Страница:
Королева Шарлотта шла, волоча за собой шлейф своего темно-бордового платья. На руках ее, на шее и в ушах блестели самоцветы, на высоко взбитых волосах сияла серебряная корона. Она не казалась старой, хотя достигла уже того возраста, в котором частые роды превращают большинство женщин в беззубых, седых ведьм. Она протянула к нему руки. Когда он не принял их, она нервно сцепила их перед собой. Напряженно вглядываясь в его лицо, она заговорила, обращаясь к нему одному, хотя слышать ее могла добрая сотня людей.
– Ты сильно прогневил своего короля, Радгар!
– Мой король был убит, и этот человек помогал этому.
– Молчать! Я не желаю слушать такой клеветы. Почему ты не явился, когда тебя звали?
– Потому что опасался за свою жизнь. – Он заметил, что язык ее слегка заплетался, а дыхание отдавало вином. Замужество за Сюневульфом довело бы до пьянства любую, но, возможно, его собственное поведение за эти два дня тоже способствовало этому.
– Это безумие! – всхлипнула она. – Король желает тебе только добра. Он восхищается тобой и всегда восхищался. Вульфвер всегда разочаровывал его, а теперь у него хватило наглости бросить вызов. Ты сам видишь, что он проиграл, фюрд проголосовал против него. Твой дядя… отчим, я хотела сказать… Сюневульф хочет, чтобы теперь ты был его танистом.
– О мама! Милая мама! Ты всегда веришь в то, во что хочешь верить, разве не так? Ты отказываешься видеть тени или думать о том, что может таиться в них. Неудивительно, что жизнь всегда разочаровывает тебя! – Ему хотелось встряхнуть ее. Ему необходимо было обнять ее. Он подавил оба этих желания. – Ты просто дура, если веришь хоть одному слову этого человека.
Она нахмурилась, словно мир вдруг сделался слишком сложным для понимания.
– Я не могу не любить его, Радгар, – прошептала она. Сердце его болезненно дернулось.
– Нет. А я не могу не любить тебя, мама.
– О Радгар! – Она снова протянула к нему руки, и снова он не вынул своих рук из складок замызганного плаща.
– Но его я ненавижу. – Гнев клокотал в его горле как лава.
– Сжалься над ним, Радгар! Сжалься! Ему ведь предстоит выбрать чемпиона, чтобы тот бился с его собственным сыном. Помоги ему! Он говорит, что ты лучший мечник в Бельмарке. Это правда? – Она не могла поверить, что произвела на свет такого монстра.
– Возможно… – В отсутствие Овода… Где-то теперь бедняга Овод?
– Все, о чем он просит, – это чтобы ты увечил Вульфвера как можно меньше. В награду за это он назначит тебя своим танистом, а через год или два… не больше, чем через три года, он оставит трон и сделает тебя королем Бельмарка. О Радгар, какое чудесное…
Она осеклась. Горький смех вырвался у него прежде, чем он сумел удержаться.
– Сюневульф хочет, чтобы я дрался за него с Вульфвером? Дрался с ним и отпустил с разбитым носом? О нет! Ступай и скажи своему сожителю, мама, что если я встречусь с этим его уродливым отпрыском и в руке моей будет меч, я разбросаю его потроха по всему полу. И если я когда-нибудь стану танистом, я сделаю то же самое с ним в первый же час. Это будет разом исполнением долга и удовольствием. Передай эту весточку своему жирному дружку.
Она отпрянула с побелевшим лицом.
– Радгар! Ты забываешь, кто он!
– Нет, мама. Этого я не забуду никогда. Он убивает предательством и коварными заклятиями. Человек, убивший папу, подтвердил, что это Сюневульф впустил его в дом той ночью. Он овладел тобой с помощью приворотного зелья и пытался убить меня. Он дерьмо, мама, вонючий навоз. Ступай к своей куче дерьма и плюнь в него от моего имени.
Его трясло, его почти тошнило от попыток совладать со своим гневом. Рука Леофрика предостерегающе стиснула ему плечо. Королева Шарлотта в ужасе попятилась, потом повернулась и, подхватив свой шлейф, ретировалась на помост. Несколько сотен присутствующих фейнов видели, как потемнело лицо короля, когда он выслушал ее доклад шепотом.
Все новые фейны перекочевывали от стен к Радгару. Потом какой-то капитан – человек, которого он совершенно не знал, даже в лицо – покинул Сюневульфа и перешел к нему вместе со всем своим веродом.
– Объявляйте! – рявкнул Сюневульф трем растерянным витанам в центре зала. Роферкрефт бросил команду королевским фейнам, и те, быстро выстроившись цепью вдоль левой стены, остановили дальнейший отток из стана сторонников короля.
Судьи поспешно посовещались. Теперь в центре насчитывалось заметно больше голосов, чем у таниста, а возможно, столько же, сколько у Сюневульфа. Еще два верода принесли бы Радгару больше половины голосов фюрда, но он не считался кандидатом. Витаны поспешили к королю и низко поклонились в знак того, что он победил. Его сторонники разразились радостными криками, которые быстро потонули в ропоте других партий.
– Да будет у всех твоих побед такой же кислый вкус! – буркнул Леофрик.
Сеольмунд хихикнул.
– Интересно, что подумают обо всем этом эрлы?
Боевой рог призвал всех к тишине, чтобы объявить решение. Квиснолль капризно тряхнул зал. Стоявшие порознь партии смешались и начали придвигаться к помосту, но королевские фейны оттеснили их назад, освободив открытое пространство: предстоял поединок. Большая часть дам встали, поклонились трону и направились в дальний конец зала, где ненадолго отворилась, пропуская их, одна створка дверей. Им не удалось увести с собой сыновей, и уж конечно, не покинул зал никто из мужчин. Осталась и королева.
Вульфвер стянул с себя плащ, перевязь, кафтан. Обнаженный по пояс, он сошел с помоста и сделал несколько пробных взмахов своим двуручным мечом. Его угрюмое лицо исказилось в беспощадной ухмылке убийцы, почуявшего запах крови.
– Выбирай своего человека, папаша! Кто помрет за тебя?
Сидевший на противоположном краю помоста Сюневульф не обратил на издевку никакого внимания. Он подал руку Шарлотте и повел ее вдоль края помоста к его середине, потом повернулся, чтобы обратиться к фюрду.
– Фейны, мы благодарим вас. – Он мог бы поучить улыбаться щуку. – Мы приложим все старания, дабы и впредь оправдывать ваше доверие. И наша дорогая госпожа также благодарит вас. А теперь, увы, наш скорбный долг выбрать чемпиона, дабы тот отмстил оскорбления, нанесенные нашей чести. – Он держался неплохо. Все, кто не знал его скользких повадок, нашли бы его убедительным оратором. Маленький толстопузый монстрик.
– Продолжай, папаша! – заорал Вульфвер. – Ищи человека, согласного помереть за тебя. Я жду.
– Увы, – вздохнул Сюневульф. – Этот преступник – наша плоть и кровь, и это глубоко ранит нас, так что мы можем надеяться лишь, что он не слишком дорого поплатится за свою дерзость. Как бы то ни было, такова плата за амбиции, и те, кто ищет дорогого выигрыша, должны быть готовы дорого платить за проигрыш. Короли и эрлы не знали бы покоя, будь кара слишком мягкой. – Он снова изобразил на лице улыбку. – И мы не изменим традиции, согласно которой королевский чемпион будет осыпан богатствами, достаточными, чтобы скопы сотню лет слагали о них баллады.
– Или его вдова получит мужа умнее! – Верод Вульфвера отозвался на эту его шутку радостным гоготом.
– Совершенно верно, – согласился Сюневульф. – Но прежде нам предстоит исполнить более приятную обязанность. – Он щелкнул пальцами, и вперед гордо выступил расфуфыренный книхт. В руках он держал красную шелковую подушку, на которой лежал сияющий меч. Он опустился на одно колено на краю помоста, демонстрируя меч вероду.
– Почтенные гости, – объявил король. – Эрлы, эальдры, фейны. Нам доставляет несказанное наслаждение приветствовать на родине вернувшегося после долгих лет отсутствия нашего дорогого племянника и пасынка, Радгара Эйлединга… – Он подождал, пока стихнут одобрительные и возмущенные возгласы. Потом подождал еще. И еще. Маленькие глазки его шмыгали из стороны в сторону, словно он запоминал, кто шумит громче всех. Потом он заговорил снова, и постепенно шум стих настолько, чтобы его можно было расслышать. – …и отца нашего, Фюрлафа. Гарда его из чистого серебра и украшена Семью Слезами, знаменитыми голубыми жемчужинами, дошедшими до нас из незапамятных времен. Эти драгоценные камни украшали множество корон и скипетров, а также плоть великих королев. Скопы могут часами петь их историю. Радгар, сын мой, ступай же сюда и прими от нас этот бесценный дар.
Ноги Радгара словно приросли к полу. Что это еще за новое коварство? Теперь, когда король одержал победу в вызове, ослушаться его воли считалось незаконным. Где он видел этот меч раньше?
– Не иди! – шептал ему на ухо Леофрик. – Это еще одна ловушка!
– Тебе надо идти! – шептал одновременно Сеольмунд его локтю. – Иначе тебя сочтут трусом.
Никто и никогда не говорил, что политика – легкое занятие.
2
3
4
5
– Ты сильно прогневил своего короля, Радгар!
– Мой король был убит, и этот человек помогал этому.
– Молчать! Я не желаю слушать такой клеветы. Почему ты не явился, когда тебя звали?
– Потому что опасался за свою жизнь. – Он заметил, что язык ее слегка заплетался, а дыхание отдавало вином. Замужество за Сюневульфом довело бы до пьянства любую, но, возможно, его собственное поведение за эти два дня тоже способствовало этому.
– Это безумие! – всхлипнула она. – Король желает тебе только добра. Он восхищается тобой и всегда восхищался. Вульфвер всегда разочаровывал его, а теперь у него хватило наглости бросить вызов. Ты сам видишь, что он проиграл, фюрд проголосовал против него. Твой дядя… отчим, я хотела сказать… Сюневульф хочет, чтобы теперь ты был его танистом.
– О мама! Милая мама! Ты всегда веришь в то, во что хочешь верить, разве не так? Ты отказываешься видеть тени или думать о том, что может таиться в них. Неудивительно, что жизнь всегда разочаровывает тебя! – Ему хотелось встряхнуть ее. Ему необходимо было обнять ее. Он подавил оба этих желания. – Ты просто дура, если веришь хоть одному слову этого человека.
Она нахмурилась, словно мир вдруг сделался слишком сложным для понимания.
– Я не могу не любить его, Радгар, – прошептала она. Сердце его болезненно дернулось.
– Нет. А я не могу не любить тебя, мама.
– О Радгар! – Она снова протянула к нему руки, и снова он не вынул своих рук из складок замызганного плаща.
– Но его я ненавижу. – Гнев клокотал в его горле как лава.
– Сжалься над ним, Радгар! Сжалься! Ему ведь предстоит выбрать чемпиона, чтобы тот бился с его собственным сыном. Помоги ему! Он говорит, что ты лучший мечник в Бельмарке. Это правда? – Она не могла поверить, что произвела на свет такого монстра.
– Возможно… – В отсутствие Овода… Где-то теперь бедняга Овод?
– Все, о чем он просит, – это чтобы ты увечил Вульфвера как можно меньше. В награду за это он назначит тебя своим танистом, а через год или два… не больше, чем через три года, он оставит трон и сделает тебя королем Бельмарка. О Радгар, какое чудесное…
Она осеклась. Горький смех вырвался у него прежде, чем он сумел удержаться.
– Сюневульф хочет, чтобы я дрался за него с Вульфвером? Дрался с ним и отпустил с разбитым носом? О нет! Ступай и скажи своему сожителю, мама, что если я встречусь с этим его уродливым отпрыском и в руке моей будет меч, я разбросаю его потроха по всему полу. И если я когда-нибудь стану танистом, я сделаю то же самое с ним в первый же час. Это будет разом исполнением долга и удовольствием. Передай эту весточку своему жирному дружку.
Она отпрянула с побелевшим лицом.
– Радгар! Ты забываешь, кто он!
– Нет, мама. Этого я не забуду никогда. Он убивает предательством и коварными заклятиями. Человек, убивший папу, подтвердил, что это Сюневульф впустил его в дом той ночью. Он овладел тобой с помощью приворотного зелья и пытался убить меня. Он дерьмо, мама, вонючий навоз. Ступай к своей куче дерьма и плюнь в него от моего имени.
Его трясло, его почти тошнило от попыток совладать со своим гневом. Рука Леофрика предостерегающе стиснула ему плечо. Королева Шарлотта в ужасе попятилась, потом повернулась и, подхватив свой шлейф, ретировалась на помост. Несколько сотен присутствующих фейнов видели, как потемнело лицо короля, когда он выслушал ее доклад шепотом.
Все новые фейны перекочевывали от стен к Радгару. Потом какой-то капитан – человек, которого он совершенно не знал, даже в лицо – покинул Сюневульфа и перешел к нему вместе со всем своим веродом.
– Объявляйте! – рявкнул Сюневульф трем растерянным витанам в центре зала. Роферкрефт бросил команду королевским фейнам, и те, быстро выстроившись цепью вдоль левой стены, остановили дальнейший отток из стана сторонников короля.
Судьи поспешно посовещались. Теперь в центре насчитывалось заметно больше голосов, чем у таниста, а возможно, столько же, сколько у Сюневульфа. Еще два верода принесли бы Радгару больше половины голосов фюрда, но он не считался кандидатом. Витаны поспешили к королю и низко поклонились в знак того, что он победил. Его сторонники разразились радостными криками, которые быстро потонули в ропоте других партий.
– Да будет у всех твоих побед такой же кислый вкус! – буркнул Леофрик.
Сеольмунд хихикнул.
– Интересно, что подумают обо всем этом эрлы?
Боевой рог призвал всех к тишине, чтобы объявить решение. Квиснолль капризно тряхнул зал. Стоявшие порознь партии смешались и начали придвигаться к помосту, но королевские фейны оттеснили их назад, освободив открытое пространство: предстоял поединок. Большая часть дам встали, поклонились трону и направились в дальний конец зала, где ненадолго отворилась, пропуская их, одна створка дверей. Им не удалось увести с собой сыновей, и уж конечно, не покинул зал никто из мужчин. Осталась и королева.
Вульфвер стянул с себя плащ, перевязь, кафтан. Обнаженный по пояс, он сошел с помоста и сделал несколько пробных взмахов своим двуручным мечом. Его угрюмое лицо исказилось в беспощадной ухмылке убийцы, почуявшего запах крови.
– Выбирай своего человека, папаша! Кто помрет за тебя?
Сидевший на противоположном краю помоста Сюневульф не обратил на издевку никакого внимания. Он подал руку Шарлотте и повел ее вдоль края помоста к его середине, потом повернулся, чтобы обратиться к фюрду.
– Фейны, мы благодарим вас. – Он мог бы поучить улыбаться щуку. – Мы приложим все старания, дабы и впредь оправдывать ваше доверие. И наша дорогая госпожа также благодарит вас. А теперь, увы, наш скорбный долг выбрать чемпиона, дабы тот отмстил оскорбления, нанесенные нашей чести. – Он держался неплохо. Все, кто не знал его скользких повадок, нашли бы его убедительным оратором. Маленький толстопузый монстрик.
– Продолжай, папаша! – заорал Вульфвер. – Ищи человека, согласного помереть за тебя. Я жду.
– Увы, – вздохнул Сюневульф. – Этот преступник – наша плоть и кровь, и это глубоко ранит нас, так что мы можем надеяться лишь, что он не слишком дорого поплатится за свою дерзость. Как бы то ни было, такова плата за амбиции, и те, кто ищет дорогого выигрыша, должны быть готовы дорого платить за проигрыш. Короли и эрлы не знали бы покоя, будь кара слишком мягкой. – Он снова изобразил на лице улыбку. – И мы не изменим традиции, согласно которой королевский чемпион будет осыпан богатствами, достаточными, чтобы скопы сотню лет слагали о них баллады.
– Или его вдова получит мужа умнее! – Верод Вульфвера отозвался на эту его шутку радостным гоготом.
– Совершенно верно, – согласился Сюневульф. – Но прежде нам предстоит исполнить более приятную обязанность. – Он щелкнул пальцами, и вперед гордо выступил расфуфыренный книхт. В руках он держал красную шелковую подушку, на которой лежал сияющий меч. Он опустился на одно колено на краю помоста, демонстрируя меч вероду.
– Почтенные гости, – объявил король. – Эрлы, эальдры, фейны. Нам доставляет несказанное наслаждение приветствовать на родине вернувшегося после долгих лет отсутствия нашего дорогого племянника и пасынка, Радгара Эйлединга… – Он подождал, пока стихнут одобрительные и возмущенные возгласы. Потом подождал еще. И еще. Маленькие глазки его шмыгали из стороны в сторону, словно он запоминал, кто шумит громче всех. Потом он заговорил снова, и постепенно шум стих настолько, чтобы его можно было расслышать. – …и отца нашего, Фюрлафа. Гарда его из чистого серебра и украшена Семью Слезами, знаменитыми голубыми жемчужинами, дошедшими до нас из незапамятных времен. Эти драгоценные камни украшали множество корон и скипетров, а также плоть великих королев. Скопы могут часами петь их историю. Радгар, сын мой, ступай же сюда и прими от нас этот бесценный дар.
Ноги Радгара словно приросли к полу. Что это еще за новое коварство? Теперь, когда король одержал победу в вызове, ослушаться его воли считалось незаконным. Где он видел этот меч раньше?
– Не иди! – шептал ему на ухо Леофрик. – Это еще одна ловушка!
– Тебе надо идти! – шептал одновременно Сеольмунд его локтю. – Иначе тебя сочтут трусом.
Никто и никогда не говорил, что политика – легкое занятие.
2
Хильфвер успевал едва-едва. Горячая вода подступила к самой октаграмме, огонь лизал кроны деревьев над его головой, а воздух был настолько пропитан дымом и испарениями, что дышать было почти невозможно. И все же он продолжал выкрикивать слова заклинания и скакать на своей деревяшке причудливым силуэтом на фоне огня.
– Стой! – прохрипел Овод. – Прекрати! Что ты делаешь? – Заклинатель не услышал его, а может, не обратил на его крик внимания.
Овод брел по горячей воде, временами доходившей ему до груди. Его продвижение замедлялось скрытыми под водой кустами и плавающими обломками, включая то, что осталось от некогда стоявшей здесь избушки. Непрекращающееся кровотечение из раздавленной руки отнимало у него остаток сил. Он не мог идти быстрее к безумцу на том берегу, и все же его инстинкт кричал ему, что он не должен позволить Хильфверу довести заклинание до конца.
Земля ушла из-под ног, и кратер содрогнулся от свирепого подземного удара. Отравленное озеро всколыхнулось. Старый безумный Хильфвер на берегу рухнул ничком. Огонь, охвативший лес, взревел еще громче; пылающие стволы с треском рушились на землю. Овод пошатнулся и попытался удержать равновесие, загребая здоровой рукой, а вокруг него с шипением падали в воду горящие сучья.
Постепенно земля успокоилась, и рев огня заглушил грохот камнепадов. Отчаянным усилием старый заклинатель поднялся и продолжил с того места, на котором прервало его землетрясение. Он был совершенно нагим, и горящий лес освещал его увечья: стариковское тело с одной стороны и живой труп, обугленная головешка без руки и с жалким обрубком ноги – с другой.
– Стой! Стой! – сквозь слезы Овод увидел что-то, съежившееся в центре октаграммы.
Теперь Хильфвер услышал его. Он удивленно оглянулся и увидел бредущего к нему по воде Овода. Он не остановился, но запел свои заклинания еще быстрее, прыгая с одного острия октаграммы на другое на своей деревяшке.
Наконец-то дно пошло вверх. Овод перешел на бег, вскарабкался на последний откос, скользя и спотыкаясь. Он взмахнул шпагой.
– Стой или умри!
Хильфвер остановился, устало опершись на свой посох. Грудь его тяжело вздымалась, хотя казалось, будто дышит только его человеческая половина. Он захлебнулся мучительным кашлем. Из единственного глаза градом катились слезы, но сохранившаяся часть лица сияла торжеством.
– Готово!
Напитанный дымом воздух над октаграммой начал светиться перламутровым светом, да и сама засыпанная пеплом восьмиконечная звезда засияла ярче, словно нарисованная огнем. Предмет в центре оказался орлом. Он был живой и свирепо косил глазом на Овода, хотя лапы его были привязаны к полену. Как этому калеке удалось поймать орла? Огненного дракона Эйледа описывали как быка, но тот, что убил Гюфблейса напоминал огромную птицу…
– Ты вызываешь фюрдрака! – Что же он за человек, если способен на такое?
Заклинатель разразился визгливым смехом.
– Преступления Сюневульфа требуют отмщения. Но теперь ему от меня не уйти. Отойди и не мешай.
– Если ты высвободишь дракона, как ты обуздаешь его? Этого нельзя делать! Он может убить Радгара, равно как всех других.
– Врагов моих обреку на жестокую смерть. Радгар заговорен от огня! Пусть сгинут все, кроме благородного Эйлединга, как сгинули когда-то жевильийцы.
– Нет! Прекрати! – Овод не сомневался, что Радгар сочтет своим фамильным долгом биться с чудовищем, если оно появится на свет.
– Слишком поздно, раб! Стихии уже призваны.
Октаграмма засветилась еще ярче сквозь дым, ярче полуденного солнца. Орел расправил крылья и закричал. Горящие ветви и сучья падали дождем, легкие Овода разрывались. Он готов был вот-вот потерять сознание от жара, потери крови, нехватки воздуха…
– Если ты не остановишь, это сделаю я! – Он шагнул в октаграмму и вонзил «Ничто» прямо орлу в сердце.
– Стой! – прохрипел Овод. – Прекрати! Что ты делаешь? – Заклинатель не услышал его, а может, не обратил на его крик внимания.
Овод брел по горячей воде, временами доходившей ему до груди. Его продвижение замедлялось скрытыми под водой кустами и плавающими обломками, включая то, что осталось от некогда стоявшей здесь избушки. Непрекращающееся кровотечение из раздавленной руки отнимало у него остаток сил. Он не мог идти быстрее к безумцу на том берегу, и все же его инстинкт кричал ему, что он не должен позволить Хильфверу довести заклинание до конца.
Земля ушла из-под ног, и кратер содрогнулся от свирепого подземного удара. Отравленное озеро всколыхнулось. Старый безумный Хильфвер на берегу рухнул ничком. Огонь, охвативший лес, взревел еще громче; пылающие стволы с треском рушились на землю. Овод пошатнулся и попытался удержать равновесие, загребая здоровой рукой, а вокруг него с шипением падали в воду горящие сучья.
Постепенно земля успокоилась, и рев огня заглушил грохот камнепадов. Отчаянным усилием старый заклинатель поднялся и продолжил с того места, на котором прервало его землетрясение. Он был совершенно нагим, и горящий лес освещал его увечья: стариковское тело с одной стороны и живой труп, обугленная головешка без руки и с жалким обрубком ноги – с другой.
– Стой! Стой! – сквозь слезы Овод увидел что-то, съежившееся в центре октаграммы.
Теперь Хильфвер услышал его. Он удивленно оглянулся и увидел бредущего к нему по воде Овода. Он не остановился, но запел свои заклинания еще быстрее, прыгая с одного острия октаграммы на другое на своей деревяшке.
Наконец-то дно пошло вверх. Овод перешел на бег, вскарабкался на последний откос, скользя и спотыкаясь. Он взмахнул шпагой.
– Стой или умри!
Хильфвер остановился, устало опершись на свой посох. Грудь его тяжело вздымалась, хотя казалось, будто дышит только его человеческая половина. Он захлебнулся мучительным кашлем. Из единственного глаза градом катились слезы, но сохранившаяся часть лица сияла торжеством.
– Готово!
Напитанный дымом воздух над октаграммой начал светиться перламутровым светом, да и сама засыпанная пеплом восьмиконечная звезда засияла ярче, словно нарисованная огнем. Предмет в центре оказался орлом. Он был живой и свирепо косил глазом на Овода, хотя лапы его были привязаны к полену. Как этому калеке удалось поймать орла? Огненного дракона Эйледа описывали как быка, но тот, что убил Гюфблейса напоминал огромную птицу…
– Ты вызываешь фюрдрака! – Что же он за человек, если способен на такое?
Заклинатель разразился визгливым смехом.
– Преступления Сюневульфа требуют отмщения. Но теперь ему от меня не уйти. Отойди и не мешай.
– Если ты высвободишь дракона, как ты обуздаешь его? Этого нельзя делать! Он может убить Радгара, равно как всех других.
– Врагов моих обреку на жестокую смерть. Радгар заговорен от огня! Пусть сгинут все, кроме благородного Эйлединга, как сгинули когда-то жевильийцы.
– Нет! Прекрати! – Овод не сомневался, что Радгар сочтет своим фамильным долгом биться с чудовищем, если оно появится на свет.
– Слишком поздно, раб! Стихии уже призваны.
Октаграмма засветилась еще ярче сквозь дым, ярче полуденного солнца. Орел расправил крылья и закричал. Горящие ветви и сучья падали дождем, легкие Овода разрывались. Он готов был вот-вот потерять сознание от жара, потери крови, нехватки воздуха…
– Если ты не остановишь, это сделаю я! – Он шагнул в октаграмму и вонзил «Ничто» прямо орлу в сердце.
3
Радгар наконец рассвирепел. Он даже не сознавал этого, но был даже рад, что это произошло. Он уже забыл, как это здорово – сбросить оковы, делать все, что хочешь, не задумываясь о плате. Нелегко убить короля… Нет, очень даже легко, если тебе плевать, останешься ли ты жив, чтобы хвастаться этим. Он улыбнулся при виде королевских фейнов, глядевших на него настороженными котами. Он убьет их господина прямо у них на глазах, и они не в силах будут помешать ему в этом.
Он шагнул вперед. Ярость редко лишала его осмотрительности, она только развязывала ему руки. Он остановился прямо перед этой грязью на помосте, коленопреклоненным книхтом, матерью… Он поклонился, почти не скрывая презрения.
– Дядя?
– Нам надлежит торопиться, – объявил король, обращаясь к вероду. – Нет смысла оттягивать решение этого болезненного вопроса. Сын мой, негоже человеку твоего происхождения ходить безоружным, но прежде чем фюрд согласится принять тебя, мы должны удостовериться в твоем благородном происхождении и принять твою присягу. А после этого мы соизволим просить тебя отстоять нашу честь в поединке, который…
Недовольный рев фюрда и даже некоторых гостей сказал королю Сюневульфу, что они думают о поручении кому бы то ни было биться с собственным двоюродным братом. Люди вроде Светманна могут, конечно, резать родных и близких ради своих амбиций, но одобрения это не вызывает. Такой приказ королю не прощается.
– Разве моя мать не передала тебе мой ответ, нифинг? – выкрикнул Радгар. – Я сказал ей, что Вульфвер пытался убить меня, когда я был еще ребенком, и если я увижу его с мечом в руке, я выпущу ему все потроха. Ты этого от меня хочешь?
Сюневульф залопотал что-то, но голос его потонул в шуме толпы. Впрочем, судя по всему, эта плесень в человеческом обличье ждала от него именно этого. Существовал ли предел низости, до которой мог упасть этот подонок? Похоже, нет. Он доказал это еще пять лет назад.
Толпа неохотно стихла.
– Мне не нужен твой меч, дядя, – сказал Радгар. – Я уже нашел себе меч. На стене. Меч, которым убили короля.
Приятно было видеть, как воровато оглянулся этот монстр на стену, и вдвойне приятнее – как побледнел он, увидев на месте меча голые бревна. Радгар громко рассмеялся. Умом он понимал, что этого маленького триумфа более чем достаточно, но гнев уже целиком овладел им, толкая на безрассудство. Вот сейчас скажет всему миру, что случилось той жуткой ночью в Твигепорте. Потом объявит кровную вражду. Потом королевские фейны изрубят его на куски, так что придется ограничиться всего несколькими словами, чтобы все поняли, что он делает и зачем, а потом схватить этот чертов меч-подарок и вонзить его в королевское брюхо…
– Меч, которым убили короля, нифинг! Я видел, как он убивал людей и попроще. Твой танист может рассказать нам, как погибли Хенгест и Фрекфул – верно, милый Вульфвер? Важнее то, что раньше тем же вечером…
– Радгар! – вскричала королева Шарлотта. – Время давать присягу. Пусть видят все, как королева славит ателинга Радгара! – Шелестя платьем, она взяла меч Семи Слез с подушки и подняла его обеими руками.
– Шарлотта, нет! Не надо!
Не обращая внимания на крик мужа, она подняла клинок в торжественном салюте.
– Ателинг, да будут все твои великие предки…
– Мама! – крикнул Радгар. – Не лезь в это! Дай мне меч…
Он шагнул вперед. Ярость редко лишала его осмотрительности, она только развязывала ему руки. Он остановился прямо перед этой грязью на помосте, коленопреклоненным книхтом, матерью… Он поклонился, почти не скрывая презрения.
– Дядя?
– Нам надлежит торопиться, – объявил король, обращаясь к вероду. – Нет смысла оттягивать решение этого болезненного вопроса. Сын мой, негоже человеку твоего происхождения ходить безоружным, но прежде чем фюрд согласится принять тебя, мы должны удостовериться в твоем благородном происхождении и принять твою присягу. А после этого мы соизволим просить тебя отстоять нашу честь в поединке, который…
Недовольный рев фюрда и даже некоторых гостей сказал королю Сюневульфу, что они думают о поручении кому бы то ни было биться с собственным двоюродным братом. Люди вроде Светманна могут, конечно, резать родных и близких ради своих амбиций, но одобрения это не вызывает. Такой приказ королю не прощается.
– Разве моя мать не передала тебе мой ответ, нифинг? – выкрикнул Радгар. – Я сказал ей, что Вульфвер пытался убить меня, когда я был еще ребенком, и если я увижу его с мечом в руке, я выпущу ему все потроха. Ты этого от меня хочешь?
Сюневульф залопотал что-то, но голос его потонул в шуме толпы. Впрочем, судя по всему, эта плесень в человеческом обличье ждала от него именно этого. Существовал ли предел низости, до которой мог упасть этот подонок? Похоже, нет. Он доказал это еще пять лет назад.
Толпа неохотно стихла.
– Мне не нужен твой меч, дядя, – сказал Радгар. – Я уже нашел себе меч. На стене. Меч, которым убили короля.
Приятно было видеть, как воровато оглянулся этот монстр на стену, и вдвойне приятнее – как побледнел он, увидев на месте меча голые бревна. Радгар громко рассмеялся. Умом он понимал, что этого маленького триумфа более чем достаточно, но гнев уже целиком овладел им, толкая на безрассудство. Вот сейчас скажет всему миру, что случилось той жуткой ночью в Твигепорте. Потом объявит кровную вражду. Потом королевские фейны изрубят его на куски, так что придется ограничиться всего несколькими словами, чтобы все поняли, что он делает и зачем, а потом схватить этот чертов меч-подарок и вонзить его в королевское брюхо…
– Меч, которым убили короля, нифинг! Я видел, как он убивал людей и попроще. Твой танист может рассказать нам, как погибли Хенгест и Фрекфул – верно, милый Вульфвер? Важнее то, что раньше тем же вечером…
– Радгар! – вскричала королева Шарлотта. – Время давать присягу. Пусть видят все, как королева славит ателинга Радгара! – Шелестя платьем, она взяла меч Семи Слез с подушки и подняла его обеими руками.
– Шарлотта, нет! Не надо!
Не обращая внимания на крик мужа, она подняла клинок в торжественном салюте.
– Ателинг, да будут все твои великие предки…
– Мама! – крикнул Радгар. – Не лезь в это! Дай мне меч…
4
Овод понял, что совершил ошибку, как только шпага его пронзила орла. Вместо того чтобы отменить заклинание, он высвободил духов смерти и довершил его. Птица была здесь вовсе не для того, что ему казалось. Он резко повернулся и увидел, как исказилась от ужаса живая половина лица Хильфвера за мгновение до того, как огонь охватил его и он превратился в пепел. Исход битвы за Веаргахлейв был решен: духи Огня торжествовали над духами Земли. Древний кратер взревел, пробуждаясь к жизни, поглотив в огненном шаре лес и все живое в округе – все, кроме Овода, стоявшего внутри октаграммы. А потом стихия смела и его.
Подобно распускающейся ало-оранжевой розе огненный фонтан расцвел в ночном небе. На одно-единственное, бесконечное мгновение цветок завис над горой, объединив освободившихся духов Огня с духами Воздуха. Где-то далеко внизу островами в море окутавших Бельмарк серых туч торчали снежные вершины гор. Потом извечная тирания Земли взяла верх. Огненный цветок померк и рухнул вниз, неся смерть всему живому на склонах Квиснолля. Мириады стихий бились за главенство: Огонь и Вода, объединившись, порождали лаву, Огонь и Земля – обжигающий пепел, Огонь и Воздух – гром, Смерть и Случай…
Сцепившись в смертельной схватке, стихии визжали каждая свое, и в хоре миллиона их голосов затерялся, никем не услышанный, единственный человеческий голос.
Подобно распускающейся ало-оранжевой розе огненный фонтан расцвел в ночном небе. На одно-единственное, бесконечное мгновение цветок завис над горой, объединив освободившихся духов Огня с духами Воздуха. Где-то далеко внизу островами в море окутавших Бельмарк серых туч торчали снежные вершины гор. Потом извечная тирания Земли взяла верх. Огненный цветок померк и рухнул вниз, неся смерть всему живому на склонах Квиснолля. Мириады стихий бились за главенство: Огонь и Вода, объединившись, порождали лаву, Огонь и Земля – обжигающий пепел, Огонь и Воздух – гром, Смерть и Случай…
Сцепившись в смертельной схватке, стихии визжали каждая свое, и в хоре миллиона их голосов затерялся, никем не услышанный, единственный человеческий голос.
5
День угас, король не позаботился кликнуть свечей, и в зале сделалось совсем темно. Это изменилось, стоило Радгару протянуть руку к мечу, который его мать так и держала острием вверх. В окна вдруг полился багровый свет, будто солнце передумало и решило встать еще раз. Радгар поколебался, и тут вдруг увидел короля. Тот отвернулся, в отчаянии закрыв лицо руками. Что?..
Королева пошатнулась. Меч неуверенно дрогнул в ее руках.
– Мама! – Радгар бросился ей на помощь и едва избежал катастрофы, когда она опустила меч.
– Очень тяжелый…
Руки ее разжались. Оружие лязгнуло о камни. Он подхватил ее и осторожно уложил на помост.
– Мама, мама!
Она слабо улыбнулась ему.
– Голова закружилась. Со мной так бывает…
Не выпуская ее из рук, он поднял взгляд на короля и прочел на его ненавистном пухлом лице чудовищную весть.
– Нет, это не просто головокружение! – Он повернулся спиной к Вульфверу, что было неразумно.
– Что с ней, дядя? Какие еще твои гадкие фокусы?
– Не понимаю, о чем это ты… – Сюневульф посмотрел на своего сына. Танист бросился вперед.
– Выпустишь мне потроха, да? Если драться, так сейчас! – И замахнулся мечом на коленопреклоненного Радгара.
Удар наверняка снес бы Радгару голову. Тем, что этого не произошло, он был обязан отчасти тревожным крикам зрителей, отчасти айронхолльским навыкам, а отчасти очередному подземному толчку, заставившему Вульфвера оступиться и промахнуться. Ударил гром. Радгар перекатился на ноги, сорвал плащ и схватил дедовский меч.
Бам-м! Бам-м! Бам-м! Бам-м! Бам-м!
– А ну попробуй еще, братец! – рассмеялся Радгар. Опасность ему не грозила, хотя поединки в разгар землетрясения не входили в учебную программу Айронхолла. Танист сильно уступал ему в ловкости, так что нетвердая земля под ногами мешала ему сильнее. Сила, которую он – бац! – вкладывал в удар, была неописуемой, но точности ему недоставало. Бам-м! Дзынь! Теперь Радгар, приплясывая, отступал перед его отчаянным натиском, наслаждаясь нарастающей паникой своего противника, но постоянно контролируя ход поединка. – Быстрее! Тебе ведь нужно убить меня, помнишь? Правое ухо!
Он взмахнул мечом. Славный меч.
Вульфвер взвизгнул, но скорее от злости, чем от боли. Он продолжал драться, истекая кровью.
Бам-м! Зрители убирались с их пути, шатаясь при сотрясениях земли. Несколько раз Радгару приходилось – Бам-м! – перепрыгивать через упавшие тела. Интересно, что думал фюрд об этом первом уроке настоящего фехтования, когда-либо виденном в Бельмарке. Впрочем, что думал на этот счет дорогой Вульфвер, он представлял. Тот знал, что обречен.
– Левое ухо! – Больше крови.
– Стой и сражайся! – взвыл великан, выпучив глаза от страха.
– А ты поди, достань меня! – Бам-м! – Ты не сумел убить меня, когда мне было только… – Дзынь! – …тринадцать! Ты пытался… – Бам-м! Бам-м! – …утопить меня. Биться с мужчинами труднее, верно… Братец?
Устав от этой игры, Радгар рубанул по запястью таниста. Меч Вульфвера со звоном покатился по камням, а сам он стоял и, не веря своим глазам, смотрел на фонтаном льющую из руки кровь. Конец поединку.
Одновременно с этим успокоилась и земля. Хотя странный багровый свет продолжал заливать зал, а гора продолжала голодно рычать, пол больше не содрогался. Упавшие поднимались на ноги – кто сам, кто с помощью соседей. Радгар и его кузен продолжали стоять лицом к лицу в центре зала. Оба молчали. И тут…
– Пощады! – Вульфвер стиснул запястье здоровой рукой, пытаясь остановить кровь.
– Говори! – зарычал Радгар. – Сознавайся! И говори правду, если хочешь жить. Зачем ты бросал вызов своему отцу?
– Пощады!
– Не будет тебе пощады! – Радгар рубанул по колену великана, и тот рухнул как срубленный дуб. Тысяча голосов ахнули от ужаса при подобном нарушении правил. Не обращая на них внимания, он перевернул упавшего фейна на спину и осторожно приставил конец меча к его скуле.
– Одно лживое слово, и останешься без глаза. Говори, скотина! Что вы задумали сегодня? – Он не узнавал собственный голос. – Вы собирались убить меня, верно? Как?
– Меч!
– Громче! Пусть все слышат! Сознавайся или я разрублю тебя на куски!
– Меч был заговорен! – взвыл Вульфвер, продолжая сжимать раненую руку. – Первого, кто поднимет его, он должен был одурманить. Это бы не убило тебя! Так, оглушило бы немножко.
Если бы Радгар поднял его первым, он был бы уже мертв. Это было ясно без слов.
– Я твой рок, Вульфвер. Разве Хильфвер никогда не говорил тебе этого? Так ты собирался убить меня в ночь, когда погиб мой отец?
– Нет!
Оп! Радгар пощадил глаз, но взрезал щеку до того, что осталось от уха.
– Да! – взвизгнул Вульфвер. – Да! Я хотел утопить тебя. Помогите мне! Мне нужно к целителю!
– Кто убил короля Эйледа?
– Не знаю… Отец сказал мне не уходить из зала. Сказал, если меня увидят там, никто меня не заподозрит.
– Значит, он сказал тебе, что Эйлед умрет, еще до ого, как это случилось?
Губы Вульфвера перекосились от ужаса.
– Вроде того… – пробормотал он. Этого было достаточно.
– Убийца! – Радгар полоснул по горлу своего двоюродного брата. Так, как убили его отца. Зал взорвался звериным ревом радости и возмущения. Кто-то кричал в знак одобрения, кто-то – от злости. Ему было все равно. Оставив Вульфвера булькать и дергаться в предсмертных конвульсиях, он бросился к матери, не зная, что так трясется: пол или его собственные ноги.
Он удивлялся тому, что вокруг нее хлопотало столько народа – до тех пор, пока не увидел кровь. Отчаянный удар Вульфвера, едва не лишивший его головы, поразил вместо него королеву, угодив ей в грудь. Пара королевских фейнов пыталась перевязать ее, но кровь била изо рта при каждом вздохе. Она лежала без сознания. Если верить тому, чему учили Радгара в Айронхолле на занятиях по врачеванию ран, жить ей осталось считанные секунды.
– Несите ее к целителю! – крикнул он, уронил меч и опустился на колени, чтобы поднять ее.
Четверо королевских фейнов схватили его сзади и рывком поставили на ноги лицом к королю. Сюневульф ударил его по лицу.
– Убийца! Ты зарубил безоружного человека – мы сами видели это!
– Отнеси жену к целителю, мерзавец! – Радгар забился в руках фейнов, но тщетно. Во рту стоял вкус крови – перстни на королевских пальцах разбили ему губу.
– Это преступление! Ты зарубил нашего сына у нас на глазах, безоружного и раненого. Роферкрефт, выведи этого преступника во двор и отруби ему голову. – Король пытался изображать разгневанного отца, но из-под этой маски проглядывала дьявольская радость.
Что ж, закон был на его стороне. Поединок завершился. Ему даже не было нужды объявлять кровную месть. Ни один фейн в фюрде не потерпит хладнокровного убийства его сына, не потребовав за это отмщения. Монарх тем более должен блюсти свои честь и права. Зрители ревели – половина поддерживала Радгара, половина – Сюневульфа. Тем временем Роферкрефт со своими фейнами взял зал под полный контроль.
– Слушаюсь, господин, – сказал маршал. – С радостью. Взять его, ребята!
Королевские фейны повернули Радгара и потащили через зал к дверям. Еще дюжина их пристроилась сзади. Каждый из них был вдвое мощнее его, и меч его остался лежать на полу. Он угодил прямехонько в лапы королю. Он, можно считать, покойник. Как горек вкус поражения!
Возмущенно крича, Леофрик со своими людьми перегородили проход, не позволяя им пройти к выходу.
– Освободите его! – прорычал одноглазый воин, и команда «Фарофхенгеста» одобрительно взревела. Рев вышел угрожающий, но они блефовали. Все они были безоружны.
Королева пошатнулась. Меч неуверенно дрогнул в ее руках.
– Мама! – Радгар бросился ей на помощь и едва избежал катастрофы, когда она опустила меч.
– Очень тяжелый…
Руки ее разжались. Оружие лязгнуло о камни. Он подхватил ее и осторожно уложил на помост.
– Мама, мама!
Она слабо улыбнулась ему.
– Голова закружилась. Со мной так бывает…
Не выпуская ее из рук, он поднял взгляд на короля и прочел на его ненавистном пухлом лице чудовищную весть.
– Нет, это не просто головокружение! – Он повернулся спиной к Вульфверу, что было неразумно.
– Что с ней, дядя? Какие еще твои гадкие фокусы?
– Не понимаю, о чем это ты… – Сюневульф посмотрел на своего сына. Танист бросился вперед.
– Выпустишь мне потроха, да? Если драться, так сейчас! – И замахнулся мечом на коленопреклоненного Радгара.
Удар наверняка снес бы Радгару голову. Тем, что этого не произошло, он был обязан отчасти тревожным крикам зрителей, отчасти айронхолльским навыкам, а отчасти очередному подземному толчку, заставившему Вульфвера оступиться и промахнуться. Ударил гром. Радгар перекатился на ноги, сорвал плащ и схватил дедовский меч.
* * *
Вот теперь он убьет Вульфвера. На этот счет у него не было никаких сомнений. Никаких альтернатив. Он не видел ничего, кроме этого отвратительного лица. Танист замахнулся снова. Радгар отбил удар: Бам-м! Он не сделал встречного выпада, только улыбнулся. Вульфвер сделал еще одну попытку. На этот раз удар был колющий, и снова Радгар парировал его. Бам-м!Бам-м! Бам-м! Бам-м! Бам-м! Бам-м!
– А ну попробуй еще, братец! – рассмеялся Радгар. Опасность ему не грозила, хотя поединки в разгар землетрясения не входили в учебную программу Айронхолла. Танист сильно уступал ему в ловкости, так что нетвердая земля под ногами мешала ему сильнее. Сила, которую он – бац! – вкладывал в удар, была неописуемой, но точности ему недоставало. Бам-м! Дзынь! Теперь Радгар, приплясывая, отступал перед его отчаянным натиском, наслаждаясь нарастающей паникой своего противника, но постоянно контролируя ход поединка. – Быстрее! Тебе ведь нужно убить меня, помнишь? Правое ухо!
Он взмахнул мечом. Славный меч.
Вульфвер взвизгнул, но скорее от злости, чем от боли. Он продолжал драться, истекая кровью.
Бам-м! Зрители убирались с их пути, шатаясь при сотрясениях земли. Несколько раз Радгару приходилось – Бам-м! – перепрыгивать через упавшие тела. Интересно, что думал фюрд об этом первом уроке настоящего фехтования, когда-либо виденном в Бельмарке. Впрочем, что думал на этот счет дорогой Вульфвер, он представлял. Тот знал, что обречен.
– Левое ухо! – Больше крови.
– Стой и сражайся! – взвыл великан, выпучив глаза от страха.
– А ты поди, достань меня! – Бам-м! – Ты не сумел убить меня, когда мне было только… – Дзынь! – …тринадцать! Ты пытался… – Бам-м! Бам-м! – …утопить меня. Биться с мужчинами труднее, верно… Братец?
Устав от этой игры, Радгар рубанул по запястью таниста. Меч Вульфвера со звоном покатился по камням, а сам он стоял и, не веря своим глазам, смотрел на фонтаном льющую из руки кровь. Конец поединку.
Одновременно с этим успокоилась и земля. Хотя странный багровый свет продолжал заливать зал, а гора продолжала голодно рычать, пол больше не содрогался. Упавшие поднимались на ноги – кто сам, кто с помощью соседей. Радгар и его кузен продолжали стоять лицом к лицу в центре зала. Оба молчали. И тут…
– Пощады! – Вульфвер стиснул запястье здоровой рукой, пытаясь остановить кровь.
– Говори! – зарычал Радгар. – Сознавайся! И говори правду, если хочешь жить. Зачем ты бросал вызов своему отцу?
– Пощады!
– Не будет тебе пощады! – Радгар рубанул по колену великана, и тот рухнул как срубленный дуб. Тысяча голосов ахнули от ужаса при подобном нарушении правил. Не обращая на них внимания, он перевернул упавшего фейна на спину и осторожно приставил конец меча к его скуле.
– Одно лживое слово, и останешься без глаза. Говори, скотина! Что вы задумали сегодня? – Он не узнавал собственный голос. – Вы собирались убить меня, верно? Как?
– Меч!
– Громче! Пусть все слышат! Сознавайся или я разрублю тебя на куски!
– Меч был заговорен! – взвыл Вульфвер, продолжая сжимать раненую руку. – Первого, кто поднимет его, он должен был одурманить. Это бы не убило тебя! Так, оглушило бы немножко.
Если бы Радгар поднял его первым, он был бы уже мертв. Это было ясно без слов.
– Я твой рок, Вульфвер. Разве Хильфвер никогда не говорил тебе этого? Так ты собирался убить меня в ночь, когда погиб мой отец?
– Нет!
Оп! Радгар пощадил глаз, но взрезал щеку до того, что осталось от уха.
– Да! – взвизгнул Вульфвер. – Да! Я хотел утопить тебя. Помогите мне! Мне нужно к целителю!
– Кто убил короля Эйледа?
– Не знаю… Отец сказал мне не уходить из зала. Сказал, если меня увидят там, никто меня не заподозрит.
– Значит, он сказал тебе, что Эйлед умрет, еще до ого, как это случилось?
Губы Вульфвера перекосились от ужаса.
– Вроде того… – пробормотал он. Этого было достаточно.
– Убийца! – Радгар полоснул по горлу своего двоюродного брата. Так, как убили его отца. Зал взорвался звериным ревом радости и возмущения. Кто-то кричал в знак одобрения, кто-то – от злости. Ему было все равно. Оставив Вульфвера булькать и дергаться в предсмертных конвульсиях, он бросился к матери, не зная, что так трясется: пол или его собственные ноги.
Он удивлялся тому, что вокруг нее хлопотало столько народа – до тех пор, пока не увидел кровь. Отчаянный удар Вульфвера, едва не лишивший его головы, поразил вместо него королеву, угодив ей в грудь. Пара королевских фейнов пыталась перевязать ее, но кровь била изо рта при каждом вздохе. Она лежала без сознания. Если верить тому, чему учили Радгара в Айронхолле на занятиях по врачеванию ран, жить ей осталось считанные секунды.
– Несите ее к целителю! – крикнул он, уронил меч и опустился на колени, чтобы поднять ее.
Четверо королевских фейнов схватили его сзади и рывком поставили на ноги лицом к королю. Сюневульф ударил его по лицу.
– Убийца! Ты зарубил безоружного человека – мы сами видели это!
– Отнеси жену к целителю, мерзавец! – Радгар забился в руках фейнов, но тщетно. Во рту стоял вкус крови – перстни на королевских пальцах разбили ему губу.
– Это преступление! Ты зарубил нашего сына у нас на глазах, безоружного и раненого. Роферкрефт, выведи этого преступника во двор и отруби ему голову. – Король пытался изображать разгневанного отца, но из-под этой маски проглядывала дьявольская радость.
Что ж, закон был на его стороне. Поединок завершился. Ему даже не было нужды объявлять кровную месть. Ни один фейн в фюрде не потерпит хладнокровного убийства его сына, не потребовав за это отмщения. Монарх тем более должен блюсти свои честь и права. Зрители ревели – половина поддерживала Радгара, половина – Сюневульфа. Тем временем Роферкрефт со своими фейнами взял зал под полный контроль.
– Слушаюсь, господин, – сказал маршал. – С радостью. Взять его, ребята!
Королевские фейны повернули Радгара и потащили через зал к дверям. Еще дюжина их пристроилась сзади. Каждый из них был вдвое мощнее его, и меч его остался лежать на полу. Он угодил прямехонько в лапы королю. Он, можно считать, покойник. Как горек вкус поражения!
Возмущенно крича, Леофрик со своими людьми перегородили проход, не позволяя им пройти к выходу.
– Освободите его! – прорычал одноглазый воин, и команда «Фарофхенгеста» одобрительно взревела. Рев вышел угрожающий, но они блефовали. Все они были безоружны.