Дж. Р. Уорд. Разоблаченный любовник

   – Что ты собираешься делать этой штуковиной?
   – Доверься мне, хорошо?
   Буч издал смешок.
   – Последний раз, когда ты так говорил, я выпил вампирский коктейль, ты не забыл?
   – Он спас твою задницу. Ведь именно по нему я тебя нашел.
   Так вот в чем дело.
   – Ну что ж, тогда клади на меня свою лапу.
   Но когда Ви стал приближать светящуюся ладонь, Буч вздрогнул.
   – Расслабься, коп. Это не больно.
   – Я видел, как ты этой штуковиной спалил дом.
   – Намек понят. Но сейчас до поджога не дойдет.
   Ви занес свою покрытую татуировками, светящуюся руку над раной, и Буч издал хриплый стон облегчения. Как будто бы теплая чистая вода вливалась в рану, затем растекалась по телу, просачиваясь наружу… Очищая его.
   Буч закатил глаза.
   – О… боже… так приятно.
   Он совсем размяк, а затем, освободившись от боли, поплыл, соскальзывая в дрему. И позволил своему телу расслабиться, позволил, позволил…
   Он ощущал исцеление, словно его тело активно участвовало в процессе регенерации. Проходили секунды, минуты, время превратилось в вечность, целые дни отдыха, кормежки, спокойствия приходили и уходили, выводя его из разбитого состояния к чудесному выздоровлению.
 
   Стоя под душем, Марисса запрокинула голову и выпрямилась, позволяя воде струиться по телу. Она чувствовала себя слабой и уязвимой, особенно после того, как увидела Вишу, несущего Буча в кровать. Вампир и человек были так близки, в их взглядах читалась такая взаимная привязанность…
   Спустя некоторое время она вылезла из-под душа, насухо вытерлась и высушила волосы. Дотянувшись до одежды, посмотрела на корсет и подумала, что будь она проклята, если его наденет. Пихнула обратно в сумку, содрогнувшись при мысли, что ее ребра когда-нибудь вновь сожмет его железная хватка.
   Марисса надела персиковое платье прямо на голое тело, чувствуя себя не совсем обычно. Но ей так надоело испытывать дискомфорт. По крайней мере, некоторое время можно походить и так. Кто узнает?
   Она свернула бледно-голубое платье от Родригеза и вместе с нижним бельем засунула в мешок для биологических отходов. Затем собралась с духом и открыла дверь в комнату.
   Буч распластался на кровати, больничная рубашка задралась на грудь, покрывало лежало на бедрах. Светящаяся рука Вишу находилась в трех дюймах над почерневшей раной.
   Среди этой, царившей между мужчинами, тишины она почувствовала себя лишней. Но уйти было некуда.
   – Он уснул, – пробурчал Ви.
   Марисса откашлялась, но не придумала, что ответить.
   – Скажи… – пробормотала она после долгой паузы, – его семья знает о случившемся?
   – Да. Братство знает.
   – Нет, я имею в виду… его человеческую семью.
   – Они здесь ни при чем.
   – Но разве им не нужно…
   Ви поднял глаза и посмотрел на нее с раздражением и некоторой злобой. Ей почему-то вспомнилось, насколько хорошо он вооружен. Перевязь с черными кинжалами пересекала крепкую грудь.
   Враждебное выражение лица соответствовало вооружению.
   – Семья Буча от него отказалась.
   Ви говорил натянуто, словно причины всего этого ее не касались, и он утруждал себя объяснениями лишь затем, чтобы она заткнулась.
   – Поэтому они ни при чем. А теперь подойди сюда. Он в тебе нуждается.
   Несоответствие между выражением лица брата и его приказом подойти ближе ее вконец запутало. Как и осознание того, что эта необычная рука приносит такую огромную пользу.
   – В чем он нуждается меньше всего, так это в моем присутствии, – отчеканила Марисса. И в очередной раз подивилась, чего ради Ви позвонил ей три ночи назад.
   – Просто он беспокоится о тебе. Поэтому-то и хочет, чтобы ты ушла.
   Она покраснела.
   – Ошибаешься, воин.
   – Увы, я никогда не ошибаюсь.
   Светлые глаза с синим ободком с быстротой молнии скользнули по ее лицу. Такие холодные, что девушка отпрянула, но Вишу покачал головой.
   – Подойди, коснись его. Дай ему почувствовать твое присутствие. Ты нужна ему здесь.
   Она нахмурилась, думая, что брат сошел с ума. Но все же подошла к койке и погладила Буча по волосам. Как только она к нему притронулась, он повернулся к ней.
   – Видишь? – Вишу снова взглянул на рану, – Он очень нуждается в тебе.
   «Только бы это оказалось правдой», – подумала она.
   – Ты это серьезно? – спросил брат.
   Она напряглась.
   – Пожалуйста, не читай мои мысли. Это невежливо.
   – Я и не читал. Ты просто выразила их вслух.
   Ее рука замерла в волосах Буча.
   – Ах… извини.
   Они оба затихли, думая о Буче.
   – Марисса, почему ты его отшила? – сердитым шепотом спросил Вишу, – Когда он по осени пришел с тобой повидаться – почему ты его прогнала?
   Она нахмурилась.
   – Он не приходил.
   – Приходил.
   – Что, прости?
   – Ты слышала, что я сказал.
   Когда они встретились глазами, Марисса подумала, что хоть Вишу и наводит на нее ужас, но, во всяком случае, он не лжец.
   – Когда? Когда он приходил?
   – Он переждал пару недель после ранения Рэта. Затем отправился к тебе. Вернувшись, сказал, что ты к нему даже не спустилась. Женщина, это было жестоко. Ты же знала, что он к тебе испытывает, но прогнала его через своего слугу. Мило с твоей стороны.
   – Нет… я не делала этого… Он не приходил, он… Никто мне не сообщил…
   – Ну да, конечно!
   – Не говори со мной таким тоном, воин.
   Взгляд Вишу застыл на лице Мариссы, но она так разозлилась, что сейчас ее уже не волновало, кто он такой.
   – В конце лета меня свалил грипп, потому что я отдала слишком много крови Рэту, а потом еще работала в клинике. Поскольку от Буча не было никаких вестей, я предположила, что он передумал насчет нас. Мне… не особо везло с мужчинами, поэтому прошло некоторое время, прежде чем я собралась с духом, чтобы заговорить с ним. А когда сделала это три месяца назад, здесь, в клинике, он дал понять, что не хочет меня видеть. Поэтому сделай одолжение: не обвиняй меня в том, чего я не делала!
   Повисла долгая пауза, а затем Вишу чертовски ее удивил.
   Он слегка улыбнулся.
   – Кто бы мог подумать.
   Разволновавшись, она посмотрела на Буча и вновь стала гладить его волосы.
   – Клянусь, если бы я знала, что он пришел, я вытащила бы себя из кровати и сама открыла ему дверь.
   – Хорошо, женщина… хорошо, – тихим голосом произнес Ви.
   В последовавшей тишине Марисса вспомнила события прошлого лета. Она выздоравливала не только после гриппа. Попытка брата поставить под угрозу жизнь Рэта доконала ее – Хаверс, всегда спокойный, уравновешенный и к тому же врач, зашел так далеко, что выдал лессерам местонахождение короля. Конечно, Хаверс просто мстил за нее, когда ею пренебрегли ради королевы, но это ни в коей мере не извиняло его поступка.
   Милостивая Дева, Буч пытался с нею увидеться – почему же ей не сказали?
   – Я не знала, что ты приходил, – пробормотала она, приглаживая его черные волосы.
   Вишу убрал руку и накинул на Буча покрывало.
   – Закрой глаза, Марисса. Твоя очередь.
   Она подняла глаза.
   – Я не знала.
   – Верю. А теперь закрывай.
   После сеанса Ви направился к двери, мускулы на огромных плечах перекатывались при каждом шаге.
   Когда открылся воздушный шлюз, вампир оглянулся.
   – Не думай, что я единственная причина его исцеления. Ты для него – свет, Марисса. Не забывай об этом.
   Глаза брата сузились.
   – Но держи в уме вот что. Навредишь ему – станешь моим врагом.
 
   Джон Мэтью сидел в классной комнате, словно в Колдуэллской средней школе. Доска, перед ней – семь длинных столов, за каждым из которых находилось по паре учеников.
   Джон же сидел сзади один. Как и в средней школе.
   Разница между этим уроком и школьными предметами заключалась в том, что он тщательно все записывал и смотрел на доску, наблюдая, как мел пробегает свой марафон.
   Но здесь занимались не геометрией.
   Сегодняшние занятия вел Зетист. Шагая из угла в угол, он рассказывал о химическом составе взрывчатого вещества С-4. Брат, как всегда, был одет в черную водолазку – свою обычную форму – и пару широких штанов из синтетики. Шрам на лице, да, он выглядел, как если бы действительно творил то, что о нем рассказывали, – убивал женщин, расчленял лессеров, нападал без причин на своих же братьев.
   Но самое странное – он оказался потрясающим учителем.
   – А теперь о детонаторах, – сказал Зет, – Лично я предпочитаю дистанционную разновидность.
   Пока Джон переворачивал страницу тетради, Зетист нарисовал объемный чертеж механизма на доске – коробку с несколькими проводами. Что бы брат ни рисовал, выходило очень детально и правдоподобно – хотелось дотянуться и потрогать предмет.
   Возникла короткая пауза, и Джон взглянул на часы. Скоро перерыв. Пятнадцать минут, чтобы перекусить и отправиться в спортивный зал. Скорее бы.
   Когда Джон только еще начал здесь учиться, он ненавидел смешанные тренировки по боевым искусствам. Но теперь обожал их. Он все еще плелся в хвосте класса по мастерству боя, но за недавнее время кое-что наверстал, благодаря своей ярости. Поэтому и стал иначе общаться со сверстниками.
   В самом начале, три месяца назад, одноклассники высмеивали Джона. Обвиняли, что он подлизывается к братьям. Дразнили из-за родимого пятна, ведь оно выглядело как нагрудный шрам Братства. Теперь они относились к нему с опаской. Все, за исключением Лэша. Лэш до сих пор издевался над ним, выставляя на посмешище, унижая.
   Джона это не заботило. Да, он находился в классе с другими учениками, жил на территории Братства, считался связанным с братьями кровью своего отца, но с тех пор, как парень потерял Тора и Уэлси, ему казалось, что он стал свободным игроком. Никому не обязанным.
   Так что остальные ребята в классе для него – пустое место.
   Он перевел взгляд на затылок Лэша. Длинные светлые волосы парня, забранные в хвост, лежали на пиджаке от какого-то супермодного модельера. Откуда Джон знал о дизайнере? Лэш, заходя в класс, всегда оповещал, в чем он на этот раз.
   Сегодня ж еще и упомянул, что его новые часы, инкрустированные брюликами, от Джейкоба-ювелира.
   Джон прищурился, подбадривая себя мыслями о том, как они будут драться в спортивном зале. Лэш словно почувствовал его запал и обернулся, в ухе сверкнула бриллиантовая серьга. Губы скривились в мерзкой ухмылке, затем сморщились, посылая Джону воздушный поцелуй.
   – Джон? – Голос Зетиста прозвучал громко, как удар молота, – Может, проявишь ко мне каплю уважения?
   Когда Джон покраснел и перевел взгляд на доску, Зетист продолжил, тыча в нее длинным указательным пальцем.
   – Когда такая штука активирована, то запускается различными способами, из которых самый распространенный – звуковая частота. Можно позвонить с мобильника, компьютера или использовать радиосигнал.
   Зетист снова начал рисовать, по классу разнесся скрип мела.
   – А вот еще один вид детонатора, – Зетист отступил на шаг, – Типичен для автомобильных бомб. Устройство срабатывания присоединяется проводом к электрической системе машины. Бомба заряжена, и как только автомобиль заведут – тик-так, и бум!
   Джон стиснул ручку и заморгал, чувствуя головокружение.
   Рыжеволосый ученик по имени Блэйлок спросил:
   – Она взрывается сразу после включения зажигания?
   – Есть двухсекундная задержка. Также замечу, что, поскольку провода машины пересоединены, мотор не заведется. Водитель вставит ключ и услышит лишь несколько щелчков.
   В мозгу Джона лихорадочно замелькали картинки.
   Дождь… черный дождь на лобовом стекле.
   Рука с ключом тянется к зажиганию.
   Мотор не заводится. Чувство ужаса из-за того, что кто-то потерян. Затем – яркая вспышка света…
   Джон вскочил со своего стула и упал на пол, даже не понимая, что у него опять приступ. В голове все кричало, но тело не чувствовало ничего.
   Кто-то потерян! Кого-то… оставили позади. Он оставил кого-то позади…

Глава 10

   С наступлением рассвета жалюзи на окнах бильярдной комнаты особняка опустились, и Вишу впился зубами в сэндвич с жареной говядиной из сети быстрого питания «Арби». На вкус это напоминало телефонный справочник, но ингредиенты тут ни при чем.
   Услышав тихий щелчок бильярдных шаров, он поднял глаза. Королева Бет выпрямилась над зеленым сукном.
   – Отличный удар, – сказал Рэйдж, прислоняясь к стене, затянутой шелком.
   – У меня первоклассный тренер.
   Она обошла вокруг стола, намечая новый удар. Когда вновь наклонилась и прислонила кий к левой руке, на среднем пальце сверкнул кирпично-красный рубин.
   Ви вытер рот салфеткой.
   – Голливуд, она снова тебя побьет.
   – Может быть.
   Но ей не представилась такая возможность. Распахнув двери, вошел Рэт – явно не в лучшем настроении. Длинные волосы, почти доходившие до затянутых в кожу ягодиц, взметнулись в воздух, а затем спокойно легли на крепкую спину.
   Бет отложила кий.
   – Как там Джон?
   – Никто, черт побери, не знает.
   Рэт подошел и поцеловал ее в губы, затем в вены по обе стороны шеи.
   – Он не желает ехать к Хаверсу. Отказывается вообще приближаться к клинике. Уснул в офисе Тора от переутомления.
   – Что на этот раз спровоцировало приступ?
   – Зет вел урок по взрывному делу. Паренька вдруг стало колотить, он корчился на полу. Как и в тот раз, когда увидел тебя.
   Бет обняла Рэта за талию и прижалась к нему всем телом. Их черные волосы переплелись – его прямые, ее волнистые. Боже, у Рэта они такие теперь длинные. Ходили слухи, что так нравилось Бет и он отрастил их специально для нее.
   Ви снова вытер рот. Странно, что мужчины способны на этакое.
   Бет покачала головой.
   – Мне хотелось бы, чтобы Джон остался в особняке. А то спит в офисе, в том самом кресле… Проводит уйму времени в одиночестве. Недоедает. Мэри сказала, что он совсем не говорит о случившемся с Тором и Уэлси. Отказывается открыть душу.
   – Меня не заботит, о чем он не говорит, только бы он сходил к чертову врачу.
   Широкие солнечные очки повернулись к Ви.
   – А как второй пациент? Похоже, нам самое время обзавестись домашним врачом.
   Ви дотянулся до пакета «Арби» и достал второй сэндвич.
   – Коп выздоравливает. Думаю, он будет на ногах через день-два.
   – Я хочу знать, что, черт побери, с ним сделали. Дева-Законоучительница не распространяется на этот счет. Молчит, как статуя.
   – Вчера я начал расследование. Сперва залез в Хроники.
   Восемнадцать томов на древнем языке по истории вампиров. Тоска зеленая. Проклятые книжки было так же интересно читать, как инвентарный лист в компьютерном магазине.
   – Если я там ничего не найду, есть еще где посмотреть. Устные предания, записанные вкратце, всякое такое. Не верится, что за двадцать тысяч лет отстаивания нашего места в этом мире ничего подобного не происходило. Сегодня хочу над этим поработать.
   Потому что сон вряд ли придет к нему на помощь. Прошла неделя со времени его последнего сна, и маловероятно, что сегодняшний день будет исключением.
   Черт… бодрствование на протяжении восьми дней не очень-то полезно для мозга. Без регулярного сна психоз может запросто пустить корни, изменив его до неузнаваемости. Удивительно, что Вишу еще в своем уме.
   – Ви? – произнес Рэт.
   – Прости, что?
   – Ты в порядке?
   Вишу впился зубами в говядину и начал жевать.
   – Угу, вполне. Полнейший порядок.
 
   Двенадцать часов спустя, когда сгустились сумерки, Ван Дин остановил свой грузовик под кленовым деревом на чистой и милой улочке.
   Ему все это не нравилось.
   Дом на другой стороне лужайки не вызывал беспокойства: подумаешь, еще один дом в еще одном районе. Проблема в том, что на въезде были припаркованы машины. Целых четыре.
   А договаривались, что он встретится с Ксавье тет-а-тет.
   Сидя в кабине грузовика, Ван внимательно присматривался к дому. Жалюзи опущены. Внутри горят только две лампы. Свет на крыльце выключен.
   Но на кону стояло много чего. Сказать «да» этому болвану значило, что Ван сможет бросить стройку, уменьшив нагрузку на тело. Он заработает в два раза больше, чем сейчас, и накопит денег, чтобы прожить, когда уже не сможет драться.
   Ван вышел и приблизился к парадному входу. От вида коврика для ног с изображением плюща у него по телу почему-то побежали мурашки.
   Дверь распахнулась прежде, чем Ван нажал на звонок. Ксавье стоял по другую сторону порога, огромный и словно весь в побелке.
   – Ты опоздал.
   – А ты сказал, что мы будем одни.
   – Тревожишься, что не управишься с компанией?
   – Зависит от компании.
   Ксавье отошел вправо.
   – Почему бы тебе не зайти и не проверить?
   Ван не двинулся с коврика.
   – Чтобы ты знал: я сказал своему брату, что еду сюда. Адрес, и все такое.
   – Которому брату: старшему, младшему?
   Ксавье улыбнулся, видя, что Ван прищурил глаза.
   – Да, мы знаем о них. Как ты и сказал: адреса, и все такое.
   Ван сунул руку в карман парки. Девятимиллиметровый пистолет скользнул в ладонь, словно найдя дорогу к дому.
   «Деньги, думай о деньгах».
   Спустя несколько секунд Ван произнес:
   – Приступим к делу или продолжим трепаться здесь?
   – Это не я по ту сторону двери, сынок.
   Ван зашел внутрь, не спуская с Ксавье глаз. В доме было холодно, словно отключили отопление, или здесь вообще никто не жил. Отсутствие мебели говорило о втором.
   Ван напрягся, когда Ксавье полез в задний карман. Но он достал другого рода оружие – десяток новеньких стодолларовых купюр.
   – Так мы договорились? – спросил Ксавье.
   Ван огляделся. Затем взял деньги и спрятал их.
   – Ага.
   – Хорошо. Начинаешь сегодня вечером.
   Ксавье повернулся и прошел в глубь дома.
   Ван следовал за ним, оставаясь начеку. Особенно когда они спустились в подвал и Ван увидел еще шестерых Ксавье, стоящих у подножия лестницы. Все – высоченные, бледноволосые, со странным старушечьим запахом.
   – Похоже, у тебя тоже есть братья, – невзначай проронил Ван.
   – Они не братья. И не употребляй здесь этого слова.
   Ксавье посмотрел на головорезов.
   – Это твои ученики.
 
   Двигаясь самостоятельно, но под присмотром медсестры в полной защитной экипировке, Буч опустился обратно на кровать, наконец-то помывшись и побрившись. Катетер и капельницу убрали, и он неплохо поел. Из прошедших двенадцати часов крепко проспал одиннадцать.
   Боже… он опять чувствует себя человеком, а скорость, с которой идет восстановление, – просто как дар, ниспосланный ему с небес.
   – Вы хорошо справились, сир, – сказала медсестра.
   – Следующая остановка – Олимпиада.
   Он натянул на себя покрывало.
   Когда медсестра ушла, Буч взглянул на Мариссу. Она, склонившись над вышивкой, сидела на койке, которую принесли по его настоянию. С тех пор как он проснулся около часа назад, Марисса вела себя немного странно, словно хотела что-то ему сказать, но не могла решиться.
   Он обвел взглядом роскошную копну волос, изящные руки, персиковое платье, раскинувшееся по временной кровати… а затем остановился на лифе. Элегантные пуговки спереди шли вниз. Примерно сотня штук.
   Буч заерзал ногами, почувствовав волнение. И – прикидывая, сколько потребуется времени, чтобы освободить каждую жемчужинку.
   Его тело всколыхнулось, кровь прилила к плоти промеж ног, заставив ее набухнуть.
   Кто бы подумал? Воистину ему стало лучше.
   И, черт возьми, он попросту негодяй.
   Он отвернулся от Мариссы и закрыл глаза.
   Да, но вот только при опущенных веках Буч вспоминал, как целовал ее на балконе второго этажа в доме Дариуса прошлым летом. Он помнил это так же отчетливо, словно рассматривал фотографии. Вот он сидит, она стоит между его ног, они целуются… Кончилось это на полу, когда под ним сломался стул.
   – Буч…
   Он открыл глаза и отпрянул. Лицо Мариссы находилось прямо перед ним. Запаниковав, он опустил глаза, проверяя, прикрыто ли покрывалом происходящее между ног.
   – Да? – сказал он так хрипло, что пришлось повторить.
   Боже, его голос всегда был немного осипшим, Буч произносил слова с хрипотцой, но сейчас все это усугублялось желанием оказаться голым. Наедине с ней.
   Пока Марисса изучала его лицо, Буч боялся, что она все увидит, заглянет в самую глубь. Туда, где одержимость ею сильней всего.
   – Марисса, думаю, мне пора спать. Отдохнуть, понимаешь…
   – Вишу сказал, что ты ко мне приходил. После ранения Рэта.
   Буч снова зажмурился. Первая мысль – что он оторвет свою жалкую задницу от койки, найдет своего соседа и измордует его. Чертов Ви…
   – Мне не сообщили, – произнесла Марисса. Когда он посмотрел на нее и нахмурился, она покачала головой, – Я не знала, что ты приходил, пока Вишу не сказал мне прошлой ночью. Кто тебя тогда встретил? Что произошло?
   Она не знала?
   – Я… э… открыла дверь догген. Она сходила наверх, потом сказала, что ты никого не принимаешь и позвонишь. Но ты так и не позвонила… Я не хотел преследовать тебя, или еще что-нибудь в этом духе.
   Да уж… он все же немного ее преследовал. Слава богу, она этого не знала. Если, конечно, Ви, этот болтун, не просветил ее и на этот счет. Вот негодяй.
   – Буч, я тогда болела и нуждалась в отдыхе. Но я хотела тебя видеть. Поэтому попросила, чтобы ты мне позвонил, когда мы встретились в декабре. Но ты сказал «нет», и я подумала… ты утратил ко мне интерес.
   Она хотела его видеть? Она именно это сейчас сказала?
   – Буч, я хотела тебя видеть.
   Да, это и сказала. Дважды.
   Разве могло это не приободрить?
   – Черт, – выдохнул он, встретившись с ней глазами, – Ты хоть представляешь, сколько раз я проезжал мимо твоего дома?
   – Правда?
   – Чуть не каждую ночь. Я был просто жалок.
   «И до сих пор таким остаюсь».
   – Но ты хотел, чтобы я ушла отсюда. Злился, увидев меня здесь.
   – Я взбесился… ну, разозлился из-за того, что ты не надела костюм. И я решил, что тебя принудили здесь находиться.
   Дрожащей рукой он дотянулся до ее волос. Боже, какие мягкие.
   – Вишу может так убедительно говорить. А я против того, чтобы сострадание или жалость заставили тебя находиться там, где ты не хочешь.
   – Я хотела быть здесь. Я хочу быть здесь.
   Она схватила его руку и сжала.
   Воспоследовавшая тишина словно говорила: «Боже, наверное, сейчас Рождество». Буч попытался восстановить события последних девяти месяцев, чтобы догнать правду, которая куда-то ускользала. Он хотел ее. Она хотела его. Правда ли это?
   Кажется, правда. Кажется, все хорошо. Кажется…
   Он позволил опрометчивым отчаянным словам сорваться с губ.
   – Марисса, я схожу с ума по тебе. Да, абсолютно чертов… э… схожу с ума. По тебе.
   Ее голубые глаза увлажнились.
   – Я… тоже. По тебе.
   Буч даже не заметил, что переместился. То их разделял воздух, а теперь он прижимался губами к ее рту. Когда Марисса ахнула, он отклонился.
   – Извини…
   – Ничего… я… просто, я удивилась, – сказала она, глядя на его губы, – Я хочу, чтобы ты…
   – Хорошо.
   Он склонил голову набок и провел пальцем по ее губам.
   – Пододвинься ко мне ближе.
   Притянув Мариссу за руку, Буч положил девушку на кровать, затем перекатил на себя так, чтобы она находилась сверху. Весила она не больше воздуха, и ему это нравилось, особенно облако светлых волос. Обхватив ладонями лицо Мариссы, он заглянул ей в глаза.
   Ее губы приоткрылись в легкой улыбке, предназначавшейся лишь ему, и Буч увидел кончики клыков. О боже, он должен каким-то образом попасть внутрь ее, проникнуть, поэтому он прижался к ее губам и начал движения языком. Марисса стонала, пока он ее дразнил, а затем они провалились в страстный поцелуй. Буч провел руками по ее волосам и обнял ладонями затылок. Раздвинул ноги, и между ними устроилась Марисса, усилив напряжение там, где он и так уже был тверд и горяч.
   Вдруг в голове Буча возник вопрос, которого он не имел права задавать, но который сбил его с ритма. Он отодвинулся.
   – Буч, что такое?
   Он провел большим пальцем по губам Мариссы, гадая, был ли у нее мужчина. Завела ли она любовника с момента их первого поцелуя? А может быть, даже не одного?
   – Буч?
   – Ничего, – сказал он, хотя свирепое чувство собственника впилось в его грудь когтями.
   Буч снова припал к ее губам и теперь целовал девушку так, словно обладал ею, хотя не имел на это никаких прав. Одна его рука спустилась по спине Мариссы, прижимая ее к своему возбужденному органу. Он испытал дикую потребность заявить на нее свои права, чтобы остальные мужчины знали: это его женщина. Безумие полное, конечно.
   Вдруг Марисса отдернулась. Втянула воздух и – вроде как удивилась.
   – Человеческие мужчины тоже вступают в связь?
   – Э… в эмоциональную – да.
   – Нет же… в связь.
   Она уткнулась лицом в шею Буча, вдохнула, а затем стала тереться носом о его кожу.
   Он стиснул ее бедра, думая о том, насколько далеко может зайти дело. Он сомневался, что ему хватит сил на секс, хотя был полностью возбужден. И не хотел позволять себе думать об этом. Но черт побери – он так желал этого с ней!
   – Я обожаю твой запах, Буч.
   – Наверное, это мыло, которым я только что пользовался.
   Когда она провела клыками по его шее, он застонал.
   – Черт… не… останавливайся.

Глава 11

   Вишу вошел в клинику и сразу направился в палату на карантине. Медсестры на пропускном пункте не усомнились в его праве войти внутрь, и, пока он шел по коридору, медперсонал по-быстрому расступался перед ним.