Джеймс Дуэн, Стивен Стирлинг
Независимый отряд

Пролог

   Уд-фрай вошел в высочайшее королевское присутствие с диким ужасом в душе и настоящим барабанным боем в грудной клетке. Подобно всем королевам, Мигерис была по меньшей мере вдвое его крупнее. Один аккуратный взмах ее педипальпы запросто мог отделить его голову от туловища, а учитывая нрав ее величества, это представлялось самым вероятным исходом каждой подобной аудиенции. В результате униженный страх, инстинктивный для любой особи мужского пола у повиан, становился по мере приближения к самой могущественной самке его клана еще сильнее.
   Со временем Уд-фрай волей-неволей выучился не обращать внимания на свои чувства. Однако аудиенция столь приватная, как эта, предоставленная самцу столь незначительному, как он, усиливала страх третьего министра почти до степени пытки.
   И все же никаких признаков заметного смятения Уд-фрай не проявлял. Двигался он с торжественным достоинством, держа свои педипальпы в положении безмерно почтительного подобострастия.
   Мигерис словно бы не замечала присутствия третьего министра, лениво поглаживая подвешенный к потолку шелковый сверток, в котором что-то лихорадочно корчилось. По запаху королевы Уд-фрай ясно чувствовал, что она не голодна. А вот связанная добыча, что отчаянно мяукала в шелковом свертке, явно этого не сознавала. Мигерис любовно гладила сверток, заставляя его вращаться.
   Приближаясь к королеве, Уд-фрай вдруг почувствовал, как страстное желание растет в нем, добавляя собственные обертоны к царящему внутри него смятению.
   «Как же она прекрасна», – подумал третий министр, когда мощные королевские феромоны стали оказывать на него свое воздействие.
   Причем отнюдь не просто влияние запаха заставляло Уд-фрая находить Мигерис столь восхитительной. По повианским стандартам молодая королева и впрямь была необыкновенно прелестна. Изысканная форма ее головы, посаженной на поразительно длинную и грациозную шейку, смутные затенения поблескивающего красновато-коричневого тельца, длинные стройные лапки, чарующее расположение восьми ее глаз – в особенности верхней передней пары, «врат души», как называли эту пару поэты, – все это являло собой поистине завораживающее зрелище.
   Теперь Уд-фрай нашел бы для себя крайне затруднительным удалиться из высочайшего присутствия, даже если бы ему угрожала смертельная опасность.
   «Она меня хочет», – с пробуждающимся восторгом понял третий министр и безмерно этому удивился. Ибо он знал, что Мигерис прекрасно обучена ее матерью-королевой сохранять полный контроль над вызывающими страсть секрециями. Выпуск этих конкретных феромонов означал дозволение приблизиться к королеве и удостоиться одной из самых высших почестей, на какие вообще мог рассчитывать повианин.
   Сама по себе привилегия совокупиться с самкой столь прекрасной и безупречной уже безумно вдохновляла самца. Но вложить свое семя в королеву! Разумеется, у Уд-фрая имелись кое-какие планы и надежды, но в данных обстоятельствах у Мигерис не было никаких оснований их предчувствовать, а уж тем более с ними считаться. Даже по его собственной, несколько завышенной самооценке такой чести третий министр не заслуживал.
   И все же… все же, согласно его безошибочной реакции, королева намеренно его возбуждала.
   Уд-фрай отчаянно старался сохранять бесстрастный вид – даже когда запах Мигерис заставил его горловой мешочек разбухнуть от спермы. Он что было сил боролся, сопротивляясь побуждению погладить ее стройное тельце и обернуть шелком ее нежные конечности.
   Остановившись на почтительном расстоянии от королевы, Уд-фрай смиренно опустил головогрудь.
   После еще нескольких оборотов свертка с добычей Мигерис обратила на него сияющие глаза.
   – Слушаю вас, – произнесла она голосом одновременно певучим и безразличным.
   Уд-фрай приподнялся в позу беседы.
   – Операция уже началась, моя королева, – начал он, со страхом и горечью отмечая похотливый тон своего голоса.
   Хелицеры королевы застыли в положении радостного интереса.
   – Наши силы уже… – продолжил третий министр, но затем беспомощно умолк. Он отчаянно пытался сосредоточиться и передать свое донесение с подобающим достоинством.
   – Подойдите ближе, – промурлыкала Мигерис. – Так мне будет лучше вас слышно.
   Уд-фрай приблизился, донельзя смущенный свистящим дыханием королевы. Впрочем, подавленность тут же ускользнула точно иллюзия. Не дожидаясь дозволения, третий министр потянулся и погладил нежную внутренность одной из лапок ее величества.
   Мигерис испустила довольный вздох.
   – Ближе, – прошептала она.
   Ловко подпрыгнув, Уд-фрай вскочил королеве на спинку, всеми своими конечностями гладя ее брюшко. Все мысли о сдержанности были забыты, пока прядильный орган третьего министра выпускал шелковые нити, притягивая его к королеве.
   – Смелее, – проворковала Мигерис и повалилась набок, давая самцу более свободный доступ к ее крупному телу.
   Недоверие побуждало третьего министра к осторожности, и он медленно приподнялся над королевой, словно стараясь ее не спугнуть. С предельной аккуратностью Уд-фрай погладил нежный низ брюшка ее величества, приближаясь к пленительным волоскам вокруг ее генитального отверстия, как раз за последней парой лапок. Мигерис зашипела от удовольствия, и, ободренный этим шипением, третий министр стал развивать успех. Самыми кончиками когтистой клешни он обвел запретное, но столь желанное отверстие. Затем Уд-фрай отважно протянул лапку и погрузил кончик одного когтя в нежную плоть королевских гениталий.
   Лапки Мигерис беспомощно задергались, а затем стали гладить самцу спинку, пока она поощряла его бессловесным мурлыканьем. Уд-фрай продолжал гладить ее и щекотать, собирая капельку спермы в своем хелицере. Королева полностью раскрылась, и третий министр наклонился вперед, опьяненный ее ароматом.
   А в следующее мгновение Уд-фрай со страшной силой ударился о стену. На какой-то момент ему показалось, что его хитин треснул. Королева уже стояла над ним, мощными клешнями сжимая хрупкую шейку самца.
   – Весьма амбициозно! – осклабилась Мигерис, хотя ее хелицеры по-прежнему демонстрировали радостное наслаждение. – Но до сих пор вы не сделали ничего такого, чтобы удостоиться подобной чести, не так ли, третий министр?
   – Я… я нижайше извиняюсь за оскорбление вашего величества, – с запинкой произнес Уд-фрай. – Я неверно вас понял.
   – Да, третий министр, вы действительно неверно меня поняли. – Королева выпрямилась, поднимая меньшего по размеру самца за шейку. – Вас пригласили сюда, чтобы доставить мне удовольствие. И вы мне его доставили, правду сказать, самую малость, прежде чем позариться на то, чего вам больше всего хотелось. Так?
   – Я вел себя глупо, ваше величество, и искренне сожалею о том, что так непристойно вас оскорбил.
   – Ты не просто оскорбил меня, жалкий червь. – Мигерис презрительно бросила самца на пол. – Все гораздо хуже. Ты меня разочаровал.
   Королева несколько раз хлестнула своего подданного хвостом. Каждый удар оставлял широкую полоску кислоты на его хитине. Такое унижение было хуже боли.
   – А теперь вон отсюда, – бросила она Уд-фраю, поворачиваясь к нему спинкой. – Пока ваш хитин не восстановится, видеть вас не желаю.
   Третий министр торопливо выскользнул из залы. Струйки дыма поднимались от продолговатых дыр в его панцире. Пройдут месяцы, прежде чем его снова допустят в высочайшее королевское присутствие. А ведь свое донесение он так и не передал.

Глава первая

   Коммандер Питер Эрнст Редер сосредоточенно разглядывал мелькающую за окном панораму. Вытянув длинные ноги и скрестив их в лодыжках, он потягивал идеально охлажденное шампанское.
   Магнитно-левитационный поезд, пассажиром которого коммандер в данный момент пребывал, являлся гвоздем всего путешествия по планете Наобум – самой восхитительной поездки, какая когда-либо выпадала на его долю. Доплата за купе первого класса вполне стоила всех тех денег. Широкие, предельно удобные сиденья, достаточно места, чтобы вытянуть ноги, огромные окна, а компания… тут Редер взглянул на капитан-лейтенанта Сару Джеймс и заметил, что она поглядывает на него, а вовсе не на те роскошные горы, мимо которых они проносились.
   Питер улыбнулся, Сара улыбнулась; теплое и пушистое, до идиотства радостное счастье буквально переполнило воздух. В настоящий момент Редер просто неспособен был беспокоиться ни о чем, кроме того, что стояло между ним и Сарой Джеймс – между его смуглым лицом и ее рыжевато-коричневыми волосами, ее чуть припухшими губами…
   Чокнувшись бокалами, они одарили друг друга заговорщическими улыбками влюбленных. Роскошные просторы лесов, гор и лугов Наобума казались прискорбно бледными рядом с теми бесконечными горизонтами, которые они видели друг у друга в глазах. Запах сосен и весенних цветов проходил незамеченным.
   Внезапно Питер рассмеялся.
   – Что такое? – спросила Сара.
   – Да так, ничего. – Он обвел своим бокалом все окружающее, а напоследок указал на нее. – Просто отключение слишком уж резкое.
   Сара одарила его улыбкой, но в ее взгляде скользило непонимание.
   – Отключение от чего? – Глаза ее добавили проблеск мысли: «От нас самих?»
   – Я сейчас не под подозрением, не сижу в тюрьме, и трибунал меня не ожидает. – Он подался к ней поближе. – И я не одинок. – Губы Сары слегка дернулись в знак согласия. – По сути, – продолжил Питер, опять подаваясь назад, – все идет просто как по мас…
   И в этот самый миг раздался мучительный, нечеловеческий скрежет металла, с чудовищной силой скребущего о металл. Потрясенных Сару и Редера стало швырять по купе точно кости в ладонях у азартного игрока. Стон рвущейся стали терзал их уши – такой громкий, что Редер не слышал собственный голос, снова и снова выкрикивая имя Сары…
   «Ну вот, все возвращается в норму, – подумал он. – Все опять ко всем чертям полетело. А я-то было решил, что боги над нами смилостивились».
   Воспоминания развернулись у Питера в голове. Он лишь надеялся, что это не то озарение в конце жизни, о котором так часто рассказывают; во всяком случае, там была не вся его жизнь. Лишь самое начало того последнего раза, когда он отправился на поверхность планеты…
 
   Покрепче ухватившись за ручку дорожной сумки, Редер сделал свой подбородок еще квадратнее. Затем он выбрался из крошечного челнока, чтобы оказаться в зоне приземления столь миниатюрной, что ее и зоной-то сложно было назвать. Просто керметный кружок, достаточно широкий, чтобы там разместился челнок и несколько антенн. Пройдя к сторожевой кабинке, где на вахте стоял солдат, Питер вручил ему свое удостоверение и приглашение доктора Пьянки. Солдат молча отсалютовал коммандеру, после чего взял документы и начал вводить запрос.
   Перелет от базы «Маргарита», расположенной на единственном спутнике планеты Наобум, до лагеря «Стикс», лечебно-оздоровительного центра Космического Отряда, обустроенного на самом Наобуме, вышел кратким и бедным на события. Редер так заскучал, что приветствовал бы любую задержку по дороге, но все колесики вращались как полагается – и в невероятно срочном порядке он уже оказался здесь. Хорошо хоть, что на «Непобедимом» коммандеру в данное время было совершенно нечего делать – и ему вполне откровенно дали об этом понять.
   Охранник в сторожевой кабинке вернул Питеру его документы, еще раз отдал честь – и Редер наконец-то вышел на открытое пространство. Во влажном, теплом воздухе висел аромат цветов и пряностей; дышать им было одно удовольствие.
   Питер внимательно огляделся. Лагерь был разбит в зеленой долине меж скалистых гор с заснеженными верхушками под кристально-голубым небом. В небе этом так и мелькали крылья. Большинство из этих крыльев были, однако, слишком далеко, чтобы разглядеть, что они покрыты вовсе не пухом и перьями, а кожистыми чешуйками. И еще там висела аура безмятежности. Изысканные невысокие здания щеголяли большими окнами и вставками роскошной природной древесины на фоне белоснежной штукатурки. Каждый комплекс больничных палат имел свой собственный фонтан и ярко украшенный цветочными клумбами дворик. Подножия холмов по ту сторону лагеря изобиловали тропической растительностью; большинство деревьев представляли собой разновидности гигантских бромелиевых, и цвета варьировались от такого темно-зеленого, что он казался почти черным, до ярко-розового, густо-красного, коричневато-оранжевого. Попадалась там и славная зелень старушки Земли. За зданиями, едва заметный меж двух низких зеленых холмов, также виднелся намек на озерцо, питаемое водопадом, что сверкающим белым каскадом прыгал с камня на камень по высокому узкому утесу.
   Словно бы сопротивляясь необыкновенному очарованию этого места, смутное беспокойство шевелилось в душе у Редера, то и дело напоминая ему о тех обязанностях, которые он оставил на тяжело поврежденном «Непобедимом». «Брось ты в конце концов, – мысленно приказал себе коммандер. – Главная палуба по-прежнему в надежных руках». Но что он мог поделать со своим беспокойством по поводу этого визита?
   Регина Пьянка, лечащий врач Сары Джеймс, позвонила ему и предложила навестить ее пациентку.
   – Она говорит, что очень скучает по вашим спаррингам, – с улыбкой объяснила докторша.
   «Физическим или словесным?» – задумался Редер.
   От одной лишь перспективы навестить лагерь «Стикс», широко известный среди военных как лагерь «Склеим Тебя Из Кусочков, Солдат», у коммандера уже мурашки по спине побежали.
   «Я сам в одном из таких мест слишком долго восстанавливался», – подумал он.
   Что было истинной правдой, но в данном случае каких-то разумных оснований его тревога под собой не имела. Редеру вовсе не предстояло навестить Сару в палате для обожженных, сплошь покрытую розовым регенерационным снадобьем. Ему также не грозила перспектива увидеться с ней на отделении реконструкции и с болью в сердце наблюдать за тем, как она силится овладеть новой электронной конечностью. Нет, он должен был навестить ее на отделении психиатрии.
   «Хотя, – подумал Питер, – может статься, именно это меня и пугает». Докторша не стала вдаваться в детали и описывать состояние Сары. Однако сам факт такого приглашения показался Редеру зловещим.
   Отбывая в лагерь «Стикс», Сара уже на одной только силе воли держалась. Она не так уж надолго угодила в лапы к мокакам, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы ее там подвергли пыткам.
   Редер вспомнил последний раз, когда он видел Сару – она ему улыбалась, голос ее был ровным, а рука ничуть не дрожала, пока она отдавала честь капитану Каверсу. Но глаза молодой женщины, широкие, потрясенные и дикие, рассказывали совсем другую историю. А потому Питер даже порадовался, что политикой Космического Отряда было направлять каждого, прошедшего мокакский плен, на психологическую оценку. Именно так это называлось.
   Редер предвкушал встречу с Сарой – и в то же время боялся этой встречи.
   Доктор Пьянка рассказала ему, что они переоборудовали лагерь «Стикс» из совершенно уникального курорта.
   – Нет смысла держать его открытым, пока действуют ограничения военного времени при передвижении с места на место, –объяснила она тогда. – Природа здесь просто превосходная, удивительно целебная для пациентов, и Содружество платит владельцам курорта очень щедрую ренту.
   Редер заметил, что все здания в лагере были расположены так, что заглянуть в чужие окна оказывалось очень сложно, если вообще возможно.
   «Ладно, оставим богатеям себе уединение обеспечивать», – подумал он.
   – Коммандер Редер?
   Обернувшись, Питер обнаружил позади молодого медика.
   – Жерар Буржуин, – сказал медик и протянул коммандеру руку. – Добро пожаловать в лагерь «Стикс».
   «Штатский», – подумал коммандер.
   – А где доктор Пьянка? – спросил Питер, пожимая Буржуину руку.
   – К сожалению, ее задержали чрезвычайные обстоятельства, коммандер. Позвольте, я покажу вам вашу комнату, а затем, если вы не против, устрою вам небольшую экскурсию.
   Редер силился представить себе природу тех чрезвычайных обстоятельств, какие могли возникнуть у психиатра.
   – Когда я смогу увидеться с капитан-лейтенантом Джеймс? –спросил он.
   – Все дело в том, что доктор Пьянка желала бы проинструктировать вас, прежде чем вы увидитесь с пациенткой, – с улыбкой сказал Буржуин.
   Лицо Редера застыло.
   – А что, есть проблемы?
   – Нет-нет, коммандер. Мне следовало бы сказать не «проинструктировать», а лишь «расспросить вас», сэр. А затем, когда вы пообщаетесь с капитан-лейтенантом, доктор снова захочет вас расспросить. Это стандартная процедура, уверяю вас, ничего больше.
   Редер посмотрел ему прямо в глаза. А затем улыбнулся и кивнул.
   – Если вы будете так добры показать мне мою комнату, – любезно сказал он, – я просто распакуюсь, а потом, пожалуй, немного здесь погуляю. Затем я вернусь в свою комнату и посмотрю, не оставили ли вы для меня какое-нибудь сообщение. Как вам такой вариант?
   Буржуин заколебался.
   – Очень хорошо, коммандер, вполне приемлемо. Я только хотел бы предупредить вас, что доктору Пьянке весьма желательно с вами переговорить, прежде чем вы увидитесь с пациенткой.
   – Буду иметь в виду, – буркнул Редер.
 
   Сара мучилась от тоски, не находила себе места и уже начинала всерьез дергаться.
   Она прошла через жуткое испытание, стыдилась того, что ее поймали, взяли в плен и пытали, а потому у нее были нешуточные проблемы с самоконтролем. Но она выговорила все это перед докторшей, осмыслила данный ей Пьянкой совет и попыталась применить его к своему поведению.
   Тем не менее, очевидным фактом оставалось то, что Саре отчаянно требовалось вернуться к своей работе. Инстинкт подсказывал ей, что теперь только время способно ей помочь, а полезная работа помогла бы этому времени пройти более конструктивно.
   «Если бы я только смогла убедить в этом Пьянку», – мрачно подумала Сара. Выключив музыку, часть своей терапии, она встала с кушетки. «Пожалуй, надо бы по округе подвигаться», – решила она. Тогда Сара переобулась в спортивные тапочки и вышла пробежаться трусцой.
   Труся по ухоженным тропкам лагеря «Стикс», молодая женщина вдруг поняла, что отрывки музыки, прописанной ей доктором, мелькают у нее в голове, и она невольно гудит себе под нос. Приятное тепло солнца, нежный ток воздуха, что обдувал ей лицо, быстрый бег ее крови – все это складывалось в чудесные ощущения. Понимая, как же она счастлива просто от того, что жива, Сара улыбнулась. «Если ты счастлива и это осознаешь, хлопни в ладоши», – подумала она и рассмеялась.
   А затем остановилась и нервно огляделась, прикидываясь, что проверяет пульс. «Смех без причины, черт побери, – подумала она. – Интересно, что моя старушка по этому поводу скажет?»
   – Сара!
   Резко развернувшись, молодая женщина с разинутым ртом уставилась на коммандера Питера Редера.
   – Питер? – не веря своим глазам, спросила она.
   – Капитан-лейтенант? – осведомился он с кривоватой улыбкой.
   – Значит, вас наконец-то сюда упекли, – рассмеялась Сара, протягивая ему обе руки. – Не беспокойтесь – когда доктора с вами закончат, вы будете такой же нормальный, как и все прочие офицеры Космического Отряда.
   Питер с удовольствием взял ее за руки, наслаждаясь гладкостью и теплом ее ладоней.
   – Ну уж нет, – сказал он и вздрогнул. – Неужто все так скверно? Тогда нам лучше в срочном порядке вас из этого места вызволять. Мне вы такая нормальная не по душе.
   Редер наблюдал за тем, как Сару охватывает усталость, как лукавые искорки пропадают из ее глаз. Хотя она по-прежнему улыбалась и гордо стояла с прямой спиной, он видел, с каким трудом ей это дается.
   – Ну ладно, – небрежно-наигранным тоном произнесла Сара. –Так что же вас все-таки в лагерь «Склеим тебя из кусочков» привело?
   – Не что, а кто. Ваш доктор, Пьянка. Она хотела со мной побеседовать – предположительно насчет вас. Но если только вы об этом проговоритесь…
   Сара усмехнулась.
   –Очень рада видеть вас, Питер. Позвольте, я вам окрестности покажу.
   Питер огляделся, и вид у него при этом сделался слегка вороватый.
   – Гм… Вообще-то славная Пьянка хотела пообщаться со мной, прежде чем я с вами увижусь, – сказал он. – Быть может, нам удалось бы забраться в какое-то уединенное местечко, где вы смогли бы поделиться со мной вашими познаниями в психиатрии?
   – А почему бы не прямо здесь? – Сара села на траву и вытянула длинные, загорелые ноги.
   Питер хорошенько осмотрелся. Они находились на небольшом изгибе тропы, густо окруженном листвой. Вокруг никого не было заметно; не слышалось также никаких звуков от тех, кто все-таки мог оказаться поблизости. Тогда Питер последовал примеру Сары, и они какое-то время сидели в тишине, пока он не стал ощущать неловкость.
   – Здесь очень красиво, – сказал наконец Редер.
   – Угу. – Сара отбросила назад длинные рыжеватые волосы и закрыла глаза, позволяя ветерку ласкать ее лицо. – Да, и впрямь красиво. Хотела бы я здесь когда-нибудь отпуск провести. – Тут она взглянула на Питера. – Но прямо сейчас я бы страшно хотела отсюда уехать.
   – Пьянка несогласна?
   – Да, она несогласна. – Сара поморщилась и покачала головой. – Если честно, я не понимаю, что она еще может для меня сделать. Я хочу работать, хочу вносить свой вклад в общее дело. Я всегда была такой, но Пьянка думает, что это что-то вроде комплекса вины. Я стараюсь признать, что в этом есть хоть малая доля правды, но пока что не очень получается. И я совершенно не понимаю, каким образом кому-то, и мне в особенности, может стать легче от того, что я буду здесь томиться от скуки, лишенная возможности применить свои навыки? Ведь ничего, кроме досады, мне это принести не может. Я знаю, что была бы полезна на «Непобедимом», и чертовски уверена, что не хочу терять свое место на этом корабле. –Она повернулась к Редеру. – Как думаете, сможете вы мне помочь?
   – Ну, вообще-то я собирался сказать, что вы были дикой нимфоманкой, и что лишь посредством шантажа и взяток вам удалось не допустить внесения этих черт характера в ваше личное дело. Хотя, как я догадываюсь, я с таким же успехом мог бы сказать правду.
   Сара ущипнула его за руку, затем рассмеялась.
   – Насильственные тенденции и беспричинный смех, – заметил Питер. – Интересно, что бы об этом ваша славная Пьянка сказала?
   Рот Сары от расстройства округлился, глаза погасли, и она беспомощно охнула.
   – Вот те на. – Редер нахмурился. – А вы здесь и впрямь раскисли. Что, разве не так?
   Ее плечи поникли, затем молодая женщина развела руками.
   – Просто все так субъективно, – пробормотала Сара, явно находясь на грани отчаяния. – Пока Пьянка меня не выпишет, ничего хорошего со мной в «Стиксе» не будет – независимо оттого, что я по этому поводу чувствую. А если по правде, мне кажется, она меня специально тут маринует. – Откинувшись на траву, она проворчала: – Вам ведь известно, что она одна из владельцев этого заведения. Кто знает, быть может, она старается поплотнее его забить, чтобы правительство ей больше платило.
   – Она упоминала о том, что правительство платит чертовски щедрую ренту.
   – Правительство также отстегивает дьявольски славную монету за каждого пациента, – заметила Сара. Затем она снова села и стала размахивать руками, словно стараясь стереть только что сказанное. – Нет-нет! Пьянка – отличный врач! Она по-настоящему мне здесь помогала, и я ей очень благодарна. Просто мне кажется, что она держит меня здесь немного дольше, чем нужно, только и всего.
   – Ладно, я сделаю, что смогу, – пообещал Редер.
   Сара улыбнулась, и теперь ее глаза потеплели.
   – Я в этом не сомневалась.
   В этот самый момент живот Редера громко дал знать о себе, и они оба расхохотались.
   – Давайте я провожу вас в ресторан, – предложила Сара, вставая и отряхивая шорты. – Это именно ресторан. Он слишком шикарный, чтобы его можно было просто столовой назвать.
 
   Невысокая и смуглая, доктор Регина Пьянка создавала вокруг себя ауру квалифицированного благоразумия. Седина в ее волосах давала ей что-то в районе шестидесяти – ранний средний возраст по меркам Содружества, – а морщинки вокруг глаз указывали на чувство юмора и смешливость. Пьянка молча взирала на Редера; ее прямой и пристальный взгляд словно бы поощрял его к разговору.
   Они уже поговорили немало – о нем самом, о Саре и о «Непобедимом».
   Под конец докторша сказала:
   –Что же, мне очевидно, что с капитан-лейтенантом вы уже переговорили. Очень жаль, что вы не дали мне возможности заблаговременно поговорить с вами. Впрочем, очевидно, что никакого вреда здесь нанесено не было. – Она одарила его нежной улыбкой. – И в равной мере очевидно, что она очень много для вас значит. В личном плане.
   – Она превосходный офицер, – отчеканил Редер.
   Докторша громко рассмеялась, и Редер почувствовал, как краска заливает его лицо, одновременно раздражая его и смущая.
   – Извините, коммандер, – сказала Пьянка. – Сара Джеймс действительно превосходный офицер. Ваш капитан специально позвонил, чтобы об этом сообщить, а также указать на тот факт, что она должна быть допущена к исполнению своих обязанностей, прежде чем ваш корабль покинет Наобум. Она по этому поводу тоже заметно нервничает. – Докторша искоса глянула на коммандера, и ее полные губы слегка искривились в лукавой улыбке. – Так что вы в связи со всем этим думаете, коммандер?