Встреча – в моих интересах, вспоминал я слова, сказанные по телефону. Но так все говорят. И все-таки любопытно. К тому же вряд ли я имею дело с банальной ловушкой. Меня можно было взять уже здесь или даже в собственной квартире сразу после звонка.
Девичья башня, а точнее, несколько стен, оставшихся от нее со средних веков, короновали вершину крепостной горы. Подняться наверх можно было только из внутренней части крепости по гладким, отшлифованным туристами камням, местами выложенным в ступени. В сторону моря из Девичьей башни можно было только полететь в свободном падении – там гора обрывалась отвесной стеной. Об этой башне ходило много легенд. Одна из них повествовала о неразделенной любви скифской княжны, выбросившейся оттуда в штормящее море.
Деревянные с металлической обивкой ворота крепости, ведущие на барбакан, были уже закрыты, но тем не менее в крепость мог попасть любой желающий, для кого перелезть через каменную стену со ступенчатой кладкой не проблема. Очутившись на внутренней территории крепости, я пошел вверх по правому склону, все время поглядывая на башню. Надо полагать, этот человек уже наверху. Видимо, наблюдает за мной – нет ли «хвоста» или какой другой опасности.
Кто он, этот таинственный доброжелатель? – думал я. К чему такая конспиративность? Малознакомый – это человек, с которым я встречался эпизодически. Ему известно, что я переходил Пяндж и сколько людей со мной было. Может быть, это Глеб – сводный брат Валери, который обеспечивал нам проход через границу?
Это была наиболее правдоподобная версия, и, если бы мой путь наверх был несколько дольше, я стал бы прогнозировать предстоящий разговор с ним, но на склон я поднялся слишком быстро.
Стемнело. Подул ветер – предвестник вершины. Снизу удивительно отчетливо забила фонтаном музыка. Я слышал лай собак, треск мотоцикла. Среди россыпи огней двигались люди. На танцплощадке – казалось, что она прямо подо мной, – толпа народа совершала одновременные ритмичные прыжки, словно на поверхности сита подкидывали зерно.
Я сделал последний шаг и очутился перед входом в башню. В ее темном проеме стоял человек. Я не видел его лица, но сразу понял, что это не Глеб. Тот невысокий, коренастый, а этот ростом с меня, а значит, выше среднего, голова острижена почти наголо, широченная грудь.
– Здравствуй, Кирилл, – сказал он и протянул мне руку. Я ухватился за нее, и он втянул меня внутрь. Я все еще не мог узнать его, и «качок» это понял. Он повернулся, сделал несколько шагов по коридору, свернул и вышел на обрыв, под блеклый свет, исходящий от малинового небосклона. Он стоял в нескольких сантиметрах от пропасти. Тусклый свет упал на его смуглое лицо. Оно было мне знакомо. Я напряг память. Душанбе, Куляб, дача картавого…
– Ну что, въехал?
Мне не нравилось место, которое он выбрал, и я прошел вперед по узкому контрфорсу, напоминающему обрушенный посредине мост, сел на камень, широко расставив ноги. Теперь под правой ногой у меня горел огнями причал, а под левой разбивались о пирс пляжа железнодорожников волны в белую пену.
«Качок» сел напротив меня. Я еще раз посмотрел на его лицо, и память на этот раз сразу выдала ответ. Бывший охранник с дачи картавого! Мы виделись всего лишь раз, когда картавый силой привез меня к границе, а потом вместе с адвокатом и Валери вынудил стать их проводником в Афган.
– Теперь узнал, – сказал я. – Только вот имя…
– Виктор.
– Ну что ж, хорошо. Одной загадкой стало меньше.
– Не думаю, что я был самой загадочной фигурой для тебя.
– Как бы то ни было, но ты заставил поломать голову над телефонными звонками рыжего.
– Плохо ломал.
– Плохо, – согласился я. – Потому что не люблю намеков.
– Не знаю, что передал тебе рыжий, но я считаю, что той информации было вполне достаточно, чтобы не вляпаться.
– Для кого достаточно? Для тебя? Даже если ты сейчас предупредишь меня, чтобы я берег свою голову, то вряд ли я сумею увернуться от кирпича, который в один прекрасный момент скинет на меня злоумышленник.
Виктор не очень приятно усмехнулся.
– Делаешь людям добро, а оказывается, еще и виноват.
Я ответил:
– Если ты в самом деле хотел мне помочь, то мог бы это сделать наверняка.
– А ты думаешь, зачем я назначил тебе здесь встречу? Потрепаться о бабах или предложить распить бутылку?
Я не предполагал, что он так быстро заведется. Бугаев его типа обычно трудно вывести из себя.
– Почему ты не захотел встретиться со мной неделей раньше?
Виктор помедлил с ответом.
– Потому что не мог. Странно, что я вообще еще жив.
Он выплюнул спичку, которую грыз, и уставился себе под ноги, хотя там невозможно было абсолютно ничего рассмотреть. Он молчал слишком долго, и я его поторопил:
– Ну так для чего мы встретились?
– Мне нужна твоя помощь.
Я не ослышался? Ему нужна моя помощь? Это в то время, когда я шел сюда с надеждой, что таинственный незнакомец прояснит обстановку, поможет мне найти выход из положения.
– А чем, собственно, я могу тебе помочь? – спросил я.
– Я хочу жить, – ответил Виктор.
Темнота мешала мне рассмотреть как следует, смеется он или говорит серьезно.
– Виктор, мне кажется, что ты обращаешься не по адресу. Я не господь бог, я такой же смертный, как и ты, и к тому же сам нуждаюсь в помощи.
– Не прибедняйся! – буркнул он, не поднимая головы. – Я все о тебе знаю.
– Интересно, а что именно?
Виктор поднял голову и с недоверием спросил:
– Рассказать?
– Сделай милость.
– Ты когда-то работал с моим хозяином. Твой поход в Афган за кокаином – высший пилотаж, блеск! Так надуть Арикяна! Ты руководил переброской порошка в Таджикистан, водил людей через реку…
Ах, вот оно что! Меня, как писал Хлестаков, приняли за важную птицу, иными словами, конвоира за пленного и наоборот. Я кивнул, как бы подтверждая слова Виктора.
– У тебя прямые выходы на боссов московской группировки и даже еще выше. Я знаю о твоей поездке в Южную Америку. Не станешь же ты утверждать, что летал по путевке встречать Рождество в Колумбии?
– В Боливии, – поправил я Виктора.
– Пусть будет так. А еще я знаю, что тебе покровительствуют очень высокие лица. Достаточно?
– Вполне. Только ответь мне на один вопрос: откуда у тебя эти сведения?
– Есть источники, – уклончиво ответил Виктор.
Тухлые твои источники, мысленно усмехнулся я. Так переврать расклад вещей! Это что же, выходит, что где-то меня принимают за мафиози, в то время как я считаю себя борцом против наркомафии? Анекдот!
– Что ж, – сделал я вывод, – тебе и в самом деле кое-что известно обо мне. И чем, по-твоему, я могу тебе помочь?
– Здесь моя жизнь висит на волоске, и я хочу свалить за границу, куда-нибудь в Южную Америку. К нашим. Но для этого мне нужна твоя рекомендация. Чтобы меня, во-первых, не убили, а во-вторых, доверили работу.
– То есть ты хочешь продолжать работу в наркобизнесе?
Виктора даже подбросило от такой прямоты.
– Ну зачем так?.. – сказал он с легким укором.
– Откуда тебе стало известно, что меня хотят подставить?
– Это долгая история.
– Я не тороплюсь. Пока ты не расскажешь мне обо всем, я вряд ли смогу тебе помочь.
– Зато я тороплюсь.
Я встал, слегка склонил голову.
– В таком случае не буду тебя больше задерживать.
– Ну ладно! – вдруг примирительно буркнул Виктор. – Давай не будем горячиться. Ты нужен мне, а я тебе. Услуга за услугу. Договорились?
Я сел на прежнее место. Минуту мы молчали. Виктор смотрел на пирсы железнодорожников, я – на горящую огнями набережную Судака.
– Короче, – начал он словечком, в современном звучании обозначающим не столько краткость, сколько решимость изложить суть дела ясно и четко, – своего бывшего хозяина Арикяна я не любил. Мы с ним часто цапались, и он грозился меня замочить. Когда ты наказал его с кокаином, я тебя зауважал.
Интересно, подумал я, знает ли он о том, что картавого больше нет на свете, а его искусственный глаз до сих пор валяется у меня в качестве трофея в ящике для инструментов?
– Когда хозяин свалил в Южную Америку, – продолжал Виктор, – друзья вывели меня на более прибыльное дело. Я с хорошей рекомендацией поехал в Азербайджан, где сопровождал товар, а потом еще три месяца воевал по контракту в Карабахе, командовал группой. Хорошие бабки там платили, не сравнишь с той подачкой, которую давал Арикян.
Он снова замолчал, будто увлекся рассматриванием в лунном свете камешка, перекатывая его по ладони.
– Раз чуть армяне в плен не взяли, но я чудом ушел, – продолжал Виктор. – Короче, мне надоело башку под дурные пули подставлять. А тут еще мною людишки с определенным родом занятий заинтересовались.
– Наркотики?
– Не только. Предложили работу в Чечне.
– Какую работу?
– Сначала по профилю, – усмехнулся Виктор. – В охранке у одного босса. Недалеко от Грозного, место тихое, работа не пыльная, мне до поры до времени нравилось, тем более что платили валютой и почти втрое больше, чем у Арикяна. Но эта халява недолго продолжалась. Скоро меня начали кидать на ночные работы. В час ночи поднимают, ничего толком не объясняют, гонят в машину и везут в район аэропорта Грозного. Ладно, я бы не возникал, если бы меня использовали просто как грубую физическую силу. Грузил бы я, скажем, ящики с бананами и помалкивал.
– А что ты грузил?
– В том-то и дело – что! – ответил он, делая ударение на последнем слове. – Железки. Большие и маленькие. Тяжелые и не очень.
– Оружие?
Мой вопрос на какое-то время повис в воздухе. Виктор оглянулся, хотя за его спиной ничего нельзя было различить, кроме темного пятна Девичьей башни. Мы находились на достаточном расстоянии от нее, и нас никто не мог подслушать, это было исключено.
– Не совсем оружие. Траки, катки, движки, цилиндры для танков и боевых машин пехоты. Там без особого труда можно было понять, что запчасти не новые, то есть не с завода, а сняты с техники, которую уже некоторое время эксплуатировали.
– И что тебя забеспокоило?
– Как что? – слегка откинувшись назад, спросил Виктор. – Неужели ты не понимаешь, что всякие нелегальные манипуляции с запчастями к боевой технике дурно пахнут?.. Ну ладно, это еще полбеды. Недели две я занимался только разгрузкой запчастей с машин в самолетный ангар. Механизации никакой. Руки, ломик, цепи, доски, бревна – вот и весь наш арсенал. К утру я еле передвигал ноги. Днем отсыпался, а в следующую ночь снова гнали на разгрузку.
– Тебе, естественно, ничего не объясняли?
– Ты что! Какие объяснения? Я там боялся лишний раз рот раскрыть – прибьют же. Чтобы попасть к тому ангару, надо было пять постов пройти. У меня было два удостоверения с фотографиями, каждую ночь новый пароль, запросы по радиотелефону. Старик, мне казалось, что на ядерный полигон проще попасть, чем к тому ангару… Слушай дальше. Через две недели характер работы поменялся. Мы стали загружать запчасти в самолет. Его подогнали прямо к ангару, и через опущенную рампу мы все это на своем горбу таскали. Работа была авральная, число грузчиков увеличили до десяти, и за три ночи мы упаковали железо в большие ящики, перетянули их ремнями и забили самолет до отказа. Ну, я перекрестился, думал, теперь дадут отдохнуть. Черта с два! Меня и еще троих парней закинули в самолет, и этой же ночью мы вылетели.
– Куда?
– Тогда я мог только предполагать. Рассчитал: три часа полета на юго-восток. Думал, Ирак или Афган.
– Вы приземлялись?
– Нет. Я забыл тебе сказать, что к каждому ящику мы пристегивали грузовые парашюты. Когда рампа открылась, мы по ней протащили и сбросили все ящики вниз.
– Ты говоришь, что тогда не знал, куда вы сбрасывали запчасти? А сейчас?
Виктор взглянул на меня несколько снисходительно, словно ему приходилось разъяснять элементарные вещи.
– Конечно же, в Афган.
– Но назад, в Грозный, самолет шел порожняком?
– Я успел трижды слетать на сбрасывание. Мы возвращались пустыми.
– И каждый раз сбрасывали запчасти?
Виктор отрицательно покачал головой.
– В последний раз, кроме запчастей, были патроны калибра пять–сорок пять к «калашникову» и гранаты к РПГ.
– Это уже серьезно, – вслух подумал я. – Интересно, а чем расплачивались афганцы за эти подарки?
Виктор снова замолчал, словно раздумывая, говорить или нет.
– В общем, – сказал он медленно, словно тщательно обдумывал каждое слово, – меня потом еще пару раз кидали в Баку для сопровождения груза. Откуда он поступал – мамой клянусь, не знаю. Мы грузили его в вертолеты «Ми-8» и вывозили в Чечню.
– Что за груз?
– Был порошок, были ракеты «стингер». Были люди.
– То есть?
– Ну, толпа, человек сто. Бородатые, в круглых шапочках. По-русски из них никто не понимал.
– Афганцы?
– Да. Они были без оружия и почти без вещей. В Чечне, куда мы приземлились, их тут же разбили на группы, поставили в строй и повели, по слухам, в полевой лагерь. В общем, этой работой я занимался до мая, а потом меня сняли с сопровождения и вернули назад, в пригород Грозного, на дачу. К тому времени я уже столько увидел и услышал, что ощущал себя бочкой, доверху заполненной порохом. Мне уже и баксы, которые мне платили, были не в радость, и я уже придумывал план, как незаметно свалить из Чечни. Но тут меня знакомят с Джихангиром и говорят: «Это твой напарник, будете работать вместе». Какая работа – не говорят. Ну, я на этого Джихангира внимательно посмотрел и сразу понял, что заниматься мы с ним будем отнюдь не интеллектуальным трудом… Подожди секунду!
Виктор встал, повернулся и побежал к башне. Некоторое время я его не видел, его силуэт растворился в черном прямоугольнике. Вскоре он вернулся, сел на камень.
– Никого. Так, на всякий случай посмотрел. Так слушай дальше. Отправляют нас в Крым. Живем мы сначала в Алуште, затем в Ялте, бегаем утрами по трассе, вечером ходим в казино, рестораны – после Чечни не жизнь, а рай. Но я уже чувствую, что здесь предстоит не какая-нибудь ерунда вроде погрузки-разгрузки, от которой всегда можно отмазаться, прикинувшись дурачком, а криминал чистейшей воды, за который не то что тюряга, а сразу вышка светит. Я такие штучки очень не люблю, скажу откровенно. Вот наконец и Джо раскрыл карты. Смотри и запоминай, говорит. Ты мой дублер. Если со мной что-то случится, будешь выполнять задание сам. А заплатят за него столько, сколько за пять лет на охранке не заработаешь. Я вообще-то не трус, но тут у меня очко сжалось, как печеное яблочко.
Виктор замолчал, высморкался, извинился, убрал платок в карман.
– Потом, значит, Джо посвящает меня во все планы. Показывает фото Новоторова, ведет в казино в Гурзуфе, проводит по трассе, ведущей в Ялту…
Виктор или Джо стрелял в Новоторова? – подумал я, как будто это имело принципиальное значение. Виктор рассказывал слишком подробно. А мне хотелось сути и выводов.
– Короче, – перебил я его, используя любимое словечко Виктора, – вы должны были убрать Новоторова. Зачем? И почему решили подставить меня?
– Это решили не мы. О том, что мы будем клеить на тебя улики, я узнал за два дня до приезда Новоторова в Ялту. Джо никаких разъяснений не давал, но я допетрил сам. И вот в чем смысл всего этого: чеченская группировка намерена перехватить основной поток наркоты из Афгана у московской группировки. На кого работаешь ты, а на кого я – два конкурирующих лагеря. Теперь понятно?
– Ничего не понятно.
– Порошок из Афгана идет своими каналами к Новоторову, а затем в Прибалтику, Европу и далее. Чеченцы хотят повернуть эту реку в их сторону, и они убивают влиятельную фигуру в московской наркомафии, на которой многое замыкается – транспорт, перевалочные базы, склады, «окна» на таможне. Но чтобы замести следы и не вызвать ответных жестоких разборок, они подставляют тебя. И вся картина теперь выглядит так: Кирилл Вацура в борьбе за власть отправляет на тот свет Новоторова, оставаясь под защитой зарубежных партнеров. Это всего лишь внутренние распри, и чеченская мафия здесь ни при чем. А результат между тем уже достигнут. Пока вы будете выяснять отношения, чеченцы напрямую выйдут на переговоры с пуштунскими наркоделами. Нормально?
– Нормально, – ответил я. – Ловко.
– Джо очень опасен. Первые дни он вообще не спускал с меня глаз. Мне трудно было найти какой-нибудь канал, чтобы предупредить тебя. Вот только на пляже и подвернулся один чудак.
– Где сейчас Джо?
– Не знаю. Со вчерашнего дня я живу в гостинице «Сурож», в номере люкс. Он сам звонит мне и назначает встречу. – Виктор помолчал и добавил: – Боюсь, что ему прикажут убрать меня как ненужного свидетеля. Я готов свалить за рубеж хоть завтра, если бы только меня кто-нибудь там ждал.
– Сегодня в ялтинской больнице неожиданно скончался водитель Новоторова.
– Я знаю. – Виктор понял, что я хотел сказать. – Но милиция никогда не возьмет Джо. Он хитрый, он просчитывает на десять ходов вперед. И ты не отмажешься.
– Ты считаешь, его взять невозможно?
Виктор как-то странно взглянул на меня.
– Не будь дураком. У тебя есть бабки, связи – исчезни на время, что тебе стоит? И не пытайся встать на пути у Джо – вот мой тебе совет. Это суперпрофессионал, за ним трупов – как за опытным грибником срезанных ножек. Если не будешь ему мешать, он тебя не тронет, просто сдаст милиции.
– Послушай, Виктор, кто-то из моих знакомых наводит Джо на меня. Ты случайно не знаешь этого человека?
Виктор отрицательно покачал головой.
– Тебе показалось. Он привык работать в одиночку.
– Нет, мне не показалось. Я подслушал радиоперехват. Мои слова кто-то почти дословно передал Джо.
– Не знаю, что тебе посоветовать. – Виктор пожал плечами. – Разберись в людях, которые тебя окружают.
– Ты говоришь, что Джо звонит тебе по телефону. Значит, он где-то в Судаке?
– Мне кажется, что он живет в палатке.
– А где, хотя бы приблизительно?
Виктор снова покачал головой.
– Никто этого не знает. Он меняет места ночевок внезапно и непредсказуемо. Палатку, сам понимаешь, легко собрать за считанные минуты и поставить в другом месте.
– Почему вы не возвращаетесь в Чечню, раз задание выполнено?
– Я же тебе говорил: он контролирует ситуацию. Как только тебя возьмут менты и предъявят обвинение, он исчезнет с побережья.
– Ты можешь вывести меня на него?
– Тебя на Джо? Нет! Проси что угодно, но только не это! Я умываю руки и сваливаю.
– Я прошу тебя только о том, чтобы ты известил меня, как только Джо позвонит тебе.
– Повторяю: я очень дорожу своей жизнью.
Я встал.
– В таком случае, Виктор, я не смогу тебе помочь.
– Ах, вот как! – Он стиснул кулаки, и я услышал, как хрустнули суставы его пальцев. – Я рискую головой, отыскиваю тебя, предупреждаю, назначаю встречу…
– Ты пока не сделал ничего, что хоть немного облегчило бы мое положение.
– Но я хотел тебе помочь! – крикнул он.
– Я прошу тебя понять меня правильно.
Я сделал шаг к Девичьей башне, но Виктор мгновенно преградил мне дорогу.
– Стой! – сказал он, хватая меня за воротник рубашки. – Так дело не пойдет.
Я сыграл ва-банк – и попал в десятку. Виктор в самом деле очень дорожил своей жизнью, и, когда я несильно ударил его кулаком в грудь, как бы призывая к поединку на этом узком каменном мостике, окруженном с двух сторон пропастью, он стушевался и быстро отскочил от меня к башне.
– Идиот! – закричал он. – Нашел место, где драться. Мы же оба свалимся вниз!
– Мне терять нечего, – ответил я. – Все равно вышку дадут.
– А мне есть что терять! И я пока ценю свою жизнь. Ясно тебе, невротик?
– Тогда можно мирно разойтись.
– Что ты хочешь? – наконец сдался он.
– Чтобы ты позвонил мне, как только Джо даст о себе знать.
– Он дает о себе знать почти каждое утро.
– Значит, позвонишь завтра утром – немедленно.
– Хорошо, – тихим голосом ответил Виктор. – А что ты мне обещаешь взамен?
– Я дам тебе адрес одного плантатора, который выращивает коку в Боливии. Его зовут Хуан. С письмом от меня он тебя примет.
– Когда будет письмо?
– Ты мне звонишь, сообщаешь, что тебе сказал Джо, после чего мы встречаемся, и я пишу Хуану письмо.
– Хорошо! – Виктор угрюмо кивнул головой. – Черт с тобой! Можешь охотиться на это чудовище, только, боюсь, эта охота тебе боком выйдет.
– Это уже мои проблемы.
– Безусловно. Желаю здравствовать!
В башне мы и расстались. Виктор пошел вдоль крепостной стены к Консульскому замку, а я вернулся прежним маршрутом.
Это был мой самый удачный день, если считать с момента приезда Анны.
Глава 22
Было уже около одиннадцати вечера, и толпы отдыхающих, как с митинга, возвращались с танцплощадок. В этой разношерстной толпе я был неприметен и поэтому шел спокойно и неторопливо.
Все, о чем рассказал мне Виктор, с трудом укладывалось в голове. Было такое ощущение, словно я долгое время плыл на крохотном кусочке льда, где едва умещался, а потом оказалось, что это гигантский айсберг, на многие десятки метров уходящий вглубь. Такое со мной случилось впервые в жизни – приняли за крупную фигуру в наркобизнесе. Интересно, думал я, а как это расценить? Мне это льстит или претит?
Выйдя на шоссе, я решительно свернул к даче. Хотелось встретиться с Анной и обсудить с ней все то, что мне стало известно. В какой-то степени я снял с нее подозрения. Джо и ее референт не имели ничего общего, и вряд ли когда Анна могла иметь контакты с чеченским киллером.
Анна сидела во дворике под тусклой лампочкой и кормила нескольких котов сразу. Задрав разноцветные хвосты, они старательно бодали ее ушами и без толкотни и суеты поглощали тушенку с блюдца. Увидев меня, Анна обрадовалась, взмахнула руками, но не произнесла ни звука, быстро взяла меня за руку и ввела в домик.
– Все в порядке? – спросила она. – Я только что звонила тебе домой.
Она хорошо загорела за эти дни, и я с удовольствием смотрел на ее милое лицо, в котором было что-то лисье – глаза, что ли?
– Слушай! – сказала она, подталкивая меня к койке и сама садясь рядом. Она была возбуждена, глаза ее горели. – Я раскусила твоего Гришу!
– Прости, – не понял я. – Что ты раскусила?
– Твой Гриша – стукач. Чем, думаешь, я занималась полдня?
– Раскусывала Гришу.
– Я следила за альпинистами. И теперь мне многое стало ясно.
Я еще не совсем хорошо понимал, что она имеет в виду, а когда смысл ее слов дошел до меня, то я не смог сдержать возгласа удивления.
– Гриша?! Не может быть! Ты ошиблась, Анна! Гришу как раз я подозревал меньше всего.
– Вот-вот. Это принцип Агаты Кристи. Меньше всего в ее книгах подозреваешь преступников… А меня, значит, ты подозревал больше всего?
Я постарался уйти от этой щекотливой темы, коснулся ладонью ее смуглой щеки и поторопил:
– Ну, давай, выкладывай! Поверить не могу тому, что ты мне сказала.
Анна несколько путано, перемежая слова междометиями и восклицаниями, рассказала мне про свои приключения. В результате мне стало ясно следующее.
Около семи часов утра она заняла позицию недалеко от палаток альпинистов, укрывшись среди камней и деревьев, и стала наблюдать. Сначала она видела у палаток только Князева – он возился с примусом. Потом показался я. Мы пили кофе, затем Князев взял рюкзак и пошел в сторону поселка – должно быть, за продуктами. Я – что Анна, по ее словам, предвидела – тотчас надел страховку и полез по стене к прилепившимся к ней плотным облакам.
Через некоторое время из палатки выполз сильно припухший Гриша. Сначала он бесцельно бродил по лагерю, растирая ладонями лицо, затем взял радиостанцию, сел на камень и стал настраивать ее как транзисторный приемник. Полчаса спустя он принялся кричать мне, я быстро спустился вниз, и мы минут десять о чем-то говорили – я-то знаю, о чем.
– После того как ты ушел, – продолжала Анна, – Гриша стал вести себя как-то странно. Он нацепил на пояс радиостанцию, занес в палатку все вещи, которые лежали у очага, застегнул «молнию» и трусцой побежал вслед за тобой. Я едва успевала за ним. Он бежал по серпантину, а я срезала через лес и потому не потеряла его из виду.
Затем, как сказала Анна, Гриша стал все ниже и ниже пригибаться к земле, словно на его плечи накладывали мешки с мукой. Постоянно озираясь по сторонам, он дошел до Портовой башни, пристроился у ее стены и не меньше часа наблюдал в бинокль за моей дачей и соседними домами. Дважды он снимал с пояса радиостанцию и выходил с кем-то на связь.
Анна находилась выше его – на склоне Болвана. Она видела, как я вышел из дачи, поднялся по тропе к крепостной стене, перелез через нее и спрыгнул на ту сторону. Гриша снова вышел на связь, но за мной не увязался, а медленно, время от времени останавливаясь и прячась за деревьями, пошел к моему дому, покрутился недалеко от магазина, затем вышел на Приморскую и стал спускаться к морю. Он прошел через санаторий «Сокол», снова свернул к Портовой башне и там снова надолго застрял с биноклем, на этот раз наблюдая за пляжем.
– Он вернулся в свой лагерь не раньше двенадцати часов. Там я и отстала от него, – завершила свой рассказ Анна. – И что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами.
– Если честно, то ты меня шокировала. Меньше всего я ожидал, что Гриша будет следить за мной.
– Учись, мальчик! – Анна легонько щелкнула меня по носу. – Теперь тебе ясно, откуда Джо известен каждый твой шаг?
– Выходит, – вслух размышлял я, – это был вовсе не радиоперехват. Просто Гриша передал мне содержание своего разговора с Джо. Ясно теперь и то, почему он так расплывчато отвечал мне на вопрос о радиусе действия радиостанции. А как ловко он кинул тень на Князева!