Джеймс Элоиза. Во власти наслаждения

   — У вас будет достойное сопровождение?
   Уилл объяснил, что их компанию будут сопровождать маркиз и маркиза Бранденбург.
   — Да, поезжай, дочка, — сказала Кэтрин, кивнув барону.
   Уилл вежливо поклонился отцу Хлои. Но тот (он был хорошо одет, в элегантный вечерний сюртук, натянувшийся на толстом животе) казался рассеянным, словно думал о своих коммерческих делах.
   — Хм… — хмыкнул ван Сторк на прощание.
   Хлоя чуть улыбнулась и поцеловала его в лысину.
   Она подала руку барону, скрывая тайное волнение от прикосновения его руки. Девушка чувствовала себя как во сне. Что делает она, неприметная Хлоя ван Сторк, отправляясь в Воксхолл с Шарлоттой Дэйчестон? В последние месяцы хроникеры сплетен старательно отмечали каждый шаг леди Шарлотты. Хлоя была абсолютно уверена, что завтра утром и ее имя появится в «Сплетнике». От волнения она задрожала и взглянула на Уилла Холланда.
   Его голубые глаза казались почти черными… должно быть, от освещения в коридоре, предположила Хлоя. Он быстро повел ее вниз по лестнице, затем к экипажам. Ей пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.
   — Сэр, — выдохнула она, слегка удерживая своего спутника.
   В полном недоумении Уилл повернул голову. Он лихорадочно думал, как бы поскорее усадить Хлою в карету и снова целовать ее. Увлекшись этим вопросом, он совершенно забыл о правилах приличия.
   — Прошу прощения, — сказал он. И невольно у него вырвалось: — В карете я хотел бы поцеловать вас еще раз.
   Хлоя широко раскрыла глаза. Она знала, что Уилл Холланд ухаживает за ней исключительно из-за денег. С чего бы ему так захотелось поцеловать ее? Должно быть, это входит в его ритуал ухаживания. Уилл почувствовал, как она чуть заметно отшатнулась, и выругался про себя Он снова взял ее за руку.
   — Вот что я вам скажу, — твердо пообещал он. — Мы идем к экипажам, и я волоса не трону на вашей голове! Вы согласны? — И он с беспокойством заглянул в ее голубые глаза.
   Но Хлоя снова удивила его: глаза ее искрились, она явно наслаждалась его замешательством.
   — Мне было бы приятно, — ответила она.
   Уилл снова задумался. Приятно — что? Что бы доставило ей удовольствие? Медленный шаг? Или то, что он до нее не дотронется? Он крепче сжал ее руку и теперь следил за своим шагом. Хлоя мысленно улыбалась: они шли к карете со скоростью улитки.

Глава 10

   Когда экипажи прибыли в Воксхолл, собравшихся оказалось около двадцати. На минуту Шарлотта почувствовала раздражение. Она ненавидела большие компании, где никогда ни с кем не удается поговорить серьезно и все время приходится кричать через чье-нибудь плечо. Кроме того, Алекс вел себя в высшей степени бесцеремонно, шагая впереди с группой мужчин. Все они курили сигары и громко обсуждали предстоявший на следующей неделе боксерский матч. Направляясь к ярко освещенному павильону, она обнаружила, что идет рядом с Хлоей ван Сторк. Шарлотта снова изучающе посмотрела на профиль Хлои и поняла, что Хлоя ее интересует. Да. Ее портрет Шарлотта хотела бы написать. Хлоя была очень красива, хотя сама и не понимала этого, но больше всего поражал ее трогательно-открытый взгляд. Как будто она всегда будет говорить правду в глаза и никогда не приобретет того светского лицемерия, с каким, вероятно, родилась Софи и каким она сама — на горьком опыте — овладела за последние три года.
   — Мисс ван Сторк, — обратилась к ней Шарлотта.
   — Да, миледи, — отозвалась Хлоя.
   «О Боже!» — подумала Шарлотта.
   — Пожалуйста, зовите меня Шарлоттой, — вслух сказала она. — Почему бы нам не присесть? — И она повела Хлою к большому столу, подальше от другого стола, за которым уже собралось несколько кавалеров, выжидающе смотревших на Шарлотту.
   Хлоя села, теряясь в догадках, куда исчез Уилл. В карете он вел себя как истинный джентльмен (к тайному разочарованию Хлои), а затем, по дороге сюда, она потеряла его из виду. Сама компаний вся без исключения была приличной. На ее неопытный взгляд, маркиз казался слегка пьяным, а раздраженная маркиза держалась холодно, в чем не было ничего удивительного. Хлоя заметила, что в светских браках отношения всегда натянуты. Вероятно, думала она, причина в алкоголе, которым многие злоупотребляют. Ее мать говорила, что алкоголь сжигает мозги.
   Леди Шарлотта продолжала рассматривать ее. Должно быть, она была в восторге от своей новой идеи — сидеть рядом с простой горожанкой. Хлоя вздернула свой маленький упрямый подбородок.
   — Вы разглядываете меня так… пристально, леди Шарлотта.
   Лицо Шарлотты просияло:
   — Вот оно! Именно такое выражение лица мне и нужно!
   Хлоя растерялась. Эта женщина, должно быть, сумасшедшая. Как странно, что газеты об этом не упоминали.
   — Нет, нет, — поспешно произнесла Шарлотта. — Я говорю чепуху, да? Видите ли, я занимаюсь живописью. Недавно я начала писать, портреты… Ну, пока я сделала только портрет Софи, и мне хотелось бы написать ваш.
   Шарлотта замолчала. Хлоя ван Сторк смотрела на нее с сомнением. Шарлотта постаралась улыбнуться самой очаровательной улыбкой. Но в отличие от Уилла на Хлою она нисколько не подействовала. Шарлотта перегнулась через стол.
   — Я не балуюсь с красками, — сказала она. — Можно я буду звать вас Хлоя?
   Хлоя молча кивнула.
   — Я пишу по-настоящему. И работаю как черт, — откровенно призналась Шарлотта. — Я хотела бы написать ваш портрет, думаю, в профиль. Да, так будет лучше. — Шарлотта сощурила глаза и бессознательно покусывала нижнюю губу. — Как вы считаете, это возможно, чтобы вы мне позировали? Портрет занимает много времени, около шести недель, однако вы мне будете нужны не каждый день. Я работаю с восьми утра до часу, но меня вполне устроит любое время, которое вы сможете мне уделить.
   Хлоя была ошеломлена. Всем известно, что светские красавицы целый день ничего не делают. Они просто сидят и пересчитывают свой жемчуг. Хлоя довольно бесцеремонно уставилась на изысканную шикарную леди, сидевшую напротив. Она работает как черт над своими картинами?
   — Я полагаю, что смогу, — нерешительно ответила Хлоя. — Я должна спросить маму.
   — Разумеется. Может быть, она пожелает вас сопровождать? Она, вероятно, не захочет просто сидеть в студии, но, я знаю, моя мама с большим удовольствием составит ей компанию, — заявила Шарлотта, легкомысленно игнорируя то обстоятельство, что герцогиня тщательно расписывала свои утренние часы.
   Хлоя попыталась представить свою матушку, на досуге распивающую чай с герцогиней Калверстилл, но это ей не удалось.
   — Сомневаюсь, — нерешительно сказала она. — Мама страшно занята большую часть времени…
   Тут она от смущения чуть не откусила себе язык: мать Шарлотты, вероятно, весь день лежит на кушетке. Шарлотта могла подумать, что Хлоя относится к ним неодобрительно.
   Но Шарлотте и в голову не пришло воспринимать слова Хлои как оскорбление: ее обучали ведению большого хозяйства, и она хорошо знала, каких трудов это стоит.
   — Да, — рассеянно произнесла она, все еще не отрывая взгляда от лица Хлои.
   Она вдруг протянула руку и заправила ей прядь волос за ухо. Горничная Хлои безжалостно закручивала ее косы, но мелкие локоны все же выбивались из них.
   Из другого конца увитой виноградом беседки Уилл увидел, как Шарлотта поправляет волосы Хлои, и нахмурился. Уж не собирается ли она изменить Хлою — как изменила себя? Ему бы это не понравилось: Хлоя есть Хлоя, и он не желал видеть ее в одном из этих французских прозрачных платьев, позволяющих любому мужчине таращиться на ее грудь. Он подошел и, встав за стулом Хлои, сердито взглянул на Шарлотту.
   — Мисс ван Сторк, — произнес он с подчеркнутой учтивостью, — не желаете ли прогуляться со мной? Мы могли бы посмотреть самодвижущийся экипаж.
   На мгновение Хлоя замерла. Просто невероятно, как заколотилось сердце при звуке его голоса! Он — охотник за приданым, не более того. Она читала, как он бегал, например, за леди Шарлоттой.
   — Хорошо, — холодно согласилась Хлоя. Она кивнула Шарлотте, одарив ее милой улыбкой, и ушла с Уиллом.
   Шарлотта смотрела им вслед. Она не заблуждалась, предполагая, что Уиллу недолго оставаться холостяком. Она считала, что его поймали и крепко привязали. Шарлотта пожала плечами и увидела устремленные на нее карие глаза молодого человека.
   — Леди Шарлотта, — сказал молодой человек, — не желаете ли прогуляться со мной?
   Шарлотта по-настоящему рассердилась: она не любила прогулки с незнакомыми молодыми людьми по затененным аллеям. По собственному опыту она знала, что они неизбежно лезут целоваться, уверенные, что их искушенные губы преодолеют любое сопротивление. Воксхолл окружали увеселительные сады и увитые плющом дорожки, по вечерам слабо освещенные китайскими фонарями и гирляндами. Она встретилась взглядом с Софи, и та сочувственно ей подмигнула. Она сама отбивалась от трех мужчин, пристававших к ней точно с такими же предложениями. Между тем маркизу удалось уговорить Дафну Бош пойти с ним посмотреть фейерверк, а его супруга оскорбленно поджала губы. Шарлотте захотелось вернуться домой. Алекса нигде не было видно, да и что ей с ним делать? Она и не была с ним, поскольку он, скрылся, как только они сюда приехали. Она злилась, чувствуя себя униженной и усталой.
   Молодой кареглазый кавалер стоял перед ней, галантно предлагая руку. Она посмотрела на него с мольбой.
   — Милорд, мне нездоровится. Не будете ли вы так добры проводить меня домой?
   К счастью, достославный Питер Дьюлэнд не проявил никаких признаков похотливой лихорадки, узнав, что окажется в карете наедине с Шарлоттой Дэйчестон. Он просто кивнул. Шарлотта извинилась перед поджавшей губы маркизой. Софи вместе с тремя кавалерами уже исчезла в благоухающем сумраке ночи; Алекса нигде не было. Шарлотта, слегка опираясь на руку Питера, направилась к экипажам.
   Они не прошли и половины пути, когда небо осветил особенно красочный фейерверк. Шарлотта так осторожно выбирала место, куда бы ступить, не споткнувшись на плохо освещенной дорожке, выложенной кирпичом, что почти не обратила на него внимания. Но Питер Дьюлэнд с милой детской непосредственностью воскликнул:
   — Посмотрите, леди Шарлотта! Только посмотрите на это!
   Вспыхнув на мгновение, алая змея обвилась вокруг огромной тигровой лилии и, падая, рассыпалась дождем.
   — О, как красиво! — воскликнула она.
   — Моему брату понравилось бы, — сказал Питер, следя за сверкающими искрами, исчезающими в темноте.
   — А почему он не с нами? — спросила Шарлотта. — Или он еще слишком мал?
   Питер покраснел и взглянул на свою даму, обеспокоенный, что наскучил ей. Но она, казалось, интересовалась его братом вполне искренне.
   — Квилл, мой старший брат, повредил ногу, катаясь верхом, — объяснил он. — Теперь он все время лежит, если только лакей не выносит его из дома. Но это причиняет ему сильную боль, и потому… — Он умолк.
   — О Боже, — тихо произнесла Шарлотта. Она поглощена такими глупостями, как покинувший ее поклонник, а брат этого юноши прикован к постели. — Знаете, здесь можно купить фейерверки. Вы запустите их в своем саду, и тогда ваш брат сможет полюбоваться зрелищем из окна.
   — О, леди Шарлотта, это такая прекрасная мысль! — воскликнул Питер. — А вы знаете, где продают фейерверки?
   Шарлотта кивнула в сторону большого освещенного павильона, который они уже миновали.
   — Думаю, что там.
   Питер постоял в нерешительности, а затем повернулся, чтобы идти дальше.
   — Я куплю их завтра, леди Шарлотта, и скажу, что это вы придумали.
   Шарлотта положила руку ему на плечо.
   — О нет! Мы должны сделать это сегодня. И не могла бы я вам помочь?
   «Однако я не уверена, что маркиза пожелает ехать с нами», — поразила ее внезапная мысль. Она не могла одна отправиться с мужчиной к нему домой, каким бы добрым делом это ни было вызвано.
   — Моя матушка, — почти заикаясь от волнения, умоляюще начал Питер, — будет счастлива нас сопровождать, я в этом уверен. Думаю, она хорошо знакома с вашей матушкой…
   Шарлотта восприняла его слова с долей недоверия. Поразительно: многие в высшем обществе говорили, что хорошо знакомы с ее матерью — Аделаида обладала способностью притягивать к себе людей. И все же… Шарлотта была полна решимости запустить фейерверк для инвалида, брата Питера.
   — Пойдемте! — весело сказала она.
   Они направились обратно к освещенному павильону, уже не так осторожно выбирая дорогу. Легкий ветерок играл черными лентами, закручивая их вокруг тонкого белого платья Шарлотты. Алекс, стоявший около павильона и с яростью озиравшийся по сторонам, тотчас же узнал это платье. Его глаза сузились, а по телу разлилось ощущение счастья. Боже всемогущий, эта женщина сведет его с ума! А с кем это она появилась из темноты? Когда Шарлотта поравнялась с ним, Алекс схватил одну из развевающихся лент и резко дернул на себя.
   Шарлотта сердито обернулась и выхватила ленту из его рук. Она гневно взглянула на него, но, узнав, изменилась в лице… он не мог с уверенностью сказать, как именно. Он поймал другую ленту.
   — Сэр, — негодуя, сказал молодой человек, — леди предпочла бы, чтобы вы не трогали ее одежду.
   — Правда, Шарлотта? — спросил Алекс, притягивая ленту к себе. Шарлотта невольно шагнула в его сторону. — Вы предпочитаете, чтобы я не трогал ваши… одежды?
   Шарлотта вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза.
   — Разумеется, милорд. Я не уверена, но вы, кажется, уже порвали мое платье.
   Алекс смотрел на нее горящими глазами. Он снова потянул ленту, и Шарлотта сделала еще один шаг вперед. Теперь их разделяло пространство не толще волоса. Питер, стоя позади Шарлотты, не мог видеть рук Александра, поэтому Алекс отпустил ленту и прижал руки чуть ниже груди Шарлотты, поддерживая каждую грудь. Шарлотта резко вдохнула.
   — Я только проверяю, что я попортил, — с кривой усмешкой пояснил он.
   Шарлотта не знала, что сказать.
   — Мы идем покупать фейерверки, — наконец выговорила она, отступая назад. — Брат лорда Дьюлэнда не встает с постели, и мы придумали устроить фейерверк у него дома в саду.
   Алекс перевел взгляд с Шарлотты на Питера Дьюлэнда, стоявшего в стороне и не знавшего, как ему воспринимать шутки графа.
   Вдруг лицо Питера показалось ему знакомым.
   — Вашего брата зовут Квилл? — спросил Алекс.
   Питер кивнул.
   — Какой же я болван! — будто громом пораженный, воскликнул Алекс. — Я знаю Квилла давным-давно, — объяснил он Шарлотте. — Мы вместе ходили в школу. Я очень огорчен, что с ним произошел несчастный случай.
   Питер с сомнением посматривал на графа, но Алекс уверенно продолжал:
   — Правильно. Думаю, я точно знаю, где купить фейерверки. — И он повернул Шарлотту лицом к Питеру.
 
   Получасом позже Алекс собрал все остатки компании, которые еще возможно было собрать. Уилл, кажется, повез мисс ван Сторк домой, оставив просьбу передать Шарлотте, что Хлоя заедет к ней в девять утра. Алекс выслушал это молча. Еще до окончания вечера он намеревался твердо выяснить, что собирается делать его любимая с мисс из Сити в такое неподходящее время. Его друзья-французы тоже уехали домой: Дафне хотелось избавиться от все возраставшей фамильярности маркиза. А узнав об их планах и получив заверения Питера, что его мать возьмет на себя роль дуэньи, маркиза запихнула своего пьяненького супруга в карету и повезла домой. Услышав, что надо развлекать калеку, несколько кавалеров презрительно фыркнули и разошлись по темным аллеям искать себе доступных куртизанок, которых в Воксхолле было предостаточно. Поэтому Софи и Шарлотта, прихватив с собой превосходный набор фейерверков, отправились в путь, сопровождаемые свитой, сократившейся до пяти мужчин, не считая Алекса и Питера Дьюлэнда.
   Когда Алекс обнаружил, что в продаже имеются только простые ракеты, он использовал свое знатное происхождение, щедро подкрепленное монетами, и получил некоего мистера Глистера, ведавшего фейерверками в Воксхолле, а также несколько его «ос-собых штучек», как он их сам называл.
   — Я все должен сделать сам, — озабоченно объяснял мистер Глистер. — Вам может оторвать палец или нос так же легко, как легко смотреть на них.
   Когда кареты подъехали к темному дому Питера, Шарлотта ощутила некоторое беспокойство, но успокоила себя тем, что дом находился в респектабельном районе, всего через два дома от ее двоюродной бабушки Маргарет. И когда Питер ввел их в дом, его мать их приветливо встретила; они с мужем, виконтом, играли в библиотеке в шахматы, отослав большую часть слуг. Шарлотта вспомнила, что действительно видела виконтессу Дьюлэнд вместе с матерью, поэтому все было в полном порядке.
   Мистер Глистер исчез в саду, чтобы подготовить свои «ос-собые штучки». Шарлотта с удовольствием взяла бокал шампанского, который кто-то протянул ей. После той несчастной ночи, три года назад, она почти не пила ничего, содержащего алкоголь. Она уже давно поняла, что лимонад, который они с Джулией так охотно пили, был разбавлен спиртным. Но сейчас… Она смерила взглядом крупную фигуру Алекса, небрежно облокотившегося на каминную доску. Алекс слушал нудный рассказ отца Питера о невероятных усилиях сыщиков с Боу-стрит по поимке воров, промышлявших на дорожной заставе. Может быть, дело было в шампанском? Острые иголочки возбуждения пробегали, покатывая, по ее позвоночнику. Она радовалась, что не уехала домой. Когда Алекс посмотрел на нее, она не удержалась и совершенно открыто и бесстыдно улыбнулась ему. Алекс поднял брови и быстро выпрямился.
   Виконт Дьюлэнд продолжал бубнить что-то о сыщиках. Алекс оглядел свою любимую. Ее прекрасные волосы казались еще более растрепанными, чем обычно, — на этот раз не рукой умелого мастера, а ветром. Ее изогнутые брови, огромные зеленые глаза — все в ней было так потрясающе прекрасно, что у него защемило сердце. Он почувствовал, что его возбуждение переходит все границы, что особенно заметно в этих обтягивающих панталонах, считающихся модной принадлежностью вечернего костюма. Он перевел взгляд ниже, на ее нежные груди, выглядывавшие из-под белого платья и как будто просившие поцеловать их. Господи! Это никуда не годится…
   Он вежливо освободился от виконта Дьюлэнда и перешел к Шарлотте. Ее взгляд не опускался ниже его груди, хотя ему чертовски хотелось, чтобы он все же опустился. По пути он взял еще один бокал шампанского. Он остановился так близко, что теперь они могли бы переговариваться шепотом. Но за него говорили его глаза, их опасный чувственный блеск. Шарлотта почувствовала, как уже знакомый жар начинает подниматься от ее колен вверх. Почему он делал с ней это! Стоило ей оказаться рядом с ним, как ей снова этого хотелось.
   — Леди Шарлотта, — произнес он серьезно, — не проверить ли нам, как обстоят дела в саду у грозного мистера Глистера?
   Она напряженно соображала. Наступил решающий момент: идти ли ей с ним в сад? Она рассеянно оглянулась вокруг, но, казалось, никто не обращает на них внимания. Затем она увидела Софи: та понимающе подмигнула ей.
   — Шарлотта, — позвала она через всю комнату, перекрывая своим звонким голосом общий разговор. — Тебе не кажется, что пора пойти узнать, что происходит? Мы не можем слишком долго злоупотреблять гостеприимством леди Дьюлэнд.
   Алекс предложил руку Шарлотте. Она все еще колебалась. Что он собирается делать там, в темноте? Разве она не дала себе клятву, что никогда больше не останется с ним наедине? Она жаждала его поцелуев, тяжелого одурманивающего желания, разливающегося по ее телу при прикосновении его губ. Но она не хотела…
   — Ночь так прекрасна, — улыбаясь, ответила она Софи, — почему бы нам всем не пойти в сад и не посмотреть, не нуждается ли мистер Глистер в помощи?
   Алекс протянул ей руку.
   — Леди Шарлотта? — И тихо добавил: — Трусиха!
   Шарлотта посмотрела на него с возмущением. В его потемневших, полных страсти глазах скрывалась улыбка. Она улыбнулась в ответ, ощущая прилив отваги.
   — Сэр, ваше увлечение свежим воздухом оправдывает мою осторожность.
   Алекс оценил ее улыбку, но не слова: о чем, черт побери, она говорит? Да, он целовал ее на пикнике — но так ли уж это важно? Она была совершенно права: у него руки горели от желания сдернуть вниз лиф ее платья и прижаться губами к розовым соскам.
   — Пойдемте, — почти грубо сказал он.
   Они вышли в темноту ночи. Позади городского дома Дьюлэндов находился большой английский сад. Шарлотте было немного стыдно за свои сомнения в отношении Питера. Дьюлэнды представляли собой старинную и почтенную дворянскую фамилию.
   Через огромные двойные двери гостиной все вышли в сад. Алекс, державший в руке бокал шампанского, протянул его Шарлотте. Она услышала, как вскрикнула от восторга Софи, оказавшись в благоухающем розами саду, а три кавалера солерничали, кому первому удается сорвать самую красивую розу.
   Алекс повел Шарлотту к ничем не примечательной скамье, находившейся в поле зрения леди Дьюлэнд. Она почувствовала слабое разочарование: разве он не хотел увести ее по темным дорожкам в глубину сада? Не то чтобы она позволила ему что-либо, разумеется… Она медленно выпила шампанское, а потом откинула голову назад, ощущая, как мягкие локоны ласкают ей шею. Было уже поздно, и на небе, несмотря на вечный лондонский туман, появились звезды.
   — Вы читали в «Газетт» статью об угольной пыли? — вдруг спросила она. — Автор заявляет, что угольные камины не только загрязняют воздух, но и вызывают у людей болезни, особенно у маленьких детей.
   Алекс взглянул на нее с любопытством. Он не предполагал, что светские красавицы читают что-либо, кроме сплетен.
   — Я думаю, автор преувеличивает опасность, — сказал он. — Наукой не доказано, что существует связь между угольной пылью и смертностью. Я бы сказал, что многие из этих младенцев умирают от недоедания.
   — Тогда почему они так сильно кашляют?
   — Они могут болеть… пневмонией. Я считаю точку зрения автора статьи интересной, но, не имея достаточно данных, мы не можем запретить топить углем, как он предлагает.
   — Но, Алекс, — возразила Шарлотта, не заметив, что назвала его по имени, — он пишет, что вскрытие установило: у некоторых детей легкие внутри были черные!
   — Ну а почему таких детей находят только среди бедных? — отбивался Алекс. — Они могли умереть от чего угодно!
   — Вы не хуже меня знаете, что только дети бедных подвергаются вскрытию. — Шарлотта изо всех сил сдерживала себя.
   Она выпила еще шампанского.
   — Да, но у моих друзей дети почему-то не кашляют гак, как описывает автор. А я, например, если бы Пиппа кашляла, немедленно отправил ее в деревню.
   — Вот-вот. Дворянские дети проводят большую часть года в загородных поместьях, в деревне, Мы живем в Лондоне только в течение сезона — самое большее полгода, в то время как дети бедняков дышат этим воздухом круглый год. Я много думала о свете, — призналась Шарлотта. — Вы не представляете, как отличается здешний свет от деревенского, в городе его и светом не назовешь.
   Они замолчали. Алекс смотрел на нее по-новому, с уважением. Только что она в споре загнала его в угол. Он свел брови. Почему она проводит много времени, размышляя о свете?
   Он мог бы поспорить, что в данный момент она думала не о свете. Откинув назад голову, открыв красивую белую шею, она сидела с закрытыми глазами. Именно такой он воображал ее — с отброшенными назад локонами, в порыве страсти отдающуюся ему.
   — О чем вы думаете? — хриплым от волнения голосом спросил Алекс.
   Он провел пальцем по ее лбу, маленькому прямому носику и остановился на губах. Шарлотта открыла глаза.
   — Аромат роз. У них такой теплый запах. Откуда запаху быть теплым или холодным? Но у них — теплый.
   Алекс на минуту задумался.
   — Полагаю, — неуверенно сказал он, — горячий шоколад пахнет теплом.
   Шарлотта рассмеялась. «Какой милый смех!» — подумал он.
   — Я говорю сейчас только о цветах: например, фрезии пахнут холодом.
   — Гм, — Алекс обвел пальцем ее подбородок и спустился к ключицам. Затем наклонился ближе. — Вы пахнете… — Он сделал многозначительную паузу.
   Она засмеялась. Он наклонился так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке.
   — Вы пахнете теплым, — наконец произнес он. — Очень теплым. И еще немного флердоранжем.
   — Очень проницательно, — одобрила Шарлотта.
   — Однажды в саду я встретил девушку, она пахла лавандой, и с тех пор это мой любимый аромат. — Его губы почти прикасались к ее губам.
   Она снова засмеялась.
   — Я думаю, — он коснулся ее губ, — я думаю, что теперь я предпочитаю флердоранж.
   Шарлотту охватила легкая дрожь. Но тут Алекс отстранился: не мог же он целовать ее прямо на глазах у виконтессы Дьюлэнд, не говоря уже о группе поклонников Софи! В лунном свете его глаза казались черными как уголь. «Чернее ночи», — подумала Шарлотта. Она, как загипнотизированный змеей кролик, не могла отвести от него глаз. Алекс встал и помог ей подняться. Он, кажется, не испытывает никакого волнения, решила она, чувствуя себя несколько обиженной.