Страница:
Кристиан Дюверже
Кортес
СПОРНЫЙ ГЕРОЙ
Сравнительно недавно «Молодая гвардия» порадовала своих читателей выпуском книги М. Дефурно «Повседневная жизнь Испании золотого века», в которой подобающее внимание уделено и американским владениям испанской короны. Предлагаемое на сей раз сочинение К. Дюверже «Кортес» возвращает читателя к самому началу этого периода в истории страны, само название и содержание которого вызывают к себе неоднозначное отношение со стороны исследователей. Столь же спорную личность представляет собой и Эрнан Кортес – один из тех конкистадоров, благодаря самоотверженности и героизму (но вместе с тем беспринципности и жестокости) которых на американском континенте появились колонии, собственно, и обеспечившие в материальном отношении величие Испании упомянутого «золотого века».
Предлагаемая К. Дюверже трактовка личности и деяний знаменитого конкистадора по-своему интересна. Чтобы написать хорошую биографическую книгу, надо любить своего героя. Правда, весьма желательно, чтобы эта любовь не была слепой и не мешала автору показать персонаж во всей его полноте, не скрывая и того, что не работает на авторскую концепцию. Дюверже так любит Кортеса, что умудряется находить его правоту даже там, где сомнительность поступков героя совершенно очевидна. В трактовке Дюверже, Кортеса на протяжении всей его жизни окружали завистники, интриганы, плуты и прочие людишки, мешавшие ему воплощать грандиозные замыслы, призванные осчастливить человечество. При этом для автора словно бы не имеет значения, что персонаж его книги идет к своей цели, оставляя позади себя горы трупов, обманывая доверившихся ему людей и совершая то, что по всем законам называется неподчинением властям.
Сразу же оговорюсь, что Дюверже не фальсифицирует факты, в изложении событий он точен, и лишь те или иные интерпретации способны вызывать недоумение у читателя, более или менее знакомого с данным сюжетом. Не исключено, что его подводит стремление быть оригинальным – он даже не употребляет общепринятое написание имени погубленного Кортесом вождя ацтеков Монтесумы, заменяя его замысловатым и непривычным для российских читателей именем Мотекусома. Правда, основанием для подобного рода авторского произвола может служить неоднозначность произношения и написания слов языка ацтеков. Хотя личный героизм Кортеса не подлежит сомнению (невольно охватывает чувство восхищения, когда читаешь о его подвигах, пусть и не всегда безупречных с моральной точки зрения), однако стремление использовать этот героизм в качестве фона для показа ущербности других исторических деятелей вызывает протест. Несколько тенденциозно представлен в книге император Карл V: при всех своих недостатках он не был таким ничтожеством, а его отречение от престола и уход в монастырь – не повод для злорадства.
Произвольность трактовок в книге Дюверже (в целом, безусловно, интересной), повторю еще раз, не укроется от многих читателей, тем же из них, для кого предлагаемая биография Кортеса может показаться откровением, хотелось бы напомнить, что имеются и другие интерпретации его жизненного пути. Поскольку мало что известно о детских годах будущего конкистадора (сомнительна даже дата его рождения, 1484/85 год), стоит начать с того момента, когда он семнадцатилетним юношей вступил в самостоятельную жизнь. Проучившись два года в университете в Саламанке, Кортес получил достаточно знаний в области права и латинского языка, чтобы производить впечатление на невежественных людей, однако в прямом смысле слова человеком, имевшим университетское образование, он не являлся. Пройдя полный курс обучения, он мог бы сделать карьеру стряпчего или королевского чиновника, теперь же ему, бедному идальго, оставалось единственное достойное занятие в жизни – военная служба.
Многие поколения идальго Эстремадуры служили Кастилии, ведя войну против мавров. По завершении Реконкисты эти отважные люди, потомственные профессиональные воины, остались не у дел, однако после открытия Колумбом в 1492 году «Западных Индий», позднее названных Америкой, у них появилась новая возможность приложения своих сил на поприще создания Испанской империи за океаном. Такой выбор сделал для себя и юный Эрнан Кортес. В 1504 году он сел на корабль, отплывавший на Эспаньолу («Малую Испанию», ныне Гаити). Безуспешно попытав счастья среди многих других, искавших на острове золото, Кортес обратился к более прибыльному занятию, поступив на службу в канцелярию губернатора, где занимался составлением официальных документов, получая за это щедрое вознаграждение.
Однако его непоседливая натура требовала приключений, и в 1511 году он присоединился к экспедиции Диего Веласкеса, направлявшейся на завоевание и колонизацию Кубы. Веласкесу нужны были энергичные и толковые помощники, и его выбор пал на Кортеса. Он назначил его командиром одного из отрядов, и на какое-то время они даже стали друзьями, чтобы потом сделаться злейшими врагами. Диего Веласкес не довольствовался Кубой, мечтая о завоевании новых земель во имя короля, что принесло бы ему славу и большие богатства. Как и многие другие испанцы, он полагал, что недра Америки буквально нашпигованы золотом и надо лишь взять его. Но у Веласкеса была проблема: он не мог покинуть Кубу, чтобы лично возглавить экспедицию (а львиная доля захваченного доставалась именно предводителю конкистадоров). Надо было найти кого-то, кто бы остался верен ему и возвратился на Кубу, тогда Веласкес смог бы в донесении королю приписать все заслуги лично себе, поскольку предводителем экспедиции был всего лишь наемный солдат. И он обратился к своему секретарю и другим доверенным советникам с просьбой порекомендовать ему верного и вместе с тем толкового и отважного человека. Они единодушно указали ему на Кортеса. Казалось, это был хороший совет. Кортес, несомненно, являлся отважным, толковым и популярным среди воинов человеком, но при этом не был столь крупной личностью, чтобы стать соперником для губернатора. Это оказалось роковым заблуждением. Веласкес не знал, что Кортес давно уже обрабатывает нужных людей, в том числе и губернаторского секретаря, соблазняя их взятками и щедрыми обещаниями, чтобы возглавить намеченную экспедицию на континент.
Кортес совершенно изменил весь свой образ жизни, как только Веласкес назначил его на вожделенную должность. Он начал одеваться, как то подобает важному господину, в дорогие шелковые и бархатные одежды и носить на шее массивную золотую цепь. Он столь рьяно принялся снаряжать корабли и набирать команду, что экспедиция была готова отправиться в путь еще до того, как Веласкес понял, что возвысил человека, который никогда не будет повиноваться его распоряжениям. Когда закрались первые подозрения, было уже поздно изменить что-либо. Флотилия Кортеса подняла паруса, и будущий знаменитый покоритель Мексики оказался для губернатора Кубы вне досягаемости.
Причалив к берегам континента, Кортес собрал весьма важную для себя информацию о существовании богатого, изобильного золотом государства ацтеков и о враждебном отношении к нему окружающих индейских племен. Он решает двинуться на столицу ацтеков город Теночтитлан и встретиться лично с правителем Монтесумой, что было отчаянно смелым шагом. Почему Кортес решился на такой риск? Кортес был поразительно амбициозным человеком, ради славы готовым рискнуть даже собственной жизнью. К тому же он был религиозен, поэтому полагал, что испанцы совершат благое дело, обратив индейцев в Христову веру, и Бог воздаст за это. Могло сыграть свою роль и то обстоятельство, что ацтеки совершали человеческие жертвоприношения, и Бог, полагал Кортес, непременно поможет ему прекратить эту отвратительную практику. Но были и менее возвышенные мотивы. Ацтеки, прислав испанцам подарки, показали, что живут в богатой стране, поэтому имело смысл предпринять рискованное предприятие, чтобы овладеть этой страной – а Кортес всегда был готов рисковать. К тому же золото для него значило слишком много. Кортес будто бы признавался: «Все мои товарищи, как и сам я, страдают сердечным недугом, исцелить который может лишь золото».
Кортес затеял рискованную игру, полагаясь на то, что в случае успеха экспедиции он пошлет Карлу V золото и тот простит ему неповиновение Веласкесу. В письме, направленном Кортесом императору, не было откровенной лжи, но и не была сказана вся правда, в частности, что имело место неподчинение губернатору Кубы. Чтобы отрезать колеблющимся путь к отступлению, Кортес якобы обнаружил, что суда изъедены червем, и приказал их затопить – по расхожей версии, он будто бы велел сжечь их, отсюда и пошло выражение «сжигать свои корабли».
Дальнейший ход событий известен: Кортес занял Теночтитлан и захватил Монтесуму. Почему правитель ацтеков столь легко поддался? Если бы мы знали ответ на этот вопрос! Трудно сказать, что в действительности произошло тогда. Кортес в своих письмах сообщал лишь то, что было выгодно ему. Он утверждал, что Монтесума совершенно добровольно передал ему власть над своей империей, поскольку верил, что Кортес послан ацтекскими богами. Действительно, у ацтеков было пророчество, что один из их богов должен прийти и потребовать себе власть над землей и народом Мексики. Монтесума, будучи религиозным человеком, мог поверить в это, но мог ли он верить в божественное происхождение Кортеса и после длительного непосредственного общения с ним? А может, вождь ацтеков просто просчитался? Возможно, в собственном городе он чувствовал себя в безопасности, полагая, что сможет расправиться с испанцами в любое удобное для себя время. В поведении Монтесумы проявился некий фатализм – он всецело положился на волю богов, полагая, что без их знамения лучше ничего не предпринимать. Нам никогда не узнать правды, ибо имеющиеся в нашем распоряжении источники слишком скудны.
В оценке того, как Кортес хозяйничал в завоеванной стране, суждение Дюверже диаметрально противоположно общепринятому: для него конкистадор – не погубитель одной из блестящих цивилизаций в истории человечества, а новатор в области межкультурных и межнациональных отношений, инициатор смешения этносов, которое должно было бы принести благотворные плоды. Останки Кортеса покоятся в Мехико, и маленькая медная табличка указывает на место, где похоронен конкистадор, однако найти это место не так-то и просто, поскольку многие современные мексиканцы не любят вспоминать о Кортесе, считая его агрессором, погубившим их страну.
Кортес благодаря собственной отваге и уму сумел подняться из безвестности до вершин славы. Он достиг всего, о чем мечтал каждый идальго, – богатства, власти, славы. Он был наделен редкостным обаянием, что в сочетании с сильным характером позволяло ему вести за собой людей в огонь и воду. Обладая огромным мужеством, он вступал в сражение с несоизмеримо более многочисленным противником и одерживал победу. Но была и другая сторона его натуры. Он предал Веласкеса. Не раз он внушал людям одно, а затем делал другое. Не единожды доводилось ему устраивать кровавую резню. При дележе добычи он не отличался особой щепетильностью, давая повод к подозрению в обмане. Современные мексиканцы не считают возможным простить Кортесу то, что он сотворил. Весьма сомнительно, чтобы он хотя бы раз испытал сожаление в содеянном, считая, как и прочие испанцы того времени, свою религию и цивилизацию превыше всего на свете.
В предлагаемой ныне российскому читателю книге Дюверже рассказано много интересного о подвигах, удачах и неудачах Эрнана Кортеса. Нет необходимости проводить здесь подробный ее разбор, указывая на отдельные недостатки. Доверимся эрудиции и интуиции читателей, которые сумеют отличить факты от их интерпретации автором, порой весьма не беспристрастным. Да и можно ли остаться беспристрастным, когда имеешь дело с таким персонажем?
В. Д. Балакин
Предлагаемая К. Дюверже трактовка личности и деяний знаменитого конкистадора по-своему интересна. Чтобы написать хорошую биографическую книгу, надо любить своего героя. Правда, весьма желательно, чтобы эта любовь не была слепой и не мешала автору показать персонаж во всей его полноте, не скрывая и того, что не работает на авторскую концепцию. Дюверже так любит Кортеса, что умудряется находить его правоту даже там, где сомнительность поступков героя совершенно очевидна. В трактовке Дюверже, Кортеса на протяжении всей его жизни окружали завистники, интриганы, плуты и прочие людишки, мешавшие ему воплощать грандиозные замыслы, призванные осчастливить человечество. При этом для автора словно бы не имеет значения, что персонаж его книги идет к своей цели, оставляя позади себя горы трупов, обманывая доверившихся ему людей и совершая то, что по всем законам называется неподчинением властям.
Сразу же оговорюсь, что Дюверже не фальсифицирует факты, в изложении событий он точен, и лишь те или иные интерпретации способны вызывать недоумение у читателя, более или менее знакомого с данным сюжетом. Не исключено, что его подводит стремление быть оригинальным – он даже не употребляет общепринятое написание имени погубленного Кортесом вождя ацтеков Монтесумы, заменяя его замысловатым и непривычным для российских читателей именем Мотекусома. Правда, основанием для подобного рода авторского произвола может служить неоднозначность произношения и написания слов языка ацтеков. Хотя личный героизм Кортеса не подлежит сомнению (невольно охватывает чувство восхищения, когда читаешь о его подвигах, пусть и не всегда безупречных с моральной точки зрения), однако стремление использовать этот героизм в качестве фона для показа ущербности других исторических деятелей вызывает протест. Несколько тенденциозно представлен в книге император Карл V: при всех своих недостатках он не был таким ничтожеством, а его отречение от престола и уход в монастырь – не повод для злорадства.
Произвольность трактовок в книге Дюверже (в целом, безусловно, интересной), повторю еще раз, не укроется от многих читателей, тем же из них, для кого предлагаемая биография Кортеса может показаться откровением, хотелось бы напомнить, что имеются и другие интерпретации его жизненного пути. Поскольку мало что известно о детских годах будущего конкистадора (сомнительна даже дата его рождения, 1484/85 год), стоит начать с того момента, когда он семнадцатилетним юношей вступил в самостоятельную жизнь. Проучившись два года в университете в Саламанке, Кортес получил достаточно знаний в области права и латинского языка, чтобы производить впечатление на невежественных людей, однако в прямом смысле слова человеком, имевшим университетское образование, он не являлся. Пройдя полный курс обучения, он мог бы сделать карьеру стряпчего или королевского чиновника, теперь же ему, бедному идальго, оставалось единственное достойное занятие в жизни – военная служба.
Многие поколения идальго Эстремадуры служили Кастилии, ведя войну против мавров. По завершении Реконкисты эти отважные люди, потомственные профессиональные воины, остались не у дел, однако после открытия Колумбом в 1492 году «Западных Индий», позднее названных Америкой, у них появилась новая возможность приложения своих сил на поприще создания Испанской империи за океаном. Такой выбор сделал для себя и юный Эрнан Кортес. В 1504 году он сел на корабль, отплывавший на Эспаньолу («Малую Испанию», ныне Гаити). Безуспешно попытав счастья среди многих других, искавших на острове золото, Кортес обратился к более прибыльному занятию, поступив на службу в канцелярию губернатора, где занимался составлением официальных документов, получая за это щедрое вознаграждение.
Однако его непоседливая натура требовала приключений, и в 1511 году он присоединился к экспедиции Диего Веласкеса, направлявшейся на завоевание и колонизацию Кубы. Веласкесу нужны были энергичные и толковые помощники, и его выбор пал на Кортеса. Он назначил его командиром одного из отрядов, и на какое-то время они даже стали друзьями, чтобы потом сделаться злейшими врагами. Диего Веласкес не довольствовался Кубой, мечтая о завоевании новых земель во имя короля, что принесло бы ему славу и большие богатства. Как и многие другие испанцы, он полагал, что недра Америки буквально нашпигованы золотом и надо лишь взять его. Но у Веласкеса была проблема: он не мог покинуть Кубу, чтобы лично возглавить экспедицию (а львиная доля захваченного доставалась именно предводителю конкистадоров). Надо было найти кого-то, кто бы остался верен ему и возвратился на Кубу, тогда Веласкес смог бы в донесении королю приписать все заслуги лично себе, поскольку предводителем экспедиции был всего лишь наемный солдат. И он обратился к своему секретарю и другим доверенным советникам с просьбой порекомендовать ему верного и вместе с тем толкового и отважного человека. Они единодушно указали ему на Кортеса. Казалось, это был хороший совет. Кортес, несомненно, являлся отважным, толковым и популярным среди воинов человеком, но при этом не был столь крупной личностью, чтобы стать соперником для губернатора. Это оказалось роковым заблуждением. Веласкес не знал, что Кортес давно уже обрабатывает нужных людей, в том числе и губернаторского секретаря, соблазняя их взятками и щедрыми обещаниями, чтобы возглавить намеченную экспедицию на континент.
Кортес совершенно изменил весь свой образ жизни, как только Веласкес назначил его на вожделенную должность. Он начал одеваться, как то подобает важному господину, в дорогие шелковые и бархатные одежды и носить на шее массивную золотую цепь. Он столь рьяно принялся снаряжать корабли и набирать команду, что экспедиция была готова отправиться в путь еще до того, как Веласкес понял, что возвысил человека, который никогда не будет повиноваться его распоряжениям. Когда закрались первые подозрения, было уже поздно изменить что-либо. Флотилия Кортеса подняла паруса, и будущий знаменитый покоритель Мексики оказался для губернатора Кубы вне досягаемости.
Причалив к берегам континента, Кортес собрал весьма важную для себя информацию о существовании богатого, изобильного золотом государства ацтеков и о враждебном отношении к нему окружающих индейских племен. Он решает двинуться на столицу ацтеков город Теночтитлан и встретиться лично с правителем Монтесумой, что было отчаянно смелым шагом. Почему Кортес решился на такой риск? Кортес был поразительно амбициозным человеком, ради славы готовым рискнуть даже собственной жизнью. К тому же он был религиозен, поэтому полагал, что испанцы совершат благое дело, обратив индейцев в Христову веру, и Бог воздаст за это. Могло сыграть свою роль и то обстоятельство, что ацтеки совершали человеческие жертвоприношения, и Бог, полагал Кортес, непременно поможет ему прекратить эту отвратительную практику. Но были и менее возвышенные мотивы. Ацтеки, прислав испанцам подарки, показали, что живут в богатой стране, поэтому имело смысл предпринять рискованное предприятие, чтобы овладеть этой страной – а Кортес всегда был готов рисковать. К тому же золото для него значило слишком много. Кортес будто бы признавался: «Все мои товарищи, как и сам я, страдают сердечным недугом, исцелить который может лишь золото».
Кортес затеял рискованную игру, полагаясь на то, что в случае успеха экспедиции он пошлет Карлу V золото и тот простит ему неповиновение Веласкесу. В письме, направленном Кортесом императору, не было откровенной лжи, но и не была сказана вся правда, в частности, что имело место неподчинение губернатору Кубы. Чтобы отрезать колеблющимся путь к отступлению, Кортес якобы обнаружил, что суда изъедены червем, и приказал их затопить – по расхожей версии, он будто бы велел сжечь их, отсюда и пошло выражение «сжигать свои корабли».
Дальнейший ход событий известен: Кортес занял Теночтитлан и захватил Монтесуму. Почему правитель ацтеков столь легко поддался? Если бы мы знали ответ на этот вопрос! Трудно сказать, что в действительности произошло тогда. Кортес в своих письмах сообщал лишь то, что было выгодно ему. Он утверждал, что Монтесума совершенно добровольно передал ему власть над своей империей, поскольку верил, что Кортес послан ацтекскими богами. Действительно, у ацтеков было пророчество, что один из их богов должен прийти и потребовать себе власть над землей и народом Мексики. Монтесума, будучи религиозным человеком, мог поверить в это, но мог ли он верить в божественное происхождение Кортеса и после длительного непосредственного общения с ним? А может, вождь ацтеков просто просчитался? Возможно, в собственном городе он чувствовал себя в безопасности, полагая, что сможет расправиться с испанцами в любое удобное для себя время. В поведении Монтесумы проявился некий фатализм – он всецело положился на волю богов, полагая, что без их знамения лучше ничего не предпринимать. Нам никогда не узнать правды, ибо имеющиеся в нашем распоряжении источники слишком скудны.
В оценке того, как Кортес хозяйничал в завоеванной стране, суждение Дюверже диаметрально противоположно общепринятому: для него конкистадор – не погубитель одной из блестящих цивилизаций в истории человечества, а новатор в области межкультурных и межнациональных отношений, инициатор смешения этносов, которое должно было бы принести благотворные плоды. Останки Кортеса покоятся в Мехико, и маленькая медная табличка указывает на место, где похоронен конкистадор, однако найти это место не так-то и просто, поскольку многие современные мексиканцы не любят вспоминать о Кортесе, считая его агрессором, погубившим их страну.
Кортес благодаря собственной отваге и уму сумел подняться из безвестности до вершин славы. Он достиг всего, о чем мечтал каждый идальго, – богатства, власти, славы. Он был наделен редкостным обаянием, что в сочетании с сильным характером позволяло ему вести за собой людей в огонь и воду. Обладая огромным мужеством, он вступал в сражение с несоизмеримо более многочисленным противником и одерживал победу. Но была и другая сторона его натуры. Он предал Веласкеса. Не раз он внушал людям одно, а затем делал другое. Не единожды доводилось ему устраивать кровавую резню. При дележе добычи он не отличался особой щепетильностью, давая повод к подозрению в обмане. Современные мексиканцы не считают возможным простить Кортесу то, что он сотворил. Весьма сомнительно, чтобы он хотя бы раз испытал сожаление в содеянном, считая, как и прочие испанцы того времени, свою религию и цивилизацию превыше всего на свете.
В предлагаемой ныне российскому читателю книге Дюверже рассказано много интересного о подвигах, удачах и неудачах Эрнана Кортеса. Нет необходимости проводить здесь подробный ее разбор, указывая на отдельные недостатки. Доверимся эрудиции и интуиции читателей, которые сумеют отличить факты от их интерпретации автором, порой весьма не беспристрастным. Да и можно ли остаться беспристрастным, когда имеешь дело с таким персонажем?
В. Д. Балакин
КОРТЕС
Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник.
Ин. 10, 1
ВСТУПЛЕНИЕ
Кортес – человек-легенда. Конкистадор был личностью столь сложной и многогранной, что во все времена различные конкурирующие школы мысли и соперничающие идеологии не прекращали споров о ней и каждый мог легко найти «своего» Кортеса – полубога или демона, героя или проходимца, поработителя или защитника индейцев, передового человека или феодала, корыстолюбца или великодушного синьора…
В этом заключается очевидный парадокс. Обилие интерпретаций было бы естественно при отсутствии или неполноте письменных свидетельств об историческом персонаже, но в случае Кортеса ситуация как раз обратная. Завоеватель Мексики известен нам по целому ряду доступных источников. Прежде всего это его собственные произведения, официальные отчеты королю Карлу V, личная переписка, публичные обращения или юридические акты. Имеются и свидетельства современников, архивариусов и хронистов, как Мартир де Англериа или Лопес де Гомара, соратников по конкисте, как Диас дель Кастильо или Агилар, и священников, как Лас Касас.
И что особенно оригинально – сохранились описания событий со стороны побежденных. По совету первых францисканцев некоторые туземцы записали на собственном языке – науатле, переданном латинскими буквами – свою версию конкисты. Ко всему этому библиографическому обилию можно добавить серию административных документов, относящихся к управлению завоеванными мексиканскими землями и множество судебных актов, в которых со всеми подробностями были занесены процессы против Кортеса и ответные жалобы конкистадора. Со второй половины XVI века эту библиотеку пополнили биографии участников завоевания Мексики, составленные историками различных национальностей. Тем не менее в течение многих лет это историографическое наследие давало пищу для самых разных прочтений и толкований.
И камнем преткновения явилась даже не трактовка тех или иных исторических документов, а скорее всего именно личность Кортеса, сама по себе уже крайне спорная и противоречивая. С конкистадором связан самый трагичный период истории Америки, когда испанская колонизация стерла с лица земли все индейские цивилизации. Столкновение Старого и Нового Света сопровождалось таким всплеском невиданной жестокости, что каждый может найти доказательства «варварства» как той, так и другой стороны. В защиту и тех и других часто выдвигаются аргументы сугубо идеологического, субъективного и просто импульсивного характера. В покорении Мексики как никогда ярко отразилась противоречивая природа человечества. Смерть заложена в основу любого прогресса, в эгоизме тонет всеобщее самопожертвование, счастье одних несет несчастье другим. Как воспринимать культуру, в которой друг другу противостоят костры инквизиции и свободомыслие Ренессанса? Как увязать высочайшие достижения ацтеков и мракобесие человеческих жертвоприношений?
Как объективно подойти к истории Кортеса? Нельзя понять человека, не анализируя в то же время и легенду, созданную вокруг него, какой бы эта слава ни была, черной или белой. С другой стороны, ограничиться только легендой, значит, не увидеть реального человека и его время. Жизненный путь Кортеса не сводится к двум годам (1519–1521) завоевания Мексики. У него были детство, мечты, семья, друзья и любовь; он обладал недюжинным умом и силой духа; время шло, виски посеребрила седина, он познал горе и радость, падения и взлеты; его честолюбивые планы столкнулись с суровой реальностью; перед приближающейся смертью он думал о своем времени, будущем Испании и Мексики… Словом, шестьдесят два года жизни Кортеса богаты событиями.
Любопытно, что традиционная историография даже не пыталась рассмотреть эту личность во всей ее полноте и на протяжении всей ее жизни. Разве известно о службе Кортеса в администрации Санто-Доминго или управлении своими поместьями на Кубе? А кто знает об участии Кортеса в экспедиции 1541 года против берберов? [1]Образ конкистадора, сжигающего свои корабли у берегов Веракруса или пытающего последнего индейского тлатоани Куаугтемока в надежде вырвать признание, где скрыты. «сокровища ацтеков», вытеснил из памяти людей Кортеса – исследователя Тихого океана, открывателя Калифорнии, коммерсанта, первым установившего морскую торговлю с Перу, искателя западного пути к Молуккским островам и Филиппинам. Историки не заметили Кортеса среди гостей, приглашенных на свадьбу наследного принца, будущего Филиппа II, не заметили человека, всего за несколько лет до того осмелившегося бросить вызов короне, установив свою власть в Мексике. Различные этапы жизни Кортеса должны быть связаны воедино, хотя бы хронологически.
Наивно было бы надеяться понять человека, не понимая времени, в котором он жил, но и здесь вопрос имеет две грани. Испанец Кортес нашел свой новый дом в Америке индейцев. Поэтому нельзя ограничиться исследованием только испанского контекста, надо изучить и туземный мир, чтобы по достоинству оценить странный путь Кортеса, петляющий на границе Старого и Нового Света, что стал связующим звеном двух частей цивилизованного мира.
Не будь Кортес неординарным человеком, наверное, его имя не было бы окутано мифами и легендами. Эта очевидная истина часто не замечается в угоду механистическим концепциям, представляющим конкистадора заурядным инструментом неумолимой испанской колонизации, начавшейся задолго до него, еще с первого путешествия Колумба в 1492 году. Но все, что связано с Кортесом, выходит далеко за рамки привычного и банального. В противоположность архетипу грубого неотесанного солдафона, грабителя и убийцы, Кортес был утонченным, образованным человеком и искусным обольстителем; великолепный оратор, он предпочитал воздействие слов грубой силе, которую умел обуздать; он эксплуатировал золотую лихорадку своих соратников, умел анализировать и предвосхищать события, выстраивая стратегические планы на далекую перспективу, тогда как остальные не видели дальше собственного носа; охотно манипулируя людьми, он поддерживал широкую сеть знакомств и связей. Именно его видением исторического и политического развития, высоко поднявшимся над господствовавшими тогда схемами, объясняется его совершенно нетипичное поведение. Тогда как большинство испанских переселенцев первой волны демонстрировали глубочайшее презрение к индейцам, Кортес лелеял мечту о слиянии с ними. Сумев – в огне и крови – предотвратить повторение антильского сценария истребления туземцев и привить на культурной и гуманистической почве ацтекской империи испанский корень, Кортес заложил основы современной Мексики. Это эпическое рождение новой расы привело к столкновению метисов и чистокровных потомков завоевателей, и отголоски его слышны до сих пор, потому что в нем тесно переплелись уважение и притеснение, восхищение и ненависть, великодушие и жестокость, альтруизм и алчность, любовь и равнодушие, потому что ничто в этой истории не вписывается в рамки привычных представлений, и требует изучения всех граней сложного здания человеческой личности и его восприятия нового мира.
Другой вопрос, неразрывно связанный с судьбой Кортеса, – это отношение Испании к нарождавшейся колониальной империи. Непредвиденное открытие Америки глубоко потрясло католическую Кастилию, занятую в тот момент освобождением и объединением своих земель. Могло ли это неокрепшее государство на ходу разработать новую философию власти, которая учитывала бы всю экстраординарную новизну «Западных Индий»? Какие полномочия передать на ту сторону океана? Как организовать администрацию и установить контроль над территорией в сорока пяти днях плавания от метрополии? И как обращаться с многочисленными туземцами, принадлежность которых к человеческой расе даже ставили под сомнение?
К этим вопросам вскоре добавилась и проблема управления наследством, доставшимся Карлу V. Юный Карл Гентский, внук Фердинанда Арагонского и Максимилиана Австрийского, одну за другой унаследовал обе королевские короны своих дедов: Фердинанд скончался в 1516 году, Максимилиан I – в 1519-м. В шестнадцать лет Карл взошел на трон Испании, три года спустя стал императором Священной Римской империи. И к этим гигантским владениям, разбросанным по всей Европе (управление которыми уже было делом не из легких), добавились огромные территории на новом континенте. Их размеры не шли ни в какое сравнение с ранее захваченными островами в Карибском море. Завоевание Мексики, предпринятое Кортесом в 1519 году, создало беспрецедентную ситуацию, с которой Испания едва могла справиться. Кортес оказался в эпицентре мировоззренческих и политических потрясений, вызванных изменением пропорций мира, а его деятельность послужила водоразделом между Средними веками и эпохой Ренессанса.
В этом заключается очевидный парадокс. Обилие интерпретаций было бы естественно при отсутствии или неполноте письменных свидетельств об историческом персонаже, но в случае Кортеса ситуация как раз обратная. Завоеватель Мексики известен нам по целому ряду доступных источников. Прежде всего это его собственные произведения, официальные отчеты королю Карлу V, личная переписка, публичные обращения или юридические акты. Имеются и свидетельства современников, архивариусов и хронистов, как Мартир де Англериа или Лопес де Гомара, соратников по конкисте, как Диас дель Кастильо или Агилар, и священников, как Лас Касас.
И что особенно оригинально – сохранились описания событий со стороны побежденных. По совету первых францисканцев некоторые туземцы записали на собственном языке – науатле, переданном латинскими буквами – свою версию конкисты. Ко всему этому библиографическому обилию можно добавить серию административных документов, относящихся к управлению завоеванными мексиканскими землями и множество судебных актов, в которых со всеми подробностями были занесены процессы против Кортеса и ответные жалобы конкистадора. Со второй половины XVI века эту библиотеку пополнили биографии участников завоевания Мексики, составленные историками различных национальностей. Тем не менее в течение многих лет это историографическое наследие давало пищу для самых разных прочтений и толкований.
И камнем преткновения явилась даже не трактовка тех или иных исторических документов, а скорее всего именно личность Кортеса, сама по себе уже крайне спорная и противоречивая. С конкистадором связан самый трагичный период истории Америки, когда испанская колонизация стерла с лица земли все индейские цивилизации. Столкновение Старого и Нового Света сопровождалось таким всплеском невиданной жестокости, что каждый может найти доказательства «варварства» как той, так и другой стороны. В защиту и тех и других часто выдвигаются аргументы сугубо идеологического, субъективного и просто импульсивного характера. В покорении Мексики как никогда ярко отразилась противоречивая природа человечества. Смерть заложена в основу любого прогресса, в эгоизме тонет всеобщее самопожертвование, счастье одних несет несчастье другим. Как воспринимать культуру, в которой друг другу противостоят костры инквизиции и свободомыслие Ренессанса? Как увязать высочайшие достижения ацтеков и мракобесие человеческих жертвоприношений?
Как объективно подойти к истории Кортеса? Нельзя понять человека, не анализируя в то же время и легенду, созданную вокруг него, какой бы эта слава ни была, черной или белой. С другой стороны, ограничиться только легендой, значит, не увидеть реального человека и его время. Жизненный путь Кортеса не сводится к двум годам (1519–1521) завоевания Мексики. У него были детство, мечты, семья, друзья и любовь; он обладал недюжинным умом и силой духа; время шло, виски посеребрила седина, он познал горе и радость, падения и взлеты; его честолюбивые планы столкнулись с суровой реальностью; перед приближающейся смертью он думал о своем времени, будущем Испании и Мексики… Словом, шестьдесят два года жизни Кортеса богаты событиями.
Любопытно, что традиционная историография даже не пыталась рассмотреть эту личность во всей ее полноте и на протяжении всей ее жизни. Разве известно о службе Кортеса в администрации Санто-Доминго или управлении своими поместьями на Кубе? А кто знает об участии Кортеса в экспедиции 1541 года против берберов? [1]Образ конкистадора, сжигающего свои корабли у берегов Веракруса или пытающего последнего индейского тлатоани Куаугтемока в надежде вырвать признание, где скрыты. «сокровища ацтеков», вытеснил из памяти людей Кортеса – исследователя Тихого океана, открывателя Калифорнии, коммерсанта, первым установившего морскую торговлю с Перу, искателя западного пути к Молуккским островам и Филиппинам. Историки не заметили Кортеса среди гостей, приглашенных на свадьбу наследного принца, будущего Филиппа II, не заметили человека, всего за несколько лет до того осмелившегося бросить вызов короне, установив свою власть в Мексике. Различные этапы жизни Кортеса должны быть связаны воедино, хотя бы хронологически.
Наивно было бы надеяться понять человека, не понимая времени, в котором он жил, но и здесь вопрос имеет две грани. Испанец Кортес нашел свой новый дом в Америке индейцев. Поэтому нельзя ограничиться исследованием только испанского контекста, надо изучить и туземный мир, чтобы по достоинству оценить странный путь Кортеса, петляющий на границе Старого и Нового Света, что стал связующим звеном двух частей цивилизованного мира.
Не будь Кортес неординарным человеком, наверное, его имя не было бы окутано мифами и легендами. Эта очевидная истина часто не замечается в угоду механистическим концепциям, представляющим конкистадора заурядным инструментом неумолимой испанской колонизации, начавшейся задолго до него, еще с первого путешествия Колумба в 1492 году. Но все, что связано с Кортесом, выходит далеко за рамки привычного и банального. В противоположность архетипу грубого неотесанного солдафона, грабителя и убийцы, Кортес был утонченным, образованным человеком и искусным обольстителем; великолепный оратор, он предпочитал воздействие слов грубой силе, которую умел обуздать; он эксплуатировал золотую лихорадку своих соратников, умел анализировать и предвосхищать события, выстраивая стратегические планы на далекую перспективу, тогда как остальные не видели дальше собственного носа; охотно манипулируя людьми, он поддерживал широкую сеть знакомств и связей. Именно его видением исторического и политического развития, высоко поднявшимся над господствовавшими тогда схемами, объясняется его совершенно нетипичное поведение. Тогда как большинство испанских переселенцев первой волны демонстрировали глубочайшее презрение к индейцам, Кортес лелеял мечту о слиянии с ними. Сумев – в огне и крови – предотвратить повторение антильского сценария истребления туземцев и привить на культурной и гуманистической почве ацтекской империи испанский корень, Кортес заложил основы современной Мексики. Это эпическое рождение новой расы привело к столкновению метисов и чистокровных потомков завоевателей, и отголоски его слышны до сих пор, потому что в нем тесно переплелись уважение и притеснение, восхищение и ненависть, великодушие и жестокость, альтруизм и алчность, любовь и равнодушие, потому что ничто в этой истории не вписывается в рамки привычных представлений, и требует изучения всех граней сложного здания человеческой личности и его восприятия нового мира.
Другой вопрос, неразрывно связанный с судьбой Кортеса, – это отношение Испании к нарождавшейся колониальной империи. Непредвиденное открытие Америки глубоко потрясло католическую Кастилию, занятую в тот момент освобождением и объединением своих земель. Могло ли это неокрепшее государство на ходу разработать новую философию власти, которая учитывала бы всю экстраординарную новизну «Западных Индий»? Какие полномочия передать на ту сторону океана? Как организовать администрацию и установить контроль над территорией в сорока пяти днях плавания от метрополии? И как обращаться с многочисленными туземцами, принадлежность которых к человеческой расе даже ставили под сомнение?
К этим вопросам вскоре добавилась и проблема управления наследством, доставшимся Карлу V. Юный Карл Гентский, внук Фердинанда Арагонского и Максимилиана Австрийского, одну за другой унаследовал обе королевские короны своих дедов: Фердинанд скончался в 1516 году, Максимилиан I – в 1519-м. В шестнадцать лет Карл взошел на трон Испании, три года спустя стал императором Священной Римской империи. И к этим гигантским владениям, разбросанным по всей Европе (управление которыми уже было делом не из легких), добавились огромные территории на новом континенте. Их размеры не шли ни в какое сравнение с ранее захваченными островами в Карибском море. Завоевание Мексики, предпринятое Кортесом в 1519 году, создало беспрецедентную ситуацию, с которой Испания едва могла справиться. Кортес оказался в эпицентре мировоззренческих и политических потрясений, вызванных изменением пропорций мира, а его деятельность послужила водоразделом между Средними веками и эпохой Ренессанса.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОТ МЕДЕЛЬИНА ДО КУБЫ (1485–1518)
Детские годы
Происхождение Кортеса окутано тайной. Эрнан родился, по всей вероятности, около 1485 года в Медельине, в Эстремадуре, в самом сердце иберийской Месеты. Точная дата его рождения неизвестна, и сам Кортес всегда ее скрывал, причем по только ему известным мотивам. Даже его официальный биограф падре Франсиско Лопес де Гомара, ставший в последние годы жизни Кортеса его капелланом и духовником, был вынужден довольствоваться в своей «Истории покорения Мехико» всего лишь указанием года рождения – 1485.
[2]Эта лаконичность первых биографов, единодушно поддержавших версию Гомары, была нарушена всего лишь раз в анонимном тексте на двадцати страницах, который сохранился только в копии XVIII века.
[3]Неизвестный автор приводит краткую биографию Кортеса, которая обрывается 18 февраля 1519 года. В ней говорится, что конкистадор «родился в 1485 г. в конце июля месяца».
[4]Эта неопределенность в уточнении также вызывает удивление. Но есть и другие предположения.
По францисканскому преданию конца XVI века, Кортес родился в 1483 [5]году. И нетрудно догадаться почему: это год рождения Лютера. Мексиканские францисканцы видели в этом совпадении своего рода знак Божий: Кортес явился на землю Новой Испании ради обращения в лоно истинной Церкви индейцев и восполнения ими рядов католиков, поредевших после Реформации! Уже с первого дня жизнь этого человека стала легендой. Если добавить, что в Медельине (Вадахосе) на месте его родного дома установлена стела с надписью, что здесь «стоял дом, в котором в 1484 году родился Эрнандо Кортес», [6]станет ясно, что никаких догм в этом вопросе не существует. Даже если придерживаться версии, предложенной самим Кортесом своим близким (то есть 1485 год), то нельзя до конца исключать, что эта «истина» выдает за действительное желаемое, пусть и по непонятной причине.
По документам Фернандо Кортес де Монрой был единственным сыном Мартина Кортеса де Монрой и Каталины Писарро Альтамирано. При крещении в церкви Святого Мартина в Медельине он получил имя деда по отцовской линии. Фернандо, Эрнандо и Эрнан были в то время одним и тем же именем, для которого в Испании существовало три разных написания, поэтому нет ничего удивительного, что они используются в текстах на равных правах. По свидетельству Берналя Диаса дель Кастильо, [7]конкистадор требовал от своих подчиненных и друзей обращаться к нему коротко, без титулов, что создавало далеко не такую уж и малозначимую проблему протокола. Испанские дворяне и лица, занимающие государственные должности, имели право на приставку « дон», происходившую от латинского « доминус» – господин. Кортес всегда отказывался именоваться доном Фернандо или доном Эрнандо, и многие из его окружения были этим недовольны. Он считал, что авторитет нельзя получить вместе с титулом или унаследовать по праву рождения. Даже за такими деталями уже просматривается неординарная личность с критическим взглядом на устоявшиеся правила.
Кортес был идальго [8]по меньшей мере в двух поколениях. «Его отец и мать были благородного происхождения, – пишет Гомара. – Семьи Кортесов, Монроев, Писарро и Альтамирано древние, славные и уважаемые». [9]В другом документе уточняется, что речь идет о «древних родах Эстремадуры, кои происходят из города Трухильо». [10]Некоторые льстецы [11]умудрились даже отнести происхождение Кортесов к древнему ломбардскому королю Кортезио Нарнесу, семья которого переселилась в Арагон! И напротив, доминиканец Бартоломе де Лас Касас, не скрывавший своего недоброжелательства к Кортесу, выдвинул уничижительную версию, представив конкистадора «сыном мелкого дворянчика, которого я знавал лично, очень бедного и очень скромного, но доброго христианина и, как утверждала молва, идальго».
По францисканскому преданию конца XVI века, Кортес родился в 1483 [5]году. И нетрудно догадаться почему: это год рождения Лютера. Мексиканские францисканцы видели в этом совпадении своего рода знак Божий: Кортес явился на землю Новой Испании ради обращения в лоно истинной Церкви индейцев и восполнения ими рядов католиков, поредевших после Реформации! Уже с первого дня жизнь этого человека стала легендой. Если добавить, что в Медельине (Вадахосе) на месте его родного дома установлена стела с надписью, что здесь «стоял дом, в котором в 1484 году родился Эрнандо Кортес», [6]станет ясно, что никаких догм в этом вопросе не существует. Даже если придерживаться версии, предложенной самим Кортесом своим близким (то есть 1485 год), то нельзя до конца исключать, что эта «истина» выдает за действительное желаемое, пусть и по непонятной причине.
Генеалогическое древо
Кортес не любил говорить о своей родословной. С его подачи в историографии получила широкое распространение версия о происхождении Кортеса из семьи мелких дворян, благородных, но бедных. Отсюда якобы и его тяга к деньгам, которых ему не хватало, и жажда почестей, как следствие зависти мелкопоместного идальго к испанским грандам. По этой гипотезе Кортес становится конкистадором среди таких же конкистадоров, другими словами, заурядным продуктом своего времени и класса. Но был ли он действительно таковым?По документам Фернандо Кортес де Монрой был единственным сыном Мартина Кортеса де Монрой и Каталины Писарро Альтамирано. При крещении в церкви Святого Мартина в Медельине он получил имя деда по отцовской линии. Фернандо, Эрнандо и Эрнан были в то время одним и тем же именем, для которого в Испании существовало три разных написания, поэтому нет ничего удивительного, что они используются в текстах на равных правах. По свидетельству Берналя Диаса дель Кастильо, [7]конкистадор требовал от своих подчиненных и друзей обращаться к нему коротко, без титулов, что создавало далеко не такую уж и малозначимую проблему протокола. Испанские дворяне и лица, занимающие государственные должности, имели право на приставку « дон», происходившую от латинского « доминус» – господин. Кортес всегда отказывался именоваться доном Фернандо или доном Эрнандо, и многие из его окружения были этим недовольны. Он считал, что авторитет нельзя получить вместе с титулом или унаследовать по праву рождения. Даже за такими деталями уже просматривается неординарная личность с критическим взглядом на устоявшиеся правила.
Кортес был идальго [8]по меньшей мере в двух поколениях. «Его отец и мать были благородного происхождения, – пишет Гомара. – Семьи Кортесов, Монроев, Писарро и Альтамирано древние, славные и уважаемые». [9]В другом документе уточняется, что речь идет о «древних родах Эстремадуры, кои происходят из города Трухильо». [10]Некоторые льстецы [11]умудрились даже отнести происхождение Кортесов к древнему ломбардскому королю Кортезио Нарнесу, семья которого переселилась в Арагон! И напротив, доминиканец Бартоломе де Лас Касас, не скрывавший своего недоброжелательства к Кортесу, выдвинул уничижительную версию, представив конкистадора «сыном мелкого дворянчика, которого я знавал лично, очень бедного и очень скромного, но доброго христианина и, как утверждала молва, идальго».