– Замечательная идея.
– Ты считаешь, что я не смогу следовать ей?
Эксфо моргнул.
– Нет, я просто хочу сказать, что, как только человек дает волю своим эмоциям, возникают чрезвычайно сложные проблемы. Шарки потерял отца при невыясненных трагических обстоятельствах. Правильно или ошибочно, но он считает твоего отца и, что совсем нелогично, тебя – виновниками случившегося.
Роб внезапно почувствовал желание оправдаться.
– Эксфо, я прямо не знаю, что делать. Я уверен, что мой отец не виноват. Но никогда не смогу доказать этого ни Шарки, ни кому-либо другому.
– А есть ли необходимость в таких доказательствах?
– Ее не было до сегодняшнего дня. А теперь – я не знаю. Я жил с этим долгое время…
– Если точно, семь лет.
– Эксфо, что тебе известно о судьбе «Маджестики»?
– Все то же, что написано в официальных документах. Эти сообщения поступили вместе с тобой на Деллкарт-4 как часть твоего личного дела.
– Ты не говорил мне об этом раньше.
– Раньше не было такой необходимости, так как эти сведения никак не связаны с твоей учебой, – глаза Эксфо снова мигнули.
– Наверное, мне будет полезно поговорить с воспитателем Шарки, по-моему это Экснайн. Быть может, ему удастся убедить Шарки, что его обвинения необоснованны.
«Вот здесь-то и вся суть проблемы, – подумал Роб. – Они могут быть не необоснованными». В ту же секунду Робу стало стыдно, что он позволил себе засомневаться.
Эксфо нажал несколько желтых кнопок на клавиатуре. Послышался жужжащий звук. Меньше, чем через минуту, выскользнула еще одна карточка. Эксфо ознакомился с ее содержанием и сказал:
– Я запросил в библиотеке данные об исчезновении «Маджестики».
Роб нахмурился.
– Я могу рассказать все, что тебе нужно.
– Не сомневаюсь, что можешь. Но хочу, чтобы ты согласился на небольшой опыт. Если Экснайн сможет убедить Шарки вести себя спокойно до конца четверти, я ожидаю от тебя такой же сдержанности.
На какое-то мгновение Роб рассердился, но отнесся с вниманием к намеку Эксфо и воздержался от возражений.
Эксфо старательно читал текст на карточке:
– К тому времени, как произошел несчастный случай после старта с планеты Далекая звезда семь лет назад, освоение сверхсветовых кораблей насчитывало всего около тридцати пяти лет. Механизмы их управления находились все еще в стадии разработки, и не исключена была возможность ошибки, несмотря на довольно хорошо сконструированные устройства обеспечения безопасности. Для расчета чрезвычайно рискованного маршрута по гиперкосмосу требовалось сочетание мыслительных способностей человека с возможностями компьютера, установленного на ССК.
– Это приводило к тому, – добавил Роб, – что и капитан, и компьютер были ответственны за принятие решения. Так происходит и сейчас.
– Поэтому командир и тогда, и теперь не один в ответе за проделанные вычисления.
– Да, но только командир может допустить ошибку.
– И компьютеры могут ошибаться, – возразил Эксфо.
– Возможно, один раз в триллион лет, если вдруг выйдут из строя все приборы безопасности.
– Согласен. Вот почему, Роб, самой вероятной причиной катастрофы с ССК является просчет человека. Здесь еще сказано, что до «Маджестики», стартовавшей с Далекой звезды, таким же образом исчезли еще два ССК. Других неопровержимых фактов тут больше нет, – Эксфо ткнул состоящим из трех частей металлическим пальцем в карточку. – Автоматическая станция слежения Филекса, находящаяся на расстоянии ста десяти миль от космодрома Далекой звезды, видела «Маджестику» в гиперкосмосе всего пять миллисекунд. В эти мгновения, как показали записи на Филексе, кто-то начал программировать коррекцию курса корабля. Но дальше все пусто и тихо. «Маджестика» исчезла в гиперкосмосе, возможно, распавшись на части от сильных ударов.
– Но никто не знает точно, кто осуществлял коррекцию курса!
– Комиссия по расследованию предположила, что это был твой отец, потому что он командовал судном.
Роб резко вскочил с места.
– Точно так же говорит Шарки. Ты тоже хочешь сказать, что решение о ПКК было правильным?
– Хотя, наверное, это жестоко, Роб, но после ознакомления с фактами я прихожу именно к такому заключению.
– И хочешь убедить меня, что мой отец в ответе за гибель двух тысяч людей?
– Хочу, чтобы ты согласился, что такой вариант вероятен.
– Из моего отца сделали козла отпущения! Кто-то другой производил коррекцию курса корабля.
– Кто же?
– Я не знаю. Может быть, произошел сбой в компьютере.
– Почему ты стоишь на этой позиции? Разве у тебя есть факты, которые могут подтвердить твою правоту?
Внезапно Роб почувствовал, что его глаза стали влажными. Усилием воли он сдержал слезы и как можно спокойнее ответил:
– Нет, у меня нет никаких фактов, Эксфо. Я не знаю, что отец не виноват, но я верю в это, потому что – вот так же я сказал и Шарки – потому что он был моим отцом. Он был хорошим человеком. Блестящим специалистом. Помню…
Роб замолчал и снова опустился на стул.
– Разве можно ожидать понимания робота? Отец был воплощением целой семьи для меня. Мама умерла, когда мне не было и года.
– Я знаю, – тихо сказал Эксфо.
– Отец славился прекрасной репутацией в космической… – начал было Роб. Но опять замолчал. Он знал, что все его доводы бесполезны.
– Твоя преданность и любовь достойны похвалы, Роб, – сказал Эксфо. – Если я был с тобой слишком суров, то позволь мне извиниться. Я подверг тебя тяжелому испытанию только для того, чтобы ты понял, что у Керри Шарки есть веские эмоциональные причины для его поведения. Его мотивы так же основательны, как твои. Никто из вас не в силах доказать или опровергнуть правильность вывода о ПКК. Вот почему каждый должен вести себя сдержанно, а лучше всего – забыть о прошлом.
– Шарки не имеет ни малейшего желания оставить меня в покое.
– Мой воспитанник – ты, Роб. А за Шарки пусть присмотрит его воспитатель.
Наступила тишина.
В глубине души Роб осознавал, что Эксфо прав. Ему, Робу, вероятно, придется до конца своих дней жить с ужасным сознанием того, что комиссия сделала верное заключение.
Эксфо встал. Его вспомогательные крошечные моторы в туловище и коленях слегка зажужжали.
– Роб, я согласен улучшить твою отметку по дисциплине, если ты обещаешь в ближайшие недели делать все от тебя зависящее, чтобы вплотную заняться самым главным – успешной сдачей экзаменов. Экснайн и я подумаем вместе, что мы можем сделать для того, чтобы умерить злость Шарки, – Эксфо положил свою металлическую руку на плечо Роба. – Как бы то ни было, независимо от дальнейших действий Шарки, ты не должен забывать о своей личной ответственности.
Эксфо наклонил голову, указывая таким образом, что подошел конец беседе.
Роб отдавал должное мудрым речам воспитателя. Ему, как сказал Эксфо, действительно надо сохранять спокойствие в этой решающей четверти. Помимо обязательных занятий, он должен посещать лекции, на которые начал ходить, как только прибыл на Деллкарт-4. И получить аттестацию по каждому дополнительному предмету. Он не может позволить, чтобы проблемы, связанные с появлением Шарки, испортили ему всю жизнь.
Эксфо двинулся по направлению к двери.
– Правда очень часто жестока, Роб – заметил он.
– Но в заключении комиссии не вся правда о «Маджестике».
– Так говорят тебе чувства, но ты не знаешь этого наверняка. Не смешивай двух разных вещей.
Не став больше спорить, Роб вышел из комнаты. Пройдя несколько шагов, он о чем-то вспомнил, вернулся и снова позвонил Эксфо. Когда дверь открылась, Роб просунул в комнату только голову и сказал с робкой улыбкой:
– Забыл сказать. Спасибо за изменение отметки по поведению.
Рот Эксфо тоже изобразил улыбку:
– Все в порядке, Роб.
Когда Роб уже направился к себе в комнату, он вспомнил, что обещал Тэлу и Баю встретиться с ними в рекреационном зале, чтобы поиграть в шахматы. Но теперь ему не хотелось идти к друзьям. Роб вернулся в свою комнату, закрыл дверь и включил световое табло на наружной стороне двери с надписью: «ЗАНИМАЮСЬ – НЕ БЕСПОКОЙТЕ».
Роб вложил свой конспект по криогенике в читальный аппарат, настроил его на открытую страницу, отрегулировал увеличение текста и уменьшил яркость света в комнате. Отблеск от экрана аппарата упал белым пятном на его лицо, акцентируя выражение тревоги.
Эксфо прав во всех отношениях. Робу никогда не доказать, что его отец не сделал той роковой ошибки, которая привела к гибели «Маджестики».
«Продолжай заниматься, Эдисон, – сказал он себе. – Итак, первая страница первого раздела».
Прочитав пять раз три вступительные страницы, он выключил читающее устройство и лег. Его кровать из пены приняла форму его тела. Но он долго лежал без сна в темной комнате.
И думал о том, что только сегодня утром все было иначе! Ничто не предвещало неприятностей. Шарки, К. все изменил.
Но через некоторое время Роб все же задремал. В полусне он слышал стук в дверь. Тэл Эрун, игнорируя красное табло, веселым голосом призывал его бросить зубрежку и пойти поиграть с ними в шахматы.
Роб не откликнулся. Вскоре Тэл ушел.
Роб заснул. Ему снились тяжелые сны, в которых он видел длинный, сверкающий огнями ССК, поднимавшийся вверх.
Проснулся он за два часа до утреннего звонка и использовал свободное время для занятий, которые прервал вчера вечером. Когда прозвучал звонок, он был уже одет и, почувствовав сильный голод, не стал спускаться в рекреацию, чтобы встретиться с Баем и Джо, а отправился на эскалаторе прямо в кафетерий.
В этот ранний час большое помещение кафе было почти пустым. Роб поставил на поднос стакан красного фруктового сока и тарелку с синтетическими яйцами, приготовленными по его заказу за десять секунд микроволновой печью. К этому он добавил кружку витаминного бульона и сел за стол. Во время еды он слушал в надетые наушники свои записи вчерашней лекции по среднегалактической литературе.
Столовый зал начал заполняться. Роб вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Он поднял глаза. Керри Шарки подходил к линии обслуживания.
Керри улыбнулся и помахал ему рукой:
– Привет, капитан!
Роб вспыхнул и порывисто вскочил с места. Но, быстро овладев собой, вернулся к завтраку. От него, однако, не ускользнуло ехидное хихиканье среди ребят, стоявших в очереди.
К счастью, Шарки решил поесть в одиночестве. Роб снова погрузился в прослушивание конспекта и не отвлекался, пока кто-то не сел рядом с ним.
– Ладно, ладно, – сказал Джо Маккэндлис. – Привет отшельнику.
Бай Винтерз сел с другой стороны стола.
– Избегаешь своих друзей, да?
– Мне не хотелось играть в шахматы вчера вечером, только и всего, – ответил Роб.
– А какие таблетки ты принял сегодня после подъема, чтобы быть в таком кислом настроении? – спросил подошедший к ним Тэл Эрун.
– Перестань! – огрызнулся Роб.
Бай сделал гримасу.
– Я понимаю, эта четверть должна стать исторической.
– Если вам не нравится…
Роб не договорил. Бай и Джо обменялись недоуменными взглядами. Бай пожал плечами. Роб пошел в класс вместе с ними, но почти ничего не говорил.
Только Роб сел, как услышал, что в классную комнату вошел Керри Шарки. Он разговаривал с группой учеников. Роб уловил одно слово – «Маджестика».
Он быстро отрегулировал свой конспектофон и сконцентрировал внимание на появившемся на экране докторе Валлингтоне, стараясь отвлечься от всего вокруг.
– Ты считаешь, что я не смогу следовать ей?
Эксфо моргнул.
– Нет, я просто хочу сказать, что, как только человек дает волю своим эмоциям, возникают чрезвычайно сложные проблемы. Шарки потерял отца при невыясненных трагических обстоятельствах. Правильно или ошибочно, но он считает твоего отца и, что совсем нелогично, тебя – виновниками случившегося.
Роб внезапно почувствовал желание оправдаться.
– Эксфо, я прямо не знаю, что делать. Я уверен, что мой отец не виноват. Но никогда не смогу доказать этого ни Шарки, ни кому-либо другому.
– А есть ли необходимость в таких доказательствах?
– Ее не было до сегодняшнего дня. А теперь – я не знаю. Я жил с этим долгое время…
– Если точно, семь лет.
– Эксфо, что тебе известно о судьбе «Маджестики»?
– Все то же, что написано в официальных документах. Эти сообщения поступили вместе с тобой на Деллкарт-4 как часть твоего личного дела.
– Ты не говорил мне об этом раньше.
– Раньше не было такой необходимости, так как эти сведения никак не связаны с твоей учебой, – глаза Эксфо снова мигнули.
– Наверное, мне будет полезно поговорить с воспитателем Шарки, по-моему это Экснайн. Быть может, ему удастся убедить Шарки, что его обвинения необоснованны.
«Вот здесь-то и вся суть проблемы, – подумал Роб. – Они могут быть не необоснованными». В ту же секунду Робу стало стыдно, что он позволил себе засомневаться.
Эксфо нажал несколько желтых кнопок на клавиатуре. Послышался жужжащий звук. Меньше, чем через минуту, выскользнула еще одна карточка. Эксфо ознакомился с ее содержанием и сказал:
– Я запросил в библиотеке данные об исчезновении «Маджестики».
Роб нахмурился.
– Я могу рассказать все, что тебе нужно.
– Не сомневаюсь, что можешь. Но хочу, чтобы ты согласился на небольшой опыт. Если Экснайн сможет убедить Шарки вести себя спокойно до конца четверти, я ожидаю от тебя такой же сдержанности.
На какое-то мгновение Роб рассердился, но отнесся с вниманием к намеку Эксфо и воздержался от возражений.
Эксфо старательно читал текст на карточке:
– К тому времени, как произошел несчастный случай после старта с планеты Далекая звезда семь лет назад, освоение сверхсветовых кораблей насчитывало всего около тридцати пяти лет. Механизмы их управления находились все еще в стадии разработки, и не исключена была возможность ошибки, несмотря на довольно хорошо сконструированные устройства обеспечения безопасности. Для расчета чрезвычайно рискованного маршрута по гиперкосмосу требовалось сочетание мыслительных способностей человека с возможностями компьютера, установленного на ССК.
– Это приводило к тому, – добавил Роб, – что и капитан, и компьютер были ответственны за принятие решения. Так происходит и сейчас.
– Поэтому командир и тогда, и теперь не один в ответе за проделанные вычисления.
– Да, но только командир может допустить ошибку.
– И компьютеры могут ошибаться, – возразил Эксфо.
– Возможно, один раз в триллион лет, если вдруг выйдут из строя все приборы безопасности.
– Согласен. Вот почему, Роб, самой вероятной причиной катастрофы с ССК является просчет человека. Здесь еще сказано, что до «Маджестики», стартовавшей с Далекой звезды, таким же образом исчезли еще два ССК. Других неопровержимых фактов тут больше нет, – Эксфо ткнул состоящим из трех частей металлическим пальцем в карточку. – Автоматическая станция слежения Филекса, находящаяся на расстоянии ста десяти миль от космодрома Далекой звезды, видела «Маджестику» в гиперкосмосе всего пять миллисекунд. В эти мгновения, как показали записи на Филексе, кто-то начал программировать коррекцию курса корабля. Но дальше все пусто и тихо. «Маджестика» исчезла в гиперкосмосе, возможно, распавшись на части от сильных ударов.
– Но никто не знает точно, кто осуществлял коррекцию курса!
– Комиссия по расследованию предположила, что это был твой отец, потому что он командовал судном.
Роб резко вскочил с места.
– Точно так же говорит Шарки. Ты тоже хочешь сказать, что решение о ПКК было правильным?
– Хотя, наверное, это жестоко, Роб, но после ознакомления с фактами я прихожу именно к такому заключению.
– И хочешь убедить меня, что мой отец в ответе за гибель двух тысяч людей?
– Хочу, чтобы ты согласился, что такой вариант вероятен.
– Из моего отца сделали козла отпущения! Кто-то другой производил коррекцию курса корабля.
– Кто же?
– Я не знаю. Может быть, произошел сбой в компьютере.
– Почему ты стоишь на этой позиции? Разве у тебя есть факты, которые могут подтвердить твою правоту?
Внезапно Роб почувствовал, что его глаза стали влажными. Усилием воли он сдержал слезы и как можно спокойнее ответил:
– Нет, у меня нет никаких фактов, Эксфо. Я не знаю, что отец не виноват, но я верю в это, потому что – вот так же я сказал и Шарки – потому что он был моим отцом. Он был хорошим человеком. Блестящим специалистом. Помню…
Роб замолчал и снова опустился на стул.
– Разве можно ожидать понимания робота? Отец был воплощением целой семьи для меня. Мама умерла, когда мне не было и года.
– Я знаю, – тихо сказал Эксфо.
– Отец славился прекрасной репутацией в космической… – начал было Роб. Но опять замолчал. Он знал, что все его доводы бесполезны.
– Твоя преданность и любовь достойны похвалы, Роб, – сказал Эксфо. – Если я был с тобой слишком суров, то позволь мне извиниться. Я подверг тебя тяжелому испытанию только для того, чтобы ты понял, что у Керри Шарки есть веские эмоциональные причины для его поведения. Его мотивы так же основательны, как твои. Никто из вас не в силах доказать или опровергнуть правильность вывода о ПКК. Вот почему каждый должен вести себя сдержанно, а лучше всего – забыть о прошлом.
– Шарки не имеет ни малейшего желания оставить меня в покое.
– Мой воспитанник – ты, Роб. А за Шарки пусть присмотрит его воспитатель.
Наступила тишина.
В глубине души Роб осознавал, что Эксфо прав. Ему, Робу, вероятно, придется до конца своих дней жить с ужасным сознанием того, что комиссия сделала верное заключение.
Эксфо встал. Его вспомогательные крошечные моторы в туловище и коленях слегка зажужжали.
– Роб, я согласен улучшить твою отметку по дисциплине, если ты обещаешь в ближайшие недели делать все от тебя зависящее, чтобы вплотную заняться самым главным – успешной сдачей экзаменов. Экснайн и я подумаем вместе, что мы можем сделать для того, чтобы умерить злость Шарки, – Эксфо положил свою металлическую руку на плечо Роба. – Как бы то ни было, независимо от дальнейших действий Шарки, ты не должен забывать о своей личной ответственности.
Эксфо наклонил голову, указывая таким образом, что подошел конец беседе.
Роб отдавал должное мудрым речам воспитателя. Ему, как сказал Эксфо, действительно надо сохранять спокойствие в этой решающей четверти. Помимо обязательных занятий, он должен посещать лекции, на которые начал ходить, как только прибыл на Деллкарт-4. И получить аттестацию по каждому дополнительному предмету. Он не может позволить, чтобы проблемы, связанные с появлением Шарки, испортили ему всю жизнь.
Эксфо двинулся по направлению к двери.
– Правда очень часто жестока, Роб – заметил он.
– Но в заключении комиссии не вся правда о «Маджестике».
– Так говорят тебе чувства, но ты не знаешь этого наверняка. Не смешивай двух разных вещей.
Не став больше спорить, Роб вышел из комнаты. Пройдя несколько шагов, он о чем-то вспомнил, вернулся и снова позвонил Эксфо. Когда дверь открылась, Роб просунул в комнату только голову и сказал с робкой улыбкой:
– Забыл сказать. Спасибо за изменение отметки по поведению.
Рот Эксфо тоже изобразил улыбку:
– Все в порядке, Роб.
Когда Роб уже направился к себе в комнату, он вспомнил, что обещал Тэлу и Баю встретиться с ними в рекреационном зале, чтобы поиграть в шахматы. Но теперь ему не хотелось идти к друзьям. Роб вернулся в свою комнату, закрыл дверь и включил световое табло на наружной стороне двери с надписью: «ЗАНИМАЮСЬ – НЕ БЕСПОКОЙТЕ».
Роб вложил свой конспект по криогенике в читальный аппарат, настроил его на открытую страницу, отрегулировал увеличение текста и уменьшил яркость света в комнате. Отблеск от экрана аппарата упал белым пятном на его лицо, акцентируя выражение тревоги.
Эксфо прав во всех отношениях. Робу никогда не доказать, что его отец не сделал той роковой ошибки, которая привела к гибели «Маджестики».
«Продолжай заниматься, Эдисон, – сказал он себе. – Итак, первая страница первого раздела».
Прочитав пять раз три вступительные страницы, он выключил читающее устройство и лег. Его кровать из пены приняла форму его тела. Но он долго лежал без сна в темной комнате.
И думал о том, что только сегодня утром все было иначе! Ничто не предвещало неприятностей. Шарки, К. все изменил.
Но через некоторое время Роб все же задремал. В полусне он слышал стук в дверь. Тэл Эрун, игнорируя красное табло, веселым голосом призывал его бросить зубрежку и пойти поиграть с ними в шахматы.
Роб не откликнулся. Вскоре Тэл ушел.
Роб заснул. Ему снились тяжелые сны, в которых он видел длинный, сверкающий огнями ССК, поднимавшийся вверх.
Проснулся он за два часа до утреннего звонка и использовал свободное время для занятий, которые прервал вчера вечером. Когда прозвучал звонок, он был уже одет и, почувствовав сильный голод, не стал спускаться в рекреацию, чтобы встретиться с Баем и Джо, а отправился на эскалаторе прямо в кафетерий.
В этот ранний час большое помещение кафе было почти пустым. Роб поставил на поднос стакан красного фруктового сока и тарелку с синтетическими яйцами, приготовленными по его заказу за десять секунд микроволновой печью. К этому он добавил кружку витаминного бульона и сел за стол. Во время еды он слушал в надетые наушники свои записи вчерашней лекции по среднегалактической литературе.
Столовый зал начал заполняться. Роб вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Он поднял глаза. Керри Шарки подходил к линии обслуживания.
Керри улыбнулся и помахал ему рукой:
– Привет, капитан!
Роб вспыхнул и порывисто вскочил с места. Но, быстро овладев собой, вернулся к завтраку. От него, однако, не ускользнуло ехидное хихиканье среди ребят, стоявших в очереди.
К счастью, Шарки решил поесть в одиночестве. Роб снова погрузился в прослушивание конспекта и не отвлекался, пока кто-то не сел рядом с ним.
– Ладно, ладно, – сказал Джо Маккэндлис. – Привет отшельнику.
Бай Винтерз сел с другой стороны стола.
– Избегаешь своих друзей, да?
– Мне не хотелось играть в шахматы вчера вечером, только и всего, – ответил Роб.
– А какие таблетки ты принял сегодня после подъема, чтобы быть в таком кислом настроении? – спросил подошедший к ним Тэл Эрун.
– Перестань! – огрызнулся Роб.
Бай сделал гримасу.
– Я понимаю, эта четверть должна стать исторической.
– Если вам не нравится…
Роб не договорил. Бай и Джо обменялись недоуменными взглядами. Бай пожал плечами. Роб пошел в класс вместе с ними, но почти ничего не говорил.
Только Роб сел, как услышал, что в классную комнату вошел Керри Шарки. Он разговаривал с группой учеников. Роб уловил одно слово – «Маджестика».
Он быстро отрегулировал свой конспектофон и сконцентрировал внимание на появившемся на экране докторе Валлингтоне, стараясь отвлечься от всего вокруг.
3. «ИСКРЕННЕ ВАШ, ХОЛЛИС КИП»
Механический судья автоматически выдвигающейся рукой в центре гравибольной площадки снова ввел мяч в игру.
Мяч с громким хлопком вырвался из мягких держателей. Судья-автомат быстро и шумно скрылся в полу. Благодаря легкому газу внутри мяч поднялся почти к сводчатому потолку. На трибунах по обе стороны корта громко кричали, свистели и топали ногами болельщики каждой из команд.
Игровую площадку освещал неяркий красный свет сверху.
– Переходим в наступление! – крикнул Тэл Эрун.
Роб кинулся к месту заднего защитника. Бай Винтерз мчался по левому крылу корта. Вырвавшись вперед, Тэл Эрун взял мяч на прицел своей ромбовидной ракеткой.
С противоположной стороны площадки наступал квартет Синих. Роб занял свое место, стараясь прочно стоять на скользкой пластиковой поверхности пола. Играя в качестве форварда, Тэл должен был поймать мяч и передать его одному из товарищей по команде. Роб посмотрел на светящиеся часы в конце спортивной площадки – они начали отсчитывать последние две минуты игры. Световое табло сообщало счет: Синие – 8, Красные – 6.
Роб почувствовал, как у него болит все тело. Обычно он совсем не уставал от четырех двенадцатиминутных таймов гравибольной игры. Сегодня же от усталости ноги казались ватными, непослушными.
Краем глаза Роб видел, что на своем левом фланге Синие производят перестановку в нескольких футах от него, готовясь подстраховывать его действия. Громкие возгласы и хлопки с трибун, неоднократно повторяемые эхом, заполняли корт снизу доверху. Тэл Эрун высоко подпрыгнул и одновременно привел в готовность ромбовидную ловушку, прижав большим пальцем защелку на ладони. Притягивающая к себе мяч трубка была прикреплена к тыльной стороне правой руки Тэла. Взметнувшись всем телом высоко над полом корта, Тэл поднял руку, в которой параллельно к ней он держал трубку-ловушку. Мяч, находившийся в это время высоко над головами игроков, попал в поле действия всасывающего эффекта, которым обладала трубка благодаря малюсенькому, но очень мощному моторчику. Мяч начал спускаться к Тэлу.
Болельщики Красных начали кричать и топать ногами еще сильнее. Тэл притягивал мяч все ниже и ниже, пока он не попал в раструб ловушки. Тэл сразу же резко развернулся, одновременно отключив всасывание, и, опустив руку вниз, приготовился к передаче мяча Робу.
Мяч проследовал в конец трубки, которая была теперь почти в горизонтальном положении. Так как гравитационный эффект исчез, мяч выстрелил в направлении Роба, а потом начал подниматься вверх.
Роб кинулся в атаку. Он привел в действие движок гравитационной трубки защелкой на ладони – и поймал поднимавшийся мяч в самый последний момент. Мяч остановился и закачался в воздухе как бы в нерешительности.
– Опускай, опускай! – кричали болельщики команды Красных.
Мяч со свистом влетел в трубку Роба. Он сделал шесть зигзагообразных шагов в направлении цели, держа ловушку с мячом так, чтобы уберечь ее от игрока Синих, преследовавшего его. В глазах Роба промелькнуло лицо Керри Шарки, взметнувшегося вверх в ожидании паса.
Роб, скользнув по полу, остановился и повернулся направо. Тряхнув правой рукой с ракеткой от самого плеча, он одновременно перещелкнул затвор на ладони. Мяч выкатился на пол, а потом начал подниматься вверх по дуговой линии. Робу ничего не оставалось делать, как следить за его движением. Майка и трусы Роба были мокрыми от пота. В этом матче Красных устраивала даже ничья, чтобы стать победителями соревнования по общему результату. Поэтому каждое движение руки и каждая передача мяча другому игроку могли стать решающими. Роб сделал неудачный пас. Он отключил гравитацию на какую-то долю секунды…
Керри Шарки ринулся под взлетающий мяч. Он стремительно поднял руку с трубкой вверх и включил всасывающий прибор.
– Вниз, вниз, вниз! – не умолкая, в едином ритме кричали с трибун.
Мяч то поднимался вверх под действием газа внутри него, то опускался, попадая в засасывающую струю из трубки на руке Шарки.
И вдруг мяч резко взмыл к потолку. Роб громко застонал.
Керри Шарки и Тэл Эрун удивленно уставились на него. Судья-автомат снова появился из-под пола в центре корта и ввел в игру новый мяч. Огни, освещавшие площадку, сменились на голубые. Теперь перешла в наступление команда Синих. Они выиграли еще одно очко в последние секунды матча.
Часы показывали, что время игры истекло. Прозвучал финальный свисток, и на табло появился окончательный счет.
Когда Роб покидал корт, то почувствовал, что у него сильно болит лодыжка. Он вывихнул ее в третьем периоде, но боль ощутил только теперь. Бай Винтерз обогнал его, быстрыми шагами направляясь в душ.
– Ужасно не повезло, – бросил на ходу Бай.
Роб увидел только его спину.
Роб вытер с лица пот и пошел дальше. Они все вели себя одинаково в последнее время – Джо, Тэл и Бай. Они все реже заглядывали к нему в комнату. Оправданием, конечно, служило то, что до конца четверти оставалось всего две недели. После выпускных испытаний впереди их ждут чрезвычайно серьезные экзамены при поступлении в колледж. Для всех наступал очень напряженный период.
Возле Роба появился Керри Шарки и сказал:
– Это был отвратительный пас, Эдисон.
Почти всю четверть Роб терпел насмешки Шарки. Робу потребовалось несколько недель, чтобы заставить себя не реагировать и не отвечать на выпады Керри, хотя это спокойствие Роба было только внешним. Но сейчас, когда ему досаждала еще и боль в лодыжке, Роб не смог сдержаться:
– Мы все допускаем ошибки, Керри. И вообще почему бы тебе, наконец, не заткнуться?
Шарки закрыл вход в душевые, став лицом к Робу, и скривил губы в ехидной гримасе:
– Да, действительно, никто не застрахован от ошибок, но вашу семью просто преследуют большие ошибки.
– Я уже от тебя это слышал.
Роб со злостью схватил Шарки за плечо и оттолкнул его в сторону. Шарки стукнулся о стену. С перекошенным от ярости лицом Роб вбежал в душ.
Керри Шарки, не ожидавший отпора, попятился назад. Роб и сам удивился своему поведению. Он сбросил с себя спортивную форму, стал под струю горячей воды, содержащей моющие средства и питательные вещества для кожи, закрыл глаза и откинул голову назад.
Вода немного успокоила его. Но не совсем.
«Выходить из себя – это отвратительно», – подумал он про себя. Такое явление психологи называют насилием над личностью. Давно устаревшая манера поведения. Имевшая место разве что в двадцатом столетии. Но напрочь забытая в современном мире.
Закончив купание, Роб заметил, что Шарки вышел из-под душа, оделся и покинул находящуюся рядом душевую. Тэл Эрун и Бай Винтерз были на противоположной стороне ванной комнаты, когда Роб пришел туда. Теперь их тоже не было. В мрачном настроении Роб вышел в пустую раздевалку. Он натянул на себя короткие брюки и рубашку и пошел в свою комнату.
Зайдя к себе, он сел на край кровати и с полным безразличием взглянул на кучу кассет с конспектами сегодняшних лекций.
Он должен все это выучить, но желания заниматься совершенно не было.
Робу подумалось, зайдут ли к нему Бай и Тэл, как они всегда это делали после гравибольного матча, чтобы потом предложить пойти что-нибудь перекусить. Он не будет на них в обиде, если они не придут.
Они не пришли.
Полчаса просидел Роб в своей комнате, ничего не делая. А потом отправился к Баю. Сквозь косяк двери пробивался совсем слабый свет, что говорило о том, что Бай ушел. Его можно было найти, запросив через диктофон в конце коридора компьютер, сообщающий о местонахождении того или иного человека. Комната Тэла тоже оказалась пустой. Роб не стал спрашивать у компьютера, куда они ушли.
Уныло опустив плечи, он вернулся в свою комнату. О чем это Бай говорил ему на прошлой неделе? Что все его личные качества изменились к худшему за последнее время? Что он сам лишил себя шансов быть избранным в Созвездие выпускников – пользующийся почетом клуб?
– Ты на всех рычишь, – сказал ему Бай. – Постоянно огрызаешься и насмешничаешь. Неужели ты не можешь забыть о корабле своего отца ни на одну минуту?
– Шарки не дает мне.
– Не обращай на него внимания.
– Не обращать на него внимания, даже когда он употребляет слово «убийца»?
– Ладно, ладно! Я понимаю твои проблемы, – Бай махнул рукой и тогда, уже не в первый раз, ушел от разговора, устав выслушивать одно и то же.
Ну, а Роб устал от своих постоянных мрачных мыслей. Может быть, его отвлекут выпускные экзамены, на которых он надеется получить хорошие отметки, потом подготовка в течение четырехнедельных каникул к поступлению в колледж, а там его захватит учеба… В конце концов, высокие оценки намного важнее друзей.
Роб твердил так снова и снова. Но по-настоящему в это не верил.
Наконец, Роб взял одну из кассет и вставил ее в отверстие воспроизводящего аппарата. Надевая наушники, он вдруг заметил небольшой, слегка поблескивающий зеленый коробок.
Набрав код, он через мгновение вскрыл крышку и обнаружил в маленькой посылке индексированную карточку и небольшую черную пленку.
Роб изучил карточку. Письмо на кусочке пленки размером с марку, отправленное без конверта, переслали из интерната с Ламбет-Омеги микропочтой на ССК. Служебные штемпели на сопроводительной карточке указывали, что письмо прибыло на Ламбет-Омегу восемь дней назад, а на Деллкарте оно появилось сегодня перед полднем.
Роб вставил письмо в читальный аппарат и осветил экран. Лист почтовой бумаги был именным. В заголовке напечатано ярко-зелеными фосфоресцирующими буквами на сером фоне имя владельца бумаги – Холлис Кип. А дальше шел почтовый индекс планеты Прибежище Уимса.
По лицу Роба пробежало удивление. Он знал это имя. Холлис Кип был известным журналистом, автором доброй полдюжины микрокниг. Каждая из них считалась бестселлером, за которым «охотились» тысячи людей. Они готовы были толпиться в очереди, чтобы, опустив свои денежные счета в специальный аппарат, получить взамен микрокарты, которые содержали шестьсот или семьсот страниц самой последней книги Кипа.
«Здесь какая-то ошибка», – подумал Роб.
Но ошибки не было. Письмо адресовано мистеру Роберту Эдисону, в интернат на Ламбет-Омеге. А в примечании было добавлено: «Прошу переслать по месту его пребывания, если возникнет необходимость».
Роб быстро посмотрел в конец письма. Под ним ясно и четко стояла подпись Холлиса Кипа. С чего это такой знаменитый человек решил написать ему?
Роб прочитал одну из книг Кипа в качестве дополнительной литературы по курсу о современной истории космоса. Кипу удалось проделать значительную исследовательскую работу, но не настолько полную, чтобы можно было считать его книгу учебником для школы. Он описал факты и события в занимательной, живой форме, но не был непогрешим в точности. В сущности, преподаватель этого предмета посоветовал ученикам прочитать Кипа только для того, чтобы они имели беглое, общее представление об определенном периоде истории. Учитель также предупредил своих учеников и о том, чтобы они не придавали серьезного значения характеристикам, которые дает в своей книге Кип разным историческим лицам, принимавшим участие в освоении галактики первых лет. Кип умышленно приводил довольно спорные суждения об этих людях, чтобы увеличить интерес читателей к своим произведениям.
Неприятный холодок прошел по сердцу Роба, когда он вспомнил еще одно обстоятельство.
Все книги Холлиса Кипа были о путешествиях в космосе.
Не предвидя ничего хорошего, Роб начал читать.
«Дорогой мистер Эдисон!
Смею надеяться, что вы знакомы с моей работой в области научной литературы. Все мои книги изданы Солнечной прессой. Этой осенью я начинаю готовить материал для своей очередной микрокниги. Пишу я для массового читателя в надежде на то, что люди смогут извлечь что-то полезное для себя, получив информацию о событиях прошлого.
Черновое, рабочее название моей будущей книги даст вам представление о ее теме и цели – «ССК. Первые шаги. Значение для истории». Я намереваюсь в литературной форме рассказать о событиях, сопровождавших появление первых ССК, – о технологических достижениях, об опасностях и невероятных сомнениях и, конечно же, о той высокой цене, которая была заплачена на начальном этапе ради того, чтобы осуществить коренные изменения в освоении нашей галактики, – о многочисленных человеческих жизнях, отданных будущим поколениям людей.
Один из разделов книги будет посвящен трем катастрофам, постигшим громадные ССК в течение этого первоначального периода, речь пойдет в том числе и о том, как пропал ССК «Маджестика», капитаном которого был ваш отец.
В этой связи я бы хотел получить ваше согласие на интервью со мной через межпланетную связь, о дате и времени которого мы договоримся заранее. Мои издатели возьмут на себя оплату нашего разговора. Для меня будут чрезвычайно полезны ваши воспоминания, комментарии и вообще любая информация, имеющая отношение к вашему отцу. Я должен предупредить вас, как я это делаю со всеми, кого интервьюирую, что не могу обещать использовать вашу информацию в том виде, который полностью удовлетворит вас. Моя главная цель – по-своему переосмыслить прошлое».
Роб усмехнулся. А вы уверены, что вашей главной целью не является оклеветать нескольких людей, чтобы всем захотелось прочитать вашу книгу?
Боясь дочитывать последние абзацы, Роб все же вернулся к письму.
«Комиссия по расследованию сделала заключение о роли вашего отца в аварии, происшедшей с „Маджестикой“. Мне важно, однако, услышать ваше личное, беспристрастное мнение об этой трагедии. Рассчитываю, что вы дадите мне такое интервью, так как прошло уже достаточно времени, и боль из-за потери отца, которую вы, должно быть, испытывали, несмотря на то, что были довольно молоды в то время, когда исчезла „Маджестика“, притупилась. Дети часто чувствуют истину лучше, чем взрослые!
Мяч с громким хлопком вырвался из мягких держателей. Судья-автомат быстро и шумно скрылся в полу. Благодаря легкому газу внутри мяч поднялся почти к сводчатому потолку. На трибунах по обе стороны корта громко кричали, свистели и топали ногами болельщики каждой из команд.
Игровую площадку освещал неяркий красный свет сверху.
– Переходим в наступление! – крикнул Тэл Эрун.
Роб кинулся к месту заднего защитника. Бай Винтерз мчался по левому крылу корта. Вырвавшись вперед, Тэл Эрун взял мяч на прицел своей ромбовидной ракеткой.
С противоположной стороны площадки наступал квартет Синих. Роб занял свое место, стараясь прочно стоять на скользкой пластиковой поверхности пола. Играя в качестве форварда, Тэл должен был поймать мяч и передать его одному из товарищей по команде. Роб посмотрел на светящиеся часы в конце спортивной площадки – они начали отсчитывать последние две минуты игры. Световое табло сообщало счет: Синие – 8, Красные – 6.
Роб почувствовал, как у него болит все тело. Обычно он совсем не уставал от четырех двенадцатиминутных таймов гравибольной игры. Сегодня же от усталости ноги казались ватными, непослушными.
Краем глаза Роб видел, что на своем левом фланге Синие производят перестановку в нескольких футах от него, готовясь подстраховывать его действия. Громкие возгласы и хлопки с трибун, неоднократно повторяемые эхом, заполняли корт снизу доверху. Тэл Эрун высоко подпрыгнул и одновременно привел в готовность ромбовидную ловушку, прижав большим пальцем защелку на ладони. Притягивающая к себе мяч трубка была прикреплена к тыльной стороне правой руки Тэла. Взметнувшись всем телом высоко над полом корта, Тэл поднял руку, в которой параллельно к ней он держал трубку-ловушку. Мяч, находившийся в это время высоко над головами игроков, попал в поле действия всасывающего эффекта, которым обладала трубка благодаря малюсенькому, но очень мощному моторчику. Мяч начал спускаться к Тэлу.
Болельщики Красных начали кричать и топать ногами еще сильнее. Тэл притягивал мяч все ниже и ниже, пока он не попал в раструб ловушки. Тэл сразу же резко развернулся, одновременно отключив всасывание, и, опустив руку вниз, приготовился к передаче мяча Робу.
Мяч проследовал в конец трубки, которая была теперь почти в горизонтальном положении. Так как гравитационный эффект исчез, мяч выстрелил в направлении Роба, а потом начал подниматься вверх.
Роб кинулся в атаку. Он привел в действие движок гравитационной трубки защелкой на ладони – и поймал поднимавшийся мяч в самый последний момент. Мяч остановился и закачался в воздухе как бы в нерешительности.
– Опускай, опускай! – кричали болельщики команды Красных.
Мяч со свистом влетел в трубку Роба. Он сделал шесть зигзагообразных шагов в направлении цели, держа ловушку с мячом так, чтобы уберечь ее от игрока Синих, преследовавшего его. В глазах Роба промелькнуло лицо Керри Шарки, взметнувшегося вверх в ожидании паса.
Роб, скользнув по полу, остановился и повернулся направо. Тряхнув правой рукой с ракеткой от самого плеча, он одновременно перещелкнул затвор на ладони. Мяч выкатился на пол, а потом начал подниматься вверх по дуговой линии. Робу ничего не оставалось делать, как следить за его движением. Майка и трусы Роба были мокрыми от пота. В этом матче Красных устраивала даже ничья, чтобы стать победителями соревнования по общему результату. Поэтому каждое движение руки и каждая передача мяча другому игроку могли стать решающими. Роб сделал неудачный пас. Он отключил гравитацию на какую-то долю секунды…
Керри Шарки ринулся под взлетающий мяч. Он стремительно поднял руку с трубкой вверх и включил всасывающий прибор.
– Вниз, вниз, вниз! – не умолкая, в едином ритме кричали с трибун.
Мяч то поднимался вверх под действием газа внутри него, то опускался, попадая в засасывающую струю из трубки на руке Шарки.
И вдруг мяч резко взмыл к потолку. Роб громко застонал.
Керри Шарки и Тэл Эрун удивленно уставились на него. Судья-автомат снова появился из-под пола в центре корта и ввел в игру новый мяч. Огни, освещавшие площадку, сменились на голубые. Теперь перешла в наступление команда Синих. Они выиграли еще одно очко в последние секунды матча.
Часы показывали, что время игры истекло. Прозвучал финальный свисток, и на табло появился окончательный счет.
Когда Роб покидал корт, то почувствовал, что у него сильно болит лодыжка. Он вывихнул ее в третьем периоде, но боль ощутил только теперь. Бай Винтерз обогнал его, быстрыми шагами направляясь в душ.
– Ужасно не повезло, – бросил на ходу Бай.
Роб увидел только его спину.
Роб вытер с лица пот и пошел дальше. Они все вели себя одинаково в последнее время – Джо, Тэл и Бай. Они все реже заглядывали к нему в комнату. Оправданием, конечно, служило то, что до конца четверти оставалось всего две недели. После выпускных испытаний впереди их ждут чрезвычайно серьезные экзамены при поступлении в колледж. Для всех наступал очень напряженный период.
Возле Роба появился Керри Шарки и сказал:
– Это был отвратительный пас, Эдисон.
Почти всю четверть Роб терпел насмешки Шарки. Робу потребовалось несколько недель, чтобы заставить себя не реагировать и не отвечать на выпады Керри, хотя это спокойствие Роба было только внешним. Но сейчас, когда ему досаждала еще и боль в лодыжке, Роб не смог сдержаться:
– Мы все допускаем ошибки, Керри. И вообще почему бы тебе, наконец, не заткнуться?
Шарки закрыл вход в душевые, став лицом к Робу, и скривил губы в ехидной гримасе:
– Да, действительно, никто не застрахован от ошибок, но вашу семью просто преследуют большие ошибки.
– Я уже от тебя это слышал.
Роб со злостью схватил Шарки за плечо и оттолкнул его в сторону. Шарки стукнулся о стену. С перекошенным от ярости лицом Роб вбежал в душ.
Керри Шарки, не ожидавший отпора, попятился назад. Роб и сам удивился своему поведению. Он сбросил с себя спортивную форму, стал под струю горячей воды, содержащей моющие средства и питательные вещества для кожи, закрыл глаза и откинул голову назад.
Вода немного успокоила его. Но не совсем.
«Выходить из себя – это отвратительно», – подумал он про себя. Такое явление психологи называют насилием над личностью. Давно устаревшая манера поведения. Имевшая место разве что в двадцатом столетии. Но напрочь забытая в современном мире.
Закончив купание, Роб заметил, что Шарки вышел из-под душа, оделся и покинул находящуюся рядом душевую. Тэл Эрун и Бай Винтерз были на противоположной стороне ванной комнаты, когда Роб пришел туда. Теперь их тоже не было. В мрачном настроении Роб вышел в пустую раздевалку. Он натянул на себя короткие брюки и рубашку и пошел в свою комнату.
Зайдя к себе, он сел на край кровати и с полным безразличием взглянул на кучу кассет с конспектами сегодняшних лекций.
Он должен все это выучить, но желания заниматься совершенно не было.
Робу подумалось, зайдут ли к нему Бай и Тэл, как они всегда это делали после гравибольного матча, чтобы потом предложить пойти что-нибудь перекусить. Он не будет на них в обиде, если они не придут.
Они не пришли.
Полчаса просидел Роб в своей комнате, ничего не делая. А потом отправился к Баю. Сквозь косяк двери пробивался совсем слабый свет, что говорило о том, что Бай ушел. Его можно было найти, запросив через диктофон в конце коридора компьютер, сообщающий о местонахождении того или иного человека. Комната Тэла тоже оказалась пустой. Роб не стал спрашивать у компьютера, куда они ушли.
Уныло опустив плечи, он вернулся в свою комнату. О чем это Бай говорил ему на прошлой неделе? Что все его личные качества изменились к худшему за последнее время? Что он сам лишил себя шансов быть избранным в Созвездие выпускников – пользующийся почетом клуб?
– Ты на всех рычишь, – сказал ему Бай. – Постоянно огрызаешься и насмешничаешь. Неужели ты не можешь забыть о корабле своего отца ни на одну минуту?
– Шарки не дает мне.
– Не обращай на него внимания.
– Не обращать на него внимания, даже когда он употребляет слово «убийца»?
– Ладно, ладно! Я понимаю твои проблемы, – Бай махнул рукой и тогда, уже не в первый раз, ушел от разговора, устав выслушивать одно и то же.
Ну, а Роб устал от своих постоянных мрачных мыслей. Может быть, его отвлекут выпускные экзамены, на которых он надеется получить хорошие отметки, потом подготовка в течение четырехнедельных каникул к поступлению в колледж, а там его захватит учеба… В конце концов, высокие оценки намного важнее друзей.
Роб твердил так снова и снова. Но по-настоящему в это не верил.
Наконец, Роб взял одну из кассет и вставил ее в отверстие воспроизводящего аппарата. Надевая наушники, он вдруг заметил небольшой, слегка поблескивающий зеленый коробок.
Набрав код, он через мгновение вскрыл крышку и обнаружил в маленькой посылке индексированную карточку и небольшую черную пленку.
Роб изучил карточку. Письмо на кусочке пленки размером с марку, отправленное без конверта, переслали из интерната с Ламбет-Омеги микропочтой на ССК. Служебные штемпели на сопроводительной карточке указывали, что письмо прибыло на Ламбет-Омегу восемь дней назад, а на Деллкарте оно появилось сегодня перед полднем.
Роб вставил письмо в читальный аппарат и осветил экран. Лист почтовой бумаги был именным. В заголовке напечатано ярко-зелеными фосфоресцирующими буквами на сером фоне имя владельца бумаги – Холлис Кип. А дальше шел почтовый индекс планеты Прибежище Уимса.
По лицу Роба пробежало удивление. Он знал это имя. Холлис Кип был известным журналистом, автором доброй полдюжины микрокниг. Каждая из них считалась бестселлером, за которым «охотились» тысячи людей. Они готовы были толпиться в очереди, чтобы, опустив свои денежные счета в специальный аппарат, получить взамен микрокарты, которые содержали шестьсот или семьсот страниц самой последней книги Кипа.
«Здесь какая-то ошибка», – подумал Роб.
Но ошибки не было. Письмо адресовано мистеру Роберту Эдисону, в интернат на Ламбет-Омеге. А в примечании было добавлено: «Прошу переслать по месту его пребывания, если возникнет необходимость».
Роб быстро посмотрел в конец письма. Под ним ясно и четко стояла подпись Холлиса Кипа. С чего это такой знаменитый человек решил написать ему?
Роб прочитал одну из книг Кипа в качестве дополнительной литературы по курсу о современной истории космоса. Кипу удалось проделать значительную исследовательскую работу, но не настолько полную, чтобы можно было считать его книгу учебником для школы. Он описал факты и события в занимательной, живой форме, но не был непогрешим в точности. В сущности, преподаватель этого предмета посоветовал ученикам прочитать Кипа только для того, чтобы они имели беглое, общее представление об определенном периоде истории. Учитель также предупредил своих учеников и о том, чтобы они не придавали серьезного значения характеристикам, которые дает в своей книге Кип разным историческим лицам, принимавшим участие в освоении галактики первых лет. Кип умышленно приводил довольно спорные суждения об этих людях, чтобы увеличить интерес читателей к своим произведениям.
Неприятный холодок прошел по сердцу Роба, когда он вспомнил еще одно обстоятельство.
Все книги Холлиса Кипа были о путешествиях в космосе.
Не предвидя ничего хорошего, Роб начал читать.
«Дорогой мистер Эдисон!
Смею надеяться, что вы знакомы с моей работой в области научной литературы. Все мои книги изданы Солнечной прессой. Этой осенью я начинаю готовить материал для своей очередной микрокниги. Пишу я для массового читателя в надежде на то, что люди смогут извлечь что-то полезное для себя, получив информацию о событиях прошлого.
Черновое, рабочее название моей будущей книги даст вам представление о ее теме и цели – «ССК. Первые шаги. Значение для истории». Я намереваюсь в литературной форме рассказать о событиях, сопровождавших появление первых ССК, – о технологических достижениях, об опасностях и невероятных сомнениях и, конечно же, о той высокой цене, которая была заплачена на начальном этапе ради того, чтобы осуществить коренные изменения в освоении нашей галактики, – о многочисленных человеческих жизнях, отданных будущим поколениям людей.
Один из разделов книги будет посвящен трем катастрофам, постигшим громадные ССК в течение этого первоначального периода, речь пойдет в том числе и о том, как пропал ССК «Маджестика», капитаном которого был ваш отец.
В этой связи я бы хотел получить ваше согласие на интервью со мной через межпланетную связь, о дате и времени которого мы договоримся заранее. Мои издатели возьмут на себя оплату нашего разговора. Для меня будут чрезвычайно полезны ваши воспоминания, комментарии и вообще любая информация, имеющая отношение к вашему отцу. Я должен предупредить вас, как я это делаю со всеми, кого интервьюирую, что не могу обещать использовать вашу информацию в том виде, который полностью удовлетворит вас. Моя главная цель – по-своему переосмыслить прошлое».
Роб усмехнулся. А вы уверены, что вашей главной целью не является оклеветать нескольких людей, чтобы всем захотелось прочитать вашу книгу?
Боясь дочитывать последние абзацы, Роб все же вернулся к письму.
«Комиссия по расследованию сделала заключение о роли вашего отца в аварии, происшедшей с „Маджестикой“. Мне важно, однако, услышать ваше личное, беспристрастное мнение об этой трагедии. Рассчитываю, что вы дадите мне такое интервью, так как прошло уже достаточно времени, и боль из-за потери отца, которую вы, должно быть, испытывали, несмотря на то, что были довольно молоды в то время, когда исчезла „Маджестика“, притупилась. Дети часто чувствуют истину лучше, чем взрослые!