Джеймс Элоиза. Во власти наслаждения

   — Гм. — Она была в замешательстве.
   — Мне пора уходить, — вмешалась Хлоя. Ей не нравился весь этот странный разговор, тем более что она не понимала происходящего. — Моя мама ясно дала понять, чтобы я не задерживалась.
   — О, но, конечно… — Шарлотта была разочарована.
   Ее перебил Алекс. Взяв Хлою за руку, он нежно улыбнулся:
   — Все мы знаем, каковы наши мамы, когда требуют, чтобы мы возвращались вовремя. Я обещаю не мешать вашему с Шарлоттой следующему сеансу.
   Хлоя молча смотрела на него. Господи, но как же этот человек самоуверен! Она не могла оспаривать его необыкновенную привлекательность, но нет ли слабого места в его уверенности? Хотя почему оно должно быть? Ведь он — мужчина, красивый, богатый, знатный, думала она с некоторой неприязнью.
   — Конечно, — поторопилась ответить Хлоя, чувствуя, что ее молчание затянулось.
   Она отняла свою руку и повернулась к Шарлотте, невольно улыбнувшись: возмездие графу уже близко — у Шарлотты был непокорный вид («Как у мула», — подумала Хлоя, пользуясь выражением своей матушки). Хлоя присела в реверансе.
   — О Боже, — вздохнула Шарлотта. — До чего мы дошли, делаем реверансы и называем друг друга так церемонно. Вы уверены, что вам это нравится, мисс ван Сторк? Мы будем разговаривать друг с другом в этой комнате почти шесть недель — так что вам придется называть меня Шарлоттой.
   Хлоя подмигнула. Короткие приступы гнева ее не беспокоили, поскольку у ее отца они случались постоянно.
   — О нет, Шарлотта, — сказала она, беря Шарлотту за руку. — Я с нетерпением жду этого портрета — даже если не увижу его до своего замужества!
   — Я разрешила Софи взглянуть на ее портрет. Она просто его еще не поняла. Ее единственное замечание сводилось к тому, что зубы у нее на портрете, по ее мнению, слишком велики.
   Они попрощались при полном взаимопонимании.
   — Значит, увидимся завтра утром, — смирившись, сказала Шарлотта. — Позвольте вас проводить.
   Шарлотта шла впереди, все еще держа на руках безудержно смеющуюся Пиппу, которая пыталась сорвать со стен картины, мимо которых они проходили. За ней шла Хлоя и замыкал шествие Алекс. Он злился. Почему Шарлотта так враждебно настроена? Не думает же она, что он, целуя ее вчера, легкомысленно с ней играл? Разве она не рассчитывает выйти за него замуж? За кого она его принимает — за какого-нибудь отпетого мерзавца? Его первое предложение две недели назад и ее отказ даже не приходили ему в голову.
   Шарлотта помахала Хлое с порога и быстро повернулась. Не останавливаясь, она на ходу сунула Пиппу в руки Алексу.
   — Она мокрая, — сообщила Шарлотта.
   — О, — ответил Алекс.
   Картина была настолько смешной — элегантный джентльмен с ребенком на руках, пышное белое платьице которого намокает на глазах, — что Шарлотта чуть не расхохоталась. Ее удержало выражение его потемневших глаз. Алекс обернулся к терпеливо ожидавшему Кэмпиону.
   — Не позовете ли вы мне Китинга?
   — Разумеется, милорд, — низко поклонился Кэмпион. Может быть, мне отнести ребенка в дом?
   Вся прислуга с интересом наблюдала за графом Шеффилдом и Даунзом; Кэмпион был уверен, что Пиппа встретит теплый прием миссис Симпкин и других старших слуг. Он не сомневался, что сейчас слуга принимают Китинга по-королевски. Не было в доме человека, который бы не знал, что граф провел наедине с хозяином в его кабинете сорок минут и что оба вышли оттуда в самом дружеском расположении духа. И не нашлось такого тупицы, который не сумел бы догадаться, что именно в том кабинете произошло.
   — Да, благодарю вас. — Алекс передал ему Пиппу, которая, как ни странно, не завопила, а похлопала Кэмпиона по лицу.
   Алекс и Шарлотта смотрели, как Кэмпион уносит Пиппу так, словно он всю жизнь носил мокрых младенцев.
   — Она стала немного лучше, — смущенно заметил Алекс. — За два дня не устроила ни одной истерики.
   — Да, — подтвердила Шарлотта.
   Как и все остальные обитатели дома, она прекрасно знала, зачем он здесь, но не хотела участвовать в происходящем. Во всяком случае, не сейчас. Не сейчас, когда еще не прошла головная боль, мучившая ее весь день, и не сейчас, когда она так раздражена и расстроена, что готова расплакаться. Она просто не могла — не желала в данный момент заниматься еще одним предложением.
   Поэтому, вместо того чтобы пройти в голубую или другую гостиную, примыкающую к холлу, она грациозно протянула руку:
   — Было очень любезно с вашей стороны посетить нас, милорд, — высокомерно произнесла она.
   Алекс подошел и, остановившись прямо перед Шарлоттой, бросил грозный взгляд на двух лакеев, стоящих в холле. Выражение любопытства мгновенно исчезло с их лиц, и они, вытянувшись в струнку, застыли у стены. Алекс надвигался на Шарлотту, заставляя ее отступать шаг за шагом. Он взглянул на одного из лакеев, и тот быстро распахнул дверь в так называемую китайскую гостиную. Алекс схватил Шарлотту за плечо и втолкнул ее в комнату. С легким щелчком дверь за ними закрылась.
   Апекс тотчас же отпустил Шарлотту и посмотрел ей в лицо.
   — Почему вы думаете, что я оставлю своего ребенка во власти этого невзрачного типа, которого вы называете своим дворецким? — учтиво спросил он.
   Шарлотта, пораженная, смотрела на него. Она не подумала о том, что пыталась попрощаться с ним после того, как его ребенка отнесли в комнату прислуги.
   — Милорд, — сказала она, — я не могу… разговаривать сегодня. У меня болит голова.
   Шарлотта грациозно опустилась на софу, чувствуя себя обманщицей, но в тоже время подражая своей двоюродной бабушке Маргарет. Маргарет постоянно чем-то болела и получала огромное удовольствие от своих недугов. Шарлотта с раздражением заметила, что Алекс стоял с совершенно невозмутимым видом.
   — Может быть, вы хотите, чтобы я встал на колени? — спросил он.
   Шарлотта заметила насмешку в его глазах и ответила сердитым взглядом.
   — Нет.
   — Хорошо.
   Молчание затягивалось. Алекс снова посмотрел на Шарлотту. Он с тревогой заметил, что ее лицо было бледным, белым, как ее платье. И что она поддерживала голову рукой. Он опустился на софу рядом с ней.
   — У вас в самом деле болит голова?
   Шарлотта слабо кивнула. Каждое движение отзывалось в голове ударом молота. Алекс поднялся и вышел в холл. Она услышала, как он тихо разговаривает с одним из лакеев.
   — Я послал его к Китингу, чтобы тот приготовил для вас специальный напиток, — объяснил он, вернувшись в комнату. — Наклоните голову, вот так. — Он осторожно усадил ее, положив голову к себе на плечо.
   — Это совершенно неприлично, — заметила она, поднимая голову.
   — Тс-с! Никто не увидит.
   Он откинул волосы с ее затылка и начал легкими медленными движениями массировать ей шею.
   В дверь постучали, и Алекс быстро посадил Шарлотту прямо, ответив улыбкой на ее взгляд. Кэмпион внес серебряный поднос с высоким бокалом.
   — Вот, выпейте это.
   Она с подозрением посмотрела на напиток. Он выглядел неаппетитно — желтый и пенистый.
   — Я ненавижу яичные коктейли.
   — Все равно выпейте.
   Она выпила. Напиток оказался не таким противным, как она предполагала. «Тем хуже», — мрачно подумала она. Лакей взял пустой бокал и, кланяясь, удалился. Алекс снова ласково притянул Шарлотту к своему плечу, и она снова закрыла глаза.
   — В этом напитке, наверное, был ликер? — спустя некоторое время спросила она сонным голосом. — Я не люблю ликер…
   Она умолкла, и Алекс увидел, что Шарлотта заснула. Он привел в порядок ее атласные локоны. Невольная улыбка показалась на его губах: много ли найдется женщин, которые могут заснуть, когда к ним является граф с предложением выйти за него замуж? Он вспомнил жадные взгляды, которые замечал всякий раз, приезжая в «Олмэкс». Патрик обычно поддразнивал его, говоря, что стоит ему два раза станцевать с девицей, как она уже заказывает подвенечный наряд.
   Он откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза. Через несколько секунд единственным звуком в этой комнате было ровное дыхание двух спящих благовоспитанных людей.

Глава 12

   Прошло минут двадцать, и Шарлотта открыла глаза. Головная боль прошла, и ей было тепло и уютно. Куда-то исчезло и ее раздражение. «Я была пьяна», — подумала она, приподнимаясь и чувствуя, как у нее слегка кружится голова. Алекс крепко спал. Хорошо хоть он не спал с открытым ртом.
   Вдруг он открыл глаза и взглянул на нее. Его взгляд светился улыбкой. Он молча привлек ее к себе.
   — Спать рядышком, — произнес наконец Алекс с притворным отвращением, — словно чета стариков на скамеечке, пригревшихся на солнышке.
   — Хотите чаю? — улыбнулась Шарлотта. — Конечно, только для того, чтобы вы не уснули снова.
   Алекс ненавидел чай.
   — Питье для болонок, — ответил он. — Как раз то, что нужно такому старому шутнику, как я.
   — Вы предпочитаете шерри? Или что-нибудь покрепче? Подозреваю, — строго заметила Шарлотта, — что ваш специальный напиток опьянил меня. Поэтому, чтобы исправить положение, я выпью чаю.
   Она подошла к двери и распахнула ее. При взгляде на Шарлотту у Сесила вытянулось лицо: она выглядела безупречно и казалась совершенно спокойной — хозяйка не занималась в этой комнате ничем неподобающим.
   Он отправился за чайными принадлежностями.
   Шарлотта обернулась. Алекс непринужденно растянулся на безобразном китайском диване, купленном ее матерью, когда мода на все восточное достигла своего пика. Подлокотниками служили лежащие львы с выпученными глазами. Но Алекс… он так красив, с тайным вздохом подумала Шарлотта. На нем был великолепного покроя серый сюртук, резко контрастировавший с его мужественностью. Решительность Шарлотты таяла. Алекс поднял на нее глаза и заявил:
   — Нам надо поговорить.
   Шарлотта кивнула и села с ним рядом.
   — Почему вы не хотите выйти за меня замуж? — спросил наконец Александр.
   Вздрогнув, она повернулась к нему. Он был так красив и почти спокоен, Шарлотта снова заколебалась. Но нет! Она напомнила себе причины: ему нужна только гувернантка, и он забыл об их встрече три года назад. Это означало, что стоит ей отвернуться, как он начнет преследовать девиц.
   — А я не могу просто отказаться?
   — Нет, — решительно заявил Александр. — Нет, после того, как вы меня так поцеловали.
   Они немного помолчали.
   — Попробую догадаться, — смягчился Алекс. — До вас дошли слухи о моей неспособности, и…
   Шарлотта энергично затрясла головой, уставившись в диванную подушку.
   — Вы ничего не слышали, или дело не в этом?
   — Я не… то есть мама говорила, но я знала… — Она прикусила губу. Она подозревала, что ее лицо уже сделалось пунцовым.
   Алекс засмеялся.
   — Вы знали, — сказал он. — Вы — необыкновенная. — Он медленно провел пальцем по ее шее.
   — Не надо!
   Словно обжегшись, он отдернул руку. Они снова помолчали. Затем он потребовал:
   — Я жду, Шарлотта!
   Шарлотта посмотрела ему в глаза, умоляя понять ее.
   — Я знаю, что такое светские браки, — почти шепотом начала она. — Я не хочу такого. Я… — Она остановилась, услышав короткий стук в дверь, оповещающий о прибытии подноса с чаем. Его внес сам Кэмпион, с сочувственной улыбкой накрывший маленький столик.
   — Еще я принес легкий завтрак, леди Шарлотта. Герцог и герцогиня просили передать их сожаление, милорд, но они не могли отклонить приглашение. Их светлости все же выражают надежду, что вы с ними отобедаете. Если вам понадобится что-либо еще, вы можете вызвать меня, позвонив, потому что мы переместили лакеев. — Не переставая кланяться, Кэмпион вышел из комнаты.
   «Очень мудро со стороны герцога», — подумал Алекс, сразу же узнавший почерк Марселя в организации этого непозволительного свидания, предоставленного им с Шарлоттой.
   Шарлотта занялась чаем, пытаясь найти подходящие слова.
   — Вы меня любите? — напрямик спросила она.
   — Люблю ли я вас? — изумился Алекс.
   Его первым порывом было сказать: «Да, конечно» — и поцеловать ее. Но он напомнил себе, что не хочет, чтобы его новый брак походил на предыдущий. Не надо начинать его со лжи.
   — Нет, — честно ответил он.
   Шарлотта застыла.
   — А вы, Шарлотта, меня любите?
   Шарлотта открыла рот, но Александр продолжал:
   — Понимаете, я не думаю, что любовь — это то, о чем пишут писатели. Все эти слова вроде «тот не любил, кто не любил с первого взгляда» придуманы поэтами, а не реальными людьми. Я думал, что полюбил свою первую жену в ту самую минуту, как увидел ее, — медленно говорил он. — Она была так похожа на девушку, которую я встретил раньше — здесь, в Англии. Она была на вид так невинна, так красива… как девушка, воспитанная в монастыре. И я сказал ей, что люблю ее, а она сказала мне, что любит меня, и через две недели мы поженились, к великой радости ее семьи. Но знаете ли, почему они так радовались?
   Шарлотта покачала головой.
   — Потому что никто в Риме не женился бы на ней.
   У Шарлотты был такой растерянный вид, что Алекс улыбнулся кривой насмешливой улыбкой.
   — Видите ли, она спала с большинством римских джентльменов, танцевавших на нашей свадьбе.
   Глаза Шарлотты широко раскрылись. Алекс пожал плечами:
   — Тем хуже для меня.
   — Мне очень жаль, — неуверенно заметила Шарлотта.
   — В течение следующего года я много думал о любви с первого взгляда. Наша совместная жизнь стала адом. Она не любила меня, и где-то через неделю я понял, что тоже не люблю ее. Любовь, полагаю, основана на верности, а верность появляется со временем. Понимаете, что я хочу сказать?
   Шарлотта кивнула. Ей было очень трудно соединить все вместе — страстные черные глаза Алекса, разговор о неверности его жены и не покидавшую ее мысль, что сам Алекс будет ей изменять, как только они поженятся.
   — Вы верите, — почти прошептала она, — что верность — это… когда не бываешь с другими после свадьбы?
   Александр удержался, чтобы не рассмеяться. Значит, Шарлотта имела в виду измены, когда говорила о светских браках! Возможно, ее отец посматривал на сторону.
   — Я полагаю, что только верность мужчины и женщины — основа брака, — убежденно сказал он. Взяв ее руку, он начал медленно и нежно гладить ее ладонь. — Я бы никогда не променял тебя на другую. — Он прижал ее руку к губам. — Честно говоря, у меня не осталось бы сил еще для кого-то. — Алекс наклонился, почти касаясь ее щеки.
   Шарлотта снова отодвинулась.
   — Вы говорили, что ищете няню, — неуверенно сказала она.
   Почему все ее причины сейчас казались такими глупыми? Она чувствовала себя идиоткой.
   В ответ Алекс притянул ее к себе и сильной рукой приподнял ей подбородок.
   — Ты думаешь, я стал бы делать это с прислугой?
   «Какой странный хриплый голос у него», — подумала Шарлотта. Она сглотнула и потрясла головой словно загипнотизированный кролик.
   — Или это? — Он наклонился и прикоснулся к ее губам. Его губы ласкали медленно, соблазняюще, будто прося о чем-то…
   По телу Шарлотты пробежала дрожь.
   — Ты еще что-то хотела сказать, Шарлотта? — прерывающимся голосом спросил Алекс.
   — А ты уверен, что не помнишь, что встречал меня раньше? — выдохнула она, прежде чем последняя разумная мысль исчезла из ее головы.
   Александр слегка отстранился и посмотрел на нее.
   — Милая, я никогда раньше тебя не встречал. — Он снова овладел ее губами. — Как бы я мог забыть такой нежный лоб? Или твои брови? — Он поцелуями отделял фразы одну от другой. — Или, — его голос стал мягким как бархат, — твои ресницы? Они такие черные на фоне твоих щек. Или твой упрямый носик?
   В отчаянии Шарлотта отпрянула.
   — Ты абсолютно уверен?
   Алекс наконец осознал, что этот вопрос действительно для нее важен. Он заглянул ей в глаза.
   — Я совершенно уверен, — подтвердил он. — Я бы никогда не смог забыть тебя. Как только я увидел тебя на балу, я понял…
   Он замолчал, но Шарлотта догадалась: он понял, что хочет обладать ею. Он не помнил, что он уже ею обладал. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Алекс нежно смахнул ее.
   — Какое это имеет значение, Шарлотта? В самом деле, разве наша первая встреча не принадлежит тому мифу о любви с первого взгляда? Почему бы не притвориться, что до этого бала мы не встречались, и к черту прошлое!
   «О Боже!» — в отчаянии подумала Шарлотта. И еще одна слеза скатилась по ее щеке. Алекс нахмурился. Что такое? Почему ей так важно, когда он ее встретил? Он снова попытался вспомнить… хотя знал, что это бесполезно. До Италии он едва ли побывал на семи-восьми светских вечерах. А Шарлотта вообще не выезжала в свет до его отъезда в Италию. Он смотрел на нее, и, хотя она плакала, одного ее взгляда было достаточно, чтобы страсть взыграла в нем.
   Шарлотта сделала попытку взять себя в руки. «Рассуждай разумно!» — приказала она себе. — Не будь мокрой курицей! Он забыл тебя. Вероятно, он забыл о случае на маскараде, потому что считал «ту девушку» проституткой, а это не то же самое, что спать с благородной леди. Но сейчас он говорит, что не будет бегать за девицами в садах. Он обещает!» А именно измены она и боялась. Она слабо улыбнулась, чем облегчила сердце Алекса.
   — Прости, что я такая дурочка, — сказала она. — Я никогда не плачу!
   — Ага, — сказал Алекс. — Видишь, я принимаю правильное решение. Ты будешь хорошей матерью для Пиппы, потому что это единственное, что ты умеешь делать хорошо.
   Шарлотта улыбнулась.
   — Но, Шарлотта, — серьезным тоном продолжал Алекс, — нам нужно в этом разобраться. Дело в том, дорогая, что ты, без сомнения, встретила моего брата Патрика. Мой отец всегда говорил, что мы похожи, как пара дуэльных пистолетов. — И в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: — Они все черные, с серебряной отделкой.
   Она снова улыбнулась. «Второй раз», — отметил Алекс.
   — Наша няня не могла нас различить. Она ужасно обижалась, когда мы подшучивали над ней, что мы проделывали еще несколько лет назад. Если бы Патрик был здесь, в Англии, мы бы разобрались в этой путанице. А поскольку его нет, нам надо просто забыть об этом.
   Шарлотта молча кивнула. Конечно, он абсолютно не прав. Она бы никогда, никогда не перепутала милую ямочку на щеке Алекса с чьей-либо еще. Или широкий разворот его плеч. Или надменно поднятые брови. Это были не просто черты лица. У нее был глаз художника — она видела не только лица, но одновременно и манеру себя держать. Может быть, потом, когда они поженятся, ей будет проще говорить о таких интимных вещах. И тогда она сможет рассказать ему, и он, возможно, даже посмеется над этим.
   Алекс почувствовал, что она расслабилась. Он обнял ее и гладил ее мягкие локоны.
   — Так ты выйдешь за меня? — прошептал он, прижимаясь губами к ее шее. — Потому что, думаю, я легко смогу полюбить тебя… и, возможно, ты меня полюбишь… и я смогу смотреть, как ты пишешь картины, и, может быть, у нас даже будет еще один ребенок — как Пиппа, только у него будет твой красивый ротик.
   Шарлотта кивнула, прижавшись к его плечу. Алекс оттолкнул ее, его глаза смеялись.
   — Ты что-то сказала?
   — Да. Да, да, я выйду за тебя.
   — А-а-а! — воскликнул Алекс, снова заключая ее в объятия. — Теперь ты — моя невеста. Знаешь, что это значит?
   Шарлотта вздрогнула. Он собирается что-то сделать сейчас? Здесь, в китайской гостиной ее матери? Его губы опускались по ее шее все ниже, от чего у нее перехватывало дыхание. Тем временем его руки скользили по ее спине, заставляя тело непроизвольно прижиматься к нему. Они неловко столкнулись коленями, и Шарлотта хихикнула. Алекс с притворным гневом посмотрел на нее:
   — Я заявляю тебе прямо сейчас, что хорошая жена никогда не смеется над своим мужем!
   Шарлотта чувствовала легкость, и голова ее кружилась от счастья, его смеющиеся глаза придавали ей смелости. Она медленно провела изящными ладонями вниз по его крепкой смуглой шее и ниже — к мускулистой груди, точно так же, как делала это во время фейерверка.
   — Мне нравится все, чему ты уже научил меня, — заметила она игриво.
   — О, в самом деле, миледи? — прошептал в ответ Алекс. Его глаза вызывающе заблестели. — И как далеко ты зайдешь?
   Шарлотта отдернула руки, засмеявшись от смущения.
   — Теперь моя очередь! — заявил Алекс.
   Он взял ее лицо в свои большие смуглые ладони. Они были так велики, что закрыли ей все лицо. И казались почему-то жесткими. Шарлотта, чуть повернув голову, поцеловала край его ладони.
   — Мешать мне — нечестно! — строго заметил жених.
   Он осторожно провел пальцем по ее лицу и остановился у губ. Обвел нижнюю пухлую губу. Внезапно Шарлотта открыла рот, и ее мелкие зубки вонзились в его палец. Алекс усмехнулся. Но его усмешка исчезла, когда до кончика пальца дотронулся теплый язык Шарлотты.
   — Ты сладкий как мед, — сказала она, глядя на него с удивлением.
   Алекс улыбнулся и, быстро убрав палец, наклонился. У нее перехватило дыхание. Их языки встретились, но теперь Алекс целовал ее по-другому. Настойчиво, требовательно, заставляя ее подчиниться неистовому ритму. Шарлотта беспомощно прижалась к его груди, откинув назад голову и чувствуя себя целиком во власти Алекса. Ее сердце билось, как у пойманной птицы, и она невольно закрыла глаза… пока он не оторвался от ее рта. Она широко раскрыла глаза. Он снова улыбнулся ей:
   — Так на чем я остановился? — пробормотал Алекс.
   Он снова положил ладони на ее лицо и медленно провел ими по ее упрямому подбородку и шее. Шарлотта ощущала, как где-то внутри у нее что-то вспыхнуло. Она смотрела в его черные глаза так, словно кроме них на свете больше ничего не существовало. Пальцы Алекса скользили по ее ключицам и дальше, дальше по гладкой, гладкой коже ее груди. Они добрались до кружевной оборки, окаймлявшей лиф ее утреннего платья. Скользнули внутрь. Шарлотта не знала, что и подумать. Больше всего ей хотелось, чтобы он взял в руки ее груди, но его пальцы двигались вдоль оборки. Они добрались до подмышек, и Шарлотта замерла. Она ужасно боялась щекотки, но его ласки почему-то не щекотали ее… Напряжение внутри все усиливалось.
   Руки Алекса коснулись ее тела под платьем и, скользнув вдруг под легкую ткань лифа, дотронулись до ее соска. Шарлотта вздрогнула. Он дотронулся до другого. Шарлотта вздохнула и от возбуждения облизала губы. Алекс чуть не застонал — он не был уверен, как долго сможет продолжать эту игру: в паху жгло огнем, и единственное, о чем он был в состоянии думать, — так это как прижать Шарлотту к подлокотнику дивана и… И — что?
   Ему нужна была невеста-девственница. Он взглянул на Шарлотту. Она лежала на диване, откинув голову, приоткрыв влажные губы, в то время как он ритмично поглаживал ее маленькие возбужденные соски. Она принадлежала ему. В этом он был убежден больше, чем в чем-либо другом. Но он не хотел брать ее сейчас, в доме ее родителей. Он хотел произнести обеты, которые что-то значили, и затем только овладеть ею под сенью этих клятв.
   — Нет, — прошептал он. И снова наклонился к ней. — Нет, — повторил он, обжигая ее своим жарким дыханием, и, оттянув легкую белую ткань, взял в рот ее розовый сосок.
   Шарлотта непроизвольно выгнулась и застонала. Алекс гладил другую грудь — теперь уже грубо, а зубами слегка покусывал сосок. Шарлотта словно таяла, не чувствуя, как жжение внутри сменилось ощущением влажности и боли — явного желания.
   — Алекс, — с трудом выдохнула она.
   Но Алекс на мгновение потерял контроль над собой. Грудь Шарлотты была так нежна, так совершенна: удивительно тяжелая для такого хрупкого тела и в то же время не слишком большая — как раз по его руке. Он уже стянул лиф, освободив грудь, и маленькие рукава сползли почти до локтей. Ее груди — шелковисто-белые, с нежно-розовыми кругами вокруг сосков… А ее соски! Ярко-алые, припухшие, дразнящие. Алекс глубоко вздохнул. Она опьяняла его. Еще никогда в жизни им не владело такое возбуждение. Боже, он был близок к тому, чтобы овладеть своей невестой на этом неудобном бугристом китайском диване!
   — Нет, — хрипло произнес он.
   Он оторвался от груди Шарлотты, но его руки продолжали ласкать ее. Она открыла глаза, затуманенные желанием, и посмотрела на него. Алекс ответил восторженным взглядом. В ней было все, что он хотел: нежность, ум, невинность и чувственность. Она казалась такой чистой и в то же время была страстной, даже сейчас, когда он смотрел на нее. Она притянула его к себе.
   Он нежно прикоснулся к ее губам, но она, словно вспомнив, как следует целоваться, встретила его влажным призывным поцелуем. И Алекс не устоял: он яростно приник к ее рту, и эротическая сила его порыва окончательно покорила уже сдавшуюся жертву. Шарлотта, застонав, потянулась грудью к его мощному телу. Алекс прижал ее к груди. Разум его снова помутился; его язык грубо врывался в ее рот, а рука обольщающе гладила ее бедро выше чулка, отбрасывая в сторону платье. Потребность осязать ее тело делала его грубым. От возбуждения Шарлотта почти рыдала. Она ощущала между ног что-то пульсирующее, обжигающее горячей влагой. Его пальцы добрались до края панталон, но не остановились, а двинулись внутрь.
   — Алекс, — вся дрожа, прошептала Шарлотта. — Я не знаю…
   — Все хорошо, дорогая, — глухим голосом ответил Алекс.
   Его пальцы оказались уже между ее бедер, и Шарлотта почти не владела собой. Она бессознательно с силой сжала его плечо:
   — Нет!
   Но его пальцы медленно проникали в ее горячую влажную теплоту. Оглушающие порывы желания распространились по всему ее телу, ногам, животу.