Дункан Дэйв. Волшебное окно (Принцесса Инос - 1)

   Сегодня там было мало кораблей. Вода ослепительно сверкала на солнце, словно расплавленное серебро. Чайки летали над морем, иногда садясь на воду. Воздух пах рыбой и водорослями. Поверхность моря была подернута рябью от легкого бриза, но волн не было. Рэп в волнении рассматривал дамбу впереди.
   - Слишком поздно, - вздохнул Лин.
   - Прилив еще только начинается, - упрямо ответил Рэп. - Я рискну. Он встал во весь рост и хлестнул лошадей вожжами, думая, не попросится ли Лин сойти. С лубком на руке он не сможет плыть, если что, да и вряд ли вообще он умеет плавать. Здесь не было смысла учиться плавать, в Зимнем океане человек за несколько минут погибал от холода. Рэп и сам этого не умел.
   Но Лин ничего не сказал. Повозка набирала скорость, громыхая по набережной и быстро приближаясь к дамбе, связывающей Краснегар с далеким берегом. Большая часть пути проходила по земле - мелким островкам. Здесь могло быть опасно только во время штормов. Но четыре участка дороги между островками представляли собой искусственную дамбу и уже скрылись под водой. Повозка качалась и подскакивала, распугивая птиц. Впереди был первый опасный участок.
   Рэп проехал его на полной скорости. Дорога здесь была прямая и широкая, так что лошади не выказывали никакого беспокойства. Вода разбегалась серебряными волнами, лицо омыло соленым дождем, и вот они уже благополучно катились по Утиному острову. Однако вода уже была глубже, чем он рассчитывал.
   Лин, сидевший в повозке и находившийся поэтому ниже Рэпа, промок насквозь. Он присвистнул и засмеялся, немного нервно.
   - Надеюсь, это новое колесо не отлетит, - заметил он.
   Следующий опасный участок был совсем сухим, если не считать луж воды там, где волны начали перехлестывать через дамбу.
   Теперь они проезжали по Большому острову, и Рэп замедлил движение, чтобы не переутомлять лошадей. Но сам он оставался на ногах. Камни и галька вдоль дороги сменились жесткой упрямой травой, способной выстоять в соседстве с морем, и вода на мгновение исчезла из виду. Повозка перевалила за холм и стала круто спускаться вниз. Впереди лежал главный участок дамбы... большую его часть скрывала вода.
   - Рэп! - взвизгнул Лин, выпрямляясь.
   Рэп и сам не ожидал, что такой большой участок будет затоплен. Голубые волны перекатывались через дамбу, сверкая на солнце. Раньше он видел это только с берега. Ветер стал свежее, и гривы лошадей развевались, но прилив еще не достиг полной силы. Высокая часть дамбы уходила в море и пропадала. Далеко слева был другой ее конец, ведущий к Восковым скалам.
   Где-то там, под водой, дорога имела два изгиба.
   - Рэп, ты не сможешь! - в отчаянии воскликнул Лин.
   - Ну так слезай! - рявкнул Рэп, не замедляя движения. Он не собирался просидеть шесть или семь часов на Большом острове, чтобы стать посмешищем до конца своих дней. По правде говоря, он уже не смог бы остановиться, так как для разворота не было места, - эта часть дороги была значительно приподнята над усыпанным галькой берегом. Она будет под водой примерно через час. Пятиться же задом вверх по холму было опасно. Подковы зашлепали по воде, и Рэп увидел, как восемь ушей тревожно запрядали. Он мог бы успокоить лошадей, запев песню, - возможно, он и не обладал красивым голосом, но лошади не стали бы строго его судить. Рэп начал первую песню, пришедшую ему на ум:
   Я странствовал по земле,
   Странствовал по морю...
   - Рэп! - взмолился Лин. - Бога ради, прекрати! Ты съедешь с дороги.
   - Заткнись! - рявкнул тот и снова запел. Лошади навострили уши, слушая его. Повозка уверенно катилась вперед. Пара сидящих на воде чаек пристально наблюдала за ней, качаясь на волнах.
   О любимая...
   Далеко слева, у причала, два рыбацких баркаса ставили паруса. Интересно, что они думают о странном судне, запряженном лошадьми, вторгшемся в их стихию. Справа вырастали две большие скалы, зеленые от водорослей, омываемые небольшими волнами, и Рэп знал, на каком расстоянии они от дороги. Нужно держаться чуть-чуть левее...
   Ветер волновал воду, так что сквозь нее ничего нельзя было разглядеть, но Рэп мог догадаться, где находятся края дамбы, по тому, как волны пенились над ними. Это не так опасно, как кажется, сказал он себе.
   Лин начал всхлипывать.
   Я дарил ей любовь,
   Я дарил ей улыбки,
   Я готов был на все ради нее...
   Скалы проплыли мимо по серебряной поверхности моря, и прибывающая вода, доходящая уже до осей повозки, начинала всерьез тревожить лошадей. Им становилось тяжело тянуть повозку. Пенящиеся потоки воды уже не отмечали края дамбы.
   - Поворачивай, Рэп! - всхлипывал Лин. - Мы подъезжаем к повороту! Мы сейчас съедем с дороги! - Он встал на ноги, неловко уцепившись здоровой рукой за спинку сиденья. Еще минута - и их сапоги окажутся в воде. - Рэп! Ну поверни же!
   Рэп чувствовал себя неуверенно. Нельзя судить о расстоянии, когда дорога покрыта водой, а никаких ориентиров нет. Он думал о самой дороге под водой, о двух каменных стенах и заполняющей их гальке и гравии. Должно быть, она сейчас зеленовато-синяя, в клочьях водорослей, колеблемых течением. По ней проходит тень от ряби, как будто тени облаков по холмам. Рыба? Он не ожидал, что здесь столько рыбы, особенно мальков.
   Я любил девушку, девушку...
   Молчи, Лин!
   Я любил девушку...
   Теперь он воочию видел, как голубая дорога делает плавный поворот. Рэп потянул за вожжи, и повозка медленно повернула. Судя по всему, угадал правильно, потому что они продолжали свое неторопливое движение.
   Лин начал молиться какому-то Bory, vo котором Рэп слышал впервые. Наверное, какой-то новый. Один из рыбачьих баркасов направлялся в их сторону. Повозка почти прекратила покачиваться. Здесь, в середине, течение было сильнее, и лошади все больше нервничали, сколько бы он ни пел.
   О любимая...
   Снежок!
   Любимая...
   Они взяли слишком вправо!
   Рэп потянул ведущую пару влево, и они продолжали движение. Но если повозка всплывет, она может стащить лошадей с дороги.
   Вот и второй поворот, широкая плавная дута. Повозка оторвалась от земли, сдвинулась вправо, затем опять стала на колеса, затем опять поднялась. Рэп сморгнул капли пота с глаз, жмурясь от солнца, и попытался представить себе дорогу, направляя лошадей по дуге. Главное - держаться подальше от краев.
   И вот прямо перед ними оказались Восковые скалы. Дорога начала подниматься. Рэп дернул вожжами, чтобы увеличить скорость, и облизнул соленые губы. Дело сделано!
   Руки юноши чуть-чуть дрожали, шея онемела. Он подвигал шеей, чтобы прогнать боль, и плюхнулся на сиденье.
   - Прости, Лин, - сказал он спокойно, - о чем это ты говорил?
   Глаза Лина были огромными, как блюдца.
   - Как тебе это удалось?!
   Действительно, если подумать, как? Рэп опять почувствовал дрожь. Ведь он как будто видел дамбу под водой. Знал, где она проходит, как выглядит. Он не мог ее видеть, но ясно представлял себе, хотя никогда ни один человек не мог увидеть дамбу сквозь воду. Точно так же, как раньше знал, что за седьмым поворотом будет встречная повозка.
   Реп ничего не ответил, только пожал плечами.
   - Опять скажешь, что это хитрость, неизвестная новичкам? - спросил Лин.
   Рэп усмехнулся.
   Лин крепко выругался. И где только он понабрался таких словечек?
   - Пожалуйста, Лин, - попросил Рэп, - не раздувай из этого историю.
   Лин только посмотрел на него.
   - Лин, ты навлечешь на меня беду.
   - А ты разве не навлекал беду на меня? - завопил Лин. Наверное, он был значительно более испуган, чем казалось Рэпу.
   - Что тут особенного, Лин? Я просто стоял, и мне было видно, где вода пенится над краями дороги.
   - Да уж... Конечно!
   Но все же Лин, хотя и неохотно, обещал поменьше болтать о случившемся.
   Они выбрались на сушу и поехали по ухабистой дороге через Восковые скалы. С колес летечи брызги серебряной воды. Последний подводный участок был глубоким, но очень коротким. Даже если повозка поплывет, это не страшно, поскольку здесь совсем не было течения, а дорога шла вровень с берегом. Он победил!
   Король приказал Рэпу покинуть Краснегар до первого прилива. Что же, Боги да хранят короля!
   - А ты уже бреешься? - спросил вдруг Лин.
   - Конечно! - Вчера Рэп побрился в четвертый раз, причем впервые побрил не только губы, но и подбородок. Пора завести собственную бритву. У Лина темноватый пушок лишь пробивался над верхней губой. И до сих пор он как-то странно посматривал на Рэпа. Интересно, почему?
   Лин пожал плечами и отвернулся. Но вскоре опять заговорил:
   - Забавная штука - взросление, правда?
   Да, согласился Рэп и сосредоточился на новой водной преграде. Но, преодолев ее, снова расслабился и наслаждался чувством, что он теперь один из возниц - если, конечно, старик доверит ему повозку после этих его сумасшедших выкрутасов.
   - Да, - сказал он, - в один момент ты чувствуешь себя вполне взрослым, в следующий опять ведешь себя как ребенок. Как будто в тебе два человека.
   Интересно, твое тело начинает вдруг меняться, даже не спросив разрешения. Какое право имело его лицо обрастать бородой без его согласия? Да, в тебе как будто два разных человека, а ты знаешь только одного из них. Взросление значило, что ты опять стал для себя незнакомым, хотя только начал думать, что все о себе знаешь.
   А частью взросления были мучительные сомнения, каким ты станешь. Какого роста? Какого сложения? Насколько надежным? Сильным или слабаком? И что с этим человеком делать? Кем ему быть, конюхом или стражником?
   - Девчонки! - пробормотал Лин.
   Да, девчонки.
   Иное.
   Теперь они ехали по краю берега, мимо горстки домиков с их навесами для сушки рыбы, развешанными сетями, полуразвалившимся сараем и парой стогов начавшего гнить сена. Рядом лежали кучи плавника, собранного живущей здесь старухой, и охапки торфяного мха. Над кострами поднимался голубоватый дымок. Работающие девушки помахали рукой повозке. Друзья помахали в ответ. Высокая трава тоже махала, качаясь под ветром.
   - Мы могли бы поесть и здесь, - задумчиво сказал Лин.
   - Позже.
   За сияющей водой гавани лежал Краснегар, высокий треугольник желтой скалы, увенчанный замком. Он напоминал кусок сыра. Наверное, Рэп все же был голоден, но раз он сказал "позже", то так и будет. Интересно, где волшебник нашел черный камень для своего замка?
   А в замке была Иное.
   Рэп подумал о прогулках верхом, о собирании моллюсков и ловле рыбы у берега. Он вспомнил Иное, бегущую через дюны, длинноногую, с развевающимися золотистыми волосами, вспомнил ее визг и смех, когда ему удалось поймать ее. Вспомнил Иное, залезшую на скалу и подзадоривающую его лезть за ней, вспомнил соколиную охоту и стрельбу из лука. Представил себе ее лицо, не костлявое, как у джотуннов, и не круглое, как у импов, а как раз такое, как надо. Подумал о зимних вечерах у очага с песнями и шутками, когда его рука обвивалась вокруг ее талии и они вместе смотрели на возникающие в пламени картины.
   Это было больно, ну и пусть. Между принцессой и конюхом, или даже возницей, ничего не может быть. Рэп подумал, что все изменилось для них как-то незаметно. До вчерашнего дня он и не думал ни о чем подобном. Они были просто компанией подростков. И только к концу прошлой зимы его и Иное стало притягивать друг к другу, в то же время они постепенно отдалялись от остальных. А затем пришла весна, и его отправили на материк.
   Иное поцеловала его на прощанье, но даже тогда Рэп об этом как-то не задумывался - до тех пор, пока не расстался с ней. И тогда он осознал, как не хватало ему ее улыбки, ее присутствия, и вспомнил, что она поцеловала только его одного.
   Потом он начал мечтать о ней... Но принцесса едет в Кинвэйл, найдет себе какого-нибудь знатного красавца и вернется, чтобы править после Холиндарна.
   Рэпу же оставалось только подыскать другую девушку. Беда в том, что другой такой, как Иное, не было.
   - Помнишь ли ты что-нибудь о своей матери, Рэп? - прервал его мысли Лин.
   - А что? - Рэп с удивлением посмотрел на Лина, все еще бледного.
   - Некоторые женщины говорят, что она была ясновидящей.
   Рэп нахмурился и попытался вспомнить, говорила ли его мать когда-либо об этом.
   - Ну и что? - спросил он.
   - Мы говорили о взрослении, - ответил Лин, - и я подумал... Ты сегодня делал необычные вещи, Рэп. Ты раньше никогда не мог такого сделать, правда?
   - Какие вещи? Ничего я не сделал особенного! Лина его слова не убедили.
   - Не может ли быть так, что это тоже приходит с возрастом, как необходимость бриться?
   Рэп не собирался обсуждать это с таким болтуном, как Лин.
   - Как твоей руке в лубке, удобно? Лин посмотрел на руку.
   - Ну да, конечно. А почему ты спрашиваешь?
   - Потому, - сурово сказал Рэп, - что если ты не прекратишь намекать, что моей матери нужно было бриться, то у тебя и вторая рука окажется в лубке!
   * * *
   Краснегарцы говорили, что лето - это две недели, которые даны им для того, чтобы подготовиться к остальным пятидесяти. И в этом была большая доля правды.
   Конечно, лето обычно длилось дольше двух недель, но наступало поздно, а кончалось быстро и было занято беспрерывным трудом. Если бы не этот труд, люди просто не выжили бы во время жестокой зимы. Зерно привозилось кораблями. Если нет, то весной наступал голод. Торф надо бьшо добывать, сушить и перевозить в город, повозка за повозкой, чтобы как-то притупить смертоносные зубы мороза в долгие зимние ночи. Сено так же переправлялось огромными возами по дамбе во время каждого отлива, чтобы королевские лошади могли дожить до весны в сытости, а скот давал молоко детям. Рыбу надо было ловить и коптить, скот забивать, а мясо солить. Овощи, ягоды, тростник, плавник, меха - скудные дары суровой земли - аккуратно собирались и бережно хранились людьми.
   Здесь и там среди голых холмов стояли одинокие деревушки или группы домиков, где жизнь была еще тяжелее, чем в городе. Но большую часть года людям нечего было делать, кроме как стараться выжить, а выжить легче было в городе, так что жители деревень на зиму тоже перебирались в город, набиваясь туда, словно барсуки в нору. Когда же весной снега начинали таять, они возвращались к своему труду, и пустынный берег вновь оживал.
   Все эти усилия не принесли бы успеха без умелого руководства. Такое руководство осуществлял король, вернее, его управляющий, высокий костлявый джотунн по имени Форонод. Он обладал способностью находиться повсюду одновременно, и говорили, что за день он сменял трех лошадей. Его водянистые голубые глаза все видели, и он отдавал приказания краткие и четкие, как удар ножа, никогда не тратя лишних слов и никогда никого не щадя. В разгар лета казалось, что он спит еще меньше солнца. В любом месте в любой момент могла появиться его долговязая фигура на пони - длинные ноги едва не волочатся по земле, белые волосы развеваются. Его память была так же необъятна, как кладовые дворца. Он знал с точностью до грамма, сколько собрано сена или торфа, знал, в каком состоянии стадо, знал время всех приливов и не щадил лодырей. Он знал возможности, сильные и слабые стороны каждого из своих работников - женщин и мужчин, девочек и мальчиков.
   Форонод заметил, что вернулась отремонтированная повозка. Он, несомненно, отметил также, что помощник конюха был переведен в возницы, и этот факт отложился у него в памяти. Впрочем, из многих возниц только этот парень обладал особыми способностями.
   К ночи Рэп уже снова пас стада.
   * * *
   - Повернись-ка, моя дорогая, - щебетала тетушка Кэйд. - Прелестно! Да, просто очаровательно!
   Иное едва ли слушала родственницу. Она чувствовала себя глубоко несчастной. В горле стоял противный комок, руки и ноги были как каменные. Прошлую ночь она в последний раз спала в своей постели. А час назад принцесса сидела за своим последним завтраком дома. Ей кусок в горло не лез. Чтобы она теперь ни делала, все было в последний раз.
   И красота платья никак не могла улучшить настроение. Оно было из того самого драгоценного шелка с драконами, и Иное ненавидела его. Почему-то ей казалось, что именно с этой ткани все и началось. Теперь из шелка сшили платье. Не верилось, что дамы Империи могут носить что-либо столь странное. Менестрель наверняка сам придумал весь этот абсурд, когда делал наброски для ее платья с кружевами, болтающимися вокруг ее рук, или плечами вроде маленьких подушечек. Вот уж действительно трубы!
   Но если платье было плохое, то шляпка просто чудовищна! Тоже труба, только маленькая - высокий золотой конус, украшенный кружевными оборками. В ней Иное чувствовала себя каким-то клоуном. Все мальчишки Краснегара помрут со смеху, когда она поедет в гавань! Моряки свалятся в океан от смеха. А что скажут дамы Империи? Иное бьиа уверена, что уж они-то носят обычные шляпки, как все нормальные женщины.
   Единственное утешение в том, что тетушка Кэйд выглядела еще хуже. Ее конусовидная шляпка напоминала колпак над печной трубой, а ее пышные формы никак не могли напоминать трубу. Скорее барабан или, может быть, лютню, но уж никак не трубу. Кэйд присвоила себе шелк с цветущими яблонями, но он совершенно не подходил к ее фигуре, хотя Иное не могла не признать, что его цвета идут к седым волосам и розовым щекам тетушки.
   В предвкушении путешествия, Кэйд волновалась и щебетала без умолку, как целая стая птиц.
   - Очаровательно! - повторила она еще раз. - Конечно, нам придется приобрести еще много платьев, когда мы обоснуемся в Кинвэйле, но по крайней мере мы не покажемся совсем уж деревенщиной по прибытии. А наши добрые краснегарцы посмотрят, как должны одеваться дамы в наши дни. Надеюсь, кучер не забудет, что надо ехать медленно. Выше голову, дорогая. Ты похожа на единорога, когда ее наклоняешь. О Иное! Ты полюбишь Кинвэйл! - Кейд сжала пухлые ручки. - Я жду с нетерпением, когда наконец смогу все показать тебе - балы, банкеты, прогулки в изысканном обществе. Я была ненамного старше тебя, когда приехала туда, и танцевала каждую ночь в течение многих месяцев! Какая музыка! А угощение! А природа! Ты даже не представляешь, какой пышной и зеленой может быть растительность в отличие от этих мрачных холмов. А красивые молодые люди! - Тетушка жеманно улыбнулась и сразу же вздохнула.
   За последнюю неделю Иное слышала все это миллион раз.
   Она с горечью подумала, что сейчас пора весенних отливов, самое время копать моллюсков.
   - А герцог Анджилки! - Кэйд опять понесло. - Он был неотразимым молодым человеком в те годы... Я хочу сказать, что он очень образованный человек. У него безукоризненный вкус.
   "А еще ему тридцать шесть лет, и у него две дочери, - мрачно подумала Иное. - И он похоронил уже двух жен".
   Иное никогда не встречала своего дальнего родственника, но была уже твердо уверена, что он отвратителен, и готовилась возненавидеть его.
   - Он будет так счастлив увидеть нас! - Кэйд посмотрелась в зеркало и поправила свои подсиненные волосы, выбивающиеся из-под серебряной трубы на голове.
   - Мне почему-то казалось, что нельзя приезжать без приглашения, уныло протянула Иное. Она уже приводила этот довод, и он не подействовал.
   - Не глупи! - сказала Кэйд, впрочем, без всякого раздражения. - Мы будем очень желанными гостями. Они готовы принять нас в любой момент, просто сейчас нет времени писать и ждать ответа. Скоро придет зима. Летом плавать по морю - одно удовольствие, но позже это будет невозможно. Ах, море! До чего я люблю морские путешествия!
   - А мастер Джалон готов? - Каким бы таинственным ни был менестрель, путешествие с ним станет хотя бы терпимым. Кэйд повернулась к племяннице в изумлении.
   - Разве он не сказал тебе? Он решил пойти сушей.
   - Кто, Джалон?!
   - Да, дорогая.
   - Да он с ума сошел! - Иное попыталась представить Джалона, пробирающегося через лес в течение многих недель, и не смогла. Кроме того, в лесу были гоблины. Подумать только, лес - и Джалон?
   - Может, и так, - пожала плечами Кэйд, - но твой отец, кажется, думает, что ему это по силам. Он дал ему лошадь. Джалон выехал сегодня утром. Насколько мне известно, он искал тебя, чтобы попрощаться.
   - Не иначе как его отвлекла какая-нибудь чайка или еще что-то.
   - Ну да, дорогая... - рассеянно согласилась Кэйд, осматривая сундуки. - Какие из них нам понадобятся в пути? - спросила она Юлу, свою горничную. Иное не разрешили взять горничную. Тетушка сказала, что одной вполне хватит им обоим, а на корабле не было лишнего места. Когда же они прибудут в Кинвэйл, то наймут более подготовленных девушек.
   Юла была невысокая, смуглая и неразговорчивая. Она не выказывала никакого волнения перед поездкой, но вряд ли представляла, куда едет и что может значить месяц или больше на корабле. Иное и сама, наверное, не вполне понимала это. На картах все казалось очень простым - на запад до трех мысов - Когтей, на юг в Западное море, а затем опять на восток в залив Пэмдо. В то же время этот круговой путь представлялся ненужным мучением, поскольку существовал путь по земле - гораздо короче и гораздо интереснее! Тетушка Кэйд несколько раз плавала на кораблях из Краснегара в Кинвэйл и обратно и до, и после своего замужества. Ее энтузиазм по поводу морского путешествия не сулил ничего хорошего. Все, что нравится тетушке Кэйд, наверняка будет ужасно скучным.
   И почему нельзя поехать через горы? Уж если такой раззява, как Джалон, на это способен, то что говорить о других? Этот довод тоже не сработал. Тетушка Кэйд не любила ездить ни верхом, ни в карете.
   Ящики, тюки, сундуки, пахнущие мылом и лавандой... Как только им удалось набрать столько багажа?
   Юла указала на два сундука, и тетушка Кэйд начала подробно расспрашивать ее о содержимом. Иное не слушала их. Она последний раз сердито посмотрела в зеркало, показала язык своему нелепому отражению и направилась к двери. Надо пройтись напоследок по замку, чтобы лично попрощаться с друзьями.
   За прошедшую сумасшедшую неделю Иное была настолько занята с портными и швеями, что почти ни с кем не успела поговорить. Сразу после того незабываемого дня, когда ей явились Боги, ее закружил калейдоскоп шелков, атласа и кружев. Она ни разу не покаталась на Молнии, ни разу! Рэп пропал на следующее утро. Через несколько дней зловещий доктор Сагорн прорычал короткое прощание и исчез так же таинственно, как и появился. А теперь Джалон отправился верхом через холмы. Он небось и до самого Праздника зимы будет кружить там, подумала она, если его не замучают до смерти свирепые гоблины.
   Иное еще не дошла до двери, когда та отворилась, впуская мать Юнонини, неестественно прямую в своем черном одеянии, торжественно улыбающуюся и сжимающую свернутые в трубочку листы бумаги. Она остановилась и с удивлением уставилась на Иное, потом сделала реверанс. При ее коротких ногах это выглядело неуклюже, но раньше она не делала ничего подобного. Неожиданно Иное утеряла всю враждебность к матери Юнонини. Та стала еще одним знакомым лицом, которое Иное не увидит целый год. Иное также сделала реверанс.
   - Ты выглядишь прелестно, моя дорогая, - сказала старуха. - Повернись, пожалуйста.
   Иное подумала, что, верно, напоминает флюгер, раз все просят ее повертеться. Она все же исполнила просьбу.
   - Просто красавица, - выдохнула мать Юнонини. Иное почувствовала искушение съязвить и не смогла удержаться.
   - Это всего лишь старая скатерть! - заявила она.
   Юнонини нахмурилась, затем вдруг рассмеялась, обняла Иное и прижала ее к себе. Сегодня она пахла не рыбой, а чесноком.
   - Нам будет не хватать тебя, дорогая! Она поспешно повернулась к тетушке Кэйд и опять сделала реверанс.
   - Я принесла вам текст молитвы для чтения, ваше сиятельство. Я подумала, что вы захотите посмотреть ее заранее, чтобы немного попрактиковаться.
   - Ах, Боже мой! - Кэйд сразу расстроилась. - Я ненавижу читать молитвы! Надеюсь, вы написали ее достаточно крупно? В церкви так мало света!
   - Полагаю, что да. - Мать Юнонини зашелестела своими бумагами. - Вот ваша. Вы будете призывать Бога Путешествий. Капрал Оопари обратится Богу Штормов. Капитан корабля будет, естественно, молиться Богу Моряков, я дам ему особый текст. Его величество будет молиться Богу Мира... это его собственный выбор, - добавила она с неодобрением. - Что довольно странно.
   - Дипломатия, матушка, - ответила тетушка Кэйд. - Он беспокоится об отношениях между Краснегаром и Империей, ну и так далее. - Она держала свой текст в вытянутой руке и, щурясь, разглядывала.
   - А капрал умеет читать? - спросила Иное. Оопари был приятным юношей. Он и его отряд наверняка обеспечат ее безопасность во время пути, но вот читающим его трудно было представить.
   - Нет, - ответила мать Юнонини, - но он выучил все наизусть. Ты, Иносолан, обратишься к Богу Девственности, и...
   - Нет!
   Иное была удивлена своей реакцией не меньше других. В комнате воцарилась тишина, а две матроны покраснели.
   - Иное! - срывающимся голосом произнесла тетушка Кэйд. - Я уверена, что...
   - Боже, ну конечно нет! - воскликнула Иное. - Я совсем не то хотела сказать! - Она была уверена, что ее румянец не уступает по густоте их. Она посмотрела на священницу. - Я хотела обратиться к тому Богу, который явился нам тогда. Они явно заботятся обо мне. Ну, то есть Они проявляют интерес...
   Мать Юнонини поджала губы.
   - Я согласна, что это было бы неплохо, но мы не знаем, кто это был. Конечно, я должна была бы спросить... Последовало неловкое молчание.
   - Ну что же, - решительно заявила Иное, - тогда мы должны придумать имя. Они советовали мне больше стараться, так может быть, это будет Бог Добрых Намерений?