Страница:
Радгар никак не откликнулся на предложение.
– И как моему жирному дядюшке удалось остаться на троне?
Эйлвин побарабанил грязными ногтями по столу.
– Потому что никто не бросал вызова, конечно. Похоже, никто из эрлов не может заручиться необходимой для этого поддержкой. Единственный, кто ерепенился, был Светманн – вскоре после смерти твоего отца.
– И что случилось со славным эрлом Светманном?
– Что бы ты думал? Когда собрался муут, все знали, что он проиграет, так что единственным поданным за него голосом был его собственный. Вряд ли это ему понравилось! И король выслал против него Большого Эдгара из Хюнингсюге, заплатив тому за то, чтобы смерть была как можно мучительнее – так говорят. Даже Светманн не заслужил такого.
Радгар задумчиво прикусил губу.
– Может, и заслужил. А что в самом Каттерстоу? Как относится фюрд к Сюневульфу в качестве эрла?
Фейн помрачнел и сделал большой глоток из кружки.
– Мы терпим его, потому что он король. Провинции это на руку – так и золота больше, и на других свысока поглядываешь. Не то чтобы над нами не посмеивались, что у нас эрл – бурдюк китового жира, но он ведь и их король.
– Каттерстоу хранит ему верность, пока он удерживает трон, так? А кто у него танист?
Эйлвин обеими руками поскреб свою спутанную шевелюру.
– Тебе это придется не по вкусу, Радгар.
– А ты попробуй.
– Вульфвер.
Радгар вздрогнул, словно от удара. Ему понадобилась минута на то, чтобы свыкнуться с этой новостью. Он покосился на Овода, пытаясь понять, что тот думает об этом, потом вздохнул.
– Я же говорил: последний раз, когда я видел своего любимого братца, он направлялся прямиком к Свеорнстанасу. Что он сделал – шагал по воде аки посуху?
– Не слыхал ничего такого. – Фейн задумчиво потер переносицу. – И если он казался чуть чище обычного, я слишком горевал по тебе, чтобы заметить это. Не припомню его у тебя на похоронах, но Сюневульф принял у него присягу таниста очень скоро после этого. Дня через два.
– И много ли задиристых фейнов бросали вызов милому Вульфи?
Вид у Эйлвина сделался еще более подавленный.
– Надо отдать ему должное, Радгар. Если ты веришь в то, что танист – лучший боец фюрда, – а многие верят… Не скажу, чтобы у нас не было одного или двух, способных одолеть его… Но он – крепкий орешек для любого.
– Не для меня.
Его друг удивленно зажмурился.
– Правда?
– Можешь поверить. А уж Овод одолеет его, не сходя с места. Верно, Овод?
Овод промолчал. Эйлвин блаженно рыгнул.
– Обыкновенно дуэль проводится на мечах, но вызываемый имеет право выбрать оружие. Как твой юный книхт владеет топором? Или голыми руками?
– Ах! Забудь. – Радгар скорбно улыбнулся. – Не слишком.
Эйлвин допил свою кружку и вытер рот грязным рукавом.
– Твой кузен не женат. Наплодил несколько ублюдков от фраллей, но ни одного настоящего наследника. Умно с его стороны, не так ли? Они с папашей – последние из Каттерингов, и с их смертью Каттерстоу может никогда больше не породить короля Бельмарка.
Овод подвинул свою нетронутую кружку бельцу, а себе забрал пустую. Он рвался на части. Порой он видел в моряке друга детства Радгара и восхищался его положительными качествами: преданностью, невероятной настойчивостью, искренней наивностью, готовностью оказать услугу. Его грубые манеры были всего лишь позой: как же, думать воину не пристало. Несмотря на ширину его плеч, под его буйной шевелюрой имелись и мозги, хотя интересы их лежали скорее в практической плоскости, и отвагу он наверняка ставил выше моральных качеств. Ему явно не хватало хорошей бани, но он скорее всего работал как мул много дней подряд. В чем-то он напоминал Бычехлыста – не самого интересного собеседника, но надежного как скала.
Однако это представление неожиданно сменялось другим, и тогда Оводу казалось, будто он смотрит на дикого зверя. Сколько изнасилований, краж, убийств на счету у этой обезьяны? Спроси его об этом, будет он отрицать их или, напротив, бахвалиться? Что хуже, Овод видел восхищение Радгара. К чему при всех айронхолльских навыках склоняется сын Эйледа? Ему хотелось кричать, удерживая его, но он знал, что любое сказанное им слово только усилит опасность.
Радгар тем временем, похоже, вносил поправки в свои размышления последних пяти лет.
– Я недооценил мастерство Хильфвера. Должно быть, он заговорил Вульфвера от воды так же, как заговорил меня от огня. Возможно, этот ублюдок просто пришел домой! Сколько раз мне еще убивать его?
Девица прошмыгнула мимо них поправить скатерть на соседнем столе, и Радгар кивнул ей, чтобы она наполнила кружки.
– Повтори-ка, – буркнул Эйлвин, – что все-таки случилось той ночью?
– Кто-то убил моих родителей, запер меня в спальне и поджег дом.
– Мой отец был маршалом, – произнес Эйлвин так угрожающе, что у Овода волосы едва не стали дыбом. – Ты говоришь, он пропустил в дом убийцу?
Радгар улыбнулся самой ослепительной из своих улыбок.
– Глядя на все твои дорогие мускулы, дружище, я бы в жизни не сказал ничего столь самоубийственного. Мне кажется, я могу сузить список подозреваемых до четырех человек. Первым в нем стоит Светманн или кто-то из его партии войны. Было уже слишком поздно срывать мирный договор, но он был амбициозен и понимал, что витаны никогда не поддержат его против папы. У меня нет ни малейшего представления, как он миновал часовых.
– Никто чужой не проходил мимо отца!
– Тогда что скажешь насчет Вульфвера? Его подхалимы всегда поклялись бы, что он не выходил из зала. Кстати, уж не вернулись ли и они тоже – Хенгест и Фрекфул?
– Не видел ни того, ни другого уже много лет. – Эйлвин деловито почесал в затылке. – Но и никаких скандалов с обвинениями не помню. Должно быть, кто-то заплатил их семьям.
– Не сомневаюсь, что Сюневульф. Но Вульфвер замечательный подозреваемый, ведь он ненавидел меня и знал, в какой комнате я сплю. Мы наверняка сделались бы соперниками, когда я вырос бы – так зачем позволять мне вырасти? Он становился танистом, поэтому от смерти отца тоже выигрывал.
– Можно узнать, проходил ли Вульфвер в дом. Кто следующий?
– Славный король Сюневульф. Он провожал нас с мамой домой, так что нам известно: он находился в доме. Он выиграл на этом более остальных – он стал королем.
– Он еще… – начал Эйлвин и осекся.
– Что еще?
– Потом. Кто четвертый?
– Славный король Амброз.
– Надеюсь, не лично? – скептически спросил Эйлвин.
– Не лично, – согласился Радгар.
Тут вернулась служанка с тремя пенящимися кружками. Фейн поднял ту, что подвинул ему Овод, и осушил ее одним невероятно долгим глотком; горло его ритмично пульсировало, как кузнечный мех. Остальным оставалось только восторженно наблюдать за этим. Когда он покончил с этим делом и вернул пустую кружку девице, он почти не задыхался. Она стрельнула в него глазками, и он одарил ее улыбкой и одобрительным шлепком. Откровенное одобрение, с каким она встретила этот фамильярный жест, заставило Овода задуматься, получится ли у него так же или для этого требуется заговоренная мускулатура.
– Тогда как? – спросил Эйлвин. – Амброз?
– Он послал с посольством Клинка, хотя, подозреваю, обещал этого не делать, – и Клинка, очень близкого ему. Тот называл себя Гесте. У Клинков был свой счет к моему отцу. Слышал что-нибудь про такого?
– Нет. – Лицо Эйлвина снова выражало откровенную угрозу. – Так как, ты говоришь, мог попасть внутрь шивиалец?
– У него могли быть свои способы.
– Ну, например?
Радгар покосился на Овода, словно ожидая, что тот скажет что-нибудь, но тот терялся в догадках точно так же, как Эйлвин.
– Невидимость.
– Вздор, – фыркнул Эйлвин и отхлебнул из кружки.
– Пожалуй, я согласен, – заметил Овод.
– Возможно. – Теперь Радгар обращался к Оводу. – В ночь накануне Уз Волкоклыка у нас вышел долгий разговор со Змеем насчет разных придворных слухов. Так вот, поговаривали, что Коллегии удалось создать плащ-невидимку. Конечно, если такие есть сейчас, это не значит, что они были пять лет назад. Но было вообще что-то очень странное в том, как Йорик попал на тот корабль. Он оказался на палубе так, словно… Ладно, это не важно. Скажем только, Амброз имеет доступ к самым могущественным заклятиям. Если кто-то и мог тайком провести убийцу мимо дежуривших фейнов, так это король Шивиаля, верно? Я не вижу его персонального интереса во всем этом, разве что обида, а это вряд ли повод для тройного убийства. Почему в это включили меня? Королям обыкновенно нравится иметь родню в правящих семьях за границей. В общем, вот вам мои подозреваемые: Светманн и его Кровавые, как их называл мой отец; Вульфвер; Сюневульф, а также сэр Йорик, имеющий прямое отношение к своему королю.
– Я рад, что ты жив, Радгар Эйлединг.
– Спасибо, Эйлвин Леофрикинг.
– Есть еще кое-что, что мне нужно сказать тебе. В одном насчет той ночи ты ошибаешься, и очень сильно. Девка! Еще пива!
– Возьми мое. – Овод снова подвинул ему свою кружку. Фейн снова подозрительно покосился на него и снова осушил кружку одним глотком. Похоже, в нем могло поместиться еще столько же.
– Так в чем это я ошибался? – спросил Радгар.
Где-то – так, во всяком случае, показалось Оводу – тревожно протрубил охотничий рог, словно предупреждая о надвигающейся опасности. Разумеется, это была всего лишь интуиция, но он вскочил на ноги за долю секунды до того, как во дворик вошел мужчина с мечом.
7
Часть VII
1
– И как моему жирному дядюшке удалось остаться на троне?
Эйлвин побарабанил грязными ногтями по столу.
– Потому что никто не бросал вызова, конечно. Похоже, никто из эрлов не может заручиться необходимой для этого поддержкой. Единственный, кто ерепенился, был Светманн – вскоре после смерти твоего отца.
– И что случилось со славным эрлом Светманном?
– Что бы ты думал? Когда собрался муут, все знали, что он проиграет, так что единственным поданным за него голосом был его собственный. Вряд ли это ему понравилось! И король выслал против него Большого Эдгара из Хюнингсюге, заплатив тому за то, чтобы смерть была как можно мучительнее – так говорят. Даже Светманн не заслужил такого.
Радгар задумчиво прикусил губу.
– Может, и заслужил. А что в самом Каттерстоу? Как относится фюрд к Сюневульфу в качестве эрла?
Фейн помрачнел и сделал большой глоток из кружки.
– Мы терпим его, потому что он король. Провинции это на руку – так и золота больше, и на других свысока поглядываешь. Не то чтобы над нами не посмеивались, что у нас эрл – бурдюк китового жира, но он ведь и их король.
– Каттерстоу хранит ему верность, пока он удерживает трон, так? А кто у него танист?
Эйлвин обеими руками поскреб свою спутанную шевелюру.
– Тебе это придется не по вкусу, Радгар.
– А ты попробуй.
– Вульфвер.
Радгар вздрогнул, словно от удара. Ему понадобилась минута на то, чтобы свыкнуться с этой новостью. Он покосился на Овода, пытаясь понять, что тот думает об этом, потом вздохнул.
– Я же говорил: последний раз, когда я видел своего любимого братца, он направлялся прямиком к Свеорнстанасу. Что он сделал – шагал по воде аки посуху?
– Не слыхал ничего такого. – Фейн задумчиво потер переносицу. – И если он казался чуть чище обычного, я слишком горевал по тебе, чтобы заметить это. Не припомню его у тебя на похоронах, но Сюневульф принял у него присягу таниста очень скоро после этого. Дня через два.
– И много ли задиристых фейнов бросали вызов милому Вульфи?
Вид у Эйлвина сделался еще более подавленный.
– Надо отдать ему должное, Радгар. Если ты веришь в то, что танист – лучший боец фюрда, – а многие верят… Не скажу, чтобы у нас не было одного или двух, способных одолеть его… Но он – крепкий орешек для любого.
– Не для меня.
Его друг удивленно зажмурился.
– Правда?
– Можешь поверить. А уж Овод одолеет его, не сходя с места. Верно, Овод?
Овод промолчал. Эйлвин блаженно рыгнул.
– Обыкновенно дуэль проводится на мечах, но вызываемый имеет право выбрать оружие. Как твой юный книхт владеет топором? Или голыми руками?
– Ах! Забудь. – Радгар скорбно улыбнулся. – Не слишком.
Эйлвин допил свою кружку и вытер рот грязным рукавом.
– Твой кузен не женат. Наплодил несколько ублюдков от фраллей, но ни одного настоящего наследника. Умно с его стороны, не так ли? Они с папашей – последние из Каттерингов, и с их смертью Каттерстоу может никогда больше не породить короля Бельмарка.
Овод подвинул свою нетронутую кружку бельцу, а себе забрал пустую. Он рвался на части. Порой он видел в моряке друга детства Радгара и восхищался его положительными качествами: преданностью, невероятной настойчивостью, искренней наивностью, готовностью оказать услугу. Его грубые манеры были всего лишь позой: как же, думать воину не пристало. Несмотря на ширину его плеч, под его буйной шевелюрой имелись и мозги, хотя интересы их лежали скорее в практической плоскости, и отвагу он наверняка ставил выше моральных качеств. Ему явно не хватало хорошей бани, но он скорее всего работал как мул много дней подряд. В чем-то он напоминал Бычехлыста – не самого интересного собеседника, но надежного как скала.
Однако это представление неожиданно сменялось другим, и тогда Оводу казалось, будто он смотрит на дикого зверя. Сколько изнасилований, краж, убийств на счету у этой обезьяны? Спроси его об этом, будет он отрицать их или, напротив, бахвалиться? Что хуже, Овод видел восхищение Радгара. К чему при всех айронхолльских навыках склоняется сын Эйледа? Ему хотелось кричать, удерживая его, но он знал, что любое сказанное им слово только усилит опасность.
Радгар тем временем, похоже, вносил поправки в свои размышления последних пяти лет.
– Я недооценил мастерство Хильфвера. Должно быть, он заговорил Вульфвера от воды так же, как заговорил меня от огня. Возможно, этот ублюдок просто пришел домой! Сколько раз мне еще убивать его?
Девица прошмыгнула мимо них поправить скатерть на соседнем столе, и Радгар кивнул ей, чтобы она наполнила кружки.
– Повтори-ка, – буркнул Эйлвин, – что все-таки случилось той ночью?
– Кто-то убил моих родителей, запер меня в спальне и поджег дом.
– Мой отец был маршалом, – произнес Эйлвин так угрожающе, что у Овода волосы едва не стали дыбом. – Ты говоришь, он пропустил в дом убийцу?
Радгар улыбнулся самой ослепительной из своих улыбок.
– Глядя на все твои дорогие мускулы, дружище, я бы в жизни не сказал ничего столь самоубийственного. Мне кажется, я могу сузить список подозреваемых до четырех человек. Первым в нем стоит Светманн или кто-то из его партии войны. Было уже слишком поздно срывать мирный договор, но он был амбициозен и понимал, что витаны никогда не поддержат его против папы. У меня нет ни малейшего представления, как он миновал часовых.
– Никто чужой не проходил мимо отца!
– Тогда что скажешь насчет Вульфвера? Его подхалимы всегда поклялись бы, что он не выходил из зала. Кстати, уж не вернулись ли и они тоже – Хенгест и Фрекфул?
– Не видел ни того, ни другого уже много лет. – Эйлвин деловито почесал в затылке. – Но и никаких скандалов с обвинениями не помню. Должно быть, кто-то заплатил их семьям.
– Не сомневаюсь, что Сюневульф. Но Вульфвер замечательный подозреваемый, ведь он ненавидел меня и знал, в какой комнате я сплю. Мы наверняка сделались бы соперниками, когда я вырос бы – так зачем позволять мне вырасти? Он становился танистом, поэтому от смерти отца тоже выигрывал.
– Можно узнать, проходил ли Вульфвер в дом. Кто следующий?
– Славный король Сюневульф. Он провожал нас с мамой домой, так что нам известно: он находился в доме. Он выиграл на этом более остальных – он стал королем.
– Он еще… – начал Эйлвин и осекся.
– Что еще?
– Потом. Кто четвертый?
– Славный король Амброз.
– Надеюсь, не лично? – скептически спросил Эйлвин.
– Не лично, – согласился Радгар.
Тут вернулась служанка с тремя пенящимися кружками. Фейн поднял ту, что подвинул ему Овод, и осушил ее одним невероятно долгим глотком; горло его ритмично пульсировало, как кузнечный мех. Остальным оставалось только восторженно наблюдать за этим. Когда он покончил с этим делом и вернул пустую кружку девице, он почти не задыхался. Она стрельнула в него глазками, и он одарил ее улыбкой и одобрительным шлепком. Откровенное одобрение, с каким она встретила этот фамильярный жест, заставило Овода задуматься, получится ли у него так же или для этого требуется заговоренная мускулатура.
– Тогда как? – спросил Эйлвин. – Амброз?
– Он послал с посольством Клинка, хотя, подозреваю, обещал этого не делать, – и Клинка, очень близкого ему. Тот называл себя Гесте. У Клинков был свой счет к моему отцу. Слышал что-нибудь про такого?
– Нет. – Лицо Эйлвина снова выражало откровенную угрозу. – Так как, ты говоришь, мог попасть внутрь шивиалец?
– У него могли быть свои способы.
– Ну, например?
Радгар покосился на Овода, словно ожидая, что тот скажет что-нибудь, но тот терялся в догадках точно так же, как Эйлвин.
– Невидимость.
– Вздор, – фыркнул Эйлвин и отхлебнул из кружки.
– Пожалуй, я согласен, – заметил Овод.
– Возможно. – Теперь Радгар обращался к Оводу. – В ночь накануне Уз Волкоклыка у нас вышел долгий разговор со Змеем насчет разных придворных слухов. Так вот, поговаривали, что Коллегии удалось создать плащ-невидимку. Конечно, если такие есть сейчас, это не значит, что они были пять лет назад. Но было вообще что-то очень странное в том, как Йорик попал на тот корабль. Он оказался на палубе так, словно… Ладно, это не важно. Скажем только, Амброз имеет доступ к самым могущественным заклятиям. Если кто-то и мог тайком провести убийцу мимо дежуривших фейнов, так это король Шивиаля, верно? Я не вижу его персонального интереса во всем этом, разве что обида, а это вряд ли повод для тройного убийства. Почему в это включили меня? Королям обыкновенно нравится иметь родню в правящих семьях за границей. В общем, вот вам мои подозреваемые: Светманн и его Кровавые, как их называл мой отец; Вульфвер; Сюневульф, а также сэр Йорик, имеющий прямое отношение к своему королю.
– Я рад, что ты жив, Радгар Эйлединг.
– Спасибо, Эйлвин Леофрикинг.
– Есть еще кое-что, что мне нужно сказать тебе. В одном насчет той ночи ты ошибаешься, и очень сильно. Девка! Еще пива!
– Возьми мое. – Овод снова подвинул ему свою кружку. Фейн снова подозрительно покосился на него и снова осушил кружку одним глотком. Похоже, в нем могло поместиться еще столько же.
– Так в чем это я ошибался? – спросил Радгар.
Где-то – так, во всяком случае, показалось Оводу – тревожно протрубил охотничий рог, словно предупреждая о надвигающейся опасности. Разумеется, это была всего лишь интуиция, но он вскочил на ноги за долю секунды до того, как во дворик вошел мужчина с мечом.
7
Начиная башмаками с серебряными пряжками и кончая белым пером на шляпе, он являл собой впечатляющую фигуру; где-то в отдалении за ним маячили двое вышибал. Эфес его меча был позолочен и украшен дорогими каменьями. Судя по ножнам, это был фалькион, меч с широким, заостренным на конце клинком, удобный в абордажном бою, но недостаточно длинный, чтобы представлять серьезную угрозу хорошему шпажисту. Серебряная повязка на глазу, на которой красовался крупный изумруд, сразу же выдала в нем отца Эйлвина, капитана Леофрика, лучшего друга и маршала покойного короля Эйледа. Он шагал к сыну с хмурым выражением лица, которое только усугубилось, когда взгляд его упал на Овода.
– Что ты делаешь здесь? Говорил я тебе…
Радгар резко повернулся, едва не уронив стул.
– Эйлед!
– Помнишь меня, «дядя»?
– Радгар! О Радгар! Ателинг! – Статный воин вдруг начал опускаться на колени. Сквозь морской загар проступила мертвенная бледность, а единственный глаз, казалось, готов был выпрыгнуть из орбиты. Прежде чем он успел рухнуть на колени, Радгар сорвался с места и схватил его в объятия.
Охотничий рог протрубил снова, и на этот раз Овод услышал и лай гончих. Леофрик был или предателем, отворившим дверь убийцам – правда, при взгляде на него в это как-то не верилось, – или лучшим советником и помощником, какого мог найти Радгар, ближайшим сподвижником его отца. Если он и казался угрозой, так скорее потому, что мог попытаться заманить Радгара на родину. В настоящий момент друзья могли оказаться опаснее врагов.
Эйлвин свирепо покосился на слуг.
– Вина! – крикнул он. – Красного вина капитану! И еще три пива.
Радгар неохотно позволил Леофрику поцеловать свою руку и несколько раз повторить, как похож он на своего отца. Тот не знал, смеяться ли ему или плакать от радости. Не мог же он подделать свои эмоции!
Потом они сдвинули стулья, и Радгар еще раз повторил свой рассказ. Капитан слушал молча, пристально глядя на него, не выказывая никакой реакции. Эйлвин расплывался в блаженной улыбке: пиво начинало-таки оказывать свое действие. Под конец истории, когда объяснилось присутствие Овода, Леофрик одобрительно кивнул. В отличие от сына он отнесся к Клинку с пониманием.
– Сдается мне, ты и без Уз был бы верен своему другу, сэр Овод. Боюсь только, тебе придется еще поработать своей шпагой.
Овод просиял.
– Не могли бы вы выразиться определеннее, эальдор?
Старший собеседник пригубил вино.
– Политические амбиции сделались в моей стране опасным занятием. Позже я приведу вам несколько примеров, сэр Овод. – Голубой глаз и зеленый изумруд снова обратились на Радгара. – Ты выше, стройнее. Но поразительно похож на Эйледа.
– Я во всех отношениях хуже его, дядя.
Леофрик покачал головой.
– Уже не «дядя», ателинг. Прошу, называй меня фейном, ибо я покорно прошу милости быть твоим человеком, как был человеком твоего отца. Я никогда не верил до конца в то, что смерть его была несчастным случаем, а теперь твой рассказ оживляет худшие мои подозрения. Мне не найти покоя, пока мы не отомстим за моего друга и господина и не вознесем тебя на трон твоих предков.
– Отменно сказано! – возгласил Эйлвин с чуть избыточным энтузиазмом. – Коль юго-западный ветер продержится, будем дома через четыре дня.
– Через три!
Радгар покачал головой.
– Я не готов пока говорить об этом, эальдор. Нет, позволь мне называть тебя так, ибо ты должен стать моим витой, каким был для моего отца. Прошу тебя, продолжай свой фейринг. Если у тебя найдется место для двух зеленых новичков, я буду признателен тебе, хотя не думаю, что хотя бы один из нас сможет окупить проезд. Ты можешь оставить нас здесь на обратном пути и забрать в следующее плавание. – Он увидел зреющий протест и заговорил настойчивее: – Последние пять с половиной лет я был все равно что погребен, эальдор! Мне необходимо свыкнуться с жизнью, прежде чем показываться в Бельмарке. Я молод. Есть еще время.
Нет. Опасность была уже совсем рядом: звуки рога, лай гончих, грохот копыт…
Яркий луч солнечного света упал на серебряную повязку, и она вспыхнула ослепительным бликом.
– Тебе не светит подобной роскоши, парень. Четверых оплакали после того пожара – я имею в виду четверых, погибших в том доме, ибо огонь распространился дальше, и были и другие жертвы. Двое из погибших – королевские фейны, ослушавшиеся моего приказа и бросившиеся в огонь вместе со мной. Это была безнадежная попытка, ибо если уж Hlaford Fyrlandum не выжил, что тогда ждать от простых людей? Но ты ведь знаешь кодекс чести фейна.
– Четверо? – Радгар напряженно застыл. Единственный глаз блеснул.
– Вот именно, парень. Остальными двумя были ты и твой отец. Мы решили, что он бросился спасать тебя. Пекло было такое, что мы потом и костей почти не нашли.
Эйлвин издал еще одну трубную отрыжку.
– Твоя мама спаслась. Невредимой. Она жива.
Вот оно! – Опасность, приближение которой ощущал Овод. Охота нагнала дичь, ощерив клыки, сверкая мечами…
Радгар сделал несколько безуспешных попыток заговорить.
– Где она? – выдавил он из себя наконец. Отец и сын переглянулись. Ответил Эйлвин.
– В Каттерстоу. Она все еще королева. Она вышла за твоего дядю.
Когда молчание сделалось невыносимым, первым не выдержал Овод.
– Ты можешь представить себе хоть одну причину, по которой славный Амброз не сказал этого тебе, Радгар? Он должен знать все. Она все еще его кузина.
– Что ты делаешь здесь? Говорил я тебе…
Радгар резко повернулся, едва не уронив стул.
– Эйлед!
– Помнишь меня, «дядя»?
– Радгар! О Радгар! Ателинг! – Статный воин вдруг начал опускаться на колени. Сквозь морской загар проступила мертвенная бледность, а единственный глаз, казалось, готов был выпрыгнуть из орбиты. Прежде чем он успел рухнуть на колени, Радгар сорвался с места и схватил его в объятия.
Охотничий рог протрубил снова, и на этот раз Овод услышал и лай гончих. Леофрик был или предателем, отворившим дверь убийцам – правда, при взгляде на него в это как-то не верилось, – или лучшим советником и помощником, какого мог найти Радгар, ближайшим сподвижником его отца. Если он и казался угрозой, так скорее потому, что мог попытаться заманить Радгара на родину. В настоящий момент друзья могли оказаться опаснее врагов.
Эйлвин свирепо покосился на слуг.
– Вина! – крикнул он. – Красного вина капитану! И еще три пива.
Радгар неохотно позволил Леофрику поцеловать свою руку и несколько раз повторить, как похож он на своего отца. Тот не знал, смеяться ли ему или плакать от радости. Не мог же он подделать свои эмоции!
Потом они сдвинули стулья, и Радгар еще раз повторил свой рассказ. Капитан слушал молча, пристально глядя на него, не выказывая никакой реакции. Эйлвин расплывался в блаженной улыбке: пиво начинало-таки оказывать свое действие. Под конец истории, когда объяснилось присутствие Овода, Леофрик одобрительно кивнул. В отличие от сына он отнесся к Клинку с пониманием.
– Сдается мне, ты и без Уз был бы верен своему другу, сэр Овод. Боюсь только, тебе придется еще поработать своей шпагой.
Овод просиял.
– Не могли бы вы выразиться определеннее, эальдор?
Старший собеседник пригубил вино.
– Политические амбиции сделались в моей стране опасным занятием. Позже я приведу вам несколько примеров, сэр Овод. – Голубой глаз и зеленый изумруд снова обратились на Радгара. – Ты выше, стройнее. Но поразительно похож на Эйледа.
– Я во всех отношениях хуже его, дядя.
Леофрик покачал головой.
– Уже не «дядя», ателинг. Прошу, называй меня фейном, ибо я покорно прошу милости быть твоим человеком, как был человеком твоего отца. Я никогда не верил до конца в то, что смерть его была несчастным случаем, а теперь твой рассказ оживляет худшие мои подозрения. Мне не найти покоя, пока мы не отомстим за моего друга и господина и не вознесем тебя на трон твоих предков.
– Отменно сказано! – возгласил Эйлвин с чуть избыточным энтузиазмом. – Коль юго-западный ветер продержится, будем дома через четыре дня.
– Через три!
Радгар покачал головой.
– Я не готов пока говорить об этом, эальдор. Нет, позволь мне называть тебя так, ибо ты должен стать моим витой, каким был для моего отца. Прошу тебя, продолжай свой фейринг. Если у тебя найдется место для двух зеленых новичков, я буду признателен тебе, хотя не думаю, что хотя бы один из нас сможет окупить проезд. Ты можешь оставить нас здесь на обратном пути и забрать в следующее плавание. – Он увидел зреющий протест и заговорил настойчивее: – Последние пять с половиной лет я был все равно что погребен, эальдор! Мне необходимо свыкнуться с жизнью, прежде чем показываться в Бельмарке. Я молод. Есть еще время.
Нет. Опасность была уже совсем рядом: звуки рога, лай гончих, грохот копыт…
Яркий луч солнечного света упал на серебряную повязку, и она вспыхнула ослепительным бликом.
– Тебе не светит подобной роскоши, парень. Четверых оплакали после того пожара – я имею в виду четверых, погибших в том доме, ибо огонь распространился дальше, и были и другие жертвы. Двое из погибших – королевские фейны, ослушавшиеся моего приказа и бросившиеся в огонь вместе со мной. Это была безнадежная попытка, ибо если уж Hlaford Fyrlandum не выжил, что тогда ждать от простых людей? Но ты ведь знаешь кодекс чести фейна.
– Четверо? – Радгар напряженно застыл. Единственный глаз блеснул.
– Вот именно, парень. Остальными двумя были ты и твой отец. Мы решили, что он бросился спасать тебя. Пекло было такое, что мы потом и костей почти не нашли.
Эйлвин издал еще одну трубную отрыжку.
– Твоя мама спаслась. Невредимой. Она жива.
Вот оно! – Опасность, приближение которой ощущал Овод. Охота нагнала дичь, ощерив клыки, сверкая мечами…
Радгар сделал несколько безуспешных попыток заговорить.
– Где она? – выдавил он из себя наконец. Отец и сын переглянулись. Ответил Эйлвин.
– В Каттерстоу. Она все еще королева. Она вышла за твоего дядю.
Когда молчание сделалось невыносимым, первым не выдержал Овод.
– Ты можешь представить себе хоть одну причину, по которой славный Амброз не сказал этого тебе, Радгар? Он должен знать все. Она все еще его кузина.
Часть VII
Йорик
1
Это был хороший вопрос. Хорошие вопросы буквально роились в воздухе, но прошло четыре дня, прежде чем Овод получил ответ хоть на один из них. К тому времени «Фарофхенгест» вошел по проливу Леаксмут в спокойные лагуны Свифейфена. Бирюзовый парус с вышитым на нем белым конем обвис в мертвом штиле, и Овод смог прислониться к борту и расслабиться, глядя на то, как шесть десятков бельцев потеют, взмахивая в унисон веслами и горланя разухабистую песню.
Теперь они беспокоили уже не так сильно, как поначалу. Он привык думать о них как об опасных зверях – волках или диких вепрях. Пусть глаза говорили ему, что это люди, не хуже и не лучше, не грязнее и не чище, не грубее и не воспитаннее, чем можно было бы ожидать от любой другой шайки здоровых, по большей части молодых матросов, сгрудившихся на тесном корабле. Даже зная, что все они хорошо относятся к его подопечному, он продолжал испытывать сильное сомнение в том, что это люди. Впрочем, сомнения эти были взаимными. Леофрик предупредил весь верод, что шивиальский книхт – Клинок, и что любой неосторожный поступок по отношению к ателингу Радгару может повлечь за собой фатальные последствия. В его описании Овод представлялся чем-то вроде плохо выдрессированного сторожевого пса.
Рыбацкие лодки покачивались на отражениях холмов и скал; по зеленым склонам лесистых холмов карабкались деревушки. Картина казалась бы идиллической, когда бы над всем этим не маячила курившаяся дымом вершина Квиснолля, белая на фоне синего неба. Единственным облаком был клуб дыма над вершиной. Ближе к закату он окрасился алым; днем он оставался белым до рези в глазах. Время от времени до них доносился басовитый рокот.
Через час или чуть больше Радгар воссоединится с матерью, и эта идиллия обещала еще больше опасности, чем какой-то там вулкан. Уже одним тем, что она осталась жива, а еще больше тем, что вышла замуж за короля Сюневульфа, она полностью меняла расстановку сил на поле боя. Поддержит ли она своего сына как наследника трона – при бельских-то сумасшедших законах наследования? Зловещий кузен Вульфвер тоже, оказалось, жив и здоров. Радгар до сих пор отчаянно опровергал наличие у него каких-либо претензий на трон, но даже Оводу верилось в это с трудом. У всех – у его друзей, у его семьи, у убийц его отца – наверняка имелись те или иные планы на его будущее. Или на отсутствие такового.
Но был ли убийца бельцем? Амброз знал больше, чем ему полагалось бы… или, напротив, меньше. Он обронил странное замечание насчет пропавшего ателинга. Если это он послал Йорика убить Эйледа и похитить Радгара – хотя последнее скорее всего стало чистой случайностью, которой не преминул воспользоваться опытный фехтовальщик, – тогда почему Йорик не доложил своему августейшему повелителю, где спрятан мальчик?
Почему король Амброз не упомянул о том, что королева Шарлотта жива? Он не мог не понимать, что Радгар очень скоро узнает правду, как только получит возможность задавать вопросы. Только сильно постаравшись, капризные духи Случайности смогли продержать его в неведении так долго, ибо хотя учебный курс Айронхолла почти игнорировал Бельмарк, фамильное древо династии Ранульфов изучалось в нем достаточно подробно. Овод хорошо помнил, как сидел рядом с Радгаром, когда Магистр Этикета рисовал им замысловатые схемы связи августейшего рода с зарубежными правящими семьями. При упоминании о позорной связи с бельцами и погибших в Кэндльфрене Клинках в голосе его слышались нотки благородного гнева – но он ни словом не обмолвился о том, что похищенная дама стала королевой Бельмарка.
Паутина ошибок, сплетение вопросов… Если Йорик-Гесте и впрямь убийца и действовал самостоятельно, как ему удалось войти в охраняемый дом? Если он был шивиальским агентом, а Шивиаль до такой степени нуждался в мире, почему он убил Эйледа, не дожидаясь официального подписания договора? Зачем ему было похищать Радгара, лгать ему, а потом бросать? Вовлечена ли в это убийство королева Шарлотта? Она вышла за своего деверя меньше чем через месяц после смерти первого мужа – и, разумеется, сына, ибо все, кроме Йорика, верили в то, что Радгар мертв. И Вульфвер. Он выжил и знал, что его кузен, возможно, тоже. Что танист предпримет теперь, когда Радгар вернется? Как король Сюневульф ухитряется сохранять трон Бельмарка в пятьдесят один год, тогда как всех до единого предыдущих королей переставали терпеть, едва им исполнялось сорок? Почему…
Постой-ка! На последний вопрос имелось несколько ответов.
Капитан Леофрик стоял неподалеку, без труда удерживая одной рукой рулевое весло, хотя в открытом океане перекладывал тяжелую работу на людей помоложе. В драной куртке и протертых на коленях штанах он не выглядел знатнее своих людей. Только серебряная повязка на глазу выдавала в нем богатого человека.
– Эальдор, вы обещали мне рассказать о политических угрозах в вашей стране.
Фейн поморщился.
– Пламень! Стыдно обсуждать такое с чужеземцем, и я не упомянул бы об этом при Радгаре, не знай я его так хорошо. Но тебе стоит услышать это. Передай ему, пусть подойдет.
Рассудив, что это означает «приведи его», Овод повернулся и направился в сторону носа корабля. Радгар, раздетый по пояс, обгоревший на солнце, работал веслом вместе с другими, выкладываясь по полной. Верод пытался опозорить шивиальского книхта, сунув весло и ему, и подтрунивал над ним, получив отказ. Овод встретился глазами с Радгаром и махнул ему. Разумеется, остальные гребцы не упустили возможности поддразнить и его, когда тот поднял свое весло, так что Радгар появился на корме, раскрасневшись сильнее обычного. Он так и остался в одних штанах, вытирая пот скомканной рубахой.
– Эальдор?
– Покажи мне руки. – Леофрик нахмурился при виде кровавых мозолей. – Говорил же я тебе остановиться прежде, чем дойдешь до этого. Скажи Эйлвину, пусть перевяжет их тебе прежде, чем мы пристанем, – это приказ, понял?
– Слушаюсь, эальдор!
Капитан улыбнулся.
– Возможно, это последний приказ, который я тебе отдаю, ателинг! А теперь слушай. – Лицо его посуровело. – Терпеть не могу петь эту невеселую песню, но предупредить тебя надо. Не знаю, много ли рассказал тебе Эйлвин… он может и не знать всего. Ты вот все удивляешься, как это твоему дядюшке удается так долго цепляться за корону.
Радгар кивнул.
– Подкупает эрлов деньгами из моего наследства?
. – Не смог бы. Слишком много денег на это ушло бы, ибо каждый эрл понимает, что его фюрд скинет его, если такое откроется. Твоему дядьке пришлось бы распродавать земли, а он этого не делал, насколько мне известно – во всяком случае, не на Фюрсиге. Ты можешь спросить также, как Вульфвер избегает вызовов. Танист – хороший боец, но в Каттерстоу найдутся воины, способные одолеть его.
– Грязная игра, – произнес Радгар, презрительно скривив губу. Это был не вопрос.
Леофрик угрюмо кивнул.
– В последние годы в Бельмарке кандидаты королевской крови и достойные трона не заживаются на этом свете. Не считая Светманна, который попытался играть по правилам и проиграл, со времени смерти твоего отца погибли двое Толингов и один Нюрпинг – неплохие, крепкие люди. Внезапная болезнь в двух случаях, бесследно пропавший в ясную погоду и при тихом море корабль – в третьем. И ничего явного, понимаешь, ничего такого, что послужило бы началом кровной вражды.
– Но это ужасно! Если брать взятки – преступление, как тогда назвать это? Почему страна не восстанет против него?
Овод подавил улыбку. Неужели Радгар ожидает какой-то чести от бельцев? Да они, эти монстры, способны вообще соблюдать законы, хотя бы в своем кругу?
– А кто возглавит революцию, если не эрлы? – фыркнул капитан. – А на Каттерстоу – кто, если не танист?
Радгар скривился.
– И там тоже?
– Совершенно то же. Помнишь Роферкрефта Осрикинга?
– Смутно. Он старше меня. Ровесник Вульфвера.
– Его друг, – мрачно поправил капитан. – Близкий друг. Роферкрефт служит у твоего дяди маршалом, и он или не контролирует королевских фейнов, или контролирует их слишком хорошо. Когда я был маршалом, я никогда не просил фейнов сделать что-то, чего устыдился бы сам, ибо ожидал бы от них отказа от позорящего их приказа. Поговаривали… Двое молодых капитанов пропали без вести, двое других получили увечья в поединках, которых никто не видел. Всех их друзья подбивали бросить вызов танисту. Никаких улик, конечно, но Роферкрефт и его громилы отбрасывают длинные тени.
Радгар тряхнул головой так, словно не мог поверить в то, что в Бельмарке могут прибегать к насилию.
– И это еще не все, – продолжал Леофрик. – Помнишь Бримбеарна Эадрисинга?
– Конечно! Замечательный боец, прекрасный человек. Помню, как он целых полдня учил нас, сопляков, вязать узлы.
– Один из лучших, Каттеринг из ветви Фейрюмбов – не совсем королевских кровей, но достаточно благородных, чтобы стать эрлом или танистом. Он начал заручаться поддержкой, когда к нему в дом невесть откуда забежала бешеная лиса и покусала его. – Серебряная повязка снова блеснула на солнце. – Береги своего подопечного, сэр Клинок. Он нужен Бельмарку.
Вид у Радгара оставался недоверчивый.
– Ты хочешь сказать, что брат моего отца – а теперь еще и муж моей матери – попытается убить меня? Или что это сделает мой двоюродный братец?
– Ателинг, я никогда не оскорблю твой благородный род столь позорными предположениями. Я просто предупреждаю твоего Клинка, чтобы он остерегался измены. – Леофрик невесело улыбнулся и налег на весло, поворачивая «Фарофхенгест» к берегу.
– Ты рискуешь только в том случае, если представляешь для них угрозу, – сказал Овод. – Ты можешь отказаться от всех претензий на трон?
Радгар поколебался немного. Скрипели весла. Гребцы допели одну песню и завели другую.
– Ну? – Одноглазые капитанские улыбки казались причудливо-угрожающими. – Отвечай на вопрос, ателинг.
– Я мог бы отказаться стать фейном, тогда меня не сочтут достойным трона. – Он покосился на Овода проверить, верит ли тот ему. – Такое случалось достаточно часто, даже среди моих кровожадных предков.
– И откажешься?
При желании Радгар умел быть непроницаемым как морская пучина.
Теперь они беспокоили уже не так сильно, как поначалу. Он привык думать о них как об опасных зверях – волках или диких вепрях. Пусть глаза говорили ему, что это люди, не хуже и не лучше, не грязнее и не чище, не грубее и не воспитаннее, чем можно было бы ожидать от любой другой шайки здоровых, по большей части молодых матросов, сгрудившихся на тесном корабле. Даже зная, что все они хорошо относятся к его подопечному, он продолжал испытывать сильное сомнение в том, что это люди. Впрочем, сомнения эти были взаимными. Леофрик предупредил весь верод, что шивиальский книхт – Клинок, и что любой неосторожный поступок по отношению к ателингу Радгару может повлечь за собой фатальные последствия. В его описании Овод представлялся чем-то вроде плохо выдрессированного сторожевого пса.
Рыбацкие лодки покачивались на отражениях холмов и скал; по зеленым склонам лесистых холмов карабкались деревушки. Картина казалась бы идиллической, когда бы над всем этим не маячила курившаяся дымом вершина Квиснолля, белая на фоне синего неба. Единственным облаком был клуб дыма над вершиной. Ближе к закату он окрасился алым; днем он оставался белым до рези в глазах. Время от времени до них доносился басовитый рокот.
Через час или чуть больше Радгар воссоединится с матерью, и эта идиллия обещала еще больше опасности, чем какой-то там вулкан. Уже одним тем, что она осталась жива, а еще больше тем, что вышла замуж за короля Сюневульфа, она полностью меняла расстановку сил на поле боя. Поддержит ли она своего сына как наследника трона – при бельских-то сумасшедших законах наследования? Зловещий кузен Вульфвер тоже, оказалось, жив и здоров. Радгар до сих пор отчаянно опровергал наличие у него каких-либо претензий на трон, но даже Оводу верилось в это с трудом. У всех – у его друзей, у его семьи, у убийц его отца – наверняка имелись те или иные планы на его будущее. Или на отсутствие такового.
Но был ли убийца бельцем? Амброз знал больше, чем ему полагалось бы… или, напротив, меньше. Он обронил странное замечание насчет пропавшего ателинга. Если это он послал Йорика убить Эйледа и похитить Радгара – хотя последнее скорее всего стало чистой случайностью, которой не преминул воспользоваться опытный фехтовальщик, – тогда почему Йорик не доложил своему августейшему повелителю, где спрятан мальчик?
Почему король Амброз не упомянул о том, что королева Шарлотта жива? Он не мог не понимать, что Радгар очень скоро узнает правду, как только получит возможность задавать вопросы. Только сильно постаравшись, капризные духи Случайности смогли продержать его в неведении так долго, ибо хотя учебный курс Айронхолла почти игнорировал Бельмарк, фамильное древо династии Ранульфов изучалось в нем достаточно подробно. Овод хорошо помнил, как сидел рядом с Радгаром, когда Магистр Этикета рисовал им замысловатые схемы связи августейшего рода с зарубежными правящими семьями. При упоминании о позорной связи с бельцами и погибших в Кэндльфрене Клинках в голосе его слышались нотки благородного гнева – но он ни словом не обмолвился о том, что похищенная дама стала королевой Бельмарка.
Паутина ошибок, сплетение вопросов… Если Йорик-Гесте и впрямь убийца и действовал самостоятельно, как ему удалось войти в охраняемый дом? Если он был шивиальским агентом, а Шивиаль до такой степени нуждался в мире, почему он убил Эйледа, не дожидаясь официального подписания договора? Зачем ему было похищать Радгара, лгать ему, а потом бросать? Вовлечена ли в это убийство королева Шарлотта? Она вышла за своего деверя меньше чем через месяц после смерти первого мужа – и, разумеется, сына, ибо все, кроме Йорика, верили в то, что Радгар мертв. И Вульфвер. Он выжил и знал, что его кузен, возможно, тоже. Что танист предпримет теперь, когда Радгар вернется? Как король Сюневульф ухитряется сохранять трон Бельмарка в пятьдесят один год, тогда как всех до единого предыдущих королей переставали терпеть, едва им исполнялось сорок? Почему…
Постой-ка! На последний вопрос имелось несколько ответов.
Капитан Леофрик стоял неподалеку, без труда удерживая одной рукой рулевое весло, хотя в открытом океане перекладывал тяжелую работу на людей помоложе. В драной куртке и протертых на коленях штанах он не выглядел знатнее своих людей. Только серебряная повязка на глазу выдавала в нем богатого человека.
– Эальдор, вы обещали мне рассказать о политических угрозах в вашей стране.
Фейн поморщился.
– Пламень! Стыдно обсуждать такое с чужеземцем, и я не упомянул бы об этом при Радгаре, не знай я его так хорошо. Но тебе стоит услышать это. Передай ему, пусть подойдет.
Рассудив, что это означает «приведи его», Овод повернулся и направился в сторону носа корабля. Радгар, раздетый по пояс, обгоревший на солнце, работал веслом вместе с другими, выкладываясь по полной. Верод пытался опозорить шивиальского книхта, сунув весло и ему, и подтрунивал над ним, получив отказ. Овод встретился глазами с Радгаром и махнул ему. Разумеется, остальные гребцы не упустили возможности поддразнить и его, когда тот поднял свое весло, так что Радгар появился на корме, раскрасневшись сильнее обычного. Он так и остался в одних штанах, вытирая пот скомканной рубахой.
– Эальдор?
– Покажи мне руки. – Леофрик нахмурился при виде кровавых мозолей. – Говорил же я тебе остановиться прежде, чем дойдешь до этого. Скажи Эйлвину, пусть перевяжет их тебе прежде, чем мы пристанем, – это приказ, понял?
– Слушаюсь, эальдор!
Капитан улыбнулся.
– Возможно, это последний приказ, который я тебе отдаю, ателинг! А теперь слушай. – Лицо его посуровело. – Терпеть не могу петь эту невеселую песню, но предупредить тебя надо. Не знаю, много ли рассказал тебе Эйлвин… он может и не знать всего. Ты вот все удивляешься, как это твоему дядюшке удается так долго цепляться за корону.
Радгар кивнул.
– Подкупает эрлов деньгами из моего наследства?
. – Не смог бы. Слишком много денег на это ушло бы, ибо каждый эрл понимает, что его фюрд скинет его, если такое откроется. Твоему дядьке пришлось бы распродавать земли, а он этого не делал, насколько мне известно – во всяком случае, не на Фюрсиге. Ты можешь спросить также, как Вульфвер избегает вызовов. Танист – хороший боец, но в Каттерстоу найдутся воины, способные одолеть его.
– Грязная игра, – произнес Радгар, презрительно скривив губу. Это был не вопрос.
Леофрик угрюмо кивнул.
– В последние годы в Бельмарке кандидаты королевской крови и достойные трона не заживаются на этом свете. Не считая Светманна, который попытался играть по правилам и проиграл, со времени смерти твоего отца погибли двое Толингов и один Нюрпинг – неплохие, крепкие люди. Внезапная болезнь в двух случаях, бесследно пропавший в ясную погоду и при тихом море корабль – в третьем. И ничего явного, понимаешь, ничего такого, что послужило бы началом кровной вражды.
– Но это ужасно! Если брать взятки – преступление, как тогда назвать это? Почему страна не восстанет против него?
Овод подавил улыбку. Неужели Радгар ожидает какой-то чести от бельцев? Да они, эти монстры, способны вообще соблюдать законы, хотя бы в своем кругу?
– А кто возглавит революцию, если не эрлы? – фыркнул капитан. – А на Каттерстоу – кто, если не танист?
Радгар скривился.
– И там тоже?
– Совершенно то же. Помнишь Роферкрефта Осрикинга?
– Смутно. Он старше меня. Ровесник Вульфвера.
– Его друг, – мрачно поправил капитан. – Близкий друг. Роферкрефт служит у твоего дяди маршалом, и он или не контролирует королевских фейнов, или контролирует их слишком хорошо. Когда я был маршалом, я никогда не просил фейнов сделать что-то, чего устыдился бы сам, ибо ожидал бы от них отказа от позорящего их приказа. Поговаривали… Двое молодых капитанов пропали без вести, двое других получили увечья в поединках, которых никто не видел. Всех их друзья подбивали бросить вызов танисту. Никаких улик, конечно, но Роферкрефт и его громилы отбрасывают длинные тени.
Радгар тряхнул головой так, словно не мог поверить в то, что в Бельмарке могут прибегать к насилию.
– И это еще не все, – продолжал Леофрик. – Помнишь Бримбеарна Эадрисинга?
– Конечно! Замечательный боец, прекрасный человек. Помню, как он целых полдня учил нас, сопляков, вязать узлы.
– Один из лучших, Каттеринг из ветви Фейрюмбов – не совсем королевских кровей, но достаточно благородных, чтобы стать эрлом или танистом. Он начал заручаться поддержкой, когда к нему в дом невесть откуда забежала бешеная лиса и покусала его. – Серебряная повязка снова блеснула на солнце. – Береги своего подопечного, сэр Клинок. Он нужен Бельмарку.
Вид у Радгара оставался недоверчивый.
– Ты хочешь сказать, что брат моего отца – а теперь еще и муж моей матери – попытается убить меня? Или что это сделает мой двоюродный братец?
– Ателинг, я никогда не оскорблю твой благородный род столь позорными предположениями. Я просто предупреждаю твоего Клинка, чтобы он остерегался измены. – Леофрик невесело улыбнулся и налег на весло, поворачивая «Фарофхенгест» к берегу.
– Ты рискуешь только в том случае, если представляешь для них угрозу, – сказал Овод. – Ты можешь отказаться от всех претензий на трон?
Радгар поколебался немного. Скрипели весла. Гребцы допели одну песню и завели другую.
– Ну? – Одноглазые капитанские улыбки казались причудливо-угрожающими. – Отвечай на вопрос, ателинг.
– Я мог бы отказаться стать фейном, тогда меня не сочтут достойным трона. – Он покосился на Овода проверить, верит ли тот ему. – Такое случалось достаточно часто, даже среди моих кровожадных предков.
– И откажешься?
При желании Радгар умел быть непроницаемым как морская пучина.