Страница:
– Сэр? – Бут поднял руку.
– Слушаю вас, мистер Бут. – Редер сдержал недовольную гримасу. «Я знал, что меня ждет, когда его на это собрание приглашал, – подумал он. – Так что теперь просто придется, стиснув зубы, его терпеть».
– Под какой конкретно угрозой мы в данный момент действуем? – Шеф контрразведки смотрелся подавленным и предельно серьезным.
– Гм… – Питер оглядел стол. Все лица выражали примерно то же самое, что и физиономия Бута. Коммандер откашлялся. –Мы в общем и целом действительно действуем под угрозой. Но это вполне разумная угроза, – сказал он и поднял руки, словно бы отметая все возражения.
– Я мог бы и сам догадаться, – пробормотал Бут.
– Мистер Бут, – раздельно произнес Редер, жестко на него глядя. – Я отвечаю на ваш вопрос. – Коммандер выждал еще немного. Наконец глаза Бута с неохотой, но все-таки опустились.
– Повиане эскортируют нас в свой клановый дом, – продолжил Питер. – Нас предупредили, что если наши орудия начнут разогреваться, они рассудят, что мы намереваемся стрелять, и по нам будет открыт огонь. – Он улыбнулся Саре. – Похоже, капитан-лейтенант, вы там на них сильное впечатление произвели.
Сара тоже улыбнулась и покраснела, а все офицеры в знак одобрения принялись стучать по столу кольцами Академии. Все, кроме Бута, который опять не отрывал глаз от Редера.
– Сэр, – поинтересовался шеф контрразведки, – что повиане намереваются с нами сделать, когда они нас на свою планету притащат?
Редер какое-то время просто на него смотрел.
– Законный вопрос. Особенно если допустить, что нас куда-то тащат. На самом же деле это не так. Нас пригласили их сопровождать. Если бы мы захотели, повиане позволили бы нам удалиться сразу же после боя.
– Ха! Это они теперь так говорят. Сэр. Теперь, когда мы делаем то, что им от нас нужно. Как они, по-вашему, отреагируют, если мы прямо сейчас остановимся и скажем, что передумали?
– Честно говоря, мистер Бут, думаю, что они нас отпустят. Я также думаю, что они посчитают нас хамами и в следующий раз будут не столь радушны, если какому-то из судов Содружества случится здесь оказаться.
Питер размеренно постучал по столу своим пером. Молчаливую манеру, в которой офицеры позволяли этому разговору продолжаться без их вмешательства, он посчитал указанием на то, что у них также есть свои соображения.
– Такая вот у нас ситуация, – продолжил коммандер, подаваясь вперед. – Один транзитный мотор выключен, еще один отчаянно нуждается в ремонте. Не говоря уж о том, что ремонта требует корпус. И нам нужно лечить раненых. – Питер оглядел стол. – Более того, теперь у нас совершенно точно не хватит горючего, чтобы добраться домой.
После этих слов вокруг стола началась словно бы какая-то почти незримая рябь; офицеры едва заметно меняли позы и переглядывались. Некоторые из них уже и так это знали, а остальные, похоже, предчувствовали подобную ситуацию. Однако при всем при том им требовалось быть каменными, чтобы не проявить совсем никакого отклика.
– Но даже будь у нас в достатке антиводорода, – продолжил Редер, – нам все равно пришлось бы пройти через территорию Нтагона. С одним выключенным мотором и другим в ремонте. Да, этот корабль был построен как быстроходный рейдер. Но нам придется пытаться пробить себе путь как минимум со сломанной лодыжкой. Неужели кому-то действительно хочется вести перестрелку с крупными боевыми подразделениями… да еще когда у них базы снабжения под боком?
Откинувшись на спинку кресла, коммандер лениво покатал свое перо взад-вперед. Затем он поднял голову и пристальным взглядом обвел весь стол, подолгу задерживаясь на каждом лице.
– Так что, как видите, выбор у нас следующий: рискнуть здесь или гарантированно погибнуть там.
Редер наблюдал, как офицеры взвешивают сказанное. Ждал молча, пока каждый из них не посмотрел ему в глаза и не кивнул. Впрочем, оставался еще Бут.
– Тогда мы должны установить свое превосходство, – заявил шеф контрразведки.
– А что, мистер Бут, иначе аборигены хамить начнут? – с кривой улыбкой осведомился Труон Ле.
Шеф контрразведки ощетинился, но прежде чем он смог ответить, вмешался Редер.
– Думаю, благодаря эскадрилье, мы уже установили свое по меньшей мере им равенство. Мы также проявили к ним всю любезность, на какую были способны.
Питер потер лоб.
– Мистер Бартер, наш лингвист, сообщил мне, что повианский язык включает в себя очень много жестикуляции и мимики. И то, и другое совершенно необходимо, чтобы добиваться правильного понимания, а также чтобы указывать на всякие смысловые тонкости, проявлять хорошие манеры и тому подобное. Это приводит нас к еще одному вопросу, который меня беспокоит. Как повиане будут реагировать на то, как мы выглядим?
Так получилось, что все за столом одновременно вдохнули.
– Полагаю, мы для них выглядим не менее скверно, чем они для нас, – морща нос, заметила Ашли Люрман.
Доктор Голдберг явно не на шутку задумался.
– Если они такие же ксенофобы, как люди, нам надо будет раскрываться очень медленно и осторожно. Чтобы немного их подготовить, я могу составить какой-то текст с картинками.
– Можно добавить туда некоторые развлекательные записи, – предложила Сара. – Танцы, к примеру.
Голдберг медленно кивнул.
– Пожалуй, это хорошая мысль. Я определенно не рекомендовал бы показывать им наши фильмы про войну.
– Особенно такие, в которых несколько человек целые легионы повиан побеждают, – сухо добавил Труон Ле.
Тут все зафыркали от смеха. С тех пор, как стало известно о мокакско-повианском союзе, информационное ведомство Содружества выдало массу подобной продукции. За образчиками они при этом аж в двадцатое столетие залезли.
– Если у нас на борту таковые имеются, – сказал Питер, –я бы рекомендовал немедленно их из компьютера изъять. Я также не хочу, чтобы повиане считали, будто мы повинны в ксенофобии или во враждебных намерениях.
– Но мы повинны и в том, и в другом, – с лукавой улыбкой nзаметила Сара.
– Да, но я не хочу, чтобы они об этом знали, – сказал коммандер, снова подаваясь вперед. – Мистер Харткорпф, необходимо, чтобы вы отслеживали местные передачи и передавали их мистеру Бартеру для изучения. Если у повиан есть свои развлекательные программы, они могут оказаться особенно разоблачающими.
Сара одарила его насмешливым взором, и Питер повернулся за поддержкой к доктору.
– А что? – спросил он. – Почему бы и нет?
Голдберг усмехнулся.
– Они вполне могут быть непреднамеренно разоблачающими, но у нас нет контекста. Могут уйти годы, пока мы определим те черты, которые характерны для повиан в противоположность людям.
– Ладно, – сказал Редер. – По крайней мере, это обеспечит мистера Бартера видеотекой жестов и тому подобного, чего он не получает из аудиопередачи. – «Вряд ли профессор будет намного хуже спать, если всего этого насмотрится, – подумал Питер. – Он уже знает, как они выглядят. Тем не менее, что касается наблюдения за нашим пленником, он держится очень прилично».
– Прямо сейчас всем необходимо ясно понять, – продолжил коммандер, – что никто не должен появляться перед повианами без специального разрешения. Никакого наружного ремонта, никаких визуальных передач – короче, ничего внешнего, пока мыс этим народом почву не прощупаем. Я твердо верю, что повиане цивилизованы и по меньшей мере расположены вести себя миролюбиво. Однако пока что нельзя сказать, как на них или даже на всю их культуру подействует вещь столь травматичная, как целый корабль чужеродных существ.
– Будем надеяться, что они найдут нас восхитительными, –сказала Люрман.
– Но не решатся на вкус попробовать, – пробормотал Бут.
–На этой радостной ноте, – заключил Редер, – давайте перейдем к докладу старшего механика о ремонте.
Зала ее величества являла собой колоссальную чашу чистейшего белого шелка. Стены там были вытканы так, что смутные узоры на них менялись в зависимости от угла зрения. Неяркий свет проникал из какого-то скрытого источника, поддерживая во всей зале равномерно-комфортную яркость. Местами попадались скульптуры или подвешенные растения, добавляя к белоснежному интерьеру легкий цветовой мазок.
Ложе королевы ежедневно плелось из свежей паутины и свисало с потолка, удобно поддерживая ее брюшко и грудную клетку. Перед этими качелями располагалось другое ложе, более обычное. При необходимости туда можно было добавить большее их число, однако в этой, менее официальной зале королева предпочитала поддерживать обстановку просторной незатейливости.
Ху-сей уважительно выступил вперед, наслаждаясь мягкостью и глубиной шелка под своими когтистыми лапами. Такую мягкость и глубину можно было найти только в этой зале. Затем самец смиренно опустил головогрудь, и Тусси грациозным жестом приняла его поклон.
– Присаживайтесь, первый помощник, – сказала королева. –Я бы хотела, чтобы вы присутствовали, пока моя вторая будет рассказывать. Начинайте, – велела Тусси.
По ее команде между ними вспыхнула проекция дамы Систри. Сквозь эту полупрозрачную проекцию Ху-сей мог видеть королеву, и все же образ дамы был достаточно ясным.
После нескольких первых фраз первый помощник посмотрел сквозь проекцию на королеву. Он был страшно потрясен. Голоса, которые по словам мастера охоты приходили со странных кораблей, звучали совершенно неслыханно. Какие лица должны были иметь эти создания, чтобы производить подобные звуки? Ху-сей задрожал. Но при этом он мог видеть, что королева испытывает возбуждение и жаждет встретиться с этими существами.
– Мы оказались перед двумя возможностями, – сказала Тусси. – Либо они действительно чужаки, либо они обманщики. Это приводит нас к четырем возможностям. Нтагон мог знать об этих чужаках и не желать, чтобы мы о них что-то выяснили, или не знать, но по той или иной причине считать необходимым преследовать их на территории Нрзана, чтобы уничтожить. Сомневаюсь, однако, что целью этого было защитить своих добрых друзей в клане Нрзан, – сухо заметила она. – Или это обман, совершенный в отношении Нтагона другим кланом с целью совершения набега на его территорию. В таком случае я ожидаю, что они вскоре раскроются и пригласят нас участвовать в этом розыгрыше. Или это обман, совершенный Нтагоном в отношении Нрзана как средство для совершения какого-то тайного набега.
– Пять возможностей, ваше величество, – мягко напомнила ей дама Систри.
Тусси вопросительно наклонила голову.
– Если это подлинные чужаки, они могут пожелать установления дипломатического контакта.
Королева подняла голову, и ее хелицеры сместились, выражая неподдельное удовольствие.
– Разве это не будет восхитительно? – спросила она.
– Успокойтесь, – произнес Редер, находя для себя сложным следовать собственному совету. – Просто дышите поглубже. –Для наглядности он показал.
– Я стараюсь! – рявкнул Бартер. – Но у меня ничего не выходит!
Доктор вручил ему какой-то мешочек и велел туда дышать. Лингвист повиновался, и его дыхание замедлилось. Однако никакого заметного эффекта на панику, от которой профессору хотелось вопить, это не оказало.
– Попробуйте походить, – предложил ему доктор Голдберг. –Встаньте и подвигайтесь. Делайте что-нибудь со всем этим адреналином.
Бартер вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед, энергично размахивая руками. Редер с Голдбергом пригибались, отчаянно стараясь не попадаться ему по пути, но комната была слишком мала для трех мужчин и приступа панического страха. От лингвиста постоянно кому-то из них доставалось.
– Давайте выйдем в коридор, – наконец предложил Редер.
Бартер оказался там раньше них. И тут же затопал туда-сюда. Стоя в дверях лазарета, Голдберг с Редером внимательно за ним наблюдали.
– И давно он уже такой? – спросил Питер у доктора.
– Не так давно – минут сорок. Я вызвал вас, как только он пришел, потому что он все повторял, что не может с этим справиться. Я подумал, что вам надо об этом знать.
– Есть от этого какое-нибудь лекарство? – Коммандер ткнул пальцем в мечущегося по коридору Бартера. – Несчастный малый. Вы только на него посмотрите.
– Он уже на этом лекарстве сидит, – ответил Голдберг. – Он принимает его регулярно, и, откровенно говоря, ничего лучше того, что он принимает, у меня нет. Я бы также не рекомендовал ему повышать дозу. Если он вам, конечно, нужен как переводчик; если как украшение садовой лужайки – тогда другое дело. – Он покачал головой. – Со страхом все эти укоренившиеся лекарства больше ничего сделать не могут. Думаю, это просто замечательно и указывает на необычайные достоинства его характера, что ему удавалось так долго держаться.
– Что же нам теперь делать? – спросил Питер. – Значит, лекарство – не ответ?
– Откровенно говоря, коммандер, я думаю, что часть проблемы здесь в изоляции. – Доктор поднял руку, прежде чем Редер смог ему возразить. – Я знаю, что вы были очень заняты. Одна критическая ситуация за другой и так далее. Я это знаю. И он это знает, – сказал Голдберг, указывая на пациента. – Но теперь все немного утихомирилось, и он еще более важен, чем раньше. Так что если мы хотим, чтобы он был способен функционировать, мы должны раскрыться и сделать его частью группы.
– О чем вы говорите? – недоуменно морща лоб, спросил Редер.
– Необходимо, чтобы он был с нами вместе. Думаю, его следует приглашать на все совещания по поводу того, как мы намерены взаимодействовать с повианами. Думаю, нам следует хотя бы попытаться наладить с ним повседневное общение.
– Как, например? Пригласить его с Падди в покер сыграть?
– Да! Особенно если мы сможем убедить Падди и остальных проявлять к нему определенное уважение. Ведь этот человек – наш постоянный эксперт по повианам. По крайней мере, по их языку. И теперь он чертовски близок к тому, чтобы этой работой себя угробить. Если требуется немного ласки, если нам надо немного его за руку подержать, то да, безусловно, любыми средствами зазывайте его на покер.
– Поймите, доктор, когда дело доходит до покера, Падди даже меня не уважает. – Редер упер руки в бока и опять стал смотреть, как Бартер расхаживает по коридору. Затем он пожал плечами. – Хотя, если речь идет всего лишь об отвлечении…
– Именно об этом речь и идет. О чем-то, что оторвет его разум от внешнего вида повиан. Отвлечение прекрасно поможет. И на данный момент других вариантов я просто не вижу. Короче, устройте ему покер.
Редер покачал головой.
– Звучит чертовски жестоко, но вы врач. – Он наклонился к Голдбергу. – Должен ли я дать ему еще немного здесь погулять?
Доктор оценивающим взором оглядел своего пациента.
– Да, – кивнул он. – Пусть еще пару минут походит. А вы тем временем покер организуйте.
– Все-таки звучит дьявольски круто, – с сомнением сказал Питер.
– Да, порой лечение может показаться хуже болезни. Но мы должны что-то с этим поделать. Возможно, вам удастся убедить Падди не делать слишком высоких ставок в этой игре.
Редер фыркнул и отвернулся.
– Ну да, – пробурчал он. – А еще я уговорю его лифчик носить.
Бартер сидел за карточным столом, буквально гудя от нервной энергии. Он оглядел своих коллег-игроков, которые взглянули на него в ответ точно целый аквариум с акулами, причем через очень долгое время того, как в этом аквариуме была кормежка.
Компания подобралась самая разношерстная: офицеры, несколько старшин, несколько матросов. Но у всех у них на столе были фишки, так что царила там фамильярная непринужденность.
– Значит, так, – начал Падди. – Вы здесь новенький, а потому на первом кону мы вам сдавать позволим. – Он глотнул выпивки и наградил лингвиста зубастой улыбкой. – Такая у нас традиция. Как гласит поговорка, «в дерьме все одного ранга». А места грязнее, чем здесь, на славном корабле под названием «Непобедимый», пожалуй, не сыщешь.
Все остальные прыснули. Бартер послушно развел руками.
– Да, конечно, – кивнул он и одарил всех нервной улыбкой. – Значит, картишки, – сказал профессор и потянулся к колоде, которую выложил из кармана Падди.
Лингвист вытряхнул колоду из пачки, и его руки буквально заплясали. Карты стали длинными веерами стремительно перетекать взад-вперед. Редер такое только в голофильмах видел. А затем слабонервный, легковозбудимый, суперинтеллигентный профессор приступил к четкому перечислению правил, и все до единого за столом внезапно поняли, что у этой овечки оказались волчьи зубы.
– Отличная получилась игра, – сказал Бартер Редеру, пока они шли по коридору к офицерским каютам.
Лингвист шуршал пачкой кредитных карточек с той же энергичной виртуозностью, какая у него нашлась для карт.
Редер сподобился на мучительно-вежливую улыбку и кивнул.
– Когда я учился в университете, мне довелось крупье в игровом зале поработать, – признался Бартер. – Обожаю покер. Одно время даже я собирался им профессионально заняться. – Он похлопал Редера по плечу. – Джеймс Скотт предложил меня подучить, быть моим тренером, пока я немного опыта не поднаберусь.
Глаза у Редера полезли на лоб. О Джеймсе Скотте по прозвищу Скотина слышал даже он. «Что ж, – подумал Питер, – теперь понятно, почему меня так капитально обставили. Черт побери, этот парень сумел на самого Джеймса Скотта впечатление произвести! У нас не было ни единого шанса».
– Да, знаете ли, мы все тут немного подучились после того, как сегодня вечером с вами поиграли, – заверил он профессора. – И я надеюсь, вам это тоже помогло.
Бартер остановился.
– Да. Да, помогло. Спасибо, коммандер. – Он вдруг показался смущенным. – Порой меня прихватывает, и я просто ломаюсь, – добавил лингвист, разводя руками и нервно посмеиваясь. – Пожалуй, надо бы мне поменьше с сикарахами общаться.
– Они не сикарахи, – твердо сказал Редер.
Бартер опустил глаза и замахал руками, словно стараясь стереть только что сказанное.
– Знаю, знаю. Я не хотел их унижать. Я просто хотел сделать все это более терпимым.
– Они не сикарахи, – повторил Редер и жестко взглянул на лингвиста. – Они… не… сикарахи. Они не пауки. Они представляют собой разумный вид – первый, какой нам случилось встретить во Вселенной. И теперь вам придется убедить себя в том, что они никакие не сикарахи.
Бартер не мог встретиться взглядом с коммандером. Подняв руки ладонями наружу, он стал подталкивать их к груди Редера, словно бы его успокаивая.
– Я знаю, вы правы. Но они похожи…
– Быть может, вы смогли бы представить себе, что они скорее похожи на омаров? – предложил Питер. – В перспективе это могло бы вам помочь.
– Нет, я не ем омаров. Омары – просто большие сикарахи.
– Омары не сикарахи, – возразил Редер и пошел дальше. –Я омаров отлично ем. – Он сделал еще несколько шагов. – Они не сикарахи.
Бартер опять зашуршал своими кредитными карточками.
– На самом деле они сикарахи, – пробурчал он, шагая бок о бок с коммандером.
«Мне вовсе не требовалось об этом знать, – подумал Питер. – И вообще. Голдберг мне должен за многое ответить».
Просмотрев предложенный доктором Голдбергом учебный фильм по ознакомлению повиан с человеческой расой, Питер какое-то время сидел молча, погруженный в глубокие раздумья.
– Вам не понравилось, – заключил Голдберг.
– Нет-нет, – возразил Редер, выпрямляясь в кресле. – Вовсе нет. Мне даже думается, что вы здесь проявили немалый талант. Возможно, после войны вам следует фильмами заняться, – с улыбкой предположил он.
– Однако… – сказал доктор, после чего сложил ладони чашечкой и пошевелил пальцами, изображая жест типа «валяй, излагай».
– Знаете, – вдруг вмешался Бартер, – возможно, этому фильму следовало быть более технически-медицинским и менее… ну, что там у нас сегодня в меню.
Голдберг хмуро на него глянул.
– Думаю, нам следует ясно дать повианам понять, что мы всеядны, – сказал он. – Вряд ли они этому удивятся.
Питер, однако, кивал.
– Мне кажется, доктор, что мистер Бартер верно уловил смысл. Весь материал о еде можно будет изложить в последующих сериях. А здесь дать простое введение о нашем виде в целом. Кроме того, мы готовим нашу пищу, а повиане… не готовят, – сказал он и поморщился. – Вполне возможно, что наш способ употребления пищи покажется им таким же отвратительным, как нам – их способ.
Голдберг явно задумался. Наконец он кивнул.
– Да, они запросто могут пожирателями падали нас посчитать… – Он ухмыльнулся. – Лично я чертовски твердо уверен, что сидеть за одним обеденным столом с настоящим падальщиком мне бы не захотелось.
– И поменьше картинок других земных форм жизни, – предложил Бартер. Вид у него был отчужденной, словно большей части разговора он просто не слышал. – Прямо сейчас это выглядит так, словно вы им говорите: «Вот Земля. Столько съедобных тварей вы никогда в жизни не видели».
Редер и Голдберг просто на него посмотрели.
– Понимаете, – лингвист пожал плечами, – я просто пытаюсь увидеть все это их глазами.
– Пожалуй, профессор и здесь в точку попал, – заключил коммандер. – Просто сократите этот фильм до введения о том, как мы выглядим. Думаю, вам будет несложно его доработать. Покажите им сначала нашу одежду или что-то в таком роде. А затем медленно выстраивайте от скелета до плоти.
– Ручаюсь, наш скелет повианам понравится, – пробормотал Бартер, отрывая глаза от стола. – Это единственное, что у нас с ними хоть отдаленно похожего.
Голдберг кивнул и сделал себе пометку.
– Хорошо, я этим займусь, – сказал он и поднял взгляд. –Что-нибудь еще, джентльмены?
– Пока ничего, – сказал Редер, вставая. – Если я о чем-то таком подумаю, я с вами свяжусь. Да! – Он щелкнул пальцами и указал на Бартера. – Возможно, нам следует все это вашему коллеге показать.
Профессор кивнул.
– Очень удачная мысль. Я знаю, что ему скучно, и уверен, что ему понравится. Вот только я не знаю, насколько мы можем его мнению доверять.
– Разумеется, – согласился Редер. – Мы должны критически воспринимать все, что он нам рассказывает, но до сих пор он нас не подводил.
– У меня такое чувство, что он очень молод, – сказал лингвист. Затем он встал и собрался уходить. – Ничего определенного – просто ощущение, что он очень наивен.
– А вы спросите его возраст, – предложил Редер. – Когда мы установим контакт с повианами Нрзана, мы сможем сопоставить его возраст с вероятной продолжительностью их жизни и выяснить, правы вы или нет.
– Это может быть очень важно, – сказал Голдберг, делая себе одну пометку. – Кстати, как он вам, мистер Бартер? Он ест и пьет? Он кажется угнетенным?
– Я… по-моему, я не тот человек, которого следовало бы об этом спрашивать, – запротестовал Бартер. – Я просто не могу вам этого сказать.
– Пожалуй, доктор, вам пора самому его расспросить, – сказал коммандер. – Мы не хотим, чтобы с нашим гостем что-то случилось. Особенно сейчас, когда мы в нем больше всего нуждаемся. Но ни о чем, связанном с кланом Нрзан, я бы при нем не упоминал.
– Думаю, здесь вы правы, сэр, – согласился Голдберг. – Я не хотел бы прибавлять ему беспокойств. Но он может заподозрить, что мы по-прежнему на территории Нрзана. Куда мы еще могли направиться? – Он поднял руку, предотвращая повторение любых предупреждений от Редера с Бартером. – Нет-нет, не волнуйтесь, я не стану поднимать эту тему. Могу я воспользоваться вашей аппаратурой, мистер Бартер? Быть может, лучше поговорить с ним из вашей лаборатории?
– Конечно, – кивнул лингвист. – Я как раз должен разобраться с кое-каким материалом в другой моей лаборатории.
Голдберг радостно потер ладони.
– Тогда я с нетерпением ожидаю знакомства с этим парнишкой.
Труон Ле, Харткорпф и Гундерсон наконец уселись за стол. На совещание они прибыли последними – наверное, потому, что как раз их доклад старшие офицеры собрались послушать.
– Планета, или клановый дом Нрзан, очень густо населена, – начал Труон. – Вокруг планеты также есть много орбитальных жилых комплексов и заводов. Судя по тому, что мы увидели на поверхности Нрзана, было бы неразумно предположить, что какие-то из этих комплексов являются фермами, поскольку на поверхности ничего похожего на фермы не наблюдается. Или, –уточнил он, – ничего, что мы могли бы в качестве таковых опознать.
– А есть там вообще зеленые зоны? – спросил доктор Голдберг. – Парки, необработанные земли?
– Там есть существенные площади зеленых угодий, доктор, – ответил Гундерсон. – Вполне достаточные для поддержания здоровой атмосферы. Все указывает на то, что эта атмосфера очень близка к нормальной земной.
– Нам все равно потребуется проба, чтобы определить, насколько она безопасна, – вставил Голдберг.
Тут все дружно кивнули. В таких делах осторожность проявлять не мешало.
– Как вы можете видеть, – продолжил Труон, вызывая голоснимок системы Нрзана, – здесь есть узкий пояс астероидов. – Тут же появившаяся на голоснимке красная стрелочка указала на пояс, который действительно был не слишком широк, зато состоял из более крупных астероидов, чем аналогичный в Солнечной системе. – Мы обнаружили свидетельства того, что там ведутся горнорудные разработки. И, как мы заметили, едва только вышли из прыжковой точки, здесь имеются весьма существенные торговые транспортные потоки. Многие корабли приходят из-за пределов этой системы. На данный момент мы отметили суда повианской конфигурации, промаркированные четырьмя цветами: зеленым, оранжевым, желтым и лиловым.
– Слушаю вас, мистер Бут. – Редер сдержал недовольную гримасу. «Я знал, что меня ждет, когда его на это собрание приглашал, – подумал он. – Так что теперь просто придется, стиснув зубы, его терпеть».
– Под какой конкретно угрозой мы в данный момент действуем? – Шеф контрразведки смотрелся подавленным и предельно серьезным.
– Гм… – Питер оглядел стол. Все лица выражали примерно то же самое, что и физиономия Бута. Коммандер откашлялся. –Мы в общем и целом действительно действуем под угрозой. Но это вполне разумная угроза, – сказал он и поднял руки, словно бы отметая все возражения.
– Я мог бы и сам догадаться, – пробормотал Бут.
– Мистер Бут, – раздельно произнес Редер, жестко на него глядя. – Я отвечаю на ваш вопрос. – Коммандер выждал еще немного. Наконец глаза Бута с неохотой, но все-таки опустились.
– Повиане эскортируют нас в свой клановый дом, – продолжил Питер. – Нас предупредили, что если наши орудия начнут разогреваться, они рассудят, что мы намереваемся стрелять, и по нам будет открыт огонь. – Он улыбнулся Саре. – Похоже, капитан-лейтенант, вы там на них сильное впечатление произвели.
Сара тоже улыбнулась и покраснела, а все офицеры в знак одобрения принялись стучать по столу кольцами Академии. Все, кроме Бута, который опять не отрывал глаз от Редера.
– Сэр, – поинтересовался шеф контрразведки, – что повиане намереваются с нами сделать, когда они нас на свою планету притащат?
Редер какое-то время просто на него смотрел.
– Законный вопрос. Особенно если допустить, что нас куда-то тащат. На самом же деле это не так. Нас пригласили их сопровождать. Если бы мы захотели, повиане позволили бы нам удалиться сразу же после боя.
– Ха! Это они теперь так говорят. Сэр. Теперь, когда мы делаем то, что им от нас нужно. Как они, по-вашему, отреагируют, если мы прямо сейчас остановимся и скажем, что передумали?
– Честно говоря, мистер Бут, думаю, что они нас отпустят. Я также думаю, что они посчитают нас хамами и в следующий раз будут не столь радушны, если какому-то из судов Содружества случится здесь оказаться.
Питер размеренно постучал по столу своим пером. Молчаливую манеру, в которой офицеры позволяли этому разговору продолжаться без их вмешательства, он посчитал указанием на то, что у них также есть свои соображения.
– Такая вот у нас ситуация, – продолжил коммандер, подаваясь вперед. – Один транзитный мотор выключен, еще один отчаянно нуждается в ремонте. Не говоря уж о том, что ремонта требует корпус. И нам нужно лечить раненых. – Питер оглядел стол. – Более того, теперь у нас совершенно точно не хватит горючего, чтобы добраться домой.
После этих слов вокруг стола началась словно бы какая-то почти незримая рябь; офицеры едва заметно меняли позы и переглядывались. Некоторые из них уже и так это знали, а остальные, похоже, предчувствовали подобную ситуацию. Однако при всем при том им требовалось быть каменными, чтобы не проявить совсем никакого отклика.
– Но даже будь у нас в достатке антиводорода, – продолжил Редер, – нам все равно пришлось бы пройти через территорию Нтагона. С одним выключенным мотором и другим в ремонте. Да, этот корабль был построен как быстроходный рейдер. Но нам придется пытаться пробить себе путь как минимум со сломанной лодыжкой. Неужели кому-то действительно хочется вести перестрелку с крупными боевыми подразделениями… да еще когда у них базы снабжения под боком?
Откинувшись на спинку кресла, коммандер лениво покатал свое перо взад-вперед. Затем он поднял голову и пристальным взглядом обвел весь стол, подолгу задерживаясь на каждом лице.
– Так что, как видите, выбор у нас следующий: рискнуть здесь или гарантированно погибнуть там.
Редер наблюдал, как офицеры взвешивают сказанное. Ждал молча, пока каждый из них не посмотрел ему в глаза и не кивнул. Впрочем, оставался еще Бут.
– Тогда мы должны установить свое превосходство, – заявил шеф контрразведки.
– А что, мистер Бут, иначе аборигены хамить начнут? – с кривой улыбкой осведомился Труон Ле.
Шеф контрразведки ощетинился, но прежде чем он смог ответить, вмешался Редер.
– Думаю, благодаря эскадрилье, мы уже установили свое по меньшей мере им равенство. Мы также проявили к ним всю любезность, на какую были способны.
Питер потер лоб.
– Мистер Бартер, наш лингвист, сообщил мне, что повианский язык включает в себя очень много жестикуляции и мимики. И то, и другое совершенно необходимо, чтобы добиваться правильного понимания, а также чтобы указывать на всякие смысловые тонкости, проявлять хорошие манеры и тому подобное. Это приводит нас к еще одному вопросу, который меня беспокоит. Как повиане будут реагировать на то, как мы выглядим?
Так получилось, что все за столом одновременно вдохнули.
– Полагаю, мы для них выглядим не менее скверно, чем они для нас, – морща нос, заметила Ашли Люрман.
Доктор Голдберг явно не на шутку задумался.
– Если они такие же ксенофобы, как люди, нам надо будет раскрываться очень медленно и осторожно. Чтобы немного их подготовить, я могу составить какой-то текст с картинками.
– Можно добавить туда некоторые развлекательные записи, – предложила Сара. – Танцы, к примеру.
Голдберг медленно кивнул.
– Пожалуй, это хорошая мысль. Я определенно не рекомендовал бы показывать им наши фильмы про войну.
– Особенно такие, в которых несколько человек целые легионы повиан побеждают, – сухо добавил Труон Ле.
Тут все зафыркали от смеха. С тех пор, как стало известно о мокакско-повианском союзе, информационное ведомство Содружества выдало массу подобной продукции. За образчиками они при этом аж в двадцатое столетие залезли.
– Если у нас на борту таковые имеются, – сказал Питер, –я бы рекомендовал немедленно их из компьютера изъять. Я также не хочу, чтобы повиане считали, будто мы повинны в ксенофобии или во враждебных намерениях.
– Но мы повинны и в том, и в другом, – с лукавой улыбкой nзаметила Сара.
– Да, но я не хочу, чтобы они об этом знали, – сказал коммандер, снова подаваясь вперед. – Мистер Харткорпф, необходимо, чтобы вы отслеживали местные передачи и передавали их мистеру Бартеру для изучения. Если у повиан есть свои развлекательные программы, они могут оказаться особенно разоблачающими.
Сара одарила его насмешливым взором, и Питер повернулся за поддержкой к доктору.
– А что? – спросил он. – Почему бы и нет?
Голдберг усмехнулся.
– Они вполне могут быть непреднамеренно разоблачающими, но у нас нет контекста. Могут уйти годы, пока мы определим те черты, которые характерны для повиан в противоположность людям.
– Ладно, – сказал Редер. – По крайней мере, это обеспечит мистера Бартера видеотекой жестов и тому подобного, чего он не получает из аудиопередачи. – «Вряд ли профессор будет намного хуже спать, если всего этого насмотрится, – подумал Питер. – Он уже знает, как они выглядят. Тем не менее, что касается наблюдения за нашим пленником, он держится очень прилично».
– Прямо сейчас всем необходимо ясно понять, – продолжил коммандер, – что никто не должен появляться перед повианами без специального разрешения. Никакого наружного ремонта, никаких визуальных передач – короче, ничего внешнего, пока мыс этим народом почву не прощупаем. Я твердо верю, что повиане цивилизованы и по меньшей мере расположены вести себя миролюбиво. Однако пока что нельзя сказать, как на них или даже на всю их культуру подействует вещь столь травматичная, как целый корабль чужеродных существ.
– Будем надеяться, что они найдут нас восхитительными, –сказала Люрман.
– Но не решатся на вкус попробовать, – пробормотал Бут.
–На этой радостной ноте, – заключил Редер, – давайте перейдем к докладу старшего механика о ремонте.
Зала ее величества являла собой колоссальную чашу чистейшего белого шелка. Стены там были вытканы так, что смутные узоры на них менялись в зависимости от угла зрения. Неяркий свет проникал из какого-то скрытого источника, поддерживая во всей зале равномерно-комфортную яркость. Местами попадались скульптуры или подвешенные растения, добавляя к белоснежному интерьеру легкий цветовой мазок.
Ложе королевы ежедневно плелось из свежей паутины и свисало с потолка, удобно поддерживая ее брюшко и грудную клетку. Перед этими качелями располагалось другое ложе, более обычное. При необходимости туда можно было добавить большее их число, однако в этой, менее официальной зале королева предпочитала поддерживать обстановку просторной незатейливости.
Ху-сей уважительно выступил вперед, наслаждаясь мягкостью и глубиной шелка под своими когтистыми лапами. Такую мягкость и глубину можно было найти только в этой зале. Затем самец смиренно опустил головогрудь, и Тусси грациозным жестом приняла его поклон.
– Присаживайтесь, первый помощник, – сказала королева. –Я бы хотела, чтобы вы присутствовали, пока моя вторая будет рассказывать. Начинайте, – велела Тусси.
По ее команде между ними вспыхнула проекция дамы Систри. Сквозь эту полупрозрачную проекцию Ху-сей мог видеть королеву, и все же образ дамы был достаточно ясным.
После нескольких первых фраз первый помощник посмотрел сквозь проекцию на королеву. Он был страшно потрясен. Голоса, которые по словам мастера охоты приходили со странных кораблей, звучали совершенно неслыханно. Какие лица должны были иметь эти создания, чтобы производить подобные звуки? Ху-сей задрожал. Но при этом он мог видеть, что королева испытывает возбуждение и жаждет встретиться с этими существами.
– Мы оказались перед двумя возможностями, – сказала Тусси. – Либо они действительно чужаки, либо они обманщики. Это приводит нас к четырем возможностям. Нтагон мог знать об этих чужаках и не желать, чтобы мы о них что-то выяснили, или не знать, но по той или иной причине считать необходимым преследовать их на территории Нрзана, чтобы уничтожить. Сомневаюсь, однако, что целью этого было защитить своих добрых друзей в клане Нрзан, – сухо заметила она. – Или это обман, совершенный в отношении Нтагона другим кланом с целью совершения набега на его территорию. В таком случае я ожидаю, что они вскоре раскроются и пригласят нас участвовать в этом розыгрыше. Или это обман, совершенный Нтагоном в отношении Нрзана как средство для совершения какого-то тайного набега.
– Пять возможностей, ваше величество, – мягко напомнила ей дама Систри.
Тусси вопросительно наклонила голову.
– Если это подлинные чужаки, они могут пожелать установления дипломатического контакта.
Королева подняла голову, и ее хелицеры сместились, выражая неподдельное удовольствие.
– Разве это не будет восхитительно? – спросила она.
– Успокойтесь, – произнес Редер, находя для себя сложным следовать собственному совету. – Просто дышите поглубже. –Для наглядности он показал.
– Я стараюсь! – рявкнул Бартер. – Но у меня ничего не выходит!
Доктор вручил ему какой-то мешочек и велел туда дышать. Лингвист повиновался, и его дыхание замедлилось. Однако никакого заметного эффекта на панику, от которой профессору хотелось вопить, это не оказало.
– Попробуйте походить, – предложил ему доктор Голдберг. –Встаньте и подвигайтесь. Делайте что-нибудь со всем этим адреналином.
Бартер вскочил на ноги и принялся расхаживать взад-вперед, энергично размахивая руками. Редер с Голдбергом пригибались, отчаянно стараясь не попадаться ему по пути, но комната была слишком мала для трех мужчин и приступа панического страха. От лингвиста постоянно кому-то из них доставалось.
– Давайте выйдем в коридор, – наконец предложил Редер.
Бартер оказался там раньше них. И тут же затопал туда-сюда. Стоя в дверях лазарета, Голдберг с Редером внимательно за ним наблюдали.
– И давно он уже такой? – спросил Питер у доктора.
– Не так давно – минут сорок. Я вызвал вас, как только он пришел, потому что он все повторял, что не может с этим справиться. Я подумал, что вам надо об этом знать.
– Есть от этого какое-нибудь лекарство? – Коммандер ткнул пальцем в мечущегося по коридору Бартера. – Несчастный малый. Вы только на него посмотрите.
– Он уже на этом лекарстве сидит, – ответил Голдберг. – Он принимает его регулярно, и, откровенно говоря, ничего лучше того, что он принимает, у меня нет. Я бы также не рекомендовал ему повышать дозу. Если он вам, конечно, нужен как переводчик; если как украшение садовой лужайки – тогда другое дело. – Он покачал головой. – Со страхом все эти укоренившиеся лекарства больше ничего сделать не могут. Думаю, это просто замечательно и указывает на необычайные достоинства его характера, что ему удавалось так долго держаться.
– Что же нам теперь делать? – спросил Питер. – Значит, лекарство – не ответ?
– Откровенно говоря, коммандер, я думаю, что часть проблемы здесь в изоляции. – Доктор поднял руку, прежде чем Редер смог ему возразить. – Я знаю, что вы были очень заняты. Одна критическая ситуация за другой и так далее. Я это знаю. И он это знает, – сказал Голдберг, указывая на пациента. – Но теперь все немного утихомирилось, и он еще более важен, чем раньше. Так что если мы хотим, чтобы он был способен функционировать, мы должны раскрыться и сделать его частью группы.
– О чем вы говорите? – недоуменно морща лоб, спросил Редер.
– Необходимо, чтобы он был с нами вместе. Думаю, его следует приглашать на все совещания по поводу того, как мы намерены взаимодействовать с повианами. Думаю, нам следует хотя бы попытаться наладить с ним повседневное общение.
– Как, например? Пригласить его с Падди в покер сыграть?
– Да! Особенно если мы сможем убедить Падди и остальных проявлять к нему определенное уважение. Ведь этот человек – наш постоянный эксперт по повианам. По крайней мере, по их языку. И теперь он чертовски близок к тому, чтобы этой работой себя угробить. Если требуется немного ласки, если нам надо немного его за руку подержать, то да, безусловно, любыми средствами зазывайте его на покер.
– Поймите, доктор, когда дело доходит до покера, Падди даже меня не уважает. – Редер упер руки в бока и опять стал смотреть, как Бартер расхаживает по коридору. Затем он пожал плечами. – Хотя, если речь идет всего лишь об отвлечении…
– Именно об этом речь и идет. О чем-то, что оторвет его разум от внешнего вида повиан. Отвлечение прекрасно поможет. И на данный момент других вариантов я просто не вижу. Короче, устройте ему покер.
Редер покачал головой.
– Звучит чертовски жестоко, но вы врач. – Он наклонился к Голдбергу. – Должен ли я дать ему еще немного здесь погулять?
Доктор оценивающим взором оглядел своего пациента.
– Да, – кивнул он. – Пусть еще пару минут походит. А вы тем временем покер организуйте.
– Все-таки звучит дьявольски круто, – с сомнением сказал Питер.
– Да, порой лечение может показаться хуже болезни. Но мы должны что-то с этим поделать. Возможно, вам удастся убедить Падди не делать слишком высоких ставок в этой игре.
Редер фыркнул и отвернулся.
– Ну да, – пробурчал он. – А еще я уговорю его лифчик носить.
Бартер сидел за карточным столом, буквально гудя от нервной энергии. Он оглядел своих коллег-игроков, которые взглянули на него в ответ точно целый аквариум с акулами, причем через очень долгое время того, как в этом аквариуме была кормежка.
Компания подобралась самая разношерстная: офицеры, несколько старшин, несколько матросов. Но у всех у них на столе были фишки, так что царила там фамильярная непринужденность.
– Значит, так, – начал Падди. – Вы здесь новенький, а потому на первом кону мы вам сдавать позволим. – Он глотнул выпивки и наградил лингвиста зубастой улыбкой. – Такая у нас традиция. Как гласит поговорка, «в дерьме все одного ранга». А места грязнее, чем здесь, на славном корабле под названием «Непобедимый», пожалуй, не сыщешь.
Все остальные прыснули. Бартер послушно развел руками.
– Да, конечно, – кивнул он и одарил всех нервной улыбкой. – Значит, картишки, – сказал профессор и потянулся к колоде, которую выложил из кармана Падди.
Лингвист вытряхнул колоду из пачки, и его руки буквально заплясали. Карты стали длинными веерами стремительно перетекать взад-вперед. Редер такое только в голофильмах видел. А затем слабонервный, легковозбудимый, суперинтеллигентный профессор приступил к четкому перечислению правил, и все до единого за столом внезапно поняли, что у этой овечки оказались волчьи зубы.
– Отличная получилась игра, – сказал Бартер Редеру, пока они шли по коридору к офицерским каютам.
Лингвист шуршал пачкой кредитных карточек с той же энергичной виртуозностью, какая у него нашлась для карт.
Редер сподобился на мучительно-вежливую улыбку и кивнул.
– Когда я учился в университете, мне довелось крупье в игровом зале поработать, – признался Бартер. – Обожаю покер. Одно время даже я собирался им профессионально заняться. – Он похлопал Редера по плечу. – Джеймс Скотт предложил меня подучить, быть моим тренером, пока я немного опыта не поднаберусь.
Глаза у Редера полезли на лоб. О Джеймсе Скотте по прозвищу Скотина слышал даже он. «Что ж, – подумал Питер, – теперь понятно, почему меня так капитально обставили. Черт побери, этот парень сумел на самого Джеймса Скотта впечатление произвести! У нас не было ни единого шанса».
– Да, знаете ли, мы все тут немного подучились после того, как сегодня вечером с вами поиграли, – заверил он профессора. – И я надеюсь, вам это тоже помогло.
Бартер остановился.
– Да. Да, помогло. Спасибо, коммандер. – Он вдруг показался смущенным. – Порой меня прихватывает, и я просто ломаюсь, – добавил лингвист, разводя руками и нервно посмеиваясь. – Пожалуй, надо бы мне поменьше с сикарахами общаться.
– Они не сикарахи, – твердо сказал Редер.
Бартер опустил глаза и замахал руками, словно стараясь стереть только что сказанное.
– Знаю, знаю. Я не хотел их унижать. Я просто хотел сделать все это более терпимым.
– Они не сикарахи, – повторил Редер и жестко взглянул на лингвиста. – Они… не… сикарахи. Они не пауки. Они представляют собой разумный вид – первый, какой нам случилось встретить во Вселенной. И теперь вам придется убедить себя в том, что они никакие не сикарахи.
Бартер не мог встретиться взглядом с коммандером. Подняв руки ладонями наружу, он стал подталкивать их к груди Редера, словно бы его успокаивая.
– Я знаю, вы правы. Но они похожи…
– Быть может, вы смогли бы представить себе, что они скорее похожи на омаров? – предложил Питер. – В перспективе это могло бы вам помочь.
– Нет, я не ем омаров. Омары – просто большие сикарахи.
– Омары не сикарахи, – возразил Редер и пошел дальше. –Я омаров отлично ем. – Он сделал еще несколько шагов. – Они не сикарахи.
Бартер опять зашуршал своими кредитными карточками.
– На самом деле они сикарахи, – пробурчал он, шагая бок о бок с коммандером.
«Мне вовсе не требовалось об этом знать, – подумал Питер. – И вообще. Голдберг мне должен за многое ответить».
Просмотрев предложенный доктором Голдбергом учебный фильм по ознакомлению повиан с человеческой расой, Питер какое-то время сидел молча, погруженный в глубокие раздумья.
– Вам не понравилось, – заключил Голдберг.
– Нет-нет, – возразил Редер, выпрямляясь в кресле. – Вовсе нет. Мне даже думается, что вы здесь проявили немалый талант. Возможно, после войны вам следует фильмами заняться, – с улыбкой предположил он.
– Однако… – сказал доктор, после чего сложил ладони чашечкой и пошевелил пальцами, изображая жест типа «валяй, излагай».
– Знаете, – вдруг вмешался Бартер, – возможно, этому фильму следовало быть более технически-медицинским и менее… ну, что там у нас сегодня в меню.
Голдберг хмуро на него глянул.
– Думаю, нам следует ясно дать повианам понять, что мы всеядны, – сказал он. – Вряд ли они этому удивятся.
Питер, однако, кивал.
– Мне кажется, доктор, что мистер Бартер верно уловил смысл. Весь материал о еде можно будет изложить в последующих сериях. А здесь дать простое введение о нашем виде в целом. Кроме того, мы готовим нашу пищу, а повиане… не готовят, – сказал он и поморщился. – Вполне возможно, что наш способ употребления пищи покажется им таким же отвратительным, как нам – их способ.
Голдберг явно задумался. Наконец он кивнул.
– Да, они запросто могут пожирателями падали нас посчитать… – Он ухмыльнулся. – Лично я чертовски твердо уверен, что сидеть за одним обеденным столом с настоящим падальщиком мне бы не захотелось.
– И поменьше картинок других земных форм жизни, – предложил Бартер. Вид у него был отчужденной, словно большей части разговора он просто не слышал. – Прямо сейчас это выглядит так, словно вы им говорите: «Вот Земля. Столько съедобных тварей вы никогда в жизни не видели».
Редер и Голдберг просто на него посмотрели.
– Понимаете, – лингвист пожал плечами, – я просто пытаюсь увидеть все это их глазами.
– Пожалуй, профессор и здесь в точку попал, – заключил коммандер. – Просто сократите этот фильм до введения о том, как мы выглядим. Думаю, вам будет несложно его доработать. Покажите им сначала нашу одежду или что-то в таком роде. А затем медленно выстраивайте от скелета до плоти.
– Ручаюсь, наш скелет повианам понравится, – пробормотал Бартер, отрывая глаза от стола. – Это единственное, что у нас с ними хоть отдаленно похожего.
Голдберг кивнул и сделал себе пометку.
– Хорошо, я этим займусь, – сказал он и поднял взгляд. –Что-нибудь еще, джентльмены?
– Пока ничего, – сказал Редер, вставая. – Если я о чем-то таком подумаю, я с вами свяжусь. Да! – Он щелкнул пальцами и указал на Бартера. – Возможно, нам следует все это вашему коллеге показать.
Профессор кивнул.
– Очень удачная мысль. Я знаю, что ему скучно, и уверен, что ему понравится. Вот только я не знаю, насколько мы можем его мнению доверять.
– Разумеется, – согласился Редер. – Мы должны критически воспринимать все, что он нам рассказывает, но до сих пор он нас не подводил.
– У меня такое чувство, что он очень молод, – сказал лингвист. Затем он встал и собрался уходить. – Ничего определенного – просто ощущение, что он очень наивен.
– А вы спросите его возраст, – предложил Редер. – Когда мы установим контакт с повианами Нрзана, мы сможем сопоставить его возраст с вероятной продолжительностью их жизни и выяснить, правы вы или нет.
– Это может быть очень важно, – сказал Голдберг, делая себе одну пометку. – Кстати, как он вам, мистер Бартер? Он ест и пьет? Он кажется угнетенным?
– Я… по-моему, я не тот человек, которого следовало бы об этом спрашивать, – запротестовал Бартер. – Я просто не могу вам этого сказать.
– Пожалуй, доктор, вам пора самому его расспросить, – сказал коммандер. – Мы не хотим, чтобы с нашим гостем что-то случилось. Особенно сейчас, когда мы в нем больше всего нуждаемся. Но ни о чем, связанном с кланом Нрзан, я бы при нем не упоминал.
– Думаю, здесь вы правы, сэр, – согласился Голдберг. – Я не хотел бы прибавлять ему беспокойств. Но он может заподозрить, что мы по-прежнему на территории Нрзана. Куда мы еще могли направиться? – Он поднял руку, предотвращая повторение любых предупреждений от Редера с Бартером. – Нет-нет, не волнуйтесь, я не стану поднимать эту тему. Могу я воспользоваться вашей аппаратурой, мистер Бартер? Быть может, лучше поговорить с ним из вашей лаборатории?
– Конечно, – кивнул лингвист. – Я как раз должен разобраться с кое-каким материалом в другой моей лаборатории.
Голдберг радостно потер ладони.
– Тогда я с нетерпением ожидаю знакомства с этим парнишкой.
Труон Ле, Харткорпф и Гундерсон наконец уселись за стол. На совещание они прибыли последними – наверное, потому, что как раз их доклад старшие офицеры собрались послушать.
– Планета, или клановый дом Нрзан, очень густо населена, – начал Труон. – Вокруг планеты также есть много орбитальных жилых комплексов и заводов. Судя по тому, что мы увидели на поверхности Нрзана, было бы неразумно предположить, что какие-то из этих комплексов являются фермами, поскольку на поверхности ничего похожего на фермы не наблюдается. Или, –уточнил он, – ничего, что мы могли бы в качестве таковых опознать.
– А есть там вообще зеленые зоны? – спросил доктор Голдберг. – Парки, необработанные земли?
– Там есть существенные площади зеленых угодий, доктор, – ответил Гундерсон. – Вполне достаточные для поддержания здоровой атмосферы. Все указывает на то, что эта атмосфера очень близка к нормальной земной.
– Нам все равно потребуется проба, чтобы определить, насколько она безопасна, – вставил Голдберг.
Тут все дружно кивнули. В таких делах осторожность проявлять не мешало.
– Как вы можете видеть, – продолжил Труон, вызывая голоснимок системы Нрзана, – здесь есть узкий пояс астероидов. – Тут же появившаяся на голоснимке красная стрелочка указала на пояс, который действительно был не слишком широк, зато состоял из более крупных астероидов, чем аналогичный в Солнечной системе. – Мы обнаружили свидетельства того, что там ведутся горнорудные разработки. И, как мы заметили, едва только вышли из прыжковой точки, здесь имеются весьма существенные торговые транспортные потоки. Многие корабли приходят из-за пределов этой системы. На данный момент мы отметили суда повианской конфигурации, промаркированные четырьмя цветами: зеленым, оранжевым, желтым и лиловым.