Дьякова Виктория. Наследники Борджиа (Боярская сотня - 9)

   Витя снова тревожно обернулся на Макара. И этот бы не проснулся некстати. А еще Рыбкин. Тоже лучше бы не совался. Дорого денежки достаются, однако. Все на нервах, все!
   Битва у Восточной стены неожиданно стихла. Наступила мертвая тишина. Ни шороха, ни вздоха, ни дуновения. И в окутавшем весь монастырь вязком зловещем мраке до Вити чуть слышно донеслось: "Ток! Ток!" - два раза. Витя напрягся, приняв низкий старт. Он помнил указание Гарсиа дождаться для верности третьего сигнала. Напрягая слух настолько, что у него зазвенело в ушах, он, наконец, уловил долгожданное третье: "Ток!". И опрометью побежал вниз.
   Сунув руку в подземный лаз, достал ключи и, стараясь не задевать раздвинутые еще татарами Юсупова бочки и горшки в проходе, устремился к заветной двери. Несколько мгновений повертелся с факелом в руках, не зная, куда его укрепить. Ему казалось, что он уже слышит шаги за дверью. И не успевает, не успевает... "Однако паника неуместна!" - одернул Растопченко сам себя. И взяв себя в руки, наконец пристроил факел в широкую щель между камнями в стене. Затем принялся за замки.
   Гордость советских чекистов, тренированная годами память его не подвела. Даже в столь напряженной и необычной обстановке она работала четко. Витя точно знал, какой ключ к какому замку относится, и действовал быстро. Только вот с последним, тем самым, ромбовидным, замком пришлось повозиться. Сделав два поворота, ключ заклинило на третьем. Он повернулся в скважине наполовину и никак не хотел вращаться дальше. Витя попытался повернуть его назад - тоже не идет. Вытащить - не получается. Что делать? Несмотря на удушливую жару в подземелье, Витя почувствовал, как по телу его заструился холодный пот.
   "Все пропало!" - мелькнула предательская мысль. Ему показалось, что он уже наяву слышит и даже видит, как Гарсиа и княгиня подходят к двери с другой стороны и останавливаются в ожидании, когда же она откроется. Налегая на ключ, Витя в кровь изодрал руки, а тот - как мертвый, ни туда, ни сюда. Вот так ситуация! Редискину бы такое заданьице! Витя, сам не зная почему, вдруг снова вспомнил своего бывшего руководителя, и злость на него закипела в бывшем майоре с прежней силой. От этой самой злости он интуитивно дернул вместе с ключом дверь на себя и вдруг... ключ совершил те самые недостающие пол-оборота.
   Дверь приоткрылась. Со стороны подземного хода, кто-то с силой рванул ее на себя. Витя держался одной рукой за толстую кованую ручку снаружи и от неожиданности повалился с ног. Его втащило вслед за дверью в длинный черный коридор, слабо освещенный двумя блеклыми рыжими огнями факелов.
   - Почему так долго? - недовольно спросил Витю Гарсиа, светя ему прямо в лицо, и голос испанца отозвался гулким эхом где-то очень высоко под сводами подземного зала.
   - Так тут головняк-то какой с замками вышел! Ключ заело, я думал, вообще, пропало все! - Потирая ободранные вдобавок коленки, Витя встал на ноги и посмотрел на княгиню. От удивления он только и смог, что разинуть рот. Все тело княгини покрывала матово поблескивающая золотая краска, причем той же краской была покрыта ее одежда, волосы, сапоги, даже на глазах было сооружено нечто, по Витиным понятиям, напоминающее очки. Казалось, что Вассиану целиком запеленали в драгоценный золотой кокон. Наверняка она не очень хорошо видела сквозь такую защиту, потому что Гарсиа все время придерживал княгиню за руку.
   - Ну, вот, теперь все опасности позади, по крайней мере те, что связаны с ядовитой отравой! - Гарсиа осторожно снял с лица княгини мягкую темно-желтую маску. - Ваша светлость, надеюсь, что обратно мы отправимся уже при помощи гелиотропа, который вы вернете себе.
   - Я тоже надеюсь на это, Гарсиа.
   Витя наконец-то увидел живой лик герцогини.
   - А здесь, что, ядовитая отрава имеется? Газ, что ли? - осторожно поинтересовался он, слегка холодея от услышанной новости.
   - Тебе это не грозит, - быстро ответил ему Гарсиа. - Ты будешь ждать нас и с нами выйдешь из монастыря.
   Витя вздохнул с облегчением.
   - Кто там наверху? - насторожился испанец, услышав, как заворочался во сне Макар.
   - Караульный, - прошептал в ответ Витя, - но он спит. Я подменил его.
   - Молодец! - похвалил его Гарсиа. - Только как бы он не проснулся сейчас. Медлить нельзя. Вот это, держи аккуратно, - он протянул Вите золотую маску герцогини, - надо надежно спрятать, прямо теперь. Знаешь, куда?
   - А как же! - Витя сразу вспомнил про подземный лаз, который столько раз уже выручал его. - Заверну только. А это что, воск? - Любопытство все же оказалось сильнее, и Витя рискнул спросить.
   - Вроде того. Сейчас мы выйдем, - продолжил Гарсиа, - а ты запри за нами дверь, спрячь то, что я тебе сейчас передал, и позаботься о ключах. Попробуй положить на то же место, где взял, чтоб подозрений не было. Мало ли как все повернется. Ридфор вот-вот снова начнет свои упражнения. Так что в сумятице тебе, может, и удастся все сделать незаметно.
   - А Ридфор - это кто? - снова не удержался Витя.
   - Не твоего ума дело, - осадил его Гарсиа, тревожно оглядываясь назад.
   - Ты что? - настороженно спросила его Джо-ванна. - Заметил кого?
   - Вроде, шелест ног послышался, - Гарсиа посветил факелом вперед. - Не идет ли кто за нами?
   - Ты думаешь... - Вопрос герцогини повис в воздухе неоконченным.
   - Как бы то ни было, поспешим, - решил испанец. - Ты все понял? спросил он Витю.
   - Ага, - утвердительно кивнул тот.
   - Тогда, завершив все, подходи к Успенскому собору, к главному входу. Но внутрь не входи. Снаружи покрутись и жди нас. Ясно?
   - Ясно.
   - Тогда пошли.
   Словно две легкие стремительные тени, княгиня Вассиана и капитан де Армес почти бесшумно проскользнули в проем двери и, выйдя из башни, быстро исчезли в темноте. Два факела, которые они держали в руках, остались освещать узкий проход в подземелье. Витя, довольный, что все получилось, как по нотам, и от него теперь, вроде, ничего больше не требуется, кроме как маску спрятать да ключи вернуть на место, взялся обеими руками за тяжелую дубовую дверь и стал тянуть ее на себя, закрывая. Маску он отложил подальше, в одну из пустых бочек на нижней площадке башни, чтобы случайно не повредить. Насчет того, как он ее спрячет, он совсем не волновался, с местом ему было все ясно. Да и насчет ключей тоже - сунет под крыльцо собора, даже входить не будет в храм. Пусть потом на Феофана пеняют, что тот, растяпа, по дороге уронил. Словом, настроение у Вити повысилось. Он дотянул дверь до конца и уже собирался вставить ключ с золотым коньком на головке в замок, как дверь с внутренней стороны подземного хода снова резко дернули. От неожиданности Витя даже присел и легко отпустил дверь вместе со вставленным ключом. В сердечке его тихонько зацарапался страх.
   Кто там еще? Вроде все, кто надо, прошли. Дверь медленно отворялась. В танцующем свете факелов в темном проеме перед Витей предстало странное человеческое существо, весьма непривычного, как мелькнуло у Вити заученно в голове, "для данной местности" вида. Длинное, тощее настолько, что ребра выпирают, как на стиральной доске, все черное-черное, только белки глаз бешено сверкают. Вокруг угловатых бедер - широкая повязка, вроде как юбка, зеленого цвета, а на голове - зеленая шапочка с пером. В костлявых черных пальцах - кривой кинжал, устремленный прямо на Витю. И весь мокрый. Незнакомец был весь мокрый, с ног до головы, будто его только что изрядно окатили из бочки. Но почему-то Витя заметил это в последнюю очередь.
   Ступая мягко и гибко, как кошка, чернокожий боец двинулся на Витю. Растопченко, забыв о том, что на поясе у него висит тесак, медленно отступал назад, поглядывая по сторонам, чем бы защититься. Неудачно ступив, он попал пяткой в какую-то выбоину и завалился спиной назад; больно прокатившись лопатками по лежавшим на боку бочкам. "Ну все, сейчас прирежет! Кончился Витя!" - мелькнула у него безрадостная мысль. Но никто на него не нападал. Витя отчаянно завертелся, пытаясь встать. А когда поднялся, увидел, что чернокожего уже и след простыл.
   Сначала Витя подумал, что тот спрятался где-нибудь в башне. Вспомнив про тесак, вытащил его, облазил все углы - никого. Ушел. Кто такой, откуда? Витя вспомнил тревожные взгляды Гарсиа и вопрос герцогини, также полный скрытых опасений. Не исключено, что неизвестный пришел за ними. Все хорошее настроение от выполненного задания у Вити мигом улетучилось. Оказывается, не так тут гладко, как он предполагал. "Надо бежать, предупредить. Скорее. Чернопопый наверняка за ними почесал", - уже не обращая внимания на боль в ссадинах, Витя как мог быстро закрыл дверь. Взбежав наверх, растолкал Макара: мол, просыпайся, меня князь зовет.
   - Как, тихо все? - спросил его кузнец, лениво потягиваясь и позевывая.
   У Вити же зубы стучали от нетерпения.
   - Да, тихо, тихо. На, держи свою пушку.
   Витя быстро всунул руки кузнецу его пищаль и со всех ног помчался вниз. Подскочив к лазу, достал тряпицу, в которой до того хранил свой "клад", завернул в нее маску герцогини, положил в тайник, и придерживая руками болтающиеся под рубахой ключи, побежал к храму.
   Успенский собор, тускло освещенный лампадами, тонул в густом черно-фиолетовом полумраке. Пахло сыростью и ладаном. Большинство икон было завешено вышитыми покрывалами, чтобы клубящиеся повсюду дым и тлен не повредили их. Кое-где отсвечивали ярким блеском серебряные яблоки паникадил, золоченые венцы на образах, но ничем не защищенная позолота и серебро потемнели и местами походили на тлеющие под золой угли, вот-вот готовые вспыхнуть. От прежней роскоши и жизнелюбия не оставалось и следа. Над царскими вратами виднелся облепленный хлопьями золы образ Спасителя с херувимами и серафимами, а на боковых дверях сквозь мрачные облачка зловонного тумана, трепетали за подвижной пеленой грешники и диаволы, писанные в человеческий рост, и в полутьме казалось, что они на самом деле движутся. Так как большинство горящих стрел и копий от осаждающих летело теперь в сторону храма со стороны близких к нему Святых ворот, и собор подвергался наибольшей опасности, князя Григория перенесли в трапезную. Туда же отправили и Леху. Так что в соборе было пустынно.
   Войдя в храм, Джованна окинула взглядом зал, в котором прежде бывала столько раз. Сердце ее вздрогнуло от жалости. Собор очень нравился ей своим великолепным убранством и особым жизнеутверждающим настроением, которое всегда царило здесь во время богослужений. Но не давая чувствам захлестнуть себя, она быстро направилась к ризнице, где хранился ларец с сокровищами. Ее поспешные шаги звонко отдавались под сводами пустого храма. У самого алтаря, шедший позади нее, Гарсиа придержал герцогиню за руку:
   - Мне кажется, вам стоит обождать немного, госпожа, - предложил он негромко. - Сначала я посмотрю, что там. Не исключено, что в ризнице могут быть люди, и нам придется брать ларец с боем.
   - Хорошо, - согласилась герцогиня, пропуская испанца вперед. - Только очень быстро, капитан.
   Над монастырем снова загудели огнедышащие рои стрел. Одна стрела с желто-алым пламенем на хвосте разбила цветные витражи под куполом собора и, исходя черноватым дымом, упала прямо перед Джованной. Герцогиня де Борджиа сделала шаг вперед, желая затушить огонь, и увидела прямо перед собой искаженное судорогами ярости черное лицо араба. В руке его, воздетой над головой, блестел нож, которым он замахнулся на герцогиню. Джованна отскочила назад, выхватывая из ножен рапиру. Изогнув тонкое гибкое тело, араб приготовился к прыжку. Но в этот момент со стороны бокового входа в храм послышался громкий голос, столь знакомый и дорогой для герцогини:
   - Батюшка Геласий! Ты не здесь ли? - Князь Ухтомский вошел в собор.
   - Никита! - отчаянно крикнула ему Джованна.
   - Вассиана?! - В сумрачном полумраке князь Ухтомский с трудом мог рассмотреть сразу, где находится герцогиня, но он уловил, что призыв ее долетел к нему из алтарной части. Он сразу поспешил туда. Едва заслышав, что в храм кто-то вошел, араб отступил от Джованны и тут же исчез в темноте. Но герцогиня не сомневалась, что убийца оставался где-то рядом с ней. Она будто чувствовала всем нутром своим его исполненное ненависти дыхание, дыхание смерти. А Гарсиа, как назло, все не возвращался. Никита подбежал к ней:
   - Ты? Как ты очутилась здесь, в монастыре? - спросил он, с удивлением оглядывая ее золотой "панцирь".
   - Никита, здесь убийца, он рядом, - вполголоса произнесла Джованна, не отвечая на его вопросы и внимательно оглядываясь по сторонам. - Убийца, который пришел за мной. Гелиотроп при тебе?
   - Да.
   Князь Ухтомский хотел было достать из-под кольчуги волшебный камень тамплиеров, чтобы показать его Джованне в подтверждение своих слов, но не успел. Герцогиня повернулась к нему лицом, и в этот миг кривой кинжал, прилетевший из самого сгустка тлетворной тьмы, метнулся молнией в воздухе и вонзился ей в спину. Джованна вскрикнула, руки ее инстинктивно распластались в воздухе. Она выронила рапиру и покачиваясь, стала оседать на пол.
   - Вассиана! - Князь Никита подхватил ее на руки. Сразу мотнул головой в одну сторону, в другую - кто? Никого. Затем осторожно уложил Джованну на попону под иконой Смоленской Богородицы, закрытой черным покрывалом, где прежде лежал князь
   Григорий. Выхватив меч, рванулся вперед. Кто? Кто? Где он? Сквозь мутный сумрак, окутывавший собор, невозможно было рассмотреть ничего даже в двух шагах вокруг.
   И вдруг камень тамплиеров, висевший на шее Никиты, снова просиял ярким голубым светом, разбивая мрак. Он проложил своим светом длинную лазурную дорогу по всему храму, и в самом центре ее Никита увидел удирающего со всех ног ассасина. Попав в луч, араб заметался по залу, но свет гелиотропа следовал за ним и не отпускал от себя. Однако араб был уже довольно далеко. Достать его наверняка могла только искусно выпущенная стрела.
   Никита сорвал с себя лук, натянул стрелу на тетиву. "Не уйдешь, не уйдешь, поганец!" - яростно стучалась в его голове мысль. Чувствуя неминуемую гибель, араб петлял как заяц, стараясь спастись, и поймать его в цель было очень трудно. Ассасин уже почти добрался до спасительной двери выхода из храма.
   Но здесь на его пути возник запыхавшийся Витя. Быстро оценив обстановку, Растопченко отступил в сторону, как бы пропуская араба мимо себя, но когда тот оказался рядом с ним, подставил чернокожему ножку.
   Споткнувшись, араб завис в воздухе. Никита отпустил тетиву. Посланная со всей ненавистью и яростью, которую испытывал в этот момент к убийце князь Ухтомы, стрела намертво пригвоздила араба к полу. Вытаращив свои безумные глазищи, тот рухнул животом вперед, дернулся еще несколько раз, хрипя, и затих.
   Свет гелиотропа начал гаснуть. Витя сразу же побежал к Никите. Приблизившись, он увидал, что проклятый араб все же успел сделать свое дьявольское дело.
   Герцогиня де Борджиа лежала навзничь с закрытыми глазами, и из-под ее золоченого тела струилась густого гранатового цвета кровь. Рядом с ней валялся кривой кинжал ассасина, по рукоятку измазанный в ее крови.
   Сам не зная для чего, Витя упал на колени и приник ухом к сердцу Джованны. Оно билось слабо и с большими перерывами. Руки и лоб похолодели.
   - Вассиана! - Не зная, что делать и как спасти любимую, Никита в горе обхватил ее за талию и поднял, прижимая к себе. Ее голова и руки безвольно болтались, пропитанные краской волосы застыли погребальной короной вокруг затылка.
   - Перевязать бы надо, - взволнованно предложил Витя. У него пересохло в горле, и слова казались какими-то деревянными.
   Никита не ответил ему. Снова опустив Джованну на. пол, он приник губами к ее холодеющим губам, словно желая своим дыханием вернуть ей жизнь.
   - А где Гарсиа? - беспардонно дернул его за край кольчуги Витя.
   Никита поднял на него глаза, темные, как разбитые кусочки малахита, и бездонно-горькие, как пересохший колодец в пустыни.
   - Что тебе? - спросил надтреснутым голосом.
   - Я спрашиваю, где Гарсиа? - никак не хотел сдаваться свен. - Может, еще что-то можно сделать! - Витя указал на княгиню. - У него ведь полно всяких способов.
   - Каких способов? Ты откуда знаешь? - с сомнением спросил его князь, но вопрос его прозвучал как-то тускло, без всякого интереса. - Ты вообще почему здесь, а не у Святых ворот, как я приказал?
   - Я... - Витя запнулся. Он только что сам почти выдал себя. - Я... так... случайно.
   Но стараясь не столько ради Джовакны, сколько главным образом ради себя - ведь без княгини как они с Лехой получат свои деньги да еще домой потом попадут? - Витя продолжал настойчиво выяснять:
   - Ваше сиятельство, Гарсиа, то есть капитан де Армес, он был здесь? Куда он пошел?
   - Я не видел его, - Никита снова склонился над Джованной. - Не знаю. Иди к воротам.
   - Ага, ага... - Витя попятился. Но идти к воротам он вовсе не собирался. "Куда делся Гарсиа?" - трудягой-дятлом стучался в его виске один-единственный вопрос. Как мог испанец, преданный княгине до кончиков ногтей, оставить ее в ту самую минуту, когда на нее было совершено покушение? Даже в шестнадцатом веке Витя мыслил привычными категориями своего времени и своей службы. Тем более что Гарсиа подозревал неладное. Витя же сам был тому свидетелем. Куда он делся? Что стряслось? Почему княгиня оказалась один на один с чернокожим? Ясно, что Никита позже появился. Будь он с ней, не случилось бы такого. Внезапно родившуюся идею, что капитан де Армес мог быть заодно с убийцей, Витя сразу же отмел как абсурдную. Но куда он исчез? Именно теперь, когда его помощь необходима госпоже как никогда? Ведь только он может спасти ее со своей хрустальной баночкой - Витя имел в виду эликсир жизни, "слезы пифона". Нет, Гарсиа не мог уйти далеко от госпожи. Убить его тоже не могли. Испанец сам говорил не раз с ехидной улыбочкой, что ему подобное не грозит. Тогда что? Где?
   Раздумывая, Витя обошел вокруг алтаря и натолкнулся на какую-то вышитую золотом занавеску. В церквях по своей прежней жизни Вите бывать не приходилось, что там где находится и что как называется, он не знал. Но нос за занавеску сунул. На всякий случай. Вот подтолкнуло что-то, как бывает. Что ж, на этот раз любопытство сослужило ему неплохую службу. В небольшой комнате за алтарем, где висели на стенах разнообразные церковные одежды, Растопчен-ко увидел того, кого искал: капитана де Армеса. Тот стоял на коленях перед раскрытым посреди комнаты ларцом и... играл большими цветными каменьями, сверкающими даже в полутьме идеально отшлифованными гранями. "Нашел, когда развлекаться!" - раздраженно подумал Витя, решительно входя в комнату. Он хотел окликнуть испанца, но подойдя ближе, увидел, что Гарсиа совсем не похож на того Гарсиа, которого он знал до сих пор. Капитан заметно сгорбатился, лицо его почернело и сильно состарилось, изборожденное глубокими морщинами. Костлявые руки, которыми он перебирал драгоценные камни, дрожали. Черные глаза блестели и почти выскакивали из орбит, как у буйнопомешанного. Словно малый ребенок, он ползал на четвереньках по полу за своими камушками, которые то и дело просто убегали от него, и с трудом ловил их. А поймав, никак не мог от них оторваться.
   "Мама миа! - в отчаянии подумал Витя, почесывая затылок. - Вот так дела! Что же делать-то теперь? Так и помрет княгиня-то!"
   Уже ничему не удивляясь и готовый ко всему в этом полном несуразностей столетии, Витя рассудил про себя, что именно камни привели капитана в столь плачевное состояние. "Ведь только что нормальный был, с чего бы вдруг спятил?" И тогда Растопченко решил насильно оторвать де Армеса от ларца. Он осторожно подошел к капитану сзади и крепко схватил того под руки.
   Дико озираясь, испанец задергался, и сила его была очень велика. Но все же Вите удалось вырвать из его рук какой-то зеленовато-фиолетовый слиток и отбросить камень обратно в ларец. Де Армес немного притих.
   Воспользовавшись этим, Витя потащил капитана вон из проклятой комнаты. Вытащив испанца в зал, он как следует встряхнул его, отхлестал по щекам и резко бросил на пол. Несколько мгновений Гарсиа лежал неподвижно лицом вниз с закрытыми глазами. Витя спокойно ждал, уверенный, что испанец вряд ли что-нибудь себе сломает, не тот случай.
   И верно. Гарсиа пошевелился, затем повернулся на бок и приподнял голову.
   Его лицо, руки, тело постепенно стали приобретать прежние формы. Наконец он открыл глаза. Они имели чрезвычайно уставшее выражение, словно были истомлены долгой, трудной болезнью. Взглянув на Витю, испанец глухо спросил:
   - Где я? Что случилось?
   - Что случилось?! - воскликнул Витя и схватив Гарсиа за руку, поднял его и потащил его к Джованне. - Ты видишь, что случилось, пока ты там в игрушечки играешь?
   Увидев умирающую герцогиню, испанец мгновенно снова стал самим собой. Быстро опустившись на колени перед своей госпожой, он попросил князя Никиту немного приподнять ее, чтобы взглянуть на рану.
   - Как могло это случиться! - в отчаянии воскликнул он. - Кто сделал это?
   - Это мы бы у тебя хотели спросить, - буркнул сердито Витя. - Ты же с ней был.
   - Вон тот сделал, - князь Никита Романович мрачно указал на лежащее вдалеке тело ассасина.
   - Проклятие! - Гарсиа сжал руками голову. - У меня нет с собой лекарства. Госпожа приказала оставить его на корабле. Там же и пифон, который мог бы заменить его... Что делать? Что делать?!
   Гарсиа в растерянности взглянул на Витю, затем на князя Никиту, и тут взгляд его упал на крупную красно-зелено яшму, висящую на толстой цепочке у Никиты на груди. Лицо испанца мгновенно прояснилось.
   - Ваша светлость, принц, - обратился он к Ухтомскому князю, - я попрошу вас дать мне этот медальон, - он указал на гелиотроп.
   - Зачем? - не понимая, что капитан собирается делать, Никита пожал плечами, но все же снял медальон и протянул его Гарсиа.
   Осторожно взяв гелиотроп в руки, Гарсиа снова попросил князя:
   - А теперь, принц, приподнимите, пожалуйста, мою госпожу и не опускайте, пока я не скажу.
   Все еще недоумевая, Никита исполнил и эту просьбу. Испанец положил камень себе на ладонь и поднес его к ране на теле Джованны чуть-чуть пониже того места, куда ударил кинжал ассасина. Камень вспыхнул изнутри и выпустил бледно-розовый луч, который словно окутал своим сиянием рану герцогини. Через некоторое время течение крови остановилось, рана стала постепенно затягиваться. Лицо Джованны посветлело, все тело ее снова наполнилось теплом.
   - Вы простите меня, принц, - сказал Никите Гарсиа, закрывая пальцами в ладони гелиотроп, - но я должен вернуть этот талисман моей госпоже. Без него ее жизни угрожает слишком много опасностей, и вы сами видите, мы далеко не всегда способны уберечь ее. Охранный камень, дарованный Командору при посвящении, должен всегда находиться при нем. Это закон.
   - Какому Командору? - удивленно вскинул брови Никита. - О чем это ты, капитан?
   - Я думаю, моя госпожа теперь сама расскажет вам, - загадочно ответил Гарсиа, снова надевая гелиотроп на шею герцогини. - Ну, вот. Теперь я спокоен за вас, ваша светлость, - промолвил он, преданно сжимая ее руку.
   - Care mia... - разомкнув уста, прошептала Джованна, и пальцы ее руки вздрогнули.
   - Она зовет вас, принц, - Гарсиа передал руку герцогини Никите.
   Князь Ухтомский нежно принял ее в свою и, наклонившись, поцеловал. Длинные черные ресницы итальянки, неподвижно лежавшие на поблескивающей оставшейся позолотой коже, затрепетали, набрякшие потемневшие веки ее приподнялись. Первый взгляд Джованны, устремленный в бесконечность, казался тусклым и бессмысленным. Но вот она медленно, словно каждое, даже самое мелкое движение, составляло для нее огромный труд, перевела глаза на Никиту. Мгновение смотрела на него, не узнавая, и снова закрыла глаза. На лбу ее выступила испарина.
   - Ничего, ничего, сейчас она придет в себя, - успокаивающе ответил на гневный взгляд Никиты капитан де Армес. - Терпение, мой принц.
   Он снова склонился над своей госпожой и стал осторожно соскребать с внутренней стороны ее руки кусочки золотого покрытия.
   - Чем это ты покрасил ее? - спросил вместо Никиты Витя.
   - Это египетский бальзам, при помощи которого фараоны достигали бессмертия тела. Если бы не он, госпожа не смогла бы пройти в монастырь, она попросту бы сгорела заживо.
   Витя присвистнул с уважением: "Фараоны! Это вам не фунт изюма! Одно слово - Эрмитаж."
   Тем временем капитан де Армес снова попросил Никиту приподнять Джованну и наложил на место удара кусочки бальзама. Они тут же впитались в рану. Несколько мгновений спустя, герцогиня снова отрыла глаза, и взгляд ее сразу стал привычно гордым и ясным. Она приподняла голову, взглянула на Витю, неуместно поклонившегося - здрасьте, мол, - затем на Гарсиа. Спросила сразу:
   - Ты был в ризнице? Я же запретила тебе прикасаться к ларцу!
   Капитан виновато потупился и не ответил ей. Затем ее блистающий прежней энергией взгляд переметнулся на князя Ухтомского.
   - Вассиана... - не скрывая своей радости, князь с нежностью провел ладонью по ее щеке. - Вассиана...
   Но бывшая греческая принцесса холодно отстранилась от него.
   - Княгини Вассианы больше нет, - сказала она веско и строго. - Я, Джованна де Борджиа, герцогиня Романьи и Валентине, пришла забрать то, что принадлежит мне по праву рождения - похищенный у моей семьи ларец Борджиа и его сокровища. Я, Командор ордена Тампля, пришла исполнить приказ Маршала и вернуть ордену украденное достояние! - Она резко поднялась на ноги. Рука в золоченой перчатке легла на эфес рапиры. - И если ты, принц де Ухтом, не отдашь мне добром то, что я требую, я убью тебя и всех твоих родственников, оставшихся в этой обители, а сам монастырь спалю дотла.