Джеймс Элоиза. Изящная месть

   — Сплю с ними? — уточнила Эсме, припудривая свой хорошенький носик.
   — Да! — В голосе Хелен звучали нотки осуждения. — Интимная близость всегда вызывала у меня отвращение. Это, несомненно, мой недостаток. Рис тоже говорил, что я отношусь к числу женщин, которые не способны испытывать удовольствие в постели.
   — А тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, в этом виноват сам Рис? Что все дело в нем, а не в тебе? Я по своему опыту знаю, что мужчины часто пытаются скрыть свои собственные недостатки, обвиняя во всем женщин.
   — Мне трудно судить о талантах Риса, — разоткровенничалась Хелен, оставив свою обычную сдержанность и стыдливость. — Я не знаю, что мужчина должен такого сделать, чтобы я получила удовольствие от полового акта. Дело в том, что во время соития я постоянно испытываю боль. Так было в первую ночь, которую мы провели вместе. И потом у меня постоянно возникали болезненные ощущения. Думаю, Рис был прав, когда говорил, что у меня какое-то особенное строение тела и я не гожусь для любовных утех. Честно говоря, Эсме, я мечтаю о том, чтобы больше никогда не иметь необходимости выполнять супружеские обязанности. Мне не хочется, чтобы меня лапали. В прошлом году я так и не смогла заставить себя вступить в интимные отношения со Стивеном Фэрфакс-Лейси. Такая уж я уродилась!
   Эсме спокойно восприняла исповедь своей подруги. Она знала, что отношения супругов Годуин уже нельзя восстановить. Все это было в прошлом, а Эсме привыкла подходить к жизни с практической стороны. Она всегда упорно шла вперед, стараясь не оглядываться назад.
   — Когда ты собираешься надеть новое платье? — спросила она.
   — Если мадам Рок сможет сшить его быстро, я появлюсь в нем на балу у леди Гамильтон, — ответила Хелен.
   — Но ведь бал состоится еще только через две недели! Поверь, мадам Рок сошьет тебе подобный наряд за два дня, особенно учитывая то, что произошло в ее магазине!
   — В таком случае мне придется два дня подряд постоянно ездить на примерки, а у меня нет сейчас времени на это. Я работаю над новым вальсом и не хочу из-за каких-то глупых нарядов бросать свое увлечение. Мне нравится сочинять музыку. — Хелен снова встала и подошла к зеркалу. — Ты действительно считаешь, что мне надо снять корсет?
   — Я в этом уверена.
   — А что, по-твоему, я должна сделать с волосами?
   — Почему бы тебе не завить их в локоны?
   — Да, моя прическа сейчас не в моде, — вздохнула Хелен. Вынув шпильки, она распустила косы.
   И сразу же на ее спину упал целый водопад светлых прядей, доходивших до бедер.
   — О Боже! — ахнула Эсме. — Я и не думала, что у тебя такие длинные волосы.
   — Когда заплетаешь косы, волосы кажутся короче, но с ними легче справляться.
   — Какая красота! — восхищенно воскликнула Эсме, любуясь подругой.
   — Рису они когда-то тоже нравились, — грустно сказала Хелен. — Пожалуй, только красивые волосы он и ценил во мне. — Она на минуту задумалась, а потом вдруг заявила: — Я их обрежу!
   — Ты хочешь обрезать волосы? — изумилась Эсме.
   Корона из толстых кос, уложенных на голове, была неотъемлемой частью царственного облика графини Годуин. Она как будто символизировала ее спокойный, уравновешенный характер.
   Хелен кивнула.
   — Да, я их обрежу, и все дела! — сказала она, перехватив руками золотистую массу льняных волос. — Прямо сейчас.
   — Что?!
   — У мадам Рок должны быть ножницы, — предположила Хелен. Быстро подойдя к двери, она крикнула в коридор: — Принесите нам ножницы!
   Помощница мадам Рок побежала выполнять распоряжение клиентки.
   — Нет! — задыхаясь от волнения, воскликнула Эсме. — Как ты можешь принимать столь поспешные решения? Ты должна сначала хорошенько подумать! Давай обратимся к опытному парикмахеру и пошлем лакея за месье Оливье с просьбой приехать к тебе сегодня после обеда.
   Хелен ничего не сказала. Когда в примерочную вбежала запыхавшаяся девушка, она молча взяла у той ножницы.
   — Быстро сбегай за месье Оливье! — приказала Эсме застывшей с открытым ртом служанке, которая в ужасе смотрела на красивую клиентку, собравшуюся обрезать свои роскошные волосы. — Он живет в доме номер двенадцать на Бонд-стрит. Скажи ему, что леди Боннингтон умоляет его немедленно приехать сюда. Ты все поняла?
   Девушка пулей вылетела из комнаты.
   Повернувшись к подруге, Эсме увидела, что первая прядь белокурых волос уже упала на пол. Хелен приготовилась обрезать следующую.
   — О Боже! — простонала Эсме. — Ты хочешь доказать, что никогда не останавливаешься на полпути?
   — Да, я всегда иду до конца, — сказала Хелен. Теперь она походила не на исполненную ледяной сдержанности датскую королеву, а на бойкую английскую молочницу, умеющую постоять за себя. — Зачем мне длинные волосы? Знаешь, мне кажется, я не обрезала их раньше только потому, что еще питала какие-то чувства к Рису, ведь он всегда восхищался ими. Но теперь с этим покончено. К чертовой матери Риса, этого ублюдка, поселившего у себя в доме потаскуху.
   — Хелен, как ты можешь! — воскликнула Эсме.
   За сегодняшний день она услышала от своей подруги столько грубых слов, сколько, пожалуй, не слышала за все годы знакомства с ней.
   — И мои волосы тоже пусть катятся к чертовой матери, — не обращая внимания на негодование Эсме, сказала Хелен, продолжая кромсать свои пряди. — Мне теперь все равно, что подумают мужчины о моих волосах. — Закончив стричься, она весело сказала: — Ну, вот и все! Как тебе нравится моя новая прическа?
   Теперь волосы Хелен доходили до плеч и топорщились в разные стороны, напоминая клочок несжатой пшеницы на убранном поле. На ее губах играла глуповатая улыбка.
   — О, Эсме, как приятно не чувствовать тяжести, которая буквально давила мне на голову! Почему я раньше не сделала этого? Я могла бы остричь волосы еще несколько лет назад.
   Окинув себя оценивающим взглядом, Хелен сняла через голову платье, расшнуровала корсет, который упал на пол. Довольная, Хелен надела модный наряд на голое тело.
   Минут через десять в дверь постучали. В примерочную семенящей походкой вошел месье Оливье. Это был невысокий полный человек с напомаженными волосами, приподнятыми надо лбом в виде большого завитка, по моде того времени.
   — Чем могу быть полезен? — спросил он и поперхнулся, увидев Хелен.
   Эсме знала, что только месье Оливье мог исправить плачевное положение.
   — Это вы сами так изуродовали себя, миледи? — спросил месье Оливье.
   Хелен резко тряхнула головой, от чего ее волосы встали дыбом.
   — Если вы будете издеваться надо мной, я позову другого парикмахера!
   — И совершите тем самым непоправимую ошибку, — заметил француз, расхаживая вокруг нее, словно тигр вокруг курицы, ощипанной наполовину. — Единственный человек в Лондоне, который если и сможет… вернуть вам былую красоту, миледи, то это я.
   — Что ты теперь думаешь о моем платье, Эсме? — неожиданно спросила Хелен.
   Все присутствующие внимательно посмотрели на ее наряд. Мадам Рок сшила этот туалет из тонкого розового шелка, струящегося, словно бегущий ручей. Платье, состоящее из двух слоев ткани, было перехвачено под грудью серебряной лентой. Этот наряд можно было бы назвать скромным, если бы… Если бы не его прозрачность.
   Под тонкой тканью проступали изящные изгибы талии, бедер и груди. Мягкий шелк как будто увеличивал их объем и подчеркивал округлость форм. От колена и ниже спускался лишь один слой шелка, и можно было хорошо рассмотреть изящные икры Хелен, ее лодыжки и даже подвязки от чулок.
   Эсме изумленно молчала, глядя на подругу. Внезапно ее охватила зависть. По сравнению с Хелен Эсме чувствовала себя слишком полной и неуклюжей.
   — Мадам, я вижу, что вы задумали провести полную реконструкцию своей внешности, — заметил месье Оливье.
   Хелен рассмеялась.
   — Вы угадали, — промолвила она. — Но я еще не знаю, что из этого выйдет.
   — Не бойтесь, — сказал парикмахер, доставая свои ножницы, — и присядьте, пожалуйста.
   Хелен снова уселась на стул. Ей было слегка не по себе. Раньше она очень много времени посвящала уходу за своими волосами: мыла, расчесывала, сушила у огня, заплетала косы, делала прически. И вот буквально в одно мгновение она сразу же избавилась от массы хлопот. Да, Рис был прав, когда говорил, что у нее ужасный характер.
   Парикмахер приступил к делу, но Хелен старалась не смотреть на короткие пряди волос, падавшие на пол, сосредоточив свое внимание на непривычном ощущении легкости.
   — Что вы собираетесь делать, месье Оливье? — спросила Эсме.
   — Мы должны отважиться на смелый шаг, — ответил он. — Поэтому вам надо набраться мужества.
   — На смелый шаг? — растерянно переспросила Хелен.
   — Да, очень смелый! Это единственный способ вернуть вам красоту, мадам. На более дерзкий шаг не отваживалась даже леди Кэролайн Лэм.
   Эсме захихикала.
   — Вы имеете в виду молодую даму, которая срезала волосы с.. с другого участка своего тела и послала их Байрону? — с озорным видом спросила она.
   Хелен в ужасе посмотрела на подругу, но месье Оливье только усмехнулся.
   — Да, эту молодую леди не назовешь скромной, — промолвил он, — но у нее были очень хорошие волосы. Такую короткую стрижку, какая будет у вас, в последний раз я делал лет пять назад. С тех пор мне не поступали заказы на подобную прическу. Каждый день мне приходится делать одно и то же — завивать дамам локоны. Если бы вы знали, как мне это надоело! Если повезет, вы произведете фурор в обществе, леди Годуин. Дамы, возможно, станут стричься у меня, подражая вам. Я очень надеюсь на это.
   Хелен старалась не смотреть на себя в зеркало. Безжалостные ножницы месье Оливье срезали все больше волос с головы графини, и это пугало ее. Через час парикмахер закончил свою работу. Хелен не знала, радоваться ей или плакать. Теперь у нее была очень короткая стрижка. Волосы гладко прилегали к голове, и лишь на лбу и висках виднелись завитки, смягчавшие линию острых скул, подчеркивая глубину ее глаз.
   — О, Хелен… — голосом, исполненным благоговейного ужаса, прошептала Эсме.
   — Вы просто неотразимы, — заявил месье Оливье, довольный тем, что у него получилось. — Только я мог добиться такого потрясающего результата, мадам. Вы стали очень привлекательны.
   — Вы так считаете? — растерянно пробормотала Хелен, разглядывая себя в зеркало.
   — Я в восторге, — заговорила вдруг Эсме, придя немного в себя. — Ты вскружишь голову многим мужчинам!
   — Мне достаточно одного, — проворчала Хелен.
   Глядя в зеркало, она не узнавала себя. На Хелен смотрела незнакомая женщина — смелая, бесстыдная, чувственная.
   — Вы обязательно завладеете сердцем того человека, о котором мечтаете! — заверил свою клиентку месье Оливье, поцеловав кончики ее пальцев. — Поверьте, мадам, в Лондоне нет ни одного мужчины, способного устоять перед вами!
   — Отлично, — прошептала Хелен. — Надеюсь, все они упадут к моим ногам.
   — И Рис тоже? — спросила Эсме, приподняв бровь.
   — Да, и Рис тоже, — заявила Хелен. — Я хочу пнуть его хорошенько!

Глава 6
ПО МАНОВЕНИЮ ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКИ

   Гайд-парк
   — И что же она сказала? — спросил Дарби, друг Риса.
   С большим интересом он слушал рассказ о скандале, поднятом Линой в магазине мадам Рок.
   — Лина во всеуслышание заявила, якобы я, увидев ее в новом соблазнительном наряде, воспылал к ней страстью, хочу немедленно вернуться домой и заняться с ней любовью, — мрачно промолвил Рис. — Конечно, это полная ерунда! Я уже несколько месяцев не переступал порог ее спальни.
   Честно говоря, он даже не мог припомнить, когда в последний раз спал со своей любовницей.
   — Кстати, почему ты игнорируешь ее? — удивленно спросил Дарби.
   Они прогуливались по запущенной части Гайд-парка, куда обычно не заглядывали великосветские щеголи. Рис долго молчал.
   Дарби остановился у куста, чтобы сорвать бутон пурпурной розы и вставить его в петлицу. На нем был костюм для утренних прогулок из тонкого золотисто-коричневатого сукна, и бутон выделялся каким-то несуразно-аляповатым пятном на его груди.
   — Не знаю, — немного помолчав, ответил Рис.
   Делая вид, что вполуха слушает друга, Дарби сосредоточенно рассматривал усеянный бутонами розовый куст. Рис хорошо знал своего приятеля и сразу же понял, что тот сгорает от любопытства, но пытается скрыть это. Они дружили с детства и хорошо успели изучить повадки друг друга.
   — Меня больше не влечет к ней, — объяснил Рис. — Я бы выставил ее за дверь, но мне нужен ее голос. Лина помогает мне в работе над операми.
   — Ты хочешь сказать, что тебя не тянет заниматься любовью с такой роскошной женщиной, как Лина? Потерял к ней влечение? — удивленно переспросил Дарби.
   — Должно быть, я старею, — сказал Рис и поддал ногой валявшуюся на дорожке палку.
   Она угодила в ствол тутового дерева, и с его кроны на приятелей обрушился настоящий ливень.
   — О Господи, Рис! Нельзя ли поосторожнее? — с досадой промолвил Дарби, оглядывая свой щегольской костюм, на котором крупные капли оставили темные следы. — Давай будем вести себя как цивилизованные люди! Никогда не знаешь, что от тебя ждать…
   — А мне здесь нравится, — заявил Рис, не обращая внимания на ворчание друга. — Меньше шансов столкнуться на прогулке с какой-нибудь жеманной матроной. Эти ханжи мне уже изрядно надоели.
   Некоторое время они шли по дорожке молча.
   — А как поживает Генриетта? — спросил Рис.
   Ему очень нравилась жена Дарби. Рис вдруг понял, что стал постепенно отдаляться от Лины сразу же после свадьбы Дарби и Генриетты. Нет, Рис не был влюблен в жену своего друга, но завидовал им. Ему хотелось, чтобы в его душе зажегся такой же огонь, какой пылал в Дарби и Генриетте.
   Дарби улыбнулся.
   — С недавних пор она стала ко мне холодно относиться, — ответил он.
   — Почему? Что случилось?
   — Она называет меня самовлюбленным идиотом, для которого главным является его щегольская одежда, — ответил Дарби без тени раскаяния. — Обвиняет меня в том, что я не взял на руки Джонни, когда он облевал всю свою кроватку и громко расплакался.
   Рис невольно содрогнулся.
   — Как она может упрекать тебя в этом? И с какой стати ты должен ухаживать за малышом?
   — Няня работает у нас полдня, — объяснил Дарби. — Ты же знаешь, что Генриетта не любит оставлять детей на попечение слуг, а предпочитает сама нянчиться с ними. И в тот день, когда она купала девочек, мы услышали, что у Джонни началась рвота. Я пошел посмотреть, в чем дело. Увидев, что его вырвало, я стал снимать свою бархатную куртку, но не успел. В комнату влетела разъяренная Генриетта и стала обвинять меня во всех смертных грехах. Можно подумать, что эта ситуация была смертельна для малыша!
   Рис не знал, что и сказать. Пожалуй, он и под дулом пистолета не взял бы на руки ребенка, измазанного рвотными массами.
   — А вашего Джонни часто рвет? — спросил Рис.
   — Очень часто. Хотя ему уже семь месяцев. Боюсь, эта дурная привычка помешает ему жениться.
   — В таком случае я ему завидую.
   — Ты видел свою жену после скандала, устроенного Линой в магазине мадам Рок? — спросил Дарби, переводя разговор на интересующую его тему.
   — Нет, но я, наверное, увижу ее сегодня вечером.
   — Неужели ты собрался выехать в свет? В кои-то веки! — изумился Дарби.
   — Я приглашен на бал, который дает леди Гамильтон.
   — И ты хочешь туда поехать? Ты готов снизойти до какого-то жалкого бала, на котором матроны будут представлять свету своих юных дочерей?
   — Дело в том, что я получил письмо от этой злосчастной подруги Хелен — дамы, вышедшей замуж за Себастьяна Боннингтона. Она пишет, что моя жена собирается приехать на бал только для того, чтобы найти человека, от которого она могла бы родить ребенка. Пишет, что если я хочу принять участие в этом конкурсе, то должен тоже прибыть туда.
   Дарби застыл, открыв рот, и несколько секунд молча смотрел на своего приятеля.
   — Что ты сказал? — после огромной паузы с ошеломленным видом спросил он.
   — То, что слышал. Хелен давно уже твердит мне, что хочет ребенка. Но я не придавал ее словам большого значения. Я и не подозревал, что она способна зайти так далеко.
   — Она говорила тебе, что хочет ребенка? И что ты сказал ей на это?
   — Я попросил ее смириться с жестокой реальностью, сказал, что у нас не будет потомства, — раздраженно промолвил Рис. — Но Хелен, по-видимому, решила, что я дал ей карт-бланш, и захотела подбросить мне в гнездо кукушонка! И это та самая женщина, которая все эти годы обвиняла меня в безнравственности? Та, которая говорила, что выше всего на свете ценит хорошую репутацию?
   — О Боже… — пробормотал потрясенный Дарби. — У нее, наверное, помутился рассудок.
   — У нее уже давно не все в порядке с головой.
   — Но она таким образом погубит себя!
   — Мне кажется, что ей теперь плевать на репутацию. — Рис поддал ногой лежавший на дорожке камень. — Мне, наверное, нужно было более серьезно отнестись к ее словам. Я бы дал ей развод, если б для него имелся убедительный повод.
   — Так, значит, ты едешь на бал к леди Гамильтон… — промолвил все еще не оправившийся от шока Дарби.
   — А как же иначе? Мне кажется, я просто обязан там быть. Вся эта ситуация не выходит у меня из головы уже два дня, с тех пор, как я получил эту злополучную записку от Эсме Боннингтон.
   — Не понимаю, — пробормотал Дарби, — с какой стати Эсме сообщила тебе о планах Хелен?
   Рис пожал плечами:
   — Она мне этого не объяснила. Но я не желаю, чтобы Хелен спала с кем попало, а потом требовала от меня, чтобы я признал ребенка своим наследником. Моим наследником является Том. И хотя он не спешит жениться, надеюсь, что у него все же рано или поздно появятся дети.
   — Да, но…
   — Я не позволю Хелен подбрасывать мне кукушонка! Но если ей уж так сильно хочется иметь ребенка, я могу… могу помочь ей в этом.
   — Так что же ты все-таки собираешься делать?
   — Я скажу ей, что если она действительно всерьез хочет родить ребенка, то я готов стать его отцом. К несчастью, процедура зачатия будет нам обоим столь же неприятна, как и визит к зубодеру.
   Дарби снова бросил на своего приятеля изумленный взгляд.
   — Я и не знал, что у вас все так плохо.
   — Да, интимная жизнь у нас не сложилась.
   Дарби долго молчал, уйдя в свои мысли. Ему было трудно представить брак, в котором оба супруга считают интимную близость настоящим мучением. Он решил: «Как только вернусь домой, сразу же заманю Генриетту в спальню, чтобы немного поразвлечься с ней». В последнее время они что-то перестали ценить существовавшую между ними супружескую гармонию, и Дарби испугался, увидев серьезную опасность для их брака.
   — Должно быть, я спятил, — внезапно сказал Рис. — Но я хочу, чтобы Хелен вернулась домой.
   Дарби хмыкнул:
   — С возрастом ты решил стать добропорядочным семьянином?
   — Да нет же, черт возьми! Мне нужна ее помощь в работе над оперой, — мрачно сказал Рис. — Я хочу заключить с ней сделку. Она поможет мне закончить партитуру, а я исполню ее заветное желание иметь детей.
   — У тебя возникли сложности с созданием очередного творения?
   — Еще какие! Я уже на несколько месяцев затянул окончание работы над новой оперой. Боюсь, у меня ничего не получится. То, что я написал, невозможно слушать!
   — Только не предлагай Хелен сразу эту сделку. Она убьет тебя на месте, — остерег его Дарби. — Скажи, что ты очень хочешь, чтобы она рожала дома, в семейном гнездышке. Интересно, а куда ты денешь Лину?
   — Она мне до смерти надоела. Я буду выплачивать ей содержание, чтобы у нее не было необходимости заводить себе снова богатого любовника. В глубине души она настоящая ханжа. Я бы не хотел, чтобы ей снова пришлось связывать свою жизнь с каким-нибудь денежным мешком вроде меня.
   Рис не все рассказал Дарби. Существовала еще одна причина, по которой он не мог пропустить бал в доме леди Гамильтон. Рис сомневался, что найдется человек, который захочет переспать с Хелен. И в этом не было ничего удивительного. Кому нужна чопорная любовница, к тому же тощая как щепка, похожая на чучело, да еще с копной из кос на голове? Пренебрежительное отношение джентльменов, конечно же, оскорбит Хелен. Да, но прошлым летом ей каким-то образом все-таки удалось заманить в свои сети Фэрфакса-Лейси! Но он быстро одумался и женился на другой женщине. Хелен наверняка до сих пор переживает эту неудачу.
   Рис удивился сам себе, потому что испытывал чувство вины перед женой. Странно, но у него появилось желание защитить ее. Возможно, именно неблаговидные поступки мужа толкнули Хелен на отчаянный шаг. Если бы они продолжали жить под одной крышей, то, может быть, еще несколько лет назад у них бы родился ребенок, и Хелен не пришлось бы сейчас прибегать к крайним мерам, чтобы осуществить свою заветную мечту. Но даже теперь, после десятилетней разлуки, Хелен не стала для Риса совсем чужой. Ему была невыносима мысль о том, какое страшное унижение ждет ее на балу. Мужчины наверняка с насмешкой и презрением отнесутся к ее неловким попыткам флиртовать с ними. Золушке помогала фея, ее крестная мать, а у Хелен нет никакой поддержки. В такой ситуации Рис просто обязан достать свою волшебную палочку и взмахнуть ею, чтобы произошло чудо! Подумав об этом, он едва удержался от смеха, но решил не произносить вслух эту двусмысленную шутку. Рис и Дарби никогда раньше не травили похабных анекдотов и не обменивались скабрезностями. И уж тем более Рис не хотел отпускать фривольные остроты по поводу своей жены.

Глава 7
НИЖНЕЕ БЕЛЬЕ СИЛЬНО ПЕРЕОЦЕНИВАЮТ

   Хелен не была уверена, что решится поехать на бал в новом туалете. Одно дело стоять полуголой в небольшой примерочной перед доброжелательно настроенными Эсме, месье Оливье и мадам Рок, и совсем другое — появиться в невесомом платье из тончайшей ткани на публике. Ткань при движении облегала ее фигуру, подчеркивая все линии, едва прикрывая сокровенные части, и тело Хелен как будто было выставлено напоказ.
   В этой ситуации ее радовало только то, что мать сейчас гостила у своих друзей в Бате. Хелен хорошо представляла себе ее реакцию на туалет, сшитый мадам Рок. Она скорее заперла бы свою дочь в винном погребе, чем пустила бы в таком виде на бал. Этот наряд не скрывал самый большой недостаток фигуры Хелен — отсутствие груди. Краска стыда выступила на лице Хелен при воспоминании о том, как громко расхохотался ее муж, впервые увидев ее обнаженной.
   Безудержный смех Риса был началом катастрофы, случившейся с ней в первую ночь, которую они провели вместе. Это произошло по дороге в Гретна-Грин, в гостинице. Рис заявил, что ее отец даже и не подумал устраивать за ними погоню. И он, конечно, был прав. Отец Хелен вовсе не огорчился, что его дочь сбежала из родного дома с молодым человеком. Наоборот, он даже обрадовался этому обстоятельству, рассудив, что не каждый день твою дочь похищает наследник графского титула и огромного состояния. И в то время, когда Хелен трепетала от волнения и страха, ожидая, что ее будущий муж переступит сейчас порог гостиничного номера, отец беглянки на радостях откупоривал шампанское.
   В тот вечер Хелен пришлось очень долго ждать Риса. Он, должно быть, коротал время в пивной. Во всяком случае, когда он наконец-то явился в номер, она заметила, что Рис был вдрызг пьяным. Переступив порог комнаты, он прислонился спиной к дверному косяку, пытаясь не упасть. Хелен засмеялась, находя его поведение очень романтичным. В начале их совместной жизни она пребывала в эйфории. Ничто не могло омрачить в ее глазах образ Риса, большого красивого мужчины, разделявшего ее увлечение музыкой. Когда он целовал Хелен, в ее ушах начинали звучать кантаты Генделя.
   Однако половой акт привел Хелен в полное смятение. Он не имел ничего общего с величественной органной музыкой. Все, что случилось в убогом номере скромной гостиницы, напоминало ей о надрывных звуках шарманки какого-то уличного музыканта.
   Слегка пошатываясь, Рис подошел к невесте, стащил с нее платье и… расхохотался. Успокоившись немного, он спросил, куда испарилась ее грудь. Через час Хелен стало совершенно ясно, что и остальные части ее тела не годятся для супружеской жизни. Она до сих пор не могла без содрогания вспоминать о пережитом позоре.
   Горничная Хелен, Сондерс, не успела свыкнуться с переменами, произошедшими с ее госпожой. Она не понимала, как на них реагировать. Возясь с одеждой Хелен, служанка время от времени украдкой поглядывала на нее через плечо.
   — Если хотите, миледи, я уложу ваши волосы красивыми завитками, — предложила она, подойдя к туалетному столику и беря щипцы для завивки. — На голову вы наденете иЗящный тюрбан, из-под которого очень мило будут выглядывать кудряшки…
   Сондерс, к сожалению, не могла сделать своей госпоже модную прическу, потому что в моду как раз вошли длинные локоны, закрывающие уши, а волосы Хелен были слишком короткими.
   Улыбнувшись, Хелен села за туалетный столик.
   — Спасибо, Сондерс, теперь мне не нужно делать причесок, — сказала она. — У нас есть румяна?