском ставке, где плавают гуси, а там никакого
течения нет, и Егорку неудержимо тянет на дно. Оказывается, надо
забраться туда, где глубоко и быстрое течение. Сначала он пойдет на
дно, а потом его течение само вытащит наверх. А вдруг не вытащит? Все
говорят, что он толстый и тяжелый. И потом, другие ребята - они же
плавают и в ставке... Нет, тут что-то не так, наверно, его все-таки
обманывают, И Егорка опять надолго задумывается.
- Гадюка! Гадюка плывет! - кричат девочки на большой лодке.
Все сразу поворачиваются в ту сторону, лодка накреняется.
- Сидите спокойно! - строго говорит Елена Ивановна.
Ребята садятся по-прежнему, но изо всех сил вытягивают шеи,
вглядываются в воду. От большой лодки к ним, разрезая россыпь
солнечных зайчиков, движется маленькая головка, от нее разбегаются,
как усы, такие же маленькие волны.
- Эх, вы! - кричит зоркий Тимофей. - Это уж, а не гадюка!
Он вынимает из уключины весло и, когда уж подплывает близко,
подцепляет его веслом и выхватывает на воздух. Сверкающая на солнце
змейка судорожно изгибается, срывается с весла и ныряет под лодку.
Ребята готовы продолжать охоту, но Елена Ивановна не разрешает, и, с
сожалением поглядывая на уплывающего ужа, Костя и Тимофей опять
берутся за весла.
Вот и остров. Все выскакивают, начинают дурачиться, бегать по
раскаленному песку. Только один Митя Дымко остается серьезным.
Он торжественно выносит отрядный флажок, вонзает его древко в
песок и кричит:
- Тихо, ребята!
- Не будем терять времени, - говорит Елена Ивановна, - работы
много. Сделаем так, как договорились вчера: мальчики рубят, девочки
подносят лозу сюда, к лодкам. Кто хорошо гребет, будет помогать Ефиму
Кондратьевичу перевозить.
- Лесорубы, взять топоры - и ко мне! - командует Митя.
- Подносчики - ко мне! - звонко кричит белокурая девочка с
большими, будто удивленными, глазами.
Костя уже знает, что это и есть Галя Здравствуй.
Девочки собираются вокруг Гали. Костя и другие ребята вытаскивают
из лодки топоры и идут к Мите. Тимофей, Миша и молчаливый долговязый
Борис остаются возле лодок - они будут перевозчиками.
- Только вот что, лесорубы, - предупреждает Ефим Кондратьевич. -
Подряд не рубите: изводить под корень кусты не к чему. И выбирайте
лозу тонкую и подлиннее. И с топорами поаккуратнее, ноги себе не
покалечьте.
- Есть не рубить подряд, выбирать тоньше и длинней! -
отчеканивает Митя. - За мной!
Закинув топоры на плечи, как заправские лесорубы, ребята бегут к
зарослям тальника, и над островом рассыпаются легкие, приглушенные
удары топоров о сырую лозу. Следом за мальчиками идут девочки,
подбирают срубленные прутья. Елена Ивановна показывает, как тонкой,
гибкой лозой связывать прутья в пучки. Егорка не отстает от Елены
Ивановны и тоже старательно собирает прутья, с завистью поглядывая на
орудующих топорами мальчиков.
Костя ожесточенно врубается в заросли и следит за работающим
неподалеку Митей - не обгоняет ли он. Митя рубит спокойно и
неторопливо, но быстро движется вперед - гнаться за ним не так просто.
Слева от Кости - рыжий Сеня Журило. Он отрядный горнист, и за спиной у
него болтается начищенный до ослепительного блеска горн.
- Мы как в джунглях, правда? - говорит Мите Костя. - И прорубаем
дорогу сквозь заросли лиан.
- Это тальник-то - джунгли? - иронически переспрашивает Митя. -
Придумал тоже! Ты руби давай, держи равнение!..
Симпатии Кости к Мите сразу гаснут. Никакой фантазии у человека!
Может, он и умный, а сухарь... На Митю он больше не обращает внимания,
ему не скучно и одному. Он вспоминает прочитанную перед отъездом
книжку "Дерсу Узала" и воображает себя то отважным Арсеньевым,
пробирающимся через девственные дебри Сихотэ-Алиня, то его
проводником. Костя до сих пор так и не решил, кем лучше быть, - и тот
и другой ему нравятся одинаково...
- Лодки уже нагрузились и отчалили! - кричит вернувшаяся с берега
Нюра.
- Сеня, труби перерыв, - говорит Елена Ивановна.
Сеня снимает горн, прикладывает мундштук к губам, а раструб
поднимает к небу.
"Тра-та-та-та..." - плывет над рекой звонкий голос меди.
Костя еще совсем не устал, он только раззадорился по-настоящему,
но подчиняется этому призыву и идет, как и все, на полянку к Елене
Ивановне. Ребята обсуждают и подсчитывают, сколько еще надо нарубить
лозы, а Костя ложится на бок и наблюдает за Егоркой.
Тот, обойдя поляну, нашел под кустом какую-то норку, лег на живот
и старается в нее заглянуть. В норе темно, Егорке ничего не видно, и
он засовывает туда руку, потом начинает тыкать веткой.
Костя наблюдает за Егоркой и старается вспомнить, на кого он
похож. Да что ж тут вспоминать? На Лельку, конечно! Они совсем разные
и все-таки очень похожи. Вот так же и Лелька всегда пристает к Косте,
пробует за ним увязаться, хочет делать то, что делает он, а Костя ее
гонит и шпыняет. Она обижается, иногда даже плачет, но обида скоро
проходит, и она опять липнет к нему. Конечно, ей, как и Егорке,
интересно все, что делают старшие, и хочется делать то же самое,
Корректоры Н. М. Кожемякина и Т. Ф. Юдичева.
на нее внимания, как Тимофей на Егорку. Свинство, конечно, если
разобраться!..
Лелька далеко, а угрызения совести и благородный порыв не дают
покоя сейчас. Костя поднимается:
- Елена Ивановна, можно, я Егорке остров покажу?
- Хорошо. Только смотри - к воде не подходить!
- Я же не маленький, понимаю... Егор, пошли со мной!
Егорка с готовностью вскакивает и бежит к Косте. Минуя вырубки,
они идут в глубь острова. Идут медленно, потому что Егорка поминутно
останавливается и сосредоточенно разглядывает то гусеницу, ползущую по
ветке, то крапивницу, сложившую крылья, как парус, то неведомо откуда
и как попавший на остров рваный опорок.
На небольшой полянке, освещенной солнцем, шевелится что-то
зеленовато-бурое. Костя бросается вперед. Черепаха! Маленькая, но
совсем настоящая, живая черепаха. Привезти в Киев живую черепаху - вот
это да! Черепаха пытается убежать, но Костя хватает ее за панцирь;
черепаха прячет голову, ноги и замирает. Рядом с Костей, пыхтя от
волнения, уже сидит на корточках Егорка:
- Это кого ты?
- Черепаха! Живая! Вот я ее сейчас переверну на спину, и она
никуда не убежит.
Костя переворачивает ее. Некоторое время черепаха лежит
неподвижно, потом осторожно высовывает голову, ноги и пытается
зацепиться ими за землю.
- Но, не балуй! - щелкает ее Костя пальцем по панцирю, и та опять
прячет конечности. - Скорей! Сюда! - кричит Костя.
С треском продираясь через кусты, сбегаются ребята, окружают
Костину добычу. Девочки восхищаются и ужасаются, мальчики не склонны к
восторгам - они видали и покрупнее. Егорка сидит над черепахой в
совершенном оцепенении, потом поднимает голову и решительно говорит:
- Неправда!
- Что неправда? - хохочут ребята.
- Мне Сашко сказал: "Я тебя изуродоваю, как бог черепаху". А она
вовсе и не поуродованная. Обыкновенная. С руками, с ногами...
Произнеся эту длинную речь и не обращая внимания на хохот, он
наклоняется над черепахой и опять цепенеет.
- Довольно, ребята! Пора за работу, - говорит Митя, - а то мы с
этой черепахой возимся, а лодки вон уже возвращаются.
Сеня Журило опять рассыпает певучие рулады, опять мягко стучат
топоры, и девочки бегают к берегу со связками тальника. Рубщики уходят
все дальше в глубь зарослей, но Егорка не хочет уходить, и сдвинуть
его удается только Косте, который переносит черепаху на новое место.
Улучив момент, когда перевернутая на спину черепаха высовывает
конечности, Костя привязывает к ее ноге бечевку. Егорка крепко держит
в руках бечевку и теперь уже не боится, что черепаха убежит.
Еще трижды трубит Сеня, трижды уходят и возвращаются лодки, и
наконец Ефим Кондратьевич передает через Нюру, что рубить довольно -
на полуторку хватит, пора возвращаться. Солнце давно перевалило к
западу и часа через три сядет. Ребята усаживаются на берегу и следят,
как высоко нагруженные пучками тальника лодки медленно идут в
последний раз к берегу, потом плывут обратно. Говорить никому не
хочется, все устали, только Митя коротко и четко сообщает, что
поработали как будто неплохо, никто не лодырничал, не отлынивал и что
хотя Костя и не из их отряда - работал он наравне с лучшими рубщиками.
Костя уже бесповоротно решил, что Митя этот окончательный сухарь, тем
не менее похвала ему приятна.
Рассаживаются в лодки, как и прежде. Костя и Тимофей гребут.
Егорка возится с черепахой. Он боится, что она подохнет от голода, и
пытается запихать ей в рот то пучок травы, то двух стрекоз, которым он
поотрывал крылья, чтоб не улетели. Черепаха тычется по дну лодки в
разные стороны, есть ничего не хочет, и Егорка расстраивается.
- Не бойся, - говорит Костя, - черепахи могут долго без пищи
обходиться. Она, может, до самого Киева есть не будет.
Только приблизившись к берегу, все видят, какую огромную кучу
тальника они нарубили. Там уже стоит полуторка, Иван Кузьмич и шофер
грузят связки в кузов.
Первым спрыгивает на берег, держа флажок, Митя и подает команду:
- Построиться!
Теперь уже Костя тоже становится в шеренгу между Тимофеем и
Нюрой, и ему никто ничего не говорит, только Митя удивленно поводит
бровью, но и он, видно, понимает, что Костя заслужил это право.
Иван Кузьмич идет к строю. Митя передает флажок правофланговому и
рапортует:
- Товарищ бригадир! Отряд имени Саши Чекалина полностью выполнил
специальное задание. Никаких происшествий и случаев не случилось.
Рапорт сдан.
Иван Кузьмич не знает, как полагается отвечать по форме, и
говорит просто и сердечно:
- Спасибо, ребята! Поработали вы на славу. Большое вам от колхоза
спасибо!
- Всегда готовы! - гремит дружный ответ.
- Давайте поможем и нагрузить? - предлагает Елена Ивановна.
- Даешь! - кричат все и, словно штурмуя, бросаются к вороху
тальника.
Иван Кузьмич и шофер еле успевают укладывать сыплющиеся со всех
сторон связки. Через несколько минут тальник высокой горой возвышается
над кузовом, шофер обвязывает его веревкой, чтобы не рассыпался.
- Ребята небось притомились? - говорит Елене Ивановне Иван
Кузьмич. - Погодите, мы второй ходкой заберем вас.
- Зачем зря машину гонять, бензин жечь? - рассудительно возражает
Митя. - И вы же в объезд поедете, а мы прямиком, через яр, раньше вас
дома будем.
- Вот только малыша заберите с собой, - говорит Елена Ивановна.
- Этого? А, Егор Тимофеевич! - улыбается Иван Кузьмич. - Хочешь
прокатиться? Вагон люкс, первого класса, мягкий, со свежим ветром.
Он подхватывает Егорку и перебрасывает шоферу, который все еще
стоит наверху тальниковой горы.
Лицо Егорки расплывается в блаженной улыбке, но сейчас же
растерянно вытягивается: черепаха осталась внизу!
Костя поднимает черепаху. Это его находка, и он собирался везти
ее домой, ему очень жалко с ней расставаться. Но колеблется он не
больше секунды и забрасывает черепаху наверх:
- Держи свой зверинец!
Егорка хватает бечевку обеими руками и опять расплывается в
улыбке.
- Стройтесь, ребята! - говорит Елена Ивановна. - Пора домой.
Опять гремит Сенина труба, рокочет барабан, отряд шагает через
луг к яру. Иван Кузьмич взбирается наверх, к Егорке, шофер заводит
мотор.
- До свиданья, Горка-Егорка! - кричит Нюра и машет ему рукой.
Машина удаляется. Покачиваясь на мягкой тальниковой горе, сидит
Егорка, держит обеими руками черепаху, и лицо его выражает полнейшее
счастье.
Зной становится все сильнее. Каждое утро на небе появляются
сверкающие, как снег, клубы облаков. Словно боясь обжечься и растаять,
они стороной обходят солнце и все-таки тают задолго до вечера. Ефим
Кондратьевич покачивает головой и говорит, что так, без дождя,
пропадут все огороды. Тимофей тревожится о своих саженцах, а Костя
чувствует себя как нельзя лучше. Вот если бы только по ночам не было
так душно. Просыпаясь ночью от духоты, он замечает, как где-то далеко
вспыхивают немотные зарницы, и загадывает на завтра дождь, но на
следующий день повторяется то же самое. Смола течет с лодок горячими
черными слезами, скручиваются в трубки и шуршат, как бумажные, листья
тальника.
В воскресенье Нюра, приготовив обед, уходит к бабушке. Ребята
почему-то не приходят, и Костя остается один.
День выдается на редкость жаркий и душный.
- Как бы дождя не натянуло - больно уж парко, - говорит за обедом
Ефим Кондратьевич.
- Нет, разгонит. Вот увидите! - уверенно возражает Костя.
- Побачимо... Раз хозяйка наша не пришла, придется тебе посуду
вымыть.
Костя долго мучается с тряпочкой и мочалкой, которыми Нюра моет
посуду, но тарелки почему-то так и остаются жирными и липкими. Тогда
он складывает горкой кастрюли и тарелки, несет к берегу и принимается
тереть песком. Работа оказывается долгой и канительной. Когда Костя
все же справляется с нею, пухнущие на глазах облака закрывают солнце.
Оно прорывается в одно, другое окошечко, но облака скоро смыкаются. С
запада, от горизонта, ползет угрюмая туча. Словно убегая от нее,
впереди несется тонкая гряда белых облачков, но туча медленно и
неотвратимо движется следом, клубясь и погромыхивая.
Река стекленеет и, как кажется Косте, останавливается. Замирают
беспокойные веточки плакучей ивы, шуршащие листья тальника. Туча
приносит не прохладу, а еще большую духоту. Где-то над мохнатой сизой
толщей, окутавшей небо, негромко и дробно гремит.
- Я, пожалуй, поеду. Стемнеет рано, - говорит Ефим Кондратьевич.
- Оставайся тут на хозяйстве.
Он уплывает, а Костя убирает посуду, ложится на спину и наблюдает
за тучами. Они затягивают все небо, громоздятся друг на друга.
Смеркается, потом темнеет. Ефим Кондратьевич не возвращается, Нюра
тоже. Должно быть, напугавшись туч, бабушка оставила ее ночевать.
Открыв двери и окна, чтобы хоть немножко освежить комнату сквозняком,
Костя ложится спать.
Будит его звон и грохот. Костя испуганно вскакивает и оторопело
смотрит в темноту. Через комнату с воем и свистом несется ветер,
хлопает створкой окна, со звоном вылетает стекло, дверь грохает об
стену и снова отлетает. С трудом преодолевая воющий напор воздуха,
Костя закрывает дверь, подбегает к окну. Под ногами хрустит битое
стекло, черепки, что-то впивается ему в пятку. Он захлопывает раму,
затыкает одеялом выбитую створку и, найдя спички, трясущимися руками